2.5. Социалистическая система права и некоторые криминологические проблемы создания современного уголовного права в системе социального контроля в Российской Федерации

Впервые в мировой научной мысли на доктринальном уровне существование социалистического права как самостоятельной миро вой правовой системы обосновал Рене Давид в начале 60-х годов в работе «Основные правовые системы современности»205.

Оригинальность социалистических правовых систем автор видел в цели создания общества нового типа — коммунистического, где не будет ни государства, ни права, исчезнет необходимость принуждения, а общественные отношения будут регулироваться лишь обычаями, организационными нормами и экономической необходимостью. Этот идеал коммунистического общества не был реализован ни в одной стране социалистического лагеря. В СССР сложилась система «советского права», базирующаяся на принципе социалистической законности, а также многих концепциях романо-германской правовой системы, но со своими принципиальными, сущностными особенностями.

Советское право, как и романо-германская правовая система, исходит из концепции правовой нормы; право — это надстройка, отражение определенной экономической структуры: в СССР — основанной на плане, в странах демократии — на свободной игре экономических сил и частных интересов; существуют фундаментальные различия между структурой, институтами (демократия, выборы, парламент, федерализм, профсоюзы и др.), образом жизни и мышления (собственность, договор, арбитраж и другие понятия).

Властвующее в обществе государство, угрожая принуждением или применяя его, обеспечивает соблюдение права. Право и государство — одно и то же явление. Право — орудие классовой борьбы. Государство — это организация господствующего класса для подавления эксплуатируемого класса и охраны своих интересов. Это носитель принуждения для достижения принципа «от каждого по способностям, каждому по потребности».

коммунизму через государство как инструмент диктатуры пролетариата. Ленин попытался определить структуру и задачи социалистического государства. Сталин создал характерные черты социалистического общества и государства — тотальную коллективизацию экономики и тоталитарное государство, где власть сосредоточена в руках вождя. Революция постоянно продолжается. Государство — революционное. Право — инструмент на службе господствующего класса, стоящего у руля государства и знающего научные законы управления развитием общества; цель — воспитание граждан, борьба с противоправным поведением, которое неизбежно при капитализме. Понимание социалистического права неотделимо от знания мар- ксизма-ленинизма. Общечеловеческие концепции и категории приобретают особый смысл: мораль — все силы и энергию отдавать социализму и государству, которое его строит; свобода — делать то, что должно, а не то, что хочется; советское общество — высший тип прогрессивного общества, образчик социальной справедливости, равенства граждан; марксистская доктрина — единственно правильная, все остальные — угроза миру и безопасности. Общество и право не станут справедливыми, пока не удастся избавиться от коренного порока общества — исключить возможность присвоения средств производства частными лицами. Неизбежное следствие любой частной собственности — эксплуатация человека человеком; в современной России собственность понимается по старой марксовой модели: даже в Конституции Российской Федерации она делится на частную и государственную, хотя между ними нет никакого различия: и та, и другая находятся в гражданском обороте. Разница только в субъектах владения: граждане, их корпорации и администрация управления государством. Сегодня эти «формы» собственности в государствах с рыночной экономикой приобретают публичный общенациональный характер, поскольку доходы от их эксплуатации, оборота направляются на жизнеобеспечение не только частных лиц и их корпораций, но всего общества, государства и государств, по существу — всего мирового человеческого сообщества.

Задача любого современного государства — обеспечить справедливую публичность собственности, то есть участие всех членов общества в потреблении доходов от ее эксплуатации. Формы такого потребления давно известны: это распределение налогов, рент, расширение производства, развитие науки, социальных благ и т. д. На все это должно идти до 80—90% доходов, а 10—20% шло бы на частное потребление собственника.

Можно сделать вывод, что в социалистической системе права превалирующее значение имело уголовное право как инструмент принуждения, подавления. Поэтому в период перестройки общественно-социальной системы и создания правового государства и демократического общества прежде всего необходимо реформировать уголовно-правовую систему и уголовно-правовое правосудие. При этом нельзя забывать, что в периоды реформ любого общества обостряются социальные противоречия и здесь особенно важна регулятивная функция государства и социальный контроль за негативным отклоняющимся поведением субъектов гражданских правоотношений, в том числе юридических лиц и конкретных граждан. Иначе не избежать анархии, революции, насилия, хаоса.

Рене Давид отмечал, что отношения между советскими и иностранными юристами строились по принципу: советское право — хорошее, а буржуазное — плохое — как диктатура богатых, имущих и средства эксплуатации неимущих, бедных. Марксизм-ленинизм находился вне пределов рассмотрения советских юристов, хотя во второй половине XX в. он был уже пройденным этапом.

Исторически так сложилось, что социалистическое уголовное право, уголовно-процессуальная и уголовно-исправительная системы, криминология как наука и как система профилактики (преемниками которых считаются современные российские уголовно-правовые доктринальные и правоприменительные системы) становились и развивались в условиях жесточайшей, непримиримой идеологической и политической борьбы двух общественно-экономических формаций — капитализма и социализма.

С первых дней советской власти в уголовно-правовой науке развивалась и поощрялась критика буржуазных теорий в области уго ловного права и криминологии.

Видный исследователь преступности России, профессор С. С. Остроумов также полагал, что зарождение социалистической теории уголовного права следует отнести к началу XX в., когда шли ожесточенные дискуссии о проблемах борьбы с преступностью, о понятиях преступного деяния, преступления, о причинах преступности207.

Однако история опровергла «научность» основных постулатов социалистической уголовно-правовой доктрины. Несмотря на «победу социализма» преступность в СССР благополучно сохранялась, развивалась и процветала, особенно в высших слоях социалистической элиты.

Чтобы скрыть действительное состояние преступности (по «буржуазным» меркам — противоправные деяния, направленные против закрепленного в законе общественного правопорядка и устройства), социалистическая уголовно-правовая доктрина вывела из уголовно-правовой сферы незначительные противоправные деяния, рассмотрение которых возложила на административные органы власти (милицию, ГПУ, комиссию по делам несовершеннолетних и др.), и по этому признаку обозначила их как административные правонару шения, а систему права, регулирующую эту «борьбу», назвала административным правом. Между тем во всем мире под административным правом понимается правовая система, регулирующая деятельность органов государственной (исполнительной) власти по управлению обществом, на что указывал в свое время и отец коммунизма К. Маркс208 — администрация есть организация деятельности государства.

Проблема деления правонарушений на преступления и проступки, вопрос о юридической природе административных проступков и совершенствовании уголовного законодательства всегда присутствовали в советской правовой науке: являются ли административные проступки деяниями общественно опасными или общественно вредными209, что является объектом административных проступков — порядок государственного управления или общественные отношения в сфере производства210, является ли административный проступок виновным деянием? Еще в 60-е годы профессор Ю.

Анализируя эти и многие другие проблемы, мы пришли к следующему выводу: при определении административного поступка надо исходить из того, что проступок есть противоправное, общественно опасное, виновное деяние, нарушающее общественные отношения, охраняемые мерами государственного принуждения, то есть имеющее уголовно-правовой характер.216

Один из ведущих исследователей административного права США Г. И. Никеров отмечал, что современное буржуазное административное право является важнейшей составной частью всего комплекса норм, регламентирующих поведение должностных лиц в государстве.217 Он же констатирует, что рассмотрение дел, не носящих характера правонарушений, не получило должного нормативного регулирования в современной России, из-за чего российские юридические лица зачастую оказываются беспомощными перед лицом нашей бюрократии.218 По мнению Г. Бребан, во Франции административное право является основным регулятором деятельности государства по управлению общественными процессами.219

Существенным этапом в развитии правовой мысли в этом направлении стала монография профессора Э.

Помимо отмеченной проблемы Э. Е. Гензюк далее исследует вопрос ответственности юридических лиц. Он указывает, что существенное отличие административных деликтологических исследований от криминологических заключается не только в специфике административного проступка как правовой материи со своими особенностями, но и в существовании в качестве субъектов административной ответственности коллективных образований, т. е. правового феномена, не существующего в отраслях и науках правового цикла 222. Но автор почему-то умалчивает, что этот феномен — «уголовно-правовая ответственность коллективных образований», т. е. юридических лиц, присущ уголовно-правовым системам большинства развитых, цивилизованных, правовых государств и международному уголовному праву. Он отсутствовал только в социалистической уголовно-правовой системе, где просто не существовало коллективных образований — корпораций, как субъектов социальных отношений, а проблемы коллективного сознания разрешались общественными формированиями типа партии, профсоюзов, комсомола и т. д., которые являлись своего рода «приводными ремнями» государственного аппарата, путем тоталитарного применения специфического административно-правового принуждения, не имеющего никакого отношения к административному праву, что признает и сам автор (с. 22).

И этот феномен — исключение уголовной ответственности юридических лиц (корпораций) — в основном по принципу преемствен ности правовых систем протянут в уголовно-правовую систему Российской Федерации без учета пореформенных изменений в сфере субъектов социальных отношений, о структуре общества, а также особенностей управления на основании закона.

Мы полагаем, что административные деликты имеют уголов- но-правовую природу, поскольку они влекут государственное наказание, которое, как и наказание за преступление, является инструментом в руках государственной администрации по управлению обществом. К сфере административного права могут быть отнесены только нарушения должностных лиц и органов государственной власти, которые разрешаются в рамках специального административного судопроизводства.

Современное российское уголовное законодательство как правопреемник социалистического уголовного права продолжает исходить из основной уголовно-правовой категории — понятия преступления, а законодательства «буржуазных» стран — из понятия преступного деяния.

Вторым «революционным» шагом в борьбе с преступностью стало выведение противоправной деятельности юридических лиц, к которым относились все социалистические хозяйствующие субъекты в сфере экономики, из уголовно-правовой юрисдикции и отнесение регулирования общественных отношений с их участием к сфере административного права. Данную схему автоматически, в порядке правопреемственности, унаследовала правовая система современной России.

В 1927 г. в СССР к административной ответственности было привлечено 2 117 638 человек, в 1993-м — 60 млн. Рост числа привлеченных к административной ответственности превысил прирост населения страны в 9 раз.223

В СССР не было единой статистики и учета всех видов административных правонарушений. Общее число ведомств, которые реализовывали административную ответственность граждан, превышало 35. В 1990 г. в СССР первый и последний раз были собраны наиболее полные сведения об административных правонарушениях и лицах, их совершивших. Всего было зарегистрировано 45 387 520 правонарушений, из них в России — 26 559 817, или 58,5%. Коэффициент правонарушаемости (число правонарушений на 100 тыс. населения) в России составил 18 630, а коэффициент преступности, соответственно, — 1242,5. Судами рассмотрено из зарегистрированных правонарушений только 0,007%^ что подтверждает существование внесудебной системы разрешения уголовно-правовых деяний под видом административных деликтов.

Аналогичное положение сохраняется и в современной России. Административное «правосудие» вершат кроме судов более 60 органов административной власти. Исследователи отмечают, что с начала 90-х годов в России ежегодно привлекается к административной ответственности не менее 60 млн человек, в том числе порядка 20 млн — по инициативе милицейских служб, а из них 50% — за правонарушения, посягающие на общественный порядок224.

В докладе Генерального прокурора РФ В. В. Устинова Президенту России и Федеральному Собранию отмечалось, что в 2001 г. более 75 млн граждан (по существу — каждый второй житель России) были подвергнуты административным санкциям225.

В Ростовской области в 2000 г. всего было выявлено и разрешено более 2,5 млн административных «правонарушений» граждан и их юридических лиц, из которых судами разрешено 60 326 дел, или 2,3%.

В целом по России в 2001 г. арбитражными судами рассмотрено 373 483 иска, вытекающих из административно-правовых отношений, иски налогоплательщиков составляют 5,8% (21 662), а налоговых органов — 94,2%.226

Статистические данные свидетельствуют, что только в 12% рассмотренных арбитражным судом дел истцами являются граждане и их юридические лица, т. е. настоящие потерпевшие от действий администрации, госорганов. В остальных делах (88—94%) истцами являются сами госорганы, принуждающие граждан и их юридических лиц к исполнению правовых предписаний государства. Граждане и их юридические лица выступают ответчиками по рассматриваемым делам, и Арбитражный суд, как и суды общей юрисдикции и органы милиции, защищает не их интересы, а интересы администрации органов государственной власти, что лишний раз подтверждает отсутствие в России правовой системы, судопроизводства, механизма по защите прав и интересов граждан и их юридических лиц от произвола администрации органов власти, т. е. административного права и судопроизводства.

Кодекс Российской Федерации «Об административных правонарушениях» от 30 декабря 2001 г., вступивший в действие с 1 июня 2002 г., по своей сути, структуре является аналогом законодательства об административных правонарушениях социалистической системы права и защищает не частные интересы гражданина от посягательств публичной власти, а интересы публичной администрации органов власти от «незначительных» посягательств граждан, т. е. частного интереса.

Действующее российское административное право — КоАП РФ 2002 г. — предусматривает такую массу деликтов, особенно в сфере экономики, налогообложения, управления, что большинство граждан даже не представляет себе, какие деяния запрещены административным законом под страхом административных наказаний, а потому зачастую нарушает закон, не ведая о том.

Между административными правонарушениями и преступлениями существует достаточно сильная корреляционная зависимость. Поэтому анализ преступности должен сочетаться с анализом право- нарушаемости. Только на этой основе можно разрабатывать стратегию и тактику борьбы с преступностью и правонарушаемостью.

Сегодня в России на базе частной собственности, свободы предпринимательства, рынка, капитализации средств создано новое общество, которое включает в себя три полярные составляющие — три субъекта общественных отношений. Это: а) государство в виде трех ветвей власти; б) граждане, наделенные частной собственностью, Правом не только на труд, но и на предпринимательство: экономическую, хозяйственную, интеллектуальную деятельность с целью полу чения прибыли, что дает возможность осуществления права на жизнь (выживание); в) корпорации как юридические лица, объединяющие граждан для осуществления предпринимательской и иной деятельности.

Сложилась новая система общественных отношений — «государство — корпорации (юридические лица) — граждане (физические лица)», а система права продолжает действовать еще прежняя, социалистическая — «государство — гражданин». В соответствии с уже сложившейся структурой субъектов общественных отношений в России должна формироваться и вся правовая система, в том числе и уголовно-правовая.

Становление рыночных отношений в отсутствие достаточной правовой регламентации проводимых реформ породило целый ряд негативных тенденций в развитии нашего общества. Это и правовой нигилизм граждан, и правовой беспредел чиновников, и правовая незащищенность гражданина и человека.

Указанные «особенности» социалистической и современной российской уголовно-правовой системы (противопоставление преступного деяния преступлению и исключение из уголов- но-правовой юрисдикции деятельности юридических лиц) обусловливают недостоверность статистических показателей уровня преступности в нашей стране227, порождают проблемы со вступле нием России в Европейское сообщество — в связи с нарушением прав и основных свобод человека, отсутствием понимания за рубежом нашей борьбы с преступлениями «олигархов» в экономической сфере (Березовского, Гусинского и др.), так как создаваемые и используемые ими в преступных целях юридические лица освобождены от уголовной ответственности, которая заменена административным производством.

Подробный анализ российского административного судопроизводства в практике Страсбургского прецедентного права Европейской комиссии и Европейского суда по правам человека дал И. А. Клепицкий, который отмечает, что прецедентами указанных судебных органов сформулирована новая доктрина «уголовной сферы»228.

В практике правоприменения возникла необходимость толкования понятия «уголовное обвинение». Суд пришел к выводу, что «ненаказуемые или ненаказанные уголовные преступления существуют, и ст. 6 Конвенции не делает различия между ними и другими уголовными преступлениями», что «известный уровень серьезности» уго-

ловного преступления не имеет существенного значения, что «было бы вопреки целям и задачам ст. 6... если бы государствам было позво^ лено изымать из действия этой статьи целую категорию преступлений только на том основании, что они малозначительны». Таким образом, все административные правонарушения (по критерию природы преступления) отнесены к уголовной сфере независимо от строгости санкции, т. е. вся масса административных правонарушений в российском праве относится к уголовной сфере229. Ратификация конвенции сделала особо актуальным проведение в России реформы норм административных взысканий и включение административных деликтов в систему уголовного права.

Поскольку «незначительные» правонарушения исключены из сферы уголовного судопроизводства, то лица, привлекаемые за них к административной ответственности, оказываются лишены конституционных гарантий, защиты своих прав и свобод. Повторность, рецидив этих правонарушений не учитывается, криминологические исследования, подобные тем, что посвящены преступлениям, не проводятся, что искажает выводы о состоянии преступности.

Россия сегодня принимает меры к установлению единообразия в осуществлении правосудия. Так, Федеральным законом РФ от 20 марта 2003 г. № 26 «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод» в уголовное и административное законодательство внесены изменения, которые впервые уравняли права лиц, привлекаемых к административной ответственности, с правами обвиняемых, а также права потерпевших от административных и уголовных правонарушений. Таким образом уголовное и административное судопроизводство России в части защиты прав и свобод их участников частично было приведено в соответствие со ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., ратифицированной Россией в 1998 г. Это означает, что формально административные правонарушения в России отнесены теперь к уголовно-правовой сфере. На защиту прав и свобод человека и гражданина при разрешении административных конфликтов, обеспечение их разрешения только судом или под контролем суда направлено и постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях»230.

Однако в российском государстве проблема административных правонарушений, под которыми фактически скрываются малозначительные преступления физических лиц и самые тяжкие преступления против личности и государства юридических лиц (корпораций), остается весьма актуальной. Она по-прежнему регулируется административным правом, в основном органами исполнительной власти, что в корне противоречит принципам построения правового государства и Конституции России.

Н. А. Морозов предлагает для России меры, не требующие переустройства основ уголовной юстиции и допускающие прямую рецепцию японского опыта: реформировать институт участковых в единую службу общественной милиции; создать межведомственный федеральный банк данных; реформировать систему учета преступности; изменить систему правового регулирования миграции; рецеп- цировать систему ювенальной юстиции; ввести принцип «экономии уголовной репрессии»; изменить функции пресс-центров; сравнительно-криминологическое исследование направить на поиск путей сочетания национальных особенностей правового менталитета с общемировыми ценностями231.

Соглашаясь в принципе с названными предложениями, отметим, что без изменений основ уголовного права и уголовной юстиции в России реализация их невозможна. Изменения эти должны состоять из 2 аспектов и этапов.

В первую очередь должно быть реформировано уголовное законодательство: основная категория (институт) уголовного права — не «преступление», а «преступное деяние» — противоправное, запрещенное законом (любым и любого уровня власти) под страхом принуждения, виды которого определяются в Общей части УК.

Такой подход к понятию преступного и определению системы противодействия преступному был разработан еще в начале XIX в, немецким ученым И. П. А. Фейербахом, который исходил из поня* тия преступного деяния, впервые увязал его с наказанием и сформулировал основные принципы преступного (нет наказания без зако- на, нет наказания без преступления, нет преступления без законного наказания), определил преступление как преступное деяние, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы один год и более232. В социалистической системе уголовного права, преемником которой является современное российское уголовное право, эти фейербаховские формулы свелись к комбинированному принципу, где понятие преступления уже не связывается с законностью наказания (nullum crimen, nulla poena sine lege)233.

Обязательным условием действенности уголовного права является распространение уголовной ответственности на корпорации как юридические лица. Без этого российское общество не может противостоять преступному, т. е. противоправному натиску «олигархов». Никакие попытки российского государства организовать их уголовно-правовое преследование не будут поддержаны европейским и мировым правосудием, поскольку действующая в нашей стране уголов- но-правовая система не соответствует общепринятой.

Полагаем, уместным было бы привести высказывание видного российского юриста В. Д. Спасовича, который, анализируя проблемы развития российского уголовного законодательства после ликвидации крепостного права в России, задавался вопросом: «Не пора ли нам освободить наши законы от дореформенных и допотопных явлений и взять за образец буржуазное законодательство Западной Европы?»234 Сейчас опять назрела необходимость привести российское уголовное законодательство в соответствие с уголовным законодательством мирового сообщества и стран, по образцу которых мы строим наше новое общество.

Рене Давид делает категорический вывод о том, что на уровне принципов согласие между советскими и буржуазными юристами достигнуто быть не может и сравнение соответствующих правовых систем будет плодотворным только в юридико-техническом плане1. Полностью соглашаясь с этими выводами, добавим, что без согласования принципов уголовно-правовой системы, как основы противодействия преступности и терроризму в их организованных международных формах нельзя создать действенную международную систему противодействия этим явлениям. Уступки в диалоге должны делаться на основании не только анализа юридико-технических приемов, но прежде всего — состояния правонарушаемости, противоправности, в том числе и преступности, то есть любые методы следует рассматривать с точки зрения их эффективности в конкретных государствах и государственно-правовых системах.