3.4.1. Ответственность несовершеннолетних по русскому дореволюционному законодательству

В первых памятниках русского права — Русской Правде, Псковской и Новгородской Судных грамотах — возрастные границы, по достижении которых лицо могло ответить за свое деяние в уголовном порядке, не были установлены.

Начальный период развития законодательства можно охарактеризовать прежде всего отсутствием общих постановлений об ответственности малолетних преступников.

В различных сборниках мы встречаем статьи об освобождении несовершеннолетних от наказания за те или иные преступления. Но 0

каком-либо делении их возраста на периоды в то время не было и речи. Кроме того, все эти постановления отличаются крайним раз нообразием сроков. Статьи, касающиеся ответственности малолетних, обнаруживаются в литовском Судебнике 1468 г., литовских Статутах 1565 г. и 1588 г., а из юридических памятников Восточной Руси — в «Правилах поместных соборов», «Царских книгах», «Градском законе» и, наконец, в «Ответах правильных Тимофея, архиепископа Александрийского»291. Они заключали в себе следующие определения: несовершеннолетний до 14 лет не может быть свидетелем («Правила поместных соборов», правило 131); до 20 лет юноша не может свидетельствовать о чьем-либо грехе («Царские книги», глава 71, грань 1); освобождается до 12 лет о наказания за пассивное мужеложство («Градский закон», ч.

Поскольку почти исключительным, единственным средством доказательства в то время служили сначала «ордалии», а потом возведенное в значение божьего суда «поле», становится понятным, почему оба памятника русского права — Судебник 1497 г. и Судебник 1550 г. — говорят о малолетних и гарантируют их только по отношению к поединку.

«А кого послух опослушествует в бою, или грабежу... а противу послуха ответчик будет стар, или детина мал... ино противу послуха наймит нанята вольно»294.

Но до каких лет простирается этот возраст «малого детины» — об этом документы не говорят ни слова. Невозможно сделать какое-либо заключение и из следующих текстов: «А кто на кого положит служивую кабалу и будет тот человек сына боярскаго служиваго сын, а меньше пятнадцати лет и те кабалы государь приговорил отставляти и суда потем кабалам давати не велел»295.

«А которых всяких людей их служилые люди учнут к крестному целованию креста целовати приходить меньше двадцати лет, и тех людей ко кресту не припускати...»296

Соборное Уложение 1649 г.

Согласно А. Ф. Бернеру, система преступлений по Уложению разделялась главным образом, на две части: «1) преступления политические, государственные; 2) преступления общественные»297.

В преступлениях, касавшихся религии, личности государя, чести его двора, Уложение жестоко и неумолимо. Оно не различает в этом случае главных виновников, пособников и др. Оно требует безусловного доноса от всех лиц, не различая возраста, пола, степени родства, и требует казнить недоносителя наравне с преступником: «А жены и будет дети таких изменников, про ту их измену ведали — и их потому же казнить смертию» (Уложение 1649 г. Гл. II. Ст. 6)298.

Но, несмотря на эту абсолютную суровость Уложения, из двух его статей можно заключить, что данное правило не распространялось на всех лиц вообще, невзирая на их возраст: «А будет после кото- раго изменника останутся дети, и жили те его дети до измены его от него а разделе и животы у них и вотчины были свои особные»; «а будет кто изменит, а после него останется... кто его роду, а жил он с ними вместе и животы и вотчины у них были вобче... и буде сыщется допряма что они про измену того изменника ведали... и их казнити смертию же».

Здесь выражения «а жили те его дети съ нимъ въ разделе, а животы и вотчины у нихъ были свои особные, или вобче» могут служить намеком на изъятие из этого правила малолетних, так как очевидно, что под этими словами Уложение понимает лиц, уже имеющих возможность располагать по своему усмотрению местом своего жительства, которые уже могут иметь какое-то собственное состояние, т. е. совершеннолетних.

Выражение же «а меньше пятнадцати лет никому креста не це- ловати, а целовати за них крест тем кто за них в суде будет» может приблизительно указывать на крайний предел малолетства.

Только в Новоуказные статьи 1666 г.

По Воинским Артикулам Петра I малолетство преступников принималось во внимание в случае совершения ими воровства, но в то же время добавлялось, что «дабы заранее таковых последних от воровства отучить, — предоставляется родителям их наказывать лозами» (Воинские Артикулы. Ст. 195).300

Когда же впоследствии система обвинительного процесса и народного суда потеряла свое значение, а место бывших доказательств — поля и крестного целования — заняла пытка, то за неимением узаконений о малолетних, стали возникать вопросы, связанные с регламентацией ответственности малолетних преступников.

Первым поводом стало совершенное 14-летней крестьянкой Федоровой убийство двух крестьянских детей. В отчете по этому делу говорилось, что «хотя по Уложению 1649 г. и следовало бы упомянутую девочку подвергнуть пытке, но так как видно, что это убийство совершено ею по глупости и младоумию и пытки по малолетству ей не снесть, то не лучше ли наказать ее нещадно лозами, отдать в девичий монастырь вечно в работу»301.

Сенат, рассмотрев дело вместе с президентами коллегий, указал, что малолетство как для мужского, так и для женского пола нужно считать до 17 лет и что таковых нельзя подвергать тем же наказаниям, что и взрослых. Малолетние не могли подвергаться ни смертной казни, ни пытке, ни кнуту; для них эти наказания заменялись сечением плетьми и отдачей в монастырь на исправление «для употребления их там на всякие тяжелые монастырские работы, чтобы они никогда праздны не были», а по освобождении из монастырей повелевалось их отсылать в те места, «откуда кто прислан, а из этих мест отсылать их в прежние жилища, где быть им вечно, и ни к каким делам не определять, а при том выпуске им накрепко на письме подтвердить, чтобы они то свое прегрешение памятовали до смерти и впредь бы от подобных тому продерзостей весьма остерегались; буде и затем паки явятся в таких же продерзостях, то с ними поступлено будет по государственным правилам безо всякия пощады»302.

Таким образом, Указ Сената от 23 августа 1742 г.303 представляет интерес в следующих отношениях: 1. Им впервые определен возраст малолетнего в уголовных делах—до 17 лет. 2.

Впервые законодательно сформулировано положение, согласно которому малолетние лица не могут быть подвергнуты пытке, сечению кнутом, смертной казни.

В соответствии с этим Указом преступления малолетних подразделяются на 4 категории: 1.

За совершение святотатства, убийства, поджога малолетние подвергались публичному сечению плетьми, заковывались в ножные кандалы и отсылались на 15 лет в монастыри, где должны были работать на всех монастырских тяжелых работах. 2.

За совершение неоднократных разбоев, краж и других подобных преступлений, за которые для совершеннолетних лиц полагалась смертная казнь, малолетние подвергались, «смотря по летам», телесным наказаниям плетьми или батогами и ссылались для исправления на 7 лет в отдаленные монастыри. 3.

В случае совершения преступлений, за которые полагалось наказание кнутом и пытка, повелевалось «бить их плетьми, или батогами, а смотря по степени возраста и освобождать». 4.

За все остальные преступления — мошенничество, кражу и др. — предписывалось наказывать малолетних розгами, плетьми или батогами, «смотря по вине и летам».

Таковы были первые законодательные начала о малолетних. Но, тем не менее, рассматриваемый Указ имел и существенные недостатки: 1.

Он не определял возраста, исключающего вменяемость. 2.

Употребляя выражение «смотря по летам», Указ не определил конкретных границ, предоставляя решение данного вопроса судебной практике. 3.

Определив возраст малолетства, он не закрепил возраста несовершеннолетия.

Несколько полнее определен порядок ответственности малолетних в Указе от 26 июня 1765 г.1, который установил полную невменяемость до 10 лет.

При применении этого Указа властям предписывалось выказывать себя скорее милостивыми, нежели жестокими судьями, памятуя о том, что и сами они люди. Указ этот, однако, велено было разослать секретно, «дабы чрез сей способ не подать соблазну и поводу другим злонравным и безрассудным людям и чтобы малолетние от противных указам проступков более остерегались»304. На практике же и этот указ не разрешил вопроса. Так, в 1767 г. подсудимому Королькову было смягчено наказание по малолетству, хотя ему было 18 лет; в 1809 г. Николай Верещагин 16 лет и 9 месяцев был приговорен за подделку ассигнаций к наказанию розгами и отдаче обществу для наблюдения, причем хотя он во время рассмотрения дела в Государственном Совете пришел в совершеннолетний возраст, но наказание было назначено ему как несовершеннолетнему; в 1818 г. Смоленский совестный суд вступил в спор с Уголовной палатой о сроке малолетства, полагая таковой в 15 лет; в 1823 г. Государственный Совет приговорил дворянина Линчевского за убийство дворовой девки к отдаче в Херсонское военно-сиротское отделение для обучения с другими малолетними и с преданием по достижении совершеннолетия церковному покаянию. С другой стороны, после Севастопольского бунта 1830 г. было предписано: детей мужского пола старше пяти лет, участвовавших в бунте, отослать в батальоны военных кантонистов305.

Свод законов 1832 г. целиком перенял систему Указа Екатерины II от 26 июня 1765 г.; но затем его постановления были несколько изменены Законом от 28 июня 1833 г.306 и в таком виде вошли во второе издание Свода 1842 г. Малолетних до 10 лет Свод признавал абсолютно невменяемыми и отдавал виновных, без предания суду и без наказания, на исправление родителям, родственникам или опекунам.

Проводилось различие между малолетними от 10 до 15 лети от 15 до 17 лет. В первую очередь суд должен был решить вопрос «о разумении», и если он приходил к выводу, что малолетний действовал «с сознанием», то применялись обыкновенные уголовные наказания, но с соблюдением следующих правил: 1.

Если возраст малолетнего преступника составлял 10—14 лет, решение суда «о сознательности действия малолетнего в тяжком преступлении» вступало в законную силу только после утверждения его Сенатом. Кроме того, малолетние этой категории освобождались от каторжных работ, наказаний кнутом и публичных наказаний плетьми. 2.

Если малолетнему было от 14 до 17 лет, то в случае совершения тех же преступлений, он освобождался от телесных наказаний, но не от каторжных работ, срок которых мог быть сокращен по усмотрению суда.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.307, переняв принцип Свода законов 1832 г., несколько изменило его положения. Свод признавал возможность «неразумения» до 17 лет, а Уложение 1845 г. ограничило этот возраст 14 годами, т. е. согласно Уложению после 14 лет уже не ставился вопрос о том, сознавал ли малолетний противоправность своего деяния. Только в 1864 г. Уставом уголовного судопроизводства308 (ст. 759) в качестве пограничного вновь вводится 17-летний возраст: «О подсудимом, имевшем во время совершения преступления менее семнадцати лет, во всяком случае постановляется вопрос: действовал ли он с полным разумением».

Итак, Уложение 1845 г. ввело следующие положения о возрасте: 1.

До семи лет — нет вменения (ст. 94). 2.

От 7 до 10 лет дети не подлежат ответственности, определенной в законе, но отдаются родителям или родственникам для домашнего исправления (ст. 137). По сути, этот второй период не имел никакого практического значения и почти сливался с первым. 3.

От 10 до 14 лет — отрочество. В этот период ставится вопрос, насколько несовершеннолетний сознавал тяжесть своего поступка. «Если найдено было, что такой малолетний совершил преступление без разумения, то он ненаказуем, то есть сравнивается с 7—10-летними. Если же найдено будет, что он совершил с разумением, то он подвергается наказаниям, но сильно уменьшенным, именно, вместо каторжной работы, он ссылается в Сибирь на поселение, — а за преступления, за которые по закону назначены другие наказания, он подвергается отдаче в монастырь или смирительный дом на срок от 3

лет и 4 мес. до 5 лет и 4 мес. вместо ссылки на поселение, и от 40 дней до 8 месяцев за те преступления, за которые следует ссылка на житье (арестантские роты и рабочий дом) — за те же преступления, за которые определены законом низшие исправительные наказания он отдается родителям для домашнего исправления»309. Н. С. Та- ганцев считал главным недостатком предусмотренных для данной категории несовершеннолетних мер ответственности неподходящий выбор наказаний. Особенно поражало его лишение всех прав состояния, представлявшееся мерой не только крайне суровой для несовершеннолетнего, но и непрактичной уже потому, что подсудимый лишался и таких прав, которыми он по закону и не мог пользоваться. Также совершенно непригодной представлялась ему и ссылка на поселение: «Вырывая ребенка из прежней среды и перенося в новую, ему чуждую, нередко даже совершенно враждебную, оставляя его там без поддержки моральной, а иногда даже без всякой возможности зарабатывать себе пропитание, вследствие отсутствия знания и непривычки к труду, закон, очевидно, действовал нерационально»310. 4.

Рядом с отрочеством Уложение 1845 г. ставило юность (от 14 лет до 21 года), которая признавалась основанием только уменьшения ответственности. При этом закон различал случаи присуждения к наказаниям уголовным и наказаниям исправительным. Из наказаний уголовных смертная казнь и ссылка на поселение применялись к несовершеннолетним без изменений, бессрочная каторга заменялась срочной — на 20 лет, а сроки каторги уменьшались на

1/3. По отношению к наказаниям исправительным Уложение 1845 г. заменяло ссылку на житье или отдачу в арестантские отделения или рабочий дом отдачей в военную службу рядовым с выслугой или, в случае неспособности к строевой службе, в писцы военного ведомства, также с выслугой, а низшие наказания применяло без замены, но со смягчением на одну или две степени. Согласно Указам от 22 марта 1860 г. и от 1 января 1874 г., а также Закону от 27 октября 1881 г.311 несовершеннолетние вместо ссылки на житье, отдачи в арестантские отделения и тюрьму, заменившую рабочий дом, приговаривались к тюрьме на сроки, положенные для содержания совершеннолетних в арестантских отделениях и тюрьмах, но с уменьшением этих сроков на 1 или на 2 степени, без лишения или ограничения прав и без отдачи под полицейский надзор. В случае же присуждения лица этого возраста к крепости, бывшему смирительному дому или тюрьме они подлежали этим наказаниям, но с уменьшением на 1 или 2 степени и без поражения в правах, причем в крепости и тюрьме несовершеннолетние должны были содержаться отдельно от прочих заключенных; денежные взыскания и выговоры, замечания и внушения применялись без изменения; и, наконец, по ст. 144 Уложения (по изд. 1885 г.) несовершеннолетние за преступные деяния, учиненные по неосторожности, подвергались лишь домашнему исправительному наказанию по распоряжению родителей или опекунов2.

Сверх общих вышеизложенных правил об ответственности малолетних и несовершеннолетних Уложение содержало некоторые особые правила о смягчении и усилении их ответственности. Так, согласно ст. 143 наказание уменьшалось на одну или две степени, если несовершеннолетний был вовлечен в преступление совершеннолетним.

С другой стороны, Уложение 1845 г. знало одно условие, при котором несовершеннолетие теряло всякое значение, а именно: по ст. 146 (изд. 1885 г.) малолетние и несовершеннолетние в случае повторного совершения ими преступного деяния несли ответственность наравне с совершеннолетними.

Согласно Уставу о наказаниях, налагаемых мировыми судьями312, отрочеству соответствовал возраст от 10 до 17 лет, причем закон не содержал никаких постановлений об условиях вменяемости малолетних, а говорил (ст. 11), что наказание им назначается в половинном размере и что, кроме того, малолетних от 10 до 14 лет судья, не подвергая наказанию, может отдать родителям, опекунам или родственникам для домашнего исправления. Кроме того, по ст. 6 те малолетние от 10 до 17 лет, которые за учиненные ими деяния должны были подлежать заключению в тюрьме, могли быть отправлены в исправительные приюты для малолетних и оставлены там вплоть до исправления, но только до достижения ими 18 лет.

Первоначально сроки пребывания в приютах определялись мировыми судьями, причем они не должны были совпадать со сроками заменяемого тюремного заключения, и во всяком случае быть настолько продолжительными, чтобы не противоречить существу карательной воспитательной меры. В объяснительной записке к Уставу было указано: «Сроки ни в каком случае не должны совпадать со временем, назначенным в законе для тюремного заключения, потому что эти сроки будут весьма коротки и, вследствие того, не могут быть достаточны для достижения полезных результатов от содержания в исправительном приюте. Притом же тюремное заключение не может быть сравниваемо относительно срока с содержанием в приюте, потому что первое гораздо суровее последнего и исправительные приюты есть скорее воспитательно-учебные заведения, чем места заключения»313.

Относительно несовершеннолетних старше 17 лет Устав о наказаниях не содержал никаких постановлений, так что они подвергались наказанию наравне со взрослыми.

Все упомянутые постановления русского права об ответственности малолетних и несовершеннолетних были изменены Законом от 2 июня 1897 г.314 Независимо от изменения постановлений о порядке рассмотрения дел о малолетних, этот закон изменил ст. 137—140 Уложения и ст. 6 и 11 Устава о наказаниях.

Уголовное уложение теперь признавало отрочество от 10 до 17 лет возрастом условной вменяемости, поэтому в отношении каждого подсудимого этого возраста, признанного совершившим преступное деяние, должен был решаться особый вопрос о вменяемости. Несовершеннолетние, признанные невменяемыми, не могли подлежать наказанию, но даже и к ним по усмотрению суда могли быть применены следующие меры: 1.

Отдача под ответственный надзор. Надзор мог быть возложен на родителей малолетних или на лиц, на попечении которых они состояли; надзор мог быть поручен и «другим благонадежным лицам», но не иначе как с их на то согласия. Сущность надзора состояла в предотвращении совершения малолетними преступных деяний, поэтому эти лица подлежали (ст. 420) ответственности за оставление малолетних без надлежащего надзора, если в результате поднадзорный совершал преступление (аресту на срок до 1 месяца или денежной пене до 100 руб.).1 •

/2. Помещение в исправительно-воспитательные заведения впредь до исправления, но только до достижения ими 21 года. Те из них, кто подлежал призыву на военную службу ранее этого возраста, направлялись в такие заведения до наступления срока явки к призыву. 3.

Помещение в монастыри соответствующего вероисповедания. Срок и порядок содержания в монастырях не определялись, но несовершеннолетние могли оставаться там только до достижения 21 года. Кроме того, в Уставе уголовного судопроизводства было указано, что малолетние православного исповедания отправляются в монастыри, предназначенные для этого местным епархиальным начальством, и Что в монастырях иноверных исповеданий малолетние помещаются лишь в том случае, если жительство в таких монастырях посторонних Лиц не воспрещено особыми о том постановлениями, как, например, Указом от 22 ноября 1864 г. в католических монастырях Царства Польского. 4.

Отдача в особые помещения для несовершеннолетних при тюрьмах или арестных домах на срок не свыше трех лет. Такая мера применялась лишь по отношению к несовершеннолетним от 14 до 17 лет, признанным виновными в тяжком преступлении, и притом лишь в случае недостатка помещения в приютах. Согласно терми- нологии Уложения, «помещение» — это особое отделение тюрьмы или арестного дома, не имеющее сообщения с помещением для взрослых.

В случае же признания несовершеннолетних вменяемыми они подлежали наказанию, но общие карательные меры заменялись для них другими, причем замена зависела от двух факторов: тяжести со* вершенного деяния и возраста виновного. Сам порядок замены сохранялся тот же, что был установлен Сенатом в Уложении о наказаниях, т. е. суд должен был с точностью определить, какому наказанию подлежал бы виновный, если бы был совершеннолетним, а затем это наказание заменить на более мягкое.

Схема замены предусматривалась следующая: 1.

Вместо ареста и денежной пени несовершеннолетние от 10 до 17 лет подлежали внушению от суда, но если, однако, суд находил, что «проступки обращены несовершеннолетним в промысел» или свидетельствуют о «привычке к преступной деятельности», то он мог отдать их в исправительно-воспитательное заведение. 2.

Вместо поселения, исправительного дома, крепости или тюрьмы несовершеннолетние от 10 до 17 лет подлежали отдаче в исправительно-воспитательные заведения. 3.

Вместо смертной казни или каторги несовершеннолетние от 10 до 14 лет подлежали отдаче в исправительно-воспитательные заведения, а несовершеннолетние от 14до 17 лет —заключению в тюрьму на срок от 3 до 8 лет при замене поселения или срочной каторги и на срок от 8 до 12 лет при замене каторги без срока или смертной казни.

При недостатке же или переполнении исправительно-воспитательных заведений подлежавшие отдаче в них малолетние девочки могли быть помещены в монастыри, а мальчики (как и девочки при недостатке монастырей) могли быть отданы в особые помещения дЛ* малолетних при тюрьмах и арестных домах (если были признаны вИ' новными в тяжком преступлении или преступлении, влекущем накй' зание не ниже исправительного дома) либо под ответственный наД'

jOp (если были признаны виновными в преступных деяниях менее

(ЗЖНЫХ).

Кроме того, Уголовное уложение предусматривало тот случай, когда несовершеннолетнему, подлежащему помещению в неправильный приют, во время приведения приговора в исполнение исполняется 21 год. Тогда он подлежал заключению в тюрьму на срок це свыше 5 лет, когда отдача предполагалась взамен смертной казни, каторги или поселения, а в прочих случаях — на срок, равный половине срока того наказания, которое заменялось отдачей в исправи- іельно-воспитательньїе заведения.

Особые постановления о малолетних содержатся в военно-уголовных законах, которые различают два периода возраста: малолетство от 10 до 17 лет и несовершеннолетие до 21 года; относительно малолетних от 10 до 17 лет ст. 82 постановляет, что «в случае учинення ими преступления с разумением наказание им смягчается на том хе основании, как это определено в Уложении, но с тем, что род наказания определяется виновному согласно с постановлениями Воинского устава по соответствию наказаний»1.

Н. С. Таганцев отмечает, что это постановление, согласованное с постановлениями Уложения 1845 г., не соответствует ни Закону 1897 г., ни действующему Уложению, «хотя практически этот вопрос представляется несущественным ввиду исключительности случаев этого рода, могущих подлежать действию военных законов»2. Кроме того, Воинский устав3 говорит только о малолетних, действовавших с разумением; в том же случае, когда они будут признаны действовавшими «без разумения», или при отсутствии условий вменяемости, применяются постановления Уложения.

Относительно несовершеннолетних до 21 года Воинский устав содержит два постановления: во-первых (ст. 80), за преступления и Проступки, не соединенные с нарушением обязанностей воинской службы, они наказываются по правилам ст. 139 и 140 Уложения 1885 г., а за соединенные с нарушением этих обязанностей — подлеет положенному в законе наказанию, но с уменьшением на одну ^

Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. Т. 1.2-е изд., переем.

СПб., 1902. С. 431. j Там же.

Бакланов Н. П. Свод законов Российской империи. В 4 т. Т. 3. СПб., 1912. С. 726.

или, по усмотрению суда, на две степени; во-вторых (ст. 81), они вместо смертной казни, не соединенной с лишением всех прав, подлежат заточению в крепость с сокращением срока на 1/3.

Нельзя не заметить, что упомянутые постановления представляются крайне сбивчивыми, поскольку закон не объясняет даже, кого следует подразумевать под несовершеннолетними до 21 года. Если применять эти постановления только к лицам в возрасте от 17 лет до 21 года, то они окажутся в полном противоречии с правилами Уложения, а если распространять их и на возраст от 14 до 17 лет, то ст. 80 будет совершенно не согласована со ст. 82.

Особое постановление содержится также в Уставе о ссыльных315, ст. 466 по редакции Закона от 2 июня 1897 г., согласно которой находившиеся в ссылке несовершеннолетние каторжные, не достигшие 21

года, подвергались за новые, после первоначального их осуждения учиненные преступные деяния тем же наказаниям, что и совершеннолетние, но со следующими изъятиями: 1) сроки каторгц всегда сокращались для них на 1/3; 2) вместо работ бессрочных они приговаривались к каторге на 20 лет; 3) телесные наказания к ним не применялись.

Аналогичный возрастной порог ответственности несовершеннолетних был предусмотрен также в Уложении 1903 г.316, согласно которому лицо считалось субъектом преступления только по достижении им 10-летнего возраста, поскольку ранее человек не способен в полном объеме сознавать противоправность деяния. В некоторых случаях для возрастной категории от 10 до 17 лет деятельное раскаяние стало рассматриваться в качестве основания для полного освобождения от наказания.

Определение понятий малолетства и несовершеннолетия в русском гражданском праве было дано примечанием 1 к ст. 213 Свода законов гражданских317, где говорилось, что лица до 17 лет именуются малолетними, а от 17 лет до 21 года — несовершеннолетними. Однако то же примечание добавляет: «но сие различие в именованиях не всегда наблюдается».

В русском гражданском праве XIX в. несовершеннолетние наделялись ограниченной дееспособностью318 и не могли нести ответственность за ряд совершаемых действий. В ст. 217—224 Свода законов гражданских, напротив, ответственность по сделкам с малолетними возлагалась на того, кто эту сделку с малолетним заключает. Статья 218, например, закрепляла положение, запрещавшее совершать какие бы то ни было акты от лица малолетнего «или написанные им признавать действительными и приводить их в исполнение». За нарушение с виновного взыскивался штраф в пользу казны. Более того, «купивший имущество заведомо у малолетнего, или несовершеннолетнего, без надлежащего на то разрешения или же требуемого существующими о сем законами согласия попечителей, сверх возвращения купленного имения без всякого вознаграждения, подвергается ответственности по законам уголовным».

Признание несовершеннолетнего считалось недействительным, даже если оно было написано на бумаге, поданной в суд с согласия опекуна или попечителя (ст. 219 § 3 Свода законов гражданских).

Несовершеннолетний, давший письменное обязательство или совершивший какой-либо акт от своего лица без согласия опекуна, не подвергался никакому взысканию и не нес никакой ответственности «ни во время малолетства его, ниже по вступлении в совершеннолетний возраст» (ст. 222 Свода законов гражданских).

Таким образом, в законодательстве России конца XIX в. содержались юридические нормы, предусматривавшие уменьшение ответственности для несовершеннолетних. В основном вопросы ответственности малолетних и несовершеннолетних в нашей стране рассматривались уголовным законодательством. Другие отрасли права либо не затрагивали данного вопроса, либо уделяли ему незначительное внимание.

Как уголовное, так и уголовно-процессуальное законодательство включали положения о повышенной юридической защите несо вершеннолетних по сравнению со взрослыми подсудимыми. Вместе с тем значительный объем судейского усмотрения (решение вопроса о действиях «с разумением», вынесение приговоров без установлен* ного срока) все же ставил несовершеннолетних в положение лиц, не защищенных законом.

Исследуя правовую базу ювенальной юстиции в России на рубеже XIX—XX вв., нельзя не сказать об одном российском законе, сыгравшем отнюдь не положительную роль в уголовной политике в от- ношении несовершеннолетних и действовавшем вплоть до его отмены в 1918 г. Речь идет о Законе от 2 июля 1897 г. «О малолетних и несовершеннолетних преступниках»319.

Этот Закон сохранил для подростков наказание в виде заключения в тюрьму, хотя и в специальных помещениях. К несовершеннолетним в возрасте от 17 лет до 21 года Закон допускал применение каторги и отправки на поселение. В литературе тех времен приводились следующие статистические данные. За период 1898—1907 гг. 4047 несовершеннолетних были осуждены к помещению в колонии и 8 442 — в тюрьмы и арестные дома. По отчету Главного тюремного управления, за 1912 г. в тюрьмы и арестные дома были направлены 15 822 несовершеннолетних преступника в возрасте 10—12 лет. Следует обратить внимание на то, что в 1912 г. в России уже работали суды для несовершеннолетних320.

Словом, Закон от 2 июля 1897 г. был явно реакционным и именно так оценивался прогрессивными русскими юристами. Любопытен исторический факт: отмену Закона от 2 июля 1897 г. Декретом советской власти от 17 января 1918 г. приветствовали практически все юристы — и приверженцы либеральных взглядов, и сторонники советской власти321.

Таким образом, в начале XX в. России возникла тенденция < усилению карательной направленности судебной политики в отношении несовершеннолетних. Вероятно, при подготовке первых советских декретов о суде, как раз это и помешало их создателям обрЗ' тить более серьезное внимание на молодую ювенальную юстиций'

А может быть, сработал всеобщий принцип того времени: «мы наш, мы новый мир построим». Как бы то ни было, но автономная российская ювенальная юстиция перестала существовать согласно Декрету Совнаркома России от 17 января 1918 г. и была заменена другой системой, по мнению ее создателей, более гуманной, более применимой для детей и подростков.