§ 2. Права и обязанности в контексте юридико-антропологического анализа отношений человека и государства

Теория государства и права проблему прав и обязанностей человека

традиционно анализировала на понятийном уровне, тщательно рассматривая при этом классификацию прав и свобод человека, их гарантии и уделяя внимание рассмотрению вопросов правового статуса личности318. Это, безусловно, оправданный и логичный метод. Однако, на наш взгляд, юридико-антропологический подход (который, по сути, является попыткой характеристики обретения права человеком) позволяет усмотреть новые грани в этой традиционной теме.

В юридической литературе сложилось мнение, что путь к новому типу отношений человека и государства лежит в плоскости расширения свободы и использования личных прав. В.Д. Перевалов пишет: «... права человека ш находятся в постоянном развитии, отражают динамику общественных отношений и рост правосознания граждан319». Такой подход был вполне оправдан для начального этапа реформ в России, однако современная стадия социального развития требует определенного изменения в устоявшихся взглядах на существо взаимоотношений человека и государства. После периода вседозволенности требуется известное переосмысление таких, например, феноменов, как ответственность (в ее взаимосвязи со свободой), обязанности граждан в их соотношении со свободой, а также ответственность и обязанности, понимаемые в контексте общечеловеческих ценностей.

В современном российском правоведении наблюдается некоторое увлечение анализом проблемы социальных свобод и прав, что можно объяснить «синдромом» посттоталитарного правосознания.

Во-первых, к забвению принципа сочетания общественных и личных интересов. Как следствие, на практике проявил себя феномен злоупотребления правами и свободами граждан. «Злоупотребление охватывает те случаи, когда юридическая форма, казалось бы, соблюдена, но само действие не отвечает своему социальному назначению, общественно вредно»320. В юридическом аспекте под злоупотреблением правом понимается либо неправомерное пользование правом в виде выхода за пределы его реализации, либо противопоставление духа закона его букве в реализации закрепленного им права или свобод. Оба эти положения могут находить известное идеологическое обоснование в ст. 18 Конституции Российской Федерации, согласно которой «права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и #

исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются

правосудием». Содержание указанной нормы таково, что ее буквальное толкование ограничивает ее истинный смысл, который, по нашему мнению, сводится не только к непосредственному гарантированию прав и свобод граждан, но и предполагает, что обязанности, закрепленные в Конституции, также могут иметь значение непосредственно исполняемых, определяющих содержание и применение законов. Широкое толкование указанной конституционной нормы приводит к выводу также о том, что не только человек, но и государство также несвободно в выполнении своих обязанности ф перед человеком и гражданином. Другими словами, принцип сочетания

общественных и личных интересов - важнейший принцип демократии, требует встречного, взаимного принятия государством и обществом не только правомочий, но и обязанностей, юридических обременений и тягот.

Договорная теория государства предполагает, что люди заключают между собой договор о принципах совместной жизни ради сохранения прав и свобод каждого отдельного лица. «Хотя у Руссо права отдельного индивида предшествуют всякому общественному единству, а у Фихте, напротив, право впервые возникает только в обществе, тем не менее, оба рассматривают общество как гарантию прав отдельной личности и в этом видят основную задачу и цель государства как общественного союза.

то оно подлежит уничтожению»29. Блестящий анализ такой позиции,

упрочившейся в западном правоведении, дал Б. Чичерин. Критикуя эту сторону концепции Фихте, он определил поле возможностей государства по реализации прав и свобод человека, ограниченное, во-первых, тем, что государство тоже управляется «началом свободы» которая не может развиваться по непреложным правилам. Во-вторых, государство имеет и другие цели, кроме обеспечения прав и свобод граждан. В-третьих, само обеспечение прав и свобод граждан государством достигается по мере возможностей, определяемых объективными условиями321. В этом плане следует подчеркнуть еще один важный, на наш взгляд, момент: условия для обеспечения прав и свобод граждан должно создавать не только государство, но и сами индивиды. Так, например, основное право человека на уважение человеческого достоинства предполагает, прежде всего, что каждый индивид должен уважать достоинство другого индивида.

Во-вторых, следствием забвения принципа паритета свободы и ответственности и абсолютизация свободы, переходящей порой в анархию, стал рост преступности и общего числа правонарушений в России. В силу этих обстоятельств становится необходимым установление таких отношений в обществе, когда уважаются и гарантируются не только права и свободы, но и обеспечивается неуклонное выполнение обязанностей человеком. Любое нарушение меры (в том числе и гегемония субъективных прав, понимаемая как реализация права любой ценой) не слишком улучшает климат отношений государства и индивида. Это нередко приводит к своеобразному искажению личностной ориентации, когда за совершенным преступлением кроется стремление безоговорочно реализовать свое право. Юридической практике известны многочисленные случаи, когда в ходе судебного процесса обнаруживается, что преступник не думал о жертве, о причиняемых ей страданиях, ущербе и т.д., а стремился лишь любой ценой удовлетворить свои, по его мнению, единственно «законные» потребности, причем противоправным путем.

В-третьих, следствием фетишизации свободы человека и забвения обязанностей становится ущемление принципов демократии. Попыткой такого ущемления является, на наш взгляд, вопрос об отмене смертной казни в России. Известно, что демократия возможна лишь при условии сформированного демократического сознания граждан, которое является квинтэссенцией общей правовой культуры, политического и правового сознания. В свою очередь, любой переломный момент в жизни общества сопровождается ломкой сознания человека, т.к. дезорганизация принимает значительные размеры, а преступность резко возрастает. В таких условиях целесообразность отмены смертной казни в России можно поставить под сомнение. В ряде стран Восточной Европы идея прав человека оказалась выше принципов демократи. Так, в 1991 г. в Венгрии Конституционный Суд отменил смертную казнь, мотивируя это тем, что такое наказание противоречит как правам человека, так и Конституции. Аналогичная ситуация сложилась и в

России, в результате соответствующего определения Конституционного Суда России в 1998 г. Между тем, 2/3 россиян, согласно опросам общественного мнения, высказались за сохранение исключительной меры наказания. Не случайно, что некоторые известные политики, например губернатор Свердловской области Э.Э. Россель, высказываются за применение смертной казни за особо опасные для общества преступления, например, за распространение наркотиков.

В-четвертых, гипертрофия прав и свобод человека, не сопровождающаяся соответствующим акцентом на обязанностях и ответственности таит в себе опасность распада гражданского общества, этой важнейшей компоненты правового государства.

В правовом государстве всякий гражданин является участником власти, поскольку он служит делу общественного блага. 2)

В силу этого он несет на себе все права власти, но вместе с ними и все обязанности, вытекающие из принципа социального служения.

Россия находится на пути от полицейского государства к правовому, и потому понятие «социально-служебная власть» еще не получило должного применения на практике. Однако социальные метаморфозы произошли: место бесправного обывателя не обремененного ответственностью за судьбу государства занимает гражданин, наделенный многочисленными правами (в том числе правом формирования власти).

В нашем обществе различные группы населения предъявляют к власти различные требования, удовлетворение которых возможно лишь за счет тоже законных интересов других групп людей. Другие группы дезорганизуют жизнь страны призывами к разрушению созданного экономического порядка, но сами ничего не создают. Третьи своими действиями (вполне законными) ставят под угрозу существование российской армии. В результате формирование нового социального облика Российского государства сопровождается преувеличенными общественными ожиданиями в области субъективных прав и распространенным стереотипом общественного сознания об обязанностях власти и нивелировании обязанностей граждан. Достаточно привести пример одобряемого массовым правосознанием стремления многих молодых людей уклониться от службы армии, под любыми предлогами избежать призыва, и успех в этом намерении считается делом, достойным восхищения.

Взаимная ответственность государства и гражданина - единственно надежный критерий правового государства. Сегодняшняя ситуация в России благоприятствует той опасной тенденции, следствием которой общество превращается в иждивенца государства, во всем зависимого от него и, следовательно, не влияющего на решения государства.

Поставленные вопросы актуальны для современного общества, и потому юридическая антропология как сумма некоторых инновационных посылок, влияющих на ряд общественных наук, способна несколько иначе, в духе современных требований, поставить вопросы, типичные для теоретической науки о государстве и праве. Например, возьмем вопрос о существе ответственности человека. Наука трактует юридическую ответственность как форму социальной ответственности, имеющую разные стороны и формы проявления. Так, позитивная ответственность сопрягается со свободой личности, т.е. возможностью выбрать свою линию поведения, а ретроспективная ответственность наступает в результате нарушения долга, т.е. не исполнения юридической обязанности. При таком подходе ответственность предстает как сочетание свободы и обязанностей.

В то же время существует мнение (Н.С. Малеин), согласно которому объявление ответственностью обязанности совершить предусмотренные законом действия (долг) ведет, с одной стороны, к удвоению смысла: одно и то же явление одновременно именуется и обязанностью, и ответственностью, и с другой - порождает неясности в толковании соответствующей научной терминологии. Ответственностью называется и сама обязанность, и последствие ее неисполнения325. Представляется, что такое смешение понятий имеет объективное основание - свободу как сущность ответственности и обязанности.

Свобода и ответственность - фундамент правового положения личности, создаваемый не нормами права, а характером общественного строя. В юридико-антропологическом смысле обретение свободы и ответственности человеком составляет «механизм» его юридической аккультурации326.

Если свобода определяется через категории «возможность» и «необходимость», то права человека означают возможность, а юридические обязанности - необходимость для граждан активной социальной деятельности. «Ответственность, как и свобода, одно из качеств активности, целенаправленной деятельности субъекта общественных отношений. Если свобода означает избирательную активность личности, то ответственность есть мера и направление этой активности. Свобода и ответственность нерасторжимы как две стороны социально-исторической необходимости. Ответственность предполагает свободу; свобода же, чтобы не превратиться в свою противоположность - в произвол, невозможна без ответственности; чем полнее свобода, тем больше ответственность»327. Для любого общества применимо понятие «ответственность». Это понятие аккумулирует в себе сознание и волю исторической эпохи, отдельного государства, конкретного этноса. Личная ответственность обоснована социальной ответственностью, то есть теми экономическими, политическими и правовыми условиями, в пределах которых может развиваться активная и целенаправленная деятельность людей.

В юридической науке свободу личности и демократические институты обычно связывают с демократией. Так, например, Л.Д. Воеводин считает, что «если самым общим образом раскрыть содержание демократии, то ее можно свести не к одному, а к двум основным моментам - к участию народных масс в управлении обществом и государством (к народовластию) и к свободе личности»' . Приведенный взгляд представляется спорным, в силу того, что из содержания демократии исключается ее важное составляющее звено - социальная и личная ответственность. Демократию целесообразно определить как высшую форму реализации социальной и личной ответственности, их совпадение и универсальное проявление.

Устоявшимся представлением в отечественной юридической литературе является и связь обязанностей с ответственностью в противовес личной свободе, которая, как правило, не трактуется как основанная на социальной и личной ответственности. «Если юридические права характеризуются содержащейся в них личной свободой, то наиболее существенное в обязанностях заключается в ответственности за исполнение предписания закона. Ответственность - социально-правовой фактор, который, с одной стороны, связывает обязанного субъекта существующим правопорядком, а с другой - стимулирует его активность, обеспечивает строгое и неуклонное исполнение обязанности»328. Как мы видим, из субстанции обязанности исчезает элемент свободы.

В человеке социальные качества не дискретны. Следовательно, не будет ошибкой парадоксальное, на первый взгляд, утверждение, что с антропологической точки зрения ценность обязанности как раз и проявляется в связанности со свободой. Правомерность такого подхода определяется тем, что обязанности, как и права, имеют естественную природу. Эта естественная природа проистекает из справедливости, определяющей фундамент обязанности. Это требует от человека поддержки и подчинения справедливым институтам. Как справедливо замечает Д. Ролз, естественная природа обязанностей «принуждает нас к продвижению справедливых устройств, которые еще не введены, по крайней мере, когда это может быть сделано не слишком большой для нас ценой. Таким образом, если базисная структура справедлива, или справедлива до такой степени, какую разумно ожидать в соответствующих обстоятельствах, каждый имеет естественную обязанность играть свою роль в существующей схеме. Каждый ограничен этими институтами, независимо от его добровольных действий... Таким образом, хотя принципы естественных обязанностей выводятся из договорной точки зрения, они не предполагают согласия, явного или неявного, или же любого добровольного действия для того, чтобы быть приложимыми»329.

Итак, естественные обязанности в каждом конкретном обществе таковы, каковы критерии справедливости, определяющие ее содержание. Такой подход характерен, для Дж. Ролза, который разделил естественные обязанности на положительные и отрицательные. К положительным он отнес поддержание справедливости, взаимную помощь и взаимное уважение. К отрицательным - не вредить, не причинять неприятности невиновным330. Причем положительные обязанности, вытекающие из позитивных обязанностей в развитых юридических системах, опосредуются правом и становятся юридическими обязанностями. Категоричность этих обязанностей, как и общая доступность прав и свобод, определяется, следовательно, их естественным характером. Государственное принуждение лишь фиксирует наличный результат развития естественных обязанностей. По словам немецкого юриста X. Хофмана, «основные обязанности в сочетании с принципом равенства так сильно выросли с момента своего возникновения, что могут пониматься даже как основное право на равное распределение обязанностей»331. Вследствие широкой формы обобщения естественного характера обязанностей в сочетании с их конкретной социализацией, они нередко опираются не только на правовые нормы, но и на нормы морали. Так, например, В.А. Масленников справедливо полагает, что основные обязанности граждан сочетают в себе качества юридического веления с качествами морально-идеологического императива, а их нормативность обеспечивается действием своих элементов их содержания, т.е. нравственным долженствованием и юридической обязанностью332. Близкой позиции придерживается и Л.Д. Воеводин, полагающий, что порой обязанности сложно сформулировать, т.к. их трудно отделить от других социальных норм, и прежде всего моральных. Он пишет: «вспоминая советские конституции и характер записанных в них обязанностей, надо признать, что некоторые из них не были строго юридическими правилами, а скорее носили характер «нравственного императив»: например, обязанность соблюдать правила социалистического общежития. Помимо этого они несли определенную идеологическую нагрузку, подчеркивали «преимущества» социалистического строя. Видимо, эти негативные стороны и были одной из причин отказа в нынешнем российском Основном законе от полновесной записи в нем обязанностей»43.

Серьезным аргументом в пользу того, что фактором обязанности прежде всего является свобода следует считать тот факт, что первоначальным условием соблюдения прав и свобод является соблюдение обязанностей. Этот тезис в юридической науке не оспаривается, но и не подвергается всесторон- 0 нему анализу. Поскольку, например, позитивные обязанности устанавливают

ся как в целях осуществления интересов всего общества, государства, так и в интересах каждого отдельного гражданина, обязанности, как и юридические права и свободы, нельзя отрывать от целей, конкретным выражением которых являются интересы. Это утверждение можно проиллюстрировать на примере права граждан на судебную защиту их прав и свобод. Данное право следует рассматривать в качестве принципа, поскольку речь идет о конституционной обязанности государства гарантировать судебную защиту прав и свобод граждан. Данная норма-принцип является базисной, интегрирующей всю ее правовую энергию и создающий прочный фундамент для защищенности личности.

Итак, право граждан на судебную защиту их прав и свобод как принцип ф правового регулирования содержит в себе ведущую обязанность государства,

которая проявляется в правовой материи следующим образом: во-первых, в праве на восстановление нарушенных прав, право на возмещение ущерба

(материальный и моральный аспект конкретного права), во-вторых, в праве граждан на обращение в судебные органы: право на иск, право на жалобу в суды общей юрисдикции, право на индивидуальную или коллективную жалобу (процессуальный аспект конкретного права).

Таким образом, можно сделать вывод, что обязанности являются органичными и сущностными для правового регулирования феноменами. Избранный нами антропологический (или социально-антропологический) угол зрения позволяет заключить, что именно обязанности государства и граждан могут явиться реальным показателем характера правового регулирования в обществе.

Исследователи обязанностей утверждают, что свобода, хотя и присутствует в обязанности, но гораздо в меньшей степени, чем в правах. Так, например, Л.Д. Воеводин пишет: «естественно, обязанности не были бы обязанностями, если бы здесь ответственность, по сравнению со свободой, не занимала решающее место»333. С таким утверждением автора трудно согласиться, тем более, что он сам подчёркивает, что «обязанность для своего претворения в жизнь требует активности и инициативы граждан, т.е. свободной, сознательной их деятельности»334.

В осмыслении связей обязанности и свободы человека лежат по нашему мнению, такие антропологические понятия, как «внутренняя совесть» и «внутренняя вина», которые в основе своей имеют биологические корни. Как отмечал А. Маслоу, внутренние ценности человека как бы фильтруют социальные ценности, отбирают из последних идентичные им, внутренним. Когда же такой идентификации не происходит, «тогда, теоретически, можно ожидать, что измена истине, справедливости, красоте или любой иной Б - ценности, повлечёт за собой внутреннюю вину (метавину?), вину заслуженную и биологически обоснованную»335. Человеку необходимо оставлять поле самоконтроля, ненаказуемости. Это поле очерчивают естественные обязанности человека, позволяющие удовлетворить его вечное желание « путем искупления вновь почувствовать себя чистым»336.

Итак, предпринятый краткий юридико-антропологический анализ прав и обязанностей человека в контексте отношений человека и государства позволяет сделать следующие выводы: 1)

Нарушение баланса в структуре прав и свобод, ответственности и обязанности в пользу первых приводит к нарушению принципа сочетания общественных и личных интересов, является одним из серьезнейших

ф криминальных факторов, приводит к подмене принципов демократии правами

и свободами граждан, к распаду гражданского общества, создавая в целом угрозу существования и развития правового государства. 2)

С антропологической точки зрения, ответственность и обязанность являются необходимыми предпосылками свободы. Это проявляется в естественном характере их возникновения и существования. Они проистекают не только из норм права, но также из естественного чувства справедливости и степени юридической аккультурации человека. В основе естественных обязанностей лежит критерий справедливости. В этом и проявляется общечеловеческая ценность - обязанность. 3)

В основе обязанности как проявления природной склонности человека к саморегуляции, самоограничению, самоконтролю лежит свободная сознательная деятельность, а также "внутренняя совесть", «внутренняя вина». Из них слагается поле внутренней свободы человека.

Ф> 4) Использование юридико-антропологического подхода к проблемам

теории государства и права (и, в частности, проблеме свобод, прав и обязанностей человека и гражданина) позволяет переместить внимание исследователя с исключительно формально-правовых моментов (несомненно важных, но недостаточных для всестороннего анализа) на исследование тех человеческих качеств и свойств, которые при должной правовой аккультурации способны сделать право из инструмента внешнего влияния государства инструментом естественной саморегуляции человека. 5)

Юридическая антропология должна осмыслить новые тенденции в

Ф характере отношений человека и государства. Так, после террористических

актов в США 11 сентября 2001 года стали популярными предложения юристов, согласно которым гражданам многих государств следовало бы пройти процедуру своеобразной тотальной паспортизации на качественно ином уровне. В частности, высказывались идеи внедрить общегосударственную карточку идентификации личности с встроенными в нее фотографией и оцифрованным снимком отпечатка пальца. Налицо использование сугубо неотъемлемых антропологических свойств личности в государственнопубличных отношениях. 6)

Методологическим основанием интеграции юридической антропологии и теории государства и права являются предметные «связки», которые выделены обеими науками, и от которых зависит успешное осуществление

ф юридической деятельности в целом. Вот, например, какие вопросы

фиксируются теоретической наукой о государстве и праве: сведения о взаимодействии государства и личности, права и личности, о реализации права субъектами, о правовой урегулированности социальных связей людей и т.д. Юридическая антропология, в свою очередь, постулирует идеи об

эволюции права и человека, об обусловленности внешнего поведения человека его психофизическими особенностями, о взаимодействии правовых &> систем, человека и общества, о влиянии системы обычаев на правовую

систему и др. Все эти предметы научных исследований наук свидетельствуют

о значительных познавательных перспективах. Потенциал научных дисциплин может быть реализован в полной мере в случае тесной интеграции в процессе познания правовой действительности. Частным случаем такого междисциплинарного научного исследования является познание правовой деятельности.