Глава 5 БЫТИЕ ЧЕЛОВЕКА В МИРЕ И ПЛЮРАЛИЗМ ПРАВОВЫХ КУЛЬТУР

Возможно, кому-либо из критиков настоящей работы поворот в сторону онтологии (учение о бытии) покажется излишне философско-насыщенным или абстрактным, однако представляется, что без уяснения глубинных основ человеческого существования, к каким относятся бытие человека и его свобода, невозможно понять, что многочисленные социальные институты, правовые системы, явления правовой культуры производим от указанных феноменов и ими определяются в конечном счете268, ф Для онтологической философии характерен взгляд, согласно которому

«бытие есть все то, что существует: это и материальные вещи, и процессы, и свойства, и связи, и отношения. Даже плоды самой буйной фантазии, сказки, мифы, да и бред больного существуют как духовная реальность. Следовательно, бытие охватывает и материальное, и духовное. Оно есть, таким образом, нечто реально сущее»269.

Н.А. Бердяев, В. Дильтей, М. Хайдеггер - все они внесли громадный вклад в сокровищницу мировой мысли по проблеме бытия и человека, бытия и свободы, бытия и сознания.

Для нашего исследования проблема бытия человека важна в том отношении, что в результате ее рассмотрения мы получаем представления о тех различных способах организации и развития человеческой деятельности, которые представлены в продуктах материального и духовного труда. Р. Давид писал, что «философия требует универсализма; нет нужды говорить об убожестве и узости философии права, которая базировалась бы лишь на

изучении своего национального права»270. Поэтому признание многообразия правовых систем и правовых культур есть существенная предпосылка точности в идентификации предмета исследования юридической антропологии.

Слово «бытие» используется в научной литературе для обозначения Космоса в целом, всего существующего, всей действительности. Кроме того, это слово обозначает «внутреннюю основу», изначальную сущность человека, его натуру, его истинное, реальное «Я». Бытие как обладание «внутренним стержнем» может означать человечность и индивидуальность личности. «Бытие» может означать выражение истинных качеств предмета. Так, например, бытием в этом смысле обладает правовая система, потому что она действительно правовая система, - в отличие от того смысла, когда «строгий» прокурор «старается» быть «добрым». Слово «бытие» относится к естественному состоянию предмета, например, когда находящийся в определенной правовой среде человек традиционного общества в качестве средства урегулирования конфликта использует месть271.

Как указывает С.Л. Рубинштейн, «для того, чтобы понять и правильно соотнести сознание (человека как субъекта познания) и материю в качестве объективной реальности, существующей «вне и независимо от сознания», необходимо, значит, обраться к категории бытия, сущего, и, раскрыв его состав, включающей как материю, так и сознание человека, вскрыть их соотношения внутри бытия»272.

В юридической науке исследователи, прямо или косвенно затрагивающие гносеологические аспекты права, пытались предложить понятие «юридическое бытие»273. Однако эти попытки нам представляются малоубедительными, ибо нет оснований, во-первых, изменять философский статус фундаментальной категории «бытие», снабжая ее прилагательным «юридическое» и тем самым понижая его до обычного синонимического ряда, а, во-вторых, неясно, каково соотношение понятия «юридическое бытие» с теми, которые имеют аналогичное содержание, - с такими, например, понятиями, как «правовая действительность», «правовая среда», «правовая надстройка» и др.? По нашему мнению, едва ли есть необходимость умножать понятия, если за ними не просматривается специфического оригинального содержания.

Бытие - фундаментальная философская категория, «означающая реальность, существующую объективно»274. Однако будучи интегрированной в проблемное поле юридической антропологии, эта категория становится исходной как бытие человека, обладающего своей правовой специфичностью. Человек наделен сознанием и волей, способен воспринимать право как неотъемлемую часть своего бытия. Неслучайно С.С. Алексеев пишет: «по своим коренным особенностям право выступает в качестве продукта разума, <...> формы объективированного бытия разума в области внешних, практических отношений, воплощающего свободу, высокие духовные, моральные начала, и их регулирования»275. #

В фокусе внимания юридической антропологии находится не только

бытие человека, но многие результаты его общественной деятельности. Это свобода, право, правовые и иные ограничения, и, наконец, конфликты. Без конфликтов человек не существует, это неотъемлемая часть его бытия. В последнее время в юридической литературе стали уделять внимание этому вопросу276.

кладут отношения владения. Поэтому и право надо изучать, начиная с этих отношений и их превращения в отношения собственности»277.

Что же касается тезиса, что правоотношения собственности содержат в себе не только свободу, но и подчинение (а значит и конфликты) то можно сослаться на ряд убедительных примеров из истории. Например, отмена в 1861 г. крепостного права в России (заметим, происшедшего без революции), вызвало подъем национального самосознания и достоинства личности,

вызвало значительный скачок в экономическом развитии страны. В одной из своих работ В. Соловьев писал: «Что касается до собственности, то признать ее нравственной основой нормального общества, следовательно чем-то священным и неприемлемым, есть не только логическая, но для меня, например, <...> даже и психологическая невозможность: первое

пробуждение сознательной жизни и мысли произошло в нас под гром разрушения собственности в двух ее коренных исторических формах - рабства и крепостного права; это разрушение и в Америке, и в России требовалось и совершилось во имя общественной нравственности»278.

Если обратиться к анализу коллективных форм действий, то задача юридической антропологии заключается в том, чтобы уделить внимание всем оттенкам конфликта между действующими индивидами. Исследователи юридической антропологии должны изучать эти конфликты как постоянно развивающиеся процессы. Этих исследователей должно объединять представление, что противоречия в интересах и конфликты - это позитивный фактор в обществе. Надо освободиться от абстрактных юридико-философских доктрин о достижении гармонического состояния общества, от этой «красивой, но ложной теории», как выразился Ральф Дарендорф: «нельзя рассчитывать, что в обозримом времени нам удастся избавиться от конфликтов и противоречий между интересами в обществе.

Теоретик конфликтов Б. Мур утверждает, что люди на собственном опыте должны научиться тому, что условия существования не являются ни

неизбежными, ни неизменными, что общими усилиями можно действительно изменить свое положение. Только тогда они смогут разобраться со своей конкретной ситуацией и прийти ко взгляду на эксплуатацию как на следствие несправедливости, заложенной в сущности человека280. Хотя Б. Мур не допускает мысли о каком-либо врожденном духе неповиновения, который проявляется как только изменяются внешние обстоятельства, он, тем не менее, утверждает, что агрессия - постоянный компонент человеческого бытия (как впрочем, и всего живого вообще). Б. Мур подчеркивает, что ни одно общество не может вынести полного превалирования частной жизни над общественными интересами. Всегда оказываются необходимыми регулирующие институты, в частности, для отвода таких агрессивных импульсов, которые генерируют в любых ситуациях сосуществования. По мнению Б. Мура, «агрессия - вовсе не продукт исключительно современного развития, коренящейся в манипуляциях монопольного капитала, но вовсе и не остаточный продукт более ранней стадии развития, который теперь постепенно отмирает»281. Агрессии всегда связаны с формами социальной активности, и вследствие того, что разным культурам в разной степени удавалось регулировать агрессию и направлять ее в плодотворное русло, они далеко не всегда негативны. Собранный и систематизированный Б. Муром антропологический и конкретный исторический материал по конфронтации между частным и общественным в различных культурах, позволили ему сделать вывод, что эти конфликты возникают тогда, когда в обществе отсутствует механизмы создания хоть какого-то пространства, свободного от требований коллективизма. Социально-антропологические исследования эскимосов и индейских племен показывают, что агрессия для таких обществ может оказаться роковой (неуправляемой) вследствие того, что строгие требования к устойчивости хозяйства сильно ограничивают возможности личного уединения, т.к.

Таким образом, исследователи-антропологи должны отвергать упрощенный подход, сводящий возникновение конфликтов в обществе к противоречиям в способе производства, но вполне допускать его как один из множества альтернатив. Как пишет современный исследователь конфликтов И.Г. Шемякин, конфликт - это особый социальный феномен, в основе которого лежит конфликт интересов или конфликт ценностей, основа разрешения которых лежит в плоскости признания универсальных общечеловеческих ценностей282.

Как область знания, юридическая антропология обнаруживает богатство исследовательских подходов, обращаясь к многообразным проявлениям бытия человека. Возможно, что усилий одного научного направления будет недостаточно, и тогда потребуется координация усилий представителей разных наук. Именно такая интеграция способна объяснить, почему различные вариации природно-естественных и социокультурных особенностей человека порождают необозримую пестроту в правовой культуре, с одной стороны, и почему при доказанном факте изменчивости существуют общеправовые константы, характерные для всех культур, этносов и народов, -

с другой стороны. Бытие человека само по себе фундаментально, безгранично и перманентно изменчиво, следовательно, это дает основания для его характеристики как «стабильной изменяемости и эволюции». Эта стабильность продиктована, с одной стороны, основательностью существования человека, а с другой, - способностью человеческого общества к ф переменам и наращиванию нового. Отсюда вытекает общая методологиче

ская посылка, которая заключается в том, что бытие человека - его жизнь и смерть, бытие телесное и духовное, свобода и конфликты - детерминируют все социокультурные формы человеческой деятельности, которые, конечно, не сводимы к праву, но выводимы из них.

Человек является единственным живым существом, способным к осознанию своего бытия, себя самого и своего опыта жизнедеятельности. Специфика этого осознания такова, что человек через формируемый им мир понятий (в том числе мир правовых понятий), осознает свое поведение, ^ действия, поступки, осуществляет целеполагание. По отношению к бытию,

человек выполняет: 1) логико-познавательную функцию, связанную с предметным познанием мира; 2) телеологическую функцию, связанную с постановкой цели своей деятельности; 3) оценочную функцию, обусловленную необходимостью выстраивать свое отношение к окружающему миру. Эти функции сознания присущи любому антропологическому типу людей - европейцам, азиатам, африканцам и т.д. В силу того, что человек способен мыслить, он осуществляет не только оперирование обобщенными понятиями, но и способен эмоционально, психически воспринимать окружающий мир. Именно в способности Homo sapiens отражать бытие кроется первопричина создаваемых им правовых понятий, образов, мифов, символов, ритуалов и т.д.

^ Механизм складывания правовых культур требует определенного интел

лектуального сдвига283. Суть же его такова, что в формировании множест венных правовых культур участвуют разные уровни сознания, корелли- рующие структуре бытия. К. Т. Вельский указывает, что «в зависимости от уровня, глубины и полноты отражения общественного бытия можно

1 9

выделять в правосознании теоретическое и обыденное правосознание» . В процессе формирования права задействованы, по-видимому, оба уровня правосознания, поскольку мышление человека по поводу бытия может протекать с помощью понятий (логический уровень), с помощью мифов, образов и ритуалов (эмоциональный уровень), с помощью коммуникации (речемыслительный уровень). Поэтому, поскольку бытие разнообразное и многоуровневое, то и отражение бытия в сознании человека столь же многопланово.

Как уже было отмечено, бытие носит материально-духовный характер. Но субстанциональным началом (основанием бытия) является творческая, культурная деятельность человека, в составе которой видное место следует отвести культуре правовой284. Правовая культура, а не только право, выступает интегрирующим способом организации бытия человека. Право- явление материальное и идеальное. Как пишет А.Ф. Черданцев, «в языке права юридическая норма носит статус идеального, статус отражения экономического базиса, общественного бытия; в метаязыке (в юридической

ЛЛ

науке, практике, обыденном сознании) - статус материального» .

Бытие - многоуровневое явление, высшим элементом которого является его социокультурная часть, духовно-практическая реальность, в рамках которой происходит организация правовых систем. Это результат дальнейшего усложнения и дифференциации социальной жизни человека, который приводит к этнической пестроте права. Для человечества, как «социальной популяции», характерно культурное разнообразие и уникальность правового пути развития.

Духовный «срез» бытия человека объективно выступает оптимальнейшим способом производства, хранения и передачи правовой информации, которая выступает основой нормальной жизни социальных индивидов. Порой в обществе теснейшим образом переплетаются духовно-религиозные и правовые начала. Ж.-П. Вернан, скрупулезный исследователь жизни древнегреческого полиса, в этой связи отмечает, что на определенном этапе религиозные процедуры, имевшие ранее самодовлеющее значение, приобрели характер правовых норм285. Однако содержание информации, содержащейся в правовых нормах, может выступать сколько угодно разнообразным, в силу разнообразия юридического опыта народов и этносов, и в этом кроется одна из предпосылок множественности правовых культур.

К слову, само понятие «правовая культура» вызывает как одобрение, так и критику среди юристов. Нарекания связаны с тем, что «культура» - термин более антропологический и социологический, нежели юридический. Инкорпорируя это понятие в правоведение, юристы неизбежно согласились с теми трудностями, которые вызвала интеллектуальная операция по разработке и обоснованию правовой культуры. В частности, ее недостатки усматриваются в слабой способности к формализации, четкости и однозначности, а эти свойства понятий, как известно, юристами весьма уважаемы. Достоинства же, напротив, заключаются в том, что правовая культура способствует идентификации правосознания, определяет правовой статус людей, оказывает влияние на правовую деятельность, и, в итоге, служит определяющим элементом правовой среды.

В юридической литературе чаще всего говорят о правовой культуре общества в целом (например, утверждая: «правовая культура российского общества находится на весьма низком уровне»), или личности, когда говорят о высокой правовой культуре судьи, прокурора и т.д. Именно эти два среза и являются генеральными в правовых исследования юристов. Между тем, есть еще один, не столь очевидный взгляд на феномен правовой культуры.

Дело в том, что, как известно, любое общество сегментировано: оно состоит из классов, страт, профессиональных и этнических групп, элит, средних слоев, маргиналов, «дна» и т.д. Обобщенно говоря, каждая, даже малая социальная группа22 современного (или традиционного общества) имеет свою правовую культуру, которую мы будем называть, следуя культурологической традиции, правовой «субкультурой». Признание множества субправовых культур диктует необходимость выяснения их особенностей, отличающих, например, правовую культуру вождей индейских племен от правовой культуры их рядовых соплеменников, или анализа правовой культуры бюрократии прошлого века от их коллег настоящего времени.

Важно понять, что правовая культура плюралистична по своей природе, в силу того, что, как это убедительно показал в своем исследовании В.А. Герт, носитель правовой культуры - отдельный человек - уникален и неповторим в своем бытии. Ученый, в частности, отмечает: «вне уникальности человека не достигается практической определенности бытия человека, т.е. определенность и неопределенность бытия человека уникальны»23. Развивая этот тезис, подчеркнем одно важное умозаключение, кажущееся, на первый взгляд, очевидным. Дело в том, что право, правовое регулирование и правовая культура имеет тенденцию «захватывать» уникальное бытие человека целиком, «наращивать» в нем свое присутствие. В этом случае человек интегрируется, организуется и подчиняется «захватившей» его правовой культуре; это не добавка к организму как слой пудры или как онкологическое новообразование. Просто человек, разделяя правовую культуру своей референтной группы, приобретает полноту присутствия 22

О понятии малой социальной группы см.: Фатхуллин Н.С. Малая социальная группа как форма общественного развития. Казань, 1989. С. 50- 66. 23

Герт В.А. Указ. соч., с. 121.

«здесь - и - теперь», он несет в себе больше порядка и меньше беспорядка286. При этом, в традиционных обществах, где доминируют мистические, мифологические, архаические процессы познания «правового», интеграция личности в бытийный порядок происходит бессознательно, или досозна- тельно, в силу сложившегося порядка вещей. Интеллект человека традиционного общества не аналитичен и рационален, а по детски эмоционален, в силу чего правовое им реализуется как капитуляция перед сакральной волей. Анализируя африканское видение мира и общества, французский антрополог-юрист Н. Рулан замечает: «прибегнуть к праву» отнюдь не означает сослаться на комплекс нормативных актов, принятых заранее и носящих общий и абсолютный характер. Это означает, скорее, истолковать в каждом конкретном случае поведение человека и определить границу между устремлениями отдельных людей и потребностями жизни в обществе»287.

Правовые культуры «мозаичны», как «мозаичен» объективносубъективный мир. Можно привести пример, когда к острейшему акту человеческого бытия - самоубийству - в разных правовых культурах относятся по-разному. Именно бытие человека и социально-правовая среда обуславливают то или иное отношение к такого рода поступкам. Так, в современных цивилизованных государствах самоубийство осуждается общественной моралью, а побуждение к нему преследуется законом (ст. 110 УК РФ). Само по себе самоубийство свидетельствует о психологической, жизненной катастрофе, из которой человек выходит через отчаянный поступок. В средневековой Японии харакири было достаточно распростра ненным явлением культуры, и трактовалось как акт чести воина, проигравшего сражение, акт, подтверждавший, что честь выше жизни288. Для традиционного общества самоубийство порой служит наиболее эффективным (а иногда и единственным) действием, которое один человек может предпринять против другого, рассматриваемый как некое юридическое действие, как способ мести обидчику.

Бытие таково, что оно состоит из определенного множества структурных переменных, которые в разных идеологиях трактуются по-разному. Например, в марксизме бытие - это многоуровневая структура (природа, биосфера, общественное бытие и бытие личности), в кантианстве - это мир сущего и мир ценностей, в феноменологии - это психические акты сознания и объективно-идеальное бытие, мир смыслов и т.д. Но из этого утверждения вытекает лишь, что если понятие правовой культуры трудно применимо на метафизическом уровне, но оно вполне репрезентативно на уровне познания предметно-вещественного мира и мира идеального бытия (ценностей, духа, принципов научного знания, идеологии и т.д.). Этим как раз и занимается юридическая антропология. Так, выяснению предметных реальностей правового характера посвящена, процитированная выше монография Н. Рулана, который прочно выстраивает свое юридико- антропологическое исследование на анализе, прежде всего, элементов предметно-вещественного юридического мира (семьи, земельных отношений, договоров, наказаний в традиционных обществах), не забывая, также,

об аспектах идеального бытия (правовой идеологии, правовой аккультурации289 и др.).

Характеризуя бытие человека и его способность к генерации определенных образцов поведения и правовой культуры, следует обратить внимание на то, что сама жизнь, само сущее, сами жизненные обстоятельства и факты создают некие ожидания должного, ожидания нормативного, ожидания порядка. Объяснить этот тезис можно следующим образом. Человек, находясь в определенной социальной среде, видя, как разрешаются этой средой определенные ситуации, конфликты и пр., формирует у себя некие ожидания, установки, приобретает «душевную» готовность воспринимать эти решения определенным образом. Эта готовность человека и обладает некоей обязательностью (в силу включенности человека в бытие), которая им самим воспринимается как руководство к действию. Попробуем это обобщение пояснить примером. Скажем, довольно распространена ситуация, когда молодой следователь испытывает неуверенность в стратегии расследования уголовного дела, колебания по поводу оценки показаний подследственного, свидетелей и потерпевших, не слишком уверен по поводу осуществленной юридической квалификации события. Тогда этот следователь консультируется у более опытных коллег по следственной работе, спрашивает у них, какова следственная тактика была у них по аналогичным делам, выясняет приемы допроса, типичные ошибки следственной работы и т.д. В результате он обретает психологическую уверенность, профессиональную убежденность в том, как нужно осуществлять следственные действия, каков их порядок, кого следует допросить еще раз или дополнительно и т.д. Полученная консультация делает нашего следователя уверенным в себе, решительным, знающим свое дело человеком. Таким образом, поддержка и советы, т.е. определенные жизненные факты его личного бытия становятся для следователя властным мотивом к деятельности, обязательной нормой. Та социально-правовая среда, которая его окружала, а также соответствующие факты предопределили общий фон правовой культуры, обусловили самым решительным образом поведение юриста в деле расследования дела. А вот другой пример, когда факты бытия нормативно определяют поведение человека. Так, невольный свидетель совершения преступления предпринимает действия по защите другого лица от преступного посягательства, сознавая при этом, что если этого он не сделает, то, возможно, преступник окажется безнаказанным. Это пример факта бытия, диктующего, что должно быть сделано.

Контекст осуществляемого обсуждения позволяет указать на еще одно значимое обстоятельство. Жизненные факты, бытие, сущее определяет не только поведение человека как нормативное, но и определяет общественную правовую культуру, а также содержание законодательных актов. Например, в Древнем Риме эволюция института домашнего рабства ipso facto постепенно привела к юридическому закреплению в законодательстве Рима принципа «servi res sunt» (рабы - вещи)290.

Важнейшая функция правовой культуры - способствовать сплоченности общества, утверждать общий порядок и устойчивость социальных структур. Как доказал один из крупнейших западных антропологов А.Р. Радклифф- Браун, главной целью людей является выживание общества, которая достигается постоянно функционирующими социальными структурами, в том числе, через культурные формы. Вообще, жизнь общества предполагает, что его структуры функционируют. Функция повторяющихся действий, например, обряд похорон, или наказание за преступление способствует структурному постоянству291.

Таким образом, мы попытались обосновать, что именно бытие человека является первопричиной мозаичности правовых культур. Каждый ее вид «материализуется» в исторически-конкретных формах жизнедеятельности в условиях специфических пространственно-географических ареалов. Видимо, одним из первых юристов-антропологов в этой связи следует признать Ш. Монтескье, который в фундаментальном труде "О духе законов" попытался вскрыть причины пестроты законодательства разных стран мира. Своеобразие объяснялось прежде всего многообразным и специфическим бытием общества (географическими, климатическими условиями, культурными, физиологическими и другими особенностями народов). Для нас же важно констатировать следующее: признавая пестроту правовых культур, специфику и оригинальность правового сознания народов мира, мы тем самым обнаруживаем все основания для признания того, что эти пласты вопросов и проблем должны находится в фокусе специального научного знания - юридической антропологии. Именно ей под силу справиться с разноцветием правовой карты мира.

Естественно, что осваивать правовой мир во всей его пестроте и богатстве красок должна соответствующая часть юридической антропологии, - по нашему мнению, это под силу юридической этнографии. Современные исследователи уже делают шаги в этом направлении. Так, Х.М. Дурманов и А.И. Перпшц предприняли усилия по изучению норм догосударственного общества, т.е. обычаев. Авторы приходят к выводу, что многие нормы общинного права были сплавом "права, этики и этикета"292, и на примере норм гостеприимства убедительно это доказывают.

Резюмируя сказанное, подведем некоторые итоги по данной части работы. 1.

Юридическая антропология - это научное направление правоведения, которое стремится доказать, что правосознание и правовая культура человека обусловлены общественным и индивидуальным бытием. Изучая бытие человека, юридическая антропология затрагивает и другие важные аспекты, вне которых невозможно объяснить творчество, созидание человеком правовых культур, их разнообразие. Одним из таких аспектов является свобода человека. 2.

Бытие человека формирует соответствующее сознание. Это аксиома. Однако наиболее сложным для юридической антропологии является вопрос о связи социальной основы человека (бьгшя) и правосознания. Было бы неверно считать, что правосознание обусловлено исключительно физиологическим восприятием реальности, реализующимся в мозгу человека. По-видимому, правосознание исторически возникло как мыслительный акт, непосредственно обслуживающий какую-то деятельность человека, связанную с защитой или агрессией. В этом случае непосредственная интеграция сознания и деятельности (телодвижений) по поводу какого либо значимого предмета постепенно привела к относительной самостоятельности человеческого мышления, связанного с осознанием дихотомий «свой - чужой», «опасность - благо», «мир - агрессия»293. С течением времени, связь предметной деятельности человека и мышления становится более опосредованной и появилась нужда в усложненных социальных формах (с помощью развития языка, трудовых навыков, норм общения и т.д. появилась возможность создания абстрактных правил поведения, обычаев, ритуалов, мифов и др.). 3.

Проблема отношений между бытием и человеком, обществом и человеком юридической антропологией формулируется как проблема соотношения объективного и субъективного в праве, как проблема детерминизма и человеческой свободы. 4.

Свобода человека есть важнейшее условие свободного творчества правовых культур, правовых мировоззрений, образцов поведения, обычаев и ритуалов. И как важнейший фактор правового творчества человека свобода представляет собой важнейший онтологический аспект юридической антропологии. 5.

Свобода - это самодеятельность (выбор собственной деятельности) и активность человека, в основе которой лежат потребности, цели и мотивы личности, обусловленные ее способностями, уровнем ее развития и субъективным видением жизненной ситуации. Как пишет Б.Т. Григорьян, «свобода человека, его активность и самостоятельность зависят как от характера общественных отношений, так и от деятельности человека, его внутренней духовно-эмоциональной позиции»294. 6.

Понятие свободы нивелируется, если свобода трактуется как абсолютный произвол личности, безусловность ее поступков. Такая свобода делает невозможным бытие человека, и потому не может быть признана

свободой. Поэтому действительная свобода-это свобода, снабженная

щ ограничениями, свобода обусловленная развитием объективных факторов -

права, политики, морали и т.д. 7.

Бытие человека, его свободная деятельность и социально-правовые ограничения, (определяемые культурой общества и человека), составляют важнейшую сущностную основу юридической антропологии. Именно эта объекты познания обуславливают множественность проявлений предметночувственной и духовно-рациональной сторон человека. В праве, морали, обычаях, традициях, ритуалах, сознании, мифах и пр. проявляется, в конечном счете, бытие человека. Изучение указанных аспектов правового ^ бытия под силу юридической этнографии.

Как объекты юридико-антропологического знания, бытие, правовая культура, человек и его свобода представляют собой такой комплекс, который, во-первых, подчинен своим внутренним законам (которые еще предстоит описывать), во-вторых, эти объекты активно включены в деятельность человека, составляют его основу, в-третьих, эти объекты в совокупности можно и нужно анализировать с большой степенью правдоподобия через описание «движения» человека в правовой среде. Иными словами, требуется проекция (пусть и во многом в приближенном виде) проблематики юридической антропологии на право в целом и на правоведение (теорию государства и права), в частности. Этой проблеме будет посвящена следующая, третья часть диссертационного исследования.

т