Человеческие жертвоприношения. 19. a) Clem. Alex. Protr. 111,42,5. Аитнклеид сообщает в «Возвращениях» [Идоменея из-под Трон в Лнкт], что лнктийцы (они — критский народ) приносят людей в жертву Зевсу. b) Athen. VII, р. 375f — 376а. О том, что свинья у критян является священным животным, Агафокл Вавилонский так говорит в I книге о Кизике (FUG., IV, 289): «Мифы гласят, что рождение Зевса произошло на Крите в Лнкте, в котором и совершается тайная жертва [подразумевается человеческое жертвоприношение]. Именно, рассказывается, что Зевсу дала свою грудь свинья и, заглушая своим хрюканьем крик младенца, она делала его незаметным для приходящих. Потому все считают это животное достойным высшего почитания, и нельзя, говорит он, употреблять его мясо в пищу. Праснйцы же приносят свинье жертву, и эта жертва считается у них преимущественной». Близко к этому повествует и Неанф Кизикскнй в книге II о таинстве (FHG. III, 8). Ср. Eustath. II. р. 775, 14 исл. (дословная цитата из предыдущего места Атенея). c) Mom. Od. XI, 322, Жук. (Минос—людоед). Явилась потом Ариадна, дочь Кознодея (oloophronos) А^нноса... cl) Eur. Cretenses (Berliner KlassiKertexte., Bcrl., 1907, II, 75; 217, 35 и сл., — слова Пасифаи к Миносу или, что менее вероятно, к Мино- тавру). К тому же, если ты хочешь ринуть меня в морскую глубину, ринь! Ты ведь знаток убийством пятнающих и человекоубийственных закланий. Или, если ты вожделеешь сожрать живым мое тело, — вот оно, чтобы не было недостатка в пиршестве. e) Serv. Verg. Aen. Ill, 121 (принесение в жертву Идоменесм Зевсу своего сына). Идоменей, происходящий из семени Девкалнона, царь критян, возвращаясь после разрушения Трои, во время бури дал обет принести в жертву то, что ему прежде всего встретится па пути. Произошло так, что ему прежде всего встретился сын. Когда он принес его в жертву (как говорят одни) или когда он только захотел принести его в жертву (как говорят другие), после этого началась чума. Изгнанный своими гражданами из царства, он занял мыс Саллентин в Калабрии, близ которого он и основал город... f) Plut. Themist. 13, Алекс. (Эвфрантид приносит трех персов в жертву Дионису Оместу перед Саламинским сражением). Фемистокл приносил жертву на корабле наварха, когда к нему привели трех красавцев-пленных в великолепной, затканной золотом одежде. Их называли сыновьями Артаикта и царской сестры Саидавки. Их заметил гадатель Эвфрантид. В это время на жерствеинике блеснуло и поднялось кверху большое и яркое пламя, направо же от гадателя кто-то чихнул, что также считалось приметой. Гадатель схватил Фемистокла за руку и советовал убить молодых людей — после молитвы всех принести в жертву Дионису Оместу: тогда, говорил он, греки будут спасены и одержат победу. Страшный, необыкновенный совет гадателя привел Фемистокла в ужас. Но толпа, как это часто бывает в решительную минуту, во время опасности прибегает для своего спасения скорее к глупостям, нежели слушается голоса рассудка. Все стали взывать к богу, потащили пленников к алтарю и заставили принести их в жертву, как созетовал гадатель. Этот рассказ мы находим у прекрасно образованного и знакомого с исторической литературой лесбийца Фания. Ср. у него же Arist. 9 и Pelop. 21. g) Ovid. Met. X, 224—228, Шерв. (о человеческих жертвоприношениях Зевсу Ксению в кипрском городе Амафунте). Возле ворот их стоял Юпитера-Гостеприимца Злом омраченный алтарь. Как завидит пришелец, что пятна Крови на камне его, он думает: тут убивают Богу телят-сосунов да двухлетних овец амафунтских. Путник сам жертвой бывал. Ср. Firmic. Matern. VI, 1—5. См. N° 21 с. Рождение Загрея-Диониса. Разные Дионисы. 20. a) Anecd. Охоп. II, 443, 12. (генеалогия Загрея-Диониса). Некоторые утверждают, что Загрей — сын Аида, как например Эсхил в «Сизифе» (frg. 228). В «Египтянах» же он называет так Плутона (frg. 5), а в «Умоляющих» (156—158) — подземного Зевса, «гостеприимнейшего Зеиа мертвых» [конъектура Германа]. b) Etym. М. Dzagreys (Загрей-Дионис у поэтов). Как известно, Зевс сочетался с Персефоной, откуда — Дионис хтони- ческий. Каллимах (frg. 171) пишет: «Родившая сына Диониса-Загрея...» «Загрей» — от dza [«весьма», «очень»], так что Загрей — «Великий ловчий». Некоторые считают его тождественным с Плутоном. Ср. Etym. Gud., 227, 41 (те же сведения, но менее исправный текст). Также Каллимаха приводит Hesych. Dzagreys,указывающий на происхождение Диониса хтоннческого от Зевса и Персефоны. c) Athenag. 20, Преобр. Потом он [Зевс] произвел кровосмешение с дочерью своей Прозерпиной и изнасиловал в виде дракона и имел от нее сына Диониса. Hyg. Fab. 155. Лнбер, сын Юпитера от Прозерпины, которого растерзали титаны... d) Athenag. 32. ...Им следовало бы наперед возненавидеть Зевса, который имел детей от матери Реи и дочери Коры и женился на собственной сестре, или выдумавшего это Орфея, который представил Зевса более преступным нечестивым, чем самый Фиест... e) Tatlan. Adv. Grace. 87, Преобр. Зевс совокупляется с дочерью, и она от него родит. Об этом свидетельствуют Элевсинские таинства, дракон таинственный и Орфей, который говорит: «Затворите двери непосвященным». f) Justin. Dial. с. Tryph. 69. Ибо, когда у них говорится, что Бахус, сын Юпитера, родился от сношения его с Семелой, что он был изобретателем винограда, что после того как был растерзан и умер, он воскрес и взошел на небо, и когда в таинства его вводят осла, то не вижу ли я, что диавол подражал приведенному выше пророчеству патриарха Иакова, написанному у Моисея? g) Philostr. Epist. 30, II, 241. Таким образом, и Посейдон подошел в виде пурпурной волны и Зевс в виде быка, золотого дождя, дракона и других прикрытий, откуда — Дионис, Аполлон, Геракл и боги от прелюбодеяния. h) Schol. Pind. Isthm. VII, 3. Он назвал Диониса con рестольником Деметры, с одной стороны, в соответствии с мистическим учением о том, что рядом с ней восседает Загрей-Дионис, происшедший от Псрсефоны, он же, по некоторым, Иакх... Ср. Tzetz Lycophr. 355. i) Nonn. VI 155—161 — см. ниже, № 25 b. Ср. также намеки на «тайный брак» Зевса с Персефоной (без упоминания имени Загрея-Диониса в Hymn. Orph. XXIX, 7, в XXVII и LVI, 9. j) Cic., De nat. deor. Ill, 58. У нас много Дионисов ...Четвертый — от Зевса и Луны [по-видимому, Цицерон путает здесь Семелу с Селеной — Луной], которому, как думают, посвящены орфические таинства. Lyd. De mens. IV, 51. ...Четвертый — от Зевса и Семелы; ему посвящены орфические мистерии и им замешивается вино. Ср. еще о разных Дионисах — Diod. Ill, 62, 2—-8 (ниже пункт п) и Philodem. De piet. 44 (в № 21 j). k) Alcmaeon. EGF, frg. 3, (древнейшее упоминание о Загрее). Гея, владычица, ты, о Загрей, из богов величайший! Aeschyl., frg. 228 (прощание Сизифа, уходящего из Аида, с Загреем и Плутоном). Привет от меня Загрею и тебе, царю премного гостеприимному. Callim., frg. 171. [Прозерпина], родившая сына Диониса Загрея. Ср. N 20а. Callim. ар. Tzetz Lycophr. 208 (Дионис — брат Аполлона). Титаны, растерзавшие части тела Диониса, передали их его брату Аполлону, как говорит Каллимах (frg. 374). Ср. Philoch., frg. 22 (FHG I, 387). l) Proc. in Tim. 42e (III p. 316, 3) (Дионис — наследник Зевса). Вот что сказал Орфей о монаде новых богов: Зевс-отец над вселенной царил, А Вакх был преемник. Damasc. 245. Поэтому и является Дионис преемником Зевсовых деяний, говорит Орфей, поскольку Зевс — творец цельности. Однако начало, середина и конец суть некие подчиненные элементы, но стоящие в зависимости одни от другого. В непосредственном же смысле (haplos) части согласуются преимущественно с целым. Damasc. 160. Единственный (monoeides), единичный (heis) демиург есть демиургнче- ская единичность (hen5sis). Однако он есть цельность, если, уже проявляя свои части, он еще находится вне дробления на части, как например Са- базий. Но он есть уже Дионис, если он есть беспредельно делимое множество. Потому и Дионис, и Зевс, и [вообще боги] свершители аналогичны Фа- нету в смысле беспредельного множества. Ael. Aristid. I р. 49, 10. Еще я слышал от некоторых и другое суждение об этом, а именно, что Дионис есть сам Зевс. m) Hymn. Orph. 46, Недович. (гимн Загрею Ликниту). После таких же молитв я зову Диониса Ликнита, С Нисы цветущего бога, желанного, умного Вакха, Чадо любимое нимф и прекрасной венцом Афродиты; Ты, что когда-то потряс средь дубравы стопы хороводом, С нимфами радуясь вместе, гоня обуянных восторгом, Следуя Зевсовой воле, ты бременем стал Персефоне, Вырасти сыном у дивной, богам ты бессмертным любезен. Добрый, гряди благодатно, желанные жертвы приемли! n) Diod. Ill, 62, 2—8. Для древних мифографов и поэтов, у которых написаны о Дионисе несогласные вещи и которыми распространяются об этом многочиспенные странные рассказы, очень трудно определенно сказать о происхождении этого бога и об его деяниях. И, действительно, одни говорят о происхождении одного Диониса, другие — трех. ...(6) Передают мифографы и о третьем происхождении [Диониса], соответственно которому Дионис, говорят, будучи сыном Зевса и Деметры, был растерзан земнородными и сварен, но в то же время, после составления членов его тела Деметрой в одно целое восстановился сызнова молодым, причем [соответствующие авторы] сводят эти рассказы к физическим объяснениям (8). А именно то, что он сын Зевса и Деметры, это-де говорится вследствие того, что виноград, получая свой рост от земли и дождя, приносит выжимаемое из его кистей вино. То, что он еще в юности был растерзан земнородными, обозначает [говорят], обработку земледельцами плодов. Это— потому, что люди считают Деметру землей [последнюю фразу вычеркивают Reiske и Кегп]. О варке членов тела сказано в мифах вследствие того, что большинство путем варки и смешивания вина делают его более ароматным и лучшего качества. А то, что члены Дионисова тела вновь восстанавливаются в стройном виде в предшествующем состоянии после осквернения их земнородными, это означает, что ежегодно летом земля восстанавливает обобранный и срезанный виноград для расцветания, дающего возможность нового плодоношения. Ибо и вообще древние поэты и мифографы толкуют Деметру как Demeter [«Мать-землю»]. (8) Согласным с этим является, как говорят, и то, что выражено в орфических произведениях и введено в их священные таинства, о чем не должно подробно рассказывать непосвященным [мотив невозможности обыденного языка для мистерий — обычен, начиная с намеков у Платона, Conv. 218b с]. Рождение Диониса-Загрея, его растерзание и кара Зевса. 21. a) Diod. V, 75,4 (Диоиис-Загрсй на Крите). Они говорят, что этот бог [Дионне] родился на Крите от Зевса и Персе- фоны. Орфей передал о нем, согласно таинствам, что он был растерзан титанами. b) Eur., frg. 472 (хор жрецов-мнетов на Крите, образец пестрейшего мифического синкретизма, прозаический перевод). О, чадо финикородной [из Тирии] Европы и великого Зевса, владыка стоградного Крита! Я пришел, покинувши священные храмы, стропила для которых дало туземное бревно, срубленное Халибской секирой и скрепившее воловьим клеем прочные скрепления кипариса. Проведя чистую жизнь, с тех пор я стал мистомИдейского Зевса, свершивши громы блуждающего ночью Загрея (и) его сыроядные пиры и вознеся факелы горной Матери, я, освященный, наименовался вакхом Куретов. Неся белые одежды, я избегаю рождения [быть при родах] смертных и не прикасаюсь гроба умерших. Я также хранюсь вкушения животных явств. c) Firmic. Matem. VI, р. 15. (одно из наиболее подробных сообщений о Либере, или Загрсе, т. е. об отроке Дионисе, критском сыне Зевса). Итак, Либер был сыном Зевса, т. е. критского царя. Поскольку он был порождением прелюбодейной матери, он воспитывался у отца более тщательно, чем это было нужно. Супруга Зевса, по имени Гера, под действием мачехиной ненависти, всеми способами готовила козни для убийства ребенка. Отец же, зная про себя о ненавистных чувствах жены, при отправлении в чужие земли доверил надзор за сыном подходящим, как ему казалось, стражам, чтобы не произошло никакого зла со стороны разгневанной женщины. Гера, выбравши для своих козней удобное время, с этих пор еще сильнее воспламенела гневом; и так как уехавший отец передал мальчику и царский трон, и скипетр, то Гера прежде всего устранила стражей разными царскими подарками, а затем поместила своих сопроводителей, по имени титанов, во внутренних частях дворца и так подействовала на настроение мальчика мастерски приготовленными погремушками и зеркалом, что тот покинул царское седалище и пылким любопытством своей детской души был привлечен к месту козней. Будучи схвачен, он тут был убит; и, чтобы нельзя было найти никакой улики убийства, скопище сопроводителей Геры, растерзавши члены тела Либера на куски, разделило их между отдельными участниками. И далее, чтобы к этому преступлению прибавить еще новое, — поскольку у них был сильный страх перед жестокостью тирана, — они, сваривши разные части тела мальчика, пожрали их — с целью насладиться неслыханным до того дня пиршеством с употреблением человеческого трупа. Сестра убитого — ее имя было Афина — сохранила его вырванное сердце для себя, поскольку и она была участницей преступления, — как для того, чтобы было очевидное доказательство для донесения, так и для того, чтобы было чем смягчить натиск разъяренного отца. Когда Зевс вернулся, дочь рассказала ему по порядку о совершенном преступлении. Тогда отец, потрясенный роковым несчастьем от убийства сыйа и гнетущим ужасом горя, само собой разумеется, умерщвляет титанов, подвергши их разного рода мучениям. В этой мести за сына не было обойдено ни одной пытки и ни одного наказания, но Зевс отплатил за убийство сына, пройдя в бешенстве чрез все роды наказаний под действием не только отеческого горя, но и тиранической власти. Наконец, вследствие того, что он дальше уже не мог переносить муки от своих горестных чувств и так как его страдание из-за потери сына не умягчалось никаким утешением, он приказал сделать его изображение из гипса пластическим способом; и сердце мальчика, по которому было разоблачено преступление благодаря доносу сестры, художник поместил в тон части тела мальчика, где вырисовывались очертания груди. После этого Зевс приказал построить вместо могильного холма храм и жрецом в нем сделал воспитателя убитого мальчика, имя которого было Силен. Критяне, для умягчения разъяренного тирана, учредили праздничные дни похорон и составили для празднования годовщины богослужение в виде трие- тернческих освящений, совершая в них по порядку все, что отрок делал или претерпевал при смерти. Тут они растерзывают зубами живого быка, совершая это ужасающее пиршество в дни своих годичных воспоминаний и, завывая нестройными криками по уединенным лесным местам, изображают безумие разъяренного духа, чтобы упомянутое преступление не воспроизводилось обманным образом, но чтобы оно становилось предметом веры при помощи безумия. Впереди несли ковчег, в котором сестра Либера тайком скрыла его сердце; а звуками флейты и звоном кимвалов здесь изображались погремушки, при помощи которых отрок был обманут. Так в честь тирана услужливым плебсом был сделан бог, который не мог иметь погребения. (I) Hyg. Fab 167 (общая связь первого и второго Диониса —Либера). Л ибер, сын Новиса и Прозерпины, был рас терзан титанами. Иго истертое сердце Новис дал в питье Семеле. И когда та стала от этого беременной, Юнона, превратившись в кормилицу Семелы Верою, сказала: «Дитя, попроси Новиса, чтобы он явился тебе в том виде, как он является к Юноне: чтобы ты знала, каково удовольствие возлежать с богом». Семела же, раззадоренная этим, обратилась с такой просьбой к Новису и была убита молнией. Новис извлек из ее чрева Либера и дал его на воспитание Нису, откуда Либер и получил имя Диониса и стал называться рожденным двумя, матерями. e) Paus. VIII, 37,5, Кондр. (древнее свидетельство о растерзании Диониса у Ономакрита). От Гомера имя титанов заимствовал ОномДкрит и представил титанов виновниками страстей Диониса. f) . Orph. Argon. 24. ...И многословное бога Загрея сраженного уничтоженье... Luc. De salt. 39 (растерзание Диониса-Иакха — один из сюжетов для пляски). ...Растерзание Иакха, коварство Геры... g) Schol. Lycophr. 208. Вместе с Аполлоном в Дельфах почитался и Дионне — следующим образом. Титаны, растерзавшие тело Диониса на куски, передали их его брату Аполлону, собравши их в сосуд. А он, как говорит Каллимах (frg. 374) и Эвфорнон (frg. 12.), сложил их у своего треножника со словами: «Они с чрезмерным насилием бросили в огонь божественного Вакха». Ср. Etym. М. 255, 12 (кратко о Днонисовом треножнике в Дельфах). h) Clem. Alex. Protr. II, 17 2—18, 1 (I, 14, 7. St.) Kopc. Мистерии Диониса являются совершенно противочеловеческими. Вокруг него, еще отрока, пляшут куреты с воинскими движениями. Путем обмана титаны овладевают им, заманивши его при помощи детских игрушек. В таком виде и растерзывают его титаны, еще отроком, как говорит создатель таинства Орфей Фракийский: Конус и ромб и игрушки с изогнутой формою членов, Яблоки дивно златые от Гесперид звонкогласных... И эти непотребные символы вашего таинства непотребно и доводить до сведения: игральная кость, шар-кубарь, яблоки, ромб, зеркало, шерсть. Ср. АгпоЬ. 19. Но мы не будем изображать те другие вакханалии, в которых передаются тайные и требующие умолчания вещи и причудливо вводятся в священный обряд, что пойманный при помощи детских игрушек Лнбср был растерзан титанами, что ими же он был раздроблен на отдельные члены и помещен в сосуд, чтобы быть сваренным, почему Юпитер, приглашенный и соблазненный удивительным запахом, налетел на этот завтрак, а когда это тяжкое преступление было раскрыто, он низверг буянов молнией в самые глубокие места Тартара.Свидетельство об этих делах и рассказ о них фракиец [Орфей], может быть, передал в своих стихах [так же и] об игральных костях, зеркале, кубарях, удобовращаемых колесиках, гладких мячиках и заимствованных у Геспернд золотых яблоках. i) Clem. Alex. Protr. II, 18, 1—2 (1, 14, 16 St.). Коре. Афина же, которая подняла сердце Диониса, получила прозвище Пал- лады от слова pallein [«сотрясать»] — сердце. Титаны же, растерзавшие Диониса, наложивши некий треножный сосуд членами тела Диониса, сначала его сварили, а затем, надевши на вертел, «держали над Гефестом» [выражение из Ил. II, 426]. Затем Зевс, появившись (а поскольку он был богом, то, пожалуй, и захвативши жир с жареного мяса, который у вас полагается богам в качестве почетного дара [ср. Ил., IV, 49: «сия бо нам честь подобает»], поразил титанов молнией и члены Дионнсова тела передаст отроку [или, для соблюдения эвгемеризма, «рабу»] Аполлону для погребения. Л тот не послушался Зевса, отнес его на Парнасе и сложил там растерзанного покойника. j) Philodem. De piet. 44, p. 16. (о трояком происхождении Вакха). ...Первое из них — от матери; второе — из бедра; третье же было тогда, когда он ожил после растерзания титанами и соединения его членов Реей. С последним согласен и Эвфорион (frg. 33.) в «Мопсопии». Орфей же утверждает, что.он проводит все время в Аиде (переведено с конъектурами ряда ученых, приведенными в Orph., frg. 36. Kern). k) Tatian. Adv. Graec. 8, Преобр. В храме Аполлона есть место, называемое Омфал, которое почитается гробницей Диониса. l) Apollod. 1, 3, 2 (аналогия с растерзанием Орфея). Орфей установил и мистерии Диониса, и был он погребен в Пиэрии, будучи растерзан менадами. m) Orig. с. Cels. IV, 17 (мотив возрождения и вознесения на небо). ...И ужели этот евангельский рассказ [воскресение и вознесение на небо], особенно если его понимать так, как следует понимать, — не является куда возвышеннее сказания о Дионисе, который только после того, как был обманут титанами, свергнут ими с трона Юпитера и растерзан ими на куски, — только после этого снова получил восстановление тела и как бы ожил и затем возвратился опять на небо... Ср. у него же III, 22, 23. ...Цельс в своем направленном против нас сочинении упоминает также и о Диоскурах, и Геркулесе, и Эскулапе, и Дионисе, словом, о всех тех, которые по верованиям греков сделались из людей богами. ...И Бахус, беснующийся и одетый в женские одежды, разве имеет что-нибудь особенное, за что можно было бы почитать его как бога? Дионис — Кировой ум. 22. a) Procl. In Tim. Up. 145, 18—146, 22 (Дионис — мировой ум, остающийся поделенным при делении мировой души и тела). Однако в то время как другие его создания все разделены, как говорит [Орфей], богами-разделителями, одно только сердце его находится вне разделения, по промышлению Афины, поскольку она устанавливает умы, души и тела. Однако если души и тела принимают великое к ним относящееся разделение и деление, то ум остается единым (henomenos) и неспособным делить все в едином, охватывающим все умопостигаемое одним только мышлением. Только одна умозрительная сущность и умозрительное число осталось, говорит он, спасенным Афиной: ...Только умное сердце одно оставили... говорит он, прямо называя его «умным» [или умозрительным — поегап]. Поэтому, если недоступное делению сердце умозрительно, то, очевидно, оно есть ум и умозрительное число, —однако не всецелый ум, но — внутри- мировой. Ибо этот последний есть неделимое сердце, поскольку относящийся к нему демиург есть бог-разделитель. Поэтому он и называет неделимый ум сущностью Диониса, а то, что в нем способно к порождению, — делимой, соответственно с телами, жизнью, поскольку она физична и способна приносить и семена. Ее он называет и Артемидой [ср. Orph. frg.. 188], которая, стоя во главе природного рождения и повивая физические логосы, простирается сверху до подземных, [в то же время] усиливая в нем способность рождать. Все же прочее тело бога [он называет] душевным составом, причем и это тоже разделяется на семь моментов. ... На семь частей раздробили они убиенного сына... говорит богослов о титанах, как и Тимей разделяет его на семь частей. Также, пожалуй, и распростертость души по всему космосу напоминает орфнкам о титаническом разделении, вследствие которого душа не только скрывает Все, но и простирается по Всему. Поэтому естественно, что и Платон назвал неделимой сущностью ум, смежно [существующий] над душой и, если кратко выразиться, являющийся со стороны души предметом приобщения. Он тут следовал орфическим мифам и хотел быть толкователем того, что говорится сокровенно. Ср. там же II, 197, 24. Поэтому общим у обоих числом является гебдомада, поскольку и богословы утверждают, что делящийся Дионис был разделен на семь частей: На семь частей раздробили они убиенного сына... Кроме того, они передали эту седмерицу Аполлону, как держащему вместе все согласования (symphOnias). b) Procl. In Parm. 130b (p. 808, 25). Вследствие этого и богословы утверждают, что ум спасается промышлением Афины в дионисических растерзаниях в качестве неделимого, душа же с самого начала делится, а именно деление это сначала происходит на семь моментов. Поэтому ей свойственен и принцип (eidos) делительной способности, и дискурсивное созерцание (to theOrein metabasticOs). c) Procl. In Crat. p. 406b, c. (109, 19). Также говорит, что в растерзании (Диониса) титанами без разделения остается только одно сердце, т. е. что сущность ума лишена частей (текст сомнительный). d) Procl. In I Alcib. p. 344, 31. ...Разумная душа, от которой зависят еще страсти и неразумные способности, поскольку они злоумышляют против разумной жизни и пытаются титанически (titanicOs) растерзать ее. Однако над нею водружен ум, который афински (AthSnaicOs) подъемлет ее от склонения вниз и от движения к материальному, поскольку афинским является спасать жизнь в качестве неделимой, вследствие чего Паллада Афина и прозвана Спасительницей. Титаническим же является дробление ее и призывание к становлению. e) Nonn. Abbas Orat. II contr. Julian, 35 (Migne. 36, 1053). Персефона рождает Загрея-Диониса, зачавши его от Зевса. После его рождения титаны (это — демонские чины), вследствие зависти к Дионису как имеющему рождение от Зевса, растерзывают его. Другие же говорят, что Дионис был растерзан по повелению Геры. I) Himer. Or. IX, 4. Дионис был еще молодым, и против этого бога был род Тельхинов. Вакх рос, и все Титаны лопались от зависти. В конце концов, не будучи в состояла нни сдерживаться, они решили его растерзать. Они придумали [необходи* мые] приемы, средства и орудия приманки и ворожбу с помощью сил природы. И, ненавидя, как я думаю, Силена и Сатира, они объявили их колдунами за то, что те угождали Вакху. Что же затем случилось с Дионисом? Я думаю, он лежал побитый и кричал о своей смертельной ране. Виноградник стал печальным, вино получило чернильный вид, виноградная кисть стала как бы плакать. И Вакх уже не имел легких пяток для движения. Однако слезы существуют не навсегда, и не навсегда торжество врагов. Зевс, чувствуя все наперед, увидел это, восстановил Диониса, как говорят, и заставил титанов удалиться от [одних] его слов. g) Oppian. De pise. V, 9 и сл. (титаны и люди). Или же мы рождены из божественной крови титанов. Ael. frg. 189. ...Происшедшие из семени титанов... Dion. Chrys. XXX, р. 337, 27 и сл. Человеческий род получил свое существование от богов, а не от титанов и не от гигантов. Ср. Xenocrat. frg. 20. Ср. Nicandr. Ther. 8—12 (все нечистое произошло от титанов). Но, говорят, пауки ядовитые, также и змеи, Те, что ползут, нечистые, многое бремя для почвы, От титановской крови взошли... h) Olympiod. In Phaed. 68c, p. 48, 25. Мы связаны как титаны вследствие множественного дробления материей, ибо «мое» и «твое» [«я» и «ты»] — множественны. Пробуждаемся же мы как вакханты. Поэтому мы можем и больше пророчествовать о смерти. А начальник смерти — Дионис, и потому он начальник всякого вакхизма. i) Plut. De esu cam. 1, 996c (титаны, растерзавшие Диониса, — символ неразумия и насилия). Итак, данные в мифах о Дионисе страсти, относящиеся к растерзанию его тела на куски, дерзость против него титанов, их наказание и поражение их перуном за причастие к его убийству — [все это] миф таинственно превратил в учение о палингенесин. А именно, древние называют титанами то, что является в нас неразумным, нестройным, насильственным, не божественным, но демонским. И это относится здесь к тому, что заслуживает наказания и привлечения к ответственности. Дионис — мировая душа. 23. a) Plut. De ei Delph. 9, p. 388, e (космическое значение растерзания Загрея-Диониса). Мудрые втайне разумеют под Аполлоном или Фебом — все, как единый огонь. Превращение же [единой огненной субстанции] в духов и воду,и землю и звезды, и роды растений, и животных и распределение (ее) на отдельные части мирового состава рассматривают они страсти (pathSma) и некий разрыв и расчленение бога, именуя его в этом аспекте Дионисом Загреем и Ннктелием и Неодетом и уча об умираниях его и о возрождениях. Ср. для понимания общего учения орфиков о месте Диониса рассуждения о последовательности божественны;: поколений: Procl. In Tim. proo- em. E. (Ill, 168, 5), а также Olympiod. Phaed. 61c. (p. 2,21—25) и ниже №24h. b) Hermiae In Phaedr. 87 (Дионис — принцип множественности). Дионис есть бог, составляющий причину возрождения, восстанавливающий формы воплощения и принуждающий все, что возникает и рождается, выходить наружу из дверей. C) Julian. Or. 179b. Разделенное мироздание из единообразной и нераздельной жизни великого Зевса великий Дионис понял и, из него выйдя, посеял во все явления. d) Macrob. Somn. Scip. 1, 12, 11 (растерзание Диониса и дробление мирового ума). О самом же отце Либере орфики полагают, что его нужно понимать как noys hylicos [«материальный ум»), который, происходя из того неделимого [ума], сам делится на отдельные [умы]. Поэтому в их священных обрядах передается, что он, будучи растерзан титановским неистовством на отдельные члены, после мнимого погребения восстал снова живым и невредимым, поскольку noys, который, как мы сказали, есть «ум», определяя себя от неделимого к разделению и опять возвращаясь от разделенного к неделимому, и исполняет свои обязанности в отношении мира, и не покидает тайной стороны своей природы. e) Olympiod. In Phaed. 67с, р. 43, 14. (множественность Дио ниса и единство Аполлона). Как же при таких обстоятельствах Платон не воспроизводит тех орфических учений, что Дионис, с одной стороны, растерзывается титанами, а с другой — единится Аполлоном? Вследствие этого Дионис объединяется и собирается, т. е. — от титанической жизни к единовидной. Также и Кора, с одной стороны, низводится в Анд, а с другой — возводится и живет там, где была раньше, — при помощи Деметры. f) Prod. In Tim. И, 198, 2. Приходит для души, и притом от высших причин, это число [семерка], равно как и тройка, последняя — от причин умопостигаемых, первое же — от умозрительных. Приходит же оно от этих богов для того, чтобы сложенность дионисического ряда и данного в мифах растерзания, с одной стороны, обладала делимостью на семь частей (ведь нужно было, чтобы душа, приобщаясь к дионисическому уму и, как говорит Орфей, неся на голове своей бога, в соответствии с этим и получала разделение), а, с другой стороны, чтобы в этих частях она обладала гармонией в качестве символа аполлиннй- ского строя. Потому этот последний бог и есть тот, который является в отношении упомянутых частей по воле отца собирающим и единящим разъединенные части Диониса. g) Prod, in I Alcib., p. 391, 9. Орфей ставит над царем Дионисом аполлнннйскую монаду, отвращающую его от нисхождения в титаническую множественность (titanicon plet- hos) и от ухода с трона и берегущую его непорочным в единстве. h) Olympiod. In Phaed. p. 88, 5 (Зевс, Гелиос, Дионис, Аполлон). Монада в таинственном смысле понимается как монада нового бога. В смысле же философского доказательства, развертывающего некий сокровенный смысл, она есть множество богов, которых Платон соответственно называет новыми, а царем их называет Гелиоса, имеющего, по Орфею (Orph., frg. 172), многое общение с Дионисом при посредстве Аполлона. Лучше же делать Гелиоса в Качестве* Зевса — царем, в качестве Диониса — содержащим разделение в соответствии с космосом, в качестве же Аполлона — тем средним,ц что, с одной стороны, объединяет дионисическое разделение, а с другой — посвящает его Зевсу. i) Myth. Vat. Ill, 12, 5 (Дионис — мировая душа в ее раздроблении и воссоединении). ...Имеется сказание, что гиганты нашли Вакха в пьяном виде и, растерзавши его на отдельные члены, похоронили его напрасно, потому что он немного спустя воскрес живым и невредимым. Ученики Орфея толкуют этот вымысел в своих писаниях в том смысле, что Вакха нужно понимать именно как мировую душу. Эта душа, как утверждают философы, хотя и разделяется как бы по своим членам ц0 телам мира, все же она оказывается вечно вос- станаиливаемой, выбираясь из тел и оформляя себя, п то время как она не допускает никакого дробления своей красоты, вечно пребывая тождественной себе. j) Procl. In Crat. 406e (p. 188) (сердце Диониса — нераздельный мировой ум). ...Говорится, что при растерзании [Диониса] титанами остается без разделения только сердце, т. е. не имеющая частей цельность ума. k) Procl. In Tim. 173, 1. Ведь и богословы утверждают, что после растерзания Диониса, которое означает делимую эманацию из неделимой демиургии во все через Зевса, разные титаны получили в удел разную участь. Атлант же был помещен в местности на западе для держания неба. Небо широкое держит Атлант судьбою могучей У пределов земли. Ср. Simplic. De coelo 284а, 14, р. 375, 12. Если же место действительно скрывает в себе нечто божественное и мудрое, то пусть будет сказано, что Атлант, хотя сам и является одним из титанов, однако, ввиду того что он не вполне оказался в отношении него преступником, т. е. в виду того, что он действовал в отношении дионисической демиургии не в смысле одного титанического обособления, но как-то [от этого] уклонился и действовал в смысле Зевсова соединения в соответствии с обеими особенностями, то... Ср. Hesiod. Theog.517(тeжecтиxи) и аналогичную надпись на ларце Кип- сел а, Paus. V, 18, 4; о заключении в Тартар других титанов у орфиков — Orph. frg. 121 и сл.; о Прометее, брате Атланта, — frg. 143. l) Olimpiod. In Phaed. 61c (2, 28. Norv.) (происхождение людей из копоти дыма от низверженных молнией титанов). У Орфея передается о четырех царствах. Первое принадлежало Урану. Его принял Кронос [при этом говорится об изувечении Урана Кроносом, лишившим его возможности производить потомство]. После Кроноса воцарился Зевс, отправивший своего отца в Тартар. Зевсу наследовал Дионис, которого, как говорят, по наущению Геры растерзали титаны и тела которого они вкусили. В связи с этим разгневавшийся на них Зевс поразил их молнией; а из копоти дыма, который поднялся от их сожжения, появились люди. Поэтому нам не следует выходить за положенные нам пределы — не потому, что мы (как, очевидно, гласит само это учение) находимся по своему телу в каких-то узах, — ведь это ясно [и так], и об этом не говорилось бы при- кровенно, — но потому нам нельзя выходить, что тело наше диснисичио (dionysiacoy ontos). Ибо мы сами являемся его [Диониса] частью, раз мы состоим из копоти вкусивших его тела титанов. m) Olympiod. In Phaed. р. 37, 13., Иван, (отрывок из литургической литературы орфиков, свидетельствующий о прощении титанов за их древнее преступление, т. е. за растерзание Диониса-Загрея). Дионис — виновник разрешения, вследствие чего он — Днонис-Лисей [разрешитель]. При этом Орфей говорит: Смертные будут тебе заколать по весне гекатомбы, Оргии править, моля разрешения древней обиды Предков законопреступных; и, сильных, их же восхощсшь, Ты разрешишь от трудов и от ярости вечного жала. Ср. нижеприводимый текст о «Закоиопреступиых предках» из орфического гимна к титанам, XXXVII, особенно ст. 2, 5, 8, Иван. О титаны, вы славные чада Урана и Ген, Пращуры наших отцов! Вы живете внизу под землею, В недрах земли глубочайших, в обителях Тартара адских, Вы — начала, истоки всех смертных, многострадальных, Всех, кто в море живет, на земле обитает, пернатых. Ибо от вас происходит все то, что рождается в мире. Вас призываю, прошу, да избавите тяжкого гнева, Если придет он в дома к нам от пращуров наших загробных. О «древней обиде», Pind. frg. 133 (из Plat. Men. 81b); к последнему из приведенных стихов — Jambl. De myst. Щ, 10 (р. 121, 11). Античное понимание Диониса в его отношениях к другим богам и миру. 24. a) Plotin. IV, 3 (зеркало Диониса). Души людей, увидевшие собственное отображение [в чувственном] как бы в зеркале Диониса, получают там [в умопостигаемом] свое происхождение и [тем самым] устремляются оттуда, сами не отсекаясь от своего начала и ума. b) Olympiod. In Phaed. (р. Ill, 14). Дионис, когда увидел свое изображение в зеркале, он последовал за ним и таким образом расчленился на Все. Аполлон же собирает его и возводит его, поскольку сам он является богом очистительным и воистину спасителем Диониса, вследствие чего он и воспевается как Дионисодот [«Дионисом данный»]. Ср. об этом же эпитете Аполлона у флийцев, Paus. I, 31, 4. c) Procl. in Tim., 23d, e (1, 142, 24) (зеркало Гефеста). А то, что (здесь) демиург чувственных творений, а не душевных или умозрительных, то и это объясняют [богословы]. Действительно, и употребление зеркала, и котлы, и хромота, и все подобное является символом его [Гефеста] творчества в чувственной области. Поэтому то, что он является творцом всего чувственного, это ясно из тех же самых [слов], которые говорят об его падении сверху, с Олимпа, на землю и которые делают все приемлющее внутри мировых богов «гефестосозданным». Там же, 33b (II р. 30, 19). У богословов зеркало издавна было усвоено в качестве символа годности для умозрительного объяснения Всего. Поэтому они говорят, что Гефест сделал зеркало для Диониса, отразившись в котором и рассмотревши в котором свое изображение, этот бог эманировал во всецелую делимую демиурги ю. d) Там же, 29а, b (I р., 336, 29) (зеркало Диониса — образ его становления в инобытии в подражение его первообразу). Итак, подобно тому как Орфей построяет в виде «отображений (eidola) Диониса» то, чем определяется становление и что приемлет всецелую сущность первообраза, подобно этому и философ [Платон] назвал мир образом умопостигаемого в подражание их примеру. e) Procl. In R. Р., I р. 94, 5. ...Орфей связывает с «дионисийскими отображениями» свои соединения, разделения и френы, возводя к ним все эти последние на основании предварительного исследования... Ср. об этих френах — I р. 125, 20. Поскольку таинства передают в сокровенном виде некие священные френы Коры, Деметры и самой величайшей богини (Ночи)... f) Procl. In Crat. 406e (p. 108, 13). (Смысл именования Диониса вином.) Диониса, нашего владыку, богословы часто и в силу его совершенных даров называют Ойносом (вином), как например Орфей: Ойноса корень один на тройной они заменили. И опять: Ойноса члены возьми все в порядке и мне предоставишь, И еще: Ойноса, Зевсова сына, они, ненавидя... Там же, 406с (р. 109, 9). Итак, поскольку делимая демиургия целиком зависит от дионисийской монады, производя разделение, с одной стороны, умов в космосе с участием в них общего ума, с другой — многочисленных душ с участием в них единой души, с третьей — всех чувственных видов с участием в них соответствующих цельностей, то вследствие этого и самого этого бога назвали божеством Ойносом, причем н его самого и все его демиургемы. Ведь все есть порождение ума; и одно дальше, другое ближе приобщается делимой распределенности ума. Соответственно с этим, следовательно, действует и вино при своем появлении в существующем. В телах оно действует и мастерит отобра- знтелыю, в согласии с мнением и ложным представлением; в умозрительном же — согласно с умом, поскольку и при растерзании [Диониса] титанами только одно сердце [его] остается, как говорят, неделимым, т. е. лишенная частей сущность ума. g) Procl. In Tim. 41 d (III p. 241,5) (сущность «новых» богов и Диониса). Итак, демиургия новых богов прекрасно завершается по воле отца па- лингенесией... Следовательно, в новых богов демиург вложил и изначальную демиургню смертных [сущностей], и причину палингенесии, подобно тому как в монаду новых богов — [демиургию] всего внутрикосмического. Эту монаду и сам Орфей называет новым богом. Поэтому ты видишь, как он вкладывает в них: едннотворные и неточные потенции, зовя их «богами богов», а также и сдерживающие, устойчивые, вследствие [определяемой ими] середины между разрушимым и неразрушимым; познавательные, вследствие [сообщаемого ими] научения; усовершительиые, вследствие завершения мира присоединением к нему смертных [сущностей]; демиургические, вследствие демнургической [способности]; двигательные и уподобительные, вследствие подражания Всему. И, в свою очередь, если угодно, [он вложил в них потенции]: Гефестовские, вследствие деятельности, соответственной природе; Афинины, вследствие увещания прнтканивать смертное к бессмертному; Деметрины и Корины, вследствие порождения и питания; титановскне, вследствие смертного и подверженного року; Дионисовские, вследствие палингенесии. Ведь то, что [боги] порождают, то они после уничтожения и принимают снова, воссылая к его цельностям, все разделяя на частности и опять беря отсюда еще другое и объединяя для других рождений. И у них намечены все элементы для рождений смертных живых существ; и они вечно наполняют круг непрестанных рождений и уничтожений. Поэтому они принимают в себя то, что гибнет, что они даровали становящемуся, и присоединяют к цельным [сущностям] то, что они у них отняли. И это обладает беспредельной взанмосменой, вследствие вечной подвижности всех богов. h) Procl. In Tim. 42d (III p. 310, 30). БОГОСЛОВЫ изображают Диониса при помощи такого изложения. Именно, он есть монада всей вторичной демиургни, поскольку Зевс поставляет его царем всех виутрнмнровых богов и наделяет его первейшими почестями. По этому же самому, следовательно, они обыкновенно называют новым богом Гелиоса, — и Гераклит (frg. 6) говорит: «солнце каждый день повое»,— поскольку оно причастно дионисийской силе. Proc!. In Parm. 127b (p. 86, 36). Ведь и богословы называют самого Зевса и Диониса детьми и молодыми. «Хотя они и молодые»... — говорит Орфей. И говорят они это потому, что они выводят умозрительное всецело из умопостигаемого и отчего. Procl. In Crat. 390b (p. 55, 5). И Дионис — последний царь богов от Зевса. Ибо отец посадил его на царском троне, вручил ему скипетр и сделал его царем над всеми внутрими- ровыми богами. «Внемлите, боги, кого я вам царем поставляю», — говорит Зевс новым богам. Ср. с последовательностью богов и космических периодов — Яг 23а и № 201. i) Socr. Hist. eccl. Ill, 21, Иван, (тождество Диониса, Аттиса и Адониса). Аттиса богом зовите, Адониса господом чтите, Он же вам Эвий, податель даров. Дионис пышнокудрый. j) Justin. Coh. р. 15, Иван, (абсолютное единство Зевса, Аида, Солнца, Диониса). Знай: бог единый Зевс; бог единый — Аид; бог единый — Гелиос; бог Дионис — бог единый. Единый во всем бог. Нужно ли порознь твердить все то же единое слово? k) Маге. Сар. 48, 25-31 (Озирис, Серапис, Плутон, Тифон, Мифра Адонис, Аммон—Дионис позднейшего синкретизма), Иван. Вышняя сила отца непостижного, Сын первородный, Радость вселенной, венец естества и богов утвержденье, Зрящий один невозбранно родителя свет запредельный! В Мемфисе имя Озирис тебе, и Серапис по Нилу; Мифра одним, у других ты Плутон, иль Тифон беспощадный. Ты ж и над плугом склоненный возлюбленный отрок, и Аттис. В Библосе нежный Адонис, Аммон в раскаленной пустыне. Радуйся, список отца, Небожителя истинный образ! l) Auson. Epigramm. 49, Иван, (тождество Диониса с Озирисом). Я у египтян Озирис, я Светобог у миснйцев. Вакх я живым, а мертвым — Аид. Дионис я, о люди, В пламенном лоне рожденный, двурогий, гигантоубийца. ш) Macrob.Sat. I, 23, Иван. (Тождество Зевса, Солнца, Диониса и Всего). Ты, что в поднебесье, кружной тропой, огнедышащих вихрей Кольца влачишь и свиваешь клубы, довременный, внемли нам, Зевс-Дионис лучезарный, земли и пучины родитель, Солнце, вселенной отец, многоликое Всё, златовержец! Рождение Диониса от Персефоны, его смерть и всемирный потоп — кара Зевса. 25. a) Nonn. Dion. V, 562—570, Педович. (брак Зсвса-дракона с Персе- фоной для рождения Загрея). Но Семела хранилась для более блещущих браков. Ибо уже устремлялся опять Дионис соизволить Образ быкопрнродный рожденного встарь Диониса, 565 Зевс высочайший, когда вожделел рокового Загрея. Персефона его родила на ложе змеином Зевса, жена царя подземного в черной одежде. Как только Зевс премиогоизвнЬшнй в образе ложйоМ, В виде дракона вращаясь своим сладострастным извивом, 570 Девство снял с Персофоны безбрачной и девичью тайну. (Далее до конца песни, ст. 621, — изображение влюбленных в Пер- софону богов.) b) Nonn. Dion. VI, 155—388, Педович. 155 О Персофония —дева, не можешь ты брака избегнуть: Замуж тебя выдают — и справляешь ты свадьбу с драконом, Ибо, лицо изменив, сам Зевс, в переменах искусный, Мужем проник, извиваясь как змей по любовному следу. В самые недра девичьей пещеры, окутанной мраком, 160 Мощной тряся бородой, сторожащих убежище змеев, Видом подобных ему, своим взором Зевс усыпляет... 165 Дева Загрея родит, рогатое чадо: свободно К Зевса небесному трону восходит младенец, ручонкой Молнию бога берет, и подъемлет он, новорожденный, Детской ладонью своей, как легчайшее бремя, перуны. Только неделю он был близ Зевсова трона: титаны, 170 Верные ярости Геры, тяжелой во гневе, чужому Демону смазали лик потихоньку кругами из мела Хитрого и тартаринским ножом его лик повредили, Как перед зеркалом он увидал изменившийся облик. Но расчлененный железом титанов и с жизнью расставшись, 175 В самой кончине своей Дионис получил возрожденье; Разнообразно меняя свой вид, становился другим он, — То как коварный Кронид молодой, потрясая эгидой, То как медлительный Кронос, старик, насылающий ливни; Был он как пестрый обличьем младенец, как юноша пылкий 180 С виду, чей пух молодой лишь едва начинал пробиваться И обрамлял подбородок Загрея темнеющим краем, То он подобился льву, воспылавшему гневом ужасным, Пасть изрыгала его приводящее в трепет рычанье, Он выпрямлял свою шею, густой осененную шерстью. 185 Гриву косматых волос, обвивающих спину крутую, Тыча вокруг хвостом подвижным в расстоянии тела, Вдруг он свой облик менял: вместо львиного лика казался Неукротимым конем, издающим звонкое ржанье, С гребнем высоким, узду прикусившим зубом надменным, 190 Стертую челюсть свою орошающим белою пеной. То превращался в дракона с рогами, с чешуйчатым телом, Пастью огромной своей издавая шипящие свисты, Высунув тонкий язык из зияющего подбородка. Так он драконом вскочил на угрюмое темя титана, 195 Крепко связав его шею змеящимся вкруг ожерельем; После покинув всегда подвижное змеиное тело, Тигром он стал, запятнав свою пеструю шкуру, а после Преобразился в быка и, издав его мордой мычанье, Начал титанов бодать заостренным рогом бычачьим. 200 Так, нападая, он жизнь защищал; но завистливой глоткой В воздухе вдруг загремела свирепым мычанием Гера, Мачеха, тяжкая гневом; от этого рева богини Шум пробежал в небесах, застонали ворота Олимпа: Бык дерзновенный припал, — и убийцы рассекли на части 205 Плоть Диониса в бычачьей природе своими ножами. Зевс же отец, когда первый его Дионис был разорван, Выведав темный образчик коварного зеркала смерти, Светоч карающий свой обратил на тнтанову матерь И в Тартарийскнх вратах заключил убивавших Загрея, 210 Крепкорогатого бога. Попадали вниз, засыхая, Жаркие кудри земли удрученной с горящих деревьев. Сразу Восток запылал: иссушил свою жгучей стрелою Зевс Бактрийскую землю, от волн Ассирийских соседних Воды Каспийского моря огнем загорались, а также 215 Влажные жилы у Инда; арапский Hepvjfi накалялся. Море пылало кругом — до залива окрест Эрифреи, Запад противолежащий перуном свим разрушает Также огненный Зевс, детолюб, под напором Зефира Полусгорев, влажный блеск источало на западе море 220 И сочлененья Медведиц; замерзшего моря Борея Тоже поверхность пылала, и волны его клокотали; Южный изгиб Козерога, лежащий у снежного склона, Неудержимо кипел под горячими искрами Нота. Тут Океан, изливая с ресниц увлажненных потоки 225 Слез, стал Зевса молить под защитой жертвенной влаги. Зевс успокоил свой гнев, увидав, как земля под Перуном Пересыхала, ее пожалел — и омыть пожелал он Испепеленную грязь и сожженные вереды почвы. Зевс-дождевик, уплотнив облака по всему небосводу, 230 Землю повсюду омыл, и небесные трубы владыки Рев прокатили везде с грохотаньем небесного грома. Избранный ход свои блюдя, в это время все звезды имели Расположенье в небесных домах: колесница четверкой Гелиоса, где спина у созвездия Льва, пробегала 235 Путь свой, сияя огнем; в колеснице проворной Селена, Дева природы, тронной к восьмнногому Раку катилась. Влажно-росистой стопой в равноденственном круге Венера К дому весеннему шла, уклоняясь от рога Овена, И направлялась к Тельцу олимпийскому, чуждому снега; 240 С солнечным дышлом соседний Арес пред собой Скорпиона Гнал впереди, что Тельца опоясывал, полного жара: Искоса он наблюдал за противолежащей Венерой; Год завершая в пути на двенадцатый месяц, Юпитер Легкой стопой подходил к Зодиака созвездию — Рыбам, 245 С правой имея руки завиток у Луны трехсторонний, Переходил Сатурн через влажный хребет Козерога, Светом морозным пропитан; Меркурий на крыльях к подъему Шел, приближаясь к созвездью блестящему Девы, чтоб дома Дики 9 достигнуть, где он как судья пребывает. Перед ливнем 250 Зевса раскрылись сырые засовы у всей семерицы Звездноэфирных путей; из ущелий с широким волненьем Загрохотали потоки обильными влагой ручьями; Влажные дщери, оторванные от отца Океана, Вздулись лагуны; из сумрачных недр появившейся влагой 255 Бурные взмыли ключи и стремглав понеслись к Океану; Скалы покрыла капель, а сухие холмы огласились Шумом потоков, излившихся с гор полноводной струею. Вздыбилось море; вверху нереиды средь зарослей горных Вдруг в Ореад превратились, а робости полная дева 260 Эхо средь гор поплыла, неумелые руки расправив, Снова подвержена страху утратить былую повязку, Некогда Пана бежав, а теперь покорясь Посейдону. Влажными членами львы закружились морские в пещере, Львов сухопутных скрывавшей, среди непривычного камня; 265 Дикий бродячий кабан повстречался на том же изгибе Горных ущелий, где место нашлось для морского дельфина; Хищные звери со снежных вершин заплавали в общих Волнах с рыбами вместе; спиральный присосок полипа, Что поселился в горах, нападает, преследуя зайца. 270 Влажные телом тритоны, скользя в логовища лесные Зеленоватым хвостом раздвоенным, попрятались в глуби Горных чертогов укромных — излюбленных Паном убежищ, Вместе плывя и привычно вверяя воздушным теченьям Раковин пестрых игру; на холме, что затоплен водами, 275 Пану — любителю скал — повстречался Нерей-поселенец, Не признававший свирели, промокшей при плаванье бога: Волны морские сменив, поселился в горах он скалистых, Выбрав жилищем себе грот сырой — обиталище Эхо. Люди в то время настигнуты были погибелью водной. 280 Волнами погребены и один за другими их трупы Плыли, носимы толпой по волнующемуся теченью. Шумно-холодной струей ниспадавшую горную воду Пастью открытой испив и заполнивши зев под утесом, Вепри валились и падали львы. Сопряженным потоком 285 Реки с озерами вместе, течением Зевса, смешались С влагой морей воедино; четыре согласные ветра В вихре сплелись как один — бичевать беспредельную влагу. Землю всю видя промокшей под более мощною дланью, Всю всколебавшуюся лишь под грозными ливнями Зевса, 290 Энносиген, властитель морской, оружье отбросил С сердцем, не зная, какую страну передвинуть трезубцем. Толпы младых нереид проплывали по шумной пучине; Вез увлажненным путем на спине зеленевшей Фетиду Густобородый Тритон; и на рыбьей спине у морского 295 Зверя бразды утвердив, средь тумана блуждала Агава, Брызгами холм оросив, окруженный влажной стезею, Переселенец-дельфин пробежал, поднимая Дориду; Глубоководный кит, расскакавшись, прибился к вершинам И устремился в нору, где жила сухопутная львица. 300 Тут, увидав под соседней скалой, окруженной волнами, Шедшую вплавь Галатею, воскликнул Пан увлажненный; «О Галатея, куда ты идешь — по горам вместо моря? Разве услышишь ты здесь звуки песни любовной Киклопа? О, заклинаю тебя Афродитой, твоим Полифемом, — 305 Тяжкой ты страстью пылала, — не скрой от меня, — не видала ль Ты средь камней проплывавшую Эхо, мою ореаду? Также ль она, как и ты, шла влажным путем, иль, быть может, Ехала морем, воссев на дельфина морской Афродиты, — Эхо моя, как Фетида, приняв головную повязку? 310 Как бы ее не смутили противные волны морские! Как бы ее не покрыл этот мощный поток! Как ей, робкой, Вместо привычных гор проходить по изменчивым волнам,— Жившая раньше в скалах, будет водною нимфою Эхо. Ты же оставь своего Полифема тупого: захочешь, — 315 Сам я тебя на плечах подниму и доставлю спасенье: Шумный поток не потопит меня; если я пожелаю,* То на козлиных ногах поднимусь до звезд небосвода». Пану в ответ Галатея такие промолвила речи: «Пан дорогой, выручай свою Эхо, не знавшую моря; 320 Попусту не вопрошай, для чего я иду здесь сегодня; Зевс-дождевик даровал мне дорогу по этим высотам, Будто бы нежная песнь, предо мной зазвучала Киклопа. Я берегов Сикелии 10 уже не ищу: ужасает Буря такая меня, я забыла и про Полифема». 325 Молвила — и удалилась от влажного логова Папа. Все заливало потопом, волнующимся, необорным: Поплыли все города, все деревни; без вод не осталось Ни одного из ущелий, холмов обнаженных, ни Оссы, Ни Пелиона вершин; Тнррен преисполнился шумом 330 Под трехголовым холмом; под напором морских сикелийских Волн Адриадские скалы завыли от грохота ливней; Солнечные Фаэтона лучи, пробегая воздушный Путь, попадали в поток и теченьем воды размягчались. Пояс седьмой проходя над дугой невысокого хода, 335 Свет холодила в волнах, доходивших до неба, Селена, Путь замедляя нырявших быков с перемоченной шеей. Воды потопа, смешавшись с рядами небесных созвездий, Сделали Млечный Путь еще более белым от пены. В страсти несчастный Алфей 11 12 повстречался с шумящим и полным 340 Нилом, блуждая сливающим воду семью рукавами: Этот желал простираться обильной плодами браздою, Жаждой томимую нимфу лобзаньями влажными теша; Тот же, минуя свой путь основной по привычному полю, Грустно струился. Взглянув на Пирама влюбленную реку, 345 Рядом текущую с ним, обратил к ней Алфей свое слово: «Пил, что могу предпринять я, когда Аретуса 8 исчезла? Что торопиться, Пирам? Ты кому свою Фисбу оставил? Счастлив Ефрат: испытать не пришлось ему жало Эротов! Я не ревную — и вместе боюсь: вдруг, в дождь обратившись, 350 Не переспал бы Кронид с любимой моей Аретусой. Ох, не женился бы он и на Фнсбе твоей в этих устьях! Ты мне, Пирам, утешенье; но нас возмущает обоих Вовсе не Зевсов потоп, а стрела золотой Афродиты. Следуй желаньям моим; пока я по следам Аретусы, 355 Сиракузянки, пойду, — ты, Пирам, отыскивай Фисбу. Ты возразишь, что земля всколебалась, что небо грозится И что неистово море, что даже и воздух в эфире Пенным течением струй взволновался, плыть непривычный, Что мне до гнева потока и бурь? Здесь великое диво: 360 Зевсов град всю горящую землю, все светочи моря Опустошил, все потоки; единственному же Алфею Он не потушит несчастный огонь от Пафосской богини! Все ж, хоть меня притесняет потоп и горю на огне я, — В этом страданье меня утешает немного, что даже 365 Нежный Адонис — и тот на беду Афродите блуждает». Он говорил бы еще, но от страха лишается речи. Девкалион в этот час, мореплаватель непревзойденный, Переезжал по вздутым волнам средь течений тумана И самоходный ковчег, без ветрил и лишенный причала, 370 На самобытном пути бороздил заснеженную^ воду. Скоро и мир перестал бы быть миром, и вспять обращенный Жизненный Век прекратил бы бесплодную связь человеков; По мановеньем священным Зевса бог синекудрый Режущим землю трезубцем копнул Фессалийскую гору 375 И посредине вершину рассек; в расщелину пика Воды блестящие вдруг устремились и ринулись в недра. Скоро, согнав с себя струи идущего с высей потопа, Вновь появилась земля; а когда удалялись наплывы, Между глубоких ущелий опять обнажались утесы. 380 Жаждущий блеск проливал на влажные выступы почвы, Гелнос сушит ее; наполняясь, ручьи побежали, И под горячими солнца лучами болота твердеют Вновь, как и раньше. Скрепленные смертных высоким искусством, Вновь города утвердились на каменных их основаньях: 385 Вновь и дома и дворцы и в иовоотстроенных градах Улицы укреплены — подрастающих в честь поколений. Снова природа смеется, и воздух тревожится только Крыльями птиц на лету, да налетами бурь переменных. c) Nonn. X, 292—297 (тождество Загрея с Зевсом Дождевым). Милость одну на любовь ты яви, о Зевс мне Фригийский, Некогда мне, младенцу, сказала кормилица Рея, Что Загрею ты молнию дал и пра-Дионису (proteroi D), — Он тогда только еще лепетал, — острие огневое, И дал он шум громовой и хляби ливней воздушных, И младенцем еще он был вторым дожденосным Зевсом... d) Nonn. XXIV, 43—49 (слова реки Гидаспа ко второму Дионису). ...Иной природы, Нового Я Диониса омыв в своих омовеньях, — Имя Бромий ему, юнейший, после того как Кронной нимфам моим воспевать Загрея преподал, Всю красоту Загрея несешь ты. Ему благодарность Позднюю ты воздай за свое появленье. Из сердца Первородного ты происшел Диониса, дарящего вечно. e) Norm. XLVIII, 23—30 (слова раздраженной Геры к гигантам об уничтожении второго Диониса). Вы приведите ко мне Диониса, дабы Кроннону Рабством Лиея я воздала, побежденного пикой, И, замучив его губительным вашим железом, Вы мне убейте его, всеподобного [богу] Загрею. Вся к да речет, человек или бог, что на отрасль Кронида Гневаясь, Гея оружье дала возникшим дважды убийцам, Старшим титанам в борьбе [роковой] с Дионисом первичным, Ныне же младшим гигантам в борьбе с Дионисом позднейшим. Культ Диониса на Крите и его служители. 26. a) Diog. L. 1, 109—111 (об одном из воспитанников Днктейского Зевса Эпнмснидс Критском, прославившемся своим искусством очищения). (109) Эпименнд, как утверждает Фсопомп [FHGIfrg. 69] и многие другие, сын Феста, а по другим — Агесарха. Он был родом критянин, из Кносса, и благодаря свисающим волосам имел вид необычайный. Посланный однажды своим отцом в поле для присмотра за овцами и сбившись около полудня с пути, он проспал в некоей пещере 57 лет. Когда же он после этого проснулся, он начал искать свою овцу, полагая, что он спал недолго. Но найдя ее, он отправился по полю и нашел в нем все изменившемся и уже в другом владении; он в недоумении вернулся снова в город. Войдя там в собственный дом, он наткнулся на людей, которые стали его расспрашивать, что он за человек. Наконец, он нашел здесь своего младшего брата, который был теперь уже стариком; от него он и узнал всю истину. Получив известность (НО) у греков, он был признан совершенно исключительным любимцем богов. Так как у афинян в то время свирепствовала чума, и пифия им возвестила, что необходимо очистить город, то они послали Никня, сына Ннкерата, с кораблем на Крит, чтобы пригласить к себе Эпименнда. Он прибыл в 46-ую Олимпиаду [596—593 гг. до и. э.], очистил их город и положил конец чуме следующим образом. Взявши с собой некоторое количество черных и белых овец, он пришел на ареопаг. Оттуда он пустил их идти, куда они захотят. При этом он велел своим спутникам приносить в жертву соответствующему богу каждую овцу на том месте, где она ляжет. Таким-то образом был положен конец болезни. Отсюда происходит и то, что еще и теперь в афинских домах можно найти безыменные алтари, сооруженные в память происшедшего в то время очищения. Другие утверждают, что оракул объявил причиной чумы Килоново осквернение и для избавления от него указал: для этого должны умереть два юноши, Кратки и Ктеснбин, откуда и произойдет освобождение от несчастья (111). Афиняне постановили выдать Эпимениду талант вместе с кораблем, который должен был отвезти его на Крит. Он, однако, денег не взял, но зато он заключил договор дружбы и союза между киос- сянами и афинянами. Возвратившись домой, он по истечении непродолжительного времени умер, как говорит Флегон [FHG III, frg. 610] в своем сочинении о долголетних людях в возрасте 175 лет, по мнению же критян, в возрасте 299 лет. Напротив того, Ксенофан Колофонский [11В 20D] утверждает, что он слышал, будто Эпнменид умер в возрасте 154 лет [дальше следует у Диогона Лаэрцня (112) весьма характерное сообщение о написании Эпименидом поэмы о происхождении куретов и корнбантов, Теогонии и прозаических сочинений- о жертве, о Критском государстве, о Ми носе и Радаманте]. Ср. Plut. Sol. 12. b) Atax. Туг. X, 1 (110-112). В Афины прибыл однажды критский муж по имени Эпименнд, который принес с собой рассказ такого содержания, что трудно было и поверить. Именно, лежа в пещере Днктейского Зевса и будучи погружен в течение годов в глубокий сон, он будто бы через сновидение сам вступал в сношение и с богами, и с божественными словесами, и с истиной, и со справедливостью. Этот Эпимснид, поскольку я знаю, рассказывал в символических мифах нечто вроде того, что человеческая жизнь подобна огромному и многолетнему сну. По он внушил бы себе больше доверия, если бы к своему учению он присоединил слова Гомера, сказанные нм о сновидениях. А именно, Гомер (Од. XIX, 562) утверждает, что имеется двое ворот для бессильных снов, одни — из слоновой кости, другие — роговые, и что сны, идущие через роговые ворота, достоверны и внушают доверие, те же, что через ворота из слоновой кости, обманчивые, ничего не приносящие душе действительного. Таким-то образом рассказывал пространно и Эпименид, миф ли то или правдивый рассказ. Ведь здешняя жизнь есть в этом смысле совершенно некий сон, в связи с которым душа, зарывшаяся в тело, из-за пресыщения и наполнения [телесным] едва только грезит сущее. Душам многих людей они приходят через ворота из слоновой кости. Если же где- нибудь окажется чистая и трезвая душа не очень оглушенная здешним обмороком и [телесным] наполнением, то к такой душе, естественно, идут для встречи сны через другие ворота, сны ясные, раздельные, наиблнзкие к истине. Таков был сон Эпнмснида. с) Porphyr. Vit. Pyth. 17 (посвящение Пифагора). Прибывши на Крит [Пифагор], отправился к истокам Морга [одного из идейских Дактилей], которыми он и был очищен при помощи громового камня (toi cerayniai lithCi). Днем он был распростерт на морском берегу, а ночью — на речном, имея на голове повязки из шерсти черного барана. А в так называемую Идейскую пещеру он сошел в черной овчине и провел там установленные трижды девять дней; он также совершил по Зевсу жертвоприношение и видел ежегодно постилаемое ему седалище. А на могиле Пифагор сделал надпись, начало которой такое: «Зан здесь умерший лежит, а он величается Зевсом». cl) Paus. II, 7, 7, Кондр. (Критский очиститель Карманор). ...Убивши Пифона, Аполлон и Артемида прибыли в Эгиалею, чтобы получить очищение. Тут их охватило чувство страха, — это место и теперь называется «Ужасом», — тогда они направились в Крит к Кармапору; жителей же Эгналеи поразила болезнь. Paus. II, 30, 3, Кондр. Критяне рассказывают — а это предание у них местного происхождения, — что у Карманора, очистившего Аполлона от убийства Пифона, был сын Эвбул и что от Зевса и Кармы, дочери Эвбула, родилась Бритомар- тис, что она любила бег и охоту и была особенно дорога Артемиде; убегая от влюбленного в нее Мпноса, она бросилась в море, где были расставлены сети для ловли рыбы. Артемида сделала ее богиней... Paus. X, 7, 2, Кондр. Насколько сохранилась память, самым древним видом состязания (в Дельфах) и притом таким, за который стали давать награды, было пение гимна в честь бога. Первым пел и одержал победу в пении Хрисофемнс из Крита, отец которого, Карманор, (как говорят, очистил Аполлона от убийства). е) Paus. X, 6, 7, Кондр. (Критские очистители). Есть рассказ и другой: будто у Крия, царствовавшего над народом Эвбеи, был сын, сущий разбойник; он грабил святилище бога, ограбил и дом богатых граждан. Когда он собирался пойти на них походом второй раз, то жители Дельф обратились с мольбой к Аполлону — защитить их от грозящей опасности. Бывшая тогда пророчицей Фемоиоя дала нм такой ответ в гекзаметрах: Скоро уж тяжкой стрелой поразит Аполлон того мужа, Чьею рукою ограблен Парнас; от крови убийства Руки очистят ему заклинаньями критские мужи. Слава о всем совершенном вовеки-веков не погибнет. f) Очень важны для характеристики материальной мифологии Днонисл- Загрея те общие источники об оргиях Диониса, которые должны специально рассматриваться не в отделе о Зевсе, но в отделе о Дионисе: Plut. De Is. et Os. 35 и сл.; Quaest. gr. 12, De ei ap. Dclph. 9; Mulicr virt. 13; De prim. frig. 19; Paus X, 4,3; 6, 4; 32,7. Сюда же — очень важные тексты специально о критских мистериях Дноннса-Загрея, приведенные выше, — Eur. в № 21 b и Firmic. Matem. № 21 с. g) Serv. Verg. Georg. 1, 166 (мнетериальные очищения в культе Диониса Либера). «Мистика» же Иакха, по Варрону, сводится к тому, что священные образы в честь отца Либера приводили к очищению души и что люди, таким образом, очищались этими мистериями, как зерновой хлеб очищается веялкой. Отсюда происходит то, что говорится об Изиде, сложившей в решето члены растерзанного Тифоном Озириса. Ведь он есть тот же самый отец Лнбер, о котором Орфей говорит, что он был растерзан гигантами. Действительно, в его мистериях имеет место веялка, поскольку он, как мы сказали, очищает душу, а отсюда и Либер получает свое имя от того, что он iiberat — «освобождает». li) Schol. Plat. Legg. Proem, (древнейшее упоминание о мистериях на Крите). Итак, этот [афинянин], придя на Крит и встретивши перед Кноссом критянина Клиния и спартанца Метилла, которым кноссяие поручили произвести оттуда переселение и учредить город и установить для граждан соответствующие законы, после чего они отправились в пещеру Зевса, которая была высочайшим святилищем, где совершались свещеннейшие и сокровеннейшие мистерии и т. д.