СУБЪЕКТНЫЙ СОСТАВ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО ОТКАЗУ ОТ ОБВИНЕНИЯ

Согласно ч.1 ст. 21 УПК, по делам публичного и частно-публичного обвинения уголовное преследование осуществляется: прокурором, следователем и дознавателем; анализ других статей УПК (ч.2 ст.

В зависимости от этапа уголовного судопроизводства закон устанавливает различный круг субъектов, правомочных осуществлять уголовное преследование, и потому при определении круга субъектов акта отказа от обвинения необходимо учитывать какие органы и должностные лица на каждом конкретном этапе уголовного судопроизводства осуществляют уголовное преследование.

На первом этапе, с момента вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого и до момента направления уголовного дела с обвинительным заключением (обвинительным актом) прокурору, субъектами, правомочными отказываться от обвинения, являются: прокурор, начальник следственного отдела, следователь, дознаватель и орган дознания.

Все эти субъекты при обнаружении обстоятельств, установленных п.п. 1,2 ст. 24 и п. 1 ст. 27 УПК, обязаны отказаться от обвинения. Такая обязанность у них возникает, только при условии если они приняли дело к своему производству. Исключением из этого правила является прокурор, который, в силу своего особого положения на досудебных стадиях, вправе прекращать уголовное дело (в том числе и отказываясь от обвинения), не принимая его к производству (п.16 ст. 37 УПК).

Ряд должностных лиц может давать указания следователю и дознавателю о необходимости отказаться от обвинения. Степень обязательности таких указаний различна. Так, указание прокурора о прекращении дела (в том числе и путём отказа от обвинения) может быть обжаловано следователем вышестоящему прокурору, на время обжалования его исполнение может быть приостановлено (ч.3 ст.

Однако в вопросе о процессуальной самостоятельности следователя действующий УПК непоследователен. Согласно ч.4 ст.39 указание начальника следственного отдела о необходимости прекращения уголовного дела во всех случаях обязательно для следователя и должно быть им немедленно исполнено. Это положение закона ограничивает процессуальную самостоятельность следователя, кроме того оно создаёт перекос в области руководства следствием в пользу начальника следственного отдела по сравнению с прокурором, что противоречит статусу прокурора, как лица, осуществляющего надзор за предварительным расследованием (ч.1 ст. 37 УПК). Для устранения этого противоречия ч.4 ст. 39 УПК после слов «избрания мер пресечения» необходимо дополнить словосочетанием «направления дела в суд или его прекращения».

Указания, даваемые прокурором или органом дознания дознавателю, во всех случаях обязательны для исполнения. Обжалование дознавателем таких указаний не приостанавливает их исполнения (ч.4 ст. 41 УПК).

Говоря о субъектах деятельности по отказу от обвинения, нельзя не отметить противоречие, содержащееся в УПК. Пункт 1 ч.2 ст. 40 УПК предоставляет право производства дознания по уголовным делам, по которым производство предварительного следствия необязательно, органу дознания. Таким образом первоначально все полномочия, связанные с производством дознания, предусмотренного п.1 ч.2 ст.40 УПК, предоставлены органу дознания. Его наделение соответствующими полномочиями в подавляющем большинстве случаев происходит путём упоминания этого субъекта непосредственно в статьях УПК, посвященных различным вопросам производства по уголовному делу (например, ст. ст. 91, 144, п.1 ч.2 ст. 157 и др. УПК). Однако орган дознания может действовать в уголовном процессе не только самостоятельно, но и через дознавателя; для этого орган дознания должен передать ему свои полномочия, связанные с производством дознания.

Необходимо отметить, что выделяемый нами выше этап судопроизводства предполагает наличие у лица, осуществляющего уголовное преследование, обязанности отказаться от обвинения, если оно придет к выводу о невиновности обвиняемого. В большинстве случаев при проведении дознания такой возможности у лица, осуществляющего уголовное преследование нет, а следовательно нет и выделяемого нами в диссертации этапа процессуальной деятельности. Однако УПК РФ предусматривает, что в некоторых случаях при проведении дознания допускается предъявление обвинения в общем порядке (ч.3 ст. 224 УПК РФ), именно в этих обстоятельствах существует выделяемый нами этап процессуальной деятельности.

На следующем этапе, после направления уголовного дела с обвинительным заключением прокурору и до направления уголовного дела в суд, субъектом акта отказа от обвинения является прокурор, к которому поступило дело для утверждения обвинительного заключения или обвинительного акта.

В это время только прокурору принадлежит право окончательно сформулировать обвинение, согласиться с мнением следователя, изменить обвинение77 или отказаться от него.

Статья 221 УПК предоставляет прокурору обширные полномочия для осуществления надзора за уголовным преследованием на досудебных стадиях. Она обязывает прокурора, при наличии соответствующих оснований, полностью или частично отказаться от обвинения, прекратив уголовное дело полностью или в соответствующей части (п.2 ч.1 ст.221 УПК). Помимо отказа от обвинения прокурор может изменить объём обвинения либо квалификацию действий обвиняемого (п.1 ч. 2 ст. 221 УПК), при этом он может составить новое обвинительное заключение (п.1 ч.1 ст. 221УПК) либо вынести соответствующее постановление (ч.4 ст. 221 УПК).

На судебных стадиях в качестве субъекта акта отказа от обвинения могут выступать прокурор и государственный обвинитель. Если в УПК РСФСР понятия государственный обвинитель и прокурор в судебных стадиях были тождественными, то с принятием УПК стало возможно рассматривать государственного обвинителя в качестве самостоятельного субъекта процесса, отличающегося от прокурора (как с точки зрения круга лиц, могущих выступать в этом качестве, так и по объёму полномочий).

Пункт 31 ст. 5 УПК под прокурором подразумевает Генерального прокурора Российской Федерации и подчиненных ему прокуроров, их заместителей и иных должностных лиц органов прокуратуры, участвующих в уголовном судопроизводстве и наделенных соответствующими полномочиями Федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации». Статья 37 УПК, устанавливая полномочия прокурора в уголовном судопроизводстве, в ч.6 говорит, что эти полномочия осуществляются прокурорами районов, города, их заместителями, приравненными к ним прокурорами и вышестоящими прокурорами.

В литературе высказано мнение, что поскольку ч.6 ст. 37 УПК не наделяет помощника прокурора соответствующими полномочиями, то он не может выступать в уголовном процессе в качестве государственного обвинителя80. При этом однако не учитывается, что под государственным обвинителем п. 6 ст. 5 УПК подразумевает «поддерживающее от имени государства обвинение в суде по уголовному делу должностное лицо органа прокуратуры» без ограничения их круга. К должностным лицам органов прокуратуры, согласно ст. ст. 14, 15, 16 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», относятся в том числе и помощники прокурора, а значит они имеют право вступать в качестве государственных обвинителей в суде; объём их полномочий при этом определяется ст. 246 УПК.

Данный вывод подтверждается и практикой. Так, постановлением председателя Калининградского гарнизонного военного суда помощнику военного прокурора Калининградского гарнизона майору юстиции Л. было отказано в допуске в судебное заседание по уголовному делу по обвинению Д. для участия в качестве государственного обвинителя, как не наделенному соответствующими полномочиями. На это постановление соответствующим прокурором было принесено представление в президиум военного суда Балтийского флота, а затем в Военную коллегию Верховного суда РФ. По мнению Главного военного прокурора суды первой и надзорной инстанций неверно истолковали закон и не учли положения п.6 ст. 5 УПК и ст. ст. 35, 54 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации». Военная коллегия Верховного суда РФ представление удовлетворила81.

Кроме того, согласно п. 2 ч. 4 ст.

Пункт 6 ст. 5 и ч.4 ст. 37 УПК устанавливает, что в качестве государственного обвинителя по поручению прокурора в случаях, когда предварительное расследование произведено в форме дознания, может выступать следователь или дознаватель, проводивший по этому делу дознание, независимо от его ведомственной принадлежности. Очевидно, что понятие «государственный обвинитель» в УПК существенно шире понятия «прокурор».

Прокурор и государственный обвинитель различаются также задачами, стоящими перед ними, и объемом предоставленных для их решения полномочий. Прокурор в уголовном судопроизводстве осуществляет на досудебных стадиях надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия (ч.1 ст. 37 УПК). Задачей государственного обвинителя является только поддержание от имени государства обвинения в суде (п.6 ст. 5 УПК). Однако законодатель не везде последователен в разделении полномочий этих субъектов: верно употребляя в ч.ч.2,5,7,8,9,10 ст. 246 УПК термин государственный обвинитель, он в ч.ч.4 и 6 той же статьи говорит уже о прокуроре. Получается, что, если в качестве государственного обвинителя выступает помощник прокурора или следователь, то он не имеет права поддерживать заявленный по делу гражданский иск (ч.6 ст. 246 УПК) или поддерживать государственное обвинение в составе группы (ч.4 ст. 246 УПК). Такое ограничение кажется нам совершенно неоправданным, и его можно и нужно устранить, заменив в указанных статьях термин «прокурор» на термин «государственный обвинитель», такие же изменения следовало бы внести и в п.2 ч.2 ст. 250, ч.5 ст. 236 УПК.

Законодатель в ст. ст. 234, 235, 244, 271 и др. УПК расценивает государственного обвинителя как сторону в судебном заседании, хотя формально он ей не является, поскольку не упоминается в УПК в качестве участника со стороны обвинения. Для устранения этого противоречия необходимо ввести в Главу 6 УПК «Участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения» статью 371 «Государственный обвинитель», в которой изложить его полномочия, а также дополнить п.47 ст. 5 и п.2 ч.3 ст. 413 УПК после слова «прокурор» указанием на государственного обвинителя. Такие изменения будут вполне логичными, поскольку именно так поступил законодатель с частным обвинителем (ст. 43 УПК), который в некоторых случаях тоже совпадает с потерпевшим. Похожим образом построено законодательство Белоруссии: п.п. 40 46 ст.6 УПК Республики Беларусь определяют государственного обвинителя, как участника уголовного процесса со стороны обвинения, а ст. 293 устанавливает круг его полномочий.

Государственный обвинитель продолжает участвовать в процессе и после вынесения приговора, до вступления его в законную силу. Это подтверждается предоставленным ему правом апелляционного и кассационного обжалования (ч. 4 ст. 354 УПК). С учётом этого необходимо привести в соответствие со ст. 354 УПК ч.1 ст. 370, ч.3 ст. 323; ч.2 ст. 383; ч.ч. 1,2 ст. 385УПК, где речь идёт только о прокуроре. Определять право государственного обвинителя на обжалование судебных решений надо с учётом положений ч.1 ст.36 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», согласно которой, помощник прокурора может обжаловать решение суда, только если он лично участвовал в рассмотрении дела.

Государственный обвинитель и прокурор могут отказываться от обвинения только в суде первой инстанции. При рассмотрении дела в суде апелляционной или кассационной инстанции лицо, осуществляющее уголовное преследование, лишено возможности самостоятельно переформулировать обвинение. На момент кассационного пересмотра спор о виновности между государством, предъявившем обвинение, и подсудимым и его защитником уже разрешён, по делу принято судебное решение. Дело может разрешаться и разрешается по существу один раз в суде первой инстанции. Всякий иной суд только проверяет правильность решений суда первой инстанции и признаёт их верными или неверными82. При производстве по проверке законности и обоснованности решений суда решаются задачи выявления и устранения судебных ошибок и нарушений закона, обеспечения единообразия судебной практики83. Государственный обвинитель не может своим решением отменять судебное решение.

Разделение таких субъектов, как прокурор и государственный обвинитель вызвано необходимостью участия обвинителя в суде по всем уголовным делам (ч.1.ст. 246 УПК). Во время обсуждения проекта УПК против этой прогрессивной новеллы, позволяющей обеспечить истинную состязательность в судебных стадиях, высказывались многочисленные возражения. В качестве основных причин невозможности поддержания обвинения по всем делам указывались: нехватка кадров84, большие нагрузки на работников прокуратуры85, отсутствие у значительного числа работников практического опыта86. Вместе с тем вносились предложения, позволяющие преодолеть существующие препятствия. Так, чтобы уменьшить нагрузку на работников прокуратуры, предлагалось предоставить возможность поддерживать обвинение по нетяжким преступлениям представителю органа дознания87, как это было в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года88. Именно по этому пути пошёл законодатель, предоставив право поддерживать обвинение следователю или дознавателю (п.6 ст. 5, ч.4 ст. 37 УПК). Представляется, что как временная мера такое решение, позволяющее преодолеть нехватку штатных единиц, вполне оправдано, однако, в дальнейшем было бы целесообразнее ввести специальную должность судебного представителя органа дознания, занимающегося исключительно поддержанием обвинения в судах.

Нельзя не согласится с тем, что «функции государственного обвинителя могут выполнять далеко не все сотрудники прокуратуры, что это особый вид деятельности, овладеть всей тонкостью которой не каждому юристу дано»89. Для создания необходимых кадров и повышения уровня подготовки уже имеющихся обвинителей предлагалось осуществлять их специальный отбор и обучение ещё в высших учебных заведениях, а также в рамках повышения квалификации90. Особого внимания заслуживает предложение создать в составе прокуратуры специальную службу (палату) государственных обвинителей и ввести должности государственных обвинителей вплоть до уровня районных прокуратур91.

Против последнего предложения приводились следующие возражения: 1.

Исходя из положений УПК РСФСР и Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», государственный обвинитель - это не должность и не субъект уголовного процесса, а прокурор, поддерживающий в суде обвинение. 2.

Если будет создана специальная должность государственного обвинителя это будет означать, что все остальные прокуроры не смогут поддерживать обвинение в суде. 3.

Управления (отделы) по надзору за законностью судебных постановлений по уголовным делам осуществляли свою деятельность на всех судебных стадиях, а создание службы государственных обвинителей отделит подержание обвинения в суде первой инстанции от деятельности на всех последующих стадиях92.

С принятием УПК большинство указанных выше противоречий было устранено. В частности, государственного обвинителя уже можно рассматривать как субъекта уголовного процесса. Создание должности государственного обвинителя не лишит прокурора права самостоятельно поддерживать обвинение. Оно сохранится за прокурором в силу ч.4 ст. 37 УПК, точно так же, как за прокурором сохраняется право самостоятельно провести расследование, несмотря на наличие должности следователя. Напротив, создание должности государственного обвинителя позволит чётко отграничить круг должностных лиц прокуратуры, имеющих право поддерживать обвинение по всем уголовным делам. Под определение п.6 ст.5 УПК уже не будет подпадать следователь прокуратуры.

По поводу последнего возражения можно сказать следующее: ст.354 УПК рассматривает в качестве субъекта апелляционного и кассационного обжалования именно государственного обвинителя и, следовательно, служба государственных обвинителей будет иметь возможность осуществлять свою деятельность на всех судебных стадиях. Представление в порядке надзора сможет вносить начальник соответствующей службы и его заместители: они будут являться прокурорами отдела (управления) и, следовательно, будут подпадать под определение ч.6 ст. 37 УПК. Такое положение вполне будет соответствовать статусу надзорной стадии как исключительной стадии уголовного процесса.

Таким образом, сейчас по нашему мнению имеются все необходимые предпосылки для создания службы (палаты) государственных обвинителей.

В связи с тем, что утверждать обвинительное заключение или обвинительный акт и принимать решение о направлении уголовного дела в суд могут лишь прокуроры, а поддерживать обвинение в суде может и государственный обвинитель, особую остроту приобретает вопрос о природе отношений, возникающих в этом случае между прокурором и государственным обвинителем, в качестве которого могут выступать помощник прокурора, следователь или дознаватель. Носят ли они правовой характер? И кто в этом случае имеет право принимать окончательные решения, связанные с поддержанием государственного обвинения?

М.С. Строгович полагал, что «поддерживая в суде обвинение, прокурор пользуется независимостью в определении своей позиции, выражения своих выводов и предложений, которые он представляет суду»93. Такого же мнения придерживались и другие учёные. М.Л. Шифман считал «недопустимым, чтобы вышестоящий прокурор имел, например, право предложить подчиненному прокурору выступить по делу в суде первой инстанции и отстаивать обвинительный тезис, требовать осуждения подсудимого, тогда как этот подчиненный прокурор, в результате изучения дела, пришел к выводу о невиновности подсудимого. Равным образом нельзя предложить прокурору дать в суде заключение, расходящееся с его мнением по данному делу. Такая практика противоречила бы представлениям о советском прокуроре как государственном деятеле, который должен иметь по каждому делу самостоятельную точку зрения, основанную на материалах этого дела»94. В.С. Зеленецкий считает, что при возложении обязанности поддержания обвинения на соответствующее лицо между ним и прокурором возникают определённые отношения, которые носят правовой характер. Если они основаны на решении прокурора об утверждении обвинительного заключения и возбуждении государственного обвинения, принятого в соответствии с нормами УПК, то могут и должны рассматриваться как процессуальные. В связи с этим у прокурора и лица, на которого возложена обязанность поддержания государственного обвинения, возникают как права, так и обязанности95. В то же время, по его мнению, помощник прокурора (выступающий в качестве государственного обвинителя) должен обладать процессуальной самостоятельностью. Он «имеет право на самостоятельное формирование своей позиции по существу обвинения»96.

В период реформирования российского уголовного процесса отношение к этому вопросу стало изменяться. Так, ч.4 ст.430 УПК РСФСР предусматривала, что государственный обвинитель, изменяя обвинение во время предварительного слушания, должен был представить суду новое обвинительное заключение, утверждённое прокурором. В дальнейшем, после признания неконституционной ч.4 ст.248 УПК РСФСР и, как результат, существенного изменения института отказа от обвинения, в литературе высказывалось мнение о необходимости создания механизма контроля, который бы исключал возможность необоснованного отказа прокурора от дальнейшего поддержания обвинения и установления такого порядка, при котором отказ прокурора от дальнейшего поддержания перед судом обвинения был бы возможен только с согласия прокурора, утвердившего обвинительное заключение97.

По этому пути пошла Генеральная прокуратура РФ, предписавшая в п.1.10 Приказа Генерального прокурора РФ «Об организации работы прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства»98 и п. 1.6 Приказа Генерального прокурора «0б усилении прокурорского надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве»99, что в случае радикального расхождения позиции государственного обвинителя с содержанием обвинительного заключения, он обязан безотлагательно ставить в известность утвердившего его прокурора. После чего они совместно принимают согласованные меры, способствующие правовой обоснованности выступления стороны обвинения в суде и исключающие при этом какое бы то ни было посягательство на процессуальную самостоятельность государственного обвинителя.

Необходимо отметить, что установленный в приказе порядок отказа от обвинения не является обязательным, поскольку, его нарушение не может повлиять на законность и обоснованность акта отказа от обвинения. Согласно ст. 1 УПК порядок уголовного судопроизводства регулируется только Законом, и по этой причине несоблюдение государственным обвинителем порядка отказа от обвинения, установленного в приказе, не может являться основанием к отмене постановления суда о прекращении уголовного дела или уголовного преследования. На практике сам факт согласования как правило не отражается в процессуальных документах. Анализ свыше 180 уголовных дел рассмотренных Заводским Татищевским и Энгельсским районными судами Саратовской области, по которым имел место полный, частичный отказ от обвинения, либо его изменение, показал, что ни в протоколе судебного заседания, ни в постановлении суда о прекращении уголовного дела, уголовного преследования, ни в каком либо ином процессуальном документе не фиксировался факт согласования государственным обвинителем своей позиции в суде с лицом, утвердившим обвинительное заключение100. Только в 2003 году решением коллегии прокуратуры Саратовской области государственных обвинителей обязали составлять рапорт, если они приходят к вводу о необходимости отказа от обвинения. На данном рапорте должна проставляться санкция прокурора, утвердившего обвинительное заключение, однако данный рапорт не помещается в уголовное дело.

С предложением о закреплении в уголовно-процессуальном законодательстве обязанности согласования государственным обвинителем своей позиции по поводу отказа от обвинения нельзя согласится по следующим причинам: 1)

Оно ограничивает самостоятельность государственного обвинителя. Стоит отметить, что Генеральный прокурор непоследователен в выражении своей позиции, поскольку неоднократно повторяет в своих приказах (в том числе и в приказе №141 от 13.11.2000) о недопустимости посягательства на самостоятельность государственного обвинителя. Однако п. 1.10 приказа от 03.06.2002 обязывает прокурора, утвердившего обвинительное заключение, при его принципиальном несогласии с позицией государственного обвинителя, решать вопрос о замене государственного обвинителя либо поддерживать обвинение лично. В этом случае ограничивается свобода государственного обвинителя в оценке доказательств, что прямо противоречит ст. 17 УПК. Следует согласиться с мнением, что такой подход «способен породить лишь безответственность выступающих в суде прокуроров, отсутствие у них собственной позиции, приучить слепо следовать обвинительному заключению»101; 2)

При соблюдении предлагаемого порядка судопроизводство может затянуться на неопределённое время и тем самым будет ограничено право подсудимого быть судимым «без неоправданной задержки», «в течение разумного срока» ( ч.3 ст.5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод102; ч.3ст.9 и п. с ч.3 ст.14 Международного пакта о гражданских и политических правах103).

В приказах не устанавливаются ни сроки, ни порядок согласования позиции государственного обвинителя с прокурором, утвердившим обвинительное заключение. В УПК также не предусмотрено специального перерыва в судебном заседании для согласования позиции государственным обвинителем. Но даже если установить конкретные сроки согласования, вряд ли можно говорить, что подобная задержка судебного заседания будет оправданной. Любой государственный обвинитель, при условии, что он соответствует своей должности, обязан обладать всеми необходимыми знаниями и способностями для принятия законного и обоснованного решения без проведения дополнительных консультаций с кем-либо. Если у государственного обвинителя возникли трудности, сомнения по тем или иным вопросам, ничто не мешает ему обсудить эти вопросы с руководителем, другими работниками прокуратуры, следователем, но вменять ему это в обязанность совершенно неоправданно.

Ещё более неприемлемым является предложение наделить суд «правом обращения к лицу, утвердившему обвинительное заключение, или к вышестоящему прокурору с запросом о проверке обоснованности отказа государственного обвинителя от обвинения, отложив разбирательство дела до получения соответствующего заключения»104. Такая норма будет противоречить принципу состязательности и обяжет суд осуществлять не свойственную ему функцию обвинения, от выполнения которой отказался государственный обвинитель.

Мы полагаем, что обеспечить принятие отвечающего требованиям закона решения вполне возможно с помощью институтов апелляции и кассации

Чтобы исключить возможность ошибки при принятии решения государственным обвинителем или свести эту возможность к минимуму необходимо готовить квалифицированные кадры, повышать профессиональный уровень уже имеющихся государственных обвинителей и предоставлять им самостоятельность в принятии решений.

В данной работе сознательно не рассматриваются вопросы, касающиеся участия частного обвинителя в уголовном судопроизводстве. Деятельность, связанная с отказом частного обвинителя от обвинения, выходит за рамки существующего в теории права и науке уголовного процесса понятия процессуального акта.

Как уже отмечалось, уголовно-процессуальный акт является итогом применения права, и его реализация во всех случаях связана с использованием компетентными органами государственно-властных полномочий105.

В теории права, как исключение из правила, иногда допускается возможность применения норм права общественными организациями, но такое применение связано с рядом ограничений: *

оно может осуществляться только при наличии «дозволительных» норм; *

применяться может только диспозиция соответствующих норм; *

такие акты применения не обеспечиваются государственным принуждением106.

Очевидно, что акты, не обеспечиваемые государственным принуждением, в уголовном процессе существовать не могут. Мы разделяем мнение, что участник уголовного судопроизводства и любое другое лицо, принимающее в нём участие в уголовном процессе, может инициативно исполнять свои обязанности и активно осуществлять свои права. Но возможность такого поведения участника не превращает его действия в акты применения права, поскольку эти действия, чтобы получить процессуальное значение, должны адресоваться государственному органу, который и выносит решение107. Процессуальный акт в уголовном судопроизводстве всегда содержит в себе «обращённое к участникам уголовного судопроизводства властное веление специально управомоченных на то органов государства»108

Кроме того, процесс правоприменения всегда состоит из стадий, на которых происходит установление фактических обстоятельств дела; установление юридической основы дела; решение дела, выраженное в акте применения права.

Частный обвинитель не является должностным лицом и не обладает государственно-властными полномочиями. Частный обвинитель, отказываясь от обвинения в судебном заседании или не являясь в судебное заседание, не анализирует ни фактической, ни юридической основы, принимаемого решения и не обязан это делать. Следовательно, отказ частного обвинителя от обвинения, как и вся прочая его деятельность в рамках производства по делам частного обвинения, не содержит в себе процессуальных актов и представляет собой самостоятельную, специфическую форму реализации им своих интересов109.

Исследование сущности, места и роли такого отказа в уголовном процессе России выходит за рамки данной работы — этот вопрос заслуживает отдельного глубокого изучения. § 1.