§ 2. Некоторые вопросы этики судебного процесса

Когда гнев или какой-либо иной подобного рода аффект овладевает индивидом, решение последнего неминуемо становится негодным.

(Аристотель)

Принятый Советом судей 21 октября 1993 года Кодекс чести судей России устанавливает стандарты этического поведения судей в процессе их профессиональной и внеслужебной деятельности, нарушение которых может повлечь отрешение судьи от должности.

Кодекс устанавливает широкий круг правил, охватывающих основные сферы жизнедеятельности судей. Цель подобных самоограничений очевидна — поддерживать высокую репутацию судьи, сохранять уверенность граждан в его объективности и беспристрастности. Статус судьи означает обеспечение компетентности, независимости и беспристрастности, которых любой человек ожидает от судебных органов и от каждого судьи, которому доверена защита его прав.*

Уважение к решениям и постановлениям судов зависит от доверия людей к честности и независимости судей. Судья должен быть готов к тому, что, будучи публичным судебным деятелем, он неизбежно становится и «объектом» постоянного и пристального внимания общественности. Он должен добровольно и с готовностью согласиться с ограничениями в своем поведении, которые для обычного гражданина могут быть обременительными.

Надо иметь в виду, что запрет на предосудительное поведение или поведение, которое может показаться таковым, распространяется на поведение судьи как при исполнении профессиональных обязанностей, так и в личной жизни. Ваша честь — это не только в процессе, это всегда и навсегда, в том числе в отставке.

Критерием оценки поступков, могущих показаться предосудительными, является способность судьи своим поведением создать у разумных людей мнение о том, что это поведение ослабляет возможность честного, беспристрастного и компетентного исполнения судьей его профессиональных обязанностей.

Например, судья должен настаивать на том, чтобы ни обвинитель, ни защитник, ни какое-либо другое лицо не обсуждали дело, находящееся в судопроизводстве, с судьей в отсутствии одной из сторон.

При исполнении своих полномочий судья должен проявлять терпение, собственное достоинство, расположение и уважение к людям, вежливость по отношению к сторонам в судебном процессе, народным заседателям, членам жюри присяжных, подсудимым, потерпевшим, евнде гелям, другим лицам, с которыми он имеет дело при судебном разбирательстве.

Полностью отделить судью от его дел, не связанных с судейскими функциями, не представляется ни возможным, ни разумным: судья не должен быть изолирован от общества, в котором он живет.

Выражения предвзятости или предубеждения со стороны судьи, даже если они допущены вне его служебной деятельности, могут породить достаточно обоснованные сомнения в способности судьи беспристрастно выполнять свои функции. К таким выражениям относятся вопросы, шутки или другие замечания, унижающие достоинство человека на основании пола, религии, национального происхождения, инвалидности, возраста, нетрадиционной сексуальной ориентации и т.п. Фемида иногда должна быть не только «слепой», но и «глухой», особенно когда речь идет о частной, интимной жизни подсудимого, потерпевшего, свидетеля (истцов и ответчиков в гражданском процессе). В таких случаях правом и обязанностью судьи становится запрет как на выяснение, гак и на оглашение таких материалов или вопросов, которые, не помогая напрямую расследованию фактов, способны очернить или нравственно унизить человека.

Можно согласиться с тем, что людей должно и нужно наказывать. Но следует всегда помнить: людей ннкогда нельзя унижать. Люди не слушают, когда на них повышают голос, кричат, раздражаются. Люди слушают, когда их любят, когда в них видят человека, когда их уважа

ют. Человека нельзя оскорблять, так как каждый человек должен уважать себя, и он это делает. Даже больше: каждый человек — любит себя, а оскорбленный — готов на все. Применительно к судьям и участникам судебного заседания речь может идти не только о прямом грубом оскорблении словом, тем более действием. Оскорбительными могут быть и реплики типа: «ладно уж, говори, говори, мы-го знаем, что лжешь...».

Личный опыт автора и дискуссии подтверждают: впервые увидев подсудимого (потерпевшего, свидетеля) и наблюдая его реакцию на атмосферу судебного зала, судьи почти безошибочно могут предсказать, как именно он будет себя вести, как говорить и строить фразы, как реагировать на неудобные вопросы и т.п. Информацию эту судьи «считывают» с их лиц, ибо давно известно: лицо способно выдать присутствие или отсутствие внутреннего мира человека. Иными словами — лицом человек себя обнаруживает.

В ходе судебного разбирательства судьям приходится общаться не только с коллегами-юристами, но и с неспециалистами — представителями широкой публики (народными и присяжными заседателями, подсудимыми, потерпевшими, свидетелями, экспертами, специалистами, истцами и ответчиками, присутствующей в зале публикой). Это обстоятельство означает, чго судье нужна способность к перевоплощению и переключению с нагруженного профессиональной лексикой юридического языка на простую, доступную и понятную обычную речь, умение доходчиво объясняться. Для этого судье необходимо не только владеть языком неспециалистов, но и понимать ход их мышления, апеллировать к здравому смыслу обыкновенных людей.

Процедурные ограничения устанавливают рамки для поведения судьи при отправлении правосудия. Он должен уметь дистанцироваться не только от сторон и других участников процесса, но и от любых ситуаций, позволяющих усомниться в его беспристрастности и объективности по конкретному делу, равно как и вне суда он должен вести себя так, чтобы эго было совместимо с его судейской должностью.

Судьи должны во всех своих действиях и поступках различать допустимое и недопустимое, предосудительное использование авторитета своей должности. Например, было бы предосудительным, если бы судья намекал на свое служебное положение с целью получения преимуществ для себя лично.

На семинаре с российскими судьями американский судья привел следующий пример: судья нарушил Правила дорожного движения. Его остановила дорожная полиция и выписала квитанцию на уплату штрафа.

вил, что не может подвергаться штрафу, так как является судьей, и предъявил удостоверение, после чего полицейский перечеркнул выписанную квитанцию и приписал на ней, что она аннулирована, поскольку нарушитель является судьей Суд штата признал, что судья использовал свое служебное положение, и oi решил его от должности.

Надо сказать, что реакция судей на рассказ американского коллеги была неоднозначной: от одобрения и до осуждения действий полицейского за «доносительство». Комментируя эту реакцию, американский коллега рассказал российским судьям, что американское сообщество судей в Кодексе чести судей США предусмотрело административную обязанность (!) судьи, в соответствии с которой он должен предпринять необходимые действия, когда ему становятся известными достоверные доказательства непрофессионального поведения какого-либо судьи, прокурора или адвоката. Во время дискуссии 70 из 110 судей негативно оценили эту норму, полагая, что с точки зрения морали это обстоятельство напоминает известное нашей истории «стукачество».

Не настаивая на необходимости подобной записи в Кодексе чести судей РФ, согласен с позицией О.Ведерниковой, полагающей, что этот факт свидетельствует скорее об ином подходе при определении иерархических приоритетов, ибо представления американцев о правовом государстве и о правах человека, свободе и независимости судебной власти вполне согласуются с идеей четко регламентированной дисциплины судей, их контроля за поведением друг друга, а также других участников судебного разбирательства[††††††††††††††††††]. Представляется, что такой механизм контроля играет положительную роль в поддержании профессионализма американских судей и их высокого социального престижа.

В судебной практике нередки случаи, когда при рассмотрении уголовных дел судьи не решаются переквалифицировать действия подсудимого с более тяжкого обвинения на менее тяжкое, поскольку при несогласии с такой переквалификацией вышестоящий суд обязан отменить приговор.

К сожалению, склонность к злоупотреблению властью существовала всегда. За многие десятилетия «нет» стадо принципом жизни мно

гих чиновников: «Я имею право; у меня есть власть; ты тут ходишь, просишь, ну давай, ходи и жди, ходи и...» Человек, упивающийся своей властью, сознающий ее могущество, быстро входит во вкус и, уверовав в собственную непогрешимость, нередко переходит границу вседозволенности. Исторические примеры свидетельствуют, что размеры любой власти провоцируют высочайшие амбиции их носителей.

Судья не является чиновником, но судейская власть открывает перед человеком невиданные возможности, и судья, к сожалению, также не застрахован от подобного соблазна. Облеченный властью, постоянно ощущая свою востребованность гражданами, упиваясь своей важностью и необходимостью, самостоятельный в своих решениях, он вполне может чувствовать себя едва ли не властелином, даже не относясь с презрением к другим, даже проявляя внимание, иными словами, даже не нарушая общепринятых норм морали. К тому же выполнение судейских функций заведомо предполагает определенную отчужденность, и эта отчужденность несомненно способствует возникновению авторитарных наклонностей. Так постепенно у судьи «созревает» убеждение: «Я, и только я, всегда прав. Способность «укрощать» себя, умение пользоваться собственной «тормозной системой» характерно для судей высокого интеллекта и профессионализма, глубокой личной правовой и общей культуры. Судейская непогрешимость, если она не сбалансирована этими качествами, если она тяготеет к келейности и корпоративности, неизбежно приведет к волюнтаристским решениям и действиям. Это страшно всегда. Но если так ведет себя судья, олицетворяющий судебную власть либо работник аппарата суда — что тоже нередко, — это уже мракобесие.

Вот что рассказывает журналист «Российской газеты»[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]: «...три года, три месяца и восемь дней провел в следственном изоляторе Анатолий И., превратившись за это время в инвалида: заработал туберкулез, потерял легкое, плюс эпилепсия, которой страдал 12 лет... Все это время все попытки матери добиться изменения ему меры пресечения были напрасны. Председатель суда В.Д. был неумолим. Несколько раз мать и бабушка Анатолия пьпалпсь пробиться к нему на прием, но встречали откровенную грубость. «Выйдите вон! Я занят. Сейчас вызову милицию» — это самые мягкие обращения, слышанные ими На вопрос матери: «Разве можно так себя вести, что мы Вам сделали?» судья закричал: «А убивать можно?!» Похоже, судья уже тоже все для себя решил»». (Позднее суд. под председательство и другого судьи, вынес оправдательный приговор. - Л. X.)

Не оценивая изложенное в статье существо рассматривавшегося дела, полагаю, что поведение судьи в описанном эпизоде скорее свидетельствует об унижении человека, нежели о проявлении элементарной невежливости.

Напомним таким судьям, что лучше достойно ощущать свою нужность и полезность, чем недостойно — свою великость, и посоветуем всегда помнить: судья — это не должность и не профессия. Судья — это образ жизни, это жизнь в состоянии постоянной преданности судейской деятельности.

Наблюдения показали, что в ходе судебного разбирательства судьи не всегда следят за своей речью, допуская порой явно неудачные фразы, реплики, вопросы.

Приведем некоторые примеры. Потерпевшая: Подсудимый лжет, все было не так.

Председательствующий: О том, кто лжет, а кто нет — мы оценим без Вас. (Некорректно. открытое проявление недоверия. — Л.Х.) Отказав в просьбе о проведении телевизионных съемок и заметив, что журналист демонстративно включил диктофон, судья потребовал его выключить, а на вопрос, на каком основании судья запрещает проводить съемки, последовал ответ: «Я вам отвечать нс обязан». Защитник пытается аккуратно, чтобы суд нс слышал, подсказать подсудимому ответ, более точный для данной ситуации. Это слышит председательствующий и говорит: «Адвокат, я тоже физику проходил в школе. Знаю скорость прохождения звука. Раньше надо было учить своею подопечного». {Верю, что со слухом у председательствующего действительно неплохо, чего не скажешь о тактичности. — Л.Х.) Председательствующий спрашивает у потерпевшей: Скажите, Вам понравилось такое возмутительное поведение подсудимого?

Защитник (сидя): Ваша честь. Вы спешите с оценкой действий моего подзащитного.

Председательствующий: Думаю, что, если бы он пристал к Вашей жене, Вы были бы еще более агрессивны. (Откровенное признание судьи в агрессивной субъективности. Л. X.)

Защитник (продолжает сидеть): Причем здесь моя жена и Ваша агрессивность? (Хохот в зале Действительно, при чем?! — Л.Х.) Речь идет о том. что Вы навязываете потерпевшей свою позицию.

Председательствующий: Адвокат, во-первых, встаньте и нс забывайтесь, что Ваше заявление может быть оценено как проявление неуважения к суду с соответствующими последствиями. И во-вторых, я тут никому ничего нс навязываю, а только спрашиваю. (Обратим внимание на неуместно жесткую авторитарность. — Л.Х)

Защитник: Прошу прощения. Ваша честь, но согласитесь, что Ваша оценка поведения моего подзащитного стала яркой демонстрацией проявления Вами субъективизма.

Председательствующий: Адвокат, делаю Вам замечание с предупреждением (?0 за нетактичное поведение. (Полагаю уместным воздержаться от комментариев. - Л.Х)

Значительная часть деятельности судьи приходится на отношения с людьми, идет ли речь об обвиняемых и ответчиках или о других лицах, так или иначе участвующих в судебном разбирательстве: адвокатах, представителях различных учреждений, секретарях суда, работниках милиции, экспертах, свидетелях и т.д. Понятно, что встречи с этими людьми носят деловой, а не светский характер. Л это означает, что каждому лицу отведена четко определенная роль, и прежде всего судье, вокруг которого «крутится» вся машина судебного аппарата.

Вполне понятно, что позиция судьи должна основываться на предъявляемом к нему требовании — быть объективным и беспристрастным. Его заявления, даже самые незначительные, его поведение, как в зале заседания суда, так и в своем рабочем кабинете, его манера общения с собеседниками, как привлеченными по делу лицами, так и с коллегами по работе, не должны противоречить этому требованию.

Одним из главных требований, прямо или косвенно выраженных в многочисленных правовых актах, является умение выслушать участников судебного разбирательства. Судья должен слышать участников процесса, именно «слышать», а не делать вид, что он их слушает. Кроме проявления объективности и беспристрастности в этом проявляется также и его воспитанность.

Но здесь не должно быть никаких недомолвок. Речь ни в косм случае не идет о моральной обязанности. Судья должен выслушивать участников процесса не в знак вежливости или человечности, хотя эти качества тоже не помешают делу. Судья должен выслушать другого, поскольку, если законом предусмотрено заслушать какое-нибудь лицо, то это продиктовано не пустой формальностью, а принципиальным требованием, суть которого — в оказании решающего влияния на принятие предстоящего решения.

В этом смысле обязанность выслушать логически и естественно вписывается в требование лояльности по отношению к закону. Судья, не слушающий ;ipyi их, постоянно пишущий или читающий; без явной необходимости листающий материалы дела во время судебного разбирательства либо судебных прений, не только проявляет свою невежливость, о нем можно сказать, что он не выполняет своих профессиональных функций, которые, каких бы усилий при этом от него ни потребовалось, предполагают умение слушать.

Такой подход к проявлению объективности уже сам по себе требует серьезных размышлений. При этом подчеркнем, что для того, чтобы хорошо слушать, надо быть ничем не связанным, в частности надо быть свободным от предварительного, уже практически сложившегося в уме решения. Между тем вспомним, что у многих судей, чаще всего еще до судебного разбирательства, формируется устойчивое мнение как о виновности, так и о юридической квалификации содеянного.

Таким образом, еще одна важнейшая обязанность судьи заключается в том, чтобы не слышать самого себя, хотя добиться этого порой бывает очень нелегко. Требование закона о соблюдении объективности и беспристрастности предписывает ему держаться как бы в тени. При этом особый профессионализм и этика заключаются в том, что судья должен быть способен смотреть на себя со стороны. Он должен быть способен анализировать, критиковать и ограничивать себя. Судья, который думает, что он знает все и что его собственные взгляды — самые лучшие и наиболее подходящие, не вправе быть судьей, ибо в таком состоянии он просто не способен надлежащим образом осуществлять свою функцию.

Жизненно важно, чтобы в судебном заседании судьи помнили о том, что судья всегда, в той или иной мере, находится в положении господствующей, доминирующей стороны, а настоящий диалог между двумя людьми, находящимися в неравном положении, получиться не может.

Независимо от положения, которое он занимает, и от той власти, которая за ним признана, судья является всего лишь одним из звеньев огромного механизма правосудия. Несмотря на свою функциональную независимость, он находится в постоянной и тесной зависимости от других: от председателя своего суда и кассационной инстанции; от исполнительной власти; от профессионального мастерства секретаря судебного заседания; наконец, от наиболее типичных и «невинных» просьб «рассмотреть дело повнимательнее».

Наблюдения свидетельствуют, что наиболее ярко конфликт судьи между его стремлением быть объективным и беспристрастным в рамках дарованной ему власти проявляется в сфере прав подсудимого и его защитника, которые являются постоянными источниками неприятностей для судьи, когда сама необходимость считаться с их интересами нередко является тяжелой и постоянно давящей на судью ношей, повседневно стесняющей его в работе.

Судьи различают «удобных» адвокатов, которые если и не закрывают глаза, то по крайней мере дают себя уговорить, и «неудобных»,

которые без стеснения вскрывают все огрехи судопроизводства. Наблюдения за поведением судей в реальных процессах показывают, что некоторые из них права защиты рассматривают как явление побочное и даже постороннее по отношению к процессуальному праву. Дело представляется так, как будто существует какая-то основная, серьезная работа по выявлению виновности и определению наказания, а где- то, не пересекаясь, занимаются своей, звучащей диссонансом и, как правило, бесполезной работой защитники. Поскольку так положено, высказываться им не мешают, но и особо слушать их тоже никто не намерен.

Юридически говоря, т.е. исходя из предписаний закона, который судья обязан уважать, даже если этот закон ограничивает и урезывает его власть, права защиты являются неотъемлемой частью судопроизводства. Можно даже сказать, что в современном демократическом обществе право бездействует, если отсутствуют возможности осуществлять защиту. Права защиты, а в конечном счете и права личности столь же священны, как и права общества, к числу которых они, кстати, и относятся. Именно об этом говорится и в нашей Конституции.

С учетом сказанного представляется, что хорошим адвокатом, к которому судьи должны чувствовать признательность, является именно тот, который умеет, используя средства, предоставленные ему законом, помешать судье отнестись неуважительно к его правам и способствовать принятию законного и обоснованного решения.

Судебная практика и наблюдения показывают, что, оказываясь непосредственными свидетелями или участниками конфликта, судьи не всегда владеют ситуацией, а принимаемые ими решения далеко не всегда адекватны конфликтной ситуации.

Приведем пример из реального судебного процесса.

Выступая в премиях, защитник заявил: Речь прокурора — это нс его личное дело. Он выступает с обвинением от имени государства и, предлагая суду считать преступление доказанным, обязан представить суду абсолютно допустимые доказательства, обоснованно подтверждающие этот вывод.

Выступая с репликой, прокурор заявил: Считаю, что вина И. доказана. Дело суда оценить представленные мной доказательства, а дело адвоката — не передергивать факты и нс заниматься демагогией. (Полагаю, что на такое некорректное высказывание суду следов(по реагировать объявлением замечания прокурору, по оно не последовало. - Л. X.)

Реплика защитника: Прошу суд занести в протокол оскорбительное высказывание прокурора и возбудить уголовное дело по ч. 1 ст. 297 УК РФ за неуважение к суду.

Председательствующий: Адвокат, пора знать, что в соответствии с решением Конституционного Суда суд не возбуждает уголовные дела. (Заявление судьи пред

ставляется неэтичным. Полагаю, что председательствующий должен был выяснить у защитника, следует ли рассматривать его заявление о возбуждении уголовного дела как .ходатайство, и реагировать с учетом его ответа. - Л.Х.)

Прокурор, подбодренным председательствующим, не вставая с места п не спрашивая разрешения у председательствующего, продолжил: Предлагаю адвокату пойти на курсы усовершенствования, где ему расскажут, что ответственность по ст. 297 УК РФ предусмотрена только за оскорбление состава суда или отдельного судьи и не имеет отношения к участникам процесса. (Теперьуже следовало напомнить прокурору, что уголовная ответственность может наступить за неуважение к суду, выразившееся в оскорблении участников судебного разбирательства», т.е. и за оскорбление адвоката — [§§§§§§§§§§§§§§§§§§]/. I ст. 297. - Л.Х.)

Председательствующий: Все, все. Прения закончены.

Наблюдая приведенную ситуацию в динамике, было видно» что состояние каждого из участников конфликта близко к «взрыву», и именно от судьи зависело его разрешение, но именно судья делал все с «обратным» знаком.

Проанализируем эту ситуацию с помощью профессиональных психологов*.

Известно, что в основе любого уголовного процесса уже заложен конфликт между сторонами, ибо само судебное разбирательство, по определению, обязательно базируется на конфликте. Между тем отметим, что ни в одной из объективных конфликтных ситуаций сам судья не должен быть представлен, так как с учетом его процессуальной роли нет объективных обстоятельств, которые обусловливали бы его участие в конфликте с любым участником процесса.

Тем не менее судья нередко оказывается втянутым в него. Судебная практика показывает, что основной причиной столкновения, как правило, становятся личностные особенности участников конфликта — невыдержанность, невоспитанность, «негативная установка» на представителей одной из сторон в процессе либо на представителей определенных социальных, национальных или профессиональных групп и т.п.

Кстати, нередко употребляемое обращение: «уважаемый процессуальный противник» представляется некорректным, так как слово «противник» несет негативный «заряд». Психологи считают, что процедура судебного разбирательства позволяет использовать в таких случаях термин «ваш оппонент», т.е. не «враг» и не «противник», а просто человек, занимающий позицию, противоположную вашей.

(В судах Великобритании участники судебного процесса обращаются друг к другу со словами: «Мой ученый друг». — Л.Х.)

В приведенном примере отчетливо видно, что, выступая с репликой, прокурор специально провоцировал защитника на соответствующую реакцию, но, к сожалению, добился обратного — жертвой его атаки стал также и судья, не сумевший найти правильный тон и разумный выход из ситуации. В результате пострадали такие ценнейшие качества судьи, как выдержка и объективность. При этом, очевидно для всех присутствовавших, ни интересы сторон, ни интересы судьи ничуть не приблизились к реализации главной задачи — достойному завершению судебных прений.

Между тем правильное решение состоит в том, что конфликт этот можно прервать в любое время, причем в одностороннем порядке. Когда ситуация становится неуправляемой, надо сделать шаг назад, собраться с мыслями и взглянуть на ситуацию объективно. У.Юри говорит: «представьте, что Вы вели процесс на театральной сцене, а затем поднимаетесь на балкон. «Балкон» — метафора психологической отстраненности. С высоты можно спокойно оценить конфликт, как бы с позиции третьей стороны, ибо подняться на балкон значит дистанцироваться от своих естественных импульсов и эмоций. На балконе Вы можете рассуждать конструктивно, причем за обоих участников переговоров; Вам легче понять тактику оппонента и распознать «в лицо» используемые им нечестные приемы, чтобы либо обезвредить его, либо нащупать путь к взаимоприемлемому решению проблемы». В судебном разбирательстве «балконом» вполне может служить перерыв на 10—15 минут.

Судьям следует помнить, что они всегда должны быть готовыми к словесным нападкам, и пе принимать их близко к сердцу. Быть готовыми к тому, что любой участник процесса может попытаться «сыграть» на раздражении, страхе; лишить судью самообладания, чтобы не дать спокойно вести судебное разбирательство.

Еще один вариант выиграть время в напряженных ситуациях — сделать паузу, помолчать. Ведь от ответа мало будет проку, если он продиктован злостью или досадой. В таком состоянии теряется способность к здравому рассуждению. Это не просто факт психологии; гнев, состояние стресса вызывают в организме вполне реальные биохимические изменения. Выждав хотя бы несколько секунд. Вы даете этим изменениям вернуться к норме, восстанавливаете более объективный взгляд на вещи. В этом — мудрость промедления с ответом.

Вообще, молчание нередко оказывается самым действенным орудием в подобных ситуациях.

Сердитесь, досадуйте, бойтесь, но сдержите порыв, не переводите ваши чувства и импульсы в прямое действие, нс меняйте поведения. Мину‘а может показаться вечностью, но к шестидесятой секунде острота спадет. Конечно, л о нелегко, но это совершенно необходимо для успешного продолжения работы.

Паузу нельзя держать бесконечно. Чтобы выиграть дополнительное время, попробуйте «перемотать пленку». Замедлите темп процесса, скажите подсудимому: «Давайте посмотрим, верно ли я все понял». Наконец, темп легко замедлить, если вы напомните, что ведется протокол судебного заседания, и скажете: «Дадим возможность секретарю подробно записать все Ваши высказывания, реплики, показания».

Находясь «на балконе» представьте, чго после фраз подсудимого: «Так я и поверил, чго суду нужна правда. Вам нужно, чтобы я все признал, а Вы за это скосите мне пол года-год, и больше ничего». Вы будете объяснять ему, что к Вам это не относится, что суд всегда справедлив и независим, и г.п. Эти слова только пуще распалят его. Для начала следует признать обоснованность его чувств: «Вы считаете, что Вас обманывали в период предварительного следствия? Если это так, то Вас можно понять. На Вашем месте я бы, наверное, тоже рассердился».

На такую реакцию подсудимый явно не рассчитывал. Признав его чувства, Вы помогли ему успокоиться.

Далее следует вопрос: «Почему же Вы не хотите все подробно рассказать? Ведь только так Вы можете опровергнуть обвинение, объяснить свою версию» и т.п.

Подсудимому, другому участнику процесса часто может показаться. что судья относится к нему враждебно и недостаточно уважительно. Помните, что ожидаемое возражение легко снять, обезоружив примерно следующим обращением: «Я понимаю Ваши чувства», ибо тем самым Вы даете ему сигнал, что его слова услышаны и оценены.

Самая действенная форма признания — извинение. Это урок, который все мы постигаем в детсгве. Стоит произнести волшебное слово «прости», и можно продолжать работать уже в новой обстановке. Только 7 из 110 судей считают для себя возможным извиниться в процессе за допущенную нетактичность.

Психологи утверждают, а практика это подтверждает, что нередко вообще нужен не ответ, а извинение. Разумеется, извинение не долж

но быть актом самоуничижения или самобичевания. Так, подсудимому, отказавшемуся добровольно следовать в зал судебного заседания, можно было сказать:

«Жаль, что Вы отказались прийти в зал судебного заседания, в связи с чем и возникла проблема. Признаю, что мое предложение работникам конвоя привести Вас в зал любым способом было не самым удачным, и считаю Ваше возмущение вполне справедливым. Но раз Вы уже здесь, давайте решим: продолжать ли нам конфликтовать, или начать работать. Здравый смысл подсказывает, что нам нужно начать судебное разбирательство, и, если у Вас возникнут обоснованные сомнения в объективности и беспристрастности суда, Вы вправе будете заявить отводы».

Психологи утверждают, что, слушая оппонента, признавая его точку зрения и соглашаясь с ним при любой возможности, Вы, по сути дела, оказываете ему уважение признаете его как человека. Признавая человека. Вы создаете то, что психологи называют «познавательным диссонансом»: несоответствие между субъективным представлением и реальностью. Подсудимый считает Вас противником. Оказывая ему личное признание, Вы побуждаете его сменить представление о Вас и таким образом уменьшить познавательный диссонанс.

Высшим проявлением субъективных конфликтов является либо чье-то неуважительное высказывание в адрес участника разбирательства, либо вступление в пререкание с кем-либо, в том числе и с судьей.

В качестве примера А.Ю.Панасюк анализирует ситуацию, когда высказывание кого-либо из участников процесса содержит выпад в адрес личностных характеристик судьи.

Поскольку подобные ситуации весьма актуальны, он рекомендует в этих случаях руководствоваться следующим правилом: судью невозможно оскорбить как личность, можно лишь нарушить закон (об уважении к суду). И реакция судьи должна быть не «личностной», как у обычных людей, а отстраненной, как если бы в зале оскорбили кого- либо из иных участников процесса.

Помните, что Вы гут ни при чем. Вы, как личность, в этот момент не присутствуете в зале, и поэтому Вас невозможно оскорбить. Что такое беспристрастие? Отказ от своих симпатий и антипатий, отказ от проявления своих чувств к кому-либо, отказ от своего «я».

Обязательно найдутся люди, которым в Вас что-то не нравится, которые не преминут Вам об этом сказать в форме иронического замечания либо в открыто агрессивной форме. Имеете ли Вы право на собственные чувства, в частности на обиду на такого человека? Да,

имеете, если от Вас не зависит судьба этого человека. Вас оскорбили в магазине, на улице... Вы имеете право на свои чувства (и их проявление), ибо оскорбили не судью, а личность. А если оскорбление в Ваш адрес прозвучало от одного из участников процесса? Это не оскорбление судьи: решается вопрос, есть нарушение закона или нет. Здесь нет вопроса: обидно или не обидно.

Итак, если Вы — судья, любой выпад в Ваш адрес, против Вас — это просто нарушение закона. Вы, как личность, ту г ни при чем. Оскорбили не Вас, оскорбили суд. Лично же Вас это не касается.

Успокаивайте себя тем, что нужно рассматривать негативные высказывания в Ваш адрес в зале заседания не как личностный выпад, а как нарушение закона, с которым вы сталкиваетесь в любом уголовном деле. Ведь Вы не возмущаетесь и не негодуете, когда оказывается доказанным, что подсудимый, допустим, совершил кражу.

Таким образом, главный совет заключается в том, что Вам следует только пересмотреть позицию «Судья — тоже человек» на «Судья в зале заседания — только арбитр». Проявляйте такт и интеллигентность, не опускайтесь до уровня оскорбителя. Представляется уместным обратиться к такому лицу примерно следующим образом:

«Разъясняю Вам, что оскорбления в судебном заседании, высказанные в адрес любого участника судебного разбирательства, означают проявление неуважения к суду, за что возможно привлечение к административной, гражданско-правовой или уголовной ответственности.

В то же время обращаю внимание всех участников процесса и присутствующей публики, что нетактичность по отношению к суду не поколеблет нашей решимости объективно и беспристрастно провести судебное разбирательство и вынести законное и обоснованное решение».

Уважаемые читатели, оперативные сотрудники уголовного розыска, дознаватели и следователи, прокуроры и адвокаты, судьи!

От Вашего профессионализма, объективности и беспристрастности зависит законность и обоснованность принимаемого судом решения по каждому конкретному уголовному делу.

Хочется надеяться, чго представленная на Ваш суд работа поможет Вам в Вашей нелегкой, ответственной и важной для общества работе.

Признаю общеизвестную истину, что давать советы легче, чем их выполнять, что «изживать» любые, особенно укоренившиеся, привычки весьма не простое занятие, требующее определенных, нередко значительных усилий.

Вместе с тем отмечу, что законное, обоснованное и справедливое решение суда базируется всего на двух факторах:

а)              высоком личном профессионализме;

б)              высокой личной порядочности и преданности идее истинного правосудия.

Иными словами, это означает, что каждый из Вас должен: Быть профессионально компетентным. Обладать навыками аналитического мышления. Иметь высокие нравственные качества.

Отметим при этом, что речь идет о совокупности названных качеств, ибо высокий профессионализм, например, не может развиваться и совершенствоваться без размышлений о роли и целях Вашей деятельности.

Ваша честь, судьи!

Полагаю, Вы давно осознали, что профессия судьи — профессия одиночества.

Разумеется, в повседневной деятельности Вы часто используете возможности консультаций с коллегами по поводу различных юридических ситуаций. Полезность подобных контактов очевидна, ибо любое общение обогащает.

Помните, однако, что даже опытный судья, пытавшийся «проникнуть» в психологию всех представших перед судом лиц, внесудебного процесса не сможет с большой точностью объективно воспроизвести то, что сам видел и слышал в ходе судебного разбирательства, ибо является не сторонним наблюдателем, а одним из его основных участников. Невозможно пересказать весьма важные для принятия реше

ния нюансы личных наблюдений судьи за манерой говорить и отвечать на вопросы, за «игрой» лица и глаз, за «работой» рук, наконец, за проявлением видимых (бледнеет, краснеет, потеет, дергается ...) физиологических факторов.

Кроме того, следует учитывать, что самые близкие Вам люди, в том числе профессиональные юристы и даже коллеги-судьи, во время обсуждений не думают так, как Вы: в отличие от Вас они не озабочены ответственностью за принятие решения.

Свое одиночество Вы постоянно ощущаете в судебном процессе: у каждого из участников своя заинтересованность, практически никогда не связанная с активным желанием установить объективные факты. Даже и в совещательной комнате при активном участии в обсуждении народных заседателей Вы не менее одиноки.

Происходит это потому, что Ваши мучительные раздумья на тему «оправдать или признать виновным», равно как и связанные с нелегкой борьбой попытки если не подавить, то хотя бы нейтрализовать в себе жалость к одним и жесткость к другим, сопровождаются страхом совершить ошибку и принять несправедливое решение.

Мой личный опыт и Ваши рассказы объективно свидетельствуют, что практически все решения даются очень не просто, а переживания, которые испытывает судья, вообще не поддаются физическому измерению.

Всему этому есть простое объяснение: независимо от количества участников судебного разбирательства и их позиции, груз профессиональной, служебной, нравственной, моральной и личной ответственности в полной мере ложится только на Вас. В этом, как представляется, и заключается одиночество судьи.

Коллеги-судьи! Не воспримите нижесказанное как высокий слог о Вашей судейской доле.

Добровольно ли Вы избрали свою профессию или в силу обстоятельств, но Вы взвалили на свои плечи тяжелейшую ответственность — быть судьей другим, и Вы обязаны помнить: когда на Вас судейская мантия, никто, кроме Вас, не может определить, какое решение будет самым правильным. Анализируя совокупность составляющих завершившегося судебного разбирательства, подчиняясь обязывающим стандартам, основанным на важнейших конституционных принципах, только Вы вправе следовать своему внутреннему убеждению и из ряда возможных вариантов выбрать решение, которое выстрадано Вашей профессиональной и личной совестью, за которое только Вы, и никто более, несете всю полноту ответственности. Опыт показывает, что

только такая работа способна снять невероятное напряжение и принести удовлетворение: я сделал это; я разобрался; я понял; мне хватило профессионализма и личной воли завершить это дело; я был честен и беспристрастен и, подписывая приг овор, убежден в ею правильности и справедливости.

Такая работа не может вызывать негативную реакцию у нормальных люден. Каждый проведенный Вами судебный процесс и каждое вынесенное Вами судебное решение — это уроки, которые получает общество. Каждое справедливое судебное разбирательство и каждое справедливое судебное решение - - кирпичики и здание истинного правосудия.

Полагаю, в этом и есть Ваше спасение от одиночества, ибо оно в полной мере вознаграждается Вашей добросовестной работой, которая непременно влияет на формирование в сознании i раждап веры в независимое правосудие, в честного и негнушегося судыо, объективно и беспристрастно защищающего их нрава.

В этом случае Вы уже не одиноки - с Вами поверившие Вам граждане.

Завершая свои размышления но поводу того, что есть судья — профессия, должность или состояние, полагаю уместным предложить один из возможных вариантов «выстраивания» отношения к своей работе.

Определите и сформулируйте собственные — только для личного потребления — заповеди, некий стандарт профессионального поведения, возведите их в ранг личных приоритетных ценностей, определите иерархию и примите для себя решение: отклонение хотя бы от одной из моих личных заповедей при отправлении правосудия я признаю изменой самому себе.

Полагаю, что они могут выглядеть примерно так. Моя первая Заповедь — совесть и честность. Моя вторая Заповедь — действующие Законы, вытекающие из Права, соответствующие Конституции России и Международным Актам. Моя третья Заповедь — презумпция невиновности. Моя четвертая Заповедь — принцип толкования всех сомнений в пользу подозреваемого, обвиняемого и подсудимого. Моя пятая Заповедь — знания. Я профессионал, но учусь и совершенствуюсь всю жизнь. Моя шестая Заповедь — объективность, беспристрастность и справедливость.

Моя седьмая Заповедь — принцип равенства сторон в судебно-следственной процедуре. Моя восьмая Заповедь — независимость при принятии решений. Моя девятая Заповедь — слушай всех, но решение выстрадай самостоятельно. Моя десятая Заповедь — понимание, что Суд — не на осуд, Суд — на рассуд.

Успешной Вам работы! Лев Халдеев