§ 7. Надзор за исполнением закона при окончаниипредварительного расследования
Деятельность прокурора после завершения расследования и до передачи дела в суд или принятия иных процессуальных решений по уголовному делу, поступившему к нему с обвинительным заключением (обвинительным актом), является одновременно как процессуальной, так и организационно-распорядительной.
Она регламентируется уголовно-процессуальным законом, а также актами Генеральной прокуратуры РФ.Стадия рассмотрения прокурором поступившего к нему от следователя и дознавателя уголовного дела с обвинительным заключением (обвинительным актом) имеет принципиальное значение, так как на этой стадии уголовное дело, как правило, переходит из досудебных стадий в судебные, и происходит это вследствие реализации прокурором своего правомочия по возбуждению государственного обвинения путем утверждения обвинительного заключения (обвинительного акта) и направления уголовного дела в суд1.
Иногда образно данную стадию уголовного процесса в связи с направлением уголовного дела в суд называют «венчающая стадия» предварительного расследования[360]. Все другие формы окончания предварительного расследования: возвращение уголовного дела для производства дополнительного расследования; направление дела в суд с постановлением о применении принудительных мер медицинского характера; предъявление подозреваемому, в отношении которого проводилось дознание, обвинения, вследствие чего оканчивается дознание и начинается предварительное следствие, являются организационно-распорядительными формами предварительного расследования и по своей природе не могут оцениваться как завершенные способы реализации уголовного преследования лиц, совершивших преступления, поскольку основным назначением данной обвинительной деятельности является определение виновным справедливого наказания (ч. 2 ст. 6 УПК РФ).
Исследуя вопросы обеспечения прокурором надзора за исполнением закона при окончании предварительного расследования и уясняя эту деятельность как этап уголовного преследования, осуществляемый прокурором, важно, на наш взгляд, правильно определить сущность данной деятельности прокурора, которая заключается в продвижении уголовного преследования со стадии формирования предварительного обвинения на стадию государственного обвинения, когда прокурор становится субъектом этой деятельности в суде (ч.
4 ст. 37 УПК РФ).В процессуальной литературе[361] не раз подчеркивалась актуальность осуществления прокурором функции по обеспечению дальнейшей организации уголовного преследования в связи с окончанием предварительного следствия, утверждением обвинительного заключения и направлением его вместе с материалами уголовного дела в суд для разрешения по существу.
Существенным моментом для принятия прокурором решения по уголовному делу, поступившему к нему с обвинительным заключением (обвинительным актом), является уяснение им (прокурором) наличия оснований окончания предварительного расследования. В этом плане следует поддержать правильную позицию профессора Н. А. Якубович, которая отмечала: «Если в процессе расследования добыты доказательства, на основании которых следователь приходит к выводу, что преступление раскрыто, виновные изобличены, характер и размер ущерба, причиненного преступлением, определены, меры по его возмещению приняты, а причины преступления и условия, способствовавшие его совершению, установлены, то появляется и основание для признания расследования оконченным»[362].
Законодательно эта позиция доктрины определена диспозицией ч. 1 ст. 215 УПК РФ, которой установлено: «Признав, что все следственные действия по уголовному делу произведены, а собранные доказательства достаточны для составления обвинительного заключения, следователь уведомляет об этом обвиняемого и разъясняет ему право на ознакомление со всеми материалами уголовного дела как лично, так и с помощью защитника».
Обозначенные вопросы при поступлении обвинительного заключения (обвинительного акта) с материалами уголовного дела обязан рассмотреть и прокурор. Делает он это для выяснения прежде всего обстоятельств соблюдения законности и обоснованности обвинения, а также уяснения обоснованности выводов органов предварительного расследования о наличии достаточных оснований к окончанию предварительного следствия или дознания на основе полного, всестороннего и объективного исследования всех обстоятельств дела.
Следует отметить, что процессуальная деятельность прокурора на данной стадии осуществляется только прокурором соответствующего уровня или его заместителем. При поступлении дела от следователя с обвинительным заключением прокурор обязан принять одно из трех решений[363]: об утверждении обвинительного заключения и о направлении уголовного дела в суд; о возвращении уголовного дела следователю для производства дополнительного следствия, изменения объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых или пересостав- ления обвинительного заключения и устранения выявленных недостатков со своими письменными указаниями; о направлении уголовного дела вышестоящему прокурору для утверждения обвинительного заключения, если оно подсудно вышестоящему суду.
В случаях, когда предварительное расследование ведется по правилам, установленным для дознания, возможны следующие варианты принятия прокурором решений: об утверждении обвинительного акта и о направлении уголовного дела в суд; о возвращении уголовного дела для производства дополнительного дознания либо пересоставления обвинительного акта в случае его несоответствия требованиям ст. 225 УПК РФ со своими письменными указаниями. При этом прокурор может установить срок для производства дополнительного дознания не более 10 суток, а для пересоставления обвинительного акта — не более трех суток. Дальнейшее продление срока дознания осуществляется на общих основаниях и в порядке, которые установлены ч. 3—5 ст. 223 УПК РФ; о прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным ст. 24—28 УПК РФ; о направлении уголовного дела для производства предварительного следствия.
Для правильного уяснения роли прокурора на исследуемой стадии уголовного процесса необходимо определиться с тем, какие цели решает прокурор при поступлении к нему уголовного дела с обвинительным заключением.
Природа прокурорской деятельности на данной стадии уголовного судопроизводства в науке процессуалистами определяется по-разному.
Одни ученые считают, что прокурор, проверяя материалы уголовного дела с точки зрения их достаточности для разрешения в судебном заседании, продолжает тем самым осуществлять надзорную деятельность на предварительном следствии[364], а другие полагают, что прокурор, утвердив обвинительное заключение и направив дело в суд, берет на себя функцию осуществления обвинения, так как уголовное преследование в форме обвинения исходит в этом случае не только от следователя, а также от прокурора, вследствие чего он становится участником процесса, реализуя эту функцию[365].Наша позиция по данному вопросу заключается в том, что предмет прокурорско-надзорной деятельности на стадии получения от следователя или дознавателя уголовного дела с обвинительным заключением (обвинительным актом) является многоэлементным, а содержание этой деятельности определяется правовой природой статуса прокурора как специального представителя государства, осуществляющего: надзор за исполнением закона органами следствия, дознания и оперативно-розыскной деятельности за раскрытием преступлений и расследованием уголовных дел; процессуальную деятельность по завершению уголовного преследования на досудебных стадиях в установленной законом форме; обеспечение условий по соблюдению всеми участниками уголовного судопроизводства на досудебных стадиях их процессуальных обязанностей и предоставленных им прав; надзор за соблюдением органами предварительного расследования закона в части обеспечения ими законности и обоснованности обвинения.
Изложенные обстоятельства свидетельствуют о беспочвенности подходов к возможности обоснования прокурорской деятельности на исследуемой стадии процесса исходя из какой-то его отдельной, хотя и очень важной функции, скажем, только надзорной или только функции ведения уголовного преследования.
Практика обеспечения прокурором в обозначенной стадии процесса реальных условий проведения уголовного преследования на судебных стадиях показывает, что прокурор, получив уголовное дело с обвинительным заключением (обвинительным актом), решает основной вопрос о наличии или отсутствии основания к возбуждению нового этапа уголовного процесса — государственной обвинительной деятельности перед судом.
До этого обвинительная деятельность протекала в процессе предварительного расследования и была направлена на проведение необходимого комплекса следственных действий по обеспечению сбора доказательств и процесса доказывания по всем элементам его предмета, установленного ст. 73 УПК РФ.Возбуждение прокурором государственного обвинения при наличии оснований, когда он утвердил обвинительное заключение и принял решение о направлении уголовного дела в суд, по своему правовому характеру отражает не что иное, как процессуальное решение о принятии прокурором обвинения от органов предварительного следствия и передаче органам прокуратуры обязанности проведения государственной обвинительной деятельности в суде под свою процессуальную ответственность.
Важным как в теоретическом, так и в практическом плане является утверждение, что принятие прокурором обвинения от органов предварительного расследования протекает только на условии соблюдения ими законности и обоснованности обвинительной деятельности. Правильность изложенного суждения подтверждают выводы и предложения, содержащиеся в проводимых научных исследованиях вопросов методики надзора, осуществляемого органами прокуратуры РФ за законностью расследования преступлений органами дознания и следователями.
Данными методиками прокурору рекомендуется при изучении поступившего к нему уголовного дела делать выводы о полноте, всесторонности и объективности расследования, что должно быть отражено в доказанности деяния и его правильной юридической квалификации, о соблюдении следователем всех норм процессуального закона и отсутствии процессуальных нарушений, препятствующих направлению дела в суд[366].
В юридической литературе было высказано мнение о том, что в ст. 220 УПК РФ следовало бы предусмотреть при окончании предварительного следствия и составлении обвинительного заключения необходимость направления его вначале руководителю следственного органа для получения согласия, а в случае дачи им такого согласия — направления обвинительного заключения для утверждения прокурором[367].
На наш взгляд, эта позиция является верной, в связи с чем законодательно следует предусмотреть процедуру согласования следователем обвинительного заключения с руководителем следственного органа посредством наложения последним резолюции «Согласен».
Установление такого правила в большей степени соответствует духу и логике внесенных в 2007 г. в УПК РФ изменений: ведомственный контроль в таком случае будет выглядеть более последовательным и завершенным, а ответственность будет распределяться между прокурором и дающим согласие руководителем следственного органа[368].
Кроме того, такой порядок позволил бы ответить на вопрос о том, в какой момент руководитель следственного органа имеет возможность реализовать предусмотренное п. 11 ч. 1 ст. 39 УПК РФ полномочие возвращать уголовное дело следователю со своими указаниями о производстве дополнительного расследования[369].
Организуя и осуществляя проведение уголовного преследования на основе законности и обоснованности обвинительной деятельности, прокурор обязан в равной мере, в соответствии с внутренним убеждением и принципом единообразного правоприменения материальных и процессуальных норм права, использовать свои полномочия как по организации и руководству уголовного преследования, так и по осуществлению надзорных полномочий, а также правомочий по обеспечению реализации прав и обязанностей всеми участниками уголовного судопроизводства на его досудебных стадиях.
Полагаем, что к цели прокурорского надзора на исследуемой стадии процесса, соответствующего в полной мере профессиональному и нравственному долгу прокурора, относится как утверждение обвинительного заключения (обвинительного акта), так и принятие решения о прекращении уголовного дела, расследуемого органами дознания, или о возвращении уголовного дела для производства дополнительного расследования органам предварительного следствия и органам дознания.
В то же время, на наш взгляд, начальный этап государственного обвинения на данной стадии уголовного процесса недостаточно четко определен как законодательно, так и организационно. Так, УПК РФ, приказы Генерального прокурора РФ № 136 и № 137, а также иные нормативные правовые акты Генеральной прокуратуры РФ не определяют, какие вопросы подлежат рассмотрению прокурором по делу, поступившему к нему с обвинительным заключением (обвинительным актом).
В обозначенных приказах Генеральной прокуратуры РФ только в общем виде изложено требование о том, что при утверждении обвинительного заключения (обвинительного акта) необходимо изучать соответствие выводов органов предварительного расследования, установленных в ходе расследования, обстоятельствам дела, правильность квалификации содеянного, соблюдение уголовно-процессуальных норм при производстве следственных действий, соответствие имеющихся в деле процессуальных документов требованиям УПК РФ, а при утверждении обвинительного акта — изучать соответствие содержащихся в нем выводов о виновности привлеченного к уголовной ответственности лица обстоятельствам дела, а также давать оценку доказательствам в соответствии с ч. 1 ст. 88 УПК РФ, при выявлении недопустимых доказательств выносить мотивированное постановление об их исключении[370].
Заметим еще раз, что действующий УПК РФ в сравнении с УПК РСФСР (ст. 213), который предусматривал вопросы, необходимые к рассмотрению прокурором при поступлении к нему уголовного дела с обвинительным заключением, не предусматривает аналогичных правовых предписаний.
Сложившееся положение с нормативно-правовым регулированием обозначенного предмета исследования, на наш взгляд, нельзя признать правильным. Выход из указанного положения может быть найден в рациональном сочетании процессуальных и организационных правомочий прокурора, основу которых необходимо заложить через совершенствование процессуального института, регулирующего действия и решения прокурора по уголовному делу, поступившему с обвинительным заключением (обвинительным актом) (гл. 31 УПК РФ).
Целесообразно в плане совершенствования действующих уголовно-процессуальных норм, регулирующих указанные вопросы, внести дополнение в ст. 221 и 226 УПК РФ, изложив это дополнение в каждой из указанных диспозиций в виде самостоятельной части следующего содержания: «При поступлении к прокурору уголовного дела с обвинительным заключением (статья 221 настоящего Кодекса), обвинительным актом (статья 226 настоящего Кодекса) он обязан проверить полноту, всесторонность и объективность расследования. Конкретный перечень вопросов, разрешаемых прокурором при поступлении к нему дела с обвинительным заключением (обвинительным актом — статья 226 настоящего Кодекса), устанавливается Генеральным прокурором Российской Федерации».
В литературе[371] в течение длительного периода утвердилось мнение, что деятельность, осуществляемая прокурором после завершения расследования и до передачи уголовного дела в суд, является процессуальной. При таком положении невключение в УПК РФ правовой нормы, детально регулирующей рассмотрение вопросов законности и обоснованности обвинения по поступившему к прокурору после проведения предварительного расследования уголовного дела с обвинительным заключением (обвинительным актом), означает по своей сути выхолащивание одного из основных элементов уголовного процесса, составляющего важное звено единого взаимосвязанного процесса уголовного судопроизводства по каждому уголовному делу.
Включение в УПК РФ правовой установки о проверке прокурором законности и обоснованности обвинения по поступившему к нему расследованному делу по кругу вопросов, устанавливаемых Генеральным прокурором РФ, позволит устранить пробел законодателя и сориентировать Генеральную прокуратуру РФ на более детальное подзаконное регулирование данного вопроса.
В случае принятия законодателем изложенных выше предложений, Генеральный прокурор РФ будет обязан своим актом установить перечень вопросов, рассмотрение которых позволит прокурору обеспечить правильную оценку законности и обоснованности обвинения.
На наш взгляд, этими вопросами могут быть: имело ли место в реальной действительности само деяние, совершение которого инкриминируется обвиняемому, и является ли это деяние уголовно наказуемым; имеется ли достаточно доказательств, подтверждающих событие преступления и причастность к нему обвиняемого, и являются ли эти доказательства относимыми, допустимыми и достоверными; привлечены ли в качестве обвиняемых все лица, которые причастны к совершению преступного деяния, а также нет ли лиц, необоснованно привлеченных к уголовной ответственности; правильно ли дана юридическая квалификация и в полном ли объеме определен материально-правовой тезис обвинения; вменены ли обвиняемому все пункты, части и статьи УК РФ, а также выявлены ли все обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание лица, совершившего данное деяние; приняты ли меры к возмещению вреда, причиненного преступлением, и правильно ли определено лицо, в чью пользу и в каком размере возмещается этот вред; произведено ли предварительное следствие и дознание всесторонне, полно и объективно и является ли обвинение объективно истинным; нет ли в деле оснований, влекущих прекращение уголовного дела или прекращение уголовного преследования в отношении конкретного обвиняемого; соблюдены ли органами дознания или предварительного следствия процессуальные гарантии права обвиняемого на защиту и право общества и конкретного потерпевшего на реализацию принципа неотвратимости наказания лиц, совершивших уголовно наказуемые деяния;
составлены ли процессуальные акты по уголовному делу, в том числе обвинительное заключение или обвинительный акт в соответствии с требованиями УПК РФ; выполнены ли органами дознания или предварительного следствия все необходимые существенные требования УПК РФ, регулирующие производство по уголовному делу на всех этапах досудебных стадий уголовного судопроизводства.
Решение в указанном порядке обозначенного комплекса вопросов позволит прокурору принять законное решение по уголовному делу, поступившему к нему с обвинительным заключением или обвинительным актом. Безусловно, законная и обоснованная процессуальная деятельность прокурора в рамках реализации начального этапа государственного обвинения является фундаментом к эффективному решению последующих задач, стоящих перед обвинением в судебном разбирательстве уголовного дела.
Формами реализации исследуемого первоначального этапа государственного обвинения в соответствии со ст. 222 УПК РФ являются: 1) рассмотрение прокурором вопросов, определяющих обвинение как обоснованное и законное, позволяющее прокурору утвердить обвинительное заключение (обвинительный акт) и направить уголовное дело в суд; 2) вручение копий обвинительного заключения (обвинительного акта) с приложениями обвиняемому, а также направление копий указанных процессуальных документов защитнику обвиняемого и потерпевшему, если они об этом ходатайствовали; 3) уведомление потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей о направлении уголовного дела в суд с разъяснением их права заявлять ходатайства о проведении предварительного слушания.
Уведомляя указанных выше участников уголовного судопроизводства о направлении уголовного дела в суд, прокурор одновременно разъясняет им право заявлять ходатайство о проведении предварительного слушания в порядке, установленном гл. 15 УПК РФ.
Вместе с тем, как уже указывалось выше, нормы ст. 221 и 226 УПК РФ (в ред. Закона № 87-ФЗ) устанавливают еще два возможных варианта решения прокурора по уголовному делу, поступившему с обвинительным заключением от следователя, и два варианта по уголовному делу, поступившему с обвинительным актом от дознавателя.
Решение прокурора о возвращении уголовного дела следователю для производства дополнительного следствия, изменения объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых, или пересоставления обвинительного заключения и устранения выявленных недостатков со своими письменными указаниями является самостоятельной процессуальной формой надзорной деятельности прокурора, содержание которой не отражает дальнейшую поступательную направленность реализации уголовного преследования. По сути это решение означает, что прокурор не принял обвинения от органа предварительного следствия в связи с отсутствием у него (прокурора) законных оснований поддерживать его в суде.
Важнейшей особенностью дополнительного расследования является то, что объем и характер процессуальных действий определяются здесь не только лицом, осуществляющим расследование, но и прокурором. Он обязан дать письменное указание об установлении обстоятельств, имеющих значение для дела. Очевидно, что указание на устранение нарушений закона, а исполнение его осуществляется лицом, проводящим производство по уголовному делу, является для последнего обязанностью.
Эффективность института возвращения прокурором уголовного дела для дополнительного расследования определяется совокупностью ряда условий, к числу которых относятся: своевременность указаний; правильный и обоснованный выбор указаний при изучении поступившего с обвинительным заключением уголовного дела; тактическая выверенность указаний с точки зрения очередности следственных действий при производстве дополнительного следствия.
На практике возникает вопрос: имеют письменные указания прокурора об устранении выявленных недостатков в ходе дополнительного следствия императивный характер или допускают возможность для следователя действовать самостоятельно?
Исходя из смысла нормы ст. 221 УПК РФ, а также положений ст. 38 УПК РФ, следователь обязан как выполнить указания прокурора, так и сам направлять ход расследования.
Анализ внесенных Законом № 87-ФЗ в УПК РФ изменений позволяет предположить, что на практике полностью освободить прокурора от процессуального руководства предварительным следствием не удалось. Право прокурора возвратить уголовное дело для производства дополнительного следствия делает
маловероятными ситуации несогласия следователя и руководителя следственного органа с требованиями прокурора об устранении нарушений федерального законодательства.
Следует отметить, что при возвращении уголовного дела следователю закон не обязывает прокурора уведомлять об этом обвиняемых и иных заинтересованных участников процесса, направлять кому бы то ни было копию постановления либо уведомление о возвращении уголовного дела.
Между тем, на наш взгляд, необходимость в законодательном закреплении такого рода положения есть. Очевидно, что решение прокурора о возвращении уголовного дела для дополнительного расследования существенным образом затрагивает право обвиняемого на защиту, а потому обуславливает необходимость вручения копии постановления обвиняемому, чтобы он смог подготовиться к защите, а также, что не исключено, оказать реальную помощь при исследовании обстоятельств, подлежащих установлению в ходе дополнительного расследования.
Известно, что постановление прокурора о возвращении уголовного дела следователю может быть обжаловано последним с согласия руководителя следственного органа вышестоящему прокурору, а при несогласии с его решением — Генеральному прокурору РФ с согласия Председателя Следственного комитета при прокуратуре РФ либо руководителя следственного органа соответствующего федерального органа исполнительной власти (при федеральном органе исполнительной власти).
Изложенная выше позиция уголовно-процессуального закона, как правильно отмечается в современных исследованиях, свидетельствует о том, что следователь и руководитель следственного органа вправе не согласиться с постановлением прокурора, возвратившего уголовное дело для производства дополнительного следствия, однако окончательное решение при обжаловании постановления прокурора будет принимать вышестоящий прокурор либо Генеральный прокурор РФ1.
В надзорной деятельности прокурора могут иметь место случаи, когда последний, получив уголовное дело с обвинительным заключением от следователя, после изучения материалов дела придет к убеждению о незаконности и необоснованности обвинения или отсутствии процессуальных предпосылок осу
ществления уголовного преследования. По действующей редакции нормы ст. 221 УПК РФ прокурор не вправе прекращать уголовное дело либо уголовное преследование. Вместе с тем он вправе по указанным основаниям возвратить уголовное дело на дополнительное расследование с указанием о необходимости прекращения уголовного дела или уголовного преследования.
В юридической литературе правильно говорится об очевидной непоследовательности действующей правовой конструкции принимаемого прокурором решения по обозначенному случаю. В частности, утверждается, что направление уголовного дела прокурору свидетельствует об окончании предварительного следствия, после чего именно прокурор должен решать, осуществлять уголовное преследование в суде или нет. В последнем случае уголовное преследование прекращается1.
С учетом изложенных доводов, на наш взгляд, целесообразно в норму ч. 1 ст. 221 УПК РФ внести дополнительно п. 4 следующего содержания: «О прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным статьями 24 и 27 настоящего Кодекса».
Принятие такого решения законодателем будет способствовать установлению правильного соотношения полномочий следователя и прокурора в части их процессуальной самостоятельности и ответственности. По п. 2 ч. 1 ст. 221 УПК РФ в той части, когда прокурор возвращает уголовное дело следователю для дополнительного расследования и дает указание о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, происходит ущемление процессуальной независимости следователя и устранение прокурора от процессуальной ответственности за законность принимаемого решения.
Принятие прокурором решения о направлении уголовного дела вышестоящему прокурору для утверждения обвинительного заключения, если оно подсудно вышестоящему суду, является исключительно организационным мероприятием, не препятствующим разрешению уголовного дела по существу, в связи с чем такое решение не может быть обжаловано следователем.
Анализируя процессуальные формы принятия решений прокурором по уголовному делу, поступившему с обвинительным актом из органа дознания, следует отметить, что эти формы
процессуальной деятельности прокурора наиболее полно отражают задачи, решаемые им на исследуемой стадии уголовного судопроизводства. Они позволяют не нарушать процессуальную самостоятельность дознавателя и органа дознания, а также не подменять их в осуществлении производства дознания.
Так, прокурор, если находит необходимые основания применения норм ст. 24—28 УПК РФ, принимает постановление о прекращении уголовного дела, не перекладывая принятие такого решения на дознавателя или орган дознания. В том случае, когда прокурор усматривает неполноту производства дознания либо устанавливает несоответствие обвинительного акта правовым требованиям нормы ст. 225 УПК РФ, он возвращает уголовное дело для производства дополнительного дознания либо пересоставления обвинительного акта, не подменяя данных участников стороны обвинения в их процессуальной деятельности производства дознания по уголовному делу.
Вместе с тем норма ст. 226 УПК РФ обоснованно предоставляет право прокурору направлять уголовное дело, оконченное дознавателем, для производства предварительного следствия. В этом случае вопрос идет не об ущемлении процессуальной самостоятельности дознания как самостоятельной формы предварительного расследования, а о предоставлении возможности производства по уголовному делу по правилам предварительного следствия, позволяющим предоставить участникам уголовного судопроизводства более широкие возможности реализации процессуальных прав, которые реализуются только на предварительном следствии.
В юридической литературе неоднократно и обоснованно указывалось, что реализация прокурором надзорных полномочий на исследуемой стадии уголовного судопроизводства исполняется без должной требовательности, чем следовало бы, что, в свою очередь, вынуждает впоследствии поддерживать обвинение по делам, расследованным неполно, либо с процессуальными нарушениями, а это свидетельствует о серьезных недостатках прокурорского надзора[372].
Обозначенные выводы подтверждаются анализом прокурорско-следственной практики. Так, согласно отчету о следственной работе прокуратуры Курской области за 2005 г. из 5408 уголовных дел, расследованных следователями прокуратуры и МВД России и направленных прокурору с обвинительными заключениями, только 114 уголовных дел возвращены на дополнительное расследование[373].
В то же время, как свидетельствует содержание информационного письма прокуратуры Курской области от 2 февраля 2006 г. № 12-05-2005 «О практике прокурорского надзора по обеспечению конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве», судами Курской области в этом же 2005 г. поставлено 17 оправдательных приговоров в отношении 20 лиц. Основными причинами постановления оправдательных приговоров, как указывается в информации, являются несоблюдение работниками следственных органов требований уголовного и уголовно-процессуального законодательства, неполнота и низкое качество предварительного следствия, невыполнение всех возможных следственных действий.
В то же время среди причин неполного и некачественного расследования уголовных дел в названной информации не называется низкий уровень прокурорско-надзорной деятельности, а ведь по всем делам, по которым постановлены оправдательные приговоры, прокуроры утверждали обвинительные заключения и направляли эти уголовные дела в суды с указанием необходимости поддержания государственного обвинения.
О необходимости совершенствования на исследуемой стадии уголовного процесса практики прокурорского надзора за исполнением законов органами предварительного расследования по выполнению всех следственных действий по уголовному делу и собиранию доказательств, достаточных для рассмотрения дела в суде, свидетельствуют результаты проведенного нами обобщения 150 уголовных дел, рассмотренных районными судами г. Курска с вынесением приговоров в 2005 г., когда объектом обобщения явился анализ учета последствий для суда при полном или частичном отказе прокурора от государственного обвинения, а также об изменении им при поддержании государственного обвинения объема материального тезиса обвинения в сторону его смягчения (ч. 7, 8 ст. 246 УПК РФ).
Обобщение вскрыло наличие в практике прокурорского надзора при утверждении обвинительных заключений (обвинительных актов) «латентную» тенденцию попустительства неполного и некачественного проведения предварительного расследования.
Так, из 150 изученных уголовных дел, рассмотренных судами с постановлением обвинительных приговоров, по 107, или 71%, государственные обвинители в связи с отсутствием в материалах дела необходимых доказательств вынуждены были частично отказаться от обвинения или ориентировали суды на изменение обвинения в сторону его смягчения по причинам: 1) отсутствия фактических данных в уголовном деле и, как следствие, неподтверждение юридической квалификации, изложенной в обвинительном заключении (обвинительном акте); 2) несоответствия фактическим данным юридической квалификации и необходимостью по этой причине переквалификации деяния в соответствии со ст. УК РФ, предусматривающей более мягкое наказание; 3) неподтверждения материального тезиса и ориентации по этой причине на исключение из нормы уголовного закона ее квалифицирующего признака при сохранении в целом какой-то части обвинения.
Изложенные данные свидетельствуют о необходимости принятия дополнительных организационных мер по повышению действенности и результативности прокурорского надзора на стадии поступления к прокурору уголовного дела с обвинительным заключением (обвинительным актом). На наш взгляд, для этого необходимо обеспечить системный анализ уяснения правовых критериев принятия прокурором обоснованного и законного решения о направлении в суд уголовного дела с утвержденным обвинительным заключением (обвинительным актом).
С этими целями целесообразно установить приказом Генерального прокурора РФ требование о регулярном проведении органами прокуратуры по результатам каждого полугодия обобщения уголовных дел, рассмотренных судами с вынесением приговоров (как оправдательных, так и обвинительных), на предмет уяснения законности и обоснованности отказа государственного обвинителя от обвинения полностью или частично, а также изменения им обвинения в сторону смягчения по основаниям, предусмотренным ч. 7, 8 ст. 246 УПК РФ.
Рассмотрение материалов указанных выше обобщений на коллегиях прокуратур субъектов РФ и приравненных к ним специализированных прокуратур, позволит, с одной стороны, повышать ответственность прокуроров за добросовестное исполнение ими обязанности принятия законного решения по поступившему к нему уголовному делу с обвинительным заключением (обвинительным актом), а с другой — реально оценивать законность и обоснованность позиции, излагаемой суду каждым конкретным государственным обвинителем при поддержании им государственного обвинения.
Сложившаяся десятилетиями практика «свободного усмотрения» прокурора при направлении им в суд не расследованных в полном объеме уголовных дел не только не соответствует изменившемуся уголовно-процессуальному законодательству, но и опасна по возможности ухода от ответственности лиц, совершивших преступления. Этот вывод подтверждается приказом Генерального прокурора РФ от 20 ноября 2007 г. № 185 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства», в п. 1.8 которого сделан следующий вывод: «В связи с тем, что существенные нарушения уголовно-процессуального закона в досудебном производстве могут привести к постановлению оправдательного приговора, считать ненадлежащим исполнением служебного долга направление прокурором в суд дела, при расследовании которого были допущены такие нарушения».
В создавшейся ситуации наличие законодательного ограничения возможности для суда возвращать прокурору уголовное дело на дополнительное расследование резко повышает значимость последней стадии досудебного производства, в которой, как уже указывалось выше, за прокурором закреплено правомочие на возвращение уголовного дела следователю, органу дознания, а также дознавателю для производства дополнительного расследования.
Следует иметь в виду, что соблюдение конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве на исследуемой стадии
уголовного процесса должно являться приоритетным направлением деятельности прокурора. Возбуждение государственного обвинения по уголовным делам, производство предварительного расследования по которым произведено с существенным нарушением уголовно-процессуального законодательства, при судебном рассмотрении таких дел приводит к постановке оправдательных приговоров, чем наносится существенный вред авторитету государства.
Добросовестное и ответственное исполнение прокурором своих полномочий на стадии принятия им решения по делу, поступившему с обвинительным заключением (обвинительным актом), в конечном счете определяет перспективу дальнейшего продвижения обвинения на стадиях судебного рассмотрения дела. Правовая природа такой ситуации связана с процессуальным положением прокурора как специального представителя государства, осуществляющего одновременно уголовное преследование и надзор за безусловным и единообразным исполнением законов органами дознания, дознавателями, следователями и руководителями следственных органов при производстве предварительного расследования.
На практике в кадровой работе органов прокуратуры назрел вопрос изменения подхода к оценке профессиональной деятельности прокурора по принятию им решения по поступившему уголовному делу с обвинительным заключением (обвинительным актом). Критерием положительной оценки этой деятельности должна быть только законность и только обоснованность принятого решения, исключающая при этом возможность необоснованного возбуждения государственного обвинения.
Как в научно-теоретическом, так и в практическом плане особо следует проанализировать правовую ситуацию, связанную с оценкой прокурором законности обвинительного заключения (обвинительного акта) как документов, завершающих процессуальную деятельность по ведению уголовного преследования на досудебных стадиях уголовного процесса.
В науке уголовного процесса выработано единое мнение о сущности и назначении названных процессуальных актов, которые определяются прежде всего тем, что в них содержатся детально изложенные обстоятельства совершенного преступления и четкая формулировка предъявленного конкретному лицу обвинения. Считается, что именно эти процессуальные документы определяют предмет и пределы предстоящего судебного разбирательства[374].
Однако здесь важно иметь в виду, что реализация этих документов в суде обеспечивается государственным обвинителем, который наряду с другими участниками стороны обвинения поддерживает объем обвинения в пределах обвинительного заключения (обвинительного акта) с исключительным его правом как государственного обвинителя по корректировке обвинения в форме полного или частичного отказа или изменения его в сторону смягчения.
В правоохранительной практике, прежде всего в судебной, также существуют четкие требования к составлению обвинительного заключения (обвинительного акта) в точном соответствии с ч. 1—6 ст. 220 и п. 1—9 ч. 1, ч. 2 ст. 225 УПК РФ. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении № 1 дал разъяснение о том, что обвинительное заключение или обвинительный акт должны включать в себя, в частности, перечень доказательств, подтверждающих обвинение, и перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты.
В этом же постановлении Пленума Верховного Суда РФ дается указание на недопустимость при составлении обвинительного заключения (обвинительного акта) нарушать требования ст. 220, 225 УПК РФ, которые исключают возможность принятия судом решения по существу дела на основании данного заключения или акта.
К таким нарушениям, разъясняет Пленум Верховного Суда РФ в названном постановлении, следует, в частности, относить случаи, когда обвинение, изложенное в обвинительном заключении (обвинительном акте), не соответствует обвинению, изложенному в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, когда обвинительное заключение (обвинительный акт) не подписан следователем, дознавателем либо не утвержден прокурором; когда в обвинительном заключении (обвинительном акте) отсутствует указание на прошлые судимости обвиняемого, данные о месте нахождения обвиняемого, данные о потерпевшем, если он был установлен по делу, и др. (п. 13, 14).
Изложенный выше перечень нарушений не носит исчерпывающего характера, вследствие чего любое допущенное нарушение ст. 220, 225 УПК РФ, делающее исследуемые процессуальные документы необъективными (например, не отражающими всю совокупность собранных и проверенных доказательств) или неопределенными (например, противоречиво изложено существо обвинения), а также юридически недостаточно обоснованными (например, нет конкретных ссылок на нормы уголовного или уголовно-процессуального законов), является процессуальным обстоятельством, исключающим возможность вынесения судебного решения по существу.
В свою очередь, каждое обозначенное нарушение закона является основанием для возвращения уголовного дела прокурором на дополнительное расследование органами предварительного следствия и дознания. Если по делу органом дознания, дознавателем или следователем выполнены все следственные действия, но обвинительное заключение (обвинительный акт) составлено с нарушением уголовно-процессуального закона, прокурор вправе возвратить уголовное дело для производства дополнительного расследования с указанием о пересоставлении обвинительного заключения (обвинительного акта).
Как уже указывалось выше, при утверждении обвинительного акта прокурор вправе своим постановлением исключить из него отдельные пункты обвинения либо переквалифицировать обвинение на менее тяжкое. В то же время правовая конструкция правомочия прокурора при утверждении обвинительного акта в соответствии с ч. 2 ст. 226 УПК РФ не представляет ему права пересоставления обвинительного акта в целом как основного документа, завершающего предварительное расследование в форме дознания.
Представляется, что усечение правомочия прокурора в обозначенном выше случае является необоснованным. Прежде всего такое законодательное решение нарушает общий правовой подход к формированию процессуального статуса прокурора в уголовном судопроизводстве на досудебных стадиях как организатора и руководителя проведения предварительного расследования.
Более того, как ни парадоксально, законодательно созданы условия блокирования возникающей неотложной необходимости пересоставления обвинительного акта, если при его составлении дознаватель и орган дознания отошли от точного исполнения требований ст. 225 УПК РФ, что влечет невозможность вынесения судебного решения.
Суть изложенного заключается в том, что правомочие прокурора на возвращение уголовного дела для пересоставления обвинительного акта в ряде случаев быстрого и эффективного результата не даст. Такой результат возможен только лишь в случае, когда прокурор лично пересоставит обвинительный акт и направит уголовное дело в суд для рассмотрения его по существу с вынесением судебного решения о наказании виновных лиц, совершивших преступления.
На практике обозначенная процессуальная проблема может иметь принципиальное значение. Например, при приближающемся истечении срока давности привлечения к уголовной ответственности затяжная процедура возвращения дела в орган дознания или дознавателю для пересоставления обвинительного акта потребует определенного срока исполнения, в течение которого истечет срок давности. Это приведет к тому, что лицо, причастное к совершению преступления, не понесет уголовного наказания.
Подробное и детальное уголовно-процессуальное регулирование содержания обвинительного заключения (обвинительного акта), стремление законодателя предусмотреть все существенные элементы структуры этих процессуальных документов, свидетельствует о практической реализации принципа обеспечения законности и обоснованности обвинения, так как создает условия единообразного правоприменительного процесса по каждому уголовному делу и одновременно решает процессуальную задачу вынесения судебного решения только на основании и только в пределах объема обвинения, изложенных в заключении или акте.
Согласно ч. 1 ст. 220 УПК РФ в обвинительном заключении должны быть обязательно указаны три главных элемента, состоящих из девяти позиций, раскрывающие фактическое содержание данного документа.
Первым элементом данной структуры являются данные, раскрывающие предмет доказывания. К этому элементу относятся: фамилия, имя, отчество обвиняемого или обвиняемых; данные о личности каждого обвиняемого; 3) суть обвинения, место и время совершения преступления, его способы, мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для данного уголовного дела; 4) обстоятельства, смягчающие наказание; 5) формулировка предъявленного обвинения с указанием пункта, части, статьи УК РФ, предусматривающих ответственность за данное преступление.
Второй элемент структуры составляют доказательства и их обоснование, в том числе: 1) перечень доказательств, подтверждающих обвинение и 2) перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты.
Третий элемент структуры раскрывает сведения об основных субъектах стороны обвинения, а также информацию о лице, ответственном за причиненный ущерб. В его содержание входят данные: 1) о потерпевшем, характере и размере вреда, причиненного ему преступлениями; 2) гражданском истце и гражданском ответчике.
Закон также предусматривает и обязывает составителя заключения прилагать к нему такие документы, как: 1) список подлежащих вызову в судебное заседание лиц со стороны обвинения и стороны защиты с обозначением их места жительства и (или) местонахождения; 2) справка о сроках следствия, избранных мерах пресечения с указанием времени содержания под стражей и домашнего ареста, вещественных доказательств, гражданского иска, принятых мер по обеспечению гражданского иска и возможной конфискации имущества; процессуальных издержек, а при наличии у обвиняемого, потерпевшего иждивенцев — о принятых мерах по обеспечению их прав.
Следует отметить, что подобным образом законодательно (ст. 226 УПК РФ) определены требования и к содержанию обвинительного акта. Однако по отдельным позициям эти требования не схожи с требованиями, предъявляемыми к заключению. Профессор К. Ф. Гуценко по этому вопросу обоснованно указывает: «Это выражено в трех не поддающихся четкому объяснению положениях: 1) закон не обязывает указывать в обвинительном акте данные о гражданском истце и гражданском ответчике; 2) он также не обязывает прилагать к обвинительно-
му акту упомянутую справку о мерах пресечения, вещественных доказательствах и т. п.; 3) список вызываемых в суд лиц должен включаться в содержание обвинительного акта»1.
На наш взгляд, отсутствие в ст. 226 УПК РФ названных выше процессуальных положений является результатом правового пробела из-за несовершенства юридической техники составления конструкции изложения диспозиции данной нормы закона. Данный недостаток необходимо устранить, поэтому, на наш взгляд, целесообразно внести в ст. 225 УПК РФ дополнительно ч. 4, раскрыв ее изложение в отсылочной форме: «При составлении обвинительного акта по структуре его изложения в части формирования приложений к акту необходимо руководствоваться требованиями частей 2, 4—6 статьи 220 настоящего Кодекса, с соблюдением особенностей, изложенных настоящей статьей».
Исследуя вопросы осуществления прокурором надзора за точным и безусловным исполнением закона авторами-состави- телями обвинительного заключения (обвинительного акта) по оформлению их как по форме, так и по содержанию, необходимо обращать внимание на обязанность прокурора тщательно анализировать доводы, приводимые обвиняемым и его защитником в опровержение обвинения, обращая при этом внимание, какими доказательствами опровергаются эти доводы.
Решая вопрос о направлении дела в суд, прокурор в целом должен оценить собранные по делу доказательства.
Доказательствами по делу являются любые сведения, на основании которых устанавливается наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для дела.
Однако не все сведения, добытые при проведении предварительного расследования, могут быть положены в основу приговора. Так, доказательства, полученные с нарушением требований уголовно-процессуального закона, не имеют юридической силы и являются недопустимыми. Законодатель не приводит исчерпывающий перечень нарушений закона, влекущих признание доказательств недопустимыми, не указывает он также на порядок, которым должен руководствоваться прокурор,
решая эти вопросы, поэтому прокурор вправе и обязан признать доказательства недопустимыми как по ходатайству подозреваемого, обвиняемого, так и по собственной инициативе.
Изучая материалы уголовного дела, прокурор должен выяснить: достаточно ли собрано в ходе предварительного расследования доказательств, подтверждающих предъявленное обвинение; все ли доказательства получены с соблюдением требований уголовно-процессуального закона.
При выявлении в уголовном деле доказательств, полученных с нарушением норм уголовно-процессуального законодательства, прокурор в соответствии с ч. 3 ст. 88 УПК РФ обязан выносить мотивированное постановление о признании таких доказательств недопустимыми и об исключении их из обвинительного заключения.
Прокурор также должен ознакомиться с ходатайствами, имеющимися в материалах дела. Следователь и дознаватель в соответствии с нормами ст. 119, 159 УПК РФ обязаны рассмотреть все заявленные по уголовному делу ходатайства подозреваемого, обвиняемого, его защитника, потерпевшего, его законного представителя и представителя, гражданского истца, гражданского ответчика, их представителей о производстве процессуальных действий или принятии процессуальных решений.
Ходатайства могут быть заявлены в целях: установления обстоятельств, имеющих значение для дела; обеспечения прав и законных интересов участников судопроизводства.
Необоснованное оставление без удовлетворения ходатайств об установлении определенных обстоятельств зачастую ведет к неполноте предварительного расследования. Вместе с тем прокурор, прежде чем принять решение в связи с неудовлетворенным ходатайством, должен проверить, не были ли впоследствии по другим основаниям проведены те следственные действия, о которых шла речь в ходатайстве.
Ненадлежащее обеспечение прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства недопустимо и должно влечь применение мер прокурорского реагирования. Более того, такие нарушения могут иметь негативное влияние на судебную перспективу дела в том случае, когда, например, это касается нарушения права на защиту подозреваемого и обвиняемого.
Общеизвестно, что согласно ч. 2 ст. 221 УПК РФ прокурор не имеет права: отменять или изменять ранее избранную обвиняемому меру пресечения, а также непосредственно избирать ее; изменять объем обвинения либо квалификацию действий обвиняемого по уголовному закону о менее тяжком преступлении; дополнять или сокращать список лиц, подлежащих вызову в суд.
В случае, когда по делу, поступившему с обвинительным заключением, прокурор выносит решение об утверждении последнего и направлении дела в суд, доказательства, имеющиеся в деле, должны убеждать прокурора в виновности лица.
Внутреннее убеждение прокурора — это определенная психологическая оценка качества доказательств, систематизированных в уголовном деле. Такое убеждение проявляется у прокурора только при наличии убедительных, достоверных доказательств виновности лица в совершенном преступлении. Убеждение прокурора, как правило, не бывает беспочвенным, в его основе лежит объективный результат познавательной деятельности. И наоборот, отсутствие достаточных доказательств виновности свидетельствует о недопустимости направления уголовного дела в суд в надежде на появление доказательственного материала в судебном следствии.
Таким образом, при утверждении обвинительного заключения внутреннее убеждение прокурора складывается в процессе ознакомления с имеющимися в деле доказательствами. И на данном этапе он приходит к выводу о виновности или невиновности лица. Неотъемлемой частью внутреннего убеждения является уверенность прокурора в правильности своего вывода при условии, что само убеждение есть уверенность в том, что обвинение действительно доказано. Пока обвинение остается необоснованным, оно не должно иметь практического значения, поскольку, как верно было сказано В. Ф. Асмусом, «неотразимую силу придает мысли не субъективная уверенность, но убеждение обоснованное»[375].
Однако в практике встречаются случаи, когда убеждение прокурора в виновности не подтверждается обстоятельствами дела и вывод о виновности не соответствует достоверно установленным фактам.
Возникает разрыв между объективным и субъективным, который может повлечь неверное решение по делу, поступившему к прокурору с обвинительным заключением, что, в свою очередь, вызовет ошибочную позицию государственного обвинителя в судебном заседании. Итогом этой деятельности будет расхождение мнений прокурора и суда в оценке исследуемых событий, вынесение приговора, опровергающего обвинение, поскольку оно лишено объективного основания.
Субъективная уверенность, не основанная на объективных данных, может быть следствием недостаточной профессиональной подготовки прокурора, его низкой юридической культуры, отсутствия ответственности за принимаемое решение. Внутреннее убеждение, сформированное у прокурора на основе неполного или искаженного познания фактов, подлежащих выяснению в суде, равнозначно заблуждению. Оно становится наиболее опасным, поскольку в этом случае прокурор действует с той же решительностью, как и тогда, когда его знания адекватно отражают объективную реальность.
Бесспорно, прокурор должен направлять дело в суд, будучи уверенным в виновности обвиняемого. При этом прокурор должен руководствоваться требованиями закона о полном, всестороннем и объективном исследовании обстоятельств дела. Его внутреннее убеждение должно быть ничем иным, как убеждением в виновности обвиняемого. Всякие сомнения в виновности исключают возможность вынесения дела за пределы предварительного следствия.
Очень важно с позиции обоснованности обвинения, чтобы сам текст обвинительного заключения (обвинительного акта) излагался последовательно, как это предписывается уголовнопроцессуальным законодательством, а обстоятельства дела, в том числе материальная формулировка обвинения, точно соответствовали признакам, описанным в диспозиции нормы уголовного закона.
В описательной части обвинения и акта содержание преступного деяния должно описываться согласно собранным и объективно оцененным доказательствам, с соблюдением процесса доказывания.
Резолютивная часть заключения составляется текстуально в точном соответствии с текстом постановления о привлечении в качестве обвиняемого. По многоэпизодным делам и делам, в которых по делу привлечены несколько обвиняемых, или обвиняемому вменяется несколько эпизодов обвинения, перечень указанных доказательств должен быть приведен в отдельности по каждому обвиняемому и по каждому эпизоду обвинения.
Названные требования по структуре и содержанию изложения обвинительного заключения (обвинительного акта), с одной стороны, являются результатом реализации таких принципов уголовного судопроизводства, как обеспечение обвиняемому права на защиту (обвинение должно быть конкретным, понятным и представлять возможность защищаться от него всеми законными способами и средствами), свобода оценки доказательств (т. е. оценка доказательств на основании внутреннего убеждения и всей совокупности имеющихся доказательств), а с другой — представляют возможность стороне обвинения, и прежде всего государственному обвинителю, планировать системное представление суду фактических обстоятельств дела и доказательств, подтверждающих совершение преступного деяния, а также виновность лиц, причастных к содеянному.
В практике прокурорского надзора возникает неопределенность применения положений ч. 4 ст. 222 УПК РФ, когда обвиняемый отказался от получения копии обвинительного заключения либо уклонился от ее получения иным способом. Нормой данной статьи установлено право прокурора направлять в этих случаях уголовное дело в суд с указанием причин, по которым копия обвинительного заключения не была вручена обвиняемому. Аналогичный порядок устанавливается к лицу, в отношении которого составлен обвинительный акт (ч. 3 ст. 226 УПК РФ).
А между тем невручение копии обвинительного заключения обвиняемому в случае направления уголовного дела в суд влечет в соответствии со ст. 237 УПК РФ возвращение уголовного дела прокурору. Положения ч. 4 ст. 222 УПК РФ о направлении в суд уголовных дел с указанием причин, по которым копия обвинительного заключения не была вручена обвиняемым, на практике не всегда действуют, поскольку в ряде случаев и в такой ситуации суды принимают решения о возвращении дела прокурору.
Как способ разрешения проблемы, по мнению некоторых практиков, представляется целесообразным внести изменения в УПК РФ в части предоставления возможности прокурору либо вручения копии обвинительного заключения обвиняемому и иным участникам процесса на стадии подготовительной части судебного заседания, либо направления почтовой связью с обязательным приложением к уголовному делу доказательства отправки копии обвинительного заключения (квитанции)[376].
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 1 дано разъяснение об обязанности суда осуществлять полномочия по поступившему в суд такому уголовному делу. Установлена и обязанность суда выяснять, по каким причинам обвиняемому не вручена копия обвинительного заключения (обвинительного акта), оформлен ли отказ от его получения в письменном виде, подтвержден ли документально факт неявки по вызову (п. 15 названного постановления).
На наш взгляд, требование Верховного Суда РФ в части проверки информации прокурора о причинах, по которым обвинительное заключение не было вручено обвиняемому, при отсутствии обжалования этих действий прокурора обвиняемым или его защитником, выходят за рамки правового предписания нормы закона, регулирующего эти правоотношения.
Однако, учитывая общеобязательность выполнения разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, возникла необходимость установить нормативным актом Генеральной прокуратуры РФ процессуальную форму письменного документа об отказе в получении обвиняемым обвинительного заключения или акта.
Важным и существенным моментом является правильное уяснение требований ст. 221 и 225 УПК РФ, согласно которым прокурор обязан рассмотреть поступившее дело с обвинительным заключением в течение 10 суток, а дело с обвинительным актом — в течение двух суток.
В практике прокурорского надзора рассмотрение прокурором дел с заключением или актом по делам в отношении обвиняемых, содержащихся под стражей, возникают процессуальные проблемы, так как согласно ч. 9 ст. 109 УПК РФ срок содержания под стражей в период предварительного следствия исчисляется с момента заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу и до направления прокурором дела в суд. Время изучения дела прокурором включается в срок содержания под стражей.
В процессуальной литературе по этому вопросу не раз указывалось, что подобная конструкция правовой нормы нередко ставит прокурора перед выбором: либо качественно изучить уголовное дело и нарушить сроки содержания под стражей, либо не нарушать сроки содержания обвиняемого под стражей в ущерб качеству изучения материалов дела и подготовке к судебному разбирательству[377].
На наш взгляд, установленная конструкция правовой нормы о сроках проведения предварительного расследования в отношении обвиняемых, находящихся под стражей, несовершенна. Прежде всего в отличие от четкого правового регулирования начала производства предварительного расследования (ст. 156 УПК РФ) правовая норма ст. 158 УПК РФ расплывчато формирует момент окончания расследования, отсылая правоприменителя к правовым предписаниям, установленным гл. 29—32 данного Кодекса.
В то же время в гл. 22 «Предварительное следствие», регулирующей и сроки предварительного следствия (ст. 162 УПК РФ) (глава отражает специальный процессуальный институт), установлено, что в срок предварительного следствия включается время со дня возбуждения уголовного дела и до дня его направления прокурору с обвинительным заключением или постановлением о передаче дела в суд для рассмотрения вопроса о применении принудительных мер медицинского характера, либо со дня вынесения постановления о прекращении производства по уголовному делу.
Обозначенной выше абсолютно правильной процессуальной позиции законодателя по непонятной причине не соответствует предписание ч. 9 ст. 109 УПК РФ, в соответствии с которым период предварительного следствия «арестантского дела», расследованного в полном объеме, поглощает и время нахождения его у прокурора с обвинительным заключением.
Однако рассматриваемая досудебная стадия уголовного судопроизводства не может являться стадией предварительного расследования, в связи с чем целесообразно изменить содержание ч. 9 ст. 109 УПК РФ, изложив ее в следующей редакции: «Срок содержания под стражей в период предварительного следствия исчисляется с момента заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу до дня направления уголовного дела прокурору с обвинительным заключением или принятия иного процессуального решения в связи с окончанием предварительного следствия».
В то же время целесообразно, на наш взгляд, для фактического закрепления 10-дневного и двухдневного срока содержания под стражей обвиняемого на период рассмотрения прокурором уголовного дела, поступившего к нему с обвинительным заключением или обвинительным актом, дополнить ч. 10 ст. 109 УПК РФ п. 4 следующего содержания: «Нахождение под стражей после завершения предварительного расследования на период рассмотрения прокурором обвинительного заключения (обвинительного акта) в течение десяти суток содержания по уголовному делу, расследование по которому проводилось в форме предварительного следствия, и двух суток содержания под стражей по уголовному делу, расследование по которому проводилось в форме дознания».
Поддержка законодателем обозначенных предложений по совершенствованию УПК РФ позволила бы повысить качество и эффективность принятия прокурором решения по поступившему к нему уголовному делу с обвинительным заключением (обвинительным актом).
С учетом изложенных результатов исследования считаем возможным сделать следующие выводы и предложения. Утверждение прокурором обвинительного заключения (обвинительного акта) и направление уголовного дела в суд порождают новый этап уголовного преследования — государственное обвинение, которое будет осуществляться прокурором на судебных стадиях уголовного судопроизводства в процессуальных формах, определяемых уголовно-процессуальным законом.
Все иные процессуальные формы принятия прокурором решения по поступившему уголовному делу с обвинительным заключением (обвинительным актом) не являются актами возбуждения государственного обвинения и не должны оцениваться как завершенные способы реализации уголовного преследования. Они отражают процессуальные формы надзорной деятельности прокурора по обеспечению законности и обоснованности обвинения. Возбуждение прокурором государственного обвинения при наличии к тому оснований по своему правовому характеру (правовой природе) отражает процессуальное решение о принятии прокурором обвинительной деятельности от органов предварительного расследования на условиях его законности и обоснованности и передаче органам прокуратуры обязанности проведения государственной обвинительной деятельности в суде под свою процессуальную ответственность.
Сущность и назначение обвинительного заключения (обвинительного акта) определяется детальным изложением обстоятельств совершенного преступления и четкой формулировкой предъявленного конкретному лицу (лицам) обвинения. Данными процессуальными документами определяются предмет и пределы предстоящего судебного разбирательства, где государственный обвинитель наряду с другими участниками стороны обвинения реализует функцию обвинения, обладая при этом исключительным правом корректировки обвинения в форме полного или частичного отказа от обвинения.
Подробное и детальное уголовно-процессуальное регулирование содержания обвинительного заключения (обвинительного акта), законодательное обозначение всех элементов структуры заключения или акта является формой практической реализации принципа законности и обоснованности обвинения и условием единообразного правоприменительного процесса по каждому уголовному делу, создающим предпосылки разрешения дела по существу, с вынесением судебного решения на основании и только в пределах объема обвинения, изложенного в заключении или акте.
Нарушения ст. 220, 225 УПК РФ, допущенные при составлении обвинительного заключения либо обвинительного акта, исключают возможность принятия судом решения по существу дела, если эти нарушения делают заключение либо акт не объективными или (и) юридически не достаточными или (и) не определенными. Наиболее распространенные нарушения при составлении обвинительного заключения или обвинительного акта определены постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 1, однако их перечень не имеет исчерпывающего характера, и любое нарушение, которое делает заключение или акт юридически ущербным, является основанием для возвращения уголовного дела на дополнительное расследование либо пересоставления обвинительного заключения (обвинительного акта). Прокурорско-надзорная практика востребует необходимость законодательного совершенствования правовых норм, регулирующих функционирование такого процессуального института, как действия и решения прокурора по уголовному делу, поступившему с обвинительным заключением (обвинительным актом).
Целесообразно принятие дополнительных законотворческих процедур, а также организационных и нормативных правовых решений Генеральной прокуратуры РФ для повышения эффективности и результативности прокурорского надзора на данном участке его деятельности. В частности, целесообразно:
а) в ст. 221 и 226 УПК РФ дополнительно внести самостоятельные части следующего содержания: «При поступлении к прокурору уголовного дела с обвинительным заключением (статья 221 настоящего Кодекса), обвинительным актом (статья 226 настоящего Кодекса) он обязан проверить полноту, всесторонность и объективность расследования уголовного дела. Конкретный перечень вопросов, разрешаемых прокурором при поступлении к нему дела с обвинительным заключением (обвинительным актом), устанавливается Генеральным прокурором Российской Федерации»;
б) в ст. 225 УПК РФ в целях устранения пробела при регулировании содержания правовой конструкции такого процессуального документа, как «Обвинительный акт», необходимо ввести дополнительно ч. 4, раскрыв ее в отсылочной форме изложения диспозиции, а именно: «При составлении обвинительного акта по структуре его изложения в части формирования приложений к акту, следует руководствоваться требованиями частей 2, 4—6 статьи 220 настоящего Кодекса». Часть 4 данной статьи необходимо в этом случае считать ч. 5;
в) приказом Генерального прокурора РФ установить требование о регулярном проведении органами прокуратуры по результатам каждого полугодия обобщения уголовных дел, рас
смотренных судом с постановкой приговора, по которым государственный обвинитель отказывался от обвинения полностью или частично или ориентировал суд на изменение обвинения в сторону смягчения. Обеспечение соблюдение конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве на стадии принятия решения прокурором по уголовному делу, поступившему с обвинительным заключением (обвинительным актом), является приоритетным направлением деятельности прокурора.
Возбуждение государственного обвинения по уголовным делам, производство предварительного расследования по которым произведено с существенным нарушением уголовно-процессуального и уголовного законодательства, в судебном рассмотрении приводит к постановке оправдательного приговора, чем наносится существенный вред авторитету государства, выступающему гарантом обеспечения конституционных прав и свобод человека и гражданина.
В целях предотвращения обозначенных негативных правовых явлений целесообразно в практике прокурорского надзора исключить неограниченную законом свободу «личного усмотрения» прокурора о направлении в суд не расследованных в полном объеме уголовных дел.
Необходимо изменить подход к оценке профессиональной деятельности прокурора по принятию им решения по поступившему уголовному делу с обвинительным заключением (обвинительным актом), считая положительным критерием этой деятельности только законность и только обоснованность принятого решения, исключив при этом любое давление на прокурора в целях принятия им незаконного и необоснованного возбуждения государственного обвинения.
Организуя проведение уголовного преследования на основе законности и обоснованности обвинительной деятельности, прокурор обязан в равной мере, в соответствии с внутренним убеждением и принципом единообразного правоприменения материальных и процессуальных норм права, использовать свои полномочия в целях обеспечения реализации прав и обязанностей всеми участниками уголовного судопроизводства на его досудебных стадиях.
Целесообразно считать профессиональным и нравственным долгом прокурора как утверждение обвинительного заключения (обвинительного акта), так и принятие решения о прекращении уголовного дела либо уголовного преследования в отношении обвиняемых полностью или частично по делам, расследованным в форме производства дознания, или о возвращении уголовного дела для производства дополнительного расследования органам предварительного следствия и органам дознания. Для создания правовых предпосылок к полному и всестороннему рассмотрению прокурором уголовных дел, поступивших с обвинительным заключением (обвинительным актом), по которому обвиняемые находятся под стражей, целесообразно внести следующие изменения и дополнения:
а) ч. 9 ст. 109 УПК РФ изложить в следующей редакции: «Срок содержания под стражей в период предварительного следствия исчисляется с момента заключения подозреваемого, обвиняемого под стражу до дня направления уголовного дела прокурору с обвинительным заключением или принятия иного процессуального решения в связи с окончанием предварительного следствия»;
б) ч. 10 ст. 109 УПК РФ дополнить п. 5 следующего содержания: «нахождения под стражей после завершения предварительного расследования на период рассмотрения прокурором обвинительного заключения (обвинительного акта) в течение 10 суток по уголовному делу, расследование по которому проводилось в форме предварительного следствия, и двух суток под стражей по уголовному делу, расследование по которому проводилось в форме дознания».
Принятие законодателем таких поправок позволит прокурору принять законное и обоснованное решение в сроки, отведенные законом на реализацию данной стадии уголовного процесса.
§ 8. Прокурорский надзор и судебный контроль
в досудебных стадиях производства по уголовным делам,
их значение, соотношение и взаимодействие
Наука уголовного процесса постсоветского периода, а вслед за ней и законодательство РФ в уголовно-процессуальную ткань досудебного производства по уголовным делам наряду с прокурорским надзором включили и институт судебного контроля, предмет которого в литературе определяется судебной деятельностью судов общей юрисдикции по обеспечению законности и обоснованности действий и решений правоохранительных органов на этапе досудебного производства[378].
Следует сразу отметить, что вопросы прокурорского надзора и судебного контроля в досудебном производстве, и прежде всего их назначение, соотношение и взаимодействие, имеют остро дискуссионный характер.
Одни процессуалисты считают, что острота этой проблемы объясняется тем, что, с одной стороны, нормы УПК РФ о закреплении за прокурором двух самостоятельных функций — уголовного преследования и надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования — не имеют конституционного закрепления, а с другой — закрепленные в Конституции РФ положения о доступности населения к правосудию существенно расширяют судебные полномочия в решении вопросов, традиционно считавшихся прокурорскими[379].
Другие ученые полагают, что дискуссионность данной темы заложена в определении нового места судебной власти в системе иных ветвей власти, и прежде всего в системе органов исполнительной власти, на которые уголовно-процессуальным законом возлагается осуществление уголовно-процессуальной функции обвинения, в связи с чем принципиальное значение для современного уголовного судопроизводства приобретает правильное разграничение функций и полномочий органов судебной и исполнительной власти[380].
В ходе проведения в Российской Федерации судебно-правовой реформы высказывались различные, порой противоположные точки зрения применительно к соотношению судебного контроля и прокурорского надзора за законностью и обоснованностью действий и решений правоохранительных органов, и прежде всего органов предварительного расследования на стадиях досудебного производства. На наш взгляд, можно выделить три основные научные школы, или три направления, которые по-разному раскрывают свои подходы к исследуемой теме.
Первое направление — это процессуальная школа прямых противников правомерности существования теории судебного контроля, которая обоснует невозможность закрепления в уголовно-процессуальном законодательстве судебного контроля на досудебных стадиях уголовного судопроизводства.
Сторонники этой концепции утверждают, что судебный контроль противоречит сущности судебной власти, единственное предназначение которой — отправление правосудия, а санкционирование судом ареста, обыска и других подобных действий означает осуществление им административных функций. Идея внедрения судебного контроля на стадии предварительного расследования превращает суд в своеобразный орган предварительного следствия, а реализация этих идей приведет к тому, что судьи потеряют объективность, а следователи — самостоятельность[381] .
Поддерживая в целом изложенную аргументацию, ряд уче- ных-процессуалистов, не отрицая института судебного контроля в целом, полагают, что предварительный судебный контроль — это попытка переложить на суд полномочия по надзору за законностью расследования преступлений. В то же время надзор за законностью — это основная функция прокуратуры, а не суда. Прокурорский надзор, по мнению этих процессуалистов, оперативен, распространяется на все без исключения уголовные дела и не требует для этого обращения участников расследования и других заинтересованных лиц[382].
Вторым направлением является научная школа, которую представляют ученые-процессуалисты — сторонники постепенной замены прокурорского надзора за законностью предварительного расследования судебным контролем. Так, разработчики Концепции судебной реформы, одобренной Верховным Советом РСФСР 24 октября 1991 г. (профессора А. М. Ларин, С. А. Пашин и др.), полагают, что суд на стадии предварительного расследования должен быть наделен полномочиями разрешать все конфликты между обвинением и защитой, рассматривать жалобы на следователя, а также отвергнутые следователем ходатайства, указывать на необходимость проведения дополнительных следственных действий и т. д.[383]
Поддерживая указанное научное направление, профессор И. Л. Петрухин утверждал, что возложение на суд контрольных функций на предварительном следствии предпочтительнее, так как суд более надежный гарант прав личности на предварительном следствии, чем прокурор. Суд не связан ведомственными интересами, не зависим и не несет ответственности за раскрытие преступлений. Нет смысла иметь на предварительном следствии как бы двойной заслон от ошибок и злоупотреблений. При хорошо поставленном судебном контроле прокурорский надзор в некоторых отношениях становится излишним[384].
Сторонники третьего научного направления полагают, что как в научно-теоретическом плане, так и в законодательном регулировании вопросов соотношения прокурорского надзора и судебного контроля в уголовном процессе на стадии досудебного производства речь должна идти не об оставлении только прокурорского надзора или о замене его судебным контролем (надзором), а о разумном сочетании этих функций прокурора и суда в интересах обеспечения как уголовного преследования, так и защиты прав граждан[385].
На наш взгляд, научное направление, отстаивающее позицию о сочетании прокурорского надзора и судебного контроля в досудебном производстве по уголовным делам, является верным, убедительно обосновывающим изложенное научное суждение, которое соответствует основному назначению уголовного судопроизводства, основополагающим принципам уголовного процесса, а главное, удовлетворяет потребности и запросы субъектов, осуществляющих производство по уголовным делам.
В реальных условиях и на современном этапе развития науки уголовного процесса вопрос о том, осуществлять ли суду контрольную функцию на досудебных стадиях вместо прокурорского надзора, уже не стоит, так как действующее уголовнопроцессуальное законодательство институты судебного контроля и прокурорского надзора сохранило и дало им новый импульс законодательного развития.
В современной литературе совершенно обоснованно указывается, что в настоящее время наиболее существенное значение имеет исследование того обстоятельства, как соотносятся функции прокурорского надзора и судебного контроля на предварительном расследовании, нет ли дублирования деятельности, какая форма из них является более приоритетной[386].
При исследовании указанных вопросов отдельные процессуалисты на первый план традиционно выставляют особенности названных процессуальных институтов, свидетельствующих об их неидентичности как по форме, так и по содержанию. Так, Н. А. Лопаткина прокурорский надзор показывает как непрерывное наблюдение за точным и единообразным исполнением законов. Деятельность суда на предварительном следствии, по ее мнению, имеет точечный, единичный характер и осуществляется при решении вопросов о применении мер процессуального принуждения, когда для этого требуется судебное решение. С другой стороны, судебный контроль необходим в каждом конкретном случае, когда подана жалоба о нарушении прав, свобод и законных интересов гражданина органом предварительного расследования или прокурором, осуществляющим надзор за его действиями[387].
На наш взгляд, обозначенный научный подход не имеет практического значения и научной актуальности. Более значимым является точный вывод процессуалистов о том, что расширение судебного контроля на досудебных стадиях уголовного судопроизводства не отменяет и не заменяет прокурорский надзор и, напротив, процессуальные действия суда и прокурора дополняют друг друга, способствуют упрочнению законности уголовного преследования[388].
Еще в середине 90-х гг. прошлого столетия профессор А. Д. Бойков своевременно подметил и указал на правовую общность, объединяющую суд и прокуратуру на стадиях досудебного производства, а именно: реализацию правозащитной функции суда и прокуратуры, являющейся основой их взаимодействия и сотрудничества[389].
Действительно, и прокурорский надзор, и судебный контроль на досудебных стадиях производства уголовных дел имеют близость функционального назначения, что определяется как семантически, так и фактически близостью содержательной деятельности прокуратуры и суда по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве.
Так, термин «надзирать» лингвистически следует понимать как «наблюдать с целью присмотра, проверки»[390], а термин «контроль» — как «проверка, а также наблюдение с целью проверки»[391]. Изложенное свидетельствует о прямом родстве этих понятий, которые не исключают друг друга, а, наоборот, предполагают прямую связь и близость одного порядка явлений.
Вместе с тем близость исследуемых понятий не означает их идентичности и функционального дублирования решаемых задач. Это наглядно прослеживается, если проанализировать динамику законодательного регулирования исследуемых институтов уголовного судопроизводства за последние девять лет.
Так, после принятия в 2001 г. действующего УПК РФ содержание стадий досудебного производства претерпело изменение. Предварительное следствие и дознание как формы расследования преступлений стали предметом не только прокурорского надзора, но и судебного контроля, который создавался с намерениями максимального обеспечения прав человека при применении мер процессуального принуждения.
Судебный контроль в ходе досудебного производства согласно УПК РФ включает рассмотрение жалоб на действия (бездействие) дознавателя, следователя и прокурора (ч. 3 ст. 29, ст. 125), принятие решений о применении мер процессуального принуждения (ч. 2 ст. 29), разрешение на производство следственных действий, а также проверку их законности после выполнения (ч. 2 ст. 164, ст. 165).
В нашей стране влияние судебного контроля распространилось на стадию расследования с 1992 г. Поворотным моментом стали положения Конституции РФ 1993 г., с принятием которой суду были предоставлены реальные контрольные полномочия в досудебном производстве.
Впоследствии Конституционный Суд РФ предлагал привести отдельные положения уголовно-процессуального закона в соответствие с Конституцией РФ. В частности, по результатам рассмотрения дела о проверке конституционности ст. 218 и 220 УПК РСФСР, регламентировавших порядок обжалования действий и решений органов дознания, следователя и прокурора, в постановлении Конституционного Суда РФ от 23 марта 1999 г. № 5-П указано, что, если соответствующие действия и решения органов расследования не только затрагивают собственно уголовно-процессуальные отношения, но и существенно ограничивают права и свободы личности, заинтересованным лицам должна быть обеспечена возможность незамедлительного обращения в ходе расследования с жалобой в суд.
Концепция развития прокуратуры Российской Федерации на переходный период, справедливо признавая, что постепенно расширяющийся судебный порядок защиты прав граждан является наиболее надежным и эффективным, вместе с тем исходила из того, что правосудие не заменяет и не подменяет прокурорский надзор за законностью, а судебная система не может и не должна выполнять надзорные функции прокуратуры, поскольку суд в силу многих причин весьма ограничен в своих возможностях[392]. Данный вывод сохраняет актуальность до настоящего времени и может быть положен в основу решения рассматриваемой проблемы на современном этапе развития российской государственности.
Если говорить о сфере распространения компетенции суда и прокуратуры в контроле и надзоре за законностью, то, с одной стороны, они, как уже указывалось выше, в значительной степени совпадают, а с другой — прокурорско-надзорная деятельность значительно шире судебной.
Прокурор не ограничивается рассмотрением вопросов о правомерности совершения тех или иных действий оперативно-розыскным или следственным органом либо оценкой законности действий и решений поднадзорных органов и организаций, их должностных лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства в связи с производством уголовных дел.
В поле зрения прокурора: исполнение требований федерального законодательства о порядке приема, регистрации и разрешения сообщений о преступлениях во всех правоохранительных органах; разрешение споров о подследственности, возникающих у органов предварительного расследования; заключение досудебного соглашения о сотрудничестве с подозреваемым или обвиняемым; определение необходимости производства предварительного следствия по уголовным делам, расследование по которым по общему правилу проводится в форме дознания; определение направления расследования, производство процессуальных действий по уголовным делам при производстве дознания и т. д.
Вывод здесь однозначен: налицо значительно более широкий круг лиц, подпадающих в сферу осуществления надзора прокурором за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования.
Способы осуществления судом и прокуратурой своих контрольных и надзорных полномочий отличаются. Суд реализует их только по инициативе заинтересованных лиц, по мере поступления конкретных заявлений и жалоб граждан, организаций, материалов следственных и оперативных органов, и, как правило, публично на основе состязательности, путем судебного разбирательства.
В литературе обоснованно утверждается, что функция судебного контроля — это новая и самостоятельная функция суда в современном процессе, и особое значение она приобретает в отношении органов исполнительной власти, осуществляющих производство по уголовным делам на досудебных стадиях[393].
Обозначенный вывод имеет важное теоретическое и практическое значение. Признание в доктрине уголовного процесса феномена осуществления судом властных полномочий на досудебных стадиях позволяет уверенно отстаивать позиции законодателя, представляющего суду право осуществления как предварительного, так и последующего судебного контроля.
Вряд ли можно, на наш взгляд, признать верным появившееся в литературе суждение о якобы имевшей место замене прокурорского надзора судебным контролем или, более того, о переходе в системе действующего уголовного судопроизводства к судебному надзору. Так, А. Б. Соловьев и Н. А. Якубович, говоря о замене судебного контроля, возникающего после обжалования в суд и судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей (ст. 2201 и 220[394] УПК РСФСР), на упреждающий (предварительный) судебный контроль (ч. 2 ст. 29 УПК РФ), утверждают, что это фактически означает переход к судебному надзору в досудебных стадиях уголовного судопроизводства, поскольку, по их мнению, санкционирование выполнения важных процессуальных действий следователя и дознавателя в большей мере относится к сфере надзорной деятельности2.
Позднее А. Халиулин и В. Назаренко, исследуя вопросы прокурорского надзора и судебного контроля в досудебном производстве, стали утверждать, что УПК РФ усилил, расширил возможности состязательности на досудебных стадиях уголовного процесса, предоставив подозреваемому, обвиняемому более широкие права, в том числе по обжалованию любых процессуальных действий и решений следователя и прокурора. Получилось это за счет сужения возможностей правоприменителя по быстрому и полному раскрытию преступлений. По мнению ученых-процессуалистов, пользуясь положениями современного уголовно-процессуального закона, можно только подачей в суд всевозможных, в том числе надуманных жалоб, практически блокировать скорейшее движение уголовного дела в направлении поиска объективных доказательств, поскольку орган расследования обязан отвлекаться на подготовку, предоставление необходимых материалов, участие в совещаниях у прокурора, в досудебных заседаниях[395].
Вряд ли обозначенные выше выводы являются безупречными в логике суждения и соответствуют в полной мере назначению уголовного судопроизводства. Прежде всего, рассматривая полномочия суда в досудебном производстве, нельзя применять термин «судебный надзор», так как суд на данных стадиях уголовного процесса не осуществляет наблюдение, он обеспечивает проверку соблюдения требований закона, регулирующего как порядок, так и установление наличия фактических оснований для принятия решений по ограничению прав и свобод лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство.
Надо признать, что именно по УПК РСФСР 1960 г. дача прокурором согласия на принятие процессуальных решений и санкционирование проведения отдельных следственных действий рассматривались как формы процессуального руководства производством предварительного расследования, т. е. являлись формами проявления прямой распорядительной властной деятельности[396], в связи с чем относить эти процессуальные акты прокурора исключительно к надзорным формам его деятельности нельзя.
На наш взгляд, нельзя согласиться с выводом тех процессуалистов, которые утверждают, что судебный контроль на досудебных стадиях ограничивает возможности быстрого и полного раскрытия преступлений. Эта научная позиция не соответствует практике расследования уголовных дел, так как следователь и дознаватель, планируя производство по уголовному делу, в процессуальной деятельности не ограничены процедурами как предварительного, так и последующего судебного контроля.
Более того, к назначению уголовного судопроизводства в соответствии с ч. 1 ст. 6 УПК РФ относится как защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления, так и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. В силу изложенного нельзя противопоставлять цель быстрого и полного раскрытия и расследования преступления правовым гарантиям (в том числе наличию судебного контроля) обеспечения режима законности осуществления уголовного преследования.
Что касается научной позиции, усматривающей во внесении элементов состязательности на стадии досудебного производства отрицательный фактор влияния на правоприменение при производстве по уголовным делам и ограничения надзорных полномочий прокурора, то с ней трудно согласиться.
Наличие широких полномочий суда в досудебном производстве, во-первых, не ограничивает надзорные полномочия прокурора (он по-прежнему осуществляет надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования), а во-вторых, свидетельствует о дополнительных правовых гарантиях обеспечения законности производства по уголовным делам на досудебных стадиях.
Подтверждением изложенному суждению служит аргументированная позиция М. Е. Токаревой, которая очень точно подметила, что судебная процедура с элементами состязательности предполагает эффективную защиту прав и свобод человека и гражданина при расследовании преступлений и является дополнительной гарантией законности в названой сфере уголовного судопроизводства[397]. Такую же позицию обосновывает В. А. Лазарева, которая утверждает, что характер предварительного расследования как форма процессуальной деятельности, направленной на изобличение обвиняемого в совершении преступления путем собирания доказательств, требует, чтобы эта деятельность с точки зрения закона была безупречной[398].
Важным обстоятельством является тот факт, что суд как орган одной из ветвей государственной власти не вправе устраняться от решения социальных задач в уголовном судопроизводстве исходя из необходимости разрешения уголовного дела. Как точно отметил профессор К. Ф. Гуценко, «решение широких социальных задач (судьями), как и другими государственными органами (должностными лицами), невозможно без их активной роли»[399].
Осуществление судом предварительного и последующего контроля за законностью и обоснованностью действий и решений правоохранительных органов и их должностных лиц на этапе досудебного производства наглядно свидетельствует, что данная деятельность не только не снижает эффективность раскрытия и расследования преступлений, но и является наряду с прокурорским надзором реальной гарантией обеспечения законности уголовного судопроизводства[400].
Обозначенный выше вывод является выражением аргументированной позиции НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ и Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ[401], которая соответствует потребностям строительства правового государства в Российской Федерации и международным стандартам назначения правосудия в гражданском обществе.
Дифференцируя судебный контроль в досудебном производстве на два основных вида[402], следует отметить, что такое расчленение придает относительную самостоятельность каждой группе полномочий суда, которая позволяет более наглядно уяснить назначение контрольных полномочий суда на исследуемом этапе уголовного судопроизводства. Эта дифференциация имеет исключительно научный характер и законодательно не имеет своего закрепления.
Предварительный судебный контроль в досудебных стадиях включает полномочия суда по принятию решений о совершении действий, связанных с предварительным расследованием уголовных дел, и по своему содержанию является проверкой законности и обоснованности намерения соответствующих должностных лиц правоохранительных органов осуществить такого рода действия, как правило, до того, как они начинают реализовываться[403].
К обозначенному в УПК РФ виду контрольных полномочий суда (судьи), принимающих решение в форме определений или постановлений о производстве процессуальных действий, относятся следующие решения: избрание в отношении подозреваемых, обвиняемых меры пресечения в виде заключения под стражу (ст. 108), либо в виде домашнего ареста (ст. 197); продление сроков содержания обвиняемых под стражей (ст. 109); помещение подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар в связи с производством экспертизы (п. 3 ч. 2 ст. 29); осмотр жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц (п. 4 ч. 2 ст. 29, ч. 5 ст. 177); обыск или выемка в жилище (п. 5 ч. 2 ст. 29, ст. 165, 182); выемка заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи (п. 51 ч. 2 ст. 29, ст. 165); выемка предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях (п. 7 ч. 2 ст. 29); личный обыск, за исключением случаев, когда такой обыск производится в отношении подозреваемого, обвиняемого, подвергнутого задержанию или заключению под стражу, либо лица, находящегося в помещении, где производится обыск, и скрывающего при себе разыскиваемые предметы или документы (п. 6 ч. 2 ст. 29, ст. 184); арест корреспонденции и выемка ее в учреждениях связи (п. 8 ч. 2 ст. 29, ст. 185); наложение ареста на имущество, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях (п. 9 ч. 2 ст. 29); временное отстранение обвиняемого от должности, за исключением случаев отстранения от должности руководителей высших исполнительных органов государственной власти субъектов РФ (п. 10 ч. 2 ст. 29, ст. 114); контроль и запись телефонных и иных переговоров (п. 11 ч. 2 ст. 29).
Приведенный перечень правоприменения в уголовном судопроизводстве в стадиях предварительного расследования, когда судебный контроль предшествует совершаемому следственному действию, не является исчерпывающим. Уголовно-процессуальное и иное федеральное законодательство, регулирующее вопросы уголовного судопроизводства на этапе досудебного производства, предусматривает случаи, когда процессуальные действия по уголовному делу должны совершаться только с согласия, с разрешения или по заключению суда (судьи). К таким следует относить следующие случаи: возбуждение уголовного дела или привлечение в качестве обвиняемого в отношении отдельных категорий лиц (п. 2—5 ч. 1 ст. 448 УПК РФ). Действующий уголовно-процессуальный закон к числу таких лиц относит: Генерального прокурора РФ, Председателя Следственного комитета при прокуратуре РФ, прокурора, руководителя следственного органа, следователя и судью.
Так, принятие указанных процессуальных решений в отношении Генерального прокурора РФ, Председателя Следственного комитета при прокуратуре РФ возможно на основании заключения коллегии, состоящей из трех судей Верховного Суда РФ; в отношении прокурора, руководителя следственного органа и следователя — на основании заключения судьи районного суда или гарнизонного военного суда; в отношении судей Конституционного Суда РФ возможно с согласия Конституционного Суда РФ; в отношении судей Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ, верховного суда республики, краевого или областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области и суда автономного округа, федерального арбитражного суда, окружного (флотского) военного суда — с согласия Высшей квалификационной коллегии судей РФ; в отношении иных судей — с согласия соответствующей квалификационной коллегии судей; эксгумация трупа. В случаях, когда против такого действия возражают родственники покойного, эксгумация проводится на основании разрешения суда (ч. 3 ст. 178 УПК РФ); проведение оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий (в том числе ввиду неотложности осмотра места происшествия до возбуждения уголовного дела), которые осуществляются на основании судебного решения (п. 3 ч. 8 Закона об адвокатуре); установление обвиняемому и его защитнику определенного срока для ознакомления с материалами уголовного дела, если они явно затягивают время ознакомления с указанными материалами (ч. 3 ст. 217 УПК РФ). Такое решение принимается в форме постановления судьей районного суда по месту производства предварительного расследования в порядке, установленном ст. 125 УПК РФ; помещение в психиатрический стационар лица, находящегося под стражей, при наличии факта у него психического заболевания (ч. 1 ст. 435 УПК РФ); продление срока пребывания в медицинском стационаре лица, подвергаемого судебно-психиатрической или судебно-медицинской экспертизе (Федеральный закон от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»); допрос нотариуса по поводу обстоятельств, которые ему стали известны в связи с осуществлением его профессиональной деятельности (ч. 2 ст. 16 Основ законодательства РФ о нотариате).
Обозначенные полномочия суда по осуществлению судебного контроля позволяют ему обеспечить режим законности и единообразное правоприменение в процессе предварительного расследования при производстве следственных и иных процессуальных действий, а также при принятии решений, затрагивающих права и свободы граждан и других участников уголовного судопроизводства.
Второй вид контрольных полномочий суда, определяемый в науке уголовного процесса как последующий контроль суда в досудебных стадиях[404], охватывает его полномочия, связанные с проверкой совершенных следователем, руководителем следственного органа, органом дознания, начальником подразделения дознания, дознавателем, а также прокурором процессуальных действий или принятых решений по конкретному уголовному делу либо проявленного бездействия указанных должностных лиц.
Для данного вида контрольных полномочий суда характерно рассмотрение в открытом состязательном процессе жалоб на решения и действия (бездействие) органов предварительного расследования и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию. Эти жалобы в соответствии с уголовно-процессуальным законом (ч. 1 ст. 125 УПК РФ) рассматриваются в районном суде по месту производства предварительного расследования.
Таким образом, правомерно сделать вывод, что последующий судебный контроль в досудебных стадиях уголовного судопроизводства имеет место лишь в случаях обжалования участником процесса действий (бездействия) должностных лиц правоохранительных органов. Этот вид судебного контроля не является инициативной формой его проявления и не имеет превентивного характера в отличие от первого вида контрольных полномочий суда.
Важной характеристикой рассматриваемого вида судебного контроля является широкий спектр субъектов, обладающих правом обжалования. С жалобой в суд может обратиться не только подозреваемый, обвиняемый, их защитник или законный представитель. Такое право есть у потерпевшего, его представителя, гражданского истца или ответчика и их представителей, а равно как и других лиц, интересы которых затронуты проведенными процессуальными действиями или принятыми процессуальными решениями.
Самостоятельной формой последующего судебного контроля является проверка судьей законности проведенных следственных действий в случаях, не терпящих отлагательства, если эти действия произведены без получения судебного решения, как это предусмотрено уголовно-процессуальным законодательством РФ (ч. 5 ст. 165 УПК РФ).
Как уже указывалось выше, уголовно-процессуальный закон предусматривает в исключительных случаях, когда осмотр жи-
лища, обыск и выемка в жилище, личный обыск, а также выемка заложенной или сданной в ломбард вещи, наложение ареста на имущество, указанное в ч. 1 ст. 104[405] УК РФ, не терпит отлагательства, производство этих следственных действий производить на основании постановления следователя без получения судебного решения. В указанных ситуациях следователь в течение 24 часов обязан уведомить судью и прокурора о производстве следственного действия.
Закон в обозначенных случаях требует от следователя, чтобы он к уведомлению прилагал копии постановления о производстве следственного действия и протокола следственного действия. Судья, получив указанное уведомление в течение 24 часов, проверяет законность проведенного следственного действия и выносит соответствующее постановление. Если судья признает действия следователя незаконными, все доказательства, полученные в результате этих действий, признаются недопустимыми.
Определяя цель судебного контроля на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, Н. А. Колоколов обоснованно утверждает, что целью судебного контроля является общая превенция в сфере защиты прав, свобод и законных интересов всех без исключения участников процесса, а также восстановление уже нарушенных их прав, свобод1.
Полномочия прокурора по осуществлению надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия и органов дознания[406] по цели своего воздействия весьма близки к обозначенной выше цели судебного контроля, что позволяет ставить их в один ряд и утверждать о их дополнении друг друга в достижении целей, которые стоят перед судом и прокуратурой.
В то же время цели (задачи) прокурорского надзора на стадиях досудебного производства значительно шире, что и предопределяет существующее различие этих двух базовых правовых институтов, выступающих гарантами обеспечения законности уголовного судопроизводства.
Прежде всего следует отметить, что надзор прокуратуры действует постоянно и непрерывно. Ежегодно органы прокуратуры анализируют состояние правопорядка на подведомственной им территории, на основании результатов данного анализа планируют свою деятельность по выявлению и устранению нарушений закона, в том числе в уголовном судопроизводстве на его досудебных стадиях. Прокуратуре в отличие от суда необязательно ждать поступления обращений заинтересованных лиц, чтобы начать проверку законности процессуальной деятельности органов дознания и органов предварительного следствия.
Прокурорские проверки характеризуются оперативностью. Для этого не требуется особой процедуры, обязательной для судопроизводства: протоколирование, назначение и проведение слушаний и т. п. При необходимости прокурор может провести поверку внезапно, во внерабочее время, чтобы предотвратить сокрытие факта нарушения закона или его последствий.
Законом и приказами Генерального прокурора РФ установлены конкретные сроки рассмотрения органами прокуратуры жалоб и заявлений граждан и организаций по поводу нарушения законности и жесткий контроль за сроками, порядком и правильностью рассмотрения со стороны вышестоящих органов прокуратуры.
Следует иметь в виду, что если в суде истребование дела и отмена решения нижестоящего суда могут иметь место лишь в апелляционном, кассационном и в надзорном порядках, и лишь по инициативе участников процесса и в строго определенной процедуре, то единая централизованная прокурорская система предполагает возможность для вышестоящих органов прокуратуры в любое время истребовать материалы от нижестоящего органа и принять самостоятельное решение.
Весьма немаловажным для характеристики прокурорского надзора и его соотношения с судебным контролем является бесплатность, а значит, полная доступность для граждан и организаций. Обращение в прокуратуру не требует оплаты государственной пошлины, привлечения адвокатов. Более того, в ряде случаев прокурор, сам обращаясь в суд в интересах граждан и организаций, освобождает их от материальных затрат (ч. 4 ст. 27, ч. 3 ст. 35 Закона о прокуратуре, ст. 45 ГПК РФ и др.).
Одно из важнейших свойств прокурорского надзора, отражающее особенность его полномочий, — это инициативность. Таким свойством не обладает и не может обладать по объективным причинам судебный контроль. Как уже отмечалось выше, любое дело, дающее суду возможность осуществлять контроль за законностью, возбуждается в суде исключительно по обращению сторон или иных участников процесса. Суд (судья), не имея в производстве соответствующие материалы дела, сам по своей инициативе принять меры к устранению нарушений закона не в состоянии.
Следует учитывать и другой существенный момент — немалое количество нарушений закона, по которым ни одна из сторон не заинтересована обращаться в суд, а следовательно, без инициативного вмешательства прокурора данные нарушения не могут быть устранены. Речь идет, к примеру, о незаконных решениях следователя о прекращении уголовного дела публичного обвинения, когда потерпевший по разным причинам не возражает против такого решения, или когда в результате злоупотребления властью следователем при производстве по уголовному делу причиняется вред безгласному интересу государства, защиту которого обязан осуществить прокурор.
При рассмотрении значительного круга конфликтов существует объективная ограниченность влияния судебного контроля, которому не присуща инициативная проверочная деятельность, а значит, и способность не только фиксировать и устранять нарушения закона, но и выявлять и пресекать их. Напротив, прокурор исходя из постоянного и инициативного характера надзора обязан самостоятельно, по собственной инициативе проверять законность действий и решений поднадзорных объектов и лиц в целях выявления, пресечения и устранения нарушений закона, восстановления нарушенных прав.
Именно инициативность позволяет прокуратуре, например, выявлять и устранять нарушения федерального законодательства в процессуальной деятельности органов предварительного расследования, которые достаточно редко попадают в орбиту судебного контроля по обращениям заинтересованных лиц.
Таким образом, особенности форм осуществления прокурорского надзора и надзорных полномочий позволяют прокуратуре:
1) по обращениям заинтересованных лиц и собственной инициативе самостоятельно устранять нарушения закона, прав и свобод граждан, интересов общества и государства во внесудебном правовом оперативном порядке, освобождая от данной обязанности суды;
2) наблюдать за соблюдением законности там, где объективно невозможен судебный контроль, и принимать меры прокурорского реагирования на выявленные нарушения законности.
С другой стороны, необходимо отметить, что по значительному ряду вопросов судебный контроль за законностью имеет исключительный характер, а постановления суда (судьи), вступившие в законную силу, окончательны и обязательны для всех. Такое сочетание активного по своим полномочиям прокурорского надзора и обязательного по своим окончательным решениям судебного контроля, как правильно отмечается в литературе, служит организационной основой для взаимодействия суда и прокуратуры, укрепления законности и правопорядка в стране[407].
Проведенное сравнение еще раз в своей аргументации свидетельствует о том, что контроль, осуществляемый судебной властью, в силу объективно присущих правосудию закономерностей функционирования не может и не должен заменять прокурорский надзор. Каждая из этих систем занимает свою нишу в правовом государстве, основанном на принципе разделения властей, где суд является самостоятельной ветвью государственной власти, а прокуратура вместе с рядом других государственных учреждений образует систему «сдержек и противовесов», способствуя своей деятельностью не только правильному разделению и обеспечению баланса различных ветвей власти, но и их эффективному взаимодействию[408].
В правовом государстве статичный (неинициативный) судебный контроль за законностью должен обязательно дополняться внесудебными правовыми альтернативными механизмами обеспечения исполнения законов, соблюдение прав и свобод граждан. Тем самым гражданам и организациям предоставляется право выбора на обращение за защитой своих прав и законных интересов в суд либо иные органы государства, что полностью соответствует общепризнанным демократическим правовым стандартам.
Безусловно, введение судебного контроля, расширение сферы его действия на предварительном следствии являются позитивными моментами с точки зрения обеспечения личных (частных) интересов тех или иных участников уголовного судопроизводства. Однако, как отмечается в литературе, мы подошли к этой опасной черте, когда в ряде случаев речь идет об ограничении посредством судебного контроля свободы органов предварительного расследования распоряжаться своими процессуальными правами по ведению следствия, что следует считать недопустимым явлением, противоречащим публичным интере- сам[409].
Законодательство, регулирующее правоотношения в досудебном производстве, не перечисляет исчерпывающим образом процессуальные действия и решения дознавателя, следователя и прокурора, жалобы на которые могут быть рассмотрены судом. Законодатель, помимо постановлений, пресекающих уголовное судопроизводство, ставящих преграду на пути к судебному рассмотрению уголовного дела, указывает, что предметом обжалования могут быть решения и действия, способные причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства или затруднить доступ граждан к правосудию.
На наш взгляд, чтобы рационально решить обозначенную проблему, целесообразно законодательно установить правило, по которому судебному контролю подвергать только действия и решения органов дознания и предварительного следствия, существенно ограничивающие конституционные права и свободы граждан. К таковым процессуальным действиям могут относиться постановления о приостановлении производства по уголовному делу, производстве обыска, выемки, приводе, производстве осмотра в жилище без решения суда и т. д.
В науке уголовного процесса проблема единого подхода к определению пределов компетенции суда при рассмотрении жалоб на действия и решения должностных лиц, правомочных осуществлять досудебное производство, остается нерешенной до настоящего времени.
Следует отметить, что указание уголовно-процессуального закона на допустимость обжалования процессуальных действий и решений, которыми затрагиваются интересы участников уголовного судопроизводства, позволяет широко трактовать предмет обжалования и фактически обжаловать любые процессуальные действия.
Обозначенный порядок установлен гл. 16 УПК РФ, нормы которой, устанавливая основания обжалования, как уже указывалось выше, предусматривают их расплывчато, и уяснить эти основания единообразно крайне сложно. При этом уголовнопроцессуальный закон предусматривает и другой путь законодательного решения данной проблемы, когда конкретными нормами УПК РФ устанавливает возможность судебного обжалования определенных процессуальных решений, например, ст. 148 «Отказ в возбуждении уголовного дела», 159 «Обязательность рассмотрения ходатайства», 214 «Отмена постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования».
Сформулированные таким образом в УПК РФ пределы возможности обжалования решений органов предварительного расследования и прокурора вряд ли могут способствовать четкому и единообразному применению закона.
На наш взгляд, существует сложная правовая ситуация, один из возможных альтернативных вариантов решения ее заключается в необходимости определения четких границ предмета обжалования в суд действий и решений органов предварительного расследования, совершенных на стадиях досудебного производства. Это позволяет сделать вывод о целесообразности закрепления в УПК РФ определенной системы следственных действий и принимаемых процессуальных решений, которые возможно обжаловать участникам уголовного судопроизводства в суд. Предмет обжалования в суд действий и решений должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство в порядке ст. 125 УПК РФ, целесообразно ограничивать законодательно действиями, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ к правосудию.
В период подготовки и реализации Концепции судебной реформы в Российской Федерации и в процессе подготовки нового УПК РФ вносились предложения об установлении предмета судебного контроля на досудебных стадиях, к которому относились бы решения и действия должностных лиц, ведущих расследование, уже обжалованные прокурору и признанные последним законными. Такая позиция и сейчас остается актуальной. Она основана на положении суда как органа правосудия. Чтобы суд принимал решения, характерные для этой власти, а не дублировал прокурора, поскольку последний в отличие от суда осуществляет постоянный, инициативный надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования, обозначенное выше предложение является обоснованным и содержит рациональное зерно.
Вместе с тем в литературе высказано мнение о принципиальной невозможности ограничения предмета судебного контроля за актами предварительного расследования путем закрепления в законе перечня подлежащих обжалованию действий и решений органов расследования[410].
Другие процессуалисты утверждают, что ограничение пределов судебного контроля возможно и необходимо, но, наоборот, путем закрепления в законе перечня не подлежащих обжалованию действий и решений органов расследования[411].
Изложенный выше подход, на наш взгляд, также может быть воспринят законодателем. Законодательное закрепление не подлежащих судебному обжалованию действий и решений следователя способно отражать интересы всех участников уголовного судопроизводства и позволит в правоприменительной практике обеспечить единообразие реализации правовых норм. В силу этого органы расследования могут получить более четкое правило.
В литературе обоснованно отмечается, что в досудебном производстве существует как минимум четыре вида решений и действий. Эти решения и действия: 1) в результате которых возникают или прекращаются уголовно-процессуальные отношения; 2) которыми оформляются прием, передача уголовных дел от одного органа расследования другому, их соединение, выделение; 3) которые предоставляют права участникам уголовного судопроизводства и налагают обязанности; 4) которые направлены на обеспечение полноты и объективности предварительного следствия и дознания[412].
Процессуальные решения, обеспечивающие движение, соединение, разделение уголовных дел, полноту и объективность предварительного следствия, как отмечают процессуалисты, не представляют угрозы ущемления конституционных прав граждан при расследовании преступлений, а потому нет необходимости в их рассмотрении судом[413]. Эта позиция, как нам видится, в целом является верной.
Вместе с тем надо признать, что любые действия и решения должностных лиц, открывающие или преграждающие доступ граждан к правосудию, определяющие процессуальное положение и, соответственно, объем их прав и обязанностей как участников уголовного судопроизводства, подлежат судебному контролю наряду с наличием прокурорского надзора.
Необходимо также отметить, что в целом судебный контроль на предварительном следствии и дознании ориентирован на усиление состязательного начала при осуществлении уголовного преследования, что соответствует международным стандартам в области защиты прав и свобод человека и гражданина в сфере уголовного судопроизводства.
Так, принципы обязательности судебной защиты сформулированы в ст. 6 и 13 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, участниками которой являются 46 государств, в том числе все страны Европейского Союза и Российская Федерация.
Статьей 6 указанной Конвенции предусмотрено, что каждый при возникновении спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и открытое разбирательство его дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Речь здесь в первую очередь должна идти об осуществлении соответствующих правовых обязательств национальным судом государства — участника Конвенции[414].
Вместе с тем российская национальная модель обеспечения правовых гарантий защиты прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве исторически предусматривает действенный прокурорский надзор, который, как уже отмечалось выше, имеет преимущества в сравнении с институтом судебной защиты. Судебный способ защиты наряду с очевидными и бесспорными параметрами своей эффективности имеет существенные недостатки.
Так, в отличие от прокурорского надзора, выполняя контрольные функции, суд не дает конкретных указаний, направ- леных на обеспечение установления истины по уголовному делу, ограничиваясь общей оценкой законности или обоснованности принятого решения.
Трудно представить, что судебный контроль мог бы в полной мере заменить прокурорский надзор в досудебном производстве. Передача исторически сложившихся функций прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов следствия и дознания судебному контролю существенно не улучшит качества правозащитной деятельности на указанных стадиях уголовного процесса, поскольку суд не в состоянии постоянно наблюдать за ходом расследования, а значит, в полной мере оценивать и оперативно направлять деятельность следователя, дознавателя на поиск доказательств по уголовному делу.
В то же время расширение в УПК РФ сферы судебного контроля (принятие решения судом о производстве осмотра жилища при отсутствии проживающих в нем лиц; о производстве обыска и выемки в жилище, о производстве личного обыска; о производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, и других решений о производстве следственных действий) повышает степень ответственности суда за результаты расследования, поскольку возрастает его возможность влиять на процесс формирования доказательственной базы по уголовному делу.
Жизненные реалии указывают на необходимость понимания участниками процесса судебного контроля в вышеуказанных формах не как конкурента прокурорского надзора, а как его ближайшего союзника. По смыслу закона судебный контроль и прокурорский надзор в целях реализации принципа законности должны действовать согласованно, дополняя друг друга.
Судебный контроль может быть более эффективным, когда его усилия сосредоточатся на решениях, соответствующих правовому статусу суда. При этом прокурорский надзор может быть как бы первой инстанцией, рассматривающей коллизионные вопросы, возникающие в ходе досудебного производства, и он направлен на эффективное осуществление уголовного преследования на основе обеспечения его законности и обоснованности.
Важно осознать и различить такие существенные моменты, как реальные возможности судебного контроля в обеспечении режима законности при расследовании преступлений, а также потребность в законодательном совершенствовании правил рассмотрения судом жалоб на действия (бездействие) следователя, дознавателя, прокурора.
Необходимо также уяснить, что направленность судебного контроля заключается не столько в обеспечении законности действий органов предварительного расследования, сколько в необходимости обеспечения прав и свобод участников уголовного судопроизводства. Как уже отмечалось выше, здесь в силу объективных причин возможности судебного контроля ограничены, а законодательно установленная процедура к тому же не отличается мобильностью и ясностью правового регулирования.
Так, если в ст. 108 УПК РФ имеется указание на необходимость предоставления материалов, подтверждающих избрание в качестве меры пресечения заключение под стражу, то ст. 125 УПК РФ не регулирует порядок, вид, объем, сроки направления материалов, позволяющих судить о законности и обоснованности обжалуемых действий и решений.
Кроме того, в анализируемой норме закона нет указания на то, кто направляет в суд указанные материалы. На практике суды запрашивают необходимые материалы в соответствующем правоохранительном органе, действия которого обжалуются и который порой извещают о дне рассмотрения жалоб менее чем за сутки.
В силу изложенного, целесообразно дополнительно ввести в гл. 16 УПК РФ ст. 1251, назвав ее «Порядок направления материалов в суд» и изложив в следующей редакции:
«1. Судья, получивший жалобу на действия (бездействие) и решения органа дознания, дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора, незамедлительно запрашивает в органе, действие и решения которого обжалуются, материалы, подтверждающие совершение обжалуемых событий и факт совершения процессуальных действий должностными лицами, а также материалы, являющиеся основанием совершения обжалуемых действий (бездействия). Органы дознания и предварительного следствия, прокурор, получившие в порядке части 1 настоящей статьи запрос судьи, в течение двадцати четырех часов направляют все необходимые материалы, подтверждающие совершение обжалуемых действий (бездействия), а также обосновывающие их законность и обоснованность. При этом они вправе приложить материалы проверок, проведенных вышестоящими органами, органами прокуратуры и судов, имеющих непосредственное отношение к предмету возникающего спора. Судья, получивший запрошенные им по жалобе материалы в установленный частью 3 статьи 125 настоящего Кодекса срок, назначает судебное заседание, уведомляя об этом заявителя, его защитника, законного представителя, если они участвуют в уголовном деле, а также прокурора. Прокурор, проводивший ранее аналогичную проверку законности и обоснованности обжалуемого в суд действия (бездействия) и решения органов дознания и предварительного следствия, а также их должностных лиц, обязан в течение двадцати четырех часов со времени получения уведомления о назначении судебного заседания по жалобе направить в суд соответствующие материалы, изложив при этом свою позицию по существу жалобы».
Следует отметить, что совершенствование уголовно-процессуального законодательства в части регулирования процедур осуществления судебного контроля на досудебных стадиях уголовного судопроизводства не является самоцелью, а вызывается потребностями практики. При этом законодательное расширение судебного контроля ни в коей мере не умаляет значение прокурорского надзора, несмотря на то что полномочия прокурора по УПК РФ, особенно после внесения в него дополнений Законом № 87-ФЗ, претерпели заметные изменения.
В связи с этим следует отметить, что в литературе встречаются разные суждения, в том числе об ограничении прокурорского надзора за счет судебного контроля1. С такой позицией вряд ли можно согласиться, так как ни предварительный судебный контроль, ни тем более последующий судебный контроль в досудебных стадиях не может взять на себя функции инициативного системного и постоянного прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования.
Прокурорский надзор, как и судебный контроль на досудебных стадиях, является гарантом законности уголовного судопроизводства, однако на этих стадиях процесса, как уже указывалось выше, цели прокурора значительно шире.
Прокурор является ведущим субъектом стороны обвинения в осуществлении уголовного преследования, он же осуществляет процессуальное руководство дознанием и предварительным следствием, являясь активным участником процесса доказывания в формате оценки собранных доказательств на предмет их допустимости и достаточности для решения таких фундаментальных вопросов, как возбуждение уголовного дела, предъявление обвинения и направление уголовного дела в суд с обвинительным заключением (обвинительным актом).
Прокурор на этапе досудебного производства является единственным субъектом инициативного государственного надзора, обеспечивающим осуществление прав и исполнение обязанностей всеми участниками уголовного судопроизводства при расследовании уголовных дел, в том числе как участниками стороны обвинения, так и участниками стороны защиты.
С учетом изложенных результатов исследования, считаем возможным сделать следующие выводы и предложения. Прокурорский надзор и судебный контроль на этапе досудебного производства по уголовным делам являются самостоятельными правовыми институтами, сущность, содержание и назначение которых не может исключать, ограничивать или подменять друг друга, поскольку их объединяет близость функционального назначения, что, в свою очередь, предполагает их прямую связь, взаимодополняемость и в конечном счете определяет их правовыми явлениями одного ряда.
Прокурорский надзор и судебный контроль на этапе досудебного производства по уголовным делам, не являясь идентичными институтами уголовного процесса и не дублируя друг друга, в своем единстве представляют правовой механизм обеспечения единой законности в уголовном судопроизводстве.
Прокурорский надзор и судебный контроль в досудебном производстве выступают гарантом реализации основного назначения уголовного судопроизводства. Эти институты государственной правоохранительной деятельности своими процессуальными формами проявления удовлетворяют потребности и запросы единообразного правоприменения органов предварительного расследования при осуществлении ими производства по уголовным делам. Расширение судебного контроля на досудебных стадиях уголовного судопроизводства не только не отменяет и не заменяет прокурорский надзор, а, наоборот, предполагает объективное сочетание правовых возможностей этих двух институтов уголовного судопроизводства, правозащитные функции которых являются основой их взаимодействия и сотрудничества.
Нельзя признавать теоретически верным выводом позицию отдельных процессуалистов о том, что действующее уголовнопроцессуальное законодательство, введя упреждающий (предварительный) судебный контроль, фактически устранило прокурорский надзор в досудебном производстве.
Ошибочность такого суждения заключается в том, что суд в данных стадиях уголовного процесса не осуществляет наблюдение за законностью процессуальной деятельности органов предварительного расследования, а обеспечивает проверку законности и обоснованности проведения следственных действий, затрагивающих права и свободы граждан, вовлеченных в уголовное судопроизводство в связи с расследованием уголовного дела.
Нельзя считать теоретически обоснованным и верным вывод отдельных процессуалистов, что законодательное расширение состязательного последующего судебного контроля в досудебном производстве ограничило возможность быстрого и полного раскрытия преступлений.
Эта научная позиция не соответствует практике расследования уголовных дел, так как следователь и дознаватель, планируя производство по уголовному делу, в своей процессуальной деятельности в организации расследования не ограничены процедурами как предварительного, так и последующего судебного контроля. Осуществление судом предварительного и последующего контроля за законностью и обоснованностью действий и решений правоохранительных органов и их должностных лиц на этапе досудебного производства свидетельствует, что данная процессуальная деятельность не только не снижает эффективности раскрытия и расследования уголовного дела, но и является наряду с прокурорским надзором механизмом обеспечения законности уголовного производства, что позволяет предварительному расследованию в деятельности по изобличению подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления с точки зрения закона быть безупречным. Судебный контроль и прокурорский надзор на досудебных стадиях уголовного судопроизводства должны действовать согласованно, дополняя друг друга. Судебный контроль может быть более эффективным, когда его усилия сосредотачиваются на решениях, соответствующих правовому статусу суда, разрешающего спор по существу на основе состязательности. Прокурорский надзор может быть первой инстанцией, рассматривающей коллизионные вопросы, возникающие в ходе досудебного производства. Прокурорский надзор на досудебных стадиях уголовного судопроизводства исходя из его свойств постоянности, оперативности, инициативности и непрерывности позволяет прокуратуре:
а) по собственной инициативе, а также при наличии информации и обращений заинтересованных лиц, выявлять и устранять нарушения закона, прав и свобод граждан, интересов государства и общества во внесудебном правовом порядке, освобождая от данной обязанности суды;
б) постоянно и непрерывно наблюдать за соблюдением законности при производстве уголовного дела на досудебных стадиях уголовного судопроизводства там, где объективно невозможен судебный контроль, и принимать меры прокурорского реагирования на выявленные нарушения законности.
При этом прокурорский надзор вследствие особенностей процессуальных форм реагирования на незаконные и необоснованные действия и решения органов предварительного следствия не ущемляет и не ограничивает процессуальной самостоятельности органов предварительного расследования, позволяя им самостоятельно распоряжаться своими процессуальными правами при производстве расследования. Последующий судебный контроль в правовом формате своей деятельности на досудебных стадиях уголовного судопроизводства законодательно не имеет четких границ предела своей юрисдикции, что создает возможность ограничения самостоятельности органов предварительного расследования. Это объективно свидетельствует о нарушении основополагающего принципа правового государства — принципа разделения властей и их самостоятельности в предметах своей деятельности.
Законодательно установленный механизм определения пределов (границ) предмета судебного контроля на досудебных стадиях позволяет ограничивать процессуальную самостоятельность органов предварительного расследования, так как практически все принимаемые ими решения могут быть обжалованы в судебном порядке и суд вправе признать их незаконными, что делает производство по уголовному делу неустойчивым.
Изложенные обстоятельства при расследовании уголовных дел могут быть изменены в направлении двух возможных альтернативных вариантов совершенствования законодательства, определяющего границы предмета обжалования в судебном порядке (ст. 123, 125 УПК РФ):
а) первый вариант дает возможность законодательно в норме ст. 123 УПК РФ установить, что обжалованию в судебном порядке подлежат действия (бездействие) правоохранительных органов и их должностных лиц, которые способны причинить существенный ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства, а также затруднить доступ граждан к правосудию;
б) второй вариант дает возможность законодательно в норме ст. 125 УПК РФ установить изложенный выше предмет судебного обжалования с одновременным закреплением перечня основных процессуальных решений, которые не подлежат обжалованию в судебном порядке: постановление о возбуждении уголовного дела; постановление о соединении уголовных дел и выделении из уголовного дела другого уголовного дела; постановление о продлении сроков предварительного следствия и дознания; постановление о производстве предварительного следствия следственной группой; постановление о привлечении в качестве обвиняемого; постановление о возобновлении предварительного следствия или дознания; обвинительное заключение (обвинительный акт). В целях совершенствования законодательной процедуры порядка взаимодействия суда (судьи) с правоохранительными органами и их должностными лицами, осуществляющими уголовное судопроизводство, целесообразно дополнительно ввести в гл. 16 УПК РФ ст. 1251 «Порядок направления материалов в суд», изложив ее в следующей редакции:
«1. Судья, получивший жалобу на действия (бездействие) и решения органа дознания, дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора, незамедлительно запрашивает в органе, действие и решения которого обжалуются, материалы, подтверждающие совершение обжалуемых событий и факт совершения процессуальных действий должностными лицами, а также материалы, являющиеся основанием совершения обжалуемых действий (бездействия). Органы дознания и предварительного следствия, прокурор, получившие в порядке части 1 настоящей статьи запрос судьи в течение двадцати четырех часов направляют все необходимые материалы, свидетельствующие о совершении обжалуемых действий (бездействия), а также подтверждающие их законность и обоснованность. При этом они вправе приложить материалы проверок, проведенных вышестоящими органами, органами прокуратуры и судов, имеющие непосредственное отношение к предмету возникшего спора. Судья, получивший запрошенные им по жалобе материалы в установленный частью 3 статьи 125 настоящего Кодекса срок, назначает судебное заседание, уведомляя об этом заявителя, его защитника, законного представителя, если они участвуют в уголовном деле, а также прокурора. Прокурор, проводивший ранее аналогичную проверку законности и обоснованности обжалуемого в суд действия (бездействия) и решения органов дознания и предварительного следствия, а также их должностных лиц, обязан в течение двадцати четырех часов со времени получения уведомления о назначении судебного заседания по жалобе направить в суд соответствующие материалы, изложив при этом свою позицию по существу жалобы».
Тема настоящего исследования всегда актуальна в науке уголовного процесса. Подтверждением этого являются в том числе слова известного ученого-процессуалиста России, профессора П. А. Лупинской, очень точно подметившей, что наука уголовного процесса изучает те общественные отношения, которые порождают процессуальные правовые нормы, научные же исследования и сформулированные в науке предложения способствуют совершенствованию законодательства и практики его применения, а тем самым и выполнению назначения уголовного судопроизводства[415].
Излагая собственное видение проблемных вопросов уголовного преследования, которое поступательно реализуется на всех этапах и стадиях уголовного судопроизводства с участием прокурора, имеющего публичный процессуальный интерес, мы понимаем, что наши теоретические выводы, практические рекомендации и законодательные предложения по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства не претендуют на истину в последней инстанции.
В то же время сформулированные в работе научные позиции вызовут живой интерес и дискуссии, в том числе критического характера, со стороны процессуалистов, юристов-практиков и юридической общественности, за что мы будем им искренне признательны.
Институт уголовного преследования, несмотря на свою богатую историю и признание современной наукой, не должен базироваться на догматических постулатах, его необходимо последовательно совершенствовать. И здесь принципиально важный вопрос теоретического и практического плана — о том, в каком направлении и на основании каких принципов должен законодательно развиваться данный институт уголовного судопроизводства.
Следует отметить, что произошедшие за последние семь лет изменения уголовно-процессуального закона в определенной мере модифицировали процессуальную регламентацию правового механизма осуществления уголовного преследования и определения в нем ролевого участия прокурора. Ожидаются новые изменения уголовно-процессуального законодательства РФ в связи с принятием федерального конституционного закона «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации», внесенного в Государственную Думу Федерального Собрания РФ Президентом РФ 28 декабря 2009 г.
Учитывая изложенное, важно не растерять имеющиеся позитивные результаты законодательного регулирования системного подхода к устройству целостного правового механизма уголовного преследования и роли прокурора в осуществлении этого преследования. В данном механизме необдуманные решения по изменению оптимальных процессуальных форм, правил, в которых реализуется уголовное преследование, переориентация задач, решаемых различными публичными субъектами уголовного преследования на разных стадиях процесса, изменение правового статуса правоохранительных органов и их должностных лиц, соотношение их полномочий могут отрицательно отразиться на эффективности уголовного преследования, а также соблюдении законных прав и интересов граждан, государства и общества.
Уголовное преследование как процессуальная форма исполнения обязанности государства расследовать уголовные дела и разрешать их в судебном порядке, добиваясь справедливого наказания виновных и освобождения от наказания невиновных, с реабилитацией каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию, представляет собой выверенный практикой механизм реализации назначения уголовного судопроизводства. Содержание его во многом определяется результатами научных исследований, опытом законодательного регулирования и практикой правоприменения многих поколений ученых- юристов, политиков, законодателей, работников судебных и правоохранительных органов. Эти результаты мы попытались систематизировать и изложить в настоящей работе.