3. Доказательства, устанавливающие субъекта и субъективную сторону преступления
Эта группа доказательств служит прежде всего средством решения одной из основных задач советского уголовного судопроизводства— установлению лица, совершившего общественно опасное деяние. Доказательствами этой группы устана-вливается также субъективная сторона преступления — наличие и форма вины обвиняемого, мотивы и цели преступления. Эти доказательства имеют особенно важное значение, ибо даже тогда, когда событие преступления установлено достоверно, причастность обвиняемого к данному событию, его виновность, мотивы и цели преступления нуждаются в тщательном доказывании. Если событие преступления, а нередко и причастность к нему данного лица могут устанавливаться как косвенными, так и прямыми доказательствами, то субъективная сторона устанавливается главным образом косвенными доказательствами. Анализ судебной практики убеждает в том, что наибольшее количество судебных ошибок связано как раз с этой стороной дела29-30. Таковы и данные, полученные нами при изучении кассационной и надзорной практики Верховного Суда РСФСР: около половины случаев отмены приговоров вызвано ошибками при установлении субъективной стороны преступления. Среди этих доказательств следует, 1на наш взгляд, различать две группы: доказательства причастности ли ца к преступлению и доказательства формы и степени вины, мотивов и цели преступления. Доказательства причастности лица к преступлению в свою очередь включают в себя: доказательства, характеризующие личность обвиняемого; «улики поведения»; доказательства принадлежности вещей и доказательства, относящиеся к личности и поведению потерпевшего. Доказательственное значение данных о личности обвиняемого является предметом дискуссии среди процессуалистов. Точка зрения, согласно которой данные о личности обвиняемого имеют значение не только при назначении наказания, IHO могут служить и косвенными доказательствами причастности его к преступлению, имеет много сторонников среди советских юристов. Приверженцы противоположного взгляда исходят из того, что данные о личности обвиняемого никогда не могут служить доказательством совершения им преступления. Последовательно отстаивает эту точку зрения М. С. Строговйч, который полагает, что «данные о личности обвиняемого имеют значение только для определения степени опасности преступления и ответственности обвиняемого за доказанное совершение им преступления, но сами они не являются доказательствами совершения обвиняемым преступления»31. Представляется, что данные, относящиеся к личности обвиняемого, могут быть использованы и как доказательства совершения (или несовершения) инкриминируемого деяния именно этим лицом. Нужно только условиться, что понимать под этими данными. Нетрудно заметить: все возражения против признания доказательственного значения за данными о личности обвиняемого основаны (на понимании их лишь как характеристики моральных качеств, общественной и производственной деятельности обвиняемого. При этом не принимается в расчет, что личность характеризуется и другими, очень важными с точки зрения расследования, свойствами. К их числу следует отнести прежде всего неотъемлемые физические свойства обвиняемого (рост, телосложение, размеры отдельных частей тела, физическая сила, группа крови, наличие физических дефектов, аномалий, следы перенесенных болезней и операций, особые приметы и т. д.). Данные о них широко используются в качестве доказательств. Например, отразившиеся в следах на месте преступления физические особенности обвиняемого, конечно, будут рассматриваться следователем и судом как улики. В неменьшей степени это относится и к таким данным о личности, как наличие специальных знаний и опыта, профессиональных способностей и навыков. Общеизвестно, например, указание на необходимость при осмотре обращать внимание на характер узлов, которыми завязана петля на жертве, или на особенности расчленения трупа и т. п. Все это — отражение свойств, привычных или профессиональных особенностей личности, и они всегда рассматриваются как косвенное доказательство, подтверждающее или опровергающее факт совершения преступления именно этим лицом. Данные о профессиональных способностях и навыках, отразившиеся в способе совершения или сокрытия преступления, наличие или отсутствие у обвиняемого специальных полномочий и возможности совершить определенные действия по службе и т. п. также могут рассматриваться как косвенные доказательства его причастности или непричастности к совершению преступления. Разумеется, все эти фактические данные, относящиеся к личности обвиняемого, могут служить доказательствами по делу только при том условии, если они получены в процессуальном порядке. Представляется правильным взгляд на данные о личности обвиняемого как на «собранные в определенном законом порядке сведения о постоянных или относительно устойчивых признаках, свойствах и качествах личности, имеющих существенное значение для дела»32. Конечно, отдельные улики такого рода не решают судьбу дела, они устанавливают причастность лица к преступлению только в совокупности и в связи с другими доказательствами, относящимися к деянию и ситуации, в которой это деяние было совершено. Однако это не дает оснований отрицать их доказательственное значение33. Доказательства, относящиеся к личности обвиняемого, имеют и большую поисковую ценность. Данные о внешности преступника, его анатомических и функцио- цальных признаках, особых приметах широко используются при розыске преступников с использованием «словесного портрета», они лежат в основе такого следственного действия, как предъявление для опознания. Отразившиеся в следах на месте происшествия физические свойства лица и даже стойкие его привычки (например, манера курить папиросу) используются для построения розыскных и следственных версий. Сведения о физических недостатках, аномалиях, ранениях и т. п. используются не только для изобличения лица в совершении преступления, но и для его розыска. Наряду с доказательствами, относящимися к личности обвиняемого, большое значение в этой группе косвенных доказательств имеют и так называемые улики поведения — данные о фактах, характеризующих поведение обвиняемого, связанное с совершением преступления. Разумеется, далеко не всякое поведение обвиняемого может иметь дока!зательственное значение. Прежде всего необходимо указать, что не могут использоваться в качестве доказательств данные, характеризующие физическое или моральное состояние обвиняемого в период расследования или разбирательства дела. То обстоятельство, что обвиняемый волнуется, отвечая на определенные вопросы, не может сразу подыскать ответ на них, изменяет тон своих показаний и т. п., может служить лишь своеобразным индикатором, помогающим следователю и суду избрать правильную тактику допроса и направление дальнейших поисков, но рассматриваться как доказательство такое поведение не может. Все подобные факты —отказ давать показания или отвечать на отдельные вопросы, умолчание об изобличающих его% фактах, психофизиологические реакции на процессуальные действия и т. п. — Г. Н. Мудьюгин справедливо относит к поведению обвиняемого, имеющему лишь криминалистическое значение34. По вопросу о том, что следует считать «уликами поведения», среди советских криминалистов нет единогласия. Так, А. И. Ковалев определяет «улики поведения» как «косвенные доказательства, вытекающие из поведения (действия или бездействия) совершивших преступление либо причастных к преступлению лиц»35. Против столь широкого понимания «улик поведения» выступают А. И. Винберг, Г. М. Миньковский и А. А. Эйсман, которые полагают, что при таком подходе понятие «улик поведения» сливается с общим понятием Косвенных доказательств, и считают, что в качестве «улик йоведения» могут рассматриваться лишь данные о так называемой «виновной осведомленности»36» Оба эти взгляда вызывают возражения. Конечно, нельзя отождествлять «улики поведения» с косвенными доказательствами вообще. Однако ограничивать круг этих улик только данными о «виновной осведомленности» не совсем точно. Правильной представляется позиция тех, кто определяет «улики поведения» как «действия (или бездействие) обвиняемого, которые, не входя в состав преступления, могут быть причинно связаны с его совершением»37. К поведению, данные о котором могут иметь самостоятельное доказательственное значение, следует отнести такое поведение обвиняемого, которое направлено на уклонение его от ответственности, а также поведение, свидетельствующее об осведомленности обвиняемого о таких обстоятельствах преступления, которые могли быть известны только его исполнителю, об использовании обвиняемым плодов преступления и о косвенном признании им своей виновности38. Рассмотрим подробнее каждую из этих групп ^«улик поведения». Большое место среди них занимают данные о действиях обвиняемого, направленных на уклонение от ответственности за преступление. Улики, характеризующие такое поведение, очень часто встречаются в практике расследования и весьма разнообразны по характеру. К числу наиболее типичных следует отнести неожиданное бегство обвиняемого, его попытки уничтожить следы преступления и изобличающие его доказательства (например, скрыть труп, уничтожить окровавленную одежду, сжечь документы и т. п.), искусственно создать оп* равдательные доказательства, например алиби. Последнее встречается довольно часто, и Верховный Суд СССР трактует такие попытки как улики39. Доказательствами этой группы являются также данные о попытках обвиняемых склонить свидетелей к даче ложных показаний, фальсифицировать вещественные доказательства, подделать документы и т. п.; сюда же входят данные о действиях обвиняемого, предпринятых с целью обвести от себя подозрения в совершении преступления (нередко еще до того, как эти подозрения возникли у следователя). Особенно часто это бывает в делах об убийствах, связанных с исчезновением лица: убийца обычно распространяет слухи о том, что исчезнув- шего где-то видели, иногда даже фабрикует письма и телеграммы от его имени и т. п. В некоторых случаях подобные действия приобретают довольно сложный и изощренный характер. Так, упоминавшийся выше П., совершивший убийство своей знакомой, на допросе в качестве свидетеля, отводя подозрения от себя, высказал предположение, что потерпевшая участвовала в хищениях кирпича на заводе, где они вместе работали, и была убита кем-то в связи с этой преступной деятельностью. Чтобы придать видимость правдоподобия этой версии, П. организовал хищение кирпича, втянув в него кладовщика завода. Узнав, что следствием все-таки проверяется его причастность к убийству, П. организовал инсценировку покушения на него: по его просьбе .знакомый нанес ему несколько довольно сильных ударов по голове. Когда в обусловленное время этот знакомый вместе с братом П. подошел к его дому, тот открыл газ и к моменту, когда пришедшие вошли, в квартиру, потерял сознание. Были немедленно вызваны скорая помощь и милиция. Приведенный в чувство П. рассказал, что на него напали двое, хотевшие его убить за то, что он помогает милиции в розыске убийцы. Было возбуждено уголовное дело, долго и, понятно, бесплодно искали «убийц», пока по другим данным П. не был изобличен в убийстве. Важ1ными доказательствами этой группы являются все фактические данные, свидетельствующие о так называемой «виновной осведомленности», т. е. осведомленности обвиняемого о таких обстоятельствах преступного события, которые могут быть известны лишь непосредственному участнику этого события, исполнителю прес-, тупления. Иногда такая осведомленность проявляется в знании о событии преступления, о котором другим еще не известно. В частности, при расследовании дел, связанных с исчезновением лица, нередко обращает на себя внимание странное поведение кого-то из близких исчезнувшего, кто вопреки ожиданиям окружающих не проявляет желания искать его. В группе «улик поведения» находятся и данные, свидетельствующие об использовании обвиняемым плодов преступления: похищенных IBO время преступления денег и документов, а также ценностей, нажитых в результате преступления. Такие доказательства особенно распространены в делах о хищениях, совершаемых должностными лицами, где сведения о «жизни не по средствам» являются едва ли не наиболее распространенными доказательствами. Нередко с их установления и начинается расследование подобных преступлений. Наконец, говоря о косвенных доказательствах этой группы, необходимо указать на косвенное признание обвиняемым своей вины. О таком признании следователь и суд могут узнать при допросе свидетелей, так как нередко обвиняемый невольно выдает себя в разговорах с близкими и даже посторонними ему людьми. Однако гораздо чаще данные, свидетельствующие о признании обвиняемым своей виновности, содержатся в письмах или записках, адресованных родным и близким либо соучастникам преступления. Иногда в них содержатся прямые доказательства, но чаще — косвенные. Косвенное признание своей вины может выражаться и в действиях: например, узнав о прибытии ревизоров, должностное лицо начинает прятать свое имущество, готовиться к бегству и т. п. Таковы основные виды фактических данных, относящихся к поведению обвиняемого, которые могут быть использованы в качестве косвенных доказательств. Наряду с данными, характеризующими личность обвиняемого, они составляют важную группу косвенных доказательств, помогающих выявить субъекта и субъективную сторону . преступления. Криминалистическое значение подобных косвенных доказательств велико, однако следует решительно предостеречь от их переоценки: служить единственным основанием для установления виновности обвиняемого «улики поведения» не могут без доказательств, устанавливающих объективную сторону и все иные существенные обстоятельства преступления. Говорить об этом приходится потому, что в криминалистической литературе было высказано мнение, согласно которому виновность обвиняемого может быть установлена только «уликами поведения»40. Подобное утверждение нельзя признать обоснованным. Виновность не может устанавливаться безотносительно к остальным элементам состава преступления, и прежде всего к объективной его стороне. Осознание противоправности деяния и отношение к его последствиям и образует содержание вины. Необходимо установить все эти признаки. Решить же задачу только с помощью «улик поведения» невозможно. Вот почему об этих доказательствах следует говорить лишь как об одной из групп, входящих в систему доказательств по делуч В группе доказательств, устанавливающих субъекта и субъективную сторону преступления, большое значение имеют доказательства принадлежности вещей. Известно, например, что в случаях исчезновения лиц событие преступления устанавливается обычно косвенными доказательствами, среди которых весьма распространенным является обнаружение вещей исчезнувшего в тех местах или у тех лиц, где они не должны были бы находиться. Если факт убийства установлен, обнаружение вещей убитого не менее важно, ибо они могут указать на лиц, причастных к убийству. Общеизвестно значение обнаружения вещей потерпевшего для установления виновников таких преступлений, как кража, грабеж, разбой и др. Доказательственная ценность подобных вещественных доказательств весьма высока, когда они имеют индивидуальные признаки, позволяющие достоверно и категорически установить их принадлежность определенному владельцу. В этой же группе косвенных доказательств заметное место принадлежит и доказательствам, относящимся к личности и поведению потерпевшего. Эти доказательства, о части которых мы уже упоминали, говоря о событии преступления, фигурируют и в данной группе потому, что обстоятельства, характеризующие личность и поведение потерпевшего/ в составе преступления могут относиться и к объекту, и к объективной, и к субъективной стороне41. Если в предыдущей группе известное значение имели данные, относящиеся к личности потерпевшего, то здесь большее значение приобретают доказательства, относящиеся к его поведению. На доказательственное значение данных о поведении потерпевшего указывает Пленум Верховного Суда СССР, предписывающий судам, при решении вопроса о содержании умысла виновного учитывать, помимо прочего, предшествующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения42. Подобные данные в известной мере характеризуют и тот интерес, который проявляют советские ученые к виктимологии — учению о жертве преступления. JI. В. Франк правильно указывал, что «поведение человека может быть по своей природе не только преступным, но и виктимным: (неосмотрительным, рискованным, легкомысленным, провокационным, т. е. опасным для самого себя»43. Данные, свидетельствующие о виктимности потерпевшего, могут и должны служить косвенными доказательствами, так как без их изучения и оценки, как правило, (Нельзя достаточно полно и всесторонне выяснить обстоятельства субъективной стороны преступления. Четкое указание на доказательственное значение этих данных содержалось еще в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 июня I960 г. «О судебной практике по делам об умышленном убийстве»: «Надлежит тщательно исследовать данные, относящиеся к личности потерпевшего и его поведению во время происшествия. Выявление всех этих данных необходимо не только для определения степени общественной опасности подсудимого и для учета при назначении наказания, но в ряде случаев может иметь значение для раскрытия обстоятельств преступления и в особенности мотивов его совершения»41. Данные о личности потерпевшего могут способствовать установлению субъекта преступления в тех случаях, когда неотъемлемые физические свойства потерпевшего каким-то образом отразились на обвиняемом (обнаружение на одежде или теле обвиняемого, а также на найденных у него орудиях преступления следов крови, по групповым свойствам совпадающей с кровью потерпевшего; крайне редко — пригодные для идентификации следы зубов потерпевшего, оказавшего сопротивление, обнаруженные на теле обвиняемого, и т. п.). Гораздо чаще в качестве доказательств этого рода выступают данные, так или иначе характеризующие поведение потерпевшего. Особенно важное значение данные о поведении потерпевшего имеют для установления мотивов совершения преступления, а нередко и для определения содержания умысла виновного. Так, определяя характер и направленность умысла А., обвинявшегося в убийстве своей жены, Президиум Верховного Суда РСФСР исходил не только из предшествующего поведения осужденного и способа совершения им преступления, он принял во внимание и неправильное поведение потерпевшей45. Доказательства формы и степени вины, мотивов и цели преступления. Изучение следственной и судебной практики показывает, что даже в тех случаях, когда обвиняе мый признает себя виновным, он очень часто, в надежде смягчить свою ответственность (или по другим соображениям), дает неправильные показания о форме вины, мотивах и цели преступления, пытаясь выдать умышленную вину за неосторожную, отрицая низменные побуждения своих действий, и т. д. Вот почему достоверные прямые доказательства формы вины, мотивов и цели удается получить сравнительно редко, эти весьма существенные обстоятельства приходится устанавливать в большинстве случаев косвенными доказательствами. Судить о наличии или отсутствии умысла в действиях обвиняемого, о мотивах и цели можно лишь по характеру самих действий, которые являются опосредствованным внешним выражением этих явлений. В таком аспекте рассматривает эту группу косвенных доказательств судебная практика46. Косвенные доказательства дают возможность в сложных случаях дифференцировать умысел и неосторожность. Так, Пленум Верховного Суда СССР, изменяя приговор по делу К-, осужденного за умышленное убийство, в подтверждение неосторожного характера действий виновного приводит такие косвенные доказательства, как данные о наличии дружеских отношений между потерпевшим и осужденным, отсутствии значительного повода для совершения столь тяжкого деяния, реакции К. на ранение потерпевшего и т. д.47. Особенностями мотива и цели преступления являются их объективная ненаблюдаемость, отсутствие материальных следрв и неоднозначность их выражения в, объективных обстоятельствах содеянного48. Этим обусловлены специфика и гносеологические трудности их доказывания. В правовой литературе отмечается, что мотивы и цели преступления — реальные, объективно существующие обстоятельства дела, а не оценочные понятия49. Своеобразие этих обстоятельств заключается в том, что они относятся к категории психического и поэтому при их доказывании «спознается в конечном счете не чисто внешняя реальность, а отражение этой реальности в данных мотивах как психических явлениях»50. Специфические закономерности отражения объективной действительности в психических явлениях приобретают !в доказывании этих обстоятельств весьма существенное значение, и перед криминалистикой стоит задача разработки и теоретического обоснования типических приемов и способов установления мотивов и целей преступления в ходе расследования. Исходным •моментом здесь должно служить то положение, что содержание и направленность умысла, мотивы и цели преступления могут быть установлены главным образом на основе выявления и анализа их объективных выражений вовне, т. е. на основе косвенных доказательств. . Мы считаем правильной точку зрения тех, кто полагает доказывание мотивов и целей преступления обязательным во всех без исключения случаях51. К этому обязывает не только требование закона (п. 2 ст. 68 УПК РСФСР), но и существенное практическое соображение: само по себе наличие 'мотива и цели является уликой, указывающей на совершителя преступления. Недаром еще римские юристы советовали при расследовании преступлений в первую очередь искать ответ на вопрос: «Qui prodest?» — «Кому выгодно?». Наличие побудительного мотива очень часто служит ключом к раскрытию самых загадочных преступлений. При расследовании и судебном разбирательстве дел о преступлениях, совершенных несколькими лицами, необходимо установить внешние и субъективные признаки соучастия при помощи доказательств соучастия. На факт участия в преступных действиях не одного, а двух или более лиц может указывать самый характер и содержание преступных действий, обстановка места происшествия, различные следы и т. п. Далее необходимо установить согласованный и умышленный характер действий, единство намерений всех участников преступления, наличие преступных связей между ними. На это помимо доказательств, устанавливающих наличие умысла вообще, могут указывать и специфические косвенные доказательства, подтверждающие факт знакомства и наличие особых отношений между обвиняемыми: переписка обвиняемых, запись адресов и телефонов в записных книжках (их обнаружение особенно важно, когда обвиняемые отрицают факт знакомства друг с другом), фотоснимки и т. п. Косвенными же доказательствами может быть установлено и отсутствие соучастия. Об этом свидетельствуют фактические данные, характеризующие конкретную обстановку преступления, направленность и последствия действий каждого даиного лица, характер его отношений с потерпевшим и т. п.52. Доказательства иных обстоятельств Среди иных подлежащих доказыванию обстоятельств следует выделить: обстоятельства, влияющие на степень и характер ответственности виновного, и обстоятельства, способствовавшие совершению преступления. Из перечисленных в ст. 38 УК РСФСР смягчающих обстоятельств несовершеннолетие виновного и состояние беременности обвиняемой устанавливаются только прямыми доказательствами —документами, исходящими от компетентных учреждений, либо заключением эксперта. Остальные могут устанавливаться как прямыми, так и косвенными доказательствами. Например, и прямыми, и косвенными доказательствами могут устанавливаться действия обвиняемого, направленные на предотвращение вредных последствий совершенного преступления, факты, свидетельствующие о стечении тяжелых личных или семейных обстоятельств, о зависимости обвиняемого от потерпевшего и т. д. Однако есть в этой группе и такие обстоятельства, которые устанавливаются преимущественно косвенными доказательствами. К их числу следует прежде всего отнести наличие (или отсутствие) психологического аффекта у обвиняемого. Значение этого обстоятельства настолько велико, что оно является квалифицирующим признаком таких составов, как умышленное убийство и причинение тяжких телесных йовреждений. Однако и тогда, когда наличие аффекта не влияет на квалификацию деяния, оно приобретает значение смягчающего вину обстоятельства. Устанавливается оно только косвенными доказательствами: состояние психологического аффекта не имеет непосредственного внешнего выражения. При этом большое значение приобретают акты поведения потерпевшего, время и форма реакции обвиняемого, внешняя обстановка события и целый комплекс других фактов, данные о которых играют роль косвенных доказательств. Косвенные доказательства дают возможность установить отсутствие психологического аффекта, дифференцировать его от состояния обычного возбуждения, являкн щегося реакцией на ту или иную конфликтную ситуацию53. Другим смягчающим обстоятельством, которое устанавливается преимущественно косвенными доказательствами, является совершение преступления при защите от общественно опасного посягательства, хотя и с превышением пределов необходимой обороны (п. 6 ст. 38 УК РСФСР). В случаях, когда обстоятельства дела дают основания для подобного предположения, в предмет доказывания должны быть включены факты, свидетельствующие о наличии или отсутствии общественно опасного посягательства, а также факты, представляющие собой условия правомерности обороны, относящиеся как к нападению, так и к защите. Эти факты в большей своей части устанавливаются косвенными доказательствами, как и факты, свидетельствующие о превышении пределов необходимой обороны. Из числа перечисленных в ст. 39 УК РСФСР обстоятельств, отягчающих ответственность обвиняемого, такие, как совершение преступления лицом, ранее совершившим другое преступление, причинение преступлением тяжких последствий, совершение преступления в отношении малолетнего, престарелого или находившегося в беспомощном состоянии лица, совершение преступления в состоянии опьянения или лицом, которое было взято на поруки, устанавливаются обычно прямыми доказательст- ;вами (главным образом содержащимися в документах и заключениях экспертов). Остальные обстоятельства могут устанавливаться как прямыми, так и косвенными доказательствами, при этом наличие корыстных или иных низменных побуждений, особая жестокость преступления или издевательство над потерпевшим, заведомая для обвиняемого невиновность оговариваемого им лица доказываются преимущественно уликами. Так, о наличии корыстных побуждений чаще всего свидетельствуют исчезновение денег и ценностей потерпевшего с места преступления и обнаружение их у обвиняемого. Иногда на такие мотивы могут указывать следы наличия у потерпевшего каких-либо исчезнувших вещей (например, след от ремешка или браслета часов на руке убитого). Об особой жестокости преступления или издевательстве над потерпевшим можно судить по количеству, характеру и локализации телесных повреждений у последнего и т. п. Велика роль косвенных доказательств и в установлении таких отягчающих обстоятельств, как наличие организованной группы. Наряду с обстоятельствами, указанными в ст. ст. 38 и 39 УК РСФСР, закон (п. 3 ст. 68 УПК) требует устанавливать иные обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого. Представляется обоснованным мнение о том, что под этими обстоятельствами следует понимать те, которые характеризуют обвиняемого как члена общества, дают ему социально-психологическую характеристику, показывают его отношение к социальным обязанностям, наличие и степень нравственной деформации личности54. Подобная характеристика может основываться только на конкретных фактах, свидетельствующих об отношении данного лица к труду, коллективу и к своему социальному долгу. Данные об этих конкретных фактах, установленные в процессуальном порядке, являются косвенными доказательствами этой группы. На необходимость собирания, проверки и оценки этих доказательств указывает Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 30 июня 1969 г. «О судебном приговоре»55. Важное значение имеют и косвенные доказательства обстоятельств, способствовавших совершению преступления. В криминалистической литературе эти обстоятельства подразделяются на три группы: 1) обстоятельства, приведшие к формированию антиобщественных, индивидуалистических взглядов и привычек; 2) обстоятельства, приведшие к превращению этих взглядов и привычек в преступный умысел или преступную неосторожность; ЗУ обстоятельства, создавшие благоприятные условия для подготовки и совершения общественно опасного деяния, а также для достижения преступного результата56. Не вдаваясь в детальное рассмотрение всех обстоятельств, образующих каждую из групп, следует лишь указать, что конкретные фактические данные, указывающие на любое из этих обстоятельств, являются косвенными доказательствами: они устанавливают эти обстоятельства не непосредственно (и, как правило, неоднозначно), а через посредство промежуточных фактов, дающих основание для вывода о наличии или отсутствии искомых обстоятельств. Главное же заключается в том, что они устанавливают искомые обстоятельства только в своей совокупности, в частной системе доказательств. Например, факт отсутствия одного из родителей у несовершеннолетнего обвиняемого сам по себе еще не устанавливает с достоверностью обстоятельств, приведших к формированию антиобщественных взглядов у этого обвиняемого; дурной пример окружающих отнюдь не всегда служит причиной формирования преступного умысла; некомпетентность ревизора сама по себе не создает условий для хищения и т. д.