3.1. Уголовно-правовая характеристика субъекта привлечения заведомо невиновного лица к уголовной ответственности

Действующее уголовное законодательство России не формулирует понятие «субъект преступления против правосудия». Этот вопрос решается теорией уголовного права. И хотя по целому ряду важных аспектов категории «субъект преступления против правосудия» в уголовно-правовой теории достигнуто единство мнений, тем не менее существует немало вопросов, которые нуждаются в изучении, с тем чтобы повысить эффективность уголовно-правовой охраны личности, общества и государства от преступных посягательств.

Понятие « субъект преступления» уголовному законодательству РФ известно, хотя данной категорией законодатель не пользуется. Ею широко пользуется теория уголовного права. Более того, многие аспекты названного понятия в доктрине уголовного права получили обстоятельное освещение. Вместе с тем — это отнюдь не означает, что все стороны представленной темы перестали быть для теории уголовного права проблемными. Как представляется, нет должного единства среди ученых-теоретиков при определении понятия «субъект преступления». Так, по мнению Н.С. Лейкиной, поня-

1 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 15. С. 368.

155

тие «субъект преступления» включает в себя совокупность признаков, в соответствии с которыми физическое лицо, совершившее общественно опасное деяние, подлежит уголовной ответственности. Постоянными же и всеобщими признаками выступает вменяемость и достижение лицом определенного возраста1.

Из представленных определений понятия «субъект преступления» видно, что первые два автора не расчленяют анализируемую категорию на конкретные признаки, а лишь ограничиваются указанием на то, что лицо подлежит уголовной ответственности либо оно способно нести уголовную ответственность. Последний, напротив, ничего не говоря об уголовной ответственности физического лица, в то же время называет конкретные признаки, характеризующие субъекта преступления. Позиция и тех, и других авторов, по нашему мнению, существенно отличается от позиции уголовного закона, регламентирующего заявленную категорию. В ст. 19 УК РФ «Общие условия уголовной ответственности» говорится: «Уголовной ответственности подлежит только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного настоящим Кодексом». Содержание статьи показывает, что законодатель не включает ни в наименование, ни в ее текст словосочетание «субъект преступления». Он оперирует словосочетанием «физическое лицо», перечисляя при этом те признаки, которые по его мнению, должны характеризовать его в случаях привлечения лица к уголовной ответственности. Таким

1 См.: Лейкина КС. Личность преступника и уголовная ответственность. Л., 1968. С. 37.

2 Уголовное право. Общая часть / Под ред. Л.Д. Гаухмана, СВ. Максимова. М., 2003 С. 90.

3 Российское уголовное право: В 2 т. Т. I: Общая часть / Под ред. А.И. Рарога. М., 2003. С. 210.

156

образом, закон как бы подчеркивает неприемлемость использования категории «субъект преступления». В этом плане, на наш взгляд, законодатель совершенно прав. Оперировать исследуемой категорией не правомерно по нескольким обстоятельствам и прежде всего потому, что ею не пользуется уголовный закон.

Изложенное показывает, что одной из первых задач выступает охрана личности, общества и государства от преступных посягательств. В теории уголовного права понятие « уголовно-правовая охрана» рассматривается как сохранение определенной группы отношений от преступного воздействия на них путем возложения уголовно-правовой нормой определенных обязанно-

157

стей и предоставления определенных прав правоисполнителям и правоприменителям1.

Таким образом, уголовно-правовая охрана как задача уголовного законодательства заключается прежде всего в удержании граждан от совершения преступления2. Данное обстоятельство подтверждается и второй задачей, стоящей перед Уголовным кодексом.

1 См.: Разгильдиев Б.Т. Задачи уголовного права Российской Федерации и их реали зация. Саратов, 1993. С. 135.

2 См.: Там же. С. 42.

158

бы излишнюю тафтологичность, в связи с чем утратил бы свою рациональность и компактность, что неизбежно осложнило бы его содержательное восприятие и правоисполнителями, и правоприменителями. Может ли УК РФ обойтись без указания на то, что соответствующие лица обязаны воздерживаться от совершения преступления? Полагаем, что нет, не может.

Как известно, субъект преступления выступает содержанием гипотезы уголовно-правовой нормы . В настоящее время в УК РФ нет специального положения, которое непосредственно возлагало бы на правоисполнителей (граждан) обязанность воздерживаться от совершения преступлений под угрозой уголовного наказания, а в случаях совершения ими конкретных преступлений возлагало бы уголовную ответственность, которую они обязаны будут исполнить. Такого рода обязанность может быть представлена в виде самостоятельного уголовно-правового положения, а местом ее расположения

1 Конституция Российской Федерации. М., 1993. С. 8.

2 См.: Бойцов А.И. Действие уголовного закона во времени и пространстве. СПб., 1995. С 23; Петрова Г.О. Норма и правоотношение — средство уголовно-правового регу лирования. Н. Новгород, 1999. С. 109-111; Разгшьдиев Б.Т. Задачи уголовного права Рос сийской Федерации и их реализация. С. 179-182.

159

должна выступать статья, регламентирующая общие условия уголовной ответственности, то есть ст. 19 УК РФ.

Теория уголовного права, говоря о субъекте преступления, подразделяет его на субъекта общего и субъекта специального1.

Действующее уголовное законодательство России предусматривает множество составов преступлений, исполнителем которых могут выступать не все физические лица, а только те из них, которые обладают специальными свойствами или качествами. Так скажем, если речь идет о составах преступлений, образующих главы Особенной части УК РФ, закон либо в форме примечания к соответствующей статье, либо непосредственно в виде самостоятельной статьи, а иногда, хотя и весьма редко, в самой уголовно-правовой норме определяет специальные свойства лиц, которые обязаны под угрозой уголовного наказания воздерживаться от совершения такого рода со-

1 См.: Трайнин А.Н. Состав преступления по советскому уголовному праву. М, 1951. С. 215; Курс советского уголовного права Часть Общая / Под ред. Н.А. Беляева, М.Д. Шаргородского. Л., 1968. Т. 1. С. 289; Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. P.P. Галиакбарова. Саратов, 1997. С. 155; Уголовное право. Общая часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой М., 1999. С. 178.

160

ставов преступлений в качестве исполнителей. Например, это касается гл. 30 (Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы органов местного самоуправления), гл. 33 (Преступления против военной службы) УК РФ, а также в уголовно-правовых нормах, устанавливающих уголовную ответственность за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299), незаконное освобождение от уголовной ответственности (ст. 300) УК РФ и в ряде других статей Особенной части УК РФ.

Вместе с тем ситуация, когда в качестве исполнителей соответствующих составов преступлений могут выступать не все вменяемые физические лица, достигшие возраста, установленного уголовным законом, по нашему мнению, требует внесения дополнения в ст. 19 УК РФ. В данном уголовно-правовом положении в качестве общих условий названы возраст физического лица и его вменяемость. Однако следует иметь в виду, что применительно к большой группе составов преступлений УК РФ этих условий недостаточно, чтобы совершить их в качестве исполнителей. Это порождает проблему, поскольку, с одной стороны, законодатель, предусматривая в Общей части специальную статью относительно общих условий уголовной ответственности,, тем самым показывает, что применительно ко всем составам преступлений, предусмотренных Особенной частью УК РФ, действуют только эти условия. С другой стороны, оказывается, что есть немало составов, исполнителем которых не достаточно быть вменяемым физическим лицом и достигнуть определенного возраста. Они требуют наличия у субъекта и других качеств.

Все сказанное порождает необходимость внесения изменений и дополнений в ст. 19 УК РФ, в том числе и в наименование статьи. Предлагается указанную статью изложить в следующей примерной редакции: «Статья 19. Лица, обязанные воздерживаться от совершения деяний, предусмотренных настоящим Кодексом. Вменяемые физические лица, достигшие возраста, установленного настоящим Кодексом, обязаны под угрозой уголовной ответственности воздерживаться от совершения деяний, предусмотренных Особен-

161

ной частью настоящего Кодекса как в качестве их исполнителей, так и в качестве соучастников.

Вменяемые физические лица, достигшие определенного возраста, обладающие другими специально предусмотренными соответствующими уголовно-правовыми нормами настоящего Кодекса свойствами или качествами, обязаны под угрозой уголовной ответственности воздерживаться от совершения в качестве исполнителя деяний, предусмотренных Особенной частью настоящего Кодекса».

В связи с предложенной редакцией могут возникнуть соображения о том, что уж если вносить в уголовное законодательство в рассматриваемой части изменения, то уместнее как бы связать эти изменения с понятием «субъект преступления», потому что названная категория считается в уголовно-правовой доктрине устоявшейся. На самом деле категория «субъект преступления» в теории уголовного права признавалась и дореволюционными1, и советскими2, и современными юристами 3 и в этом плане не подвергалась сомнению. Отмечая позитивность устоявшегося терминологического аппарата уголовного права, уместно признать, что она не может быть бесспорной, если в достаточной мере не отражает существа соответствующего явления.

Внесенные в ст. 19 УК РФ изменения, на наш взгляд, решают целый ряд вопросов, значительно усиливающих эффективность уголовного законодательства, в том числе в части реализации уголовно-правовых принципов. Прежде всего уголовный закон детализирует конституционную обязанность исполнения законов. Применительно к уголовному законодательству эта обязанность выступает в качестве воздержания от совершения преступлений

1 См.: Таганцев КС. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая / Сост. и отв. ред. Н.И. Загородников. М., 1994. Т. 1. С. 144. Следует все-таки отметить, что Н.С. Таган цев, характеризуя субъект преступления, пользовался понятием «виновник преступного деяния».

2 См.: Орлов B.C. Субъект преступления по советскому уголовному праву. М., 1958.

3 См.: Таганцев Я.С Указ. соч. С. 142; Павлов ВТ. Субъект преступления. СПб., 2001.

162

под угрозой уголовной ответственности. Вряд ли обоснованно рассматриваемое уголовно-правовое положение называть как общие условия уголовной ответственности при наличии ст. 8 УК РФ, предусматривающей единое основание уголовной ответственности. Основание уголовной ответственности не может не включать в себя и общие условия уголовной ответственности, а если это так, то выделять признаки, образующие общие условия уголовной ответственности, в самостоятельную статью вряд ли правомерно. Такая ситуация порождает проблему отграничения между общими условиями и общим основанием уголовной ответственности. Кроме того, посредством введенных в ст. 19 УК РФ изменений снимается проблема привлечения к уголовной ответственности специального субъекта, поскольку он (специальный субъект) прямо оговорен в ч. 2 представленной нами редакции анализируемого положения1.

Кто же обязан воздерживаться от совершения преступления, предусмотренного ст. 299 (Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности) УК РФ? В самом уголовном законодательстве ответа на поставленный вопрос нет. И вообще позиция закона в рассматриваемой части вызывает некоторое недоумение. Если применительно к ст. 299 УК РФ вопрос о лицах, обязанных воздерживаться от такого рода деяния, оставлен законодателем открытым, то уже в следующей статье, предусматривающей уголовную ответственность за незаконное освобождение от уголовной ответственности, субъекты перечислены. Так, в ст. 300 (Незаконное освобождение от уголовной ответственности)УК РФ отмечается: «Незаконное освобождение от уголовной ответственности подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления (прокурором, следователем или лицом, производящим дознание. — А.Л.)». Как видим, в уголовно-правовой норме дан исчерпывающий перечень лиц, обязанных воздерживаться от незаконного освобождения граждан от уголовной ответственности. Следует ли распространять

1 См.: Андреев Ю.В. Основания уголовной ответственности сотрудников исправительно-трудовых учреждений за совершение преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления // Проблемы юридической ответственности: Материалы научно-практической конференции. Челябинск, 2001. С. 109.

163

позицию закона в рассматриваемой части на ст. 299 УК РФ? Думаем, что этого делать нельзя, поскольку это будет противоречить ст. 3 (Принцип законности) УК РФ. В уголовно-правовой теории отмечается, что «безусловно, ясна невозможность полной аналогии закона применительно к установлению признаков состава преступления, содержанию наказания и иных уголовно-правовых последствий. В строгом смысле слова невозможно и приме-

« нение сходных уголовно-правовых норм, непосредственно не рассчитанных

на ситуации, оказавшиеся полностью или частично неурегулированными уголовным законом»1. В ч. 2 указанного принципа прямо отмечается: «Применение уголовного закона по аналогии не допускается». Можно сказать, что распространение предусмотренных законом субъектов одних составов преступлений на другие составы, тем более, если они выступают родственными составами преступлений, не есть нарушение принципа законности. Полагаем, что это не так. Как известно, названный принцип гласит: «1. Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последст-

т вия определяются только настоящим Кодексом». Таким образом, законода-

тель связывает рассматриваемый принцип с тремя факторами: преступностью деяния; наказуемостью деяния; иными уголовно-правовыми последствиями. Лица, обязанные воздерживаться от совершения преступления, то есть субъекты преступления, являются частью состава преступления, следовательно, напрямую влияют и на преступность, и на наказуемость деяния, что и служит, по нашему мнению, достаточным аргументом в пользу высказанного нами суждения относительно нарушения принципа законности. Вместе с тем следует признать возможность распространения тех или иных признаков одних составов преступления на другие составы, если такая воз-

* можность будет прямо предусмотрена законодательством. По форме это

уместно было бы делать либо посредством формирования примечания к соответствующей уголовно-правовой норме, например, как это сделал законо-

1 Мальцев В.В. Принцип законности в Уголовном кодексе Российской Федерации // Уголовное право. 2003. № 1. С. 38.

164

датель применительно к ст. 285 (Злоупотребление должностными полномочиями) УК РФ, либо посредством формирования соответствующего положения, разместив его в самостоятельной статье, как это сделано в ст. 331 (Понятие преступлений против военной службы) УК РФ.

Если данный вопрос непосредственно не решен в законе, то уместно посмотреть его решение в судебной практике и теории уголовного права. Прежде всего следует отметить, что судебная практика не приводит ни одного примера, который бы свидетельствовал о случаях рассмотрения такого рода дел судами с вынесением обвинительных приговоров. При этом речь идет о судебной практике России, включающей в себя и советский период, когда к уголовной ответственности заведомо невиновных лиц привлекали даже не десятками, а сотнями1.

Иная картина по этому поводу наблюдается в уголовно-правовой теории. В ней названная проблема находит свое решение. Так, в уголовно-правовых комментариях признается, что субъектом преступления выступает должностное лицо, наделенное по закону правом привлечения в качестве об-виняемого(прокурор, следователь, лицо, производящее дознание), независимо от ведомственной принадлежности2. Как видно, авторы, давая перечень должностных лиц правоохранительных органов, выступающих в роли обя— занных по воздержанию от совершения анализируемого состава преступления лиц, его не обосновывают. Несколько иначе, но не по кругу лиц (он тот же), а с некоторым обоснованием этого круга решается названный вопрос другим источником. В нем в качестве субъектов выступают лица, уполномоченные процессуальным законом на вынесение соответствующего постановления: лицо, производящее дознание, следователь и прокурор3. В большинстве других учебников также не приводится какого-либо обоснования предла-

1 См.: Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Лебедева и СВ. Бородина. М., 2001. С. 1072-1073.

2 См.: Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Феде рации / Под ред. П.Н. Панченко: В 2 т. Н. Новгород, 1996. С. 305.

3 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.А. Чекалина, В.Т. Томина, B.C. Устинова, В.В. Сверчкова. М., 2002. С. 884.

165

гаемых авторами работников правоохранительных структур. Они просто называют их — это прокуроры, следователи, лица, производящие дознание1. Анализ монографической и главным образом учебной литературы, включающей в себя и комментарии Уголовного кодекса России, показывает, что все авторы рассматривают в качестве субъектов анализируемого состава преступления прокурора, следователя и лица, производящего дознания. По нашему мнению, круг лиц, обязанных под угрозой уголовной ответственности воздерживаться от совершения рассматриваемого преступления, должен определяться каким-то единым критерием. Таким критерием, как представляется, должен выступать объект преступления. При исследовании объекта анализируемого состава преступления в этом качестве нами называлась деятельность правоохранительных структур по обеспечению задач уголовного законодательства России, осуществляемая в рамках назначения уголовного судопроизводства. Высказанное суждение относительно объекта предполагает, что работники правоохранительных структур, своей деятельностью реализуя соответствующие уголовно-правовые нормы, решают задачи уголовного законодательства в части охраны личности, общества и государства от преступных посягательств и таким образом предупреждают преступления. Основная масса работников правоохранительных органов обеспечивают задачи Уголовного кодекса РФ вне рамок уголовно-процессуальных отношений. И лишь некоторые из них, прямо обозначенные в Уголовно-процессуальном кодексе, делают это посредством реализации уголовно-процессуальных норм. В ст. 21 (Обязанность осуществления уголовного преследования) УПК РФ непосредственно указывается: «1. Уголовное преследование от имени государства по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения осуществляют прокурор, а также следователь и дознаватель. 2. В каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотрен-

1 См.: Курс уголовного права: В 5 т. Т. 5: Особенная часть / Под ред. Г.Н. Борзенкова и B.C. Комиссарова М, 2002. С. 187; Курс уголовного права: В 2 т. Т. 2: Особенная часть. М., 2002. С. 848; Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Под ред. Б.Т. Разгильдиева, А.Н. Красикова. Саратов, 1999. С. 556 и др.

166

ные настоящим Кодексом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления...»1. Изложенная статья Уголовно-процессуального кодекса России дает исчерпывающий перечень лиц, которые обязаны осуществлять уголовное преследование. Следует иметь в виду, что уголовное преследование начинается возбуждением уголовного дела, а оно в соответствии со ст. 146 (Возбуждение уголовного дела публичного обвинения) УПК РФ может быть осуществлено только дознавателем или следователем с согласия прокурора, а также прокурором в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом.

Таким образом, уголовное преследование посредством возбуждения уголовного дела не может исходить от органа дознания. Только перечисленные лица при осуществлении уголовного преследования осуществляют реализацию уголовно-правовых норм посредством исполнения уголовно-процессуальных норм, и следовательно, обеспечивают задачи, стоящие перед Уголовным кодексом России. Однако это возможно, если их деятельность, во-первых, основывается на уголовно-правовых принципах: законности, равенства граждан перед уголовным законом, виновности, справедливости и гуманизма. И, во-вторых, свою уголовно-процессуальную деятельность указанные лица осуществляют с учетом уголовно-процессуальных принципов. Первая группа принципов (уголовно-правовая) позволяет обеспечить, как уже говорилось, задачи уголовного законодательства России, вторая — действия такого рода лиц в рамках назначения уголовного судопроизводства. Без реализации уголовно-правовых принципов невозможно обеспечить задачи, стоящие перед уголовным законодательством2.

В свою очередь, уголовно-процессуальная деятельность, не основанная на принципах уголовно-процессуального права, будет в той или иной ме-

1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. М., 2002. С. 12-13.

2 См.: Гринберг М.С. Уголовное право как феномен культуры // Правоведение. 1992. № 2. С. 57; Мальцев В.В. Категория «общественно опасное поведение». Волгоград, 1995. С. 176-181; Демидов Ю.А. Основные принципы советского уголовного права // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1969. Вып. 9. С. 21; Кригер ГА. Место принципов советского уголовного права в системе принципов права // Советское государство и право. 1981. № 2. С. 106; Фефелов ПА. Принципы советского уголовного права // Правоведение. 1989. № 2. С. 37.

167

ре противоречить назначению уголовного судопроизводства, что будет означать не защиту личности от необоснованного уголовно-процессуального преследования, а, наоборот, уголовно-процессуальное преследование, противоречащее назначению уголовного судопроизводства. В этой связи вряд ли можно согласиться с суждением В.Т. Томина о том, что «защита законных интересов гражданина и человека в сфере уголовного судопроизводства подменяется защитой «прав и свобод» лица, нарушившего чужие «права и свободы... При этом элементарно игнорируется то грустное обстоятельство, что сегодня в России серьезный преступник не нуждается в защите от органов уголовного судопроизводства, им до него просто не добраться»1. Действующее уголовно-процессуальное законодательство России не проводит отграничений при защите прав и свобод законопослушного гражданина от прав и свобод гражданина, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления.

Исходя из изложенного, логично сделать вывод о том, что в качестве субъектов анализируемого состава преступления могут выступать лишь прокурор в рамках предоставленных ему полномочий, следователь и лицо, производящее дознание. Именно названные лица своей профессиональной деятельностью решают уголовно-правовые задачи и обеспечивают назначение уголовного судопроизводства. Если их деятельность осуществляется в заявленных пределах, то она соответствует требованиям объекта уголовно-правовой охраны. Если же их деятельность осуществляется вопреки охраняемому объекту и при этом имеют место все другие признаки рассматриваемого деяния, тогда налицо состав преступления, предусмотренный ст. 299 УК РФ.

Вот та уголовно-правовая логика, которая, по нашему мнению, должна лежать в основе установления круга лиц, обязанных воздерживаться от привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности.

1 Томин В.Т. Уголовный процесс России на рубеже XX-XXI веков: аспекты взаимодействия с международным правом // Российская правовая система и международное право: современные проблемы взаимодействия / Под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 1998. Ч. 2. С. 4.

168

Заявленный круг лиц, выступает в качестве субъектов исследуемого со става независимо от видов уголовного преследования. В соответствии со ст. 20 (Виды уголовного преследования) УПК РФ существуют три вида уголовного преследования: публичное, частно-публичное и частное. В основу такой диф ференциации закон положил такой критерий как «характер и тяжесть совер шенного преступления»1. Что касается критерия «характер совершенного пре- т ступления», то он и по форме, и по содержанию является уголовно-правовым.

В теории уголовного права понятие «характер» связывается с общественной опасностью и предопределяется объектом преступления2.

Несколько сложнее обстоит дело с другой категорией, которая также положена уголовно-процессуальным законодателем в основу дифференциации на виды уголовного преследования. Речь идет о «тяжести совершенного преступления». Данное понятие уголовным законодательством не используется и в этом плане наполнить его материальным содержанием не представляется возможным. Полагаем, что в этом нет острой потребности. Вышена-

# званная дифференциация основывается не столько на характере и тяжести совершенного преступления, сколько на поводах и основаниях возбуждения уголовных дел. Так, перечисленные в ч. 2 ст. 20 УПК РФ составы преступле ний по характеру общественной опасности, а значит по тяжести преступле ний выше многих других составов, расположенных, например, в разд. «Пре ступления в сфере экономики». Однако по первым — уголовные дела возбу ждаются не иначе, как по заявлению потерпевшего, в то время как по пре ступлениям названной группы, они могут быть возбуждены и без заявления потерпевшего. Так называемые частные дела могут по инициативе потер певшего (до удаления суда в совещательную комнату) быть прекращены.

* Именно этот критерий позволил законодателю отнести названную категорию дел к делам, по которым уголовное преследование осуществляется в частном

1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. М, 2002. С. 12.

2 См.: Марцев А.И. Общие вопросы учения о преступлении. Омск, 2000. С. 25; Маль цев В.В. Проблема отражения и оценки общественно опасного поведения в уголовном праве: Автореф. дис.... д-ра юрид. наук. М., 1993. С. 27.

169

порядке. Составы преступлений, по признакам которых уголовные дела также возбуждаются по заявлению потерпевших (предусмотрены ч. 3 ст. 20 УПК РФ), однако от первой категории они отличаются одним: не могут быть прекращены по инициативе потерпевшего. По таким уголовным делам осуществляется частно-публичное преследование. В отношении всех остальных деяний уголовное преследование носит публичный характер.

По всем такого рода преступлениям субъектами, обязанными воздерживаться от их совершения, выступает в качестве исполнителя и прокурор, и следователь, и лицо, производящее дознание. Объясняется это тем, что (как уже отмечалось), состав привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности считается оконченным с момента предъявления потерпевшему обвинения в совершении преступления. Каждый из названных лиц по своему уголовно-правовому статусу может выносить постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого и предъявлять ему обвинение. Именно поэтому названная категория лиц и признается в качестве субъекта деяния, предусмотренного ст. 299 УК РФ. Значительно сложнее решается вопрос о субъекте применительно к новой редакции ст. 299 УК РФ, данной нами в гл. 2 настоящего исследования. В соответствии с данной редакцией деяние приобретает общественную опасность с начала уголовно-процессуального преследования, то есть с момента возбуждения уголовного дела. Именно это обстоятельство (возбуждение уголовного дела) и осложняет определение субъекта данного состава. Рассмотрим этот вопрос применительно к каждому из возможных субъектов: прокурору, следователю, лицу, производящему дознание. Прокурор в соответствии с ч. 1 ст. 37 (Прокурор) УПК РФ «...является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, осуществлять от имени государства уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, а также надзор за процессуальной деятельностью и органов предварительного следствия... возбуждать уголовное дело и в порядке, установленном настоящим Кодексом, поручать его расследование дознавателю, следователю, нижестоя-

170

щему прокурору либо принимать его к своему производству...»1. Как видим, уголовно-процессуальное законодательство России непосредственно возлагает на прокурора осуществление уголовного преследования, в том числе и в части возбуждения им уголовного дела.

Уголовно-процессуальный статус следователя определен ст. 28 (Следователь) УПК РФ. В ч. 2 указанной статьи отмечается: «При осуществлении предварительного следствия по уголовному делу следователь уполномочен: 1) возбуждать уголовное дело в порядке, установленном настоящим Кодексом...»2. Таким образом, исходя из своих уголовно-процессуальных полномочий, он начинает уголовное преследование лица вынесением постановления о возбуждении уголовного дела. Вместе с тем следует иметь в виду, что в соответствии со ст. 37, 146 УПК РФ уголовное дело считается возбужденным, если на этот счет получено согласие прокурора. Так, в частности, в п. 4 ч. 2 ст. 37 (Прокурор) указывается: «Давать согласие дознавателю, следователю на возбуждение уголовного дела в соответствии со ст. 146 настоящего Кодекса»3. Более четко эта мысль представлена в ч. 1 ст. 146 (Возбуждение уголовного дела публичного обвинения) УПК РФ. В ней прямо постулируется, что «при наличии поводов и оснований, предусмотренных статьей 140 настоящего Кодекса, дознаватель или следователь с согласия прокурора... возбуждают уголовное дело...»4. Справедливости ради необходимо отметить, что предусмотренное уголовно-процессуальным законодательством РФ согласие прокурора на возбуждение уголовного дела в теории уголовного процесса подвергается сомнению. «Введение института получения согласия прокурора на возбуждение уголовного дела, — пишет Д.И. Дзюба, — создает серьезные препятствия к своевременному возбуждению уголовного преследования...Процедура возвращения следователя с места происшествия за получением согласия прокурора на возбуждение уголовного дела влечет за

1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. М, 2002. С. 21.

2 Уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации. М., 2002. С. 12,22.

3 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. М., 2002. С. 21.

4 Там же. С. 73.

171

собой упущенные время и инициативу по сбору и закреплению доказательств»1.

Мы не разделяем высказанных опасений автора. Возбуждение уголовного дела, то есть начало официального уголовного преследования, включает в орбиту этого процесса множество людей и нередко — организаций. При этом создаются правовые основания для уголовно-процессуального принуждения. В уголовно-процессуальной теории, по нашему мнению, верно отмечается: «Принуждение является необходимым элементом механизма уголовно-процессуального регулирования, обеспечивающим реализацию предусмотренных нормой права предписаний даже в случае отказа от их добровольного исполнения»2. В этой связи исключительно важно предусмотреть правовые условия, выступающие как бы определенными правовыми гарантиями от не только необоснованного, но и поспешного возбуждения уголовного дела. Согласие прокурора на возбуждение уголовного дела в известной мере и выступает такой гарантией. Однако такое согласие прокурора создает некоторые уголовно-правовые осложнения при определении субъекта анализируемого состава преступления. В ситуации, когда речь идет о заведомо незаконном уголовном преследовании, его субъектами могут выступать и следователь, и прокурор, и оба одновременно.

Рассмотрим все три названных ситуации.

Ситуация первая, когда субъектом выступает только следователь, согласовавший постановление о возбуждении уголовного дела с прокурором. При этом прокурор не осведомлен о намерении следователя осуществить таким образом заведомо незаконное уголовное преследование. Представленные следователем материалы, обосновывающие правомерность уголовного преследования, объективно не вызывают сомнений. При таких обстоятельствах субъектом рассматриваемого состава может выступать лишь следователь.

1 Дзюба Д.И. Криминологическая обусловленность нового уголовно-процессуального законодательства в аспекте борьбы с терроризмом (проблемные вопросы) // Проблемы преступности: традиционные и нетрадиционные подходы. М., 2003. С. 131.

2 Полунин С.А. Уголовно-процессуальные санкции и особенности их применения: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Саратов, 1997. С. 10.

172

Ситуация вторая, когда субъектом может выступать лишь прокурор. Она возможна в случаях, когда прокурор сам возбуждает уголовное преследование, а материалы уголовного дела для дальнейшего производства передает следователю, который, исходя из полученных материалов, не осознает наличие заведомо незаконного уголовного преследования. Субъектом данного состава будет прокурор и когда он дает указание следователю о возбужде-

ф нии уголовного дела, тем самым дает согласие в форме возложения на следо-

вателя обязанности по незаконному уголовному преследованию. Здесь возможны несколько вариантов уголовно-правовой оценки действий следователя. Первый, когда следователь не осознает общественной опасности своего участия в заведомо незаконном уголовном преследовании. Если это так, то по вполне понятным соображениям он (следователь) не выступает в качестве субъекта преступления. Второй — следователь осознает уголовную противоправность совершаемого им и прокурором незаконного уголовного преследования, но продолжает выполнять указания прокурора. В этом случае он —

w субъект совершаемого преступления. И тот факт, что следователь выполняет-

приказ прокурора, не освобождает его, как и других субъектов, обязанных понести уголовную ответственность за заведомо незаконное уголовное преследование.

И, наконец, третья ситуация, когда в качестве субъектов (соисполнителей) выступают одновременно и следователь, и прокурор. Если роль прокурора ограничивается только дачей согласия на возбуждение уголовного дела, то и в этом случае он является соисполнителем заведомо незаконного уголовного преследования. И объясняется это тем, что такого рода согласием прокурор выполняет объективную сторону заведомо незаконного уголовного преследо-

* вания. В тех же случаях, когда участие прокурора в совершении названного

преступления продолжается, то, естественно, он тем самым соисполнительст-вует в продолжаемом заведомо незаконном уголовном преследовании.

Лицо, производящее дознание также может выступать субъектом заведомо незаконного уголовного преследования. При этом следует иметь в виду,

173

что уголовно-процессуальный статус дознавателя существенно отличается от аналогичного статуса следователя, в том числе и в части возбуждения уголовного дела. Уголовно-процессуальная норма ст. 41, регламентирующая уголовно-процессуальное положение дознавателя (Дознаватель) УПК РФ не уполномочивает дознавателя к принятию решения о возбуждении уголовного дела. Это позволяет предполагать, что данное должностное лицо, в отличие от следователя, не может непосредственно выносить постановление о возбуждении уголовного дела. Для этого требуется согласие начальника органа дознания. На самом деле ст. 40 (Орган дознания) УПК РФ в ч. 3 формулируется положение о возложении на орган дознания: «Возбуждение уголовного дела в порядке, установленном статьей 146 настоящего Кодекса...»1.

Исходя из представленной ситуации, видно, что указание на возбуждение уголовного дела, а значит на начало осуществления уголовного преследования, дает орган дознания. Дознаватель же выполняет полученное указание о возбуждении уголовного дела. В то же время в законе непосредственно не определен круг должностных лиц органа дознания, которые вправе давать дознавателю указание о возбуждении уголовного дела. Необходимость в этом, на наш взгляд, весьма очевидна, поскольку сам факт возбуждения создает уголовно-процессуальные основания для уголовно-процессуального принуждения граждан2. Речь в данной ситуации идет не только о лицах, в отношении которых возбуждается уголовное дело, но и многих других граждан, которые в этой связи начинают выступать в роли свидетелей, потерпевших и т.д. Мы полностью соглашаемся с точкой зрения В.А. Лазарева о том, что в законе следует точно оговорить круг должностных лиц органа дознания, которые вправе принимать решения о возбуждении уголовного дела3.

1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. М., 2002. С. 24.

2 См.: Смородинова А.Г. Проблемы использования специальных познаний на стадии возбуждения уголовного дебла в Российском уголовном процессе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2001. С. 11.

3 См.: Лазарев В.А. Возбуждение уголовного дела как акт правового реагирования на преступные посягательства: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Саратов, 2001. С. 18.

174

При сложившейся на этот счет уголовно-процессуальной ситуации, субъектом рассматриваемого состава преступления может выступать орган дознания (в лице должностного лица, давшего дознавателю указание о возбуждении уголовного дела). В этом качестве может выступать и сам дознаватель, когда своими уголовно-процессуальными действиями совершает уголовно-процессуальное преследование. Уголовно-процессуальное преследование будет осуществляться; двумя субъектами в форме соисполнительства, когда и соответствующее должностное лицо органа дознания, и дознаватель действуют совместно. Должностное лицо дает указание о возбуждении уголовного дела, а дознаватель выносит постановление о возбуждении и получает санкцию прокурора о его возбуждении, если при этом они (орган дознания и дознаватель) совершают это для заведомо необоснованного уголовно-процессуального преследования. В том же случае, когда и прокурор, давая согласие на возбуждение уголовного дела, делает это для заведомо необоснованного уголовно-процессуального преследования, тогда такого рода преступление выполняется тремя соисполнителями: органом дознания в лице соответствующего должностного лица, давшего указание о возбуждении уголовного дела; дознавателем, вынесшим постановление о возбуждении уголовного дела; прокурором, санкционировавшим его возбуждение.

Все сказанное о субъектах, обязанных воздерживаться от совершения преступления, предусмотренного ст. 299 УК РФ в предложенной нами редакции, позволяет сформулировать ряд выводов: 1. Действующее уголовное законодательство России не совсем обоснованно употребляет категорию «общие условия уголовной ответственности». Вызывает возражение и оперирование уголовно-правовой теорией категорией «субъект преступления». По нашему мнению, ни одна из этих категорий не отражают сущности того явления, для характеристики которого они предназначены, в связи с чем предлагается другая категория — «лица, обязанные воздерживаться от совершения деяний, предусмотренных настоящим Кодексом». Данное словосочетание предлагается использовать в качестве наименования ст. 19 УК РФ.

175

Кроме того, положение, устанавливающее общие условия уголовной ответственности, оставляет открытым вопрос о специальных свойствах и качествах, которые должны характеризовать обязанных под угрозой уголовного наказания лиц воздерживаться от совершения деяний. В данном положении (ст. 19 УК РФ) на этот счет ничего не говориться, хотя, как нам думается, именно в ней такое указание должно быть сформулировано. Указанный пробел мы предлагаем устранить посредством формулирования соответствующего положения и рекомендуем расположить его в качестве ч. 1 ст. 19 УК РФ. В этом же параграфе делается вывод относительно круга лиц, обязанных воздерживаться от совершения деяния, предусмотренного ст. 299 УК РФ. При этом субъекты данного состава рассматриваются применительно как к законодательному варианту состава, так и варианту, предлагаемому нами. Определяясь с кругом лиц, обязанных воздерживаться от анализируемого состава преступления, автором настоящего исследования формулируется критерий, исходя из которого правомерно решать данную проблему. В этом качестве нами предлагается использовать объект преступления.