8. ФУНКЦИИ СМЫСЛА21
Первая функция смысла — когнитивная. Она изымает нас из младенческого мира непосредственности и помещает в мир взрослых, то есть в мир, опосредованный смыслом. Мир младенца не больше детской.
Это мир ощущаемого: того, что можно трогать, хватать, сосать, видеть, слышать. Это мир непосредственного опыта, мир данного как такового, мир образа и аффекта, не ведающий сколько-нибудь ощутимого вторжения интуиции или понятия, рефлексии или суждения, размышления или выбора. Это мир удовольствия и боли, голода и жажды, пищи и питья, острой потребности и удовлетворенного сна.Но по мере того, как развивается владение языком и умение пользоваться им, мир человека безмерно расширяется. Ведь слова
11 Я рассматривал эту тему в последних двух главах Collection.
обозначают не только наличное, но и отсутствующее, прошлое или будущее; не только фактическое, но и возможное, идеальное, нормативное. Более того, слова выражают не только то, что мы обнаружили сами, но и то, что мы узнали благодаря памяти других людей, здравому смыслу сообщества, страницам литературы, трудам эрудитов, исследованиям естествоиспытателей, опыту святых, умозрениям философов и теологов.
Этот более широкий мир, опосредованный смыслом, не лежит в границах непосредственного индивидуального опыта. Это даже не сумма, не интеграл всех миров непосредственного опыта. В самом деле, смысл есть акт, который не просто воспроизводит переживание, но выходит за его пределы. Ведь осмысляемое есть то, что интендируется в вопрошании и определяется не только опытом, но и пониманием, и, в более широком смысле, также суждением. Присоединение понимания и суждения и есть то, что делает возможным мир, опосредованный смыслом, что наделяет его структурой и единством, что обустраивает его в упорядоченное целое, состоящее из почти бесконечного числа различий. Они отчасти нам известны и привычны, отчасти окружены полутьмой вещей, о которых мы знаем, но которые никогда не рассматривали и не исследовали; отчасти же представляют собой безмерный регион того, чего мы не знаем вовсе.
В этом более широком мире мы проживаем наши жизни.
Его мы имеем в виду, когда говорим о реальном мире. Но поскольку он опосредован смыслом, а смысл может уклониться в сторону; поскольку имеются как наука, так и миф, как факт, так и фикция, как честность, так и обман, как истина, так и заблуждение, — постольку этот более широкий мир лишен гарантий.Помимо непосредственно данного младенческого мира и опосредованного смыслом мира взрослых, существует опосредование непосредственности смыслом, когда мы объективируем познавательный процесс в трансцендентальном методе или когда обнаруживаем, опознаём и принимаем свои скрытые чувства в психотерапии. Наконец, существует отказ от объективации и опосредованный возврат к непосредственности в совокуплении любовников и в молитвенном тумане неведения, в который погружается мистик.
Вторая функция смысла — производящая. Люди трудятся, но их труд не бессмыслен. Производимое нами сначала возникает в замысле. Мы воображаем, мы планируем, мы прикидываем возможности, мы взвешиваем за и против, мы налаживаем контакты, мы выполняем и отдаем бесчисленные предписания. От начала и до конца процесса мы вовлечены в акты смысла, без которых процесс был бы неосуществим, а его конец недостижим. Первооткрыватели этого континента нашли здесь побережье и глубинные районы, горы и равнины, но это они покрыли их городами, прочертили дорогами, разработали его ресурсы средствами промышленности, пока между нами и природой не встал мир, созданный человеком. Этот добавочный, рукотворный, искусственный мир в целом представляет собой кумулятивный, отчасти запланированный, отчасти хаотичный продукт смысловых актов, совершаемых людьми.
Третья функция смысла — конститутивная. Как язык конституируется артикулированным звучанием и смыслом, так социальные институты и человеческие культуры обладают внутренними смысловыми компонентами. Религии и формы искусства, языки и литературы, а также науки, философии, истории, — все они нерасторжимо вплетены в акты смысла. То, что верно применительно к культурным достижениям, не менее верно применительно к социальным институтам.
Семья, государство, право, экономика, — не фиксированные и неизменные сущности. Они адаптируются к изменяющимся обстоятельствам; они могут переосмысливаться в свете новых идей; они могут подвергаться революционным изменениям. Но любое такое изменение включает в себя изменение смысловое: изменение идеи или понятия, изменение суждения или оценки, изменение предписания или требования. Государство можно изменить, переписав конституцию. Менее резко, но не менее эффективно его можно изменить, дав новую интерпретацию конституции или, опять-таки, воздействуя на сознание и эмоции людей и тем самым изменяя объекты, вызывающие их уважение, пробуждающие их приверженность, подпитывающие их лояльность.Четвертая функция смысла — коммуникативная. Смыслы, подразумеваемые одним человеком, сообщаются другому интерсубъективно: посредством искусства, символа, языка или воплощаясь как-то иначе. Так индивидуальный смысл становится общим смыслом. Но богатый резервуар общего смысла не есть продукт изолированных индивидов или даже отдельных поколений. Общие смыслы имеют историю. Они зарождаются в отдельных умах и становятся общими только благодаря успешной и широкой коммуникации. Они передаются последующим поколениям только через обучение и образование. Медленно и постепенно они проясняются, выражаются, формулируются, определяются, чтобы либо еще более обогатиться, углубиться и преобразиться, либо — не менее часто — обедниться, опустошиться и деформироваться.
Сопряжение конститутивной и коммуникативной функций смысла порождает три ключевых понятия: сообщества, экзистенции, истории.
Сообщество — это отнюдь не определенное количество людей в определенных географических границах, но достижение общего смысла, причем в нем имеются свои разновидности и градации. Общий смысл потенциален, когда имеется общее поле опыта, и выйти за пределы этого поля означает стать недоступным. Общий смысл формален, когда имеется общее понимание, и выход за пределы этого общего понимания означает недоумение, непонимание, причем взаимное непонимание.
Общий смысл актуален в той мере, в какой имеются общие суждения, ареалы, в рамках которых все утверждения или отрицания высказываются одинаковым образом; человек выпадает из этого общего суждения, когда выражает несогласие, когда считает истинным то, что другие считают ложным, а ложным — то, что другие считают истинным. Общий смысл реализуется в решении и выборе, но особенно — в постоянной преданности чему-либо: любви, которой держится семья; лояльности, которой держится государство; вере, которой держатся религии. Сообщество сплачивает или разделяет, начинаясь и заканчиваясь там, где начинаются или заканчиваются общее поле опыта, общее понимание, общее суждение, общая преданность чему-либо. Таким образом, есть много разновидностей сообщества: языковое, религиозное, культурное, социальное, политическое, домашнее. Они различны своей протяженностью, возрастом, сплоченностью, своим противостоянием друг другу.Подобно тому, как зачатие, рождение и взросление людей совершается только внутри сообществ, так индивид возрастает в опыте, понимании, суждении только в соотнесенности с доступными ему общими смыслами: он открывает для себя, что он сам должен решить для себя, чтб ему сделать из самого себя. Для школьного учителя этот процесс называется воспитанием, для социолога — социализацией, для культурного антрополога — аккультурацией. Но для индивида, вовлеченного в этот процесс, он означает его становление человеком, его экзистенцию как человека в полном смысле этого слова.
Экзистенция может быть подлинной или неподлинной, причем двумя разными способами. Есть меньшая подлинность или неподлинность субъекта — по отношению к вскормившей его традиции. А есть большая подлинность, оправдывающая или осуждающая саму традицию. В первом случае выносится человеческое суждение о субъектах. Во втором случае история и, в конечном счете, божественное провидение выносят суждения о традициях.
Подобно тому, как Кьеркегор спрашивал себя, является ли он христианином, многие люди могут спросить себя, являются ли они подлинными католиками или протестантами, мусульманами или буддистами, платониками или аристотеликами, кантианцами или гегельянцами, художниками или учеными и т.
д. В одних случаях они отвечают «да», и такой ответ будет правильным. Но они также могут ответить утвердительно, хотя ответ будет неверным. В таких случаях будет существовать ряд пунктов, в которых эти люди соответствуют идеалам традиции; но будет и другой ряд пунктов, в которых они более или менее отходят от ее требований. Эти пункты расхождения упускаются из вида либо по причине избирательного невнимания, либо из-за непонимания, либо из-за подспудной рационализации. Одно дело — что такое я, и другое дело — что такое подлинный христианин или буддист. Я не осознаю различия. Это отсутствие осознания никак не выражено. У меня нет языка, чтобы выразить, что такое я, и потому я пользуюсь языком традиции, которую присваиваю неподлинным образом. Тем самым я обесцениваю, искажаю, принижаю, разрушаю язык.Такое обесценивание, искажение, разрушение может совершаться в отдельных индивидах, а может принимать и более широкий характер. Тогда слова воспроизводятся, но смысл утрачен. Престол все еще остается престолом Моисея, но занимают его книжники и фарисеи. Теология все еще остается схоластикой, но схоластика вырождается. Религиозный орден все еще формулирует правила, но горит ли еще огонь в очагах? Священное имя науки все еще призывается, но, как говорил Эдмунд Гуссерль, все значимые научные идеалы могут быть изгнаны, чтобы уступить место установлениям клики. Так неподлинность индивидов становится неподлинностью традиции. И тогда в той мере, в какой субъект принимает в качестве мерила традицию в ее существующем виде, — в этой самой мере он всего лишь подлинным образом реализует неподлинность.
Стало быть, история радикально отлична от природы. Природа развивается в соответствии с закономерностью; но строение и фор- ма человеческого знания, труда, социальной организации, культур- ного свершения, коммуникации, сообщества, личностного развития сопряжены со смыслом. Смысл обладает своими инвариантными структурами и элементами, тогда как содержания структур подвер- жены кумулятивному развитию или упадку. Таким образом, человек стоит особняком от прочей природы: он обладает историческим бы- тием; каждый человек выстраивает свою собственную жизнь, но де- лает это во взаимодействии с традициями сообщества, в котором ему довелось родиться. В свою очередь, сами эти традиции суть не что иное, как наследие, завещанное человеку жизнью его предшествен- ников. >
В итоге отсюда следует, что герменевтика и историческое исследование имеют фундаментальное значение для всех наук о человеке. Смысл вплетен в саму ткань человеческой жизни, но варьируется от места к месту и от одного века к другому.