ВВЕДЕНИЕ

В настоящем разделе приводятся тексты двух памятников уголовного права: Артикул Воинский 1715 года (с приложением главы XLIX Воинского Устава 1716 года — «Патент о поединках и начинании ссор»).

Текст Артикула Воинского и главы 49 Воинского Устава («Патент о поединках») печатается по первому Полному собранию законов Российской империи, подготовленному и изданному в 1830 году под руководством М. М. Сперанского, в котором текст Артикула был приведен по изданию 1719 года. Расхождения с более ранними изданиями оговорены в комментариях к соответствующим главам и артикулам, подвергавшимся изменениям после апреля 1715 года.

В Полном собрании законов 1830 года Артикул Воин- гкий помещен в качестве части (книги) Воинского Устава (ПСЗ, т. V, № 3006). Воинский Устав по Полному собранию законов состоит из трех таких книг [§§§§§§§§§§§§§§].

Книга пер вея — Воинский Устав в собственном смысле слова — содержит нормы, касающиеся организации и функционирования воинских учреждений, войсковых частей и соединений, положения о воинских чинах и т. д. Этот Воинский Устав был введен в действие и предписан к исполнению указом Петра I от 30 марта 1716 г.

В этом указе, написанном им лично, Петр I, подчеркивая значение воинского порядка для достижения победы, объявлял об издании Воинского Устава, «дабы всякой чин знал свою должность и обязан был своим званием, и неведением не отговаривался, еже чрез собственной Нащ труд собрано и умножено» (ПСЗ, т. V, № 3006, стр. 204).

Многочисленные главы Устава Воинского (всего их 64) озаглавлены так: «О волунтерах» (гл. I), «О Генерал- Фельдмаршале и всяком Аншефте» (гл. X), «О Генерал- Квартирмейстере» (гл. XX), «О смотрах солдат» (гл. XLIV) и т. д.

Среди глав Устава Воинского лишь одна глава (XLIX), озаглавленная «Патент о поединках и начинании ссор», имеет непосредственное отношение к вопросам уголовного права и по содержанию должна бы быть включена в Артикул Воинский.

Вторая книга Воинского Устава включает:              а)

«Воинский Артикул с кратким толкованием», содержащий главным образом нормы материального уголовного права, и б) «Краткое изображение процессов или судебных тя- жеб», которое содержит нормы преимущественно уголовно-процессуального права. Впрочем последний раздел «Краткого изображения», добавленный позднее и озаглавленный «О оглавлении приговоров в наказаниях и казнях», содержит перечень наказаний и, по существу, должен бы быть включен в Артикул Воинский.

В настоящем издании «Краткое изображение процессов» приводится в разделе IV, содержащем памятники уголовно-процессуального права. в

Наконец, третья книга Воинского Устава «О эк- зерциции, о приуготовлении к маршу, о званиях и должности полковых чинов» в значительной мере представляет собой устав о строевой и караульной службе [***************].

Многие статьи Артикула Воинского по содержанию непосредственно связаны с отдельными главами первой книги Воинского Устава.

Для определения признаков ряда воинских преступлений необходимо обратиться к соответственным главам первой книги. Например, для применения статей главы VII Артикула Воинского «О смотре» существенное значение, несомненно, имела глава XLIV Воинского Устава «О смотрах солдат».

Многие статьи главы II Артикула «О службе Божии и священниках» тесно связаны с главами Воинского Устава XXIX «О Обер-полевом Священнике» и LXIV «О молитве». Глава IV Артикула «О самовольном обнажении шпаги, о тревоге и карауле» непосредственно связана с главами Воинского Устава «О лагерях», «О пехоте» и особенно «О силе и должности караулов как в городе, так и в лагере».

Следует заметить, что и дореволюционные; и совет** ские исследователи Артикула Воинского, в том числе автор многотомной работы, посвященной Артикулу, П.

Что же касается третьей книги Воинского Устава, то она почти не связана с Артикулом Воинским.

Морской Устав 1720 года состоит из вводной части и пяти книг.

Книга I — о высших чинах во флоте и их обязанностях и правах —* состоит из 9 глав, в которых насчитывается 62 статьи.

Книга II — о ранге и. команде офицеров на кораблях, о флагах, вымпелах и пр. — состоит из 4 глав, в которых 31 статъя.

Книга III — излагает обязанности капитана корабля (глава I), а также других офицеров, боцмана и пр. В ней глава, содержащая 205 статей.

Книга IV — включает главу «О благом поведении на корабле», содержащую нормы уголовного права (48 ста-?

тей) и 5 глав (26 статей) разнообразного содержания — о раздаче провианта, награждениях, разделе военной добычи и пр.

Книга V «О штрафах» — содержит 20 глав (146 статей) и представляет собою сокращенный и частью измененный текст Артикула Воинского, за исключением глав I и II, содержание которых включено в книгу IV.

В работах многих дореволюционных авторов утверждается, что нормы уголовного права находятся только в книге V Морского Устава. Лишь М. П. Розенгейм отмечал, что глава I книги IV «О благом поведении на корабле» также содержит нормы уголовного права и по содержанию примыкает к книге V.

Советский ученый П. С. Ромашкин, тщательно изучив главы и статьи Морского Устава, пришел к выводу, что значительное число статей уголовноправового характера содержится также в книге I и в книге III. По его подсчетам, в главе I книги IV из 74 статей уголовноправовые нормы содержатся в 48 статьях [†††††††††††††††].

Таким образом, Морской Устав 1720 года существенно отличается от Устава ТЗоинского 1716 года тем, что статьи уголовноправового характера составляют органическую часть трех книг из пяти (I, III, IV) и целиком образуют одну книгу (V).

*

В литературе делались попытки найти специфические особенности петровских уставов как нормативных актов.

Так, в дореволюционной русской литературе В. Н. Латкин утверждал, что по законодательству Петра I под уставами понимались законодательные акты, изданные для известного ведомства и имеющие в виду определенные отрасли материального права [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

А.              Н. Филиппов отмечал, что в уставах (Воинском и Морском) содержатся не только нормы о порядке управ

ления данным ведомством, но и свод норм уголовного права [§§§§§§§§§§§§§§§].

В советской литературе П. С. Ромашкин называет уставами «специальные законодательные акты, изданные для известного ведомства и имеющие в виду определенную отрасль материального права»[****************].

Приведенные определения не обрисовывают с достаточной полнотой и четкостью специфические особенности петровских уставов, отличающие их от других нормативных актов.

Многие регламенты и указы также издавались для определенных ведомств или отраслей управления и содержали нормы как процессуального, так и материального права. Следовательно, этот признак не характерен именно для уставов.

Четких особенностей уставов, по нашему мнению, и нельзя найти, учитывая прежде всего низкий уровень юридической техники того времени. В ряде случаев название нормативного акта имело случайный характер.

Однако, анализируя содержание петровских уставов, можно отметить их характерные черты: Уставы издавались большей частью для вооруженных сил. Таковы Воинский и Морской Уставы. Эти уставы охватывали почти всеобъемлющим образом организацию и деятельность вооруженных сил, вплоть до уголовного и уголовно-процессуального права. Нормы уставов были адресованы ко всем воинским чинам от фельдмаршала до рядового включительно и являлись общеобязательными для всех других (не военных) лиц или учреждений, когда это их касалось. Это очень ясно выражено в указе Петра I Сенату от 10 апреля 1716 г. о напечатании и рассылке Устава Воинского (ПСЗ, т.

[††††††††††††††††]

*

Артикул Воинский содержит по преимуществу нормы уголовного права, причем,; если применить современную терминологию, — нормы особенной части. Положения же общей части излагаются отрывочно, применительно к конкретным преступлениям и ответственности за них. Например, артикулы, предусматривающие ответственность за убийство (и толкования к ним), содержат фрагменты определений умысла, неосторожности, невиновного причинения, элементы понятий покушения, необходимой обороны, соучастия, недонесения.

Все эти вопросы решаются главным образом применительно к убийству.

Помимо норм уголовного права, Артикул содержит ряд положений государственного и административного права— о самодержавии и самодержце (арт. 18, толк, к арт. и др.), о взаимоотношениях некоторых учреждений и должностных лиц, о значении приказа и т. д.

В Артикулы включено много чисто военных правил и большое число указаний и разъяснений религиозного и особенно морального характера (см., например, арт. 1), которые помогают раскрыть содержание уголовноправовых норм.

При Петре I в официальных кругах даже не ставился вопрос о необходимости предусмотреть в законе все наказуемые деяния. Однако передовые люди, отражая интересы нарождающейся буржуазии, выдвигали требования, чтобы преступления были перечислены в законе, и за них были установлены определенные наказания. Так, Посошков высказывался за то, чтобы все преступления и наказания за них предусмотреть в Уложении, а не решать дела по усмотрению. Если преступления и наказания за них не предусмотрены в Уложении, «то и правому суду быть невозможно, понеже у всякого судьи свой ум и како кому понравится, так и судит» *.

Воинский Артикул не являлся^ единственным уголовным законом, который применялся к воинским людям (о

распространении действия Артикула на гражданских лиц см. ниже).

Соборное Уложение 1649 года, безусловно, сохраняло свою силу хотя указания на этот счет в Артикуле даются только в виде исключения. В других уголовных законах периода царствования Петра I ссылки на Уложение 1649 года встречаются довольно редко.

Правительство как при Петре I, так и при его преемниках почти не занималось согласованием вновь издаваемых законов с Соборным Уложением и с другими ранее изданными законами.

Законодательство Петра I, несмотря на упорное сопротивление высшей церковной иерархии, значительно сузило область деяний, относимых к ведению церковных судов, что соответствовало общей линии Петра I на ограничение компетенции церкви в общегражданских делах. Так, в частности, преступления в области семейных и брачных отношений, половые преступления и преступления против нравственности, которые даже йе упоминались в Соборном Уложении как относящиеся к компетенции церкви (за исключением сводничества, гл. XXII, ст. 25),— по Артикулу Воинскому караются в том же порядке, как и все другие уголовные преступления [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

Таковы, в частности, нарушения супружеской верности, кровосмешение, мужеложство, скотоложство.

Однако в некоторых случаях Артикул Воинский занимает компромиссную позицию. Так, запрещая вступление в брак с другой женщиной при живой жене, Артикул 171 не устанавливает конкретного наказания, а делает отсылку: «онаго судить церковным правилом».

Менее значительные половые преступления и преступления в области семейно-брачных отношений были по- прежнему оставлены в компетенции церкви. Таковы, например, вступление в близкие отношения дальних родственников и свойственников, не состоящих в браке, и др.

Артикул Воинский был издан на пятнадцатом году Северной войны, и это обстоятельство существенным образом отразилось на его содержании.

Как отмечают многие исследователи, Артикул Воинский предназначен преимущественно для военного времени. Поэтому в мирное время он применялся зачастую со значительными отступлениями, главным образом в сторону смягчения наказания.

Издание Артикула Воинского было вызвано организацией регулярной национальной армии.

Создание постоянной армии диктовалось внешним положением страны и резким обострением классовой борьбы внутри страны. Нужна была регулярная, хорошо вымуштрованная, оторванная от народа армия.

По классовой сущности армия, созданная при Петре I, была феодально-крепостнической. Командный состав, за редким исключением, формировался только из дворян, солдаты и матросы вербовались из крестьян и посадских людей. Но это была национальная армия, а не наемная. В 1720 году Военной коллегией был запрещен прием иностранцев на военную службу.

В ходе создания регулярной национальной армии важное значение приобрели юридические проблемы, в частности создание для армии уголовного кодекса или свода.

Нормы уголовного права в армии, которая была неотъемлемой частью абсолютистского государства, являлись одним из орудий укрепления классового господства дворянства и нарождающегося купечества.

Издание уголовноправовых законов диктовалось необходимостью поддержания в регулярной армии строгого воинского порядка, твердой воинской дисциплины.

До Петра I и в первые годы его царствования русское войско не имело единого военно-уголовного закона. Издавались военно-уголовные законы, особые по родам войск, или для отдельных войсковых соединений, или даже для отдельных категорий солдат и офицеров, как это было и в Западной Европе, за исключением Швеции, до конца века [§§§§§§§§§§§§§§§§]'.

Как установлено исследованиями ряда авторов, начиная примерно с 1702 года были изданы и некоторое время действовали уставы или артикулы, содержащие уголовноправовые нормы и нормы уголовного судопроизводства. М. П. Розенгейм упоминает множество частных или «отрывочных», по его терминологии, военно-уголовных законов, изданных до Артикула Воинского 1715 года.

Но, кроме этих частных законов, до 1715 года существовало по меньшей мере два более или менее полных военно-уголовных кодекса, текст которых сохранился до нашего времени. Один из них был издан фельдмаршалом Шереметьевым для армии, действовавшей под его начальством в Прибалтийском крае. Этот устав был озаглавлен так: «Уложение или право Воинского поведения генералам, средним и меньшим чинам и рядовым солдатам». Это Уложение, по мнению М. П. Розенгейма, было издано не ранее 1701 —1702 гг. [*****************], т. е. не ранее вступления Шереlt; метьева в Лифляндию.

В Уложении Шереметьева, содержащем 140 статей, значительное место отводится нормам уголовного права, главным образом преступлениям воинским в непосредственном смысле слова.

Всего в Уложении Шереметьева предусмотрена ответственность за 79 преступлений [†††††††††††††††††], из них 38 преступлений встречается также и в Артикуле Кратком, который был

издан в 1706 году Александром Меншиковым. Этот закон имеет такое полное название: «Артикул краткий. Выбранный из древних христианских воинских прав, иже о бого- боязни, и о наказании различных злостей. А именно: за смертное убивство, за прелюбодеяние, за воровство, за измены, за неверность и прочея. Такожде о команде, о осторожности, храбрости и како имеют в квартирах и обозах воинские генеральные и полковые суды и особливые должности, по различию чинов». Текст Краткого Артикула также приведен в приложении к книге М. П. Розен- гейма.

Артикул Краткий состоял из 12 глав, из которых 9 содержали преимущественно нормы уголовного права, а три главы — нормы, относящиеся к судоустройству и судопроизводству.

Артикул Меншикова отнюдь не отменял Уложения Шереметьева. Каждый из этих нормативных актов действовал, видимо, в течение определенного времени только в войсках, подчиненных этим военачальникам.

В работе А. 3. Мышлаевского, изданной значительно позднее книги М. П. Розенгейма, на основе анализа многочисленных документов сделан вывод, что между 1700 и годами был издан и действовал обширный Устав прежних лет, состоявший из манифеста, воинского на’каза и воинских статей. Этот устав содержал нормы, относящиеся к военному судоустройству, судопроизводству и уголовному праву

Манифест или указ о введении в действие Устава прежних лет почти текстуально воспроизведен затем в Артикуле Воинском. Глава I в обоих документах озаглавлена «О страхе божии», хотя содержание существенно разнится.

Многие главы и статьи Устава прежних лет и Артикула Воинского 1715 года сходны между собой, однако в Уставе прежних лет отсутствуют толкования статей, столь характерные для Артикула Воинского.

Устав прежних лет короче Артикула Воинского. В разделе «Воинские статьи» всего 141 статья, причем не все они могут быть отнесены к области уголовного права.

В литературе распространен взгляд, что Артикул Воинский подготовлялся десятилетиями. Так, М. П. Розен- гейм, характеризуя Воинский Устав, писал, что это был капитальный труд, которым занимался Петр I в течение многих лет, начиная с 1699 года. П. О. Бобровский тоже пишет, что Воинский Устав воплощает труд 17 лет[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

Эти утверждения могут быть в известной мере признаны справедливыми в отношении Воинского Устава в прямом смысле слова, т. е. первой книги Устава по Полному собранию законов, но не в отношении Артикула Воинского, т. е. уголовного законодательства. Артикул Воинский создавался независимо от Воинского Устава, раньше его и, цо-видимому, другими лицами. С известной точностью можно предположить, что работа по подготовке Артикула Воинского началась примерно с 1712 года[§§§§§§§§§§§§§§§§§].

Существенное значение имеет установление источников Артикула Воинского. Отдельные русские дореволюционные авторы и многие немецкие авторы утверждали, что Артикул — это иностранное законодательство, весьма плохо переведенное на русский язык [******************], что он составлен на западно-европейском материале и представляет собой компиляцию из иностранных источников [††††††††††††††††††], что Воинский

Устав в целом являлся «сводом иностранного законодательства, далеко не всегда примененным к условиям русской юридической жизни» [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. Эти мнения решительно опровергаются авторами, серьезно и обстоятельно исследовавшими вопрос об источниках Артикула Воинского.

Безусловно, Петр I широко использовал в качестве материала иностранное военно-уголовное законодательство, в первую очередь шведское как наиболее передовое в Западной Европе. В частности, им был использован Военный Артикул Густава-Адольфа 1621—1632 гг., с изменениями, внесенными его преемниками, особенно Карлом XI в 1683 году [§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. Были использованы в качестве материала и другие, наиболее совершенные для своего времени иностранные законы.

Однако еще М. П. Розенгейм доказал, что Воинский Устав не был ни переводом, ни слепым подражанием какому-либо иностранному уставу; Воинский Устав был результатом длительной самостоятельной обработки лучших европейских военных законов того времени. Петр в течение многих лет сличал, сравнивал и выбирал законы из лучших европейских военных кодексов, соображая их с потребностями и характером русского войска и с существовавшим уже в России законодательством [*******************].

Советский ученый П. Епифанов на основе изучения многих первоисточников приходит к выводу, что в основу Воинского Устава был положен богатый боевой опыт регулярной русской армии, приобретенный как в Северной войне, так и в других войнах первых полутора десятилетий века. При составлении уголовноправовой части устава законы других государств были использованы не более, чем в военном законодательстве любой другой европейской страны [†††††††††††††††††††].

Россия не стояла в стороне от мировой цивилизации, замечает П. С. Ромашкин, и правительство считало целесообразным использовать иностранное законодательство [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. Однако Артикул Воинский был самостоятельным законодательным актом, довольно тщательно подготовленным, причем проект Артикула неоднократно перерабаты^ вался и исправлялся.

Неосновательно мнение многих авторов, будто Уложение Шереметьева, Краткий Артикул Меншикова и Устав прежних лет не оказали никакого или почти никакого влияния на Артикул Воинский. Достаточно простого сравнения, чтобы видеть, что многие статьи этих документов отражены в Артикуле, но с существенными изменениями.

Иного не могло быть уже потому, что опыт применения этих законов, безусловно, учитывался авторами Артикула.

Можно с уверенностью сказать, что Шереметьев и Меншиков не могли не принимать участия в подготовке и рассмотрении Артикула Воинского [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§].

Прав П. Епифанов, когда он утверждает, что основу ные источники Артикула Воинского — это Уложение Шереметьева, Краткий Артикул Меншикова, Устав прежний лет и многочисленные указы и распоряжения Петра I [********************]«j

Прохождение и рассмотрение проекта Артикула Воинского до сего времени не освещено в литературе. Для этого потребуются специальные архивные изыскания.

Опровергая мнение отдельных авторов [††††††††††††††††††††], утверждавших, что проект устава был составлен на немецком языке и переведен затем на русский язык, П. О. Бобровский

очень убедительно доказывает, что язык Воинского Устава заметно отличается от перевода статей. Язык Воинского Устава сжатый, точный, выразительнвш; характерные для Петра I обороты речи чувствуются во многих статьях устава, особенно в первой его книге [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

Анализ содержания Артикула Воинского, особенно толкований, свидетельствует о том, что и проект Артикула, видимо, был написан на русском языке.

Петр I неоднократно вносил свои поправки в Артикул и в процессе его подготовки.

Достоверно известны поправки и изменения, подчас очень существенные, которые внесены Петром I в беловую рукопись Артикула, по-видимому, в 1714 году. В рукописи Артикула, хранящейся в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина в Москве, насчитывается 75 поправок, сделанных Петром I. В работе П. П. Епифанова воспроизведены все собственноручные поправки и дополнения Петра I к проекту Артикула Воинского [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]-

Многие поправки имели принципиальное значение. Особенно следует отметить общее смягчение наказания за ряд преступлений в области брачных отношений, половых преступлений и некоторых других, которые рассматрива- • лись ранее и как преступления против религии и потому ! карались очень сурово.

Изменения и поправки, внесенные Петром I, упоминаются ниже в комментариях к отдельным артикулам.

Нет данных о рассмотрении в Сенате и дате утверждения Петром I Артикула Воинского. Однако вполне вероятно, что по принятой Петром I процедуре Артикул рассматривался Сенатом, как это, бесспорно, имело место в отношении Воинского Устава в собственном смысле слова.

В литературе Артикул Воинский датируется или годом (П. П. Епифанов), или 1715 годом, или чаще всего 1716 годом (П. О. Бобровский, Т. Шворина, П. С. Ромашкин).

В изданном Государственной библиотекой СССР имени В. И. Ленина сборнике документов «Военные уставы Петра Великого» П. П. Епифанов приводит поправки и дополнения Петра I под заголовком: «Воинские Артикулы при том же и краткия примечания. 1714 г. Собственноручные поправки и дополнения Петра Великого» [*********************].

Неясно, имелась ли дата «1714 г.» в подлинной рукописи или же она включена позднее, или она проставлена П. Епифановым [†††††††††††††††††††††]. Во всяком случае в нашем распоряжении нет еще доказательств утверждения Артикула Воинского в 1714 году.

Указ о введении в действие Воинского Артикула, изданный от имени Петра I, не имеет даты. П. О. Бобровский, детальнейшим образом исследовавший источники и содержание Артикула и, в частности, подробно излагавший содержание указа о введении в действие, даже не ставит самого важного вопроса — когда же этот указ был издан и когда Артикул был введен в действие.

Единственная точная дата — это дата напечатания Артикула Воинского. П. Пекарский с большой точностью устанавливает, что 26 апреля 1715 г. вышел из печати в Санкт-Петербурге только на русском языке «Артикул Воинский купно с процессом надлежащий судящим. Напеча- тася повелением Царского Величества в Санкт-Питербурхе Лета Господня 1715, апреля 26 дня» [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. Одновременно издана «Книга о эксерциции, церемониах и должностях воинским людем надлежащих» [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§].

Печатное издание Артикула воспроизводит упоминавшуюся рукопись на русском языке, ныне хранящуюся в Государственной библиотеке чмени В. И. Ленина, с включением в печатный текст поправок, внесенных Петром I.

Из указания на обложке Артикула, что он «напечатан повелением Царского Величества», следует, что во всяком

случае с момента напечатания Артикул вступил в действие как законодательный акт. ноября того же 1715 года вышло второе издание одного только Артикула Воинского, уже без «Краткого изображения процессов», на этот раз на русском и немецком языках. Книга озаглавлена «Артикул Воинский с кратким толкованием. Напечатася повелением Царского Величества в Санкт-Питербурхе. Лета Господня 1715, ноября дня» [**********************].

Таким образом, правильно было бы считать, что Артикул Воинский издан в 1715 году. В указе Петра I ot февраля 1721 г. (см. стр. 288) Артикул Воинский именуется как «Воинский Артикул, который напечатан в прошлом 1715 году». Следует подчеркнуть, что при издании Артикула Воинского он не имел никакого отношения к Воинскому Уставу и последний еще не существовал. *

*

Только с 1715 года началась работа по составлению Воинского Устава [††††††††††††††††††††††]. Самое энергичное участие в этом принимал Петр I, что он отметил в указе (или манифесте) о введении в действие Воинского Устава от 30 марта 1716 г. («еже чрез собственный наш труд собрано и умножено»). Приведенное выражение относится к Воинскому Уставу в собственном смысле слова, в который Артикул Воинский не входил.

Таким образом, при рассмотрении, утверждении и издании Воинского Устава Артикул Воинский существовал в качестве самостоятельно действующего закона и вопрос

об              объединении этих двух законов не ставился.

Однако в Уставе Воинском имеется глава «Патент о поединках и начинании ссор», которая содержит нормы уголовного права и, по существу, должна бы быть вклю

чена в Артикул Воинский. Возможно, что при составлении Устава Воинского выявилась необходимость подробной регламентации ответственности за участие в поединках и потому была написана эта глава. Очевидно, законодатель не пожелал включить ее в уже изданный и дважды напечатанный Артикул Воинский, где пришлось бы ломать систему глав и нумерацию статей.

Через несколько дней после, введения в действие Воинского Устава Петр I указом от 10 апреля 1716 г. предписал Сенату напечатать «книгу Воинский Устав, который зачат в Петербурге и нынче совершен», в числе не менее 1000 экземпляров (ПСЗ, т. V, № ЗОЮ).

Воинский Устав был отпечатан через два месяца, а не через год, как считал П. О. Бобровский [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. Вышедшая в свет книга была названа «Книга Устав Воинский о должности генералов, фелтмаршалов и всего генералитета и протчих чинов, которые при войске надлежат быть и в иных воинских делах, и поведениях, что каждому чинить должно. Напечатася повелением Царского Величества в Санктпитербурхе. Лета Господня 1716 июлия в 19 день» [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§].

Таким образом, первое печатное издание Устава Воинского не включало Артикула Воинского. Воинский Устав, Артикул "Воинский, Экзерциции существовали и действо-- вали как три самостоятельных закона.

В 1719 году впервые были опубликованы в одной книге 1) Воинский Устав, 2) Артикул Воинский с процессами и 3) Экзерциции. Вышедшая в свет книга имела название «Книга Устав Воинский о должности генералов, фелтмаршалов и всего генералитета, и протчих чинов, которые при войске надлежит быть, и о иных воинских делах, и поведениях, что каждому чинить должно. Купно при сем Артикул воинский и с процессом надлежащим к судящим и Эксерцициею о церемониях и должностях воинским людям надлежащих». На обороте заглавного листа значится: «Напечатася повелением Царского Величества. В Санктпитер- бургской типографии, Лета Господня 1719, Октября в

день». Нумерации страниц особые для Воинского Устава, Артикула Воинского с процессами и Экзерциций [***********************].

Таким образом, до 1719 года Артикул Воинский существовал совершенно независимо от Воинского Устава. Можно с уверенностью сказать, что при издании Артикула Воинского вообще не предполагалось числить его в качестве части или книги Воинского Устава. Артикул Воинский подготовлялся и издавался как самостоятельный законодательный акт и действовал в качестве самостоятельного акта.

Отсюда видно, насколько ошибочно мнение многих авторов, рассматривавших Артикул Воинский как часть Воинского Устава и считавших, что Артикул введен в действие, как и весь Воинский Устав, 30 марта 1716 г. [†††††††††††††††††††††††].

Опубликование в 1719 году этих актов в одной книге еще не означало признания их частями одного закона. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что в издании 1719 года название книги предполагает не один закон, разделенный на книги, а три закона. Следовательно, и в издании 1719 года Артикул Воинский не считался частью Воинского Устава.

Однако, видимо, то обстоятельство, что Морской Устав, изданный в 1720 году, содержит уголовноправовые нормы в нескольких книгах в качестве их органической части, т. е. представляет собой единый закон, включающий и уголовноправовые нормы, постепенно заставило рассматривать Артикул Воинский как часть Воинского Устава.

Составители Полного собрания законов во главе с М. М. Сперанским, вероятно, пользовались изданием

1719 года. Это видно хотя бы из того, что они включили новую редакцию артикула 182, которая в первоначальном издании Артикула Воинского 1715 года была изложена по-другдму.

Вполне возможно, что составители Полного собрания законов вообще не знали о печатных изданиях Артикула Воинского 1715 года. Поэтому, взяв за основу систему Морского Устава 1720 года, они опубликовали в Полном собрании законов Воинский Устав как единый закон, разделенный на три книги, из которых вторую книгу составляет Артикул Воинский с процессами. Составители распространили дату введения Воинского Устава (30 марта! 1716 г.) на Артикул Воинский, хотя последний был издан, как уже упоминалось, в 1715 году, и в том же году, несомненно, начал применяться. gt; *

В издании 1719 года и в Полном собрании законов Воинский Устав и Воинский Артикул напечатаны параллельно русским и немецким текстами. Благодаря этому даже у некоторых серьезных дореволюционных авторов появились ни на чем не основанные догадки, высказываемые иногда с уверенностью, что немецкий текст был подлинным, а русский текст представлял собою только плохой перевод с немецкого.

Эти домыслы, как уже говорилось, убедительно опровергнуты П. Пекарским, описавшим первое издание Воинского Артикула, и П. О. Бобровским, описавшим подлинный рукописный (на русском языке) текст Артикула с 75 поправками Петра I и доказавшим, что именно в данной редакции Артикул Воинский был впервые напечатан в 1715 году только на русском языке.

Лишь во втором ноябрьском издании 1715 года был дан параллельный немецкий текст, так же как и в издании 1719 года, когда Артикул Воинский был напечатан вместе с Воинским Уставом. Как правильно писал П. О. Бобровский, немецкий текст в Полном собрании законов, вводящий в заблуждение и наших юристов, имеет второстепенное, подчиненное значение, он назначался исключительно для иноземных офицеров, служивших в русской армии

в качестве наемников, причем Воинский Устав на немецком языке издавался в весьма ограниченном количестве экземпляров [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].              '

Таким образом, немецкий текст второго издания Артикула Воинского 1715 года и издания 1719 года являлся переводом с русского.

Очень многие статьи, особенно толкования Артикула Воинского, написаны сжатым языком, изложение зачастую отличается точностью и образностью. Вместе с тем во многих статьях Артикула господствует нарождающийся канцелярский стиль, далекий от живой речи. В Артикуле встречается много архаических церковно-славянских слов и выражений: егда, зело и т. п. Язык Артикула Воинского, как и многих других петровских законов, засорен довольно значительным числом иностранных слов и понятий [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§], вводимых без разбора, без необходимости, при наличии соответствующих русских слов. *

*

В конце XVII и в особенности в начале XVIII века правительство России придает важное значение созданию морского флота. Роль флота образно выражена в указе от 13 января 1720 г., которым вводился в действие Морской Устав: «Всякой Потентат, которой едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а которой и флот имеет, обе руки имеет» (ПСЗ, т. VI, № 3485).

С первых же лет создания русского морского военного флота возникла необходимость в уставах, регламентах и иных актах, регулирующих деятельность флота и его личного состава. В 1669 году в связи с намечавшимся мореплаванием по Каспийскому морю были изданы арти- кульные статьи «Как должен капитан между корабельными людьми расправу чинить и ведать их». Эти статьи, видимо, имел в виду Петр I в указе от 13 января 1720 г., когда писал, что «тако ж прежде сего начинаемо было, а

именно при блаженной и вечно достойной памяти Его Величества Государя Отца Нашего, для мореплавания на Каспийском море» [************************].

В 1706 году был издан Петром I морской устав, называвшийся «Устав Корабельный». Как отмечает М. П. Розенгейм, Устав Корабельный был составлен наскоро и очень несовершенен [††††††††††††††††††††††††]. Вопросам уголовного права посвящено 36 артикулов или статей. Специфическими наказаниями, были: бросание в море убийцы, связанного с трупом жертвы, проволакивание осужденного под кораблем (в восьми случаях), спускание с реи.

В апреле 1710 года Петром I издана Инструкция и артикулы военные Российскому флоту (ПСЗ, т. IV, № 2267). Это также, по существу, морской уголовный свод, устанавливающий наказания за перечисленные в нем преступления, совершенные морскими офицерами и матросами.

Чаще всего в качестве наказания упоминается смертная казнь, в частности, как и по Уставу Корабельному 1706 года, она назначается за разговор после пробития вечерней зари на иностранном языке (видимо, из опасения измены со стороны моряков-иностранцев).

Из телесных наказаний, помимо известных Артикулу года, обращает на себя внимание битье у мачты всей командой или одной вахтой. Это наказание сходно с наказанием шпицрутенами.

Всего в Инструкции и артикулах военных Российскому флоту имелось 65 статей, более тщательно сформулированных, чем статьи Артикула Корабельного, но лишь сравнительно немногим отличавшихся по содержанию [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. С. Елагин пишет, что было три издания Инструкции и артикулов военных Российскому флоту: 1) в апреле 1710 года (в Москве), 2) в мае 1710 года (в Москве), 3) в 1714 году (в С.-Петербурге — текст русский и голландский).

Упомянутые законодательные акты и практика их применения послужили наряду с Артикулом Воинским очень важными источниками Морского Устава 1720 года. Подготовка к изданию этого Устава, видимо, началась в 1715 году. Во всяком случае в этом году по приказу Петра I собирались материалы для Морского Устава.

В частности, 24 января 1715 г. Петром I был лично написан указ на имя Конона Зотова. Зотову предлагалось ехать во Францию в порты морские, где, в качестве частного лица или поступив на службу, изучать все, что относится к флоту, а также сыскать книги о морском деле и перевести на славянский язык необходимые сведения, в частности об организации и деятельности судов и о наказаниях [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. мая 1715 г. царь написал указ послу в Англии князю Куракину о немедленной присылке английских законов морских воинских и «аншталта адмиралтейского». Петр I поясняет, что он собирает законы всех государств, имеющих флот, и уже получил законы французские, датские, голландские . октября 1717 г. Петр I написал «Меморию» адмиралу Ф. М. Апраксину о переводе с английского, французского и голландского языков морских законодательных[*************************] актов и отыскании датского аншталта (видимо, изданного в 1715 году). Вместе с тем предписано эти законы свести воедино и из них сделать свой закон [†††††††††††††††††††††††††].

В 1715 году в Петербурге по повелению царя была

издана книга Инструкция о морских артикулах и кригес-

рехтах или воинских правах Королевского величества Дат* [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡] * Sfc

ского .

Среди заметок Петра I о намечаемых работах, относящихся к 1717 году, имеется такая заметка: «О приказе как сводить пункты о Морском Уставе» [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§].

апреля 1718 г. последовал Указ Петра I комиссии для сочинения Морских Уставов, в котором определяются задание, план и приемы работы комиссии. Петр I приказывал сделать две книги, причем в первую включить и Артикул Воинский. Комиссии предлагалось по конкретным вопросам сделать выписки из иностранных уставов. В тот же день Конон Зотов получил от Адмиралтейства выписки из иностранных морских законов для выполнения указа Петра и для систематизации этого материала [**************************].

В 1718 году Петр сделал ряд набросков к плану работ над проектом Морских Уставов [††††††††††††††††††††††††††].

Таким образом, Петр I лично принимал самое непосредственное участие в подготовке Морского Устава, и, как видно, работа комиссии была более тщательной и обстоятельной, чем при подготовке Артикула и Устава Воинского. Следует учесть, что в последние годы подготовки Морского Устава Северная война уже близилась к концу и можно было более полно учесть и обобщить богатый опыт деятельности русского флота в течение долгих лет войны, а также опыт применения Артикула Воинского.

Петр I высоко ценил и считал большой своей заслугой законодательную работу, в частности по созданию Уставов Воинского и Морского. Указ Петра I от января 1722 г. [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡] требует, чтобы в составленной кабинетом его величества Истории царствования Петра I было записано и о его законодательной деятельности. В указе от 29 ноября 1722 г., написанном также Петром I в Царицыне, рекомендуется внести в Историю царствования, что в году сочинен Устав Воинский сухопутный, а в 1720— гг. — Морской Регламент (видимо, устав. — Н. Д.) и Адмиралтейский.

Петр I поясняет: «...Еже учинено все чрез прилежный труд Царского Величества, в котором не повелением токмо,

но самым трудом его учинен, где не токмо утрами, но вечерами по дважды на ден оное делано в разные времена» [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. *

В Указе от 13 января 1720 г. об утверждении и введении Морского Устава Петр I отмечает, что «выбрано из пяти морских регламентов, и к тому довольную часть прибавили, что потребно, еже все чрез собственный Наш труд учинено...».

Пять «морских регламентов» служили только материалами наряду с другими документами. Морской Устав — самостоятельный законодательный акт. По единодушному мнению очень многих авторов, этот устав был выдающимся произведением военной мысли и превосходил в смысле полноты и систематичности современные ему военные и морские законодательства других европейских государств.

Морской Устав утвержден, как уже упоминалось, января 1720 г. В том же году он был напечатан под следующим заглавием «Книга Устав Морской о всем, что касается доброму управлению, в бытность флота в море. Напечатася повелением царского величества в Санпетер- бургской типографии Лета Господня 1720 апреля в день» [***************************].

В том же году 28 июня было выпущено в свет еще одно издание и 12 октября третье издание, на этот раз с параллельным голландским текстом [†††††††††††††††††††††††††††].

Всего в XVIII веке, по словам Зейделя, было 13 изданий. Расхождения между изданиями, 1720 и 1724 годов

были довольно значительны, но лишь немногие из них, и то лишь косвенно, относятся к области уголовного права. Расхождения были замечены лишь в 1744 году, после чего все экземпляры Устава 1720 года были изъяты.

Следует заметить, что в Полное собрание законов был включен текст издания 1724 года, хотя составители Полного собрания были убеждены, что они воспроизводят текст Морского Устава 1720 года.

* [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]

*

В Морском Уставе содержится большее число новых норм уголовного права по сравнению с Артикулом Воинским. Нельзя согласиться с мнением П. С. Ромашкина, как и ряда других авторов, что в книгах IV и V Морского Устава почти дословно повторяется Артикул Воинский, и изменения состоят главным образом ,в том, что статьи сформулированы применительно к условиям корабля, ограничено освобождение оТ ответственности вследствие крайней необходимости, расширена ответственность за голый умысел, сужен перечень преступлений и введены два наказания, неизвестные Артикулу, — наказание кошками и сбрасывание с реи (райны) *.

В действительности ряд небольших, на первый взгляд, изменений в статьях Артикула Воинского означал существенное сужение или расширение круга преступных деяний и изменение составов преступлений. При этом, несомненно, имели значение и опыт применения в течение 5 лет Артикула Воинского, и близость конца Северной войны, и особенности морского флота.

Ниже в комментариях к отдельным главам Морского Устава отмечены наиболее важные изменения в сравнении с Артикулом Воинским. *

*

Издав Артикул Воинский, а затем Морской Устав, Петр I не счел работу над этими законами завершенной. По-видимому, с приближением конца Северной войны вы

явились существенные недостатки Артикула Воинского, созданного на пятнадцатом году войны и приспособленного преимущественно к условиям военного, а не мирного времени. Возможно также, что работа над Морским Уставом показала многие существенные дефекты Артикула Воинского. Через год после издания Морского Устава именным указом от 8 февраля 1721 г, было предписано: «Воинский Артикул, который напечатан в прошлом 1715 году, исправить в Военной коллегии и в чем возможно сличить с морскими артикулами, дабы суд и экзекуция в подобных винах были сходны, також ежели в отправлении кригсрех- тов чего будет недовольно, то усматривая лучшего, пополнять и исправлять те статьи из иностранных прав европейских, из которых приличнее, також и по рассуждениям применять ко всяким случаям» [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§].

Указом была назначена комиссия из генералов и полковников как русских, так и иностранных.

С обычной нетерпеливостью Петр приказал начать работу на следующий день и регулярно докладывать ему о вносимых изменениях.

Таким образом, за основу был принят Морской Устав как позднейший, более тщательно разработанный закон, но комиссии было дано право вносить изменения и дополнения как на основе иностранных источников, так и по своему усмотрению.

Следует заметить, что Петр I говорит здесь об Артикуле Воинском как о самостоятельном законе, а не о части Воинского Устава, и называет его Артикулом, изданным в 1715 году.

Комиссия, видимо, составила новый проект Артикула Воинского, но значительно позднее, чем намечал Петр I.

Указом Петра I от 23 августа 1724 г. Военной коллегии было предписано: «Военный Артикул, который сочинял генерал-лейтенант Бон с присутствующими, слушать Военной коллегии весь. И ежели по мнению и рассуждению той Коллегии, которые артикулы явятся подлежащие к исправлению, то на оные сочинить другие. И, исправя, объявить к слушанию и для конфирмации Е. И. В. в бу-

дущую зиму, когда Е. В. изволит присутствовать в Военной коллегии» [****************************].

В дальнейшем указами 17 марта, 16 апреля и 21 октября 1725 г. уже после смерти Петра I генералу Бону поручалось пересмотреть артикулы [††††††††††††††††††††††††††††]. Однако пересмотр не дал положительных результатов.

Воинский Устав с включением Артикула Воинского перепечатывался затем несколько раз. Последнее издание вышло в 1827 году.

Значительный интерес представляет вопрос о пределах действия Артикула Воинского и Морского Устава.

Прежде всего Артикул Воинский распространялся на всех военнослужащих (воинских людей) сухопутных вооруженных сил, независимо от рода оружия, подданства и служебного ранга.

Как уже отмечалось, в прошлом нередко издавались артикулы или уставы для отдельных родов войск, в частности для кавалерии, пушкарей. Иностранцы, служившие по найму в армии, зачастую несли ответственность по законам своего отечества.

Артикул Воинский характерен строгим проведением принципа государственного суверенитета с распространением положения Артикула и на иностранцев. Издание единого для сухопутных вооруженных сил свода уголовных и уголовно-процессуальных законов находилось в полном соответствии с фактом создания национальной регулярной армии.

Морской Устав 1720 года распространил действие Артикула Воинского также и на военнослужащих морских сил в случае совершения ими преступлений во время операций на суше. Статья 144 книги V Морского Устава устанавливала: «Когда высажены будут на берег для десанта или для какого действа воинскаго: тогда всякой имеет свою должность исправлять по уставам, писанным для сухопут-/>

ной армии, под такими же штрафами, казни и наказаниями».

Артикул Воинский применялся не только к воинским людям, но и к другим лицам, которые следовали с армией или находились в местах расположения воинских частей и были связаны с армией.

В ст. 5 главы I «Краткого изображения процессов» говорится, что власть военных судов распространяется «над офицеры, солдаты и прочими к войску надлежащими людьми, между которыми офицерские служители, харчевники и прочие, кроме жен и младгнцов, разумеются». Подсудность за преступления военным судам означала, несомненно,' и применение норм Артикула Воинского.

Очень спорным является вопрос о применении Артикула Воинского в общих (гражданских) судах в отношении гражданского населения.

Большинство авторов считают, что уже указом от 10 апреля 1716 г. Петр I распространил действие Артикула Воинского на гражданские суды и последние применяли его в отношении гражданского населения.

В дореволюционной русской литературе таково было мнение М. Ф. Владимирского-Буданова, А. Филиппова,

В.              Н. Латкина, Н. С. Таганцева, Н. Загоскина, М. П. Ро- зенгейма, Н. Неклюдова, П. О. Бобровского, Г. И. Солнцева [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

В советской литературе мнение о том, что Артикул был предназначен и к применению в гражданских судах, высказали Т. И. Шворина, В. М. Чхиквадзе, Б. С. Утев- ский, М. Д. Шаргородский [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§].

Названные и некоторые другие авторы в обоснован *е своей позиции ссылаются обычно на указ Петра I от апреля 1716 г., изданный в Данциге[*****************************]. В Полном со

брании законов этот указ напечатан под названием: «О рассылке книг Воинскаго Устава по корпусам войск, по Губерниям и Канцеляриям, и о принимании его в основание, как по делам воинским, так и земским».

В тексте указа, в частности, говорится: «...И понеже оной [Устав] хотя основанием воинских людей, однакож касается и до всех Правителей земских, как из онаго сами усмотрите: того для, когда напечатают, то разошлите по пропорции во все корпусы войск Наших, также и по Губерниям и Канцеляриям, дабы неведением никто не отговаривался, а оригинал оставьте у себя в Сенате» (ПСЗ, т. V, № ЗОЮ).

Однако еще в дореволюционной литературе С. К. Вик- торский отрицал применение Артикула Воинского общими судами при рассмотрении деяний гражданских лиц. Оперируя серьезными аргументами, С. Викторский доказывал, что Воинский Устав (а следовательно, и Артикул Воинский.— Н. Д.) был издан исключительно для воинских людей [†††††††††††††††††††††††††††††].

В советской литературе П. С. Ромашкин выдвинул ряд содержательных доводов в защиту утверждения, что Артикул Воинский действовал лишь в армии и не был предназначен к применению гражданскими судами в отношении

А Л

гражданских лиц .

Сличив помещенный в Полном собрании законов текст указа от 10 апреля 1716 г. с подлинником, написанным рукою Петра I и хранящимся в Центральном государственном архиве древних актов, П. С. Ромашкин установил, что подлинник указа не содержал никакого заголовка. Заголовок, содержащий слова: «О принимании его [Воинского Устава] в основание, как по делам воинским, так и земским», придуман составителями Полного собрания законов через 115 лет. Составители Полного Собрания, очевидно, не знали об изданиях Артикула Воинского

года, располагая только изданием Воинского Устава 1719 года, ошибочно решили, что не только указ от 30 марта 1716 г. о введении устава, но и рассматриваемый указ от 10 апреля 1716 г. относятся к Воинскому Уставу, включая и Артикул Воинский. Этот ошибочный заголовок ввел в заблуждение многих авторов, которые говоря о распространении Воинского Устава (включая и Артикул Воинский) на гражданских лиц, опирались именно на текст заголовка.

К аргументам, приводимым С. Викторским и П. С. Ромашкиным, надо сделать добавление.

Как выше утверждалось, указ от 30 марта 1716 г. о введении Воинского Устава имел в виду только Воинский Устав в непосредственном смысле слова. Артикул Воинский не включался в этот устав и был введен самостоятельным манифестом или указом царя, существенным образом отличавшимся от манифеста или указа о введении Воинского Устава. Указ от 10 апреля 1716 г. о рассылке экземпляров Устава по губерниям и канцеляриям, «дабы неведением никто не отговаривался», относился также лишь к Воинскому Уставу, а не Артикулу, представлявшему в это время действовавший уже в течение года закон.

Петр I ввел рекрутские наборы, причем с 1699 по 1725 год проведено 53 набора. Комплектование армии стало производиться по постоянным округам. В 1711 году произведена раскладка полков по губерниям, для снабжения армии введены специальные постоянные хлебные и денежные налоги, средства на содержание частей должны были изыскивать губернаторы.

Вполне понятно, что в этих условиях Петр I справедливо писал о Воинском Уставе (не имея в виду вопросы уголовного права), что он «касается и до всех Правителей земских, как из онаго сами усмотрите». Достаточно взглянуть на заголовки глав Воинского Устава, чтобы увидеть, как много глав имеет непосредственное отношение к «правителям земским».

П. О. Бобровский писал, что к «правителям земским» относились, в частности, главы о расквартировании, дви

жении и довольствии войск и некоторые другие из книги первой, т. е. из Воинского Устава в тесном смысле слова [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. Вместе с тем П. О. Бобровский ошибочно считал, что указ 10 апреля 1716 г. имел в виду и вторую книгу устава, т. е. Артикул Воинский, хотя, как показано выше, до 1719 года не могло быть и речи об отнесении Артикула к Воинскому Уставу.

Многие позднейшие указы, изданные после Воинского и Морского Уставов, относятся к тем делам воинских частей, которые непосредственно касаются «правителей земских». Таковы, например, «Плакат о сборе подушных денег и о повинностях земских обывателей в пользу квартирующих войск и о наблюдении полковым начальством благочиния и порядка в селениях, войсками занимаемых» {ПСЗ, т. VII, № 4533), указ «О должности Полковника по наблюдению земской полиции в уезде, определенном для квартирования и продовольствия его полка» (ПСЗ, т. VII, № 4535). Эти законы, в частности, предоставляли военному начальству огромные права в отношении местных гражданских властей и населения.

Итак, можно сделать вывод, что Артикул Воинский при Петре I не был официально распространен на общегражданские суды.

*х 1

Однако было бы ошибочным считать, что Артикул при Петре I, и особенно при его преемниках в следующем десятилетии XVIII века, не применялся фактически в общегражданских судах.

Состояние уголовного законодательства в XVIII веке было хаотическим. Действовало Соборное Уложение, хотя большая часть его статей фактически потеряла силу после государственных преобразований в начале XVIII века. Помимо Уложения, Артикула Воинского, уголовноправовых статей Морского Устава, уголовноправовых статей регламентов, действовали бесчисленные указы, устанавливавшие уголовную ответственность и имевшие большей частью казуистический характер. Эти законы были не согласованы,

зачастую противоречивы. Несмотря «а обилие законов, множество деяний осталось вне правовой регламентации.

М. Липинский на основе изучения практики приходит к выводу, что суды своеобразно комбинировали разнообразные начала, когда-либо выраженные в законе, и брали из одного закона одно, а из другого закона другое [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§].

Нормы Артикула об ответственности за многие общие уголовные преступления широко применялись на практике, так как зачастую это был единственный закон, на который суды могли ссылаться. Таким образом, по мнению М. Ли- пинского, из разнохарактерных указов и уставов практика выбирала то, что считала справедливым, обращаясь и к отмененным законам, признавая их действующими. В частности, суды при назначении наказания за кражу руководствовались положениями Артикула о значении стоимости похищенного, о значении повторности и неоднократности кражи в качестве отягчающего обстоятельства. Известную роль играли и положения общего характера, изложенные в Артикуле Воинском в связи с конкретными преступлениями, — об умысле и неосторожности, о необходимой обороне, покушении, соучастии, недонесении и т. д.

Таким образом, в дальнейшем Артикул Воинский без какого-либо акта о применении его в гражданских судах использовался, когда судья считал это целесообразным по своему классовому правосознанию в интересах феодальноабсолютистских порядков.

Уже при Петре I по специальным его указам Артикул применялся не к воинским людям, в частности по делу царевича Алексея, по делам о лжесвидетельстве. В дальнейшем такие случаи становятся частыми.

Когда правительство Екатерины II, полное классовой ненависти к революционеру А. Н. Радищеву, фабриковало обвинение против него, оно постаралось включить статьи из самых различных законов, в том числе из Воинского Устава и даже Морского Устава, хотя Радищев не был военным. Выписка статей, по которым обвинялся Радищев, составленная в июле 1790 года, включает 6 статей из Со

борного Уложения 1649 года, 4 артикула из книги V Морского Устава, 9 артикулов из Артикула Воинского. Не удовлетворившись этим, авторы выписки приводят еще 2 статьи Учреждения о губерниях, 12 статей Устава о благочинии, 3 статьи указа 1737 года, 4 статьи Дворянского Положения 1785 года, указы 1754, 1763 и 1790 годов [******************************].

Эти законы или вообще не имеют никакого отношения к обвинениям, предъявленным Радищеву, или связаны с ними самым отдаленным образом.

В конечном счете А. Н. Радищев был обвинен и осужден на основе ст. 13 главы XXII Уложения, арт. 20, 101, 127, 135, 137, 149 Воинского Устава, ст. 103 книги V Морского Устава.

** .

Уголовное право периода царствования Петра I служило одним из орудий класса феодалов-крепостников против крепостного крестьянства, работных людей мануфактур и других эксплуатируемых.

Уголовное законодательство устанавливает беспощадные и мучительные наказания за все виды посягательств на основы феодального строя, в особенности за посягательства на царя. Тягчайшим преступлением признается всякое неодобрение приказа царя. Наказывается даже голый умысел.

Уголовное право грозит тяжкими наказаниями и противникам преобразований, осуществлявшихся правительством Петра I в интересах класса помещиков и нарождавшейся буржуазии. Особенно беспощадным было наказание участников народных восстаний, вызванных тяжелым гнетом.

Для феодального уголовного права России XVIII века характерно не только фактическое, но и юридическое неравенство эксплуататорского меньшинства и эксплуатируемого большинства.

Крестьяне содержались в тюрьмах в ужасных условиях — в колодках, по нескольку десятков человек в одном небольшом помещении, и питанием не снабжались. Дворяне

чаще всего находились под домашним арестом, дав обещание явиться в суд [††††††††††††††††††††††††††††††].

Попытки некоторых буржуазных авторов нарисовать идиллическую картину равенства наказаний в петровское время опровергались другими же дореволюционными авторами.

Так, В. Латкин подверг обстоятельной критике утверждение А. Филиппова (в книге «О наказании по законодательству Петра I»), что сословный принцип не играл никакой роли в наказании. Ссылаясь на ряд законов Петра I, Латкин писал, что явно видна общая черта законодательства Петра I и практики государственных органов: лица высших чинов наказываются слабее лиц низших чинов. За одно и то же преступление наказание для помещика — штраф и конфискация, а для крепостного — смерть. В законодательстве господствовало сословное начало [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

Ниже в комментариях к отдельным артикулам отмечаются факты узаконения классово-сословного неравенства репрессии (см., например, арт. 10, 11, 38, 45, 47, 48, 59, 64 и др.). *

Артикул Воинский делится на 24 главы различного объема. Нумерация статей (артикулов) единая для всего закона. В построении Артикула можно видеть определенную систему. На первое место (гл. I), как и в Соборном Уложении, поставлены религиозные преступления. Примыкающая по содержанию к этой главе глава II «О службе Божии и о священниках» касается только нарушений в осуществлении религиозных обрядов со стороны воинских людей, священников в воинских частях и торговцев в местах расположения войск.

Глава III — «О команде, предпочтении и почитании вышних и нижних офицеров и о послушании рядовых» включает как тягчайшие посягательства на основы абсолютизма (посягательства на личность царя, неподчинение ему, оспаривание и хуление его действий и поведения),

так и посягательства на военных начальников, сопротивление их приказам, неповиновение и т. д.

Главы с IV по XVII содержат статьи преимущественно о специфических воинских преступлениях, а главы XXIII и XXIV касаются действий, посягающих на деятельность судов, полиции и исполнение наказаний в армии.

Главы XVIII—XXII определяют ответственность за общие уголовные преступления, которые могут совершаться и невоинскими людьми («поносительные» письма, бранные и ругательные слова, убийство, изнасилование и другие половые преступления, поджог, воровство, грабеж и другие имущественные преступления, ложная присяга, подделка денег, обмеривание и обвешивание, изготовление фальшивых печатей и др.).

Следует, однако, учесть, что классификация преступлений в Артикуле Воинском не всегда осуществлена последовательно и в отдельные главы включаются преступления, которые по объективным и субъективным признакам более относятся к другим главам.

Многие из общих преступлений получили в Артикуле чисто военную окраску Таковы, например, «зажигатель- ство» и истребление имущества, совершенное офицером или рядовым самовольно, умышленно и «без указу» (арт. 178), отобрание денег у людей, которые пойдут сквозь караул (арт. 183), кража в походе или в лагере (арт. 188).

Представляет интерес строение Морского Устава. Книги I, II, III, IV делятся на главы, каждая из которых имеет самостоятельную нумерацию статей.

Книга V «О штрафах», в основном воспроизводящая Артикул Воинский, имеет единую нумерацию статей во всех 20 главах. Статьи в тексте Морского Устава большей частью именуются артикулами.

Для Морского Устава характерно наличие краткого заголовка каждой статьи, являющегося частью закона. Эти заголовки помогали быстро ориентироваться в законе и усваивать содержание конкретных статей.

Морской Устав в отличие от Артикула Воинского включает норму об аналогии и устанавливает общую ссылочную санкцию.

Об              аналогии говорит ст. 143 книги V, которая содержит постановление о том, как решать дела о преступлениях, которые точно в Морском Уставе не предусмотрены (см. комментарий).

Общая ссылочная санкция установлена в ст. 17 книги V. Эта статья предписывает исполнять все указы, которые будут объявлены, причем неисполнение будет караться теми наказаниями, которые объявлены в указе. В тех же случаях, когда наказание в указе не обозначено, суд должен наказывать на основании ст. ст. 9 и 10 книги V.

Такую же общую санкцию содержит заключительная ст. 146 Морского Устава, указывающая, что всякий, кто по умышлению будет действовать против указов и повелений царя, будет казнен, а кто по неведению преступит указ, будет наказан по усмотрению.

Существенной особенностью Артикула Воинского является включение в его текст толкований к отдельным артикулам, также имеющих силу закона.

В имеющих уголовноправовой характер статьях книг I и III Морского Устава толкования совсем не встречаются, в уголовноправовых статьях книги IV имеется только одно толкование к ст. 1, воспроизводящее с существенными изменениями толкование к артикулу первому Артикула Воинского. В книге V Морского Устава «О штрафах», в которой в сокращенном виде и зачастую с существенными изменениями излагается содержание глав III—XXIV Артикула Воинского, толкования встречаются гораздо реже, чем в соответственных главах и статьях Артикула Воинского. В Морском Уставе содержание толкований во многих случаях включено в самый текст статьи.

В Артикуле Воинском толкования встречаются в 22 главах из 24. Больше всего толкований в главах III, IV, IX, XII. Хотя по занимаемому ими месту толкования относятся каждый раз к одному определенному артикулу, но некоторые из них могут быть отнесены к ряду артику

лов, иногда к целой главе и даже имеют принципиальное значение для всех артикулов, например, толкования к артикулам 20, 24 и др.

Всего в Артикуле Воинском 70 толкований на 209 статей, т. е. они содержатся в Vз статей этого закона.

Все авторы, писавшие о толкованиях, высоко оценивают их. Так, П. О. Бобровский отмечал, что толкования в противоположность западноевропейским комментариям, переполненным теоретическими рассуждениями, латинскими цитатами и ссылками, представляют собой краткое безыскусственное пояснение законодателем текста закона, пояснение, непосредственно вытекающее из этого текста

М. П. Розенгейм писал, что толкования представляли весьма важные разъяснения для применения закона, что они обнаруживают в авторе достаточно серьезное знакомство с наукой права того времени [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§].

По своему юридическому значению толкования крайне разнообразны.

Лишь некоторые толкования просто поясняют соответственный артикул. В большинстве же они или создают новые нормы или существенно ограничивают или расширяют действие Артикула.

Характерно, что в некоторых случаях толкование содержит существенное смягчение наказания или даже резкое сужение ответственности в сравнении с Артикулом, к которому оно относится.

Так, толкование к артикулу 1 в противоположность тексту самого артикула ограничивает применение смертной казни к чародеям, идолопоклонникам и чернокнижцам только случаями, когда «оный своим чародейством вред кому учинил или действительно с диаволом обязательство имеет».

Артикул 41 категорически определяет, что всякий, кто на карауле уснет, напьется пьян или самовольно уйдет с караула, будет расстрелян. Толкование же устанавливает изъятие для тех, кто уснул из-за болезни или слабости, смертная казнь исключается также для вновь принятых на службу солдат.

В советской литературе подверглось критике утверждение ряда буржуазных авторов, будто в эпоху Петра I был усвоен формальный взгляд на преступление как ослушание царской воли.

П. С. Ромашкин правильно пишет, что преступление являлось посягательством на интересы господствующего класса дворянства и нарождавшегося класса купечества, и критикует идеалистическое утверждение буржуазных авторов, будто Петр I облагал наказаниями действия сами по себе не преступные. Действия, которые ранее считались безразличными для государства в уголовноправовом отношении, затем, когда они стали опасными для господствующего класса, стали признаваться преступными [*******************************].

Законодательство Петра I сохраняет и даже на первый взгляд расширяет ответственность за религиозные преступления. Однако эти преступления уже не относятся к самым тяжким. Хотя в Артикуле Воинском они помещены, как и в Уложении, на первое место, но и по санкциям, и по упоминанию о смягчающих обстоятельствах : они, несомненно, рассматриваются как менее значительные в сравнении с государственными преступлениями. К тому же и область религиозных преступлений существенно су- живаетея.

Тягчайшими преступлениями признаются государственные преступления. Указ Сенату, лично написанный Петром I в 1723 году (точной даты нет), требует, чтобы «в Уложене зделат на двое: одно — государственное преступление, другое — партикулярное» [†††††††††††††††††††††††††††††††]

Из всех государственных преступлений самыми тяжкими являлись измена и бунт. *

Артикул Воинский в отличие от Соборного Уложения 1649 года, Новоуказных статей и указов первых лет цар

ствования Петра I, в которых всякое преступление обычно называется «воровством», а преступник «вором», употребляет термины «преступление» и «проступок», иногда «прегрешение», а в отдельных случаях для обозначения более тяжких преступлений пользуется термином «злодейство». Слово «воровство» в Артикуле Воинском и Морском Уставе получает значение имущественного преступления, за исключением арт. 205 и ст. 139 книги V Морского Устава.

Преступления, предусматриваемые Артикулом Воинским и Морским Уставом, по содержанию можно условно разделить на три группы: посягательства на основы феодально-крепостнического строя (включая религиозные преступления); воинские преступления в узком смысле слова; общие уголовные преступления.

В самом Артикуле Воинском и в ряде других петровских законов принято, как уже упоминалось, деление всех преступлений на две большие группы — на государственные и все другие (партикулярные).

В арт. 205 все преступники (здесь они называются «ворами») делятся на две категории — обыкновенные воры и чрезвычайные воры. К чрезвычайным ворам относятся бунтовщики и изменники, к обыкновенным — преступники, совершившие все другие преступления.

С этим делением связывается запрещение убивать чрезвычайных воров при сопротивлении во время задержания, ибо их убийством «могут многие товарищи покрыты быть».

Подобное же деление на воров чрезвычайных и партикулярных проведено в ст. 139 книги V Морского Устава.

Еще до издания Артикула Воинского именным царским Указом от 24 апреля 1713 г. было установлено, что надо казнить смерть без всякой пощады и конфисковывать имущество «повредителей интересов государственных», причем той же каре подвергать и лиц, пощадивших таких преступников. За партикулярные же прегрешения, указывал Петр I, сохраняются прежние наказания [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

В указе от 19 января 1718 г. подтверждалось, что разрешается доносить царю только о следующих делах:

«1) ежели кто за кем знает умышление на ево, государево, здоровье; о бунте и измене; о похищении Его Царскаго Величества казны» [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]

Первые две категории преступлений, т. е. «умышление» на здоровье царя, бунт и измена, в последующем законодательстве именовались «первыми двумя пунктами». Эти первые два пункта обычно изымались из действия «милостивых указов».

По первым двум пунктам был установлен и особый порядок расследования и разрешения дел, предоставлялось право донесения непосредственно царю (см. выше указ 19 января 1718 г.), устанавливалось вознаграждение доносителя из имущества, конфискованного у виновного, и т. д.

В дальнейшем в 1723 году Петр потребовал от Сената при составлении нового Уложения разделить преступления на государственные и партикулярные, а затем в указе 25 октября 1723 г. дал очень неопределенное и насыщенное моральными сентенциями определение этих видов преступлений *'*. *

В Артикуле Воинском и Морском Уставе в связи с установлением ответственности за конкретные преступления, как уже упоминалось, рассматриваются и многочисленные вопросы общей части уголовного права, причем в более развернутом виде, чем в Соборном Уложении.

Так, в связи с установлением.ответственности за убийство даются определения умысла и неосторожности и необходимой обороны (см. комментарий к арт. 154, 156, 157, 158, 159). При этом, по общему правилу, исключается ответственность за невиновное (без умысла и неосторожности) причинение вредного результата (арт. 159, 172 и др.).

Характерно, что даже при децимации, т. е. казни каждого десятого по жребию (в случае бегства от неприятеля, сдачи ему крепости и т. д.), наказание не применяется

к лицам, которые докажут, что они невиновны (арт. 95, 117).

Однако объективное вменение применялось довольно широко, особенно в виде заключения, высылки и ссылки вместе с виновным его жены, детей, родственников, соседей и т. п. [********************************].

В нескольких статьях Артикул Воинский устанавливает наказание за покушение, не употребляя, однако, этого термина. Во многих случаях устанавливается одинаковая наказуемость (арт. 161), но при покушении на изнасилование, как правило, наказание смягчалось, ибо арт. 167 устанавливал в этом случае наказание по усмотрению суда, а за оконченное изнасилование определял смертную казнь или пожизненные каторжные работы. По арт. 185 неудавшаяся попытка совершить кражу каралась шпицрутенами, как и оконченная кража, но «полегче». Артикул Воинский не содержит норм о приготовлении к преступлению.

Нередко в Артикуле Воинском момент окончания преступления переносится на более ранние стадии, вплоть до сформирования умысла. Поэтому будет не покушение, а оконченное преступление, например, в случаях, предусмотренных артикулами 24 (нападение на фельдмаршала и генерала) и 144 (когда кто-нибудь «пистолет или шпагу на кого подымет» с целью нанесения телесного повреждения).

Нельзя согласиться с П. С. Ромашкиным, что Артикул Воинский различает оконченное и неоконченное покушение. В ст. 107 книги V Морского Устава и толковании к ст. 164 Артикула Воинского, по существу, говорится

о              неоконченном, а не об оконченном покушении, как полагает П. С. Ромашкин. Если солдат не смог убить себя потому, что «в том ему помешали», то покушение на самоубийство следует признать неоконченным или, что то же самое, прерванным.

Артикул Воинский специально предусматривает наказуемость умысла в трех случаях: когда «кто умышлять будет царское величество полонить или убить, или учинить ему какое насильство» (арт. 19), когда «кто какую измену или сему подобное учинить намерится» (арт. 127) и когда

«многие умыслят к неприятелю перебежать» (толк, к арт. 99).

Ответственность, особенно по арт. 19, могла иметь место даже независимо от обнаружения умысла вовне[††††††††††††††††††††††††††††††††]. Наличие же такого умысла в сознании обвиняемого уста- |навливалось пыткой. В вопросах соучастия Артикул Воинский стоит на позиции применения наказания к подстрекателям (арт. 2,

119, 121, 138, 160, 161), пособникам (арт. 19, 59, 149, 155), а иногда и укрывателям (толк, к арт. 189, арт. 190) на тех же основаниях, что и к исполнителям. Однако отдельные случаи укрывательства карались как самостоятельное преступление (например, укрывательство дезертиров — арт. 95).

Непрепятствование преступлению в отдельных случаях каралось наравне с этим преступлением (арт. 120,

134, 142).

В нескольких артикулах была установлена за недонесение та же ответственность, что и за преступление, о котором виновный не донес (арт. 5, 19 — толк., 129, 136, 194). *

В Артикуле Воинском упоминается множество разнообразных наказаний, в значительной мере не известных Соборному Уложению и Новоуказным статьям.

Система наказаний по законодательству Петра I характеризуется еще большим применением по закону смертной казни (часто в квалифицированной форме), телесных наказаний и введением разнообразных позорящих наказаний, некоторые из которых (шельмование) отличались исключительной жестокостью.

Уставы, регламенты, многочисленные указы постоянно угрожают смертной казнью и другими тяжкими наказаниями за множество деяний.

По Артикулу Воинскому, Морскому Уставу и многим другим петровским законам смертная казнь назначается зачастую за ничтожные проступки.

В целом правительство Петра I явно преувеличивало роль наказания. Видимо, оно исходило из того, что суровое наказание виновных окажет устрашающее действие на других.

Многие дореволюционные авторы считали, что законодательство Петра I, в особенности Артикул Воинский, превосходит Соборное Уложение по жестокости, беспощадности.

Однако для правильной оценки системы наказаний по Артикулу Воинскому надо иметь в виду, что предусмотренные в нем меры наказания были менее жестокими, чем в современном Петру I уголовном законодательстве западноевропейских государств; Артикул Воинский — военно-уголовный закон, и его нельзя механически сравнивать с Уложением 1649 года, которое не было военным законом; Артикул Воинский был издан в годы войны и, по существу, рассчитан на военное время; Артикул Воинский как в своих статьях, так и в особенности в толкованиях предоставлял очень широкие возможности в выборе наказания и, следовательно, возможность смягчения его, а отдельные указы существенно ограничивали применение смертной казни; уголовно-процессуальное законодательство давало возможность компетентному органу власти при утверждении (конфирмации) приговора изменять как род наказания, так и его размер в сторону снижения, что очень широко применялось на практике.

В «Кратком изображении процессов» содержится раздел «О оглавлении приговоров в наказаниях и казнях», добавленный при втором издании и, по существу, относящийся скорее к материальному уголовному праву. Согласно тексту этого раздела наказания делятся на следующие виды:

Тяжелые нарушения чести — прибивание имени к виселице, преломление шпаги, шельмование.

Легкие наказания, нарушающие честь,— лишение должности без сохранения жалования, исключение из полка или изгнание из государства без «паса» (или отпускного свидетельства). Памятники русского права, вып. VIII

Наказ ания смертные — расстрел, отсечение головы мечом, повешение, колесование, четвертование и сожжение.

Жестокие телесные наказания — тяжелое заключение, наказание шпицрутенами и лозами, битье кнутом, клеймение железом, обрезание ушей, отсечение руки или пальцев, ссылка на каторгу вечно или на несколько лет.

Обыкновенные телесные наказания — ношение оружия перед полком, заключение, сковывание ног и рук, питание хлебом и водой, битье батогами, сидение на деревянных лошадях и хождение по кольям.

Этот перечень наказаний не вполне совпадает с наказаниями, обозначенными в Артикуле Воинском.

В частности, не упоминаются имущественные наказания:              конфискация имущества («отобрание пожитков»),

штраф в пользу казны и вычет из жалования, широко применявшиеся в артикулах.

Из позорящих наказаний не упомянуты: испрашивание отпущения вины, удар профосом по щеке, раздевание женщин догола, лишение чести и прав. Не упомянут арест у профоса, временный перевод в рядовые или временное отставление от чина.

С другой стороны, в Артикуле Воинском ни разу не указывается сидение на деревянных лошадях и хождение на кольях, хотя эти меры применялись нередко; не встречается также питание хлебом и водой.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что лишение свободы всех видов рассматривалось как телесное наказание. *

?

Смертная казнь, по подсчетам П. С. Ромашкина, предусмотрена в 74 артикулах из 209 в качестве безусловного наказания и в 27 артикулах как наиболее тяжкое наказание наряду с другими наказаниями, т. е. альтернативно. Кроме того, смертная казнь установлена в «Патенте о поединках и зачинании ссор» и упоминается в нескольких других законах.

Артикул Воинский определяет способ смертной казни в 56 случаях. В остальных случаях в общей форме говорится о «лишении живота» без указания способа смертной казни, и, следовательно, определение формы смертной казни оставлялось на усмотрение суда.

Артикулу известны три вида простой смертной казни — аркебузирование или расстрел, повешение и обезглавливание.

Расстрел (аркебузирование) введен как способ смертной казни законодательством Петра I для воинских людей. «Расстреление» упоминается в оглавлении приговоров в Уставе прежних лет (ст. 40).

Расстрел рассматривался как смертная казнь, лишенная элементов опозорения, так как она осуществлялась не палачом, а товарищами осужденного [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

В Артикуле Воинском смертная казнь в форме расстрела указана в 7 случаях.

Обезглавливание осуществлялось на плахе или бревне мечом, а не топором, как было до Петра I. Эта казнь указана в 11 случаях.

Повешение указывалось в 25 случаях.

В частности, путем повешения осуществлялась децимация — казнь каждого десятого из рядовых солдат по жребию (арт. 95 и др., всего в 7 случаях).

При предшественниках Петра I и при Петре I применялось в качестве квалифицированной смертной казни повешение за ребро, не упоминаемое в Артикуле Воинском. Инструкцией 24 декабря 1719 г. было предписано применять это наказание для искоренения разбойников. Последний раз повешение за ребро применялось к участникам народного восстания под водительством Пугачева,

Из квалифицированных видов смертной казни в Артикуле Воинском специально упоминаются — четвертование, колесование, сожжение. Цель квалифицированной казни — увеличение мучений осужденного.

Четвертование состояло в последовательном отсечении конечностей, а затем головы. Это наказание применялось, по утверждению С. К. Викторского, еще в XVI веке.

Четвертование указывается в четырех случаях.

В толковании к арт. 124 предписывается в некоторых случаях измены усиливать это наказание мучениями в виде рвания клещами тела перед казнью, а в других случаях смягчать, применяя сначала казнь (видимо, отсечение головы), а потом четвертование.

Поскольку исполнители казни иногда, вероятно, смягчали наказание, отсекая сначала голову, в аналогичной ст. 79 книги V Морского Устава добавлено, что надо рвать клещами и четвертовать живого осужденного.

Колесование состояло в следующем. Преступника растягивали на сложенных крестообразно бревнах лицом вверх и палач железным четырехугольным ломом или тяжелым колесом перебивал в двух местах кости каждой конечности, затем наносил два-три удара по животу и ломал позвоночник. После этого осужденного клали на горизонтально поставленное колесо так, чтобы пятки сходились с затылком и оставляли умирать [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. Иногда осужденного клали на колесо уже мертвым. Были случаи, когда мучения осужденного, подвергнутого колесованию, продолжались несколько дней.

Колесование указано в Артикуле в 6 случаях. Оно было известно еще в XVII веке, хотя в Уложении 1649 года не упоминалось.

Сожжение живым широко применялось в XVII веке главным образом за религиозные преступления (глава I Соборного Уложения) и за поджог. За эти же преступления, а также* подделку денег сожжение назначается и Артикулом Воинским.

Сожжение производилось на костре или в срубе; иногда применялось в виде копчения, чтобы усилить мучения осужденного. В литературе описывается сожжение сначала руки в течение 7—8 минут, а затем уже тела осужденного. Двух осужденных 7—8 часов обкуривали едким составом,

от чего тела таяли как воск и волосы вылезали, а затем осужденных сожгли [*********************************].

Кроме названных в Артикуле и Морском Уставе, при Петре I фактически применялись, как и в XVII веке, некоторые другие квалифицированные способы смертной казни.

Так, применялось окапывание женщин за мужеубийство. Хотя эта казнь была отменена еще в конце века, но фактически, видимо, из-за того, что указ не всем был известен, изредка применялась до 1740 года.

Посажение на кол осуществлялось в XVI, XVII и XVIII вв. Причем, если на кол прибивалась перекладина, то смерть наступала иногда на другой день.

Применялось также утопление, главным образом при массовых расправах с восставшими, и другие способы смертной казни (заливание горла металлом и т. д.).

Ошибочно мнение отдельных авторов, что такие виды смертной казни, как четвертование, колесование, введены при Петре I, так как они не упомянуты в Уложении 1649 года. Из книги Котошихина и других источников видно, что такие казни применялись довольно широко еще в XVII веке. *

Осуществление смертной казни было рассчитано на достижение цели устрашения и «поучения».

Смертная казнь, телесные и позорящие наказания приводились в исполнение публично, нередко в центре города. Иногда проводился торжественно-позорный въезд: впереди ехал подьячий и «вещал вины», которые были написаны над головой осужденного на перекладине виселицы. Осужденного везли на телеге, на которой помещались виселица или топор на плахе. На месте казни производилось чтение «сказки», т. е. подробно мотивированного приговора. При казни нередко присутствовал царь. Тела казненных оставлялись надолго на месте казни [†††††††††††††††††††††††††††††††††].

В Генеральном регламенте 1720 года особо подчеркивается значение публичности наказания: «... Публичному

месту быть, где в указанное время все наказания на теле и лишение живота чинены быть имеют, дабы всяк, смотря на то от таких прегрешений и преступлений себя мог охранить» (гл. 47). В одном из указов 1718 года предписывалось «для большего страха» по «знатным дорогам поставить виселицы», на которых и вешать преступников [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

Фактическое применение смертной казни и членовре- дительных наказаний было гораздо менее значительным, чем это требовало уголовное законодательство. Характерны данные об осужденных, перечисленных в указе Военной коллегии от 17 декабря 1719 г. [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. В указе перечислены офицеры и солдаты, отбывающие наказание на галерах, всего 127 человек (из них 4 офицера). Почти все они совершили преступления, караемые по Артикулу Воинскому смертной казнью, но были осуждены к каторжным работам либо на определенный срок, либо пожизненно (реже).

Таким образом, следует частью согласиться с С. Вик- торским, считавшим, что петровская эпоха вопреки распространенному мнению была временем не наибольшего развития, а первым этапом сокращения смертной казни, по крайней мере, за общие преступления [**********************************].

Хотя наказание по законодательству XVII и вв. в России отличалось большой жестокостью, во многих случаях варварским характером, однако автор крупного специального исследования по истории смертной казни Н. П. Загоскин писал, что все ужасы уголовной репрессии в России XVIII века бледнеют перед теми неистовствами уголовного правосудия, которые заливали потоками крови весь XVII век в государствах Западной Европы ***'*.

Эту же мысль в сходных выражениях утверждают А. Кистяковский, Н. С. Таганцев и некоторые другие дореволюционные авторы.              .

По сведениям Блэкстона, в 1715 году в Англии 160 преступлений влекли безусловную смертную казнь; по другим источникам — до 240 преступлений. В частности, смертная казнь полагалась за такие преступления, как воровство в лавке на сумму 5 шиллингов, в жилом строении— 40 шиллингов, в церкви — 1 шиллинг, кража писем, скотоложство, подделка печатей, порубка деревьев, изувечение животных, нахождение вооруженным в лесу и т. д. [††††††††††††††††††††††††††††††††††]

*

Телесные наказания членовредительные. В сравнении с Соборным Уложением и новоуказными статьями членовредительные наказания назначаются в Артикуле Воинском сравнительно реже, но появилось такое наказание, как шпицрутены, которое нередко являлось не только членовредительным наказанием, но и замаскированной мучительной смертной казнью.

По Артикулу Воинскому назначаются преимущественно такие членовредительные наказания, которые не лишают трудоспособности, например, вырезание ноздрей, отсечение ушей, клеймение. Последнее в строгом смысле слова есть обезображение, а не членовредительное наказание. Основное назначение его в том, чтобы служить варварской справкой о судимости.

Вырезание языка назначается по принципу идеального талиона на преступление словом. За богохульство назначается прожжение языка раскаленным железом как мучительство, предшествующее смертной казни.

Отсечение рук, широко применявшееся по судебникам, губным грамотам, Уложению 1649 года и Новоуказным статьям, в Артикуле Воинском назначается только за нанесение солдатом раны хозяину дома, в котором он расквартирован (арт. 85), за то, что «подымет в сердцах» шпагу или пистолет в намерении кого-либо ранить (арт. 144), за удар палкой «с сердцем и злости» (арт. 146). По мнению А. Г. Тимофеева, в указанных случаях отсекали одну руку по запястье или поперек ладони *. В арт. 143

предусматривалось пробивание руки гвоздем или ножом, «ежели кто с кем ножами порежется». В Морском Уставе совершенно нет этого наказания, как и отсечения пальцев.

Отсечение пальцев (двух) предусмотрено за клятвопреступление (арт. 196). Фактически применялось и в других случаях.

Отсечение или урезание носа применялось давно, в частности по Уложению 1649 года за употребление табака. Также применялось и отсечение ушей. В Артикуле Воинском отсечение носа и ушей назначалось за некоторые виды квалифицированной кражи (арт. 188, 189).

Отрезание ушей, предусмотренное в нескольких артикулах, в частности, имело назначением свидетельствовать о судимости, как и урезание носа или вырывание ноздрей. В 1724 году подтверждалось требование, чтобы «ноздри вынуть до кости», ибо зачастую мало заметно у кого ноздри вынуты.

Клеймение раскаленным железом применялось ко всем осужденным на каторгу и в некоторых других случаях. В конце XVII и начале XVIII вв. клеймение осуществлялось в форме «орления», когда на щеке ставили знак[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡] орла. В 1705 году было опять введено клеймо в виде буквы «В» (вор) *.

Болезненные телесные наказания. Очень тяжким телесным наказанием было наказание кнутом, которое только формально можно назвать болезненным. По описанию Н. Сергеевского, длина кнута была четырнадцать с половиной вершков, толщина — около одного вершка. Тонкий конец скреплялся железным кольцом, имелся хвост из белого сыромятного ремня в тринадцать вершков, твердый как кость, загнутый в виде желоба. Весь кнут в длину имел два аршина и два вершка. Очень часто наказание кнутом влекло увечье и смерть. Опытный палач мог одним ударом перебить спинной хребет. Уложение 1649 года предусматривало битье кнутом в 140 статьях (по данным Н. Д. Сергеевского). В Артикуле Воинском кнут упоминается в арт. 95, а в Морском Уставе упомянут в статьях 56, 64 книги V. Однако часто встречающаяся в уставах

санкция «жестокое наказание», «жестоко на теле наказать» означала и возможность наказания кнутом. Наказание кнутом присоединялось обычно к каторжным работам. По мнению А. Г. Тимофеева, наказание кнутом применялось к военным, если осужденный удалялся из армии.

Наказание шпицрутенами — одно из варварских наказаний, которое применялось в XVIII и XIX вв. По тяжести и мучительности это наказание не уступало кнуту, а при назначении в очень большом количестве (до 3000 ударов) «гоняние шпицрутенами» означало безусловную мучительную смертную казнь.

Шпицрутены — это гибкие длинные прутья. Солдаты, выстроенные в две шеренги, ударяли ими по обнаженной спине осужденного, которого медленно проводили между шеренгами «сквозь строй». Впервые шпицрутены стали применяться в 1705 году. Наказание это назначалось в Артикуле Воинском в нескольких десятках статей или как единственное наказание, или как присоединяемое к другому наказанию, или же как альтернативное другому тяжкому наказанию.

Наказание применялось только к военным, причем наказанный не лишался доброго имени, ибо приговор приводился в исполнение его товарищами [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§].

Наказание батогами (палками с палец толщиной) очень часто предусматривалось в законодательстве XVII века, в частности в Соборном Уложении. В XVIII веке вместо батогов стало применяться наказание плетьми (в XVII веке применявшееся к духовенству), которое по тяжести следовало за наказанием кнутом, и наказание розгами, которое считалось самым легким из телесных наказаний [***********************************].

В Артикуле Воинском наказание плетьми и батогами прямо не указывается, законодатель заменил его шпицрутенами. Однако эта мера широко применялась в отношении воинских людей и особенно гражданского населения. Битье розгами в Артикуле Воинском упоминается один раз только в отношении малолетних.

В практике применялось (но только к духовенству и воспитанникам духовных учебных заведений) наказание «шелепами», т. е. веревочным кнутом с короткой рукояткой.

Всякого рода телесные наказания усиливались и влекли к увечьям и даже смерти, когда в соответствии с указаниями Артикула битье назначалось «без пощады», «без всякого милосердия» и т. д. *

Ссылка на каторгу навечно или на срок отнесена законом к жестоким телесным наказаниям.

Первоначально осужденные ссылались для работы в качестве гребцов на галерах, которые именовались каторгами. Отсюда появилось понятие каторжных работ как наиболее тяжелых и изнурительных.

При Петре I каторжные работы отбывались главным образом на рудниках, в шахтах, на строительстве дорог, крепостей и т. д. Первый случай ссылки на каторгу имел место в 1699 году, когда сослано было 269 стрельцов.

В Артикуле Воинском санкция в виде ссылки на галерные или каторжные работы навечно предусмотрена в случаях, на срок — в двух случаях.

Другие виды заключения обычно применялись на сравнительно краткий срок и нередко приближались к дисциплинарным взысканиям. Так, тяжкое заключение было предусмотрено в 8 случаях. Обычное заключение (иногда именуемое «сносным») предсматривалось в 6 случаях, «закование в железа» (на короткий срок) — в 7 случаях, ношение оружия (мушкетов, пик и пр.) перед полком, которое закон также считал видом телесного наказания, — в четырех случаях. Сажание на деревянную лошадь (с острой спинкой) или хождение по кольям предусматривалось не в Артикулах, а в других нормативных актах.

Из имущественных взысканий конфискация имущества (лишение или отобрание «пожитков») предусматривалась Артикулом Воинским в 29 случаях, вычет из жалованья в 5 случаях и денежный штраф в 21 случае. Если оштрафованному нечем было платить, он отсылался

на галерную работу, «зачитая по 10 рублей в год» (глава LII Генерального регламента).

К числу тяжких позорящих наказаний закон относил прибивание имени к виселице, преломление шпаги (18 случаев) и особенно шельмование.

О шельмовании (объявлении шелъмой) упоминается в 9 случаях (включая одно упоминание в «Патенте о поединках»). Это тягчайшее наказание, влекущее, по существу, лишение всех прав или предшествующее смертной казни.

Характер этого наказания и его последствия определены собственноручно Петром I в «Изъяснении о лишении чести», которое должно было служить дополнением к артикулу 209 [†††††††††††††††††††††††††††††††††††], но в издании Полного собрания законов в Воинском Артикуле не воспроизведено по случайным обстоятельствам. Однако оно включено * в Морской Устав в качестве ст. 141 книги V (см.). Соответственный текст дан в «Кратком изображении процессов» (см. раздел IV).

В Генеральном регламенте 1720 года Петр I еще более ухудшил положение ошельмованных. Включена специальная глава LIII «О шельмованных и на публичном месте о наказанных, чтоб таковых в службу не допускать и сообщения никому с таковыми не иметь». Помимо несколько измененного* текста «Изъяснения» Петром I написано было толкование, смысл которого сводится к тому, что лишение чести следует считать особо тяжким (вящщим) наказанием. Толкование установило, что упомянутые выше ограничения, кроме отказа от судебной защиты, распространяются не только на ошельмованных, но и на всех, кто был на публичном месте наказан или обнажен. На ошельмованных полностью распространялся отказ от защиты их, если кто побьет, ограбит или ранит (см. комментарий к Генеральному регламенту). Это же положение было воспроизведено в главе XX книги V Морского Устава, ст. 141.

Таким образом, введение института шельмования создало особую категорию бесправных людей. Вступление в общение с ошельмованными каралось по регламенту

ссылкой на галеры на определенный срок. Характерно, что публичные наказания без обнажения тела не влекли, по общему правилу, бесчестия [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

В арт. 209 установлено, что в случае прощения или признания невинным человека, которого пытали, он может занимать должность после публичного возложения на него знамени.

К легким нарушениям чести в артикулах относятся лишение чина (4 случая), отсылка от полка «без паса» (6 случаев).

Особо стоят, хотя близко примыкают к названным наказаниям, испрошение прощения у потерпевшего (7 случаев) и церковное покаяние (6 случаев) [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. *

•'fi

Для Артикула Воинского характерно наличие большого числа неопределенных санкций: наказать «по усмотрению», «по благорассуждению» в зависимости от дела и вины или от «персоны», а также наказать «жестоко», «полегче» и т. д. Во многих случаях санкция имеет альтернативный характер.

Заметное место занимают санкции, построенные по принципу идеального талиона, т. е. с нанесением вреда той части тела, которая непосредственно участвовала в совершении преступления. Таковы, например, прожжение языка при «богохулении» (арт. 2), отсечение руки за нанесение телесного повреждения хозяину или хозяйке дома (арт. 85), пробивание руки гвоздем или ножом, «ежели кто ножами порежется» (арт. 143), отсечение двух пальцев, которыми принесена лживая присяга (арт. 196)

В виде исключения встречается и реальный талион («око за око»). Так, за распространение пасквиля назначалось наказание, какое полагается за преступление, в котором пасквилянт хотел обвинить потерпевшего (арт. 149); удар по щеке, наносимый профосом за такой же удар по щеке (арт. 146), и др.              •

В ряде артикулов указываются (в общей форме или конкретно) многочисленные отягчающие и смягчающие вину обстоятельства, которые ниже излагаются в комментариях к отдельным артикулам. Следует отметить, что пьянство или состояние опьянения в противоположность Уложению 1649 года (ст. 14 гл. I) не только не считается смягчающим обстоятельством, но, по общему правилу, усиливает наказание (см. комментарий к арт. 43). ( [************************************]

Наказания в Морском уставе большей частью называются термином «штрафы»; вместо «наказывать» обычно говорится «штрафовать». Даже вся книга V носит заголовок «О штрафах». Смертная казнь указывается очень часто, большей частью без указания конкретного ее вида. Квалифицированные виды смертной казни те же, что и в Артикуле Воинском.

Ссылка на каторгу не упоминается. В Морском Уставе назначается только ссылка на галерные работы. Однако П. И. Белавенец * утверждает, что гребцами на галерах лишь сначала были осужденные к каторжным работам и пленные, но вскоре они были заменены вольнонаемными и солдатами. Это мероприятие было высоко оценено даже иностранцами, так как гребцы-невольники были в лучшем случае безучастными зрителями боя, а часто и пособниками неприятеля, а гребцы-солдаты представляли собой верную боевую силу. Очевидно, осужденные к галерным работам фактически отправлялись в рудники, на заводы, на строительство дорог, каналов и т. п.

Шпицрутены редко упоминаются в Морском Уставе: само наказание шпицрутенами на корабле было даже технически довольно затруднительным. Морской Устав во многих случаях назначает наказание «кошками». «Кошки» представляли собою обрывок каната, конец которого был расщеплен на несколько хвостов с узелками на конце. Наказание кошками применялось к рядовым матросам и осуществлялось у мачты или у шпиля, о чем содержатся указания в ряде статей Морского Устава.

Н. Евреинов утверждал, что широкое распространение имело во флоте наказание линьками, т. е. кусками каната с узлами, не упоминавшееся в Морском Уставе

Специфическим наказанием, применявшимся во флоте, было сбрасывание с реи (райны) в море привязанного на веревке матроса, без цели утопления.

Не включено в Морской Устав исключительно мучительное наказание, принятое тогда в английском флоте,— протаскивание под дном корабля. Это наказание было предусмотрено в Инструкции 1710 года. В Морском Уставе так же, как и в Артикуле Воинском, зачастую устанавливаются неопределенные наказания.