<<
>>

3 .1 УТВЕРЖДЕНИЕ ПР ИНЦИ ПА БАЛАНС А И НТ ЕРЕСОВ В ПРАВЕ ПОД ВЛИЯНИЕМ ПРАКТИК И ЕВРОПЕЙСКОГ О СУДА

Понимание баланса публичного и частного интересов как общеправового принципа вызывает необходимость обратиться к практике международных и национальных судебных органов, которые стали важным каналом устойчивого выражения данного принципа и претворения его в жизнь.
Прежде всего, интерес представляет практика Европейского Суда, реализующего положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении дел о нарушении публичной властью прав человека. Европейский опыт реализации положений Конвенции 1950 г. обусловливает правильное понимание исследуемого принципа национальным правоприменителем. К проблеме баланса публичных и частных интересов европейское правосудие обратилось несколько десятилетий назад. Еще в 1978 г., решая вопрос о пределах ограничения государством прав граждан, Европейский Суд отметил, что Конвенции 1950 г. присуща согласованность между требованиями защиты интересов общества и частных лиц1. Затем, в решении по делу «Риз против Соединенного Королевства» от 17 октября 1986 г. Европейский Суд подчеркнул направленность Конвенции 1950 г. на поиск справедливого баланса между интересами всего общества и интересами отдельного лица2. Это предполагает поиск равновесия между осуществлением прав лица и их ограничением в пределах, необходимых для 1См.: Постановление Европейского Суда от 6 сентября 1978 г. «Класс (Klass) и другие против Федеративной Республики Германии»//Европейский Суд по правам человека: Избр. решения. В 2 т. М. 2000. Т. 1. С. 168 – 186. 2См.: Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Риз против Соединенного Королевства» от 17 октября 1986 г.// СПС КонсультантПлюс. защиты интересов общества1. Как отмечают специалисты в области права, сложность установления границы между взаимными правами и обязательствами сторон, вытекающими из положений Конвенции, влечет необходимость соблюдения баланса конкурирующих интересов отдельного лица и общества2.
В дальнейшем это требование нашло свое отражение и развитие в практике Европейского Суда в виде становления категории баланса публичных и частных интересов3. Так в п.15 Постановления от 29 апреля 2002 г. по делу «Претти (Pretty) против Соединенного Королевства» Европейский Суд отметил необходимость справедливого баланса между основными интересами общества и интересами конкретного отдельного лица, подчеркнув, что поиск такого баланса является неотъемлемой частью Конвенции 1950 г.4. В Постановлении от 2 июня 2005 г. Европейский Суд напомнил, что целью положений Конвенции 1950 г. является защита частного лица от дискреционных действий со стороны органов государственной власти, поэтому в спорных ситуациях должен учитываться справедливый баланс между конкурирующими интересами частного лица и общества в целом5. Таким образом, в практике Европейского Суда прозвучало положение, согласно которому публичное вмешательство в права лица должно соблюдать «справедливый баланс» между потребностями общего интереса 1См.: п.59 Постановления Европейского Суда от 6 сентября 1978 г. «Класс (Klass) и другие против Федеративной Республики Германии»; См. также: п. 89 Постановления Европейского Суда по правам человека от 07 июля 1989 г. по делу «Серинг (Soering) против Соединенного Королевства»// Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. В 2 Т. М.: Норма, 2000. Т.1. С. 637 – 658. 2См.: Туманова Л.В., Владимирова И.А. Защита семейных прав в Европейском Суде по правам человека. М. Городец. 2007. С. 32; См. также: п.43 Постановления Европейского Суда по правам человека от 5 февраля 2004 г. по делу «Космопулу (Kosmopoulou) против Греции»//СПС КонсультантПлюс. См. также: Мещерякова А.Ф. Принцип светскости государства в практике Европейского Суда по правам человека // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. N 8. С. 76 - 81. 3См.: Информация о постановлении Европейского Суда по правам человека от 04 декабря 2007 г. по делу «Диксон (Dickson) против Соединенного Королевства»// Бюллетень Европейского Суда по правам человека.
2008.№ 6. 4См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 29 апреля 2002 г. по делу «Претти (Pretty) против Соединенного Королевства»//СПС КонсультантПлюс. 5См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 02 июня 2005 г. по делу «Знаменская (Znamenskaya) против Российской Федерации»// Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2006. N 8. С. 5, 30 - 37. общества и требованиями защиты фундаментальных прав частного лица1. В это же время в ряде решений Европейского Суда (Диксон против Соединенного Королевства; Копецки против Словакии; Эванс против Соединенного Королевства) прозвучало требование соблюдения баланса между публичными и частными интересами2. В Постановлении от 27 сентября 2011 г. по делу «Алим (Alim) против Российской Федерации» Европейский Суд подчеркнул обязанность национальной власти подтвердить, что ограничение прав заявителя является единственным способом обеспечения справедливого равновесия между частными и публичными интересами в данном деле3. Как видим, Европейский Суд сформулировал и последовательно утверждает перспективную правовую позицию, согласно которой между правами лица и ценностями демократического общества должен быть установлен справедливый баланс, определяющий пределы реализации публичных и частных интересов. При ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод Российская Федерация сделала заявление о признании юрисдикции Европейского Суда по вопросам толкования и применения Конвенции 1950 г. и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих актов4. Фактически речь идет о соблюдении национальным правоприменителем европейских стандартов прав человека, закрепленных в нормах Конвенции и интерпретированных решениями Европейского Суда по правам человека. По мнению В.Д. Зорькина, эти решения имеют прецедентный характер и в силу этого общеобязательны для 1См.: п. 107 Постановления Европейского Суда по правам человека от 05 января 2000 г. по делу «Бейелер (Beyeler) против Италии»; п.85 Постановления Европейского суда по правам человека от 17 мая 2005 г.
по делу «Скордино (Scordino) против Италии»// СПС КонсультантПлюс. 2См.: Информация о постановлении Европейского Суда по правам человека 04 декабря 2007 г. по делу «Диксон (Dickson) против Соединенного Королевства»// Бюллетень Европейского Суда по правам человека, 2008. N 6.; см. также: Постановление Европейского Суда по правам человека от 28 сентября 2004 г. по делу «Копецки (Kopecky) против Словакии»; п.82 Постановления Европейского Суда по правам человека от 10 апреля 2007 г. по делу «Эванс (Evans) против Соединенного Королевства» // СПС КонсультантПлюс. 3См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2013. N 2. С. 8, 101 - 114. 4См.: Федеральный закон от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» // Собрание законодательства РФ. 1998. N 14. Ст. 1514. всех участников Конвенции 1950 г.1. На это обстоятельство обратил внимание и Верховный Суд РФ, указав, что суды общей юрисдикции должны учитывать практику Европейского Суда во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод2. В целях выявления значения для российской правовой системы практики Европейского Суда интерес представляют позиции высших судебных инстанций и специалистов в области права Российской Федерации. В настоящее время в научной среде признается, что правовые позиции Европейского Суда и судов национальной судебной системы взаимосвязаны и вписываются в единые рамки, демонстрируя отсутствие непримиримых противоречий3. Например, С.Д. Князев замечает, что поскольку между Конституцией РФ и Конвенцией 1950 г. нет принципиальных расхождений в подходах к обеспечению соблюдения и защиты прав и свобод индивидов и из объединений, Конституционный Суд РФ, аргументируя свои решения, нередко ссылается на положения Конвенции 1950 г. в их истолковании Европейским Судом4. В то же время существуют различные точки зрения относительно природы и значения решений Европейского Суда для национальной правоприменительной практики.
Так, ряд научных и практических работников высказывают мнение, что ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней в национальную правовую систему вводится признание международных судебных прецедентов, устанавливаемых Европейским Судом по правам человека. Например, Б.С. Эбзеев отмечает, что Федеральным законом от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ национальный правоприменитель обязывается не 1См.: Зорькин В.Д. Конституционный Суд России в европейском правовом поле//Журнал российского права. 2005. № 3; Он же: Роль Конституционного Суда Российской Федерации в реализации Конвенции о защите прав человека и основных свобод//Имплементация решений Европейского Суда по правам человека в практике конституционного правосудия. М. 2006. С. 178 - 179. 2См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» //Российская юстиция. 2003. № 12. 3См.: Елинский А.В. Решения Европейского суда по правам человека и практика Конституционного Суда РФ: отдельные аспекты соотношения в вопросах уголовного права // Российский судья. 2011. N 5. С. 18 - 24. 4 См.: Князев С.Д. Конституционный Суд в правовой системе Российской Федерации // СПС только соблюдать положения Конвенции, но и прецеденты Европейского Суда, сложившиеся в процессе ее толкования и применения1. Признание за решениями Европейского Суда статуса прецедентов международного характера вызвало активизацию научных исследований юридической природы этих решений, установления их места в системе источников российского права, выявления специфики выполняемых данными решениями функций, а также осмысления особенностей реализации этих актов в юридической практике России, в том числе, их имплементации в российскую правовую систему2. Прежде всего, необходимо отметить, что Европейский Суд признает себя связанным собственным прецедентом. Это проявляется в мотивации его решений правовыми позициями, сформированными им ранее по другим делам3.
Например, в п.39 Постановления от 29 апреля 2004 г. Европейский Суд указал, что разумность срока судебного разбирательства должна рассматриваться в свете обстоятельств дела и с учетом ранее установленных его практикой критериев: сложности дела, поведения заявителя и соответствующих органов власти, важности рассматриваемого вопроса для заявителя4. Это свидетельствует о том, что Европейский Суд рассматривает свои правовые позиции как обязывающие к единообразному подходу в оценке однотипных по своему характеру фактически и правовых оснований при разрешении конкретных дел5. В судебной практике России общеобязательное значение имеют только решения Конституционного Суда РФ. Это отражено, в частности, в 1См.: Эбзеев Б.С. Глобализация, европейский консенсус и рецепция Россией европейских гуманитарных стандартов: механизм и пределы (конституционные ориентиры)//Теоретические и практические проблемы правоприменения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. М. РАП. 2006. С. 29. 2См.: Метлова И.С. Решения Европейского Суда по правам человека в системе источников российского права. Автореф. дис. канд. юрид. наук. М. 2007. 3См.: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М. 1998. С. 29. 4См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 29 апреля 2004 г. «Плаксин (Plaksin) против Российской Федерации»//Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 1. 5См.: п. 3.4 Постановления Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г. N 1-П по делу о проверке конституционности положений ч.4 ст.170, п.1 ст.311 и ч.1 ст.312 АПК РФ в связи с жалобами закрытого акционерного общества «Производственное объединение «Берег», открытых акционерных обществ «Карболит», «Завод «Микропровод» и «Научно-производственное предприятие «Респиратор»// Вестник Конституционного Суда РФ. 2010. N 2. Постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. N 19-П по делу о толковании отдельных положений ст.ст. 125, 126 и 127 Конституции РФ. Как отметил Конституционный Суд РФ, только его постановления являются окончательными, не подлежат пересмотру и обязывают всех действовать в соответствии с изложенными в них правовыми позициями; решения иных судов не обладают такой юридической силой и не обязательны для других судов, которые самостоятельно толкуют подлежащие применению нормативные предписания, следуя при этом Конституции РФ и федеральному закону1. В то же время многие ученые, например, Б.С. Эбзеев, Л.В. Лазарев, П.А. Гук2, подчеркивают равнозначный прецедентный характер решений Европейского Суда и Конституционного Суда РФ. По мнению В.И. Анишиной и Г.И. Гаджиева, федеральный закон о ратификации Конвенции 1950 г. решил старый теоретический спор о судебном прецеденте как источнике права, входящем вместе с нормами Конвенции и Протоколов к ней в правовую систему РФ3. Подобные утверждения возобновили теоретический спор о месте и значении судебного прецедента. Это обусловлено тем, что ряд специалистов критически относятся к включению судебных актов в число национальных источников права. Например, В.В. Ершов и Е.А. Ершова предлагают результаты судебного правоприменения оценивать в качестве не судебных прецедентов, а прецедентов толкования, которые могут иметь как обязательный, так и неофициальный характер, в зависимости от компетенции правоприменяющего органа4. Аналогичный вывод делает и М.Ш. Пацация. Он считает решения Европейского Суда прецедентами толкования Конвенции, сопоставимыми по своей юридической силе с актами 1См.: Вестник Конституционного Суда РФ. 1998. N 5. 2См.: Эбзеев. Б.С. Указ. соч. С.29; Лазарев Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России. М. 2006; См. также: Гук П.А. Судебный прецедент как источник права. Пенза. 2003. С.35. 3См.: Анишина В.И., Гаджиев Г.А. Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Федерации/Под ред. В.В. Ершова. М. Юрист. 2006. С.148-149. 4См.: Ершов В.В., Ершова Е.А. Прецеденты толкования Европейского Суда по правам человека. Теоретические и практические проблемы правоприменения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. М. РАП. 2006. С. 39-41. Конституционного Суда РФ, в которых содержится оценка конституционности норм российских законов1. Дискуссия о правовой природе постановлений Европейского Суда нашла отражение и в Постановлении Пленума Верхового Суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 «О судебном решении». В п. 4 данного Постановления Верховный Суд РФ отметил необходимость указывать в мотивировочной части судебного решения материальный закон и процессуальные нормы, которыми руководствовался суд, а также учитывать решения Европейского Суда, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод2. Это подтверждает понимание решений Европейского Суда как результата толкования Конвенции, в процессе которого правоприменитель раскрывает смысловое содержание правовых норм и выявляет волю законодателя3. Аналогичным образом оценивает свою деятельность и Конституционный Суд РФ. Так, в п.4 Определения от 7 октября 1997 г. N 88- О он указал, что мотивировочная часть его решений раскрывает содержание конституционной нормы и сопоставляет ее с позицией законодателя, издавшего проверяемую на конституционность норму закона4. По справедливому замечанию Б.Л. Зимненко, вследствие толкования Европейским Судом по правам человека Конвенции и Протоколов к ней, в решениях и постановлениях Суда излагаются правовые позиции (прецеденты толкования), которые не содержат правовых норм. Поэтому нет оснований расценивать деятельность Европейского Суда как создание прецедентного права5. 1См.: Пацация М.Ш. Европейский Суд по правам человека и пересмотр судебных актов по арбитражным делам//Законодательство и экономика. 2006. N 3. 2См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. N 2. 3См.: Ершов В.В., Ершова Е.А. Указ. соч. С.44; См. также: Марченко М.Н. Теория государства и права. Проспект. М. 2007. С.614. 4См.: Вестник Конституционного Суда РФ. 1997. N 5. 5См.: Зимненко Б.Л. Решения Европейского Суда по правам человека и правовая система РФ//Теоретические и практические проблемы правоприменения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. М. РАП. 2006. С. 102. Понимание постановлений Европейского Суда как прецедентов толкования косвенно подтверждается и эволютивным характером его практики. Так, В.А. Туманов подчеркивает относительную связанность Европейского Суда предшествующими решениями и сложившимися правовыми позициями при рассмотрении дел1. Такой подход согласуется с позицией Европейского Суда, утверждающего, что Конвенция не является застывшим правовым актом и открыта для эволютивного толкования в свете сегодняшнего дня. Учитывая влияние современных тенденций развития, Суд допускает изменение правовых позиций, сформированных ранее по делам, находившимся в его производстве. Так, в п. 41 решения по делу «Маркс против Бельгии» Европейский Суд отметил, что во время разработки Конвенции 1950 г. во многих странах Европы различия между семьями, имеющими «законных» и «незаконных» детей, считались допустимыми. Однако они вступили в противоречие с условиями сегодняшнего дня, когда национальные законодательства стран - членов Совета Европы реально эволюционировали и продолжают эволюционировать в направлении полного юридического равенства детей, рожденных родителями в браке и вне брака2. Поскольку Конвенция является гибкой и постоянно изменяющейся правовой структурой, ее толкование в соответствии с современными условиями может привести к изменению квалификации тождественных действий в прецедентном праве Европейского Суда3. Например, в постановлении от 19 апреля 2007 г. по делу «Вильхо Эскелинен и другие против Финляндии» Европейский Суд отступил от ранее сложившейся практики, согласно которой государственные служащие в силу особых отношений с работодателем (государством) были безусловно исключены из сферы действия п. 1 ст. 6 Конвенции. Учитывая, что национальные 1См.: Туманов В.А. Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Федерации/ Под ред. В.В. Ершова. М. Юрист. 2006. С. 149-150. 2См.: п.41 Решения Европейского Суда по правам человека от 13 июня 1979 г. по делу «Маркс против Бельгии»// http://www. echr.ru/documents/doc/2461417/2461417.htm. 3См.: Берестнев Ю.Ю. Применение Европейским Судом по правам человека ст. 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в постановлениях, вынесенных по жалобам против Российской Федерации//Теоретические и практические проблемы правоприменения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. М. РАП. 2006. С.115. законодательства большинства государств разрешают государственным служащим доступ к правосудию по спорам, вытекающим из трудовых правоотношений, Европейский Суд сформулировал новые критерии правомерности исключения госслужащих из сферы действия ст. 6 Конвенции. Во-первых, государство должно законодательно исключить доступ к правосудию лиц, занимающих определенные должности; во-вторых, такое исключение должно быть оправдано объективными основаниями государственного интереса1. Следовательно, возможна ситуация, когда Европейский Суд вынесет решение, отличающееся от принятого ранее по сходным обстоятельствам, опираясь на положения Конвенции 1950 г. в их новом (актуальном) истолковании. Можно сделать вывод, что Европейский Суд не создает каких-либо правовых норм. Его правовые позиции, содержащиеся в решениях и постановлениях, являются лишь обязательным для национального правоприменителя результатом толкования Конвенции и Протоколов к ней, т.е. одним из аспектов правоприменительной деятельности Суда. В среде специалистов возникают разногласия и относительно включения в национальную правовую систему практики Европейского Суда только по судебным актам, вынесенным в отношении Российской Федерации. Как отмечает М.В. Кучин, речь идет о признании обязательной для России не всей практики Европейского Суда, а лишь той, которая формируется при рассмотрении дел с ее участием2. Подобный подход представляется ошибочным, так как именно Европейский Суд начал подчеркивать ведущую роль национальных судов в обеспечении равновесия между публичными и частными интересами и 1См.: Информация о постановлении Европейского Суда по правам человека от 19 апреля 2007 г. по делу «Вильхо Эскелинен и другие против Финляндии»// СПС КонсультантПлюс. 2См.: Кучин М.В. Прецедентное право Совета Европы и правовая система Российской Федерации: проблемы взаимодействия //Правоведение. 2001. N 1. С. 51. формировать правовые позиции и критерии в этой области1. В дальнейшем его взгляды нашли активное применение и развитие в практике высших судебных инстанций России. Например, Конституционный Суд РФ, начиная с 1998 года, более 200-т раз в своих постановлениях обращался к практике Европейского Суда2, в том числе сформированной без участия России. Так, опираясь на положения ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции 1950 г., Конституционный Суд РФ признал не соответствующей Конституции РФ ч. 3 ст. 5 Федерального Закона «О государственной поддержке средств массовой информации и книгоиздания в Российской Федерации»3. В п.5 Постановления по делу о проверке конституционности отдельных положений п. 4 ст. 104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» в связи с жалобой компании «Timber Holdings International Limited» Конституционный Суд РФ со ссылкой на толкование Европейским Судом положений ст. 1 Протокола 1 к Конвенции 1950 г. указал, что лишение собственника имущества без предоставления разумной компенсации его стоимости, как правило, представляет собой несоразмерное и неоправданное вмешательство в отношения собственности4. В другом случае Конституционный Суд РФ сослался на Постановление Европейского Суда от 23 сентября 1982 г. по делу «Спорронг и Лоннрот против Швеции», отметив, что конституционно-правовой смысл понятия «имущество» охватывает не только право собственности, но и вещные права5. Во всех случаях Конституционный Суд РФ использовал позиции Европейского Суда, считающего, что лишение собственности без разумной 1См.: Решение Европейского Суда по правам человека от 24 февраля 1994 г. по делу Касадо Кока против Испании/http://www.echr.ru/documents/doc/2461481/2461481.htm. 2См: по материалам СПС КонсультантПлюс. 3См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 22 ноября 2000 г. N 14-П по делу о проверке конституционности ч.3 ст.5 Федерального закона «О государственной поддержке средств массовой информации и книгоиздания Российской Федерации»// Вестник Конституционного Суда РФ. 2001. N 1. 4См.: п. 5 Постановления Конституционного Суда РФ от 16 мая 2000 г. N 8-П//Вестник Конституционного Суда РФ. 2000. N 4. 5См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 13 декабря 2001 г. N 16-П по делу о проверке конституционности ч.2 ст. 16 Закона города Москвы «Об основах платного землепользования в городе Москве» в связи с жалобой гражданки Т.В. Близинской // Собрание законодательства РФ. 2001. N 52 (ч. 2). Ст. 5014; См. также: п. 63 Решения Европейского Суда по правам человека от 13 июня 1979 г. «Маркс против Бельгии»//http://www.romanovaa.ru/mar%F1kx2-vs-belgium. компенсации ее стоимости, как правило, представляет собой несоразмерное и неоправданное вмешательство в право частной собственности1. Аналогичную позицию занимает и Верховный Суд РФ, предписав судам общей юрисдикции при разрешении дел учитывать правовые позиции Европейского Суда в области толкования Конвенции 1950 г. безотносительно к составу сторон по делу, с участием которых эти позиции были сформированы. Так, в п. 1 Постановления Пленума от 24 февраля 2005 г. N 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» Верховный Суд РФ указал, что суды при рассмотрении дел должны руководствоваться не только нормами российского законодательства, но и учитывать правовую позицию Европейского Суда, выраженную в его постановлениях и касающуюся вопросов толкования и применения Конвенции 1950 г.2. В теории права отсутствует единый подход к практике Европейского Суда, сформированной без участия России, и оценке ее значения для отечественного права. Тем не менее, обращение к правовым позициям, сформированным в решениях Европейского Суда, широко используется судебными органами России. Это позволяет утверждать, что хотя окончательные решения Европейского Суда формально не обязательны для государств, не участвовавших в конкретных делах, фактически они следуют его практике, поскольку Европейский Суд признает себя связанным прецедентом и следит за изменениями своего прецедентного права3. Возможность изменения практики Европейского Суда заложена в самой Конвенции 1950 г. Так, согласно ст. 30 Конвенции, «если дело, которое рассматривает палата, затрагивает серьезный вопрос относительно толкования Конвенции или Протоколов к ней или если решение вопроса, который она рассматривает, может привести к результату, несовместимому с 1См.: Решение Европейского Суда по правам человека от 23 сентября 1982 г. по делу «Спорронг и Лоннрот (Sporrong and Lonnroth) против Швеции»// http://europeancourt.ru/uploads/ECHR _Sporrong_and_Lonnroth_v_Sweden_23_09_1982.pdf. 2См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 4. 3См.: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Указ. соч. С.29. решением, постановленным Судом раньше, палата может в любое время до постановления своего решения отказаться от своей юрисдикции в интересах Большой палаты, если ни одна из сторон по делу не возражает против этого». Как подчеркивает В.А. Туманов, при решении конкретного дела Суд ссылается на свои предыдущие решения как по этой категории дел, так и на решения по сопутствующим вопросам, которые возникали в процессе рассмотрения этого дела1. Следовательно, при разрешении аналогичного дела Европейский Суд будет учитывать сформированную им практику. Это позволяет признавать всю практику Европейского Суда в качестве общеобязательной для государств - участников Конвенции. Ставя точку в возникшем споре, в Постановлении № 21 от 27 июня 2013 г. Пленум Верховного Суда РФ указал, что национальные суды должны учитывать правовые позиции Европейского Суда, изложенные в окончательных постановлениях, принятых в отношении других государств – участников Конвенции, если обстоятельства рассматриваемого дела аналогичны обстоятельствам, ставшим предметом анализа и выводов Европейского Суда2. Таким образом, практика Европейского Суда, сформированная с участием других стран, актуальна для современной правоприменительной деятельности в Российской Федерации. В связи с этим, несмотря на различные подходы к оценке решений Европейского Суда, необходимо понимать, что учет толкований им Конвенции 1950 г. позволит национальному правоприменителю избегать ее нарушений. Еще один аспект рассматриваемой проблемы связан с различными вариантами непосредственного использования национальными судами правовых позиций Европейского Суда при осуществлении правосудия по 1См.: Туманов В.А. Европейский Суд по правам человека. Очерк организации и деятельности. М. Норма. 2001. С. 104. 2См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. N 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней»// Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. № 8. конкретным делам1. Поскольку Конвенция применяется как часть правовой системы России, ее прямое толкование национальным судом может отличаться от толкования ее норм Европейским Судом. Перечень и процедуры применения позиций, сформулированных Европейским Судом, нормативно не определены. Поэтому, возможно их использование по усмотрению судьи при рассмотрении конкретных дел. Вместе с тем, в целях обеспечения равенства граждан перед законом и судом российские суды должны исходить из принципа единства правового пространства. Это требует единообразного применения правовых позиций Европейского Суда на всей территории Российской Федерации. По мнению специалистов2, приоритетным должно быть толкование Конвенции Европейским Судом с последующим обеспечением единообразия судебной практики высшими судами Российской Федерации3. Как отмечает Н.В. Витрук, правовые позиции Европейского Суда могут быть использованы в Российской Федерации законодательными органами, Конституционным Судом РФ, а также высшими судебными инстанциями при реализации конституционных полномочий по обобщению судебной практики и даче соответствующих разъяснений нижестоящим судам на основе выводов, в которых содержится правовая позиция Европейского Суда по рассматриваемой юридической проблеме4. В то же время обозначенный подход может привести к значительной инертности национальной судебной практики. Возможна ситуация, когда суды до получения разъяснений высших судебных инстанций будут руководствоваться нормами, противоречащими Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их истолковании Европейским Судом. Поэтому автор считает более обоснованным непосредственный учет в 1См.: Анишина В.И. Проблемы применения российскими судами решений Европейского Суда по правам человека//Международное публичное и частное право. 2008. N 2. 2См.: Нешатаева Т.Н. О компетенции Европейского Суда по правам человека в отношении имущественных прав // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1999. N 4. С. 96. 3См.: Анишина В.И. Указ. соч. 4См.: Витрук Н.В. Обязательства России как государства - участника Конвенции о защите прав человека и основных свобод//Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 2003. №1(42). С.151. правоприменительной деятельности национальных судов толкований Конвенции 1950 г., изложенных в постановлениях Европейского Суда1. Применение Конвенции 1950 г. поднимает проблему ее координации с системой права России в случаях, когда решения Европейского Суда будут противоречить нормам российского права. Тогда перед правоприменителем встанет вопрос о приоритете национального права либо Конвенции 1950 г. Наглядным примером является Постановление Европейского Суда по делу «Константин Маркин против России»2, которое вступило в противоречие с ранее вынесенным по тому же вопросу определением Конституционного Суда РФ3. Эта ситуация поставила вопрос о возможности пересмотра вступившего в законную силу решения суда общей юрисдикции при наличии противоположных правовых позиций Европейского Суда и Конституционного Суда РФ относительно соответствия норм национального законодательства, примененных при рассмотрении конкретного дела, положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод4. Другим постановлением Европейский Суд признал положения ч.3 ст.32 Конституции РФ, лишающие избирательного права всех российских граждан, находящихся в местах лишения свободы по приговору суда, противоречащими ст. 3 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод5. По мнению Европейского Суда, это обязывает Российскую Федерацию решить вопрос об устранении нарушения 1См.: Глазкова М.Е. Применение европейских стандартов отправления правосудия в российском арбитражном процессе: монография. М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ. Анкил. 2012. С. 45. 2См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 7 октября 2010 г. по делу «Константин Маркин (Konstantin Markin) против России»// Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. № 4. 3См.: Определение Конституционного Суда РФ от 15 января 2009 г. N 187-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Маркина К.А. на нарушение его конституционных прав положениями ст.ст. 13 и 15 Федерального закона «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей», ст.ст. 10 и 11 Федерального закона «О статусе военнослужащих», ст. 32 Положения о порядке прохождения военной службы и п.п. 35 и 44 Положения о назначении и выплате государственных пособий гражданам, имеющим детей//СПС КонсультантПлюс. 4См. например: Султанов А.Р. Продолжение дела «Маркин против России», или как Президиум Ленинградского окружного военного суда возбудил спор о конституционности п. 3 и 4 ч. 4 ст. 392 во взаимосвязи со ст. 11 ГПК РФ // Вестник гражданского процесса. 2013. N 5. С. 260 - 286. 5См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 г. по делу «Анчугов и Гладков (Anchugov and Gladkov) против Российской Федерации» // СПС КонсультантПлюс. 100 Конвенции, несмотря на то, что оспариваемое ограничение избирательного права прямо закреплено в Конституции РФ. Вопрос о юридической силе Конвенции 1950 г. в национальной правовой системе уже находил свое разрешение в практике Европейского Суда. Например, в решении «Винтерверп против Нидерландов» Европейский Суд высказал мнение, что внутреннее законодательство должно соответствовать Конвенции 1950 г. Этого требуют общие принципы международного права, подкрепленные духом Конвенции. Договаривающиеся стороны обязаны следить за тем, чтобы их внутреннее законодательство не противоречило Конвенции, и при необходимости принять адаптационные меры, необходимые для достижения этой цели1. Тем не менее в теории права достаточно остро обсуждается вопрос о приоритете норм Конвенции над национальным правом и Конституциями государств-участников. Ряд российских специалистов в области права считают, что Конвенция 1950 г. не имеет приоритета над положениями Конституции РФ2. Параллельно существует точка зрения, согласно которой Конвенция 1950 г. приравнивается к Конституции РФ по юридической силе и выступает в качестве конституционного гаранта признания, соблюдения и защиты основных прав и свобод человека и гражданина3. Так, В.Д. Зорькин подчеркивает, что Конвенция 1950 г. действует в России в качестве конституционного инструмента признания и защиты прав и свобод человека и гражданина, т.е. в качестве источника конституционного права4. Аналогичное мнение высказывает Н.В. Витрук. Он отмечает, что в национальной правовой системе процесс конституализации законотворчества 1См.: Воронцова И.В. Значение постановлений Европейского Суда по правам человека//Современное право. 2009. N 8; См. также: Решение Европейского Суда по правам человека от 24 октября 1979 г. по делу «Винтерверп против Нидерландов»// СПС КонсультантПлюс. 2См.: Лаптев П.А. Международный договор Российской Федерации и Конституция Российской Федерации: проблема иерархии //Российская юстиция. 2009. N 2; Николаев А.М. Место решений Европейского Суда по правам человека в правовой системе Российской Федерации//Конституционное и муниципальное право. 2007. N 17. 3См.: Витрук Н.В. О некоторых особенностях использования решений Европейского Суда по правам человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации и иных судов// Сравнительное конституционное обозрение. 2006. № 1. С. 84. 4См.: Зорькин В.Д. Интеграция европейского конституционного пространства: вызовы и ответы// Журнал российского права.2006. N 12. 101 и правоприменения сочетается с конвенциализацией, т.е. ориентируется на европейские стандарты в области прав и свобод человека и направлен на последовательное соблюдение норм Конвенции и Протоколов к ней1. Высказывается также мнение, что ч.1 ст.17 Конституции РФ утверждает приоритет международных договоров, закрепляющих права и свободы человека и гражданина, над Конституцией РФ2. В частности, М.А. Занина утверждает, что по вопросам основных прав Конвенция 1950 г. должна обладать верховенством в национальной правовой системе3. При этом К. Беше-Головко отмечает, что наднациональный суд имеет юрисдикцию в определенной правовой системе только с согласия соответствующего государства. Право граждан Российской Федерации обращаться в Европейский Суд обусловлено ратификацией российским государством Конвенции 1950 г. и свидетельствует о распоряжении им своими суверенными полномочиями4. Стоит заметить, что в практике Европейского Суда уже сформирована правовая позиция, согласно которой санкционирование действий государства конституционными нормами, противоречащими Конвенции, не освобождает государство от обязанности ее соблюдения. Так, в деле «Социалистическая партия и другие против Турции»5 Европейский Суд высказал мнение, что лицо не может быть лишено защиты, предоставляемой Конвенцией, лишь потому, что его действия расцениваются национальными властями как подрыв конституционных основ государства и требуют применения запретительных мер. То есть, оценка властями каких-либо действий как 1См.: Витрук Н.В. Верность Конституции. М. 2008. С. 85. 2См.: Яковенко М.А. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод как часть правовой системы России//Конституционные ценности: содержание и проблемы реализации. Материалы международной научно-теоретической конференции 4-6 декабря 2008 г. В 2 Т. М. 2010.Т.1 С.258. 3См.: Занина М.А. Коллизии норм национального права и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод//Российская юстиция. 2005. № 11. С.61. 4См.: Беше-Головко К. Обращение в ЕСПЧ: вопрос о распределении суверенитета между государством и народом // Народовластие и права человека. Материалы IV международной научно-практической конференции 19-22 октября 2011 г. М. 2012. С. 556-561. 5См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 25 мая 1998 г. по делу «Социалистическая партия и другие против Турции»//СПС КонсультантПлюс. противоречащих Конституции не исключает применение механизмов защиты, основанных на Конвенции 1950 г. Такая позиция находит свое признание в международной практике. Например, С.А. Перчаткина отмечает влияние Конвенции 1950 г. и решений Европейского Суда на практику Конституционного Суда Австрии. Это предопределяется положениями федеральной Конституции, согласно которой общепризнанные нормы международного права действуют в качестве составной части федерального права Австрии. Таким образом обосновывается необходимость использования Конвенции и правовых позиций Европейского Суда в практике конституционного правосудия для обеспечения принципа верховенства конституционных актов. При этом важной задачей Конституционного Суда Австрии является обеспечение конституционности национальных норм путем контроля их соответствия не только федеральной Конституции, но и Конвенции 1950 г. В данном случае практика толкования Конвенции 1950 г. Европейским Судом используется национальными судами в качестве критерия конституционного контроля. В этой связи Конституционный Суд Австрии придерживается положений Конвенции 1950 г. в истолковании Европейского Суда, что позволяет избегать коллизий между национальным правом и правовыми позициями Европейского Суда1. Аналогичная позиция высказана С.Д. Князевым, который считает, что осуществляемая Конституционным Судом РФ имплементация положений Конвенции в правовую систему Российской Федерации, в том числе в их прочтении Европейским Судом, позволяет соотнести правовое развитие России с общеевропейскими стандартами и не представляет угрозы ее государственному суверенитету и Конституционной идентичности2. Следует признать, что в настоящее время практика Европейского Суда утверждает безусловный приоритет Конвенции 1950 г. над национальным 1См.: Перчаткина С.А. Некоторые аспекты влияния конституционного правосудия на соотношение международного и конституционного права (на примере Австрии и Германии) // Конституционное и муниципальное право. 2009. N 20. С. 36-39. 2См.: Князев С.Д. Там же. законодательством. По мнению Суда, цели Конвенции могут быть достигнуты только тогда, когда она будет обладать высшей юридической силой над любой нормой национального закона. Существующая в государстве иерархия правовых норм рассчитана лишь на внутренний правовой порядок и не означает верховенства национального конституционного права над положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод1. Поскольку соблюдение Конвенции 1950 г. является международным обязательством государства и одним из условий его членства в европейском сообществе, оно обязано исполнять ее и в тех случаях, когда нормы национальной Конституции нарушают права, гарантированные Конвенцией. Обоснованность этого вывода усматривается и в разных объемах предметов исследования Европейским Судом по правам человека и Конституционным Судом РФ. Так, Конституционный Суд РФ устраняет лишь несправедливость, выраженную принятием неконституционных законов, не рассматривая вопрос факта. В то же время Европейский Суд использует целый ряд критериев, учитывающих фактические обстоятельства дела2. Например, в Постановлении по делу «Авилкина и другие против Российской Федерации» Европейский Суд установил нарушение публичной властью ст. 8 Конвенции 1950 г. Указав на отсутствие необходимости оспариваемого вмешательства в демократическом обществе, Европейский Суд не стал оценивать его соответствие закону3. Конечно, вопросы согласования и взаимодействия международно- правовой и национальной правовых систем решаются трудно. Это обусловлено тем, что международное и внутригосударственное право представляют собой самостоятельные правовые системы, обладающие 1См.: Ковлер А.И. «Моральный суверенитет» перед лицом «государственного суверенитета» в европейской системе защиты прав человека // Международное правосудие. 2013. № 3 с.55-58. 2См.: Султанов А.Р. Указ. соч. 3См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 6 июня 2013 г. по делу «Авилкина и другие (Avilkina and Others) против России»// СПС КонсультантПлюс. собственными традициями, функциональными свойствами, особенностями регулируемых отношений, спецификой правообразующих факторов и т.д. Различия между данными правовыми системами вызвали, в свою очередь, монистический и дуалистический подходы к применению норм международного права на территории государств1. И хотя, как отмечается в юридической литературе, ни один из этих подходов не используется в «чистом» виде ни в одном из современных государств, проблема взаимодействия обеих систем, их согласованного действия приобретает важное практическое значение. Совершенно очевидно, что для реализации норм международного права требуется содействие со стороны национального права, равно как и для реализации международным правом внутригосударственных норм нужны соответствующие обеспечительные меры и средства со стороны международного сообщества. Хотя рассматриваемая проблема еще не получила своего окончательного разрешения, имеются все основания признавать высшую юридическую силу Конвенции над нормами национального законодательства. Вместе с тем, провозглашение безусловного приоритета международного права над внутригосударственным имеет как свои позитивные, так и негативные моменты. К позитивным следует отнести следующие факторы: во-первых, обеспечивается единство правового пространства для общения различных народов, в том числе, для охраны и защиты прав человека; во-вторых, для регулирования общественных отношений используются общечеловеческие и общедемократические ценности; в-третьих, международное право служит источником в процессе правотворчества и правоустанавливающим фактором при правореализации, поскольку возможны прямые ссылки на нормы и принципы международного права, например, при восполнении пробела или разрешении юридических коллизий; в-четвертых, служит целям сближения и сотрудничества 1См.: Лакеев А.Е. Материально-правовые стандарты как особый источник российского права// Автореф. дис канд. юр. наук. Махачкала. 2011. С.21. 105 национальных правовых систем; в-пятых, для личности открывается возможность обращаться в международные судебные органы за защитой своих прав и свобод. Вместе с тем, такого рода приоритет способен вызвать серьезные противоречия в национальной правовой системе. Речь идет в первую очередь о приоритете норм международного права перед Конституцией государства. В современной российской политико-правовой доктрине господствует позиция, согласно которой международное право не обладает никакими преимуществами перед конституционными нормами, поскольку они являются исходными императивными началами1, определяющими общую направленность правового регулирования общественных отношений в Российской Федерации, входят в содержание ее государственного суверенитета. Тем не менее, важно подчеркнуть, что де-факто высшие судебные инстанции России, основываясь на правовых позициях Европейского Суда, задающего вектор деятельности, уже оказывают определяющее влияние на все ветви власти России. Таким образом, можно отметить следующие факторы влияния Европейского Суда на формирование национальной правоприменительной практики. 1) Европейская Конвенция содержит требования защиты демократического общества и прав частных лиц; равновесия между осуществлением прав лица и их ограничением для защиты интересов общества; наличия адекватных гарантий защиты прав личности от превышения пределов необходимости. В своей совокупности они возлагают на национальную судебную власть обязанность обеспечить баланс (относительное равновесие, соразмерность) между правами личности и интересами общества в целом. Сложность установления границы между 1См.: Лукашук И.И. Нормы международного права в правовой системе России. М.1997. С 46; Зарубаева Е.Ю. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры в правовой системе России. Дис. канд. юр. наук. М. 2003. С. 76; Морозова Л.А. Теория государства и права. Учебник. 4- е изд. М. Эксмо. 2010. С.284. взаимными правами и обязательствами сторон и ее значение для демократического развития общества свидетельствуют о важности соблюдения баланса конкурирующих интересов отдельного лица и общества. 2) В этом процессе решения Европейского Суда по правам человека имеют силу прецедентов толкования Конвенции 1950 г., общеобязательны, эволютивны, и, в силу связанности Европейского Суда собственными позициями, задают направление деятельности национальным судебным системам. 3) Единообразие в применении Конвенции 1950 г. может обеспечиваться высшими судебными инстанциями государства путем восприятия ими Конвенции как источника права в ее обязательном истолковании Европейским Судом. Вместе с тем такое следование разъяснениям национальных высших судебных инстанций повлечет инертность судебной системы. Поэтому, признание Конвенции 1950 г. в ее истолковании Европейским Судом как источника права должно предполагать право ее прямого применения национальным судом. 4) Представляется, что цели Конвенции могут быть достигнуты только тогда, когда она будет обладать высшей юридической силой над любой нормой национального закона.
<< | >>
Источник: Даньков Альберт Анатольевич. Обеспечение баланса публичных и частных интересов в сфере правосудия Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве. 2014

Еще по теме 3 .1 УТВЕРЖДЕНИЕ ПР ИНЦИ ПА БАЛАНС А И НТ ЕРЕСОВ В ПРАВЕ ПОД ВЛИЯНИЕМ ПРАКТИК И ЕВРОПЕЙСКОГ О СУДА:

  1. 3 .1 УТВЕРЖДЕНИЕ ПР ИНЦИ ПА БАЛАНС А И НТ ЕРЕСОВ В ПРАВЕ ПОД ВЛИЯНИЕМ ПРАКТИК И ЕВРОПЕЙСКОГ О СУДА
- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Акционерное право - Бюджетная система - Горное право‎ - Гражданский процесс - Гражданское право - Гражданское право зарубежных стран - Договорное право - Европейское право‎ - Жилищное право - Законы и кодексы - Избирательное право - Информационное право - Исполнительное производство - История политических учений - Коммерческое право - Конкурсное право - Конституционное право зарубежных стран - Конституционное право России - Криминалистика - Криминалистическая методика - Криминальная психология - Криминология - Международное право - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Образовательное право - Оперативно-розыскная деятельность - Права человека - Право интеллектуальной собственности - Право собственности - Право социального обеспечения - Право юридических лиц - Правовая статистика - Правоведение - Правовое обеспечение профессиональной деятельности - Правоохранительные органы - Предпринимательское право - Прокурорский надзор - Римское право - Семейное право - Социология права - Сравнительное правоведение - Страховое право - Судебная психиатрия - Судебная экспертиза - Судебное дело - Судебные и правоохранительные органы - Таможенное право - Теория и история государства и права - Транспортное право - Трудовое право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия права - Финансовое право - Экологическое право‎ - Ювенальное право - Юридическая антропология‎ - Юридическая периодика и сборники - Юридическая техника - Юридическая этика -