1. Цели и функции процессуально-правового регулирования
Процессуально-правовое регулирование, как одна из форм социально- юридической практики отличается такими характеристиками как целесообразность и целенаправленность. Постановка и достижение тех или иных ориентиров пронизывает данный процесс на всех его этапах. Целеполагание является неотъемлемым параметром правотворческого замысла. Именно с постановки общих и конкретных целей начинается нормативная регламентация социальных связей. Такие ориентиры, в свою очередь, определяют систему принципов правового регулирования, а также выбираемых для их воплощения на практике форм, типов, методов такого регулирования. Для достижения определенной системы целей формируется массив законодательства, формализующего соответствующую систему правовых средств, механизмов, процедур и т.п. Известный классик юриспруденции Р. Иеринг подчеркивал, что «цель есть творческая сила всего права, что нет правового положения, которое не было бы обязано своим происхождением какой-либо цели»1. Позитивное право, являясь продуктом сознательной целесообразной деятельности общества и государства, заключает в себе определенную систему общих и частных ориентиров, поэтому анализ этой системы предполагает в том числе и познание этого целевого аспекта. Познание целевого аспекта правового регулирования является одним из важных методологических подходов к исследованию права. В отечественной правовой науке уже накоплен существенный опыт в познании данной научной проблематики2. При этом, обращает на себя внимание тот факт, что в 1 Иеринг Р. Фон. Цель в праве // Избранные труды. Самара, 2003. С. 12. 2 См., например: Знаменский Г.Л. Совершенствование хозяйственного законодательства: цель и средства. Киев, 1980; Керимов Д.А. Философские проблемы права. М., 1972; Лаптев В.В., Шахматов большинстве научных трудов юристов, посвященных вопросам цели и целесообразности, приоритетное внимание уделяется исследованию целевых компонентов позитивного права или законодательства. Вместе с тем, комплексный подход к пониманию категории «правовое регулирование», по нашему мнению, ориентирует также на постановку проблемы целей, функционирующих в области юридической практики, в сфере практической реализации соответствующих нормативно-правовых конструкций, фактического применения тех или иных правовых средств. Целевые установки выступают неотъемлемым структурным компонентом субъективной стороны правовых отношений, теми побудительными факторами, которые мотивируют и направляют активность участников правореализационного и правоприменительного процесса. Как справедливо отмечает П.С. Элькинд, – «раскрыть цели правового регулирования это значит уяснить – каковы они в сфере и правотворческой и правоприменительной деятельности»1. Общеметодологической основой для научного исследования проблем целей процессуально-правового регулирования, на наш взгляд, должно быть, прежде всего, философское учение о цели, поскольку «цель» есть философская категория. Кроме того, в своем исследовании мы будем опираться на В.П. Цели правового регулирования в системе права// Правоведение. 1976. № 4; Малько А.В., Шундиков К.В. Цели и средства в праве и правовой политике. Саратов, 2003; Насырова Т.Я. Телеологическое (целевое) толкование советского закона. Казань, 1988; Рабинович П.М. О юридической природе целей правовых актов// Правоведение. 1971. № 5. С. 28-35; Самощенко И.С., Никитинский В.И. Цели правовых норм – масштаб оценки их эффективности// Ученые записки ВНИИСЗ. М., 1969. Вып. 19. С. 55-58; Чулюкин Л.Д. Природа и значение цели в советском праве. Казань, 1984; Экимов А.И. Категория «цель» в советском праве. Автореф. дис. канд. юрид. наук. Л., 1970; Экимов А.И. Категория цели в науке права// Философские проблемы государства и права. Л., 1970; Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в уголовно-процессуальном праве. Л., 1976; Шундиков К.В. Цели и средства в праве: общетеоретический аспект. Автореф. дисс… к.ю.н. Саратов, 1999. 1 Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Ленинград, 1976. С. 7. общетеоретические разработки юридической науки, предметом которых являются проблемы цели и целесообразности в правовой сфере. Философская материалистическая традиция при осмыслении феноменов цели и целеполагания исходит из ключевой идеи о связи данных феноменов с человеком, как существом разумно преобразующим окружающий мир. В рамках такого подхода цель видится как сконструированный человеческим сознанием образ того результата, ради достижения которого предпринимаются те или иные действия, к достижению которого, субъект стремиться в ходе своей трудовой практики. Наиболее существенными характеристиками цели как феномена сознания в философском аспекте можно считать следующие. Во-первых, цель – это мысленное отражение результата какой-либо деятельности, она всегда связана с прогнозированием развития того или иного процесса, с элементом предвидения. Во-вторых, любая цель основана на комплексе тех или иных потребностей и интересов, что обуславливает желаемый характер планируемого результата. Вследствие этого ориентиры человека всегда несут с собой мотивационную, стимулирующую функцию. В третьих, цели человека, будучи органически связанными с его преобразующей трудовой практикой, всегда находятся в диалектическом соотношении со средствами этой практики, с теми инструментами, которые задействуются для их достижения1. Названные характеристики феномена цели проявляют себя и в области правового регулирования. Вместе с тем, в данной сфере целевые установки приобретают новые специфические свойства, связанные главным образом с особенностями формализации правовых ориентиров, а также средствами и методами их практической реализации. 1 См., в частности: Казакевич Т.А. Целесообразность и цель в общественном развитии. Л., 1969; Ропаков Н.И. Категория цели: проблемы исследования. М., 1980; Трубников Н.Н. О категориях «цель», «средство», «результат». М., 1968; Тугаринов В.П. Философия сознания (современные вопросы). М., 1971. Исходя из разделяемой нами широкой трактовки понятия правового регулирования, наиболее приемлемой в методологическом плане нам представляется концепция «юридических целей», предложенная А.В. Малько и К.В Шундиковым. Под «юридической целью» данные авторы понимают идеально предполагаемую и гарантированную государством модель какого- либо социального явления, состояния или процесса, к достижению которой при помощи юридических средств, стремятся субъекты правотворческой и правореализационной деятельности. При этом, они подчеркивают, что понятие «юридическая цель» охватывает как цель в праве (официальный ориентир законодателя, отраженный в юридических средствах модельного, нормативного характера), так и цель в юридической практике (субъективные ориентиры конкретных участников правореализационного процесса, объективированные в юридических средствах-деяниях) 1. Основанием для такого методологического подхода выступает идея о том, что в идеале цель в праве и цель в юридической практике должны быть тождественны друг другу, ибо в противном случае в правовом регулировании не удастся обеспечить необходимой целостности, согласованности нормативных моделей правовых отношений и их реального состояния. Понятие «правовая цель» в первую очередь отражает собой ориентиры, формализованные в законодательных текстах, в письменных источниках позитивного права. Что касается целевых установок конкретных участников правовых отношений, то их, очевидно можно считать правовыми, только в случае их соответствия тем ориентирам, которые нашли официальную формализацию в праве, а также если в процессе их достижения используются средства, предусмотренные действующим законодательствам, или по крайней мере не противоречащие ему. В противном случае ориентиры субъектов следует рассматривать как неправовые, противоречащие закону. 1 См.: Малько А.В., Шундиков К.В. Цели и средства в праве и правовой политике. Саратов, 2003. С. 44. Подобный подход представляется нам убедительным, поскольку позволяет наиболее комплексно подойти к характеристике цели в области правового регулирования, рассмотреть особенности ее формализации и функционирования на всех этапах правового регулирования, начиная с правотворческого замысла и заканчивая практической реализацией правовых положений в деяниях субъектов, достижением конкретных результатов правового регулирования. Проецируя вышеизложенные положения на объект нашего исследования, перейдем к характеристике целевых аспектов процессуально-правового регулирования. Прежде всего, следует отметить, что в специальной научной юридической литературе проблемам, связанным с целевыми аспектами процессуально- правового регулирования уделяется крайне мало внимания. Такое положение дел, по нашему мнению, нельзя считать удовлетворительным, поскольку данные проблемы имеют важную теоретическую и практическую значимость. Последняя связана с тем, что исследование вышеупомянутых проблем позволяет: во-первых, – более основательно исследовать феномен системы процессуально-правового регулирования в целом, а также отдельных процессуальных средств, механизмов, процедур и т.п.; во-вторых, – раскрыть социальную ценность и значимость процессуального права как инструмента достижения общественно и государственно значимых интересов; в-третьих, – решать проблемы, связанные с выбором стратегии и тактики правотворческой и правоприменительной деятельности в области процессуально-правового регулирования; в-четвертых, – совершенствовать практику нормативной фиксации и фактической реализации тех или иных правовых ориентиров; в-пятых, – более плодотворно оценивать степень эффективности действия процессуально-правовых средств, выявлять факторы ее детерминации, намечать пути ее повышения. Для понимания специфики целей процессуально-правового регулирования представляется необходимым учитывать не только вышеупомянутые общеметодологические положения философии и общей теории права, но также особое место и роль процессуального права в общей системе правового регулирования общественных связей, особенности субъектов реализации процессуального законодательства, его инструментальной основы, процедурных механизмов и др. Следует также отметить, что само процессуальное законодательство, закрепляя в своих нормах те или иные ориентиры, самого понятия цели (процессуального регулирования, процессуального законодательства, отдельных этапов юрисдикционного процесса и т.д.) не формулирует. Законодатель лишь раскрывает эти ориентиры с содержательной стороны. В связи с этим, при конструировании понятия цели процессуально- правового регулирования мы полагаем необходимым ориентироваться, прежде всего, на вышеприведенные методологические положения философии и общей теории права, а также на рассмотренные нами ранее понятия процессуального права и процессуально-правового регулирования. Исходя из упомянутых общенаучных положений, полагаем, что под целью процессуально-правового регулирования (процессуально-правовая цель) следует понимать идеально (мысленно) предполагаемый результат юрисдикционной деятельности, к реализации которого при использовании правовых средств, стремятся участники правотворческой и правореализационной практики. Цель, функционирующая в сфере процессуально-правового регулирования представляет собой сложный и многогранный феномен, выражающий единство человеческого сознания и практики, диалектическое единство субъективного и объективного начал. «Объективный источник возникновения цели в праве, – пишет Д.А. Керимов, – и субъективная ее природа – две органически связанные между собой стороны одного и того же явления»1. Субъективная сторона процессуально-правовой цели выражается в интегрированности ее в структуры сознания и воли законодателя и участников процессуально-правовых отношений. Закрепляя те или иные законодательные положения, правотворческие субъекты действуют целеосознанно, устанавливаемые ими нормативно-правовые конструкции «подбираются» под задачи достижения тех или иных ориентиров. Таким же образом действуют и субъекты, участвующие в процессуальных действиях, связанных с реализацией и применением правовых норма. Объективная сторона процессуально-правовой цели проявляется, прежде всего, в том, что она выступает отражением в сознании упомянутых субъектов объективных потребностей и противоречий социально-правовой жизни. Такими противоречиями и потребностями выступают в частности: невозможность в целом ряде случаев разрешения юридического спора вне посреднических правоприменительных процедур, необходимость привлечения к юридической ответственности от лица государства лиц, допустивших нарушение правовых норм, невозможность осуществления вышеуказанных юридических операций без опасности нарушения прав их участников вне рамок детально регламентированной правовой процедуры, необходимость защиты основополагающих прав и свобод человека при осуществлении процессуальных действий, необходимость установления разумных сроков совершения таких действий и др. Кроме того, объективная сторона процессуально-правовой цели выражается в том, что она всегда находит свою формализацию, закрепляется в соответствующих нормативных положениях процессуального 1 Керимов Д.А. Философские проблемы права. М., 1972. С. 370. законодательства, а также в ее диалектическом взаимодействии с юридическими средствами, используемыми при ее реализации. Такая взаимосвязь выражается в том, что правовые инструменты по сути выступают той объективированной, материализованной формой, в которой закрепляются правовые ориентиры. Одновременно они выступают механизмом, инструментальной базой достижения этих ориентиров. Любое процессуально-правовое средство (иск, заявление, следственное действие, решение и др.) имеют собственную целевую направленность, которая далеко не всегда находит прямое отражение в законодательстве в виде соответствующих целевых норм. Вместе с тем, такие цели становятся очевидными при логическом анализе и толковании правовых положений. Так, например, исковое заявление, как процессуально-правовое средство, направлено, прежде всего, на обеспечение возможности для любого субъекта инициировать процессуальную процедуру защиты нарушенного материального права. Процессуальный акт любого следственного действия направлен, главным образом, на формально-юридическую фиксацию соответствующих юридически значимых фактов, обстоятельств, имеющих значение для дела. Диалектическая взаимосвязь рассматриваемых явлений объясняет существование феномена «подмены целей средствами». На пути практического воплощения правовой ориентир «проживает» несколько этапов, на каждом из которых он материализуется в различных правовых институтах, механизмах и процедурах. Один и тот же компонент материи процессуального права может становиться на разных стадиях правового регулирования то целью, то средством достижения цели. Например, законное и обоснованное судебное решение на этапе судебного процесса рассматривается его участниками как ориентир, который должен быть достигнут на завершающем этапе рассмотрения дела. Когда же такое решение вынесено, на этапе его исполнения, оно воспринимается заинтересованным субъектом как правило как инструмент, позволяющий достичь иных целей, защитить соответствующее материальное право и т.п. Подобная «растворенность» правовых ориентиров в инструментальной базе позитивного права предопределяет ряд их существенных специфических характеристик. Одной из них выступает нормативный характер процессуально- правовой цели. Данное качество связано с тем, что юридическая цель, будучи формализованной в положениях процессуального законодательства, приобретает присущую всем правовым конструкциям абстрактность, «отрывается» от сознания и мотивов конкретных лиц и становится как бы всеобщим ориентиром деятельности. Такой ориентир отличается свойственной юридическим нормам модельностью, абстрактным характером. Еще одной важной характеристикой процессуально-правовых целей является их императивность. Это свойство обуславливается тем, что процессуальное право по своей природе относится к публично-правовому сегменту правовой системы, основанному на преобладании императивного метода правового регулирования. Соответственно ориентиры, отраженные в нормах процессуального права и иных процессуально-правовых средствах, отражают обязательные, повелительные законодательные установления. Еще одно закономерное свойство процессуальной правовой цели – ее гарантированность ресурсами власти государственной организации. Речь идет о потенциальной возможности обеспечения достижения поставленного ориентира путем применения комплекса средств идеологического, информационного, юрисдикционного и прочего характера. В случае необходимости реализация процессуальной правовой цели гарантируется посредством властно-принудительных механизмов. Это достигается путем соответствующей корректировки сознания и поведения участников процессуально-правовых отношений, в случаях, если данные параметры начинают отклоняться от желательных. Так, на практике нередко возникают ситуации злоупотребления процессуально-правовыми средствами, при которых их инструментальный потенциал используется для достижения личных ориентиров тех или иных лиц, не совпадающих с ориентирами законодателя. Допустим, работник полиции использует предоставленные ему законом инструменты (например, задержание лица) для того, чтобы свести личные счеты или же принудить лицо к даче взятки. В подобных случаях применение мер юридической ответственности способно предотвратить вред, причиняемый подобными действиями, и одновременно содействует реализации подлинных ориентиров процессуально- правового регулирования. Обобщая вышеприведенные положения, выделим более четко основные закономерные характеристики целей процессуально-правового регулирования: 1) в качестве идеальных моделей находят свое закрепление в нормативных положениях процессуального права; 2) в области юрисдикционной правоприменительной практики выступают элементом сознания участников процессуально-правовых отношений; 3) отражают потребности субъектов процессуально-правового регулирования и противоречия, возникающие в процессе юрисдикционной правоприменительной практики; 4) являются формой отражения сущности и особенностей природы процессуально правовой формы, ее направленности на формирование действенных механизмов и процедур реализации материального права; 5) объективированы в юридических средствах процессуально-правового характера; 6) носят императивный характер, являются обязательными ориентирами правоприменительной деятельности; 7) обеспечивается ресурсами государственно-властного воздействия. Многообразный характер целевых установок, обнаруживаемых в сфере процессуально-правового регулирования, позволяет использовать для и научного познания и описания классификационный метод. Одним из оснований для построения научной классификации процессуально-правовых ориентиров, на наш взгляд, может выступить стадийность процессуально-правового регулирования. Последнее представляет собою сложный, многостадийный процесс опосредования соответствующих социальных связей правовой формой. Его первоначальной стадией является нормативно-правовая регламентация отношений, связанных с процедурами рассмотрения и разрешения правовых ситуаций уполномоченными субъектами. На данном этапе правотворческие органы государства, исходя из объективных социальных и государственных потребностей и интересов, определяются в понимании концепции регулирования процессуально-правовой сферы юридической деятельности. Результатом данного этапа правового регулирования является формирование массива процессуального законодательства, закрепляющего единообразные юрисдикционные процедуры. Следующим этапом процессуально-правового регулирования является стадия практической реализации процессуально-правовых норм в деятельности правоприменительных органов и должностных лиц. Процессуально-правовые нормы практически реализуются в системе процессуальных правовых отношений, содержанием которых является процессуальная деятельность участников рассмотрения и разрешения конкретных юридических дел. Названные отношения, как любые правовые отношения, имеют сознательно- волевую природу, которую невозможно себе представить без постановки и достижения тех или иных ориентиров. Учитывая сказанное, в зависимости от сферы формализации и функционирования следует различать цели в процессуальном праве (законодательстве) и цели в сфере правоприменительной процессуальной практики (процессе). Специфика каждой из названных разновидностей процессуально- правовых ориентиров связана со своеобразием тех правовых средств, в которых они получают свою формализацию. Так, цель в законодательстве является одним из логических содержательных элементов структуры процессуальной правовой нормы, входящим в состав ее гипотезы, либо диспозиции. В последнем случае норма приобретает характер целевого предписания. В области юридической практики цель выступает или элементом субъективного сознания, или одним из конструктивных аспектов процессуального правореализационного или правоприменительного акта (искового заявления, постановления, решения, приговора и др.). Такая цель также как правило, выступает в форме конкретной задачи, более детально и конкретно отражает место, время, способ своей реализации и другие параметры. Другим классификационным критерием целей процессуально-правового регулирования может выступать степень их общности и уровень функционирования в правовой системе общества. Ориентиры процессуально- правового регулирования – сложная многоуровневая система, в которой одни являются более общими, другие более частными, конкретными целями. В этой связи полагаем, что ориентиры процессуально-правового регулирования, исходя из названного критерия, можно подразделить на общепроцессуальные, отраслевые (подотраслевые), цели нормативных и правоприменительных актов, и конкретно-инструментальные цели. Первая разновидность целей присущи системе процессуально-правового регулирования в целом как правовой форме, независимо от той или иной разновидности юридического процесса. В качестве примеров таких ориентиров можно назвать: формирование оптимальных юридических механизмов реализации норм материального права, придание цивилизованного правового характера процедурам разрешения конфликтов в обществе, а также привлечения виновных лиц к юридической ответственности, обеспечение максимального уровня защиты прав и свобод человека в процессах рассмотрения и разрешения юридических дел и др. Приведенные примеры показывают, что данная разновидность ориентиров отличается достаточно абстрактным характером и отражает предполагаемые результаты правового воздействия в достаточно общем виде. Примером формулировки такой цели может служить положение диссертационной работы И.А. Майдана, который в качестве «основных» ориентиров процессуально-правовой политики рассматривает: 1) наиболее полное удовлетворение личных, общественных и государственных интересов посредством конституционного, гражданского, арбитражного, административного и уголовного судопроизводства; 2) утверждение всеобщего авторитета, независимости и самостоятельности судебной власти, укрепление ее легитимности; 3) повышение качества, объективности и эффективности юрисдикционного процесса; 4) повышение эффективности таких судебных процедур как апелляционное и кассационное производство, пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам решений и определений суда, вступивших в законную силу; 5) обеспечение исполнения судебных решений1. С вышеприведенными положениями полагаем возможным согласиться лишь частично, поскольку последние два из них, по нашему мнению, выражают не общепроцессуальные правовые ориентиры, а специальные задачи отдельных процессуальных стадий. Общепроцессуальные ориентиры раскрывают социально-правовое назначение и роль всей процессуальной формы в целом и во многом проистекают из стратегических социально-политических и правовых ориентиров. Особенность данной группы целей связана также с тем, что в отличие от частных правовых ориентиров они обладают большей объективностью, поскольку их содержание более жестко детерминировано реальной действительностью, закономерностями ее развития, во многом определяется содержанием ориентиров правового регулирования в целом. Частные же юридические ориентиры более свободны от таких закономерностей, поскольку нередко выступают отражением законодательного 1 См.: Майдан И.А. Процессуально-правовая политика современной России: проблемы теории и практики. Диссертация…к.ю.н. Краснодар, 2009. С. 88-89 произвола, политических амбиций, социального компромисса и иных проявлений действия «человеческого» фактора в правовом регулировании. Общепроцессуальные правовые ориентиры получают свою конкретизацию в целях отдельных процессуальных отраслей и подотраслей – конституционного, гражданского, административного, уголовного процессуального права (законодательства), доказательственного права и др. Данные виды целей, как правило, формально отражены на уровне базовых нормативно-правовых актов конкретной отрасли права1 и отражают особенности функционального назначения каждого конкретного массива правовых норм и институтов. Так, например, в качестве наиболее общих отраслевых целей гражданского судопроизводства в литературе называются: создание и эффективное практическое применение механизма по защите прав, свобод и охраняемых законом интересов граждан, юридических лиц, Российской Федерации, субъектов Федерации, федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Федерации и органов местного самоуправления, других лиц в сфере имущественных и личных неимущественных отношений, укрепление законности и правопорядка, предупреждение правонарушений, формирование уважительного отношения к праву и суду2. Еще более конкретным и узким отражательным содержанием отличаются цели отдельных нормативных и правоприменительных актов, характеризующих телеологический контекст того или иного юридического документа (закона, указа, постановления, положения, приговора, решения, определения и т.п.). Так, целевые установки достаточно очевидно проявляют 1 См., например: ст. 2 ГПК РФ; ст. 2 Арбитражно-процессуального кодекса РФ; ст. 6 УПК РФ; ст. 24.1. Кодекса РФ об административных правонарушениях 2 См.: Фокина М.А. Гражданская процессуальная политика: понятие и приоритеты // Правовая политика и правовая жизнь. 2002. № 2. С. 91-92. себя при анализе вводной части постановления о возбуждении уголовного дела, мотивировочной части судебного решения или приговора. По нашему мнению, следует согласиться с обоснованным еще в советский период развития отечественной правовой науки положением о том, что каждый юридический акт (не только нормативный, но и индивидуальный) имеет свою цель, независимо от того, выражена она в нем прямо или косвенно1. Наконец, конкретно-инструментальные цели выступают отражательным элементом отдельных юридических средств. Каждая юридическая норма и институт обладают своей специфической целевой ориентацией. «В той мере, в какой право осуществляется через конкретные правовые нормы, – отмечает П.С. Элькинд, – цели права претворяются в жизнь, не иначе, как путем реализации их конкретного отражения в применяемых нормах»2. Поэтому вопрос о целях правовых норм традиционно рассматривается в правовой науке как «часть общей проблемы целевого назначения, мотивационного характера права в целом»3. Кроме того, в контексте инструментального подхода к праву представляется необходимым выделять правовые цели не только на уровне базовых элементов системы права, но и на уровне простейших элементарных правовых средств (правовой принцип, презумпция, фикция, субъективное право, законный интерес, правовой запрет, юридическая обязанность, исключение, льгота, поощрение и др. Например, такое правовое средство как принцип презумпции невиновности отличается достаточно очевидным целевым контекстом, связанным с необходимостью гарантирования соблюдения и защиты прав и свобод человека при осуществлении юридического процесса. Многоцелевое назначение имеет такой процессуально-правовой инструмент как юридическая фикция. Так, фиктивное предположение о том, что местом проживания 1 См.: Рабинович П.М. Упрочение законности – закономерность социализма. Львов, 1975. С. 190. 2 Элькинд П.С. Указ. соч. С. 20. 3 Орлов В.Н., Экимов А.И. Цель в норме советского права // Правоведение. 1968. № 5. С. 22. ответчика считается последнее известное суду место его фактического проживания или регистрации в значительном числе случаев оказывается предположением, противоречащим реальности. Вместе с тем, данная правовая фикция позволяет упростить процесс установления юридического факта, сэкономить время, обеспечить непрерывность процессуального производства. Система процессуальных правовых средств отличается значительным разнообразием, о чем будет сказано в последующих разделах работы. При этом каждое из правовых средств характеризуется собственной целевой установкой. Так, например, общие цели уголовного процесса получают свою конкретизацию в ориентирах каждой отдельной процессуальной стадии, а также каждого конкретного вида процессуальных действий (осмотра, обыска, выемки, допроса, экспертизы и т.п.). Как справедливо отмечает Г.А. Жилин, «любое процессуальное действие не может не иметь цели»1. Процессуально-правовые цели условно можно разграничить на объективные и субъективные. При этом, следует заметить, что в данном случае приемлемым классификационным критерием может являться только форма материализации тех или иных ориентиров. Так, объективными следует считать цели, формализованные в положениях нормативных и правоприменительных актов. Целевые же установки конкретных участников правовых отношений (судьи, прокурора, следователя, адвоката, обвиняемого) в значительной степени отражают их субъективные ориентиры и при этом выступают более ситуационными и изменчивыми. Поскольку процессуально-правовые ориентиры нередко являются элементами сознательно-волевой практики участников процессуальных отношений, их можно классифицировать также по субъектам, которые выступают их «носителями». На основе такого параметра можно выделять 1 Жилин Г.А. Понятие целевых установок в гражданском судопроизводстве // Журнал российского права. 1998. № 6. С. 87. процессуальные ориентиры суда, прокурора, свидетеля, защитника, третьего лица, ответчика, потерпевшего, обвиняемого и т.п. Вместе с тем, учитывая ранее упомянутую сложную диалектическую природу феномена цели, следует отметить, что в содержательном контексте разграничение объективных и субъективных ориентиров представляется достаточно искусственным познавательным приемом. В зависимости от временных сроков наступления процессуально- правовые цели, возможно разграничить на ближайшие и перспективные. Первая группа ориентиров отражают наиболее актуальные потребности и интересы, возникающие в юрисдикционном процессе. Эта группа целей, как правило, выступает непосредственными ориентирами для субъектов, участвующих в тех или иных процессуальных действиях. Примерами данной разновидности ориентиров могут служить: получение сведений о фактических обстоятельствах дела в результате проведения следственного действия, правильная юридическая квалификация деяния, составление обвинительного заключения, проведение очной ставки, допроса, осмотр вещественных доказательств, вынесение законного и справедливого судебного решения и т.п. Вышеприведенные примеры показывают, что данная группа правовых ориентиров характеризуется достаточно конкретным содержанием и связана с конкретными правовыми средствами. Следствием этого выступает высокая степень императивности данных целевых установок. Как верно замечает П.М. Рабинович, достижение ближайшей цели возводится в юридическую обязанность, которой придается либо общее, нормативное, либо лишь индивидуальное значение1. Данное свойство ближайших правовых целей позволяет им играть в процессе правового регулирования не только ориентирующую и воспитательную роль, но и выступать общеобязательным эталоном правомерного поведения, юридический критерий оценки действий2. 1 См.: Рабинович П.М. Указ. соч. С. 30. 2 Там же. В отличие от ближайших, перспективные цели процессуально-правового регулирования являются более общими по содержанию. Их реализация связывается с более или менее отдаленной временной перспективой и обуславливается предварительной реализацией определенного количества ближайших юридических целей, а также системным, регулятивным воздействием на социальные связи посредством всего комплекса правовых инструментов. В качестве примеров таких ориентиров в области процессуального права могут служить уже упомянутые нами общепроцессуальные правовые цели. Так, например, П.С. Элькинд, отмечает, что «цель уголовно-процессуального права состоит в наиболее эффективном и рациональном урегулировании данных общественных отношений, в обеспечении их направленности к решению задач уголовного судопроизводства, в конечном счете – к уничтожению преступности»1. Значение данной группы правовых ориентиров нельзя недооценивать, поскольку именно они формируют представления о конечных пунктах правового регулирования, позволяют преодолеть стихийность и мозаичность последнего. Следовательно, формализация перспективных целей в положениях действующего законодательства представляется весьма значимым приемом юридической техники. В научной литературе высказана точка зрения о том, что «когда говорят о цели в праве, то имеют ввиду не всякую цель, достигаемую правовыми средствами, а только цель конечную»2. Вместе с тем, существует и прямо противоположный подход, согласно которому понятие цели в праве сводится лишь к ближайшим целям. Так, например, цели уголовного судопроизводства 1 Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Ленинград, 1976. С. 12. 2 См.: Экимов А.И. Указ. соч. С. 54. нередко сводятся к познанию истины1, к установлению, конкретизации и реализации уголовно-правового отношения, либо в констатации факта его отсутствия2. Думается, что обе вышеприведенные позиции представляют собою упрощения реальной картины телеологического аспекта процессуального регулирования, в котором и стратегические и ближайшие цели находят свое отражение. Одним из важных критериев классификации правовых целей, предложенных в специально-юридических исследованиях, являются особенности технико-правовых способов их закрепления в положениях правовых актов, способы их логико-текстовой формализации. На основании данного критерия юридические цели могут выступать как цели-модели, цели- мотивы и цели-задачи3. Такая классификация правовых ориентиров представляется нам обоснованной и находящей свое подтверждение, в частности, при анализе процессуально-правовых нормативных актов. Отражение в процессуальном законодательстве тех или иных ориентиров может быть сформулировано в форме конструирования идеального образа предполагаемого результата путем абстрактного описания его наиболее существенных характеристик. Примером подобной формулировки цели может служить статья 89 УПК РФ, предусматривающая, что меры пресечения могут быть применены для недопущения определенных нежелательных действий обвиняемого либо для обеспечения исполнения приговора. Особую разновидность юридической цели образует цель, сформулированная в виде задачи. Цель-задача – ориентир, который сформулирован более конкретно и отражает не только «конечный пункт», но и пути, по которым можно туда 1 См., например: Чельцов-Бебутов М.А. Цель уголовного процесса и организация окончательного производства. Киев, 1925. С. 1. 2 См.: Дагель П.С. Взаимодействие уголовного материального и процессуального права. // Правоведение. 1972. № 2. 3 Малько К.В., Шундиков К.В. Указ. соч. С. 57-62. добраться. Задача в тексте правового акта всегда формулируется более или менее детально, она предполагает совершение конкретных действий, использование определенных юридических средств в заданных условиях и в установленные сроки1. Примером в данном случае может служить статья 109 УПК РФ, устанавливающая обязанность прокурора, следователя, органа дознания или судьи принимать заявления и сообщения о любом совершенном или подготовляемом преступлении и принимать по ним решения в срок не более трех суток со дня получения заявления или сообщения, а в исключительных случаях – в срок не более десяти суток. Очевидно, что подобный способ формулирования правовой цели ставит правоприменительную практику в более жесткие юридические рамки, оставляют меньше простора для произвольного толкования правовых установлений правоприменителем. Прием формулирования процессуально-правового ориентира в форме задачи законодатель использует весьма широко, обозначая им и весьма конкретные целевые установки отдельных субъектов юрисдикционного процесса и достаточно общие по содержанию цели тех или иных нормативно- правовых актов, и даже общеотраслевые процессуальные ориентиры. Так, например, именно в форме задач сформулированы цели уголовного судопроизводства в ст. 6 УПК РФ; задачи арбитражного судопроизводства в ст. 2 Арбитражного процессуального кодекса РФ; задачи производства по делам об административных правонарушениях в ст. 24.1. Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. Еще одним типичным способом формулировки процессуальных правовых целей является цель-мотив. В данном случае образ будущего результата отражается в тексте правового документа не прямо, а как бы завуалировано – путем описания мотивации, разъяснение смысла, значения 1 См.: Пастушенко Е.Н. Цели и функции административной ответственности // Правоведение. 1987. № 3. С. 36. существования определенного нормативного акта, конкретного юридического средства либо деятельности субъекта. Цели и мотивы как субъективно-психологические феномены весьма тесно взаимосвязаны друг с другом. Такая связь проявляется в том, что в сфере человеческой практики цели и мотивы могут превращаться друг в друга1. В связи с этим, полагаем, что в рамках правовой телеологии приемлемым подходом является рассмотрение мотива как особой разновидности правовых целей, выделяемых по признаку формы объективного выражения и по способу логико-текстуальной формулировки. Одной из классификаций целей процессуально-правового характера является их деление на официальные и неофициальные2. Данная классификация связана со сложной противоречивой природой процессуально-правовых отношений, в которых официальным установкам государственной власти нередко противостоят неофициальные ориентиры конкретных участников процессуальных отношений. Официальные ориентиры процессуально-правового регулирования как правило получают свою формализацию в законодательных текстах. Целевые же установки участников юрисдикционного процесса нередко могут иметь некоторые отклонения от содержания таких ориентиров. При этом, степень такого отклонения неофициальных ориентиров может колебаться от незначительного до весьма существенного, при котором цель субъекта уже нельзя характеризовать не только как официальную, но и как правовую. В последнем случае целевые установки государственной власти, выраженные в тексте закона и цели субъекта находятся в противоречии, прямом конфликте. Сведение таких противоречий к минимуму – важная задача, связанная с реализацией воспитательного воздействия на субъектов правоотношений. 1 См.: Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1959. С. 195. 2 См.: Элькинд П.С. Указ. соч. С. 56-59. Приведенные нами классификации целей процессуально-правового регулирования, безусловно, не охватывают всех возможных подходов к видовой характеристике данного правового феномена. Целевые установки в процессуальном праве отличаются значительным многообразием, что позволяет обосновать значительное число классификационных критериев. Целевые аспекты процессуально-правового регулирования весьма тесно связан с его функциональными характеристиками. Функциональный подход в общей теории права чаще всего выражается в постановке и рассмотрении проблем, связанных с функциями права. Само понятие функций права возникло в отечественной правовой науке в 60-е годы прошлого века в работах И.Е. Фарбера и С.С. Алексеева. Дальнейшее его развитие связано с работами таких ученых, как: Т.Н Радько, В.Н. Синюков, В.М. Горшенев и др. Сложившееся в работах этих авторов классическое понимание функций права как основных направлений его воздействия на общественные отношения и сегодня является общепризнанным подходом. Под функциями права в учебной литературе предлагают понимать: «основные направления воздействия права на общественные отношения и поведение людей»1, «основные пути (каналы) правового воздействия, выражающие роль права в упорядочении общественных отношений»2. При этом функции права принято рассматривать в двух плоскостях, в зависимости от того, освещаются ли они в специально-юридических (узких) или в общесоциальных (более широких) рамках. В числе общесоциальных (внешних) функций обычно выделяются: экономическая, политическая, воспитательная, культурно-историческая, инфомационно-коммуникативная, социального контроля. Данные аспекты действия права включаются в понятие «правовое воздействие», и в строгом смысле слова не относятся к правовому 1 См.: Теория государства и права: Учебник для вузов. 2-е изд., изм и доп. / Под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова. М., 2000. С. 247. 2 Матузов Н.И, Малько А.В. Теория государства и права: Учебник. М., 2001. С. 167. регулированию как специально-юридическому воздействию права на общественные связи. На внутреннем или «специально-юридическом» уровне обычно выделяют две основных функции права – регулятивную и охранительную1. При этом первая нередко подразделяется на два направления воздействия: регулятивное статическое и регулятивное динамическое2. Регулятивно-статическая функция права связывается главным образом со стабилизацией общественных отношений путем закрепления их идеальных юридических моделей. Наиболее отчетливо она выражается в определении основ государственного и общественного устройства, правового статуса различных категорий субъектов права, компетенции государственных органов и должностных лиц, определении границ правовой свободы. Данная функция реализуется с помощью управомочивающих и запрещающих правовых норм и возникающих на их основе отношений пассивного типа, в которых субъекты права сами по собственной инициативе проявляют правовую активность3. Регулятивно-динамическая функция выражается в воздействии права на социальные связи посредством оформления должных юридических моделей их развития, движения, трансформации. Ее реализация связана с использованием преимущественно обязывающих правовых норм и предполагает формирование правовых отношений активного типа. Вместе с тем, в научной литературе, в частности в работах В.П. Реутова, высказана идея о том, что статическое и динамическое начала присущи в равной степени и регулятивной и охранительной функциям права. При этом В.П. Реутов высказывает интересное для нас предположение о том, что 1 См., например: Радько Т.Н. Основные функции социалистического права. Волгоград, 1970. С. 38-42. 2 См., например: Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 1 М., 1981. С. 191-196. 3 См.: Теория государства и права: Учебник под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова. С. 247. «наличие статического и динамического аспектов связано с выделением процессуальных норм, институтов и отраслей права»1. Наконец, охранительная функция права выражается в охране и защите наиболее значимых для общества отношений и вытеснение нежелательных и опасных социальных связей. Она связана с использованием преимущественно ограничительных правовых средств (обязанностей, запретов, санкций и т.п.) и носит вторичный, производный от регулятивной функции характер, поскольку осуществляется как бы в дополнение к ней в случаях, когда нарушается нормальный процесс регулирования тех или иных социальных связей, когда его развитию мешают какие-либо препятствия2. Кроме того, некоторые правоведы отмечают, что данная функция вступает в действие не только тогда, когда совершено нарушение закона, но имеет и превентивное (предупредительное) значение3. Следует отметить, что разграничение на теоретическом уровне регулятивной и охранительной функций права не вполне соответствует традиционному пониманию категории «правовое регулирование», отражающей процесс упорядочивания социальных связей при помощи всей системы юридических средств (и стимулирующего и запретительно-ограничительного характера). В связи с этим, функция охраны социальных связей через конструирование охранительных правоотношений, по нашему мнению, должна быть рассмотрена как составляющая (подфункция) правового регулирования или как его особая разновидность. Помимо названных основных специально юридических функций права, в литературе упоминаются и его некоторые другие неосновные собственно- юридические функции, в частности такие, как: оценочная (право выступает 1 Реутов В.П. Структурирование правовой системы как выражение ее функциональных возможностей. Автореф. дисс. в виде научного доклада… д.ю.н. Нижний Новгород, 2004. С. 22. 2 См.: Матузов Н.И, Малько А.В. Указ. соч. С. 169. 3 См., например: Морозова Л.А. Теория государства и права: Учебник. Изд. 3-е, перераб. и доп. М., 2008. С. 209. критерием правомерности или неправомерности чьих-либо решений или поступков)1; компенсационная (право – основание для возмещения ущерба, причиненного незаконными действиями различных субъектов); ограничительная (связана с ограничением законом действий лиц, ущемляющих права других лиц); восстановительная (связана с восстановлением нарушенных прав, утраченного правового положения и т.п.)2 и др. Достаточно обоснованным, по нашему мнению, подходом является предложенный Т.Н. Радько и поддержанный рядом авторитетных правоведов подход к построению системы функций права, базирующийся на понятии структуры системы права и выделяющий пять групп функций права: общеправовые (присущие всем отраслям права); отраслевые (присущие отдельным отраслям права); межотраслевые (присущие двум и более отраслям права); функции правовых институтов; функции отдельных правовых норм3. С вышеприведенной классификацией правовых функций в целом можно согласиться. Вместе с тем можно заметить, что она охватывает лишь нормативно-институциональный уровень правовой системы и не отражает функции иных ее сегментов: правового сознания, юридической практики, правовых отношений и др. Кроме того, структурирование правовой системы в аспекте инструментального подхода к праву, позволяет поставить проблему функций отдельных юридических средств, как институционального характера (запреты, санкции, дозволения, исключения, обязывания и др.), так и правореализационного, «технологического» характера (правореализационные и правоприменительные операции, акты-действия и т.п.). Вышеприведенные теоретические положения могут стать отправными пунктами при рассмотрении функций процессуально-правового 1 См.: Теория государства и права: Учебник под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова. С. 248. 2 См.: Морозова Л.А. Указ. соч. С. 209. 3 См.: Реутов В.П. Указ. соч. С. 21. регулирования. Однако, при этом следует преодолеть несколько теоретических затруднений. Первое из них связано с необходимостью разграничения объема и содержания таких понятий, как функции процессуального права и функции процессуально-правового регулирования. Сложность в данном случае связана с некоторым логическим противоречием. Оно заключается в том, что правовое регулирование само по себе является функцией процессуального права, как системы нормативных установлений. С другой стороны, нам следует разобраться в вопросе о том, какие функции выполняет процессуально- правовое регулирование (то есть функция процессуального права). Поэтому, говоря о функциях процессуально-правового регулирования, в строгом смысле слова корректно было бы вести речь только о подфункциях, то есть более узких, конкретных направлениях воздействия права, осуществляемых в рамках регулятивного воздействия. В противном случае, допуская отождествление понятий «функции процессуального права» и «функции процессуально-правового регулирования»1, по сути, означало бы также отождествление более общих родовых абстракций «право» и «правовое регулирование». Последнее же представляется нам методологически некорректным подходом. Второе методологическое затруднение связано с некоторой методологической «родственностью» понятий «цель» и «функция». Тесная диалектическая связь целей и функций как характеристик любой социальной практики, связано с тем, что понимание функции как направления воздействия изначально несет в себе целевой контекст. Любое направление воздействия (права, отдельной правовой отрасли, нормы и т.п.) предполагает воздействие по направлению к какому-либо ориентиру (системе ориентиров), ведь направление без ориентира есть нонсенс. 1 Понимание функций права и функций правового регулирования в качестве синонимичных понятий встречается в научной литературе. См., в частности: Реутов В.П. Указ. соч. С. 13-14. Цель как идеальный образ результата предопределяет наличие тех или иных направлений и форм правового регулирования, а также во многом детерминирует их содержание, инструментальную обеспеченность и прочие характеристики. С другой стороны, любая функция права или правового регулирования является целенаправленным воздействием, служит достижению тех или иных правовых целей. Отмеченная взаимосвязь данных понятий на уровне теоретического познания обуславливает возможность их взаимозаменяемости, взаимопереходов. Так, например, одни и те же процессуально-правовые феномены (установление объективной истины по делу, юридическая квалификация, применение мер пресечения, вынесение решения по делу и т.п.) могут быть рассмотрены и как цель и как функция в зависимости от смыслового контекста. Близость понятий «цель» и «функция» и отражаемых ими явлений проявляется также в постановке на теоретическом уровне проблемы так называемых «функциональных целей», отражающих результаты правового регулирования, выражающиеся в тех или иных динамических процессах, поведении субъектов. Другая группа правовых ориентиров – «предметные» цели отражают помимо этого также и материальные результаты значимой деятельности1. Таким образом, получается, что любая правовая цель несет в себе информацию о функциональных характеристиках отражаемых объектов. Процессуальное право, как особая правовая форма имеет собственное целевое и функциональное назначение, характеризуется самостоятельными направлениями воздействия на регулируемые отношения. Так, например, в учебной литературе уже догматический характер приобрел тезис о служебной роли процессуального права по отношению к праву материальному, на процессуальные нормы смотрят как на обладающие своего рода 1 См., например: Экимов А.И. Категория «цель» в советском праве… С.37. вторичностью,1 именно в том смысле, что они и выступают наиболее универсальными гарантиями верной реализации материальных норм. Следует отметить, что такая характеристика назначения процессуального права отражает его главное назначение в общей системе позитивного права. Она в наиболее абстрактной форме отражает функциональную роль всех процессуальных отраслей и может быть рассмотрена в качестве одной из основополагающих функций процессуального права. Вместе с тем, полагаем, что приведенная характеристика отражает функциональную роль процессуальной формы недостаточно полно. Как резонно замечает в этой связи А.А. Павлушина, «в настоящее время одним из гуманитарных достижений всего опыта существования человеческого сообщества является понимание, что любая процедура, любые процессуальные нормы, обслуживающие материальное право, помимо функции такого «обслуживания», имеют самостоятельную содержательную ценность»2. Ей вторит Е.Г. Лукьянова, подчеркивая, что процессуальное право – есть самостоятельный правовой блок, имеющий собственный предмет правового регулирования, единство особенностей методов процессуального регулирования, единые цели, функции и задачи правового регулирования3. Полагаем, что наряду с функцией формирования механизмов реализации материального права, процессуальному праву присуще также выполнение таких общих функций, как: придание определенным видам деятельности и отношений юридической значимости; защита субъективных прав и законных интересов в процессе юрисдикционной деятельности и вынесения правовых актов; обеспечение режима законности в деятельности государственных 1 См.: Тихомиров Ю.А. Проблемы развития процессуального права. // Судебная реформа в России: проблемы совершенствования процессуального законодательства. По материалам научно- практической конференции. Москва, 28 мая 2001г. М., 2001. С.10. 2 Павлушина А.А. Процессуально-правовая политика// Российская правовая политика. Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. М., 2003. С. 417. 3 См.: Лукьянова Е.Г. Процессуальное право и его место в структуре права. Автореф. дис. …канд. юрид. наук. М., 2000. С. 18. органов власти и должностных лиц, применяющих нормы материального права. Очевидно, что с точки зрения положений общей теории права процессуальное право выполняет регулятивно-динамическую и охранительно- динамическую функцию. Функциональный подход к праву предполагает выделение функций на различных уровнях правового регулирования применительно к тем или иным структурным компонентам системы права. Как верно отмечает В.П. Реутов: «существуют функции различных уровней. Каждому уровню функций соответствует определенная система. Между уровнями существует тесная взаимосвязь. Каждая функция остается частью уже имеющейся более общей функции»1. Осмысление приведенного тезиса применительно к объекту нашего исследования приводит к выводу о том, что в системе процессуального правового регулирования следует выделять несколько уровней функций в соответствии со структурным строением системы правового регулирования. При этом полагаем необходимым учитывать как традиционный предметно- институциональный, так и инструментальный аспект рассмотрения системы права. В соответствии с таким подходом в структуре правового регулирования представляется возможным выделять следующие уровни выделения функций: 1) функции отдельных процессуальных отраслей и подотраслей права; 2) функции отдельных процессуальных правовых институтов и субинститутов; 3) функции отдельных процессуальных правовых средств нормативного характера; 4) функции отдельных процессуальных правовых средств правореализационного характера. Приведенная система функций правового регулирования весьма тесно коррелирует со структурой его телеологического компонента, что представляется закономерным с учетом уже упомянутой нами тесной 1 Реутов В.П. Указ. соч. С. 25. взаимосвязи, соотносимости и взаимообусловленности целей и функций правового регулирования. Каждый структурный уровень функций детерминируется соответствующими данному уровню целями и задачами правового регулирования и определяется ими. Так, каждая специальная отрасль процессуального права выполняет свои специфические функции, определяемые целевой ориентацией данной системы норм. Например, задачи гражданского судопроизводства, упомянутые в ст. 2 ГПК РФ – правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел, защита нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов субъектов гражданских, трудовых или иных правоотношений, укрепление законности и правопорядка, предупреждение правонарушений, формирование уважительного отношения к закону и суду – вполне могут быть рассмотрены и в качестве основополагающих функций данной отрасли права. Телеологический или функциональный аспект трактовки данных понятий зависит от того, рассматриваются ли они в качестве ориентиров, потенциальных результатов правового регулирования или же в качестве специфических форм воздействия процессуальных норм и институтов на регулируемые отношения. Достаточно оживленная дискуссия ведется в рамках уголовно- процессуальной науки по вопросу о функциях уголовного процесса1. Классическим можно назвать подход, обосновывающий существование трех основных уголовно-процессуальных функций: обвинения, защиты и разрешения дела2. Сочетание трех названных функциональных начал обнаружило себя еще в российском дореволюционном судопроизводстве (после судебной реформы 1864 г.). 1 См.: Конин В.В. Уголовно-процессуальные функции: дискуссия не закончена// Уголовное судопроизводство. 2008. № 2. С. 2-4. 2 См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. 1; Нажимов В.П. Об уголовно-процессуальных функциях // Правоведение. 1973. № 5; Мотовиловкер Я.О. Основные уголовно-процессуальные функции. Ярославль, 1976. И др. Существуют и другие подходы к рассматриваемой научной проблеме. Так, например, В.Г. Даев предложил классификацию функций уголовного процесса, основанную на таком критерии, как специфика интересов субъектов, участвующих в процессуальном производстве. Он выделяет такие функции, как: расследование уголовного дела; 2) прокурорский надзор за соблюдением законности в ходе уголовного судопроизводства; 3) защита личных процессуальных интересов; 4) оказание содействия в ходе уголовного судопроизводства1. Р.Д. Рахунов, помимо упомянутых трех «классических» уголовно-процессуальных функций, называет и такие, как: расследование уголовного дела, поддержание гражданского иска и защиту от него2. По мнению П.С. Элькинд, к функциям уголовного процесса относятся: 1) установление, проверка данных относительно преступлений, их расследование; 2) функция обвинения; 3) функция защиты; 4) функция судебного рассмотрения и разрешения дела; 5) вспомогательные функции (связаны с деятельностью таких участников процесса, как свидетели, переводчики, секретари судебных заседаний и т.п.); 6) побочные функции (выражаются в процессуальных действиях гражданского истца и гражданского ответчика или их представителей)3. Не углубляясь далее в дискуссию о функциях уголовно-процессуального регулирования, заметим, что последние из приведенных точек зрения демонстрируют универсальность функционального подхода при рассмотрении процессуально-правовой формы. По сути, они отражают функции отдельных стадий или субъектов уголовного судопроизводства, которые, конечно же, не являются общими функциями последнего как специфической правовой отрасли. 1 См.: Даев В.Г. Процессуальные функции и принцип состязательности в уголовном судопроизводстве // Правоведение. 1974. № 1. С. 72. 2 См.: Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности. М., 1961. С. 10-11. 3 См.: Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л., Изд-во Ленинградского университета, 1963. С. 66. В области уголовно-процессуального регулирования можно обнаружить весьма многообразные направления воздействия правовых норм, механизмов, процессуальных стадий, отдельных процессуальных правовых средств, конкретных субъектов – участников процесса. При этом, такие функции всегда весьма тесно связаны друг с другом, а также с теми или иными целями, представляют собою их отражение, направлены на их практическую реализацию. В связи с этим, разделяем позицию Л.Б. Алексеевой, по мнению которой «необходимо обратить внимание на два непреложных методологических правила, которые следует соблюдать при функциональном анализе уголовно-процессуальной деятельности: а) анализу функций должен предшествовать тщательный анализ задач и целей уголовного судопроизводства, поскольку каждая функция прямо или косвенно, непосредственно или опосредованно вытекает из задач и целей процесса; б) в любой выделенной системе функций должна четко просматриваться связь между ними, поскольку функции всегда взаимосвязаны»1. В связи с этим полагаем, что наиболее обоснованным методологическим подходом при исследовании функций процессуально-правового регулирования является многоуровневый функциональный анализ корреспондирующий аналогичному анализу целевого аспекта процессуальной формы. Тесная связь целей и функций процессуально-правового регулирования выражается также в феномене взаимных «переходов» этих явлений друг в друга. Последнее явление связано с тем, что одно и то же направление или форма процессуальной деятельности нередко может быть рассмотрена и как соответствующий ориентир и как функциональная характеристика процессуального производства. Так, например, очевидно, что в статье 2 ГПК задачи гражданского судопроизводства сформулированы в виде 1 Алексеева Л.Б. Уголовно-процессуальные функции// Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца. М.: Юридическая литература, 1989. С. 423. функциональных целей, которые могут трактоваться одновременно и в качестве процесса и в качестве результата этого процесса. Цели процессуального правового регулирования вообще носят преимущественно функциональный характер, что создает предпосылки для их понимания одновременно в качестве соответствующих функций. Примерами подобных формулировок целей (задач) отраслевого процессуального правового регулирования в текстах законодательства могут служить уже упоминаемые нами ст. 2 Арбитражного процессуального кодекса РФ; ст. 6 УПК РФ; ст. 24.1. Кодекса РФ об административных правонарушениях. Подобная же корреляция целей и функций прослеживается и на других уровнях процессуального правового регулирования.