§ 2. Правореализация и государственные акты применения общих норм
Право (объективное и субъективное) таково по природе, что требует своей реализации в деятельности людей. Порожденное общественными отношениями фактического порядка право в тех же отношениях должно найти свое осуществление. Сказанное относится в первую очередь к нормам законодательства, поскольку они представляют собой возможность (требования должного), которая подлежит превращению в действительность (в сущее). О том, что законы, защищающие прогрессивные институты, подлежат реализации, писал К. Маркс.174 В. И. Ленин не раз подчеркивал, что издание декретов Советской власти лишь начало дела, их надо провести в жизнь, практически осуществить.175 В самом общем виде процесс правореализации представляет собой воплощение в жизнь возведенной в закон государственной воли, равного и относительно справедливого масштаба свободы, в конечном счете осуществление отношений собственности, упорядочение отношений производства, распределения, обмена и потребления соответственно достигнутому уровню развития производительных сил общества. В столь же общем виде можно утверждать, что реализация права — способ его социального бытия и действия, выполнения им своей главной функции. В правореализации раскрывается социальная ценность права и его классово-политическая значимость. Со стороны объективного права осуществление юридических норм достигается их соблюдением (формальный критерий). Со стороны субъективного права последнее осуществляется тогда, когда используются наличные юридические права и исполняются юридические обязанности (содержательный критерий). Имея в виду единство объективного и субъективного права, его реализация заключается в правомерном поведении участников общественных отношений (в правомерной деятельности лиц и \ «* к организации), которые пользуются юридически признанной свободой. Динамичная правовая система представляет собой постоянное «воспроизводство» права, исторически непрекращающийся процесс правообразования и непрерывное, исключительно многообразное его осуществление в общественных отношениях, постоянно действующий процесс правореализации. Оба эти процесса связаны и, более того, взаимно проникают Друг в друга. При первом пути правообразования, еще до принятия закона, существует и реализуется субъективное право, защищенное судебными актами — в процесс становления юридических норм вкраплены элементы правореализации. При втором пути право- образования субъективное право (его установление) вкраплено в уже начавшийся процесс реализации юридических норм. В одном случае правообразование включает не только установление, но и какое-то осуществление субъективного права. В другом — правореализация включает продолжающийся процесс правообразования в условиях, когда объективное право уже начало осуществляться. То и другое на философском языке означает наличие тождества противоположностей. Такого рода взаимопроникновение процессов правообразования и правореализации представляет собой эманацию свойственного собственно праву единства его противоречивых сторон. Что касается связи этих процессов, то она более проста: правообразование — предпосылка правореализации, в то время как социальные последствия последней образуют новые условия, вызывающие вновь право- образование. Представления об осуществлении права будут неполными, если не учитывать роли в этом процессе нормоприменительной деятельности государственных органов. Такого рода деятельность имеет место во всех случаях «правовой патологии» — при спорах о праве и при правонарушениях, влекущих юридическую' ответственность и наказание. Акты применения юридических норм — разновидность индивидуально-правовых актов государства, точнее, его органов и должностных лиц, обладающих властными полномочиями. С политической точки зрения — это акты принудительного характера, являющиеся средством защиты права. С логической стороны эти акты представляют собой вывод из подведения рассматриваемого случая под общую предпосылку (норму). С юридической акты применения норм права являются юридическими фактами, влекущими за собой определенные юридические последствия. В историческом плане такого рода акты; (прежде всего суда) часто предшествовали законодательному закреплению прав и обязанностей, опирались на неписанные правила поведения (обычаи, традиции, религиозные или нравственные нормы) и фактическое состояние отношений (владение землей и т. п.); благодаря действию прецедента образовывали единообразную практику, которая формировала общую* юридическую норму. В дальнейшем, по мере развития законодательства, все более вырисовывался нормоприменительный характер индивидуально-властных решений и соответственно суживались рамки судебного или административного усмотрения. Сам процесс правоприменения стал весьма детально регламентироваться юридическими нормами, приобрел строго формальный характер. Дополнение норм материального пра^а нормами процессуального права существенно продвинуло вперед охрану закона и субъективных прав граждан, в общем и целом способствовало наиболее полной реализации права, укреплению законности и правопорядка. Акты государственного правоприменения в настоящее время существенно подкрепляют нормативное регулирование индивидуальным. Общее юридическое регламентирование подкрепляется персонифицированными властно-принудительными решениями (приговорами), вытекающими из них конкретными правоотношениями (юридической ответственностью). Органическое сочетание в правовом регулировании общественных отношений общенормативного и индивидуально-конкретного юридического воздействия соответствует самой сущности права, ее непосредственному проявлению в объективном и субъективном праве, специфике юридического опосредования конкретных отношений. Имея в виду абстрактный характер юридических норм и динамизм социальных процессов, можно утверждать, что при помощи индивидуальных актов происходит существенная корректировка нормативных установлений соответственно определенным условиям места и времени возникновения конфликтной ситуации, состава' заинтересованных лиц и их совершенно персонифицированного поведения, его мотивов, целей и т. д. Подобная индивидуализация нормативного правового регулирования имеет место и вне «правовой патологии», она может также обеспечиваться государственными правовыми актами персонифицированного характера — чаще всего актами управления. Однако такие индивидуально-правовые акты государственного управления не связаны со спорами о праве и с правонарушениями, потому на первый план тут выступает не охрана права, а организация его осуществления. Подобные акты носят, конечно, властный характер и влекут юридические последствия, но применяют лишь диспозиции правовых норм. Это, думаем, не типичные акты применения норм права. Значение индивидуально-правовых актов государственного управления велико, и то, что, они конкретизируют нормативноправовое регулирование, несомненно; важно и то, что они должны быть основаны на законе, исходить из юридических норм. Однако здесь перед нами деятельность, которая сама по себе не сводится ни к нормотворчеству, ни к нормоприменению и охране права. У органов государственного управления, за исключением некоторых, иные практические задачи, хотя они и могут решаться только правомерными путями. Так же, как классическая нормотворческая деятельность осуществляется высшими представительными органами государственной власти и выражается в законодательстве, классическая нормоприменительная деятельность осуществляется судебными органами и выражается в актах правосудия. Типичной для исполнительно-распорядительных органов является административно-организаторская деятельность, включающая элементы нормотворчества и нормоприменения. Одним из существенных свойств правоприменительной деятельности является то, что она представляет собой строго регламентированный процесс, обеспечивающий при разрешении юридических дел установление объективной истины и принятие обоснованного, законного, справедливого решения (приговора). Правоприменительная деятельность осуществляется только компетентными органами и касается таких отношений, в которых они сами не участвуют и по отношению к которым сами по себе не имеют собственного интереса. Правоприменительный орган— не участник юридического конфликта, а его арбитр и судья. . Субъектом правоприменения может быть только орган, обладающий властными полномочиями. Акт применения норм права адресуется к персонально определенным лицам в виде властно-принудительного предписания, констатирующего соответствующие юридические права и обязанности сторон или устанавливающего за правонарушение юридическую ответственность конкретного лица1, меру его наказания. Разумеется, термином «применение» можно назвать любое активное правомерное действие, в том числе использование своих прав, исполнение обязанностей гражданами.176 Тем не менее в осуществлении норм права реально выделяется особый вид деятельности государственных органов или уполномоченных ими организаций, который состоит в разрешении конфликтов по поводу права и правопорядка, имеющих, конечно, социальную природу. От имени государства, взявшего на себя охрану закона, эти конфликтные ситуации разрешают учреждения, компетентные осуществлять юрисдикцию и способные для этого использовать свои властные возможности, в том числе и принудить к исполнению принятого решения. Тут правоприменение составляет главную сторону их деятельности и состоит в целом и и 1 \ ряде регламентированных действии, направленных на: 1) установление фактических обстоятельств юридического дела; 2) выбор и толкование юридических норм, подлежащих применению; 3) квалификацию на их основе тех или иных действий, правовую оценку установленных обстоятельств; 4) принятие решения и его документальное оформление; 5) определение мер, направленных на практическое осуществление вынесенного акта. Обычно существует целая система юридических гарантии правильного применения норм права, к числу которых относятся: строгое соблюдение норм материального права; законодательные требования объективности и полноты исследования обстоятельств дела; юридические презумпции добропорядочности или невиновности, недопустимости быть судьей в собственном деле и применения нескольких наказаний за одно правонарушение; порядок допустимости и закрепления доказательств; принятие решений в пределах компетенции и в установленных законом процессуальных фqpмax; контроль и наздор за нормо- применительно# деятельностью; право обжалования и ответственность должностных лиц за вынесение неправомерных актов и т. д. Поскольку применение норм права государственными органами имеет ярко выраженную классово-политическую направленность, постольку правильность нормоприменительной деятельности, ее обоснованность, законность и справедливость приспосабливают к интересам господствующих классов, их нравственным и политическим установкам, ценностным ориентирам. Во все века жизни эксплуататорских классов они использовали правоприменительные органы государства для подавления борьбы трудящихся масс, для охраны угодного им правопорядка. Этот классовый аспект нормоприменительной деятельности часто приводил к обходу законов и их неверному толкованию, к вынесению неправосудных решений и приговоров, к оправданию виновных представителей имущих и господствующих классов, к осуждению невиновных в преступлении, когда речь шла о трудящихся. Происходило это тем чаще, чем реже могли правящие слои населения открыто и четко выражать в законах государства свои своекорыстные цели и потребности. Акты государственных органов, попирающие законность, не могли и не могут быть действительно нормоприменительными, не в состоянии способствовать реализации права и упрочению правопорядка. Это — акты произвола властей. Вместе с этим надо учесть, что законодательство в общем и целом содержит юридические нормы, выражающие общеклассовую волю тех, кто жизненно связан с данным способом производства, заинтересован в его нормальном функционировании, ограждении (эмансипации) от любого произвола. Законодательство служит защите существующего строя, и в его осуществлении господствующие социальные силы в периоды относительно прогрессивного развития формаций оказываются в принципе заинтересованными. В силу отмеченных обстоятельств нет однозначной оценки нормоприменительной деятельности вообще, но есть вполне определенная отрицательная оценка тех фактов, когда под формой применения закона таится его обход или грубое искажение. Объективная потребность классового общества в юридическом праве предопределяет столь же детерминированное потребностями социального развития применение его общих норм к конкретным жизненным ситуациям и людям. К сказанному добавим, что организованное и правом регламентированное, заранее обусловленное санкциями юридических v норм и потому в какой-то степени исключающее усмотрение отдельных должностных лиц, их произвол и субъективизм, принуждение на основе закона оказывается для общества и его членов более предпочтительным, чем прямое и неограниченное насилие властей, грубо попирающее любое проявление недо- вольства существующим порядком и лишающее свободы, а то и жизни, каждого, кто покажется бюрократии и полиции опасным для их собственного благополучия. Нельзя исключать и того, что (особенно в нашу эпоху) закон и суд являются средством охраны элементарно необходимой безопасности населения, ограждения людей от уголовной преступности и иных асоциальных проявлений, составляющих угрозу обществу, вне зависимости от того, какова его классовая структура и кто реальна стоит у власти. В этом одно из проявлений общесоциальных притязаний, субстрат которых так или иначе заключен в действительном праве и правосудии любой эпохи в условиях сохранения цивилизованных политических структур, противостоящих варварски-террористическим и тоталитарным режимам. Коренной предпосылкой выражения в правоприменительной деятельности объективных потребностей и подлинно общественных (публичных) интересов является социалистическая революция и упрочение политической власти народа. B t* о и советской юридическои литературе с достаточной основа тельностью рассмотрены классово-политический и технико-юридические аспекты нормоприменительной деятельности.177 Логическая сторона правоприменения остается в тени, между тем она не сводится лишь к толкованию норм и законам формальной логики, на основе которых строится известный силлогизм с большой (общей) посылкой — юридической нормой и малой посылкой, которой оказывается конкретный случай, соответствующие обстоятельства юридического дела, возникшего в результате данной конфликтной ситуации. Уже в толковании норм, правила которого тщательно разработаны, присутствует элемент их уяснения, т. е. познания. Но главное состоит в том, что непременным условием обоснованного правоприменения является познание фактических обстоятельств дела, установление объективной истины. Можно ли надеяться установить истину вне познания действительности? Нельзя. Каков же характер познания, осуществляемого в ходе правоприменительной деятельности? Очевидно, что речь идет об оценочно-практической форме духовного освоения фактов общественной жизни, имеющих отношение к происшедшему конфликту и потому к разрешению возникшего дела. Цель такого познания по своей форме ограниченная, поскольку замыкается конкретным случаем. Однако от этого познания зависят интересы сторон в споре о праве или даже судьба людей, которым грозит наказание. Можно полагать, что эта непосредственная связь с человеческой жизнедеятельностью придает познанию, о котором идет речь, особую значимость. К тому же, если брать практику нормоприменения в целом по стране и в течение многих лет, то перед нами будет весьма распространенное юридическое явление, оказывающее влияние на тысячи и сотни тысяч людей — их отношения, права и свободы, чаяния и интересы оказываются зависимыми от правосудия, иной нормопримени- тельной деятельности. Суд разрешает конкретное дело, но дел таких у него сотни. Сотни дел рассматривают сотни судов. И от этой судебной практики находятся в зависимости не только тысячи конкретных лиц, но и состояние правовых отношений в стране, действенность законности и прочность правопорядка, престиж закона и власти, правосознание миллионов. Можно ли после этого думать, что познание, связанное с нормопримени- тельной деятельностью в целом, носит действительно ограниченный, частный характер? Конечно, оно имеет публичный характер, хотя проводится в связи с отдельными делами. Не говоря уже о том, что его публичность {в ином аспекте) обусловлена требованиями закона и предопределяет так или иначе судебные акты, выносимые от имени государства. Характер «юридического» познания своеобразен и в том смысле, что оно само по себе не способно вскрывать закономерности общественных отношений и глубинную сущность явлений. И все же было бы заблуждением отрывать его от состояния науки своего времени. Во-первых, его глубина зависит от содержания конфликтной ситуации, которая бывает различной сложности и находится в связи со многими иными явлениями, оказывающимися ее причинами или следствием. Эти связи не всегда может вскрыть познание, проводимое на эмпирическом уровне. Во-вторых, при необходимости правоприменительный орган может и должен по закону назначать экспертизы, прибегать к заключениям специалистов в области науки и техники, медицины и т. п. В современном правосудии широко применяются, точнее используются, достижения различных областей знания. Таким образом, и сам правоприменительный орган в области познавательной деятельности не всегда остается на уровне эмпирического восприятия действительности и может использовать результаты теоретического познания тогда, когда это необходимо, исходя из характера рассматриваемой ситуации. Точно так же должен поступать и орган государственного управления, вынося индивидуальные правовые акты исполнительно-распорядительного свойства, основанные на диспозициях норм права и организующие реализацию права вне каких-то конфликтных ситуаций. Нормоприменительная деятельность суда (арбитража) имеет и еще одну существенную особенность с точки зрения осуществляемого ею познания. Юридическое дело касается, как правило, уже совершившихся деяний и ситуаций, которые сложились до их исследования. Потому непосредственное познание фактических обстоятельств занимает тут незначительное место, а главную роль играет опосредованное исследование, опирающееся на анализ целой системы доказательств. Наличие доказательственного права и необходимость исполнения его предписаний — важная черта нормоприменительной деятельности судебных органов, подчеркивающая роль особого характера познания в отправлении правосудия. Собственно говоря, судебный процесс устремлен (должен быть устремлен) к установлению истины. Без этого нельзя вынести справедливое, законное, обоснованное решение, творить акт правосудия. Закон не должен карать невиновных и оправдывать преступников, не может применяться к выдуманным ситуациям и мнимым обстоятельствам. Если выяснение истины — задача познания, осуществляемого и судом, то из этого не следует, что критерий истинности может быть применен к самому решению (приговору) суда — к квалификации деяния, мере наказания, размеру взыскания и т. п. Такой позиции придерживаются многие юристы, но при этом не учитывается, что акт правосудия — это уже не область познания, а практическая деятельность. Акты государства не могут быть сами по себе истинными или ложными, и относится это не только к правоприменению, но и к самим нормативным установлениям. Истины или ложны могут быть только основания этих актов, да и то лишь в части, касающейся отражения в сознании законодателя и судьи общественной жизни, ее ситуаций. Установление фактических обстоятельств по рассматриваемому делу не исчерпывает, конечно, правоприменительную деятельность, которая включает также выбор нормы, предусматривающей выявленную ситуацию и характер поведения, а также вынесение решения. Выбор нормы сопряжен с толкованием и интерпретацией законодательства. О толковании у нас написано много работ.178 Хотелось бы только возразить тем, кто считает его одним из видов познания179 — познания права. Уяснение смысла закона и тем более разъяснение этого смысла другим, не может быть интерпретировано как познание, тем более научное. Важно другое — имея в виду, что нормы законодательства носят общий характер, любое их применение сопряжено с толкованием. При этом даже в правовых системах, не признающих судебную практику источником права, уяснение и официальное разъяснение законов в целом ряде случаев превращаются в нормотворчество, в разработку относительно самостоятельных правоположений. Когда же обнаруживаются пробелы в законодательном регулировании каких-то отношений, то в этом случае длительное и масштабное, единообразное их восполнение судом уже в чистом виде формирует новую юридиче скую норму. Наконец, заметим, что применением норм права занимаются различные государственные органы, но в наибольшей степени юридизирован, естественно, судебный процесс. Не случайно Е. Б. Пашуканис считал судебный процесс наиболее отличительной чертой юридической формы.180 И главное в этой судебной деятельности — восстановление нарушенного права и наказание виновных в нарушении правопорядка.181 ‘