§ 1 Право и вся юридическая действительность классового общества
До сих пор мы стремились выявить связь права с экономическими, социальными, политическими и нравственными отношениями. Нас интересовало причем не просто взаимодействие различных форм права с этими отношениями, а генезис юридической формы из фактических отношений разного уровня и характера, а.также историческая обусловленность правовых систем и субъекта права общественными формациями. Теперь пришло время обратить внимание на то, что юридическая действительность классового общества образует особую правовую надстройку над экономическим базисом, оказывая на последний обратное воздействие. Сразу заметим, что правовая надстройка — результат длительного исторического развития и тесной, неразрывной связи всех правовых явлений. Логико-теоретическое восприятие формирования правовой надстройки — ступень к проникновению в глубинную сущность права. Материалистическая теория права начинается с констатации владения как простейшего правоотношения. Но владение в историческом плане оказывается неразвернутой собственностью. Точно так же право (индивидов, семьи, рода, общины) периода ?становления классового и государственно организованного общества не было развернутым юридическим правом. Дальнейшее развитие частной собственности, в основе которого лежали принудительное отчуждение и присвоение чужого овеществленного труда, влечет за собой формирование права в юридическом смысле (защищенного государством), превратившего факт обладания собственностью на средства производства в масштаб деятельности людей, сообразно которому строились и другие общественные отношения. Зачатки правового упрочения господствующего способа производства из области материальнофактических отношений переносятся в наличное бытие собственно права и разворачиваются постепенно в целую юридическую надстройку, обслуживающую базис. Этот исторический процесс превращения права в совокупности с другими юридическими явлениями в надстройку, его институализации в общих нормах и приобретения относительной самостоятельности происходил тем интенсивнее, чем быстрее экономически господствующие классы осознавали свои общеклассовые интересы, конституировали свою силу в виде государства, а свою волю — в законе, придававшем ей всеобщность. За-' щита права судом не ограничивается обеспечением мало развитого законодательства, создает юридические нормы, санкционируя обычаи, соответствующие потребностям тех же господствующих классов, формирует многочисленные общие нормы на основе прецедента. Правовые отношения из генетической клеточки ' права превращаются в специфическую форму реализации юридических норм. Осознание юридической реальности образует особую область — общественное и индивидуальное правосознание, правовую психологию и идеологию. Наряду с правосудием развивается и иная правоприменительная деятельность, которой придается подзаконный характер. Кристаллизуется результат осуществления права в условиях действия законности — правопорядок. Все более четко регламентируются и закрепляются юридический статус граждан (подданных), положение юридических лиц, полномочия агентов власти. Официально признанные права субъектов общественных отношений конституируют юридические обязанности. Если в юридических нормах права и обязанности выступают как модель поведения, то вся сфера реализации права оказывается сферой, в которой используются эти права и выполняются обязанности (вне зависимости от того, были ли таковые первоначально признаны судебной практикой или законами). Происходит образование- целостных правовых систем структурированного права на соответствующей ступени его развития в масштабах каждой страны, а позже — в масштабах межгосударственных отношений. Правовые системы подвергаются интеграции и дифференциации. Конкретные и абстрактные формы права (правоотношения и нормы права), субъективное и объективное право разворачиваются в национальные и международную правовые системы, а в ином аспекте — во всю юридическую надстройку. И этот процесс происходит по сути дела каждодневно, благодаря постоянному правообразованию и непрерывной, разнообразной деятельности субъектов права в сфере реализации юридических возможностей и долженствований. Юридическая реальность (включающая и негативные явления — правонарушения, влекущие юридическую ответственность) отличается динамизмом, несмотря на то, что в общем и целом юридическая форма приспособлена к стабилизации обществен- * ного порядка. Правовые отношения и законодательные нормы, правосознание и правопорядок, субъекты права и акты правосудия, адми- нистративные акты управления, правонарушения и юридическая ответственность, наконец, такие целостные образования, как правовые системы с их своеобразным соотношением между объективным и субъективным правом, правовые обычаи и традиции, юридический статус и юридические факты — в общем совокупность разнообразных юридических явлений, в которых находит то или иное выражение право* лежит на поверхности общественной жизни классового общества, но может быть по настоящему обясиена только после того, как вскрывается сущность права. И первым решающим шагом на пути подлинно научного познания юридической действительности явилось при- .знание ее надстройкой над экономическим базисом общества. Раскрытие надстроечного характера юридических явлений оказалось глубочайшим революционным переворотом, совершенным марксизмом в юридической науке. Сложно структурированная юридическая надстройка может рассматриваться как форма экономического содержания, центральной ее частью является собственно право. Отсюда и понятие «правовая форма», которое в зависимости от контекста относится либо ко всей этой надстройке, либо к любому ее элементу. Системный подход требует учета связи права со всеми иными компонентами юридической надстройки, а наряду с этим функционального анализа самого права и других юридических явлений. Однако проблема заключается в том, что формами права оказываются в зависимости от аспекта исследования и некоторые другие элементы надстройки, а не только, например, законодательство, поскольку они берут на себя при известных исторических условиях его функции (правоотношения, правосознание). Проблема и в том, что, будучи формой экономических и иных отношений, право (другие части юридической надстройки) имеет свое непосредственное содержание, которое так или иначе структурировано и выражено вовне. Наконец, мы уже отмечали, что правовую (как и любую иную) форму фактических общественных, отношений нельзя рассматривать только как внешнее выражение этих отношений: есть всегда еще и внутренняя сторона формы, которая пронизывает любой уровень содержания права, в том числе и опосредуемые правом материальные отношения. Если, к примеру, закон способен в качестве формы права структурировать лишь непосредственное, классово-волевое содержание последнего, то правоотношения оказываются не абстрактной, а конкретной формой права, которая охватьтает опосредуемые ими фактические, в том числе и экономические отношения, глубоко проникая в эти отношения, т. е. в ?свое^ содержание. Сказанное говорит не только о сложности структуры юридической надстройки и самого права, но и о различной функциональной нагрузке, которую несут разные правовые явления, хотя все они оказывают обратное влияние на породившие их общественные отношения. В наиболее обобщенном виде можно сказать, что функцией права является регулирование общественных отношений, которое происходит в процессе использования субъективных прав и выполнения юридических обязанностей участниками различных видов конкретных отношений. Однако правовое регулирование как функцию права нельзя абсолютизировать по ряду соображений. Во-первых, функциональная характеристика права не должна подменять собой проблему сущности этого явления, а тем более не может считаться отправным моментом ее изучения. Напротив, регулятивная способность права — одно из проявлений его сущности. Во-вторых, правовое регулирование только одна, хотя и специфическая, форма обратного воздействия права на опосредуемые экономические и иные построенные на них отношения. Понятие «обратное воздействие» не только более широкое, но и в методологическом аспекте более точное воспроизведение функции юридической надстройки, ибо оно подчеркивает и естественноисторический характер развития общественных формаций, и момент материальной детерминации права. Системный подход, структурно-функциональный анализ занимают, на наш взгляд, достаточно подчиненное место в методологии общественной науки; они не должны оттеснять на задний план исторически-генетическую трактовку изучаемого объекта, принципы материалистической диалектики. Имея в виду функциональный аспект права, надо обратить внимание на то, что оно (право) в последние .годы все чаще трактуется как средство социального управления.130 Прежде всего, если говорить о средстве, орудии, способе управления, и особенно государственного управления, то таковыми могут быть правовые акты органов государства, что не тождественно объективно сложившейся в стране правовой системе. Право опосредует различные виды человеческой деятельности, в том числе и деятельность по управлению одних людей другими. Даже взятое в самом широком смысле социальное управление не составляет единственного предмета влияния со стороны юридической формы. К тому же признание права только одним из средств управления навевает мысль о том, что оно зависит от государственного управления, является его орудием, что по меньшей мере неточно выражает характер связи между государством и правом. ? Было бы неправильно также считать, что правовое регулирование и социальное управление одноплановые явления. Юридическая надстройка, в том числе собственно право, могут рассматриваться с известными оговорками и уточнениями как \ . своеобразные регулятивные подсистемы, но мы бы не стали утверждать, что регулирование — непременный элемент всякого управления, а тем более, что любое регулирование включает в себя управление. Управление и регулирование — сопряженные понятия, отражающие особые виды воздействия социальных институтов на социальные процессы. При этом надо иметь в виду, что в реальной действительности классовых формаций Имеются общественные отношения, в которых субъекты находятся в координационного характера связях друг с другом (отношения равенства сторон), и такие отношения, которые характеризуются субординационными связями субъектов (отношения власти-подчинения). С позиций исторического материализма вторые строятся на основе первых и надстраиваются над ними. Первые и вторые можно регулировать, но управляют только через отношения власти-подчинения. Если говорить только о государственном управлении (в специальном смысле), то его соотношение с правом неоднозначно. Главное состоит в том, что в условиях режима демократии и законности право составляет юридические рамки управленческой деятельности государственного аппарата, обеспечивает участие населения в этой деятельности и контроль за ней со стороны граждан, их общественных организаций, закрепляет цели государственного управления как закон высших органов государственной власти. Вместе с этим в ходе управленческой деятельности принимаются нормативные и индивидуальные акты, благодаря чему организуется проведение в жизнь конституционных установлений государства. Эти акты должны быть строго подзаконными. Об этом еще будет идти речь впереди, здесь же, еще раз подчеркнем, что государственное управление и правовое регулирование — сопряженные явления, и было бы крайне опрометчиво толковать юридическую регламентацию как нечто подчиненное органам государственного управления. Ведущие положения этой регламентации определены законом, а законы государства — только формы выражения действующего в стране права, имеющего объективную основу (господствующий тип производственных отношений). Из того, что право нельзя воспринимать как придаток управления, не следует, что к правовому регулированию нельзя применять некоторые принципы научного управления обществом, а также некоторые категории науки управления. Но осуществлять это приходится со строгим учетом различия между понятиями управления и регулирования, государства и права, правовой системы и законодательства, законов и подзаконных административных актов. И при ясном понимании того, что управление никак не является конституирующим свойством права, позволяющим проникнуть в его сущность. Напротив, на путях сведения права к средству управления можно лишь прийти к смешению политических и юридических структур. Восприятие права только как средства управления к как одной из форм государственной политики не отражает вс^й многогранности и разноуровневое™ этого сложного феномена, дает только пищу тем, кто неверно считает, что с точки зрения марксизма право определяется через принуждение, и, на^Ьнец, просто противоречит основополагающему выводу исторического материализма о том, что совокупность производственных отношений «составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания».131 Вышеприведенное Марксово положение имеет принципиально методологическое значение, четко выделяя то, что детерминирует правовую надстройку и то, с чем она взаимодействует, по меньшей мере на равных началах. Образование юридической надстройки сопряжено с существенными модификациями включенного в нее права. В качестве надстройки право приобретает относительную самостоятельность, даже по отношению к сфере материально-производственной деятельности людей, не говоря уже об иных областях их деятельности. Более того, будучи элементом юридической надстройки, право испытывает влияние со стороны иных ее элементов и всей надстроечной системы, получает новое качество, что не исключает того, что любые юридические явления, каждое в отдельности и все вместе, существуют потому, что есть право, и всегда так или иначе воплощают в себе его сущность. Включенность права в юридическую надстройку означает, что оно приобретает именно юридические свойства, но при этом сохраняет решающие признаки права как права. Что означает эта, так сказать, юридизация права? Прежде всего, конечно, его официальное' признание, четкое выражение в соответствующих формах, устойчивую связь с государственной охраной, нормативную определенность и общеобязательность. Более того, означает институционный характер не только объективного права (его норм, институтов, отраслей, иных подразделений по предмету и методу регулирования), но также всего механизма правового опосредования общественных отношений, в том числе правоотношений, правоприменительных актов, правопорядка, юридической ответственности и наказания. Благодаря этому позитивное право приобретает в какой-то степени самодовлеющий характер, не сводится лишь к разновидности общественного сознания и не может быть воспринято только как фактически сложившаяся норма деятельности. Право в юридической надстройке получает, выражаясь философ ским\ЯЗЫКОМ, тотальное бытие и как бы отодвигает на задний план ^неофициальное, неюридическое право. Однако это только видимость, формальность. И каждый раз, когда общественное развитие, и в первую очередь господствующий способ производства, порождает общесоциальное право (объективно требуемый, относительно, равный и справедливый масштаб свободы или первичные правоотношения), оно раньше или позже оказывается официальна признанным 'государственной властью. Общесоциальное права можно полагать во многих случаях неким передаточным звеАом между экономическими и социальными отношениями, с одной стороны, и легистским правом, устанавливаемым на уровне государственно-политических отношений, с другой стороны. В ином аспекте юридизация права и превращение его в надстройку означают отчуждение права от человека. Об этом упоминалось в другой связи, но в данном случае важно обратить внимание на то, что если право как право представляет собой способ существования и совершенствования социальных качеств личности, то юридическое право оказывается, помимо прочего, средством подчинения индивида обществу (по форме) и государству, господствующим классам (по существу). Отсюда и известное демократическое требование: не люди должны служить закону, а закон должен служить человеку. Однако это требование может быть реализовано только в условиях новой общественной формации и остается в досоциалистическом обществе лишь благим пожеланием. Полное возвращение права к человеку связано с глубочайшим революционным переворотом в общественных отношениях и достигается в той мере, в какой усиливается общесоциальный элемент в законодательстве и правосудии, в какой юридическое право превращается в неюридическое. Налицо противоречие между общесоциальным и юридическим правом, но это противоречие внутреннего порядка, коль скоро собственно право в классовоструктурированном и государственно организованном обществе представляет собой единство противоположностей: общесоциальное право получает завершенность в юридическом, а в последнем необходимо заключено первое. С этой точки зрения ошибочно не только стремление исключить неюридическое право из предмета юриспруденции (особенно философии права), но и отождествление права в социальном и в законодательном (легистском) плане. С методологической точки зрения обе позиции приводят к одному теоретическому выводу — к отрицанию заложенного в праве классового общества единства противоположностей, которое предполагает признание и различия и тождества между юридическим и неюридическим правом одновременно. Между тем то, что порождено правовой природой общественных отношений, закономерно становится официально признанным правом, т. е. необходимо приобретает юридический .характер, ста новится юридической надстройкой. Иное дело, что этот пр/эцесс не происходит только стихийно и путем реформ, во Многих случаях он связан с активной борьбой классов и с революционной сменой господствующего типа производственных Отношений, с появлением нового исторического типа государства и права. Иначе говоря, юридическое право приходит в соответствие с порожденным глубинными процессами в области Производительных сил и общественного разделения труда общесоциальным правом не только в рамках данной формаци/f, но и главным образом в результате революционной сменк всего общественного строя. И происходит это потому, что право, включенное в юридическую надстройку, детерминировано соответствующим базисом и связано с определенным типом государства. На первый взгляд признание включенности права в юридическую надстройку тривиально, на самом деле оно содержит в себе куда больше установок, нежели может показаться. Проблема связи права с иными юридическими явлениями в рамках сформировавшейся юридической надстройки подлежит дальнейшему исследованию. В данном случае надо было коснуться тех ее сторон, которые представляются важными для того, чтобы можно было приступить непосредственно к описанию сущности права. Чаще всего не только в учебной, но и в монографической литературе прелюдией к анализу сущности права оказывается выведение той или другой дефиниции права, в силу чего заранее и априорно определяются границы этого феномена, а потому и направление исследования. Хотя, как известно, ход научного познания и изложение его результатов могут не совпадать, подобный прием обоснован только тогда, когда есть достаточная ясность в самом объекте. Поскольку ответ на вопрос о том, какие юридические явления составляют право, остается проблематичным и дискуссионным, ответ на него может быть дан только* на основе соответствующей интерпретации сущности права.