1.4. ЛИЧНЫЕ ПРАВА НА ЧУЖИЕ ВЕЩИ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ*

Европейская цивилистика традиционно большое внимание уделяет вещным правам, в том числе таким видам ограниченного вещного права как ususfructus и usus. Принципиально иная ситуация сложилась в современной отечественной юридической литературе, где проблеме вещных прав тех или иных лиц уделяется недостаточно много внимания - монографические работы, специально посвященные этой теме отсутствуют, а статьи, за редким исключением, ограничиваются описательным характером.

Следует подчеркнуть, что Свод законов гражданских Российской Империи (далее - Свод) также отличался лаконичностью по отношению к данным правовым явлениям. Присутствовал в нем и ряд существенных законодательных недостатков и пробелов. На их решение в XIX - нач. XX вв. и была направлена работа не только правоприменительного органа -Правительствующего Сената, но, и в лице ведущих представителей отечественной цивилистики, науки гражданского права России. Этот опыт и в настоящее время с успехом может быть воспринят законодательной и правоприменительной практикой. Поэтому изучение генезиса usus fructus и usus в российском дореволюционном праве поможет не только лучше понимать сущность современных положений ограниченных вещных прав, но и избежать ошибок и упущений при их дальнейшем совершенствовании.

Псковская Судная Грамота упоминает личные права пользования под названием «кормли» - «а у которой жены муж по- 55 мрет, без рукописания и останется отчина или живот, ино жене его кормится до своего живота»1. Далее, следы этого права в русском законодательстве теряются и Соборное Уложение 1649 г.

В истории русского наследственного права встречались случаи предоставления родовой вотчины пережившему супругу на «прожиток». Это означало, что земля переходила в собственность к кровному родственнику умершего, причем, наследник, на все время жизни вдовы, должен был предоставлять ей право полного пользования вотчиной2.

По отношению к понятию узуфрукта, который назывался отечественными цивилистами личным сервитутом, присутствовала, в отличие от сервитута реального, единая точка зрения. Типичным было определение Е.В. Васьковского, характеризовавшего личные сервитуты или права отдельного владения и пользования, как вещные права на чужое имущество, принадлежащие индивидуально определенным лицам3. Подобным образом определял личный сервитут и В.И. Синайский, видя в нем вещное право лица пользоваться в определенном отношении чужой вещью4.

Из приведенных определений видно, что акцент в определении субъекта данных прав был смещен именно к личности, а не к недвижимости в лице ее собственника. Сам термин «личный сервитут» первоначально наводил на мысль, что речь шла о личном, а не о вещном праве. Между тем, личный сервитут всегда существовал именно как вещное право, так как право пользования было направлено непосредственно на имущество. Имелись и другие мнения. Так, М.В. Шимановский исходил из того, что только право собственности может быть признано вещным правом. Права пожизненного владения, как и все права на чужие вещи, подобно правам на чужие действия, праву должны быть отнесены к правам обязательственным5. К. Кавелин считал, что юридическая квалификация прав на чужие вещи в Своде не всегда правильна, так как последние не отделены от обязательственных прав с достаточной степенью определенно

- 56 -

сти, что является причиной неуравновешенности всей системы имущественных прав, а также не всегда предсказуемой судебной практики6.

Действующее законодательство, ограниченно регулируя взаимные права и обязанности узуария и фруктуария с одной стороны и собственника имущества с другой, упоминало частный случай установления права пользования при предоставлении по завещанию одним из супругов пожизненного владения родовым имуществом другому супругу.

Иного мнения придерживался К. Анненков, В доказательство им приводились ст. 514, 535 и 536 Свода, в которых допускалось установление особого права владения и пользования имуществом, отдельного от права собственности8. Так ст. 420 Свода определяла, что право владения и пользования являются составными частями собственности, в то время как п. 6 ст. 432 предполагал выделение из права собственности права владения и пользования для третьего лица. Были определены общие правила, в соответствии с которыми, собственник мог, «удержав за собою право собственности на вещь, передать другому лицу право пользования ею, коего пространства пожизненность или срочность определяется тем самым актом, коим оно установлено» (ст. 514 Свода). Право пользования, таким образом, могло быть предоставлено какому-либо лицу на всю жизнь или на определенное время. Другие места Свода также указывали на допустимость установления отдельного права пользования движимым имуществом, как права, когда собственник имущества, мог передать другому лицу право пользования

- 57 -

им, а объем правомочий такого пользования должен был быть определен в акте его установления (ст. 535 и 536 Свода).

Российским законодательством были регламентированы особые случаи, когда право пользования могло иметь бессрочный характер (ст. 515, 516 Свода, ст. 306 Устава горного и др.). В данном случае возникал особый вид вечно наследственной аренды, своими чертами походивший на древнеримский эмфи-тевзис и русское чиншевое право (вещное бессрочное наследственное право пользования чужой недвижимостью при условии внесения платы).

В соответствии со ст.

По поводу термина «пользовладение» Л. Дорн отмечал, что данный термин был введен комиссией, которая занималась переводом Code Civil на русский язык, тогда как ранее, для обозначения узуфрукта, в юридической литературе использовался неудачный термин «плодонаслаждение». Впрочем, и новое название, по его мнению, было не совсем удачным9.

Авторы «Основных понятий русского государственного, гражданского и уголовного права» считали, что право полного пользования предоставляет субъекту право пользования вещью и ее плодами, но так, чтобы существо вещи от этого пользования не изменялось10. Г.Ф. Шершеневич видел в пользовладе-нии обусловленное сроком или продолжительностью жизни вещное право определенного лица пользоваться чужой вещью и извлекать из нее плоды без изменения ее существа11. К. Анненков также придерживался мнения, что право полного пользования, со всеми присущими ему вещными признаками,

- 58 -

но исключительно личному праву полного пользования чужим имуществом, неотделимо от управомоченного лица и поэтому не подлежит передаче, но, в то же время, имеет сходство и единые начала с узуфруктом, содержащимся в новейших законодательствах европейских государств12. Сравнение с классическим определением узуфрукта как «права пользования чужими вещами и извлечения из них плодов с сохранением субстанции вещей» (D.7.1.1) позволяет сделать вывод о том, что русское дореволюционное пользовладение рассматривалось исследователями как аналог древнеримского usus fructus.

До 1862 г. законодательство содержало только разрозненные нормы о пользовладении, которые включали в себя основания его установления: по воле собственника, а также на основании закона (ст.

Родовое имущество, в отличие от благоприобретенного, имело иное правовое положение, так например, владелец, мог им распоряжаться только на основании закона. Общее свойство родового имущества заключалось в том, что оно не могло быть предметом завещательного распоряжения (ст. 1068 Свода). В соответствии с законом от 20 декабря 1843 г., один из супругов мог предоставить свое родовое имение в пожизненное пользование другого, лишь по усмотрению самодержавной власти и в связи с особыми обстоятельствами. Часто такое разрешение сопровождалось неопределенными, размытыми по смыслу условиями: «с теми правами, которые обыкновенно соединяются с временным владением, без права продажи и отчуждения каким бы то ни было образом, чего-либо из состава имения и с обязанностью уплачивать лежащие на нем долги»13. В случае необходимости, для поддержания бла

- 59 -

госостояния крестьян, разрешался залог и перезалог имения в кредитных учреждениях, утверждавшегося губернским предводителем дворянства с разрешения Сената.

Только с 60-х гг. XIX в. в законодательстве были более четко обозначены основные черты пользовладения, а также возникающие на его основе отношения. Любое лицо имело возможность все свое недвижимое имение или его часть завещать в пожизненное пользовладение своего супруга, соблюдая по отношению к родовому имению особые правила. Закон 27 февраля 1862 г. установил императивное требование: имение должно быть передано узуфруктарию по описи (п. 4). В пп. 7 - 10 данного закона определялись права и обязанности управомо-ченного лица, которые, однако, не смогли добавить достаточной ясности в порядок правового регулирования.

В русском гражданском законодательстве содержались и другие положения, касающиеся регулирования пользовладения. Так, ст. 1011 Свода предоставляла возможность завещать благоприобретенные имения во временное владение и пользование любым лицам; ст. 1070 разрешала завещать пережившему супругу в пожизненное владение родовые имения; ст. 1141 и 1145 предписывали капитал и имущество, оставшееся от умерших детей, отдавать их родителям в пожизненное владение и пользование.

- 60 -

Предметом пользовладения могли быть как движимые, причем не потребляемые (ст. 535 Свода), так и недвижимые вещи (ст. 514 Свода). Недопустимость установления пользовладения движимыми потребляемыми вещами было основано на правиле ст. 535 Свода, в соответствии с которой «пользование движимым имуществом составляет особое право, когда владелец оного, удерживая за собой право собственности, уступает пользование его другому по договору или иному какому-либо законному акту». Между тем, природа потребляемых вещей состоит в том, что бы их потребить, соответственно, они должны переходить не в пользование, а в собственность, которая и предоставляла такие правомочия. Несмотря на то, что в законодательстве Российской империи отсутствовали указания по этому вопросу, нельзя согласиться с Н.В. Варадиновым, считавшего допустимым установление полного права пользования потребляемыми вещами. Вместо потребленных вещей, по его мнению, в соответствии с договоренностью с собственником, могли быть возвращены другие, подобные однородные вещи15. По нашему мнению, несмотря на то, что русскому гражданскому праву было известно право полного пользования потребляемыми вещами, известное как quasi узуфрукт, данное право не являлось видом вещных прав. Встречавшиеся в практике тех лет сделки установления права пользования на потребляемые вещи допускались и охранялись законом, однако они должны характеризоваться не как сделки, устанавливающие какое-либо вещное право, а как сделки отчуждения вещи на определенных условиях или займа вещей, соответственно и возникающие правоотношения имели не вещный, а обязательственный характер.

К. Анненков допускал установление узуфрукта на имущественные требования и обязательства. По его мнению, заемные письма, векселя, закладные и другие обязательства, отнесенные ст. 402 Свода к движимым имуществам, были способны приносить доход, который мог быть отделен от самого обязательства и предоставлен в пользование узуфруктария. В свою очередь само долговое обязательство могло оставаться в соб

- 61 -

ственности контрагента16. Являлись объектом пользовладения и торговые предприятия, денежный капитал, но не денежная сумма, авторские права. Деньги могли стать объектом полного пользования при условии их индивидуализации путем превращения в процентные бумаги или помещения в кредитное учреждение (кассационное решение 1898 г. №5).

Все вещи, являвшиеся предметом узуфрукта, не должны быть изъяты из гражданского оборота. Право пользовладения распространялось на всю вещь со всеми ее плодами и доходами (ст. 536 Свода). Устанавливаться узуфрукт мог как в пользу физических лиц, так, в силу ст. 698 Свода, и в пользу юридических лиц, о чем речь пойдет несколько ниже.

Право полного пользования установленное на какое-либо имение, не исключало возможности обращения на него взыскания по долгам собственника. Если долги были обеспечены данной недвижимостью, то они удовлетворялись посредством этого имения, а все остальные долги распределялись между пользов-ладельцем и наследниками прежнего собственника (ст. 5339 Свода). Правительствующий Сенат предложил в случае обращения взыскания на имение, обремененное полным пользованием, оценивать право пользовладельца по десятилетней сложенности дохода с этого имения (кассационное решение 1895 г. №82), а в случае взыскания, обращаемого на имение после смерти пользов-ладельца - по общей сумме всего дохода, полученного за время пользования (кассационное решение 1899 г. №12).

Право неполного пользования по русскому законодательству предоставляло выгодоприобретателю больший объем прав, чем римское право узуарию. Оно заключалось в пользовани как самой вещью, так и плодами и доходами от нее, но в отличие от узуфрукта, неполное пользование предоставляло право на часть плодов и доходов. В этом смысле, по своему содержанию и основным чертам, оно было очень похоже на пользовладение, отличаясь от него только объемом правомочий пользователя в отношении плодов и доходов чужой вещи.

К такому же неполному праву пользования относилось пра

- 62 -

во на жилище. Несмотря на отсутствие его регламентации в законодательстве, оно защищалось в общем порядке ст. 514 и 521 Свода. Так, в одном из своих решении Правительствующий Сенат признал право на квартиру, приобретенную по раздельному акту, обязательным для покупателя имения с публичных торгов, несмотря на то, что последний, как третье лицо, не участвовал в составлении акта, обременяющего данное имение. В рассматриваемом казусе дело было осложнено тем, что в реестре крепостных дел не была сделана отметка об обременении права собственности. Решением от 20 сентября 1873 г. такая отметка была признана не имеющей значения для прав частных лиц, как зависящая не от них, а от нотариуса.

Ряд цивилистов (К.А. Анненков, Н.В. Варадинов) отмечало, что было возможно установление прав на чужое имущество, при которых выгодоприобретателем употреблялись или одни плоды или доходы, а сама вещь не использовалась, или использовалось чужое имущество, а также часть его плодов и доходов в определенном ограниченном объеме. В связи с этим, им представлялось возможным установление различных видов неполного пользования чужим имуществом: право на охоту, на рыбную или жемчужную ловлю, добычу полезных ископаемых, пользование водой и т.д.17.

Основания возникновения личных прав пользования по российскому законодательству были следующие.

Во-первых, по воле собственника имущества. Если дело касалось недвижимости - на основании облеченного в крепостную форму акта (ст. 159 Положения о нотариальной части), духовного завещания (ст. 1141, 1145 Свода) или, при пожаловании, Высочайшего указа (ст. 934, 1145). Установление пользовладения в обязательном порядке отмечалось в реестре крепостных дел и утверждалось старшим нотариусом. Соответственно, возникало право на чужую вещь с момента внесения соответствующей отметки в реестр крепостных дел. В случае завещательного распоряжения собственника об установлении полного пожизненного пользования, утверждение завещания означало для отказополу

- 63 -

чателя признание его права, которое возникало с момента смерти завещателя, когда наследство считалось открывшимся. В данном случае отметка в реестре имела своеобразное охранительное значение в интересах третьих лиц18.

Имение, предоставленное кому-либо в пользование, утверждалось за управомоченным лицом, только после составления описи, в которой, помимо передаваемого недвижимого имущества, указывалось и движимое имущество, составляющее ее принадлежность. По описи оно должно было возвращаться и назад - собственнику. Такая опись составлялась судебным приставом в присутствии наследников, к которым переходило право собственности, заменяя собой ввод во владение, что служило основанием определения размера ответственности правопреемников пользователя.

Во-вторых, в силу прямого указания закона. Так, например, родители имели право пожизненного владения имуществом своих детей, которые умерли не оставив потомства (ст. 1141, 1145 Свода).

Закон не регламентировал предоставления пользовладения юридическому лицу. Вместе с тем Г.Ф. Шершеневич, допуская такую возможность, отмечал, что практическая реализация такого права, особенно проблема времени действия узуфрукта, может вызвать трудноразрешимую ситуацию. Дело в том, что русское законодательство не содержало ограничения срока подобного пользовладения (французский и итальянский кодексы срок пользовладения ограничивали 30 годами)19. Такое личное право могло приобрести бессрочный характер и продолжаться неограниченное время, что, по своей сути, уже отрицало природу личного права. У собственника оставалось только голое право собственности, которое, ввиду бессрочности существования юридического лица, теряло смысл для самого собственника.

Основаниями прекращения личных прав пользования являлись следующие обстоятельства. Во-первых, смерть управомо-ченного лица и ликвидация юридического лица (ст. 514, 53312, 1141 Свода), а также лишение физического лица всех прав

- 64 -

состояния или поступление в монашество (ст. 1222, 1223 Свода). Исключением являлись бессрочные права, которые могли переходить по наследству. Во-вторых, наступление срока или разрешительного условия, которыми было обусловлено прекращение того или иного права. В-третьих, гибель имущества, изъятие его из гражданского оборота, конфискация или переход к государству в случае крайней необходимости. Правительствующий Сенат отмечал, что пожизненное владение прекращается в случае продажи имущества с публичных торгов, если пожизненный владелец не заявил о своих правах (п. 4 ст. 1104 Устава гражданского судопроизводства) при описи имущества (решение 1891 г. №74). Если погибшая вещь была застрахована, то страховая сумма должна составить капитал, а проценты с него поступать узуфруктарию. В-четвертых, слияние в одном лице собственника вещи и управомоченного лица. В-пятых, отречение от права, выраженное или в договоре с собственником, или в одностороннем акте, что вытекало из общего принципа отчуждаемости гражданских прав, выраженного по отношению к обязательствам (ст. 1544 Свода), что подтвердил Правительствующий Сенат (решение 1892 г. №11). «Отказ от пожизненного владения недвижимым имением может быть облечен в форму домашнего акта, не явленного и не засвидетельствованного» (решение 1893 г. №10). В этом случае отметка об ограничении права собственности предоставленным постороннему лицу правом пожизненного пользовладения подлежала уничтожению20. Соответственно право собственности, проявляя свой характер эластичности, восстанавливалось в полном объеме. В-шестых, прекращение оснований возникновения. При недействительности или расторжении брака, пожизненное владение, предоставляемое одним супругом другому, прекращалось. В-седьмых, неисполнение обладателем права лежащих на нем в силу закона или сделки обязанностей21. Русское законодательство не предоставляло собственнику право досрочно требовать прекращения узуфрукта, а также возможности его обеспечения, что могло быть необходимым в ситуациях, при которых предмет личного права ис

- 65 -

пользовался в ущерб его существу. К. Анненков склонялся к признанию за собственником имущества права прекращения пользов-ладения лишь в некоторых случаях, независимо от способов его установления. К ним относились факты злоупотребления пользовладельцем его правом, неисполнение им существенных обязанностей по отношению к собственнику имущества и приведение в «расстройство» поступившего в пользование имущества, его существенное повреждение или уничтожение22.

Свод законов гражданских и Устав гражданского судопроизводства не содержали норм прямого действия, регулирующих защиту личных прав пользования. К. Анненков отмечал, что если пользовладельцу и могло принадлежать право на предъявление конфессорного иска, то только против третьих лиц, а не против собственника имущества. Против него было возможно предъявление исков, подобных action locati и action conducti, в случаях неисполнения ими взаимных обязательств, вытекающих из пользовладения23.

Более подробно регулировались отношения сторон при предоставлении в пожизненное владение родового имущества одним супругом другому по завещанию. Содержание и объем узуфрукта должен быть определен в том акте, которым он устанавливался. При наличии пробела, а также при установлении права на основании закона, выгодоприобретатель должен был пользоваться имуществом, сохраняя его в целости и не изменяя его существа, пользоваться плодами без ущерба самой вещи, поддерживать вещь в рабочем состоянии и охранять всеми зависящими от него мерами, осуществлять текущий, но не капитальный ремонт. Уполномоченное лицо приобретало, в качестве добросовестного владельца вещи, право собственности на ее естественные и гражданские плоды, а также все произведения имущества и доходы с него, что являлось одним из существенных признаков древнеримского узуфрукта. При нормальном ведении хозяйства повинности и налоги относились к издержкам производства и покрывались из доходов, следовательно, обязанность по их уплате лежала не на собственнике, а на

- 66 -

пользовладельце (ст. 53311 Свода). Что касается собственника, то в его пользу никаких выплат не производилось, так как узуфрукт является правом безвозмездным.

На управомоченном лице лежала обязанность возмещения убытков, что было основано на общем правиле ст. 634 Свода, возлагавшей на добросовестного владельца обязанность отвечать перед собственником имущества за убытки, возникшие вследствие истребления или повреждения имущества в размере уменьшения его стоимости.

Другие признаки узуфрукта, такие, как исключительно личный характер пользовладения, а так же недопустимость действий, влекущих уничтожение или отчуждение вещи (залог), в общих нормах Свода не содержались. Несмотря на это, данные признаки были присущи пользовладению (и это подтверждало большинство отечественных цивилистов), так как вытекали из его правовой природы, как ограниченного вещного права, устанавливаемом в чужом имуществе24.

Примечательно правило ст. 5337 Свода. В соответствии с ним, эксплуатация имущества находящегося в пожизненном владении, могла быть передана постороннему лицу, но с соблюдением интересов собственника. Следует подчеркнуть, что правовой природой личного права всегда является строго персональный характер: он принадлежит тому, в чью пользу установлен. Несмотря на неудачный оборот: «пожизненному владельцу дозволяется передавать принадлежащее ему право пожизненного владения, в полном онаго составе или же в одной какой-либо его части другому лицу», дальнейший анализ закона показывает, что постороннему лицу могло быть передано только осуществление пожизненного владения, а не само право25. Правительствующий Сенат также признал, что пользовладение принадлежит лишь тому лицу, которому оно предоставлено и не может быть предметом преемства ни при жизни его обладателя, ни в порядке наследования. На другое лицо может быть перенесено не право пожизненного владения, а лишь его осуществление, притом только на определенный срок (решение 1892

- 67 -

г. №11). Ст. 5337 Свода допускала перенос права пожизненного владения только в смысле временного пользования имением. Постороннему лицу могло быть передано во временное пользование не право пожизненного владения, а только имущество, состоящее в пожизненном владении. На основе договора между пользовладельцем и третьим лицом возникало, таким образом, обязательственное право26.

Собственник, чье имение находилось в пользовании, был свободен в отчуждении своей собственности: мог продать, подарить, что, в свою очередь, никак не сказывалось на правах выгодоприобретателя - никто не мог нарушить его вещных прав пользования чужой вещью.

Можно предположить, что по прекращении пользовладения, в соответствии с частными правилами содержавшимися в Своде законов гражданских, узуфруктуарий был обязан возвратить бывшее у него имущество в целости и со всеми принадлежностями, приращениями и плодами. Это же говорило и общее правило ст. 609 Свода, в силу которого, по прекращении добросовестного владения чужим имуществом, последнее должно было переходить к его собственнику.

Относительно прав и обязанностей неполного пользователя и собственника имущества, закон никаких пояснений не давал, предоставив сторонам самим их определять. Сенат, в свою очередь, уточнил, что право пользования выгодой или правом в чужом имуществе предоставляется актом установления на том основании, что данное право является уступкой части своего права со стороны собственника (решение 1874 г. №310).

Таким образом, можно отметить, что на практике было возможно установление таких личных прав на чужое имущество, которые не были известны русском гражданскому законодательству. В соответствии с договоренностью сторон, пользователь мог потреблять одни плоды или доходы, а саму вещь не использовать, или использовать некоторые плоды и доходы вещи в определенном ограниченном объеме. В связи с этим, представлялось возможным установление различных видов неполного

- 68 -

пользования чужим имуществом: право на охоту, на рыбную или жемчужную ловлю, добычу полезных ископаемых, пользование водой и т.д.

Несмотря на недостаточную законодательную регламентацию рассмотренных прав, представляется возможным утверждение о том, что русскому дореволюционному праву были известны различные виды личных ограниченных прав, по отношению к которым доктрина придерживались единой классической ци-вилистической традиции. Встречавшиеся сделки установления права пользования на потребляемые вещи характеризовались не как сделки, устанавливающие ограниченное вещное право, а как сделки отчуждения вещи на определенных условиях, соответственно, возникающие правоотношения имели не вещный, а обязательственный характер. С учетом того, что русское законодательство не содержало закрытого перечня вещных прав, личные права пользования, имеющих вещный характер, но не предусмотренные действующим правом, были защищаемы и признаваемы российским дореволюционным правом. Однако единой системы личных прав на чужую вещь законодательство не содержало, не были до конца выдержаны и сущностные признаки ограниченных вещных прав.

Примечание

* Вестник Самарского государственного экономического университета. Актуальные проблемы правоведения. Научно-теоретический журнал. 2005. № 3 (12).

1 Цит. по: Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М., 10-е изд., 1912. С. 369.

2 См.: Кассо Л.А. Русское поземельное право. М., 1906. С. 218.

3 См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. Вып. 2: Вещное право. СПб., 1896. С. 171.

4 См.: Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002.

С. 257.

5 См.: Шимановский М.В. К вопросу о пожизненном владении // Труды Одесского юридического общества. Т. III. Одесса, 1888. С. 44.

6 См.: Кавелин К. Права и обязанности по имуществам и обязательствам. СПб., 1879. С. 83-84.

- 69 -

7 Горонович И. Исследование о сервитутах. СПб., 1883. С. 85.

8 См.: Анненков К. Сервитут пользовладения // Журнал гражданского и уголовного права. 1892. кн. 8. С. 9.

9 См.: Дорн Л. Об узуфрукте по римскому праву. Т. I. СПб., 1871.

С. 1-3.

10 Устинов В.М., Новицкий И.Б., Гернет М.Н. Основные понятия русского государственного, гражданского и уголовного права. М., 1907. С. 145.

11 ШершеневичГ.Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 304.

12 См.: Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 2. Права вещные. СПб., 1895. С. 415.

13 См.: Высочайший именной указ, данный Правительствующему Сенату 17 октября 1860 г. на передачу имения помещика Селявы в пожизненное владение его жены // Журнал министерства юстиции. 1860, декабрь.

14 См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. С. 369.

15 См.: Варадинов Н.В. Исследование об имущественных или вещественных правах по законам русским. Выпуск III. СПб., 1855.

С. 70.

16 Анненков К. Сервитут пользовладения. С. 27-28.

17 См.: Анненков К. Система русского гражданского права. С. 446; Варадинов Н.В. Указ соч. С. 79.

18 См.: Кассо Л.А. Указ соч. С. 219.

19 См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. С. 370-371.

20 См.: Гуляев А.М. Русское гражданское право. Обзор действующего законодательства, кассационной практики правительствующего Сената и проекта Гражданского уложения. СПб., 1913. С. 243.

21 См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. С. 365-366.

22 См.: Анненков К. Сервитут пользовладения. С. 76-77.

23 См.: там же. С. 18.

24 См. наприм.: Варадинов Н.В. Указ соч. С. 49; Вербловский Г.Л. Заметки по поводу практики Московской судебной палаты // Журнал гражданского и уголовного права. 1893. Кн. 10. С. 83.

25 См.: Гуляев А.М. Русское гражданское право. Обзор действующего законодательства, кассационной практики Правительствующего Сената и проекта Гражданского уложения. С. 241.

26 См.: там же. С. 242.