Глава I ФОРМЫ ПРАВЛЕНИЯ В СОВРЕМЕННЫХ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ ГОСУДАРСТВАХ
Марксистско-ленинская наука о государстве при установлении соотношения между формой государства, формой правления и конституционной системой как элементами надстройки, с одной стороны, и экономическим базисом, с другой, исходит из определяющей роли последнего. Однако речь идет вовсе не о прямой обусловленности, которую буржуазное государствоведение зачастую пытается приписать марксистско-ленинской науке о государстве. Напротив, марксизм-ленинизм подчеркивает сложную опосредованность этой зависимости: форма государства, форма правления и конституционная система только «в конечном счете» определяются экономическим базисом и развиваются относительно самостоятельно, при этом движущим фактором является прежде всего характер и положение классов в обществе, межклассовые отношения. Это отмечал В. И. Ленин, говоря о сущности конституции как выражении действительного соотношения сил в классовой борьбе1. Добавим лишь, что понятие конституционной системы, включающее, по нашему мнению, не только формальную, зафиксированную, но и фактическую конституцию, т. е. реальные отношения между конституционными субъектами, более динамично, чем формальная конституция, отражает конкретную расстановку сил в классовой борьбе. В этой расстановке — сущность конституционной системы. Стадия государственно-монополистического капитализма характеризуется дальнейшим углублением кризиса буржуазной демократии, обусловленным обострением в рассматриваемый период всех противоречий, свойственных капитализму. Эту закономерность открыл В. И. Ленин2. Обостряются классовые противоречия между буржуазией и пролетариатом, за которым идут широкие слои трудящихся. Кроме того, если в доимпериалистический период буржуазия как класс представляла собой единство, то в настоящее время власть находится в руках ее верхушки— монополистической буржуазии, некоторые же бывшие союзники правящего класса более или менее последовательно переходят в ряды оппозиции. Нарастание противоречий внутри класса буржуазии, разногласия монополистической буржуазии со средней и мелкой буржуазией по многим политическим и экономическим вопросам — важная черта современного этапа развития капиталистического государства. Классовая оценка этой ситуации, с марксистско-ленинских позиций, использование ее в интересах трудящихся — важная задача коммунистических партий. Вместе с тем имеются свидетельства, что неправильная оценка разногласий, возникающих внутри класса буржуазии, и классовых противоречий между буржуазией в целом и пролетариатом может привести к серьезным идейно-политическим отклонениям. Так возникают немарксистские концепции, которые, кроме всего прочего, идеалистически переоценивают возможности союза рабочего класса со средней и мелкой буржуазией. Одновременно, как бы в интересах «добровольного упрочения союза», отвергается решающая роль в нем рабочего класса и коммунистических партий. При анализе сложной классово-политической ситуации в развитых капиталистических государствах необходимо иметь в виду, что независимо от возрастающих внутриклассовых противоречий буржуазия в целом спаяна своими общеклассовыми интересами, что особенно отчетливо проявляется при возникновении таковым серьезной угрозы. Перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический началось в развитых': капиталистических странах во время великого экономического кризиса в начале 30-х годов нашего столетия. Для государственно-монополистического капитализма характерно наличие постоянного регулятивного вмешательства государства в экономику и социальную жизнь. С точки зрения сущности политической и экономической власти механизм государственно-монополистического капитализма представляет собой объединение силы монополий с силой капиталистического государства. Этот союз последовательно укрепляется, несмотря на известные противоречия внутри него. Современное капиталистическое государство — серьезная сила, непосредственно не зависимая от конкретной монополистической группировки; оно может действовать против такой группировки, если последняя своими действиями нарушает общие интересы монополистической буржуазии. Сращивание монополий с государством представляет собой весьма сложный, противоречивый процесс, ведущий к усилению капиталистического государства3 и, следовательно, к расширению его относительной независимости от конкретных монополистических группировок. То, что современное капиталистическое государство является диктатурой монополистической буржуазии, влечет за собой принципиальные изменения в политических и конституционных системах капиталистических государств и соответственно — изменения форм государства и форм правления по сравнению с доимпериалистической эпохой. Если марксистско-лснннское государствоведепие стремится к всестороннему осмыслению сущности этого процесса, то буржуазное государствоведенис ограничивается в большинстве случаев анализом его внешних сторон. Когда же речь заходит об обосновании происшедших изменений, буржуазные ученые особенно охотно ссылаются на научно-техническую революцию, используют технократическую аргументацию, сопровождаемую элитарист- скими выводами. Буржуазная политология и государствоведение не знают таких категорий, как социально-политическая основа государственной власти, исторический тип государства, на которых в марксистско-ленинской теории государства и права основываются понятия формы государства, формы правления, конституционной системы, классификация государств и т. д. Используя же некоторые из указанных понятий, отдельные буржуазные политологи наполняют их совершенно иным содержанием. Единство в понимании основных категорий, свойственное марксистско-ленинской теории государства и государственного права, вовсе не означает неподвижности научных ,взглядов, отсутствия разнообразия при определении отдельных понятий, различных подходов в стремлении выра- ,зить принципиальное содержание, сущность категорий, основной смысл которых одинаково понимается большинством ученых. Необходимо обратить внимание и на различия в трактовке таких категорий, как форма государства и форма правления. Спор идет главным образом о том, является ли политический режим элементом категорий «форма государства» и «форма правления», а также входит ли в понятие формы правления отношение населения к государственной власти4. Преобладающая часть ученых считает политический режим составной частью ,понятия формы государства (мы согласны с мнением Б. А. Стародубского, В. Е. Чиркина и Е. Кучеры, что в результате включения системы политических партий в конституционную систему объем понятия государственного режима постоянно расширяется и почти сливается с понятием политического режима). Форма правления определяется большинством советских авторов как организация, структура и взаимоотношения высших органов государства5. При этом подчеркивается, что понятие формы правления лежит за рамками политического режима. От этого определения отличается, по нашему мнению, значительно более узкое определение, данное А. А. Мишиным, согласно которому «характер формы правления в данном государстве зависит от организации высшей государственной власти, точнее, от определения правового положения одного высшего органа государственной власти — главы государства»6. А. Г. Орлов считает, что формы правления можно определить как организацию верховной власти в государстве, которая признается источником власти, и принципы взаимоотношений органов власти между собой и с населением7. Ценность последнего определения, на наш взгляд, заключается в том, что организационная сторона берется в диалектической связи с фактической деятельностью: «организация верховной власти в государстве, которая признается источником власти». Е. Кучера под формой правления понимает отношение населения к государственной власти, а также характер и структуру центральных органов государства и их взаимодействие4. Думается, что данное определение формы правления, расширенное путем включения в него отношения населения к государственной власти, следует признать наиболее удачным, так как без этого аспекта выявление политической сущности формы правлеция весьма затруднительно. Однако неверно было бы односторонне рассматривать отношение населения к государственной власти, без учета обратной связи. Одновременно, с точки зрения определения содержания научных категорий, встает вопрос о различии между понятием «политический режим», с одной стороны, и понятием «отношение между населением и государственной властью (и наоборот)», с другой. Каждое из указанных понятий необходимо включать не только в двусторонние отношения «личность — государство», но и в отношения между государством и организованными группа* ми, главным образом политическими партиями, через ко го торые в первую очередь реализуются в настоящее время отношения «личность—государство». По нашему мнению, речь идет о комплексных отношениях, если и не вполне идентичных, то по содержанию перекрывающих друг друга. В первом случае имеет место функциональный аспект, во втором — организационный, структурный и институциональный9. Впрочем, марксистско-ленинская наука должна диалектически сочетать оба указанных подхода. Существует также мнение, что категория «политический режим» приобретает смысл лишь тогда, когда она обращена не столько к формам правления, сколько к тем условиям, в которых протекает политическая жизнь, развивается вся система отношений по поводу государственной власти, функционируют институты данной системы, формируется общественное сознание и поведение социальных групп и индивидов. Эти условия складываются в результате взаимодействия множества факторов, прежде всего под влиянием активного регулятивного и идеологического воздействия органов государственной власти и иных политических структур. При таком понимании политического режима (например, советским теоретиком Г. А. Беловым) объектом исследования выступают установки, нормы, образцы поведения, формирующие политическое сознание личности и регламентирующие взаимоотношения участников политического процесса — классов, групп и их организаций, а также те методы, которые используются политическим и государственным руководством. Категория «политический режим» в сущности сливается с более широким понятием политической среды, изучению которого заслуженно начинает уделяться внимание в марксистской науке о государстве. Марксистско-ленинское понятие формы правления, по нашему мнению, должно отразить диалектику конституционно-правовых, т. е зафиксированных в законах, организационных, структурных и институциональных отношений между высшими органами государства, государством и гражданами (и наоборот), а также их фактических, функциональных отношений, реализуемых в конкретной политической сфере. Только таким образом можно понять в комплексе конкретную конституционную систему и в первую очередь — ответить на вопрос, насколько функциональная, фактическая сторона формы правления отличается от зафиксированной в законах. Если юридическая сторона формы правления является исходной при изучении, то фактическая ее сторона пока- зываст, в каком направлении развивается форма правле* ния в конкретном государстве, а в некоторых случаях — н какова градация ее изменений. Совокупный анализ обе* их сторон формы правления дает возможность лучшим образом понять ход ее развития в каждом случае. Нельзя забывать, что категория «форма правления» — 'He только категория теории государства, но и важнейшая категория государственного, или конституционного, права, а значит, она не смогла бы выполнять свою роль, если бы была забыта ее юридическая сторона. Это было бы так же опасно, как и забвение или недоучет функциональной стороны, чем грешило некоторое время назад определение понятия формы правления в нашей теории государства и права и государствоведении. Согласуется ли с разработанными определением и классификацией форм правления включение буржуазной партийной системы в конституционную систему капиталистического государства? Характер буржуазной партийной системы, обусловленный в значительной мере политической силой и положением классовых противников, совершенно очевидно оказывает влияние на характер формы правления в капиталистическом государстве. Поэтому, по нашему мнению, необходимо включить в понятие формы правления систему политических партий и их взаимоотношения с высшими государственными органами, особенно отношения, касающиеся принятия решений по важнейшим политическим и государственным вопросам. Буржуазная политология и государствоведение характеризуются избытком различных по содержанию понятий, с помощью которых делается попытка охватить комплекс общественных отношений, отнесенных в марксистской науке о государстве к форме государства и форме правления. М. Дюверже, например, вкладывает одинаковый смысл в понятия формы правления и политического, или государственного, режима10, косвенно мотивируя свою позицию тем, что традиционно в понятие формы правления включались только отношения между высшими государственными органами, тогда как основанием для новой социологической классификации должна стать степень участия граждан в управлении государством. В соответствии с традиционной классификацией Дюверже выделяет формы правления, основанные на: I) единстве государственной власти (в качестве примера он приводит абсолютную монархию и политическую диктатуру); 2) разделении властей (президентская республика в США); 3) сотруд ничестве властей (конституционная монархия Великобритании и парламентские республики континентальной Европы). Социологическая классификация форм правления или политических режимов, т. е. обоих используемых Дюверже понятий, предусматривает деление их «а: I) плюралистические или демократические (что у Дюверже синонимично) и 2) автократические или унитарные (между этими понятиями Дюверже также не делает различий)11. Унитарные или автократические политические режимы (формы правления), по мнению Дюверже, характеризуются отсутствием возможности открыто выражать политический конфликт (например, через средства массовой информации, путем демонстраций и т. д.), так что официально этот конфликт как бы не получает признания. Для плюралистических (т. е. демократических в его понимании) форм правления или политических режимов характерным является как раз возможность публичного, открытого выражения политического конфликта. Подход Дюверже формалистичен (что вообще характерно для западного государствоведения и политологии). Дюверже не говорит о путях разрешения политического конфликта, а также о том, какие конфликты — антагонистические, возникающие в классовом обществе, или неа«- тагонистические, существующие в каждом политическом обществе, — имеются в виду. Его внимание занимает лишь возможность их выражения, которая отождествляется со средствами их разрешения. Формы правления (политические режимы) Дюверже, далее, подразделяет на основании критериев отношений между высшими государственными органами и характера партийной системы. По этим основаниям он различает: I) президентский режим с системой двух псевдополитических партий12 (США) или с многопартийной системой, характерной для стран Латинской Америки; 2) парламентский режим с двухпартийной системой по британскому типу; парламентский режим с многопартийной системой по типу стран континентальной Европы (с точки зрения правовой регламентации, добавляет Дюверже, две эти формы весьма сходны между собой и сильно отличаются от первой). С функциональной точки зрения, по его мнению, при парламентском режиме с двухпартийной системой стабильность и авторитет власти больше, чем при парламентском режиме с многопартийной системой13. Классификация, данная Дювсрже, заслуживает внимания прежде всего потому, что включает в понятие формы правления систему политических партий, тем самым подчеркивая тот факт, что в период государственно-монополистического капитализма партийная система становится ядром конституционной системы. У Дюверже имеется еще одна классификация форм правления — на 'непосредственную и представительную демократии, причем этим понятиям придается совершенно иной смысл, нежели тот, который вкладывает в них марксистская теория государства. Непосредственной демократией Дюверже называет форму правления, при которой глава исполнительной власти (он же глава государства) избирается непосредственно гражданами (по его мнению, такая форма демократии существует не только в США, но и в Великобритании, где парламентские выборы фактически—одновременно и выборы премьер-министра). Там, где глава исполнительной власти прямо не избирается гражданами, имеет место представительная демократия. Во многом отличный от социологического направления французского буржуазного государствоведения взгляд на вопрос о классификации форм правления капиталистических государств имеет позитивистско-институционалистское направление. Его главный представитель ЖоржБюр- до, беря за основу принцип взаимоотношений между высшими государственными органами, выделяет три демократические формы правления: парламентскую, конвент и президентскую14. В рамках парламентской формы правления Бюрдо выделяет несколько разновидностей: I) монистический парламентаризм, т. е. парламентская форма правления в чистом виде, основанная на принципе суверенитета парламента; 2) дуалистический парламентаризм, при котором существуют два инициативных центра политической жизни — парламент л исполнительная власть (в качестве примера Бюрдо приводит так называемый «орлеанский парламентаризм», пришедший на смену июньской монархии); 3) кабинетная форма правления, при которой единая верховная политическая и государственная власть, первоначально принадлежавшая только парламенту, постепенно перешла в руки правительства (пример тому — Великобритания); 4) парламентская форма правления с приматом парламента15. Таким образом, Бюрдо отмечает этапы исторического развития парламентской республики во Франции, главным образом в период Третьей республики, а также британского парламентаризма с учетом уси ления правительственной власти. В качестве примера конвента Бюрдо рассматривает французскую конституцию 1793 года и действующую конституцию Швейцарии. Среди президентских форм правления он выделяет президентский режим но американскому типу, президентский режим по французскому типу на основе конституции 1848 года и «президентский парламентаризм»1*. Под последним понимается форма правления, закрепленная во Франции конституцией Пятой республики 1958 года. Основной недостаток выдвинутой Бюрдо классификации— ее ориентация на формальную сторону взаимоотношений между высшими органами государственной власти без учета реального функционирования конституционной системы. Другой недостаток (типичный для буржуазного государствоведония)—отсутствие классового подхода. Кроме того, классификация Бюрдо небезупречна даже в рамках формального анализа отношений между верховными государственными органами. Предложенная градация парламентской формы на монистический парламентаризм и парламентскую форму правления с приматом парламента неверна по той причине, что обе указанные формы вообще не отличаются друг от друга. Эта градация необоснованна и с точки зрения исторического развития парламентских форм правления. Нельзя также согласиться с Бюрдо, называющим в качестве примера конвента современную конституционную систему Швейцарии, и прежде всего потому, что решающей силой и здесь является исполнительная власть. (По этой причине не толь* ко теоретики-марксисты, но и многие буржуазные госу- дарствоведы, например Карл Левенштейн, квалифицируют форму правления в Швейцарии как директорию, но никак не конвент.) По нашему мнению, нельзя согласиться и с внутренней классификацией президентских форм правления. Особенные возражения вызывает разграничение президентского режима Франции времен конституции 1848 года и «президентского парламентаризма» Пятой республики. На основании конституции 1848 года, по нашему мнению, нельзя сконструировать самостоятельную раэновид- ность формы правления. С другой стороны, трактовка современной французской конституционной системы как «президентского парламентаризма» необоснованна, потому что (к этому мы вернемся позже при анализе французской конституционной системы) здесь вообще трудно говорить о парламентаризме. В понимании Левенштейна, форма правления в сущности совпадает с политическим режимом. Понятие формы правления ЛевенштеГш выводит из понятия политической системы, относимой им к «идеологической структуре* общества17. Форму правления (политический режим) он трактует как институционализацию политической системы. Левенштейн следующим образом классифицирует политические системы: теократия, абсолютизм, конституционализм, коллективизм (к которому он относит в первую очередь политические режимы социалистических стран) и фашизм. Однако, по его мнению, можно ограничиться и выделением двух основных видов политических систем— демократического конституционализма и абсолютизма. Главным, отличительным признаком политической системы он считает идеологическую основу концепции осуществления политической и государственной власти18. Левенштейн подчеркивает, что формы правления не могут быть отнесены к определенному типу на оонованин лишь того, что закреплено в конституциях, — необходимо учитывать также политические реалии процесса осуществления власти. Каждой политической системе должны соответствовать определенные формы правления. Для полсти- ческой системы демократического конституционализма, иод которым он подразумевает развитые буржуазно-демократические государства, это: I) непосредственная демократия; 2) конвент (пример — конституции французской революции) ; 3) парламентская форма правления, в свою очередь подразделяющаяся на две подгруппы — с приоритетом представительного органа и с приоритетом правительства (называемая также кабинетной формой правления); 4) президентская форма правления; 5) директория (в качестве примера приводится Швейцария). В конструкции Левенштейна формы правления в социалистических странах, равно как и их политические системы, оказываются в одной группе (объединенной им в понятие «автократическая политическая система») с абсолютной монархией, фашистским вождизмом, нацизмом и другими авторитарными режимами. Классификация политических систем, выдвинутая Ле- венштейном, прежде всего и характерна тем, что в ее основе лежит нескрываемая автором ненависть к социализму. Кроме того, она порочна в гносеологическом плане, ибо ее основная категория — идеологическая основа государственной власти. Экономические, социальные и классовые отношения целиком выпадают из поля зрения Левенштейна. Говоря, что анализ общественной структуры требует различать власть имущих, с одной стороны, и адресатов власти, с другой, он уходит от комплексного социально-классового анализа того, кто именно является адресатами власти и кто — власть имущими. Классификация Левенштейиа содержит целый ряд недостатков (в частности, касающихся определения политических систем и форм правления буржуазно-демократических государств), к критике которых мы вернемся в связи с анализом буржуазной интерпретации отношений между высшими государственными органами в конституционных системах развитых капиталистических государств. Западногерманский политолог и государствовед Карл Доллингер разделяет формы правления (он использует также термин «формы государства») на монархию, республику и диктатуру1*. Хотя Доллингер оговаривает, что намерен ограничиться анализом лишь современных государств, тем не менее в процессе своего исследования он углубляется в историю — подразделяет монархию на абсолютную (соединяющую в одном лице все законодательные и судебные полномочия) и ограниченную. Под последней подразумевается форма правления, при которой часть государственных полномочий принадлежит не монарху, а другим государственным органам. Ограниченную монархию Доллингер подразделяет на сословную (когда для вынесения решения монарху необходимо согласие сословия), конституционную (когда монарх при осуществлении государственной власти ограничен конституцией) и, наконец, парламентарную, которую в соответствии с преобладающим в буржуазной науке мнением Доллингер определяет как власть народа с монархом во главе. Здесь он солидаризируется с теми теоретиками, кто вообще не считает парламентарную монархию монархической формой правления на том основании, что правительство несет ответственность не перед монархом, а перед парламентом. С такой точкой зрения нельзя согласиться. Несмотря на то что в парламентарной монархии (классические примеры которой—Великобритания и Скандинавские страны)' полномочия монарха почти полностью формальны, следует учитывать тот факт, что само существование монархии представляет собой идеологическую и политическую опору господствующего класса, особенно в кризисных ситуациях. Анализируя республиканскую форму правления, Дол- лингер выделяет республику с властью меньшинства н республику с властью большинства. Пример первой — средневековые города-государства Италии. Из современных форм правления он относит сюда диктатуру пролетариата и другие якобы близкие к ней виды партийной и военной диктатуры. В отношении диктатуры пролетариата — это явно не соответствующее действительности деление. Равным образом и буржуазно-демократическая республика, которую автор относит ко второй группе (власть большинства), таковой властью вовсе не является. Демократические республики Доллингер группирует следующим образом: а) республики, основанные на непосредственной и представительной демократии; б) президентские и директорнальные демократии; в) президентские и парламентарные республики20. Такая классификация представляется неверной не только с точки зрения марксистско-ленинской теории государства, но и с формальных позиций буржуазного конституционализма. Выделение первой группы не имеет смысла, поскольку во всех современных капиталистических государствах применяется принцип и непосредственной, и представительной демократии. Нельзя согласиться с выделением второй группы, потому что в качестве главного отличительного признака избран весьма несущественный — является глава государства индивидуальным или коллективным, тогда как значительно более важные признаки не приняты во внимание. На основе указанного признака Доллингер относит к группе президентских демократий ФРГ, Францию, Италию н США, которые с точки зрения основного критерия, определяющего форму правления, — отношения между верховными органами власти — имеют значительные различия. То же самое касается директории, к которой Доллингер относит Швейцарию и земли в ФРГ. Определенный смысл имеет только выделение третьей группы, где сопоставляются президентская и парламентарная республики. Доллингер определяет диктатуру как господство высшего органа государства (индивидуального или коллективного), соединяющего в себе неограниченную государственную йласть с полной свободой ее осуществления21. Помимо формализма и отсутствия классового начала, это определение игнорирует исторический опыт, который показывает, что при большинстве фашистских режимов диктатура осуществлялась отнюдь не высшим органом государства. Например, в фашистской Италии главой государства был король, а Муссолини выполнял функции премьер-министра. В Германии в период наступления нацизма Гии- деибург выполнял функции президента, а Гитлер был канцлером. Доллингер различает тотальную диктатуру и авторитарное господство. При тотальной диктатуре, по его мнению, власть стремится подчинить жесткому контролю все сферы общественной жизни. Отличительный признак авторитарного господства — отсутствие (как правило) идеологического подавления противников режима, которые тем не менее располагают весьма ограниченными возможностями для использования своих политических прав. Авторитарное господство наиболее часто устанавливается в кризисные периоды*2. Преобладающие в американской политологии бихевиористские взгляды основаны на прямом отождествлении политической системы и формы правления23. Политическая система, согласно этим концепциям, обусловлена исключительно доминирующими в идеологии воззрениями24, а влияние материальных отношений полностью либо частично игнорируется. Политическая система, или форма правления, понимается при этом формально, по словам Истона — как «структуры и процессы, посредством которых правовые и политические нормы авторитарно устанавливаются для общества в целом»24. Макридис и Уорд полагают, что «политическая система (эти авторы также отождествляют ее с формой правления) является механизмом, посредством которого интересы и требования воплощаются в решения»26. Что касается классификации форм правления, то упомянутые американские политологи делят их, как правило, на демократию и автократию. В качестве форм демократии в первую очередь выделяются президентская и парламентская, или кабинетная, формы правления27. Классификации, предложенные Дюверже и Левенштейном, не нашли здесь большого отклика. Голландский буржуазный политолог Ханс Даалдер классифицирует политические системы или формы правления (он также отождествляет эти понятия) по характеру развития политических режимов, которые, по его мнению, являются элементом формы правления. В соответствии с этим он разделяет европейские страны на три основные группы: I) страны, которые от олигархии перешли к стабильной демократии, например Великобритания, Скандинавские страны, Бельгия и Швейцария; 2) страны, пережившие важные перемены политических ре жимов, где, несмотря на демократические конституции, наблюдается тенденция к автократии или даже тоталитарному режиму, например Франция, Австрия и Италия; 3) страны, где господствует автократия, а демократические слои стремятся к формированию оппозиции, действующей в подполье или в изгнании. В недавнем времени в зту группу входили, как считает автор, Испания и Португалия28. Даалдер отмечает и другие факторы-критерии, в частности начало промышленной революции и темпы экономического развития; сравнительно более раннее формирование правящей элнты, степень согласованности или несогласованности политического и экономического развития; превращение демократических партий в противовес правящих партий, раскол партийной системы29. (Впрочем, противоречия рассматриваются Даалдером отнюдь не с классовых позиций; он считает, например, что противоречие между католическими и евангелическими партиями является типичным для политического и государственного развития Нидерландов.) Особое внимание Даалдер уделяет роли партийных элит в сравнении с другими элитарными группами, существующими в обществе. По его мнению, правящие партии осуществляют свои функции через свои элиты30. Классификация, данная Даалдером, характерна отсутствием классового подхода. Кроме того, необходимо отметить, что он явно переоценивает исторический фактор развития форм правления с точки зрения его значения для современной капиталистической государственности. Стоит упомянуть классификацию форм правления, данную Чарльзом М. Мерриамом — представителем старшего поколения американских буржуазных политологов и го- суда рствоведов. Он выделяет: I) правление личности; 2) аристократию; 3) демократию, под которой понимает форму правления в развитых капиталистических странах31. Его классификация имеет, впрочем, только историческое значение. Английский государствовед и политолог Крис Лидс попытался эклектически соединить ряд буржуазных классификаций форм правления32. По степени централизации он выделяет государства унитарные, федеративные и конфедеративные: исходя из положения главы государства — республику и монархию; по степени участия граждан в управлении государством — I) автократию, или деспотическую форму правления, понимая под этим какую-либо форму тирании или диктатуры без дальнейшего уточне* ния; 2) элитарную форму правления, т. е. правление небольшой группы лиц, которое может быть реализовано в форме аристократии, олигархии, теократии, тимократии или геронтократии; и, наконец, 3) демократическую форму правления, которая может быть или непосредственным правлением народа, или правлением народа через своих представителей. По роли исполнительной власти Лидс различает президентскую и парламентскую, или кабинетную, формы правления. Показательно, что Лидс, принимая во внимание глубокие изменения, происшедшие в классической британской парламентской форме правления в период монополистического, особенно государственно-монополистического, капитализма, критерием парламентской формы делает положение исполнительной власти и объединяет воедино парламентскую и кабииетную формы правления. Степень интеграции общества служит Лидсу основанием для выделения форм правления: I) близких к анархизму (отметим сразу же, что «анархическая форма правления» — это нонсенс); 2) основанных на принципе вседозволенности; 3) основанных на принципах либерализма и «государства благоденствия»; 4) основанных на принципах тоталитаризма, куда в соответствии с экстремальными антикоммунистическими и антисоветскими концепциями он относит как фашистскую Италию и нацистскую Германию, так и форму правления в Советском Союзе после 1921 года. Особое внимание Лидс уделяет понятию «гибридных», или «смешанных», форм правления39. В связи с этим он приводит мнение Вальтера Бэджгота, высказанное в прошлом веке, о том, что британская конституционная система является формой объединения монархии, аристократии и демократии, и добавляет, что в настоящее время необходимо расценивать форму правления, существующую в Великобритании, как лавирование между демократией, меритократией (под которой понимается управление обществом и государством интеллектуалами и экспертами) и бюрократией (управление обществом и государством профессиональными администраторами). С точки зрения марксистско-ленинской теории государства и государствоведения необходимо отвергнуть классификацию, данную Лидсом, и прежде всего ввиду ее оторванности от материального развития общества, от анализа конкретной общественно-экономической формации, а также по той причине, что понятие формы правления у него становится почти безграничным — он включает туда та кие вопросы, как государственное устройство и степень ?общественной интеграции государственного управления экономикой, социальной и культурной жизнью общества. В марксистско-ленинской теории государственного права буржуазных стран — в отличие от буржуазной политической науки и государствоведения — нет такого разнообразия классификаций форм правления капиталистических стран, хотя у отдельных авторов и встречаются различия в высказываниях по этому вопросу. Речь идет скорее о различиях в оценке определенных форм правления с точки зрения их классово-политической функции. Марксистско-ленинская теория выделяет, во-первых, монархическую, во-вторых, республиканскую формы правления в развитых капиталистических странах. Первая выступает как парламентарная монархия, вторая — либо как парламентарная республика, либо как президентская. Кроме того, имеются смешанные формы правления, в которых проявляются черты как парламентарной, так и президентской республики34 (Мишин, например, считает смешанной формой конституционную систему Пятой республики во Франции35). Возможна также классификация, в основу которой ляжет парламентская форма правления, объединяющая парламентарную монархию и республику, поскольку с точки зрения отношений между верховными органами государства обе формы вссьма схожи. Далее может быть выделена президентская форма правления и, наконец, директория как форма правления в современной Швейцарии. Необходимо заметить, что указанная классификация имеет лишь вспомогательное значение. С ее помощью можно понять, по какому историческому образцу, на базе какой исторически обусловленной концепции или реально существовавшей формы правления сложились современные формы правления в развитых капиталистических государствах. При этом следует всегда учитывать такие существенные факторы, как господство политической и административной исполнительных властей, а также власть политических партий. Под политической исполнительной властью мы понимаем исполнительные органы, формируемые путем выборов (например, президент США) или назначения (член кабинета, правительства); под исполнительной властью политических партий — центральные аппараты правящих ,буржуазных политических партий; под административной дополнительной властью в период государственно-моно- за полистнческого капитализма — постоянно разрастающийся бюрократический аппарат исполнительной власти. Указанные три составные части государственной исполнительной власти дополняются и усиливаются экономической исполнительной властью, под которой понимается политическая сила административного аппарата частного сектора, в первую очередь монополистических группировок, влияние которых на решение общеполитических вопросов также необычайно возросло. Уже на основе проведенного анализа можно заметить, что реальные формы правления в развитых капиталистических странах существенно отличаются от исторических представлений о них. Открытым остается вопрос, ответ на который мы попытаемся дать позднее: что в отношениях верховных органов государства между собой, а также в отношениях государства и граждан оказывает особенно существенное влияние на форму правления в условиях государственно-монополистического капитализма?