Связь науки и идеологии в свете марксистско-ленинской теории

Таким образом, сведение общественных идей к классовым интересам, которые они выражают, является необходимым, но недостаточным условием научной оценки какой- либо концепции. В этом положении проявляется ОДНО ИЗ существенных отличий исторического материализма от вульгарной социологии Маннгейма и его последователей. То, как Маркс претворял в жизнь это положение исторического материализма, можно видеть, в частности, на примере того метода, с помощью которого он анализировал весьма высоко ценившуюся им теорию Рикардо.

Отправной точкой критики Марксом теории Рикардо являлось, несомненно, выявление конкретного классового положения и классовых интересов промышленной буржуазии и вместе с тем определение того, в какой степени это положение способствует объективному, научному анализу общественной жизни.

Но ведь этп классовые интересы, по сути дела, были одинаковы для всех буржуазных экономистов данной эпохи.

«Прямолинейность Рикардо была, следовательно, — пишет Маркс, — не только научно честной, но и научно обязательной для его позиции. Но поэтому для Рикардо и со вершенно безразлично, поражает ли пасмерть дальнейшее развитие производительных сил земельную собственность или рабочих. Когда этот прогресс обесценивает капитал промышленной буржуазии, то Рикардо это тоже приветствует. Если развитие производительной силы труда обесценивает наполовину наличный основной капитал, то что из этого? — говорит Рикардо, — зато ведь производительность человеческого труда удвоилась. Здесь, таким образом, — научная честность. Если точка зрения Рикардо и соответствует в целом интересам промышленной буржуазии, то это лишь потому9 что ее интересы совпадают — и лишь в той мере, в какой они совпадают, — с интересами производства, или с интересами развития производительности человеческого труда. Там, где буржуазия вступает в противоречие с этим развитием, Рикардо столь же беспощадно выступает против буржуазии, как в других случаях — против пролетариата и аристократии» 17. Выдвигая в общественном развитии на первый план развитие производительных сил, Рикардо тем самым выявил такой критерий развития, которому в тех условиях соответствовала историческая роль капитализма.

Глубокие внутренние противоречия теории Рикардо проявились как раз в связи с тем, что он хотя и видел общий критерий общественного прогресса в развитии производительных сил, но капиталистическая форма производства означала для него абсолютную форму производства.

На последствия этого указывал Маркс, говоря о Рикардо: «Ои превращает буржуазное производство просто- напросто в производство ради потребительной стоимости: весьма недурное представление о таком способе производства, в котором господствует меновая стоимость. Специфическую форму буржуазного богатства он рассматривает как нечто лишь формальное, не затрагивающее содержания этого богатства. Поэтому он и отрицает те противоречия буржуазного производства, которые бурно прорываются наружу в кризисах. Отсюда его совершенно неправильное понимание денег. По той же причине при рассмотрении процесса производства капитала он совершенно не принимает во внимание процесс обращения> поскольку последний включает в себя метаморфоз товаров, необходимость превращения капитала в деньги. Во всяком случае никто не выяснил лучше и определеннее, чем сам Рикардо, что буржуазное производство не является производством богатства для производителей (как он неоднократно называет рабочих), что, следовательно, производство буржуазного богатства отнюдь не есть производство «изобилия», предметов необходимости и роскоши для людей, которые их производят, — а между тем дело должно было бы обстоять именно так, если бы производство являлось лишь средством для удовлетворения потребностей производителей, таким производством, в котором господствовала бы только потребительная стоимость» 18.

И эту фатальную теоретическую ошибку совершил именно тот Рикардо, который наиболее последовательным образом свел действующих лиц капиталистического производства к той функции, которую они действительно выполняли в этой системе, который без всякого сентиментализма изобразил рабочего лишь машиной, производящей прибавочную стоимость, а капиталиста — как такую машину, которая преобразует эту прибавочную стоимость в капитал. Именно Рикардо, предугадавший общий критерий общественного прогресса и основывавший на нем свои выводы, упустил из виду специфические условия развития производительных сил, вытекающие из природы капиталистической экономики.

Объективная основа теоретических противоречии Рикардо — историческое место капитализма, являющегося хотя и необходимым, но преходящим этапом исторического развития. Однако объективных условий для научно адекватного отражения этой двойственности капиталистического способа производства в эпоху Рикардо еще не было, поэтому преходящий характер капиталистического способа производства не мог быть тогда научно доказан и отсутствие этого вывода не может рассматриваться как апология существующих отношений. В вину Рикардо можно поставить лишь то, что ради логической последовательности своей концепции он абстрагировался от противоречий между его теоретическими посылками и фактами действительной жизни, которые уже тогда можно было заметить. С этим ошибочным подходом связано то, что в понимании историзма законов и категорий политической экономии он отстал даже от того уровня, которого достиг его великий предшественник — Адам Смит. Рикардо не понял самой элементарной внутренней связи логического и исторического анализа.

Таким образом, теоретические ошибки Рикардо вытекали не просто из классовой ограниченности его взглядов, но также (если отвлечься от субъективных факторов, сыгравших определенную роль в этих ошибках) из исторической ограниченности научного познания.

Как показывает анализ Марксом взглядов Рикардо, рассмотрение экономических проблем с точки зрения определенных классовых позиций может приводить и « таким выводам, которые в некоторых аспектах существенно отличаются от выводов, подсказываемых занимаемым классовым положением.

Все это свидетельствует о сложном характере взаимосвязи идеологии и науки в теориях политической экономии. -Вульгарный социологизм, считающий научное позш*- ние всего-навсего функцией классового положения, является лишь карикатурой па исторический материализм. Но субъективный релятивизм, в свою очередь используя эту карикатуру, пытается утверждать, что любая идеология неизбежно может составить лишь одностороннее представление о действительности, поэтому она априори неправомерно претендует на объективный анализ. Марксизм выступает как против того, что научные теории являются лишь механическим отражением определенных классовых интересов, так и против той точки зрения, которая из определяющего в конечном итоге влияния классового положения делает вывод о несовместимости идеологии и науки.

В целом марксистскую концепцию можно сформулировать следующим образом: научное познание и идеология могут совпасть лишь в том случае, если основные классовые интересы требуют научно адекватного познания всех главных взаимосвязей общественной жизни. Поэтому идеология равным образом может быть как «извращенным отражением», так и научным выражением классовых интересов и закономерностей, определяющих общественную жизнь.

Возможности совпадения идеологии и науки определяются не только социальными условиями, но и исторической ограниченностью научного познания. Анализ связи идеологии и науки без учета всех этих факторов — что так близко сердцу буржуазных теоретиков, фабрикующих «универсальные» и «вечные» дефиниции,—может привести лишь к бессодержательному, пустому формализму.

Разница между естественными и общественными науками с точки зрения паучного прогресса на первый взгляд заключается в том, что препятствием развитию первых — во всяком случае, после сформирования капитализма — является лишь историческая ограниченность научного познания (и субъективные данные представителей науки), прогресс же общественных наук определяется такими условиями, как классовая структура общества. На самом деле развитие естественных наук не является независимым от характера общественного строя, который, например, в весьма значительной мере влияет на величину, а особенно на направленность средств, отпускаемых на развитие науки. Следует отметить, что наличие идеологического элемента не обязательно осложняет, оно мо- жег и облегчать, даже ускорять научные, открытия. Ибо главные классовые интересы могут оказывать огромное стимулирующее влияние на научное познание общественной жизни, если они соответствуют этой цели. Это влияние может сказываться даже в том случае, если основные интересы класса противоречат научному изучению главных, определяющих закономерностей реальной действительности, но могут потребовать более или менее правдивого отображения некоторых частных вопросов общественной жизни. Именно такая ситуация наблюдается в период государственно-монополистического капитализма, когда классовые интересы буржуазии одновременно требуют идеологически искаженного, апологетического отображения главных, определяющих закономерностей общественного развития и приблизительно точного описания некоторых ее частных взаимосвязей, поскольку без этого невозможно было бы обеспечить функционирование современной капиталистической экономики.

На основе вышесказанного можно констатировать, что основной отправной точкой при анализе связи идеологии и науки является изучение определяемых общественно-исто- рическими условиями классовых интересов, от которых в конечном итоге зависит, в какой степени возможно науч- пое отображение главных, определяющих общественных отношений и направлений развития эпохи. Если рассматривать вопрос с точки зрения буржуазной экономической науки, то совершенно очевидно, что, скажем, у представителей физиократической экономической науки какими бы выдающимися способностями индивидуально они ни обладали — на самом начальном этапе развития капитализма были весьма ограниченные возможности для всестороннего и глубокого отображения исторической роли капитализма и общественно-экономических отношений, характеризующих этот способ производства. Лишь на определенном этапе появилась возможность в общем и целом основательного и научного отображения исторической роли капитализма в накоплении капитала, в развитии производительных сил, а одновременно с этим и характеризующих капитализм общественно-экономических отношений. Вместе с тем в тот период выполнение этой задачи еще не было с необходимостью связано с пониманием неизбежной смены капиталистического способа производства. Эта исторически ограниченная возможность и была реализована в политической экономии Рикардо. Таким образом, за

осуществленным в ней сущностным совпадением идеологии и науки в дальнейшем должно было неизбежно последовать их сущностное разъединение в буржуазной политической экономии.

Объективная обусловленность не временного, а устойчивого совпадения науки и идеологии в марксизме состоит в том, что основные классовые интересы пролетариата не только позволяют, но и требуют исторически неограниченного познания всех определяющих закономерностей общественного развития. К этой констатации, однако, следует сделать два дополнительных замечания. Во-первых, стремление к познанию глубинных общественных закономерностей с классовых позиций пролетариата становится возможным тогда, когда капитализм достиг такой ступени развития, на которой преходящая сущность капиталистического строя стала научно доказуемой. Во-вторых, несмотря на то что научное познание и в марксизме имеет на каяедом данном этапе определенную историческую ограниченность, не существует никаких вытекающих из объективных условий существования рабочего класса препятствий на пути последовательного научного прогресса и уяснения научной истины. Наряду со всем этим, естественно, следует иметь в виду и то, что в данном случае имеется в наличии объективная возможность научного прогресса, а реализация этой возможности зависит от субъективных факторов.

Одной из характерных черт научного познания в марксизме является соединение анализа общих закономерностей общественного развития с изучением конкретных условий данного времени. Эта черта ярко проявилась в «Капитале» К. Маркса, где Маркс, соединив общую характеристику капиталистических производственных отношений и политэкономический анализ переживаемого в тот период капитализмом этапа развития, показал в конкретной форме реализацию общих закономерностей. Эта же черта проявилась в ленинской теории империализма, в которой В. И. Ленин соединил анализ проявления общих закономерностей развития капиталистического общества, выявленных в «Капитале», с научным исследованием нового этапа развития капитализма — империализме. Это соединение создало возможность исследовать проявления общих закономерностей капитализма в уело- виях империализма и наряду с этим позволило органически включить паучный анализ империализма в теорию марксизма в качестве неотъемлемой составной части. Решение этой двоякого рода задачи является общим условием сохранения в марксизме единства науки и идеологии.

Поэтому вводит в заблуждение такое представление связи науки и идеологии в марксизме, согласно которому функция науки — познание, а идеологии — стимулирование общественно-практического действия. Наиболее определенно подобные взгляды на науку и идеологию были сформулированы Л. Альтюссером: «Идеологию как систему представлений отличает от науки то, что социальнопрактическая функция в ней преобладает над функцией теоретической (или функцией получения знаний)» 1Э. В соответствии с таким подходом роль науки представляется совершенно пассивной, она ограничивается познанием, а активная роль достается идеологии, в принципе отличной от науки. Это принципиальное разграничение функции познания и влияния на массы служит тому, чтобы доказать наличие якобы разделения науки и идеологии в марксизме. Согласно такой трактовке, для мобилизации масс недостаточно привнести в рабочее движение теорию марксизма, для этого марксизм необходимо дополнить идеологическими — ненаучпыми — элементами. Конечный вывод здесь таков: поскольку функция познания и функция изменения мира в корне отличны друг от друга, то воздействие на движение масс с необходимостью приводит к оттеснению на задний план научных начал в пользу так называемых идеологических элементов.

Влияние марксизма, несомненно, уже давно выходит за круг тех лиц, которые имеют возможность действительно глубокого изучения и познания марксистской теории. Но из этого ни в коей мере не следует, что в целях воздействия на массы теорию марксизма необходимо дополнять ненаучными идеологическими, более того, религиозного характера элементами. В связи с этим очень актуально звучат слова Ф. Энгельса в написанном им в 1886 г. предисловии к английскому изданию «Капитала»: «На коптиненте «Капитал» часто называют «библией рабочего класса». Никто из тех, кто зпаком с рабочим движением, не станет отрицать, что выводы, сделанные в «Капитале», с каждым днем все больше и больше становятся основными принципами великого движения рабочего класса... что рабочий класс повсюду признает эти выводы наиболее точным выражением своего положения и своих чаяний» 20.

Слова Энгельса подчеркивают сочетание научно обоснованных выводов, содержащихся в «Капитале», с огромным идеологическим воздействием на массы. Общепризнано, что «Капитал» — произведение, написанное с самой строгой научностью, — не делает даже самых незначительных уступок в ущерб научности. Несмотря на это, изложенные в нем идеи вызвали и вызывают столь глубокие чувства в миллионах людей, что оно по праву названо «библией рабочего класса». Но в этом произведении обещан не какой-то «пролетарский рай» — как это утверждали, например, Бертран Рассел и Арнольд Тойнби, — а сделаны такие научные выводы, которые «рабочий класс повсюду признает наиболее точным выражением своего положения и своих чаяний»...

Уникальная особенность «Капитала» — и марксизма- ленинизма вообще — заключается именно в том, что он способен оказывать влияние на массы методами не мифологии, а науки. В своем уже цитировавшемся произведении и сам Маннгейм признал: марксизм характеризуется тем, что по своей сущности он противостоит любым иррациональным методам влияния на массы. Более того, следующий во многих отношениях по его стопам Хайек даже прямо осуждал «крайний рационализм школы Декарта — Гегеля — Маркса». В «Капитале» из научного анализа вытекают те выводы, в которых рабочий класс видит обобщение собственного опыта — определение места, которое он занимает в обществе, и то направление действий, которое обусловлено этим местом. Единство науки и идеологии в марксизме означает, что выявленные им объективные закономерности общественного развития и классовые интересы пролетариата совпадают.

Сохранение единства науки и идеологии в марксизме является важной задачей на каждом этапе общественного развития. В том случае, если это единство нарушается, возникают теории, противоречащие самой сути марксизма, как это произошло с маоизмом. Буржуазные идеологи пытаются утверждать, что такие извращения марксизма являются неизбежным результатом его идейного воздействия на движение масс. На самом же деле все обстоит наоборот: они являются следствием неспособности дать истинно научный анализ сложившейся обстановки и прийти к таким выводам, которые бы рабочий класс мог признать «наиболее точным выражением своего положения и своих чаяний».