5. Неонароднические теории и реальная действительность трех российских революций

Сложившиеся социально-экономические И политические концепции неонародничества непосредственно повлияли на стратегию и тактику неонароднических партий в революции 1905—1907 гг.

Эсеровские и энесовские теоретики характеризовали складывающуюся в начале XX в.

Для рабочих эсеровская программа-минимум предусматривала на этом этапе лишь улучшение условий продажи рабочей силы (8-часовой рабочий день, повышение заработной платы, более благоприятные условия труда и т. п.). Власть после свержения царизма эсеры и энесы сознательно отдавали в руки либергльиой буржуазии, оставляя себе роль парламентской оппозиции.

Такая концепция расстановки классовых сил в революции и взгляд на социализм как на отдаленную перспективу, достижение которой мыслилось реформистским путем, предопределили стремление эсеров и энесов к контактам с кадетами в 1905—1907 гг. и добровольную уступку ими власти буржуазии в 1917 г. В. И. Ленин обращал внимание на неслучайность этого последнего акта, связывая его с экономическим положением стоявшей за ними мелкобуржуазной массы и с историей развития эсеровской и других мелкобуржуазных партий 2 .

Центральной социальной проблемой революции как в 1905—1907, так и в 1917 г. неонароднические партии считали земельный вопрос. В 1906—1907 гг. на основе аграрных программ эсеров и энесов были выработаны соответствующие аграрные законопроекты в I и II Государственных думах. Они были внесены или через посредство депутатов-трудовиков (в I Думе), или прямо от имени партийных фракций (во II Думе).

Аграрный законопроект эсеров («проект 33-х») провозглашал уничтожение всякой частной собственности на землю. Вся земля безвозвратно объявлялась «общей собственностью населения Российского государства», а все российские граждане должны были получить равное право на бессрочное пользование ею в пределах потребительной, или трудовой нормы (в зависимости от наличия земельной площади в данной местности), исключая применение наемного труда. Общины обязывались поддерживать уравнительное землепользование. Сдача земли в аренду запрещалась. За пользование землей предполагалось взимать налог, устанавливаемый в соответствии с оценкой доходности земельного участка. В I Думе эсеры собрали под своим проектом только 33 подписи депутатов-трудовиков. Идея «поравнения» и элементы «социализации» оттолкнули от эсеровского проекта большинство крестьянской фракции трудовиков, склонявшейся к защите интересов «хозяйственного» мужика.

Аграрный законопроект «Трудовой группы» («проект 104-х»), в формировании которого определяющую роль сыграли энесы, был, как и эсеровский, резко направлен против помещичьего землевладения. Однако он более реалистично учитывал интересы зажиточного крестьяни- на-середняка, стремясь закрепить его положение в качестве мелкого самостоятельного производителя. В отличие от эсеровского проекта безусловному и немедленному включению в общенародный фонд подлежали лишь помещичьи, казенные, удельные, церковные и прочие некрестьянские земли. Проект предполагал, что крестьянские наделы и купленные крестьянами земли, которые в совокупности не превышают трудовой нормы, остаются за прежними их владельцами, что подразумевало сохранение этих земель в частной собственности, правда несколько ограниченной. И лишь в неопределенном будущем предполагался переход и этих земель в общенародную собственность. Таким образом, принцип национализации земли не был проведен в проекте последовательно. В проекте трудовиков предусматривалось известное вознаграждение владельцев отчуждаемых земель за общественный счет 29.

Учитывая собственнические инстинкты «хозяйственного» крестьянина, энесы, вместо того чтобы бороться за более последовательный политический демократизм и аграрный радикализм думских представителей крестьянства и через их посредство оказывать революционизирующее влияние на все крестьянство, как подобало бы революционным демократам, ориентировались на интересы мелкого хозяйчика. Аграрная программа энесов освобождала крестьян от пут пережитков крепостничества, связанных с помещичьим землевладением, но в то же время она была проникнута боязнью зажиточного крестьянства произвести полное уравнительное перераспределение всех земель.

А. В. Пешехонов очень метко выразил суть аграрной платформы энесов, сославшись на слова одного из крестьянских депутатов в Государственной думе: «Нас послали получить землю, а не отдать ее». Взять у помещиков, но не отдать бедняку — вот лозунг аграрной программы энесов, выступавших против «всеобщего поравнения».

Пытаясь воздействовать на проект трудовиков в духе принятия ими идеи социализации земли и учтя неудачу этих попыток, эсеры в своем втородумском аграрном проекте сделали ряд шагов навстречу проекту трудовиков. Принцип уравнительного трудового землепользования — краеугольный камень эсеровских аграрных воззрений — должен был достигаться прежде всего путем налогового обложения излишков земли и переселения безземельных крестьян, а уравнительные переделы предусматривались только в крайних случаях. Новый эсеровский проект не содержал прямого запрета аренды земли. В противоречие эсеровскому принципу равного права всех трудящихся на землю разработанный ими же аграрный проект устанавливал последовательность наделения землей, отодвигая при этом «безземельную часть земледельческого населения» во вторую очередь. Это свидетельствовало о дальнейшем отходе эсеровских теоретиков от центральной идеи мелкобуржуазного социализма — идеи земельного равенства.

Все варианты эсеровских земельных проектов вопреки мнению их авторов не являлись шагами в сторону социалистических преобразований в деревне.

После февральской революции 1917 г., свергнувшей царизм, эсеры, следуя своей программе, предусматривавшей еще в 1905 г. уступку власти «несоциалистическим силам», признали буржуазное Временное правительство. Наступил, согласно эсеровской теории, благоприятный момент для претворения в жизнь их программы-минимум.

Как и следовало ожидать, в финансово-промышленной сфере намерения эсеров не выходили за пределы буржуазного строя. Их предложения свелись к требованию некоторого ограничения колоссальных прибылей капиталистов, расширения государственного и общественного контроля, сокращения рабочего дня. Лидеры партии по существу отказались от программных положений о преобладании негативных сторон в российском капитализме и о его «обреченности». Позитивная оценка В. М. Черновым так называемого гиперимпериализма была распространена на отечественный капитализм. Все реже в эсеровской печати встречались заявления о верности идеалам социализма. Все чаще говорилось о «неподготовленности» России к «введению социализма», о широких возможностях развития ее экономики в рамках капитализма. «Мы полагаем,— говорилось в редакционной статье газеты «Дело народа»,— что русская революция не уничтожила возможностей капиталистического развития и до того, пока в Западной Европе не совершилась социалистическая революция, не может быть и речи о ниспровержении капиталистического строя в России... Мы убеждены, что на почве демократической республики возможен и неизбежен пышный расцвет промышленности и торговли в формах капиталистического хозяйства, расцвет, которому не только не противоречит, но которому благоприятствует осуществление минимальной программы социалистических партий»30.

Вступив в коалицию с буржуазией и превратившись в партию охраны капиталистических устоев, партия эсеров шаг за шагом отходила от своих демократических позиций.

Формально в 1917 г. у эсеров осталась прежняя аграрная программа социализации земли. Но в 1917 г. эсеровское руководство еще более жестко, чем в 1905—1907 гг., выступило против «самочинных» действий крестьян, направленных на захват помещичьих имений. Стремление решить теперь аграрный вопрос — как и все без исключения остальные проблемы — реформистски предопределило отказ от революционного лозунга 1905 г. о немедленной конфискации всех помещичьих земель. Неизбежно возникшая в связи с этим проблема «переходных мер» для смягчения остроты аграрных отношений вызвала к жизни широковещательную формулу «перехода земель в ведение земельных комитетов». На деле она означала не распоряжение помещичьими землями, хотя бы на временной основе. а лишь приостановку мобилизации земли, прекращение применения столыпинского законодательства против крестьянской общины и некоторое регулирование условий аренды помещичьих земель. Главная причина отказа эсеров поддержать организованную передачу помещичьих земель в реальное ведение земельных комитетов заключалась в боязни, что такая поддержка сразу же разорвет соглашение с буржуазией. В результате комплекс планируемых «переходных мер» не соответствовал крестьянским требованиям, не отвечал потребностям решения аграрного вопроса. К тому же эти планы натолкнулись на сильное сопротивление буржуазии и ее представителей во Временном правительстве. В результате эсеровский законопроект о запрещении, вернее, об ограничении земельных сделок превратился в закон только 12 июня 1917 г. и явился, по определению В. И. Ленина, мерой «одинокой, бессильной внести серьезные улучшения в дело борьбы крестьянства против помещиков за землю» 31.

Попытки реформистским путем смягчить остроту аграрной проблемы, неотвратимо стоящей перед страной, отразились в законопроекте министра земледелия эсера

С. Л.

Эволюция неонародиической идеологии от мелкобуржуазного радикализма к реформизму и соглашательству в наиболее сложный и ответственный момент истории проявилась в отходе эсеров от собственной аграрной программы. «Партия эсеров,— писал В. И. Ленин по поводу указанного законопроекта С. Л. Маслова,— обманула крестьян: она переползла со своего земельного проекта на помещичий, кадетский, план «справедливой оценки» и сохранения помещичьей собственности на землю» 32. Что касается партии энесов, то она вообще выступала против каких бы то ни было временных переходных мер, предлагая все оставить без изменений до Учредительного собрания.

Постепенное подчинение политики эсеров интересам коалиции с буржуазией, соответствовавшее их ориентации на сохранение капиталистического строя, предопределило отход от аграрной программы не только в вопросе о «переходных мерах», но и при выработке основ нового земельного устройства.

В процессе подготовки в Главном земельном комитете проекта аграрной реформы для будущего Учредительного собрания эсеры шаг за шагом отступали от своих программных аграрных требований. Становилось очевидным, что партия'эсеров уже не ставит вопрос о коренном уравнительном перераспределении земли. Она заранее соглашается с наличием землепользования выше пределов, установленных трудовой нормой, т. с. предполагает сохранить кулацкие хозяйства («крупные крестьянские хозяйства», «полутрудовые») и систематическое применение наемного труда в них. Вместо «изъятия» (конфискации) В. Чернов теперь предлагал излишки земли в крупных крестьянских хозяйствах подвергнуть налоговому обложению, с тем чтобы эти средства передать хозяйствам, имеющим землю по «продовольственной» норме. Выступая перед делегатами Союза земельных собственников Витебской губернии в июле 1917 г., лидер эсеров заявил, что «передача земли народу без выкупа отнюдь не тождественна с отобранием се от земельных собственников без всякого вознаграждения, но вознаграждение это должно лечь на казну, и оно должно пропорционально уменьшаться в зависимости от увеличения размера отчуждаемой земельной собственности» 33. Это было окончательным отказом от требований программы эсеров о конфискации помещичьей земельной собственности.

Таким образом, мелкобуржуазные партии, будучи правящими, оказались не в состоянии практически решить аграрный вопрос. В условиях общенационального кризиса, надвигающейся экономической катастрофы осуществить такие коренные преобразования, как конфискация помещичьей собственности и передача ее крестьянству, было абсолютно невозможно без революционных мер против буржуазии. Но бурный размах революционного движения испугал мелкобуржуазных демократов, и они не смогли пойти на разрыв с империалистической буржуазией, что и предопределило политический крах этих партий.

Внутри партии эсеров все отчетливее стало оформляться левое крыло, которое не хотело следовать политике вождей своей партии. В 1917 г. левые эсеры (Б. Камков, М. Спиридонова и др.) выступали как идеологи трудящегося крестьянства, выразители его революционно-демократических требований, идей неонароднического крестьянского социализма. В дни Октябрьской революции левые эсеры пошли за большевистской партией, и этот политический союз служил решению не только демократических, но и социалистических задач. Дальнейшая эволюция левых эсеров уже в период социалистического строительства после Брестского мира не перечеркивает «их заслуги перед Октябрьской революцией в решающие для нее дни» 34.