1. «ЧЕЛОВЕК ИЛИ МАШИНА» В КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ НАУКЕ И ПРАКТИКЕ ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

Развитие кибернетики, расширение сферы применения кибернетических и математических методов исследования, их проникновение в область криминалистической экспертизы логически потребовали решения вопроса об их роли в процессе познания и практической деятельности, об отношении между ними и субъектом познания.

С середины 60-х годов, когда исследования возможностей применения кибернетики в криминалистической экспертизе приобрели ощутимый размах и стали давать первые результаты, некоторые ученые сформулировали в качестве цели своих изысканий автоматизацию идентификационной процедуры Так, Г М Собко писал «Задача формализации идентификационного исследования почерка является одной из проблемных задач в судебном почерковедении Нами сделана попытка статистически подойти к решению этой задачи и предложить в общей форме методику возможной алгоритмизации идентификационного процесса». Описав далее эту методику, он заключает' «Вводя каталоги 1 и 2 (каталоги признаков почерка. — Р В.) в память ЭВМ и снабдив ее программой распознавания тех признаков, которые содержатся в каталогах, можно достичь автоматизации идентификационной процедуры»2

По автоматизации судебной экспертизы имеется много работ, и хотя никто из известных нам криминалистов не утверждает, что машина вытесняет или способна вытеснить, заменить эксперта-человека, логика приведенных и иных подобных высказываний об автоматизации экспертизы, объективизации ее

6

выводов и т.п. приводит к выводу, что проблема «человек или машина» в криминалистике и криминалистической экспертизе фактически существует, но в скрытом, неявно» виде.

Невольно создается впечатление: читателя во что бы то ни стало хотят убедить не делать тех выводов, которые напрашиваются из проведенных исследований, причем не делать выводов вопреки логике и результатам этих исследований. А Р. Шляхов пишет: «Применение принципов кибернетики и электронно-вычислительной техники ни в коей мере не поведет к замене эксперта автоматом... Оценка результатов, полученных при помощи ЭВМ, будет проводиться и контролироваться экспертом»3.

Р М. Ланцман формулирует эту мысль более развернуто: «убежденность эксперта, оперирующего результатами работы ЭВМ, может быть объективно передана судебно-следственному органу. Разумеется, кибернетический метод исследования ни в какой степени не подменяет собой эксперта-почерковеда, который лишь получает еще один боле,е совершенный метод исследования. Ответы- машины сами по себе... не имеют самостоятельного доказательственного значения. Средством доказывания является заключение эксперта. Однако теперь уже, в отличие от возможности поверить глазам, опыту, интуиции, детальным разметкам эксперта, судебно-следственный орган имеет возможность объективно оценить обработанную маши- л ной информацию»4. В другой работе, развивая эту же мысль, он пишет: «Применение кибернетического метода для целей криминалистического отождествления у подавляющего большинства криминалистов не вызывает возражений прежде всего потому, что он исключает влияние субъективного фактора (курсив наш. — Р. Б.) в процессе сбора, обработки и оценки информации в исследуемых объектах» , т. е. процесс экспертного исследования, включая и оценку, полностью объективируется. Наконец, в автореферате докторской диссертации Р. М. Ланцман, исследуя эксперименты по машинной дифференциации близких почерковых структур, заключает, что «полученные результаты 'с несомненностью свидетельствуют о том; что машина проводит дифференциацию близких почерковых структур значительно лучше экспертов.

ч

сти четкую дифференциацию образцов почерка из-за имеющего место искусного подражания»6.

Известно, что в настоящее время в криминалистической экспертной практике, преимущественно в почерковедении, в результате применения ЭВМ получают либо однозначный ответ (положительный или отрицательный), либо ответ, содержащий цифровое выражение степени близости сравниваемых почерков . «Казалось бы, для экспертной практики наиболее удобен однозначный ответ ЭВМ, — рассуждает в связи с этим Л. Е. Ароцкер. — Но пока это лишь кажущееся преимущество. При таком ответе роль эксперта весьма ограничена, он получает готовый ответ, который оценить трудно. Если же ответ получен в форме количественного показателя меры близости сравниваемых объектов, эксперт имеет возможность оценить результаты работы на ЭВМ. Для этого он может использовать статистические методы исследования, приемы качественного анализа, когда результаты сравнения на ЭВМ сопоставляются и оцениваются в совокупности с результатами других исследований»8. Л. Е, Ароцкер считал, что еще долгое время «классические» криминалистические методы исследования будут доминировать над кибернетическими и служить экспертам для проверки надежности последних. Только тогда, когда научная состоятельность и надежность кибернетических методов перестанут вызывать сомнения и эти методы окажутся более эффективными, чем традиционные криминалистические, они могут стать основными методами экспертного исследования, но и в этом случае ЭВМ останется лишь аппаратом в руках эксперта9.

Высокая степень автоматизации была достигнута при производстве автотехнических экспертиз по наездам транспортных средств на пешеходов.

По мнению Н. С. Полевого и Л. Г. Эджубова, «использование ЭВМ при производстве подобных автотехнических экспертиз, во-первых, освобождает эксперта от технической работы,

* Далее ВНИИСЭ МЮ СССР

8

оставляя за ним процесс производства экспертного исследования в целом»11. Правда, производство самого исследования, от которого машина освобождает эксперта, едва ли можно назвать «технической работой», точно так же как проверку готового' заключения — творческой частью исследования. Скорее дело обстоит как раз наоборот: на долю эксперта остается лишь чисто техническая работа.

По мнению ряда исследователей, достижение подобного уровня автоматизации возможно в близком будущем и по ряду криминалистических экспертиз. Так, В. И. Батов положительно решает этот вопрос применительно к автороведческой экспертизе12; А. Ф. Аубакиров и В. Г. Полуянов — в отношений исследования машинописных текстов. Причем они считают, что -«автоматизация процесса исследования машинописных текстов с помощью оптического коррелятора предполагает, кроме задачи установления конкретной пишущей машины, также решение ряда других вопросов (о количестве и последовательности экземпляров, отпечатанных в одну закладку, об исполнителе машинописного текста и др.)»13.

В проблемной записке «О путях развития научных исследований и практического использования математических методов и ЭВМ в судебной экспертизе (автоматизация судебно-экспертный исследований)», подготовленной сотрудниками ВНИИСЭ, анализировался достигнутый уровень автоматизации по каждому виду экспертизы.

Итак, «машина никогда не заменит эксперта-человека», но по признаниям самих сторонников этого утверждения:

1) идентификационная процедура поддается автоматизации;

2) результаты исследования, проведенного на ЭВМ, носят объективный характер;

3) применение кибернетического метода исключает влияние субъективного фактора при производстве экспертизы;

4) машина выполняет исследовательские процедуры значительно лучше эксперта-человека;

5) однозначный ответ машины, являющийся результатом высокой эффективности распознавания образа, весьма ограничивает роль эксперта;

9

6) при существующем уровне разработки и применения кибернетических методов задачей эксперта является проверка полученных с их помощью результатов традиционными криминалистическими методами; в перспективе такая проверка станет ненужной;

7) высокая степень автоматизации экспертного) исследования сводит роль эксперта к проверке и подписанию готового заключения.

Все это при существующем положении вещей заставляет усомниться в, незыблемости утверждения, что машина никогда не заменит эксперта, и во всяком случае подтверждает наличие нерешенной пока проблемы «человек или машина» в судебной, в том числе криминалистической, экспертизе. Если сейчас эта проблема решается в пользу человека, то в перспективе такое решение не представляется ни бесспорным, ни единственно возможным во всех случаях. Попытаемся рассмотреть возможные варианты решения этой проблемы, имея в виду важность такого решения еще и потому, что от него зависит определение пределов автоматизации экспертизы.

ВОЗМОЖНЫЕ ВАРИАНТЫ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

Проблема «человек или машина» может быть рассмотрена в двух аспектах: общем и специальном, В общем аспекте вопрос стоит так: может ли машина заменить человека вообще, сделать ненужным его способности," эмоции, разум, волю, занять его место в обществе — теперь уже некоей машинной ассоциации? Специальный аспект проблемы выглядит как вопрос о том, может ли машина выполнять какие-либо функции человека лучше, чем он сам, справляться с какой-то разновидностью человеческой деятельности качественнее, быстрее и безошибочнее.

ЭВМ, как любая машина, является орудием труда человека. В ней материализуются знания и опыт человека, она отражает достигнутый человеком уровень развития. «Природа не строит ни машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни сельфакторов и т. п., —• писал К. Маркс. — Все это — продукты человеческого труда, природный материал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой, или человеческой деятельности в природе. Все это — созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания»15.

Кибернетические машины, как и любые орудия труда человека, непрерывно совершенствуются, развиваются. Сама постановка вопросов о границах их совершенствования ошибочна, ибо «дело тут заключается в том, что, ставя какие-то границы машине, мы, по существу, ставим эти пределы человеку, развитию его мышления и техники. Ведь машина является продуктом деятельности человека и его орудием, остановить прогресс машин — это значит остановить развитие человечества. . Кибернетические машины, как и любые другие, не имеют пределов, границ своего развития Как орудие человеческой деятельности они будут вторгаться в самые различные ее сферы. Человек по возможности все большее число своих функций в физическом и умственном труде будет передавать машине, что, несомненно, увеличит его власть над силами природы и общества»'6 Но машина всегда останется не более чем орудием производства и не может быть в социальном плане равна человеку, не может заменить его в общественных отношениях.

ЭВМ, являясь, как и всякий прибор, средством познания, выполняет две основные функции — материального инструмента и «продолженного органа чувств»17. Как материальный инструмент исследования ЭВМ позволяет получать сведения о процессах, недоступных непосредственному восприятию и познанию. Она расширяет сферу познаваемого. Как «продолженный орган чувств» ЭВМ умножает возможности естественных органов чувств человека, раздвигает пределы его способностей и умений. Но любую машину характеризует своеобразный антропоцентризм: она в конечном счете всегда «привязана» к человеку, действия машин всегда включаются в определенные процессы человеческой деятельности, вне которых они бесцельны и лишены смысла. Стало быть, на первый из поставленных вопросов можно со всей категоричностью ответить отрицательно: машина никогда не может заменить человека вообще, вытеснить его, прийти ему на смену, приобрести самостоятельную социальную роль в человеческом обществе или заменить последнее «машинным обществом». В этом аспекте следует скорее говорить о проблеме «человек и машина», а не о проблеме «человек или машина».

Но, признавая в целом примат человека над машиной, отрицаем ли мы возможность машины превзойти в чем-то своего создателя?

И в философии, и в кибернетике на этот вопрос дается положительный ответ. «Иногда спрашивают: а может ли быть машина «умнее» своего создателя — человека? — пишет П В. Копнин. -*- Отвечая на этот вопрос, спросим: почему человек стремится часть функций в процессе мышления передать машине? Очевидно, кроме всего прочего, потому, что машина может их выполнить лучше, скорее, точнее и полнее. Если бы машина не превосходила естественные органы человека, она бы ему просто не была нужна... Кибернетические машины увеличивают возможности 'человека (и его мозга) в ре-

11

шении самых различных задач» они способны помогать человеку ив его творческой деятельности»18.

Этот же тезис в техническом аспекте обосновывает В. М. Глушков, указывая, что превосходство в скорости дополняется у современных машин еще одним преимуществом — возможностью вложить в машину опыт и знания не одного человека, а целого коллектива, что позволяет и без преимущества в скорости превзойти в одной машине возможности одного; ; даже самого способного человека. «Таким образом, — пишет он, — в чисто техническом аспекте возможность для машины превзойти своего создателя сегодня не вызывает сомнений. Более того, принципиально ясна техническая возможность построения систем машин, которые могли бы не только решать отдельные интеллектуальные задачи, но и осуществлять комплексную автоматизацию таких высокоинтеллектуальных процессов, как развитие науки и техники»'9.

Исходя из этих посылок, мы полагаем, что в принципе нет никаких препятствий для полного кибернетического моделирования экспертной деятельности и ее автоматизации с учетом того, что все Исходные, исследовательские и оценочные процедуры экспертного исследования машина сможет выполнить быстрее и качественнее (не говоря уже о том, что и объективнее), чем человек-эксперт.

Процесс замещения машиной эксперта представляется нам многоступенчатым и длительным. При этом сразу оговоримся, что мы имеем в виду замещение машиной не человека вообще, а именно эксперта в процессуальном смысле этого понятия.

Думается, что этот процесс пройдет следующие три этапа.

Первый этап охватывающий существующий уровень использования ЭВМ при производстве экспертизы и ближайшее будущее, характеризуется постепенным расширением сферы применения кибернетических методов, повышением степени их надежности, дальнейшей автоматизацией экспертного исследования. На этом этапе применение кибернетических методов носит преимущественно локальный характер, с ЭВМ работает, как правило, не сам эксперт, а специалист-программист, выполняющий задания эксперта^0. Распределение функций между ним и экспертом выглядит примерно следующим образом:

эксперт: формулирование исходных данных для ЭВМ; дача задания оператору; применение традиционных криминалистических методов исследования для контроля и восполнения ^машинных данных; сравнение полученных результатов исследования в их совокупности; формулирование выводов и дача заключения;

специалист: кодирование и ввод в машину исходных данных; осуществление машинных процедур; обработка полу-

12

ченной информации и передача ее эксперту в доступной для последнего форме.

Внимание криминалистов на этом этапе привлекают такие проблемные вопросы, как определение путей дальнейшего совершенствования кибернетических методов применительно к экспертной деятельности, критерий и оценки результатов работы ЭВМ, процессуальное положение специалиста по ЭВМ, а отсюда — характеристика проводимой с его участием экспертизы.

Суммируя высказанные в литературе мнения о путях совершенствования кибернетических методов экспертного исследования, можно заключить, что их понимают, в том числе как:

определение оптимальных размеров информации, достаток* ной для надежной работы ЭВМ по разработанным алгоритмам;

упрощение и автоматизацию процесса извлечения и кодирования исходной информации;

уяснение признаков (в. криминалистическом смысле), которыми оперирует ЭВМ; ,

определение границ, в которых может колебаться показатель меры различия;

разработку статистических методов обработки показателей меры различия сравниваемых объектов, полученных с помощью ЭВМ21

повышение степени автоматизации всего процесса экспертного исследования;

разработку методов автоматического контроля и оценки результатов автоматизированного процесса исследования и т. д.

Вопрос об оценке результатов работы ЭВМ^ о критериях этой оценки в настоящее время—- один из наиболее дискуссионных. На его решение влияют такие факторы, как трудность уяснения машинных результатов лицом, не имеющим специальной подготовки в области кибернетики, отсутствие в ряде случаев уверенности в надежности избранного алгоритма работы ЭВМ, невозможность непосредственного восприятия процесса преобразования информации в ЭВМ, сложность сравнения по необходимый параметрам машинных и «ручных», т. е, полученных применением традиционных методов исследования, результатов.

«Применительно к использованию ЭВМ в экспертной практике и оценке результатов этого средства, — пишет Л. Е. Ароцкер, — нужно сделать вывод, что данные, полученные экспертом при применении ЭВМ, могут быть одним из объективных оснований вывода эксперта, обосновавших его правильность, только в том случае, когда применялся надежный алгоритм. Это значит, что наука должна1 располагать сведениями о надежности примененного экспертом алгоритма, о возможности с его помощью получить достоверный результат при решении определенной задачи по распознаванию образов» . Из сКазан-

13

ного следует, что на современном этапе результат, полученный с помощью ЭВМ, не может быть, по мнению автора, единственным обоснованием вывода эксперта даже при надежности примененного алгоритма Это — типичная точка зрения, базирующаяся на объективной оценке достигнутого в области использования в экспертизе кибернетических методов, с одной стороны, и определенной, настороженности в отношении даже достоверных результатов работы ЭВМ, с другой Коренится эта настороженность, по нашему мнению, в невозможности для эксперта непосредственно воспринять механизм «исследовательской» (по выражению Л Е Ароцкера) деятельности ЭВМ

Мы уже отмечали, что в любой деятельности ЭВМ находят успешное применение, несмотря на незнание пользователем многого из того, что конкретно происходит на отрезке между входным и выходным устройством («черный ящик»)23 Это незнание не является помехой для констатации достоверности результатов работы ЭВМ, что и представляется главным и основным при их оценке

По мнению Л Е Ароцкера, оценка экспертом результатов машинной идентификации заключается в том, что последний анализирует условия и режим работы ЭВМ, проверяет правильность примененного алгоритма, знакомится с результатами ответов ЭВМ, зафиксированными на лентах, сопоставляет Их с результатами исследования, проведенного по обычной методике Мы полагаем, что Л Е Ароцкер в данном случае несколько идеализировал существующую практику Большинство из названных им оценочных процедур доступно лишь тому эксперту, который принимает непосредственное участие в разработке и применении соответствующих алгоритмов, в научной проверке их надежности, т е в научных исследованиях данной проблематики Остальные эксперты — а их всегда будет большинство — в состоянии практически лишь оценить машинный результат в сравнении с результатом, полученным при помощи традиционных методов исследования При этом можно полагать, что психологически эксперт отдаст предпочтение именно результату, полученному им лично, хотя объективно он менее надежен, чем машинный, ибо «главный порок визуального метода исследования заключается в том, что все оценочные моменты в исследовании — оценка достаточности в отношении неповторимости той совокупности признаков, которая выявлена на каждом объекте в отдельности, оценка результатов сравнительного исследования — обеспечиваются не какими-либо приборами или математическими расчетами и вычислениями, а личными восприятиями исследователя, его квалификацией, опытом, т е всем тем, что определяется понятием личных качеств»24

Несмотря на субъективизм восприятия при визуальном методе, Л Е Ароцкер именно как эксперт отдает ему предпочте-

14

ние при возникновении противоречивых результатов, полученных как с помощью ЭВМ, так и при традиционных методах исследования. «Нам представляется, —- пишет он, —что пока эксперты вправе исходить из того, что бесспорные и абсолютизме преимущества методов исследования на ЭВМ перед «кдасеиче*-С8и!&и» методами еще не полностью доказаны и отдавать им предпочтение при явных противоречиях результатов нет до-статочных оснований»25

Позиция Л Е Ароцкера вызывает обоснованные сомнения. Признавая в принципе превосходство машинных методов над традиционными («ручными»), нельзя рассматривать последние в качестве критерия при оценке результатов. Особенно наглядно это проявляется в тех случаях, когда визуальное исследование не позволяет эксперту сделать категоричный вывод В этой связи А М Компаниец замечает «Получается, что оценка результата работы ЭВМ состоит только в том, чтобы сравнить его с результатом визуального исследования (хотя последнее не дало эксперту оснований для определенного вывода) В этом случае критерием оценки «вывода» машины служит мнение эксперта, основанное на результатах визуального исследования С такой точкой зрения нельзя согласиться Необходимость применения ЭВМ возникает в том случае, если визуальное исследование не дает эксперту оснований для определенного вывода, формирования внутреннего убеждения {п противном случае потребности в применении ЭВМ не имеется) Следовательно, в рассматриваемой ситуации (применение ЭВМ) мнение эксперта, возникшее в результате визуального исследования, не может приобрести форму внутреннего убеждения»26, а поэтому, добавим мы, не может и выступать в качестве критерия оценки машинного результата.

Р М Ланцман видит решение проблемы в том, что существует объективная возможность неоднократной проверки всех фактических данных, которые привели машину к определенному результату «ЭВМ по одним и тем же результатам будет давать один и тот же ответ (в той же числовой последовательности) Поэтому результат работы ЭВМ всегда может быть перепроверен»27 А М Компаниец в случае с машинным исследованием сходных почерков считает критерием оценки полученных, результатов меру различия между исследуемой записью и образцами28

На наш взгляд, критериями оценки результатов применения ЭВМ являются* научная обоснованность использованного алгоритма, в чем эксперт может Непосредственно убедиться, познакомившись с результатами его экспериментального применения и теми исходными посылками, которыми руководствовались разработчики, соответствие полученных результатов «возможностям» примененного алгоритма; величина количественного показателя степени близости сравниваемых объ-

15

ектов; совпадение результатов при повторном машинном исследовании того же материала.

Содержание оценки результатов работы ЭВМ связано с субъектом оценки. Им может быть как сам эксперт, так и специалист по ЭВМ. Мы полагаем, что эксперт, если он знаком с правилами пользования ЭВМ (проблема становится все более актуальной в связи с расширением сферы распространения персональных компьютеров), вправе непосредственно использовать ее в том случае, когда решение задачи алгоритмизировано и осуществляется по научно обоснованной и апробированной программе. Г. Л. Грановский указывает, что используемый алгоритм должен быть детерминированным, т. е. строго направляющим процесс решения задачи и управляющий им, массовым, т. е. обеспечивающим исследование не одного какого-то объекта, а некоторого класса объектов и задач, не ограниченных количественно; результативным, т. е. всегда обеспечивающим решение задачи при наличии соответствующих исходных данных . Иными словами, речь идет о том, что при наличии апробированной надежной программы машинного решения типовой задачи соответствующим образом подготовленный эксперт в состоянии сам непосредственно использовать ЭВМ в качестве средства экспертного исследования. Это, однако, не всегда целесообразно, поскольку требует осуществления ряда технических операций, иногда весьма трудоемких и длительных, которые быстрее и квалифицированнее может выполнить обслуживающий персонал машины. Появляется своего рода посредник между экспертом и ЭВМ. По поводу его процессуального положения и ведутся до сих пор споры в специальной литературе.

В теории существуют три точки зрения на процессуальное положение специалистов, обслуживающих ЭВМ при производстве экспертизы. Согласно первой из них, эти специалисты рассматриваются как технические помощники эксперта, его «руки», и их положение подобно положению, например фото лаборанта, выполняющего задание эксперта по фотосъемке исследуемого объекта. «Они выполняют под руководством эксперта техническую работу, оказывают помощь в производстве экспертизы. Всю полноту ответственности за качество, обоснованность И достоверность выводов несет эксперт. Даже если эксперты-криминалисты полностью овладеют приемами подготовки информации и ввода ее в ЭВМ, такую техническую работу с точки зрения научной организации труда нецелесообразно выполнять эксперту. Его задача лишь организовывать, контролировать работу, выполняемую другими лицами»30.

Сторонники второй точки зрения не считают специалистов по ЭВМ ни техническими помощниками эксперта, ни экспертами. «Дело не только в том, — писал 3. М. Соколовский, — что от их действий зависят результаты работы ЭВМ, а значит и

16

выводы эксперта, но и в том, что эксперт-почерковед не обладает возможностью проверить," проконтролировать правильность операций, выполненных специалистами иной отрасли знаний. Применительно к деятельности названных специалистов можно сказать, что они участвуют в производстве экспертизы»31. Аналогичной неопределенной позиции придерживается и Н. С. Полевой. По его мнению, «в настоящее время широкое развитие получают методики решения криминалистических задач, основанные на творческом сотрудничестве эксперта-предметника (баллиста, почерковеда и т. п.) с математиком-эксплуатационником кибернетических систем. Ясно, что последний может выполнить свою функцию... лишь при условии, что он полностью уяснит задачу на ее содержательном уровне, т. е. так, как она сформулирована в постановлении следовате- ля или суда о назначении экспертизы. Но в таком случае он становится непосредственным субъектом криминалистической деятельности, что должно найти отражение в соответствующих процессуальных документах. Применительно к заключению эксперта это означает, что в его вводной части должно быть указано: кто (помимо эксперта) принимал участие в данном исследовании, какая его часть выполнялась с использованием кибернетических методов и по каким программе и алгоритму она проводилась»32. Но закон знает только одну форму участия в экспертизе — в качестве эксперта. Подобная «безличная» концепция поэтому с точки зрения действующего закона принята быть не может.

Согласно третьей точке зрения, специалист по ЭВМ выступает при производстве экспертизы в роли эксперта, а сама экспертиза, производимая с его участием, является комплексной. В этой связи Р. М. Ланцман считает, «что в этом случае будет иметь место комплексная экспертиза, поскольку для дачи заключения используются смежные области знания — судебное почерковедение (проблема рассматривается Р. М. Ланцманом на материале почерковедческой экспертизы. — Р. Б.) и машинное распознавание образа. Выступая в качестве эксперта, оператор должен будет не только завизировать массивы перфокарт и выходную ленту, но и расшифровать в своем заключении полученные показатели, показав степень отлаженности программы и надежность работы ЭВМ. Как эксперт-почерковед, так и эксперт-оператор подписывают только ту часть заключения, которая отражает проведенное ими исследование» .33

В. П. Власов фактически придерживался той же позиции, хотя и выражал ее несколько уклончиво. Он писал, что «субъективизм» машины и достоверность ее выводов должны выясняться и проверяться путем анализа показаний контрольных приборов, сопоставления с данными, полученными на других машинах, и т. д. «Такой анализ может производить

17

, только соответствующий специалист. Этот специалист и будет, в соответствии с законом, выступать в качестве эксперта, отвечая на поставленные ему вопросы на основании результатов; исследования, проведенного с помощью машины»34

Противники этой точки зрения полагают, что, поскольку эксперта-гкриминалиста и специалиста по ЭВМ объединяет только объект исследования, их деятельность не обладает внутренним единством исследований, характерным для комплексной экспертизы, а «оценка полученных результатов исследования лежит за пределами компетенции каждого из экспертов, так как они, обладают разными знаниями и не могут принять участия в обсуждении полученных результатов- Следовательно, невозможен синтез результатов частных исследований, произведенных экспертом-почерковедом и экспертом-оператором» . Кроме того,, так как перед подобными специалистами «нельзя поставить самостоятельнее вопросы, их деятельность не образует отдельной самостоятельной экспертизы»36, т. е. оператор ЭВМ вообще не может выступать в качестве эксперта ни в каком случае.

Действительно, общий объект исследования характеризует не только комплексную экспертизу. Ю, К. Орлов справедливо замечает, что «один и тот же объект может быть исследован путем проведения ряда экспертиз. В тех случаях, когда разрешаемые вопросы никак не связаны между собой (например, раздельно исследуются реквизиты! поддельного документа и почерк его исполнителя) и различные отрасли знания (в частности, техническое исследование документов и почерковедение) применяются для решения не одного и того же, а отдельных, не связанных друг с другом вопросов, разграничить подобную ситуацию от комплексной экспертизы не трудно»37. По его мнению, существенным признаком именно комплексной экспертизы, отличающей ее от других форм комплексного исследования, «является совместное формулирование вывода экспертами различных специальностей»а8. Той же позиции придерживался и В. Д. Арсеньев: «Характерной чертой комплексной экспертизы является дача экспертами заключений, содержащих общие («синтетические») выводы, выходящие за пределы компетенции каждого отдельного эксперта и включающиеся в своеобразную' «комплексную» компетенцию двух и более экспертов, 'проводящих экспертизу»?9. При этом он отметил, Что конструирование такой «комплексной» компетенции экспертов возможно Только при условии, что каждый из них имеет представление об основах другой экспертизы.

Итак в правовом отношении комплексная экспертиза характеризуется двумя главными признаками: использованием для решения экспертной задачи различных 'специальных познаний и синтетическим характером выводов. М.Н.Ростов

.18

сформулировал следующие условия, определяющие комплексность исследования и его форму:

а) общность или взаимосвязанность разрешаемых вопросов;

б) значимость, результатов, полученных ,каждый из экспертов при решении частных задач, для решения главной задачи;

в) достаточность специальных знаний каждого эксперта для критической оценки научной обоснованности всех примененных методов исследования и всех результатов с точки зрения их значимости для решения главной задачи»40. Причем, как следует из его рассуждений, последнее условие имеет решающее значение, ибо при его отсутствии исследование может принять либо форму комплекса последовательно выполняемых экспертиз, либо будет представлять собой ряд самостоятельных экспертиз, не связанных между собой и не составляющих единого комплекса.

По нашему мнению, в тех случаях, когда специалист, обслуживающий ЭВМ, решает типовую задачу на основе отработанной типовой программы, т. е. когда его функции в сущности сводятся только к вводу информации в машину и при необходимости к декодированию полученных результатов, он выступает в качестве технического помощника эксперта и как таковой участником экспертизы в процессуальном значении этого понятия не является.

Разделяя приведенную выше характеристику комплексной экспертизы, проанализируем теперь иную, в настоящее время гипотетическую, ситуацию, когда для решения экспертной задачи будет предпринята разработка нестандартной машинной программы, отражающей особенности данного конкретного случая. Эта ситуация предполагает участие в ней субъектов — носителей различных специальных познаний —- специалиста в области электронно-вычислительной техники и эксперта-предметника. Поскольку разработка и реализация такой программы не исчерпывают собой всего экспертного исследования, очевидно, что для решения экспертной задачи не менее значимы и результаты деятельности эксперта-предметника и что эти результаты и результаты использования ЭВМ взаимосвязаны и взаимно дополняют друг друга. К этому требуется добавить, что разработка оригинальной программы для конкретного случая практически невозможна, если разработчик не будет иметь, по выражению В. Д. Арсеньева, представления об основах той экспертизы, которую представляет его коллега по ситуации—эксперт-предметник.

Результат реализации такой оригинальной машинной программы по существу представит собой вывод специалиста-разработчика, который будет иметь значение только в качестве составной части общего экспертного вывода, выступающего, таким образом, в синтетической форме.

19

Таким образом, в подобных ситуациях будет идти речь о комплексной экспертизе Экспертом, представляющим в этом процессе область специальных кибернетических познаний, явится разработчик программы; остальной персонал, обслуживающий ЭВМ, выступит в роли технических; помощников эксперта и в состав комиссии экспертов не войдет '

Таким представляется решение рассматриваемого вопроса с точки зрения действующего законодательства. Признавая в принципе возможность подобной комплексной экспертизы, В И Гончаренко обусловливает эту возможность тем, что «на каком-то этапе (а в этом есть принципиальная необходимость) будут установлены специфические, возникшие на основе усилий кибернетиков-программистов «машинные» признаки распознавания идентифицируемых образов, которые не будут простой математической интерпретацией уже установленных признаков экспертами «традиционных» специальностей»41 Однако подобное условие едва ли существует в реальности, поскольку не представляется возможным существование каких-то специфических «машинных» признаков

В отличие от названных авторов А М Компаниец не считает специалиста по ЭВМ ни специалистом в процессуальном смысле, ни экспертом, ни техническим помощником эксперта По его мнению, в определении процессуального положения специалиста по ЭВМ нет необходимости, ибо существование посредника между экспертом и ЭВМ носит временный характер42

Однако подобная ситуация будет характерной лишь для последующего этапа кибернетизации судебной экспертизы

Второй этап процесса замещения эксперта машиной, с нашей точки зрения, будет характеризоваться, во-первых, высокой степенью автоматизации машинных процедур, во-вторых, признанием надежности получаемых с помощью ЭВМ результатов, в-третьих (это особенно важно), исключением посредников между экспертом и ЭВМ (либо все эксперты-криминалисты овладеют необходимыми знаниями и навыками непосредственного применения кибернетических методов исследования, либо ЭВМ нового поколения сделают возможным их использование без обладания специальными для этого знаниями) На этом этапе не будет распределения функций между экспертом и специалистом по ЭВМ, развитие кибернетических методов сделает ненужным параллельное применение традиционных криминалистических методов для контроля и сопоставления получаемых результатов, хотя по кругу решаемых задач и объектов исследования экспертиза останется криминалистической

Наступлению этого этапа способствует работа над ЭВМ новых поколений, которая приведет к устранению посредника-программиста между пользователем, не умеющим программи-

20

роаать, и самой ЭВМ. Функции программиста встраиваются в саму машину, пользователь же общается с ней с помощью средств, называемых «интеллектуальный интерфейс» «Интеллектуальный интерфейс позволяет общаться с ЭВМ на естественном языке Достаточно ввести в машину условия интересующей задачи, и она сама «изготовит» по этим условиям и целевым указаниям программу, выполнение которой обеспечит пользователю получение нужного ему ответа»43. Однако такое решение рассматриваемой проблемы — пока еще дело будущего

Третий этап можно сейчас представить сугубо гипотетически Думается, что производство некоторых видов криминалистических экспертиз преимущественно идентификационного характера будет полностью автоматизировано — от кодирования исходной информации до оценки полученных результатов, достоверность которых уже не станет вызывать сомнений Однозначность ответов машины (типа «он—не он») придаст им справочно-удостоверительный характер44 На этом этапе машина вытеснит не человека, чего, как уже указывалось, не случится никогда, а эксперта как процессуальную фигуру, экспертизу того или иного вида как процессуальный институт Последняя превратится в Справочную деятельность типа осуществляемой сейчас проверки по криминалистическим учетам45, результаты которой свидетельствуются справкой соответствующего компетентного учреждения46

Изложенная гипотеза содержит лишь один из возможных вариантов развития процесса кибернетизации экспертного исследований. Не исключено, конечно, что институт экспертизы сохранится и в этом случае, а специалист по ЭВМ будет выступать в роли эксперта. Полная автоматизация ряда видов экспертиз позволит выполнять их одному и тому же специалисту по ЭВМ, который станет, таким образом, в известном смысле экспертом-универсалом Возможно, что рассматриваемая проблема будет решена и каким-то иным путем, который сейчас невозможно предвидеть решающее слово остается за практикой

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

Использование следов запаха в целях обнаружения и преследования преступников, поиска похищенного имущества, установления принадлежности предметов определенному лицу издавна было одним из эффективных средств розыска Многолетняя практика применения служебно-розыскных ^собак как для работы по следу, так и для выборки многократно доказывала достоверность результатов использования этого живого анализатора запахов, его непревзойденную разрешающую способность и способность действовать в узком спектре запахов По сложившейся традиции применение служебно-розыскных собак рассматривалось как оперативно-розыскное мероприятие, в силу чего результатам такого применения не придавалось доказательственного значения В известной степени этому способствовала и существовавшая тактика использования собак, определявшаяся факторами, влияющими на сохранность следов запаха В силу их недолговечности и нестойкости годными для розыскных целей оказывались лишь свежие следы, применение собаки по времени ограничивалось лишь самым начальным этапом раскрытия преступления, обычно периодом осмотра - места происшествия или преследования скрывающегося преступника

В 1965 году группа криминалистов в составе А Винберга, В Безрукова, М. Майорова и Р Тодорова предложила способ консервации и последующего использования запахов, который был назван криминалистической одорологией, или одорологическим методом1 Суть их предложения сводилась к следующему

С помощью несложных приспособлений воздух со следами запаха консервируется и сохраняется до того момента, когда тактически целесообразным окажется применение по запаховым следам служеб-но-розыскной собаки*) «Когда в руках у следственного работника имеется какое-то вещественное доказательство — орудие преступления, предметы и про-нее, тогда запах отбирать незачем, — писал

22

А.И. Винберг. — Можно просто этот предмет положить а полиэтиленовый или хлорвиниловый мешочек (мы действовали всегда $ полиэтиленовыми мешочками) и герметически этот мешочек закрыть, чтобы воздух с молекулами запаха не рассеивался. Затем этот предмет можно предъявлять собаке для выборки в любое время, даже через полтора года. Когда же объекты таковы, что их с места происшествия изъять невозможно, тогда с них при помощи шприца отсасывается воздух с молекулами запаха и перегоняется в герметически закрывающиеся фляги, хранимые до момента, когда возникает необходимость их использовать»2.

Тактическое значение одорологического метода заключалось в том, что практически стало возможным применение собаки по законсервированным запаховым следам в любое время

Оперативно-розыскная практика быстро оценила достоинства одорологического метода Многие фирмы, выпускающие наборы инструментов и приспособлений для работы со следами на месте происшествия, Включили в эти комплекты емкости для хранения отобранных следов запаха и предметов с такими следами (ФРГ, Дания и др.). Появились модификации одорологического метода Запаховые пробы с мест нераскрытых преступлений -стали объединять в своеобразные коллекции — «банки запахов» —- в качестве нового вида криминалистического учета (Венгрия, ЧССР и др )

Проблемы одорологического метода не существовало до тех пор, пока не возник вопрос о расширении сферы его применения Технические аспекты совершенствования этого, метода не подвергались сомнению, ибо его целевое назначение оставалось традиционно оперативно-розыскным Проблема и соответственно дискуссия по ней возникли тогда, когда были высказаны соображения об использовании результатов применения одорологического метода в доказывании

Идея использования результатов применения одорологического метода в доказывании основывалась на появившейся возможности осуществлять идентификацию по запаху уже не только на этапе интенсивного проведения оперативно-розыскных мероприятий в начале расследования, но практически в любой момент производства по делу Высказанная впервые А. И. Винбергом эта идея процессуально выражалась им следующим образом.

Воздух со следами запаха изымается при осмотре места происшествия на основании ст 178 УПК РСФСР и В соответствии со ст 83 того же УПК, включающей в перечень вещественных доказательств «юсе другие предметы, которые могут служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных». Образцы запаха подозреваемого следователь получает в по-

23

рядке ст. 186 УПК. Выборку запахоносителя осуществляют соответствующие должностные лица органов внутренних дел. Результаты выборки излагаются в справке «Данная справка, — писал А И. Винберг, — по нашему убеждению, является разновидностью тех документов, о которых говорится в ст 88 УПК РСФСР… Ведь придается же доказательственное значение справкам уголовно-регистрационного учреждения охраны общественного порядка, когда следователь направляет, например, отобранные им образцы отпечатков пальцев .заподозренного лица для получения письменной справки, числится ли данное лицо по учетным материалам, имело ли оно судимости в прошлом и т п. »3 Справка о результатах выборки оценивается в совокупности с другими доказательствами по делу.

Критика предложения А. И Винберга о процессуальном статусе результатов применения одорологического метода началась выступлениями М С Строговича и В И Шиканова, отвергнувших все аргументы А. И. Винберга и ограничивших сферу применения одорологии по-прежнему лишь оперативно-розыскной деятельностью. В доказательство своей правоты они привели следующие доводы:

1) применение собаки является оперативно-розыскной мерой не процессуального характера,

2) поведение собаки никакого процессуального значения не имеет и судебным доказательством по делу не является, ибо уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает такого доказательства, как указание собаки-ищейки на определенное лицо или место;

3) не существует гарантий достоверности поведения собаки при указании ею определенного лица или места,

4) индивидуальность и неизменяемость запаха человека никем и ничем не доказаны;

5) статья 88 УПК РСФСР имеет в виду документы совсем иного рода, а никак не справки о совершении непредусмотренных процессуальным законом действий, правильность которых по существу следствие и суд не могут проверить4;

6) выборка живых лиц по запаху с помощью собаки недопустима, ибо низводит человека до положения бесправного объекта исследования и связана с унижением его достоинства5

Впоследствии к этим аргументам добавились указание на безнравственность привлечения для участия в выборке лиц, заведомо не причастных к преступлению, которые предъявляются собаке вместе с обвиняемым6, а также утверждение о том, что «пробы воздуха, изымаемые на месте происшествия согласно предложенной методике... не являются вещественным доказательством, так как в атом случае свойства и сами молекулы запаха не воспринимаются следователем и поняты-

24

ми непосредственно и не могут быть отражены в протоколе осмотра».7

Злободневность и практическая значимость обозначенной проблемы побудили включиться в полемику после изучения М С. Строговича и В И. Шиканова как криминалистов так и процессуалистов: В Д. Арсеньева, Г. М. Миньковсшьные А. А. Эйсмана, Б. Фуфыгина, Н. Т. Малаховскую, А. С. Сок^гв . ва, В. Я. Дорохова, Г. А. Самойлова, М. В. Салтевского, автора этих строк и др. Хотя дискуссию еще нельзя считать завершенной, тем не менее уже сейчас достаточно отчетливо опреА делились возможные пути решения проблемы использования запаховых следов в раскрытии и расследовании преступлений.

ВОЗМОЖНЫЕ ВАРИАНТЫ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

Проблема одорологического метода имеет, по нашему мнению, четыре аспекта, естественнонаучный и технический, процессуальный, этический и тактический. Первый из них включает в себя вопросы об индивидуальности и относительной неизменяемости запаха, о методике отбора, средствах сохранения и технических приемах использования запаховых проб или предметов со следами запаха. Второй аспект касается доказательственного значения результатов использования следов запаха. Третий непосредственно связан со вторым и четвертым и представляет собой частный случай решения вопроса о нравственных основах способов собирания доказательств Четвертый аспект позволяет рассмотреть проблему под углом зрения обеспечения наибольшей эффективности применения одорологического метода в жестких рамках существующей процессуальной процедуры.

Естественнонаучный и технический аспект проблемы. Вопреки утверждениям противников одорологии мы полагаем, что индивидуальность и неизменяемость запаха человека относится к числу бесспорно установленных закономерностей, несмотря на отсутствие общепринятой теории запаха. Это положение подтверждено исследованиями биологов, медиков, кинологов8 и разделяется большинством криминалистов9.

Запаховый след человека представляет собой сложный комплекс запахов и состоит «из его индивидуального запаха, различных бытовых (например, жилья), производственных и прочих запахов (запахи от находящихся у человека предметов, почвы и т. п)»'° Уже сам сложный состав запахового следа обеспечивает его индивидуальность

Поскольку индивидуальный запах человека зависит в первую очередь от состояния источников его выделений, потовых желез, «пахучих» и жировых желез, жизнедеятельность которых подвержена известным возрастным изменениям, относи-

25

изменяемость запаха лежит в меньшем временном отрезке нежели, например, неизменяемость признаков папиллярного узора. Однако продолжительность периода в течение которого залах человека остается неизменным как свидетельствует обширная практика, достаточен для криминалистического использования запаховых следов в раскрытии и расследовании преступлений".

Так обстоит дело с естественнонаучными основами одорологического метода. В техническом плане задача представляется решенной уже в настоящее время. Разработанные и успешно применяемые средства и методики отбора, хранения запаховых проб обеспечивают практически неограниченную во времени их сохранность в неизменном виде и возможность сравнения в любой момент с объектами, появляющимися в поле зрения следователя или оперативного работника. В качестве детектора используется обонятельный аппарат собаки, обладающий неизмеримо более высокой разрешающей способностью, нежели существующие приборы12.

Рекомендованная В. Безруковым, А Винбергом, М. Майоровым, Р. Тодоровым методика отбора запаховых проб подверглась модификации Из числа существующих методик наиболее удобным и эффективным нам представляется отбор следов запаха с помощью кусков специальной ткани, обладающей повышенной способностью адсорбировать запах. Помещение этих кусков с отобранным запахом в стеклянные сосуды с притертыми пробками надежно обеспечивает сохранность следов запаха в течение любого срока и их оперативное использование в любой момент и в любом месте. Именно эту методику предпочла практика использования одорологического метода в ряде стран.

Технический аспект проблемы выдвигает задачу разработки инструментальных методов анализа и сравнения запахов. В настоящее время эту задачу еще нельзя считать решенной, несмотря на известные успехи, полученные при использовании масс-спектрометрии, газовой и жидкостной хроматографии13 .

В. А. Лучков и Ю. М. Воронков предложили сочетать инструментальные и биологические детекторы запаха и осуществлять его анализ по следующей схеме.

«Пробу запаха вводят в хроматографическую колонку с высокой эффективностью разделения смеси вещества. Выходящие после разделения индивидуальные соединения или группы соединений далее регистрируют газохроматографическим детектором в виде хроматограммы, после чего они попадают в обонятельный анализатор собаки. Положительная реакция собаки фиксируется и относится к соответствующему пику хроматограммы. Так как собака будет реагировать только на вещества или группы веществ, «известные» по пробе ис-

26

следуемого «индивидуального» запаха человека, который ей дали предварительно занюхать, можно получить информацию о Веществах, обусловливающих индивидуальность запаха... Фиксированные с помощью системы «газовый хроматограф — собака» пахнущие вещества, характерные для запаха данного субъекта, могут быть идентифицированы как индивидуальные вещества с помощью современных аналитических средств.., Применение совокупности технического и биологического детекторов перспективно не только в аспекте научных исследований для решения комплекса вопросов, связанных с идентификацией человека по его запаху, но и в практическом плане, И здесь проявится определенные свойства, присущие только техническим детекторам и связанные с характером получаемой информации объективность информации, наглядность 1 информации, возможность математической обработки информации,; возможность оценки достоверности получаемого результата; возможность создания картотеки формализованной информации о запахе»14

Процессуальный аспект проблемы. Центральным пунктом дискуссии по проблеме одорологического метода стал вопрос о доказательственном значении результатов его применения. Противники одорологической идентификации допускают применение служебно-розыскных собак лишь в сфере оперативно-розыскной деятельности и категорически отрицают всякую возможность использования собаки как средства идентификации по запаху в сфере доказывания

Показательны в этом отношении высказывания В. И Шиканова и Н Н Тарнаева «Применение служебно-розыскной собаки — оперативно-розыскное действие, — пишут они. — В этом качестве собака-ищейка — хороший, порой незаменимый помощник в розыске скрывшегося с места преступления правонарушителя или его следов Порой она дает следствию единственную «зацепку», позволяющую размотать сложный клубок преступных хитросплетений. Особенно полезна собака-ищейка в начальный период расследования...»15. Но едва только речь заходит об использовании возможностей розыскной собаки в доказывании, как собака из «незаменимого помощника» превращается в «только пса, не более»16

Оказывается, что использование собаки «для установления ' пути следования преступника с места преступления, а при благоприятных условиях — для его непосредственного преследования «по горячим следам», обезвреживания и задержания... для розыска орудий преступлений... для выяснения в оперативных целях принадлежности определенным лицам обнаруженных предметов («выборка» собакой предметов по запаху)»17—все это не может иметь никакого доказательственного значения и допустимо лишь в сфере оперативно-розыскной деятельности, потому что «выборка» по запаху с помо-

27

лцью собаки-ищейки как следственное действие нам неизвестна»18.

Последний тезис приводил в качестве одного, из главных аргументов и М. С. Строгович: «С юридической точки зрения вопрос решается просто; производство; идентификации посредством собаки-ищейки в качестве следственного, процессуального действия является незаконным, так как уголовно-процессуальный кодекс такого следственного действия не предусматривает. Протокол, в котором фиксировалась бы сама процедура предъявления обвиняемого (подозреваемого) собаке и который подписывался бы следователем, специалистом (проводником собаки) и понятыми, не имел бы никакой юридической силы, никакого доказательственного значения, потому что при производстве предварительного следствия по Делу протоколируются только действия, которые предусмотрены процессуальным законом»19.

Истоки подобных рассуждений следует искать, как нам представляется' в неправильном, пренебрежительном отношении к оперативно-розыскной деятельности, в которой якобы «все дозволено». Однако цели, методы и средства оперативно-розыскной деятельности свидетельствуют о том, что принцип социалистической законности реализуется в этой Деятельности не менее последовательно и неуклонно, чем в деятельности процессуальной. «Конечно, оперативно-розыскная деятельность должна строго отграничиваться от уголовно-процессуальной, но это вовсе не значит, что между ними следует воздвигать «китайскую стену», —. правильно указывал А. С. Соколов. — Оперативно-розыскная деятельность органически связана с первоначальными следственными действиями. Эта деятельность, законодательно закрепленная в ст. 29 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзные республик, строго регламентируется нормативными актами, основанными на общих принципах социалистической законности»^0.

К средствам, применяемым в оперативно-розыскной деятельности, предъявляются жесткие и строгие требования: они должны быть, безусловно, законны, должны обеспечивать получение достоверных результатов, их применение не должно унижать чести и достоинства личности, ущемлять правомерных интересов граждан. Фактически это те же требования, которые предъявляются к средствам работы с доказательствами. Безусловную важность оперативно-розыскной деятельности, хорошо понимают практические работники не только органов внутренних дел и государственной безопасности, но и прокуратуры, и суда, а также большинство ученых-юристов. Но, к сожалению, в некоторых процессуальных работах еще нет-нет да и почувствуется отношение к оперативно-розыскной деятельности как к чему-то второстепенному, для чего поэтому и «закон не писан», где «все Дозволено», где, применительно к

28

предмету нашего рассмотрения, все доводы против применения служебно-розыскных собак не имеют никакого значения.

В, И. Шиканов и Н. И; Тарнаер считают, что результаты применения служебно-розыскной собаки не могут рассматриваться в качестве доказательства, «поскольку в исчерпывающем перечне источников судебных доказательств (средств доказывания) закон собаку-ищейку не упоминает »21 С этим не приходится спорить: действительно, закон не упоминает собаку-ищейку, как не упоминает и ни одного из видов криминалистических учетов и многих других технико-криминалистических средств и методов обнаружения и исследования доказательств. Но мы уже неоднократно отмечали, что закон и не может содержать исчерпывающего перечня технико-криминалистических средств и тактических приемов собирания и исследования доказательств, что отсутствие в законе упоминания о том или ином средстве или приеме еще не означает запрещения их применения. Так, закон не упоминает ни одного из поисковых средств, однако применение их при осмотре или обыске ни у кого не вызывает сомнения.

Развивая Свою аргументацию 'против предложения А. И. Винберга приобщать к делу в качестве документа, предусмотренного ст. 88 УПК РСФСР, справку о результатах применения собаки, М. С. Строгович писал; «Это совершенно неверно. Указание собакой-ищейкой на определенное лицо может иметь доказательственное значение только при условии, что предъявление обвиняемого собаке есть процессуальное действие. Если оно оформлено справкой, оно не есть процессуальное действие) Как же справка о нем делается доказательством?»

М. С. Строгович прав: результаты процессуального действия справкой не оформляются. Но следует ли из этого, что справка, приобщаемая к делу в порядке ст. 8Й, не /содержит информации, которая в результате такого приобщения при--обретает доказательственное значение? Думаем, что не следует. Мы полагаем, что смысл ст. 88 УПК РСФСР как раз и заключается в том, чтобы в необходимых случаях придать доказательственное значение информации, получаемой не процессуальным путем — в результате ревизий, обследований, действий дружинников или сотрудников милиции и т, п. Здесь нет никакого противоречия с положением закона о том, что доказательствами признаются лишь те фактические данные, которые содержатся в источнике, упомянутом в законе: для того чтобы содержащиеся в справке сведения приобрели доказательственное значение, ей сначала придается сила документа как законного источника доказательств.

Рассматривая вопрос о том, какие документы могут иметь доказательственное значение, авторы .Комментария к УПК РСФСР называют в их числе; документы, составленные по

29

требованию или поручению органов расследования и суда и содержащие данные об обстоятельствах, имеющих значение для дела, а также документы, составленные представителями администрации, контрольно-ревизионных органов, общественности в связи с совершенным правонарушением. Справка о результатах одорологической выборки полностью соответствует этой характеристике. Удовлетворяет она и условиям допуСТИМости документа как доказательства24

Отрицая предложенный А. И. Вин0ергом процессуальный порядок изъятия запаховых следов с места происшествия и их приобщения к делу в качестве вещественного доказательства, М. С. Строгович писал: «Обосновывая свою точку зрения, А. И. Винберг соединяет два совершенно несовместимых положения. Отбор воздуха и запаха на месте преступления он предлагает процессуально оформлять протоколом осмотра, а приобщение его к делу в особой таре — постановлением следователя о приобщении к делу вещественного доказательства, т, е. рассматривает эти действия как процессуальные. Само же предъявление обвиняемого собаке для идентификации по запаху и полученные результаты предлагается оформлять не процессуальным документом, а простой справкой... Из закона не вытекает и закону противоречит не процессуальное оформление выводов, вытекающих из процессуальных действий»25.

Думается, что М. С. Строгович был не прав, формулируя свой вывод в столь категоричной форме. Это могут подтвердить хотя бы такие примеры.

Следователь обнаруживает на месте происшествия стреляную гильзу. Ее обнаружение и изъятие он фиксирует в протоколе осмотра, а затем приобщает ее к делу своим постановлением. Это, как справедливо указывает М. С. Строгович, процессуальные действия. Затем гильза по предложению следователя проверяется по пулегильзотеке с целью установления, не применялось ли оружие, из которого она была выстрелена, при совершении иных преступлений. Такая проверка процессуальным действием не является, ее результаты оформляются справкой. В необходимых случаях справка приобщается к делу в порядке ст. 88 УПК как доказательство.

В порядке ст. 186 УПК следователь отбирает у задержанного отпечатки пальцев. Получение образцов для сравнительного исследования — действие процессуальное. Отпечатки пальцев направляются для проверки по дактилоскопической картотеке. Такая проаерка процессуальным действием не является, но справка об, ее результатах может стать доказательством, если ею устанавливаются, как гласит ст. 69 УПК, «иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела».

Изложенное, как нам кажется, доказывает возможность не процессуального оформления выводов, вытекающих из про-

зо

цессуальных действий. Эти выводы используются в доказывании уже тогда, когда они приобретают доказательственное значение не только по существу, но и ПО форме.

Не выдерживает критики довод В. И. Шиканова и Н.Н.Тарнаева о том, что, поскольку «свойства и сами молёкулы запаха не воспринимаются следователем и понятыми непосредственно», они не могут быть вещественными доказательствами. Однако непосредственному восприятию следователя и понятых недоступны и другие объекты, например некоторые микроследы, доказательственная ценность которых сейчас ни у кого не вызывает сомнения. Недоступны для непосредственного восприятия «свойства и сами молекулы» вообще любого объекта, если только эти свойства не проявляются вовне. Но ведь доказательственное значение могут иметь как раз недоступные для восприятия «внутренние» свойства, например видовая принадлежность крови, ее тип и группа, региональное происхождение, а не форма или цвет пятна, ошибочно принимаемого за пятно крови.

С развитием криминалистической науки и экспертной практики круг объектов, которые могут приобрести значение вещественных доказательств по делу, будет постоянно расширяться. Можно предвидеть, что среди них возникнут и новые категории объектов, чьи доказательственные свойства окажутся недоступными для непосредственного восприятия следователя. Едва ли следует ожидать, что в законе будет когда-либо приведен исчерпывающий ; перечень этих объектов—^ веще^ • ственных доказательств с указанием процессуальных процедур их приобщения к делу, учитывающих специфику каждой разновидности таких объектов. Очевидно, что эта процедура должна стать общей для всех вещественных доказательств, независимо "от того, доступны ли их свойства непосредственному восприятию следователя или могут быть восприняты последним опосредованно (например, с помощью экспертизы).

Существует еще один, очень веский, аргумент в пользу сторонников применения одорологического метода в доказывании. С М. С. Строгович, В. И. Шиханов, Б. ФуфЫгин26 делают упор на то, что применение розыскной собаки не цредусмотре-нв законом в качестве средства доказывания. В этой связи В. Д. Арсеньев совершенно справедливо указывает, что «действий собак являются доказательственным фактом, а не средством доказывания. И если этот факт связан с подлежащими установлению обстоятельствами, он подпадает под ч. 1 ст. 16 Основ, т. е. относится к фактическим данным, на основе которых устанавливаются обстоятельства дела, сам же этот факт устанавливается документом (справкой) о действиях, собаки, т. ё. средством доказывания, предусмотренный законом (ст. 88 УПК РСФСР)»2^При этом и А. И. Винберг, и В. Д. Арсеньев и другие сторонники одорологического метода в доказывании

31

неоднократно подчеркивали, что действие собаки, как и любое доказательство, подлежит оценке в совокупности с другими доказательствами, т. е. в конечном счете только «суд, не связанный предустановленными формальными доказательствами, может в каждом конкретном случае решить вопрос о доказательствах, которые дает криминалистическая одорология, и оценить их в совокупности с другими имеющимися по делу доказательствами» .

Отрицая возможность использования одорологического метода в доказывании в настоящее время в существующем виде, М. С. Строгович писал: «'Другое дело, когда наука достигнет возможности отождествления запахов посредством применения соответствующих научных приборов, аппаратов, механизмов, путем количественного и качественного анализа запахов и когда можно будет объяснить, почему и на основании чего устанавливается тождественность или различие сравниваемых запахов. Тогда можно будет говорить о криминалистической одорологии как разделе криминалистики, тогда могут быть установлены основания для одорологической экспертизы».29 Такой прогноз, на первый взгляд, весьма убедительный, при ближайшем рассмотрении оказывается несостоятельным.

Как уже отмечалось, чувствительность обонятельного анализатора собаки настолько выше чувствительности существующих и возможных в обозримом будущем приборов — анализаторов запахов, что практически исключает всякую конкуренцию с биодетектором. Но дело не только в чувствительности анализатора. Индивидуальный запах любого объекта, а человека в особенности, нельзя воспроизвести путем простого синтеза составляющих его компонентов. Запах характеризует не столько количественный и качественный состав, сколько специфический «букет», механизм образования которого пока не познан Попытки воссоздания «букета» путем смешивания компонентов запаха в пропорциях, указанных анализом, не увенчались успехом30. Стало быть, количественный и качественный анализ запаха, даже самый точный, еще недостаточен для идентификации. Инструментального метода восприятия и анализа именно «букета» запаха (а не его компонентов) не существует, и вряд ли он будет создан, поскольку само представление о «букете» носит субъективный характер и присуще, как нам представляется, лишь живому организму

Думается, что развитие одорологического метода лежит не в плоскости замены биодетектора инструментальными методами распознавания запахов. А. И. Винберг считает, что в аспекте рассматриваемой проблемы наиболее перспективен такой метод современной бионики, как непосредственное использование биологических механизмов в технических системах31. Основываясь на этой идее, он предложил конструкцию одорологической экспертизы как разновидности экспертизы органо-

32

лептической, широко применяемой в пищевой и парфюмерной Промышленности. «По нашему мнению, — пишет он, — основой Для органолептико-одорологической экспертизы служит установление запаха с помощью такого органа чувств, как обоняние. В случае органолептическом действуют преимущественно обонятельный, а также вкусовой органы человека, в случае одорологическом (как разновидности первого) действует обонятельный орган служебно-розыскной собаки»32.

Идея формирования одорологической экспертизы с использованием в качестве инструмента исследования биодетектора не может, как нам кажется, вызвать никаких принципиальных возражений. Более того, ее реализация позволяет снять ряд возражений, связанных с процессуальной процедурой использования результатов выборки, о которых речь шла выше. И тем не менее нам представляются более предпочтительными существующий порядок применения одорологического метода в доказывании и ранее предложенная; А. И. Винбергом процессуальная процедура оформления выборки, несмотря на всю упоминавшуюся аргументацию ее противников.33

Почему мы придерживаемся такой точки зрения?

Живой объект, включенный в техническую систему, в силу своей незаменимости в ней и необыкновенно высокой надежности, практически приобретает значение центрального звена системы. Если действия такого живого механизма стандартизованы, а условия его использования неизменны и жестко регламентированы, то для приведения этого механизма в действие и снятия результатов не требуется специального исследования, характеризующего процесс производства экспертизы. Выборка представляется нам некоей производственной операцией, осуществляемой в заданном режиме по заданной и апробированной технологии с применением в качестве инструмента биоанализатора. Будучи операцией стандартной, приводящей к очевидному и общедоступному результату, она не нуждается в толковании специалиста. Между тем, вводя фигуру эксперта-одоролога, мы переносим центр тяжести в этой операции с действия биодетектора на действия человека, тогда как, по нашему мнению, вся организация и тактика выборки должны обеспечивать минимальное участие человека в этой операции и по возможности исключать субъективную оценку ее результатов, что опять-таки характерно для Экспертизы. Одорологическая выборка должна быть сведена к чисто технической процедуре подобно проверке по криминалистическим учетам. Для этого необходимы следующие условия: создан банк запахов, исключено всякое непосредственное участие заподозренных лиц в выборке путем отбора у них образцов запаха на специальный запахоносители. В этом случае выборка даже внешне не будет напоминать процессуальное действие, что снимает вопрос о ее процессуальной регламентации в ка-

33

честве такового. Приобщение же к делу справки о результатах проверки запаха, подобной справке о проверке по иным криминалистическим учетам, уже не должно будет вызывать возражений с точки зрения закона

Этический аспект проблемы. Наряду с возражениями процессуального характера противники применения одорологического метода в доказывании не последнюю роль отводят и возражениям этического порядка. Основное из них — унижение достоинства людей!, подвергаемых выборке, как подозреваемого, так и тех, заведомо непричастных к делу, кого предъявляют вместе с ним. Как и при решении вопроса о самой допустимости применения одорологического метода, подход к определению его этичности носит двойственный характер, если метод применяется в процессе оперативно-розыскной деятельности, нравственный его характер не вызывает сомнений. Здесь, как считал М С Строгович, «все в порядке», даже когда собака «прямо указывает на определенного человека, которого ищут»34. Если та же выборка производится при доказывании, то «здесь все недопустимо, Нетерпимо и оскорбительно»35

По нашему мнению, нравственная оценка одного и того же действия не должна зависеть от трго, осуществляете^ ли это действие в сфере оперативно-розыскной деятельности или в сфере доказывания Социалистическая мораль едина; (унижение достоинства человека нельзя оправдать, например, тем, что оно не повлечет для униженного никаких правовых последствий, не будет иметь своим следствием доказательство его вины, если выборка производится как оперативно-розыскное мероприятие. Стало быть, нравственная оценка выборки человека не может быть связана с вопросом о доказательственном ее значении. Но эта оценка связана с положением лица, участвующего в выборке

Сразу оговоримся: мы принципиально против предъявления человека на выборку собаке как по процессуальным, так и нравственным мотивам^ В И. Шиканов и Н. Н Тарнаев считают, что при выборке унижается человеческое достоинство подозреваемого. Они правы, хотя закон и практика знают такие действия по отношению к подозреваемому, которые внешне выглядят как унизительные дактилоскопирование, сигналетическая фотосъемка с помещением на груди фотографируемого регистрационного номера, получение образцов крови, волос и т. п Эти процедуры никто из ученых-юристов не считает унизительными, поскольку это — правомерные действия правоохранительных органов, а следовательно, нравственные средства борьбы с преступностью

Но, повторяем» мы против предъявления людей на выборку собаке, тем более, что существует надежная методика проведения одорологической выборки без участия подозреваемого и, как было показано выше, вполне вписывающаяся в суще-

34

ствующую процессуальную процедуру. Как справедливо указывает М. В Салтевский, всегда можно у подозреваемого или обвиняемого получить по закону в качестве образца — источника запаха какую-либо вещь, бывшую в его личном пользовании, и привести выборку* вещей, что позволит избежать нежелательных эксцессов . Добавим к этому поможет -также избежать невольного Воздействия участвующих в выборке людей на поведение собаки, даст возможность неограниченного повторения в любых вариациях процедуры выборки с переменой запахоносителей, их места среди других предметов и т д. Но это уже не столько этический, сколько тактический аспект проблемы.

Тактический аспект проблемы.

Тактические приемы проведения одорологической выборки должны обеспечить объективность, достоверность, убедительность и наглядность ее результатов Ознакомление с отечественной практикой проведения одорологических выборок, с практикой органов внутренних дел Венгрии, ГДР и Чехословакии в этой области показывает, что данные задачи могут быть решены путем применения следующих тактических приемов

1) использование при выборке лишь собак, специально дрессированных для этих целей! Так, в Венгрии собаки, применяемые для работы со следами на месте происшествия, никогда не используются для выборки, и наоборот Там разработана специальная система дрессировки собак, предназначенных для выборки,

2) применение для выборки лишь унифицированных предметов-запахоносителей, не отличающихся друг от друга своим внешним видом, что гарантирует выборку исключительно по запаху 'Это делает излишней трудно выполнимую рекомендацию подбирать для выборки хотя и однородные, но каждый раз различные предметы (шапки-ушанки, носовые платки и т п )37 Чаще других такими унифицированными предметами являются стерильные куски специальной ткани,

3) сведение роли кинолога при выборке к минимуму, а именно, даче собаке для занюхивания проверяемого объекта-запахоноситёля и подаче команд собаке на выборку и возвращение в исходное положение по ее окончании Кинолог не должен приближаться к объектам выборки, собаку следует применять без поводкаДименно так дрессируются собаки в Венгрии)

4) неоднократное повторение выборки с переменой мест предъявляемых объектов и разными собаками А И. Винберг, рекомендуя производить выборку разновременно не менее чем двумя-тремя собаками, пишет «Из теории информации известно, что суммарный сигнал равен удвоенной сумме этих сигналов, т е дает так называемый квадратичный эффект Очевидно, что этот эффект значительно повышает надежность Каналов связи Именно такого'рода взаимосвязь существует меж-

35

ду фактами выборки одного и того же источника запаха». Он указывает, что положительный результат двух «опознаний» двумя собаками не в два, а в четыре раза больше значения каждого из них, взятого в отдельности ;

5) исключение воздействия на собаку во время выборки посторонних раздражителей путем создания надлежащих условий, в том числе организация наблюдения за ходом выборки приглашенными лицами таким образом, чтобы они не влияли на поведение собаки.

Несмотря на то что сама выборка производится в режиме технической процедуры, если она идет в процессе доказывания, необходимо присутствие, по возможности, лица, производящего расследование, и незаинтересованных наблюдателей, выполняющих по существу функции понятых. Составляемая о выборке справка должна содержать подробное описание не только результатов, но и условий и процесса выборки.

Проблема применения одорологического метода в доказывании периодически вновь становится предметом дискуссии. В 1976 году Методический совет Прокуратуры СССР принял решение о проведении необходимых исследований в этой области, однако оно фактически осталось нереализованным, хотя определенная работа в области одорологии проводится в ряде органов внутренних дел. 7 мая 1987 г. Методический совет Прокуратуры СССР вновь вернулся к проблеме одорологического метода: с докладом о перспективах его применения в до-назывании выступил А. И. Винберг, считающий по-прежнему наиболее эффективной формой использования криминалистической одорологии проведение одорологической экспертизы. Выступавшие на заседании работники органов прокуратуры привели ряд примеров назначения и проведения подобных экспертиз и их использования судами. Высказывались и иные предложения о процессуальном порядке использования одорологического метода. Однако все они встретили резкое противо-действие со стороны противников применения одорологического метода в доказывании (И. Ф. Пантелеев, А. И. Михайлов и др.). В результате совеет не мог принять конкретного решения и ограничился неопределенными рекомендациями «продолжать исследования проблемы». Думается, что Пришло время разрубить этот гордиев узел, что можно вполне обоснованно сделать в рамках действующего законодательства и в чем давно нуждается практика борьбы с преступностью.