«По ту сторону левого и правого»: альтернативные формы социальной идеологии и политических движений

Первой идейно-политической доктриной, принципиально противопоставившей себя и «левым», и «правым» учениям, стал социальный католицизм конца XIX' - начала XX вв. По образному выражению русского философа Семена Франка, христианская идеология формировалась «по ту сторону правого и левого», она превращалась в прообраз «третьего пути» общественного развития, причем не в качестве умеренного, центристского варианта, а как принципиально иная система мышления и ценностных ориентации. Светская идеология подобного типа получила название солидаризма.

Доктрина солидаризма зародилась во Франции еще в XIX в. Родоначальник позитивизма Огюст Конт уделял немалое внимание проблеме солидарности в своих философских и социологических исследованиях. Характерно, что современники называли его воззрения то либеральными, то социалистическими. В первой трети XX в. в трудах Л. Буржуа, Ш. Жида, Л. Дюги солидаризм уже предстал целостной социальной доктриной, противопоставляемой как классическому либерализму, так и марксистскому социализму.

Французские солидаристы отталкивались от идеи «естественной солидарности», понимая под ней «взаимную зависимость всех частей одного и того же организма», универсальную для любых форм жизни.

Процесс эволюции социальной солидарности подробно раскрыл в своей концепции Л. Дюги. Он полагал, что социальная солидарность («социальная норма») имеет естественную природу, но складывается постепенно. Первоначально от любого индивида требуется лишь уважать любое действие, продиктованное интересами социальной солидарности, не препятствовать его реализации. Эта установка соответствует обшим правилам экономического поведения, взаимодействия людей в ходе производства, обмена и потребления материальных благ. Более высокий уровень - это требование воздерживаться от любого действия, цель которого противоречит солидарности. Подобный императив поддерживается моральными нормами.

Высшей точкой в развитии общества становится ситуация, когда каждый индивид осознанно исходит из необходимости совершать активные действия, направленные на укрепление солидарности.

Если французский солидаризм приобрел ярко выраженную экономическую и юридическую направленность, то немецкий, австрийский и русский солидаризм оказался тесно связан с этико-религиозными вопросами, а также поисками «национальной идеи». Огромным интеллектуальным и духовным потенциалом обладал русский солидаризм начала XX в., развивавший нравственные традиции православия, идеи соборности. Его представители - Н. Лосский, С. Франк, И. Ильин, являлись крупнейшими философами своего времени. Немецкий солидаризм по своему происхождению также был тесно связан с социально-христианской доктриной, но отличался большей политизацией. М. Шпанн, Э. Штадлер, А. Штегервальд стали основателями солидаристского течения в католической партии Центра. В 1918 г. эта группа образовала организацию «Объединение за национальную и социальную Солидарность», выступавшую в поддержку идей «консервативной революции». В дальнейшем немецкий солидаризм эволюционировал к профашистским идеям национально-социальной диктатуры.

Особым типом солидаристской идеологии стало народничество (немецкий аналог термина «народничество» - «volkisch», «фёлькиш»). Понятие «народ» вошло в арсенал европейской социальной науки еще в XVII в., когда Г. Гроций, Р. Декарт, Б. Спиноза, Т. Еоббс разрабатывали концепцию естественных прав человека и договорной гражданской общности.

Совершенно иную трактовку понятие «народ» приобрело в немецкой и русской традиции XIX в. Понятие «volk» (народ), трактуемое как сообщество людей, чья духовность сформирована единством языка и исторической судьбы, первым начал использовать еще немецкий просветитель И.Е. Гер-дер. Впоследствии подобные идеи стали характерны для всей романтической традиции Германии и широко известны благодаря творчеству Вагнера, Шиллера, Гёте. Гегель предложил использовать для характеристики этой особой духовной общности народа понятие «volkergeist» («дух народа»), а В. Гумбольд ввел термин «Volkerpsychologie» («народная психология»), обозначающий соответствующую научную отрасль. Родоначальниками этой науки стали философ М. Лацарус и языковед Г. Штейнталь. Приступая к изданию в 1859 г. журнала «Психология народов и языкознание», они впервые изложили основные постулаты психологической концепции народного сообщества. Народ трактовался в данном случае как «совокупность «людей, которые смотрят на себя как на один народ и причисляют себя к одному народу». Таким образом, важнейшим «народообразующим» фактором считалась особая психологическая установка, отнесение человеком себя к данному народу и распространение на него «духа народа».

В более поздней фелькишской традиции этнопсихологическая концепция была тесно увязана с историко-органическим принципом. Народ начал рассматриваться как единый социальный организм, обладающий собственной душой, характером, волей, исторической судьбой. Вслед за Эрнстом Юнгером подобное органическое единство, как «целое, которое включает в себя больше, чем сумму своих частей», начали называть «гештальтом».

Схожую логику развития имела народническая традиция и в России. Идеи, связанные с восприятием народа в качестве духовного организма и с отождествлением «народной души» с этническим самосознанием, высказывались в XIX - начале XX вв.- многими русскими исследователями и общественными деятелями, в том числе К. Кавелиным, Н. Данилевским, Г. Шпетом, П. Ковалевским. «Народ, - писал Кавелин, - представляет собой такое же единое органическое существо, как и отдельный человек. Начните исследовать его отдельные нравы, обычаи, понятия и. остановившись на этом, вы ничего не узнаете. Умейте взглянуть на них в их взаимной связи, в их отношении к целому народному организму, и вы поймете особенности, отличающие один народ от другого». Шпет предлагал отличать «дух народа», как «совокупность субъективных переживаний представителей конкретных этнических общностей», от «характера народа», основанного на устойчивых умонастроениях, приобретающих форму убеждений, верований, мифов. Примерно в том же ключе рассуждал и Данилевский, полагавший, что национальный характер представляет собой «такие черты, которые активно функционируют во всей национально-культурной жизни народа и именно поэтому являются существенными, важными, реально проявляющимися у всех представителей данного культурно-исторического типа».

Политическое крыло русского народничества формировалось на основе «почвеннической» идеологии.

В романских странах Европы народническая идеология не получила продуктивного развития. Однако именно здесь сформировалась еще одна специфическая разновидность солидаристской идеологии - анархо-синдикализм. С классическим анархизмом его объединяла мечта о самоуправляющемся обществе и представление о том, что основой общественного прогресса является «революционное творчество» масс, не стесненное рамками партийной дисциплины и рациональными программными установками. С другой стороны, анархо-синдикализм был тесно связан с синдикалистской идеологией.

Революционный синдикализм возник в конце XIX в. в рамках рабочего профсоюзного движения как альтернатива влиянию социал-реформистских социалистических партий. Организации подобного толка представляли собой межотраслевые рабочие объединения, координирующие забастовочную борьбу за улучшение условий труда, пропагандистскую и агитационную деятельность, помощь безработным и жертвам производственного травматизма, просветительскую работу среди рабочих. Синдикалисты считали свою деятельность революционной, поскольку принципиально отказывались от идеи классового сотрудничества. Производственные профессиональные ассоциации они рассматривали как систему социальной самоорганизации рабочих, которая в будущем будет способна выполнять самые широкие регулирующие и контролирующие общественные функции. Именно эта идея привела в синдикалистские организации многих анархистов, сторонников самоуправленческого, безгосударственного общества. В отличие от профсоюзных лидеров, отрицавших связь синдикализма с какой-либо идеологией и политическими задачами, анархисты привнесли яркий идейный пафос и стремление к политической активности.

Уже в начале XX в. в синдикалистском движении образовалось два крыла. Первое из них стало основой мощных профсоюзных организаций, борющихся за экономические права рабочих и укрепление парламентской демократии (ВКТ во Франции, САК в Швеции, тред-юнионы в англосаксонских странах и др.). Второе оказалась под влиянием идей анархизма, действуя под лозунгом «От парламентаризма к синдикализму, к самоорганизующемуся обществу».

Важную роль в формировании идеологии анархо-синдикализма сыграл Жорж Сорель. В книге «Размышления о насилии» (1908) он теоретически обобщил популярную среди анархистов и представителей других радикальных движений идею «прямого действия». Сорель доказывал, что принципиальную значимость имеют только акции, не обремененные рациональными целями, не направленные на конкретные, утилитарные результаты, а имеющие нравственный характер, создающие в обществе особую моральную атмосферу. При этом сама этика наделялась им мобилизующими функциями. По мнению Сореля, морально поступает тот, кто не пытается приспособиться к существующему порядку. Подлинный смысл имеет только уничтожение неизлечимо больного общества, и только иррациональная воля способна породить действие, реально меняющее мир. Любые иные формы политической активности Сорель называл замаскированной формой классового сотрудничества, в конечном счете сводимой к торгу и спекуляциям.

Анализируя особенности общественного сознания современной эпохи, Сорель разработал оригинальную теорию «политического мифа». Он считал, что кризис буржуазного общества возвращает иррациональным . факторам истинную значимость. Поэтому новейшие идеологические доктрины все больше опираются не на рациональные постулаты, а на систему политической мифологии, обращаются к чувствам, эмоциям человека. Их эффективность зависит не от доказательности и аргументированности, а от Способности увлечь массу, ослепить ее яркими идеями, чувственно воспринимаемыми образами.

Анархо-синдикалисты пропагандировали самые различные формы протеста - стачки, демонстрации, бойкот, саботаж. Но в основе каждой из них видели прежде всего эмоциональный взрыв угнетенной массы, ее творческую, непостижимую для разума жизненную активность. Особое значение придавалось насилию. Индивидуальный террор, взрывы в людных местах рассматривались как возможность «встряхнуть» общество, бросить вызов ложным гуманистическим ценностям, сковывающим жизненные силы масс, и дезорганизовать демократический строй, лишающий народ воли. Динамит стал символом политической борьбы. В 1880-1914 гг. жертвами террористических действий стали президенты США Горфильд и Мак-Кинли, французский президент Карню, премьер-министр Испании Антонио Кано-ва, императрица Австрии Елизавета, итальянский король Умберто.

Распространение идеологических концепций «третьего пути» стало ярким свидетельством мировоззренческого кризиса, охватившего западное общество на рубеже XIX-XX вв. В радикальной трактовке они становились символом социального протеста, превращались в требование тотальной нравственной революции, немедленного и радикального переустройства общества на принципах корпоративизма и солидаризма. По названию итальянского корпоративно-националистического движения подобная идеология получила название фашизма (итал. «fascio» - пучок, в соответствии с эмблемой крестьянских повстанческих отрядов конца XIX в., члены которых пучком стеблей символизировали свое единство). Наиболее широко идеи фашизма распространились в странах «второго эшелона», где противоречия модернизации были отягощены ее ускоренным характером. В классическом варианте фашизм сформировался только в католических странах - Италии, Австрии, Испании, Португалии, где тесно переплетался с солидаристскими идеями социального католицизма и анархо-синдикализма. В Германии ранний фашизм был вытеснен другим вариантом тоталитарной идеологии - национал-социализмом, имевшим расистскую направленность. Русский фашизм сложился уже после революции 1917 г. в эмигрантских кругах. В самой же России тоталитарным движением стал большевизм.

Новое возвращение к идее «третьего пути» состоялось уже в конце XX в. Под влиянием современной европейской социал-демократии «третий путь» стал восприниматься как конвергенция систем экономической и социальной ориентации (капитализм и социализм), моделей распределения ресурсов (рыночное и регулируемое хозяйство), национального и глобального уровней общественного прогресса. Иная версия «третьего пути» разрабатывается сторонниками идеологии коммунитаризма.

Коммунитаризм зародился в 1970-х гг. на левом фланге либерального лагеря, унаследовав от институционализма приверженность идеям социальной природы личности и социальной обусловленности свободы. Первыми идеологами коммунитаризма стали Майкл Сэндел и Чарльз Тэйлор. Они выступили против становления «современного либерализма» (неоконсерватизма), упрекая его в подмене понятия справедливости принципом дифференциации общества. Принцип дифференциации трактовался ими как гарантия «спокойного обогащения» и своего рода взятка, предназначенная для неимущих, подменяющая подлинное социальное партнерство. Комму-нитаристы попытались доказать, что такие дилеммы, как «справедливость или свобода», «коллективизм или индивидуализм», «социальная стабильность или социальный динамизм», являются изначально ложными. В центр своих идеологических построений они ставят проблему обеспечения устойчивого общественного развития на основе «локальной демократии» и «социальной экологии».

Ведущей политической идеей коммунитаризма является переход от системы отношений «человек - государство» к отношениям «коммюнити -государство». Коммюнити - это полуавтономные социальные сообщества, основанные на общности интересов и ценностей их членов. Они являются более гибкими и динамичными, чем бюрократические структуры или корпоративные группы, а потому быстрее реагируют на новые потребности индивидов, обеспечивают возможность самовыражения и тем самым служат противовесом как государственному этатизму, так и корпоративному сепаратизму. «Ценности каждой коммюнити не наносят ущерба единству общества, поскольку не вступают в противоречие с базовыми ценностями общества», - утверждает ведущий современный американский коммунита-рист Амитаи Этциони.

Реформирование общества по пути коммунитаризации означает «локализацию демократии», т.е. передачу власти как сверху вниз от государства к регионам, так и снизу вверх от государства к наднациональным образованиям (практический пример - политико-правовое устройство Европейского Союза). При таком общественном устройстве индивид приобретает двойственную гражданскую идентичность - он лоялен и государству, и региональному сообществу (местному или наднациональному). В случае конфликтной ситуации подобная двойственная структура гражданских отношений исключает политическое и правовое насилие со стороны любого института.

Формирование коммунитарного порядка, по мысли идеологов коммунитаризма, позволит привнести в жизнь общества принципы социальной экологии. Под этим подразумевается формирование оптимальной для индивида социальной среды, выполняющей как инновационную, так и адаптационную функции. Отражая стремление человека к самореализации, к свободному поиску комфортного социального окружения, коммюнити превращается в институт адаптации человека к быстроменяющемуся миру. При этом коммунитарные связи позволяют акцентировать в системе социальных связей традиционные, наиболее привычные и естественные формы идентичности - этнические, половозрастные, конфессиональные, социокультурные. Поэтому коммунитаризм в значительной степени консервативен. Но он прогивостоит бюрократическому консерватизму, препятствующему переменам в социальной сфере и в государственной политике. Удовлетворяя естественные потребности человека в социальном взаимодействии, раскрывая его духовные потребности, коммунитаризм способствует динамичному и ненасильственному развитию всего общества.

Стремление коммунитаристов снять антиномию прав и свобод индивида, с одной стороны, и его социальной ответственности - с другой, совместить возросшее стремление к индивидуальной и групповой автономии с сохранением устойчивости социума и преемственности культурного опыта привело в их лагерь самые разнообразные политические силы. К коммунитаризму тяготеют «правые» христианско-демократические партии, «неформальные» левые группировки, отошедшие от социал-демократии, а также разношерстные экологические, феминистские, профсоюзные движения. Все это превращает коммунитаризм в реальную альтернативу либерально-консервативному синтезу, предложенному современными социал-демократами и консерваторами.