Социально-политическая идеология фашизма и национал-социализма.

Ранний фашизм в организационном отношении представлял собой достаточно пестрый конгломерат группировок и движений, формировавшихся под совершенно разными лозунгами и не пользовавшихся сколько-нибудь серьезным политическим влиянием. Он стал наиболее радикальным выражением психологических запросов «человека массы». Фашистский синдром складывался из противоречивых, подчас исключающих друг друга стремлений маргинализированной части общества, причудливого переплетения традиционных и модернистских ценностей. В человеке, разделявшем фашистские установки, сочетались простота мировосприятия, основанная на системе упрощенных стереотипов, высокая эмоциональность в ущерб рационализму, мистический оттенок духовности, подсознательное недоверие к технике и «городам», вера в возможность предопределенного, гармоничного, идеального порядка вещей и, одновременно, стремление к коренным революционным переменам, готовность лично участвовать в них. Крупнейший идеолог германского раннего фашизма Меллер ван ден Брук выразил эту психологическую ситуацию формулой: «Революционный человек и консервативный человек имеют сегодня общего противника. Этим общим противником является человек либеральный».

Ранний фашизм аккумулировал негативную энергетику маргинальной среды, не пытаясь перевести ее в какое-либо конструктивное русло. Первая мировая война сыграла решающую роль в консолидации фашистского движения. «Человек массы» воспринял войну как событие своей личной жизни, обостренно почувствовав собственную важность и значимость. Не идеализируя войну, пройдя испытание ее кровью и грязью, «человек массы» воспринял эту бойню, стиравшую индивидуальные различия и индивидуальные страдания, как символ очищения и братства.

Война психологически сплотила маргинальную массу и привела ее в политическое движение. В 1918-1919 гг. начинают образовываться радикальные военизированные движения в Италии, Германии, Австрии. Их отличительными чертами были политический радикализм, воинственность, бунтарство, массовый характер, преобладание негативных, разрушительных целей и, в то же время, подчеркнутое стремление к внутреннему единению, боевому братству. Война породила и вождей фашизма. Ими стали люди, разительно отличавшиеся от элитарных буржуазных политиков. Лидеры фашизма привнесли в политику особую страстность, агрессивность, ориентацию на иррациональные порывы масс, новый политический язык - образный, яркий, остроумный.

Идеологически фашистское движение оставалось достаточно аморфным. Даже после прихода к власти фашистские движения, как правило, не вырабатывали стройной идейно-политической платформы. Однако фашизм опирался на вполне определенное мироощущение. Его основой стал не только круг определенных идей, но и сам психологический импульс, порожденный разрушительными последствиями ускоренной модернизации, подспудное ощущение надвигающейся катастрофы, интуитивное стремление к поиску наиболее простых и очевидных ответов на главные проблемы современности.

Главным бедствием современной цивилизации идеологи фашизма считали духовное разложение человеческой личности. В этом обвинялся как либерализм, так и марксизм. Основной причиной духовного кризиса называлась формализация социальных отношений, разрушение естественной самобытности и органической целостности человеческой личности.

Сторонники фашизма рассматривали в качестве идеала общество, основанное на принципах корпоративизма, способное гарантировать индивиду «подлинную» свободу. «Фашизм как мировое движение стремится к переустройству современных либерально-демократических и социалистических государств на началах господства духа над материей (религии), нации и труда (социальной справедливости), - писал идеолог русского фашизма К. Родзаевский. - Фашизм создает новый социальный строй, построенный на принципах примирения классовых интересов посредством корпоративной системы».

В качестве корпоративных групп фашистами рассматривались национальные и конфессиональные сообщества, производственные и территориальные коллективы, община и семья. Подразумевалось, что все они имеют не договорной, а органический характер. Принадлежность к ним, как правило, не может быть результатом рационального и целесообразного выбора человека. Напротив, рождаясь в определенной семейной, общинной, религиозной, этнической среде, индивид становится личностью именно благодаря ее влиянию. Таким образом, в рамках органических корпоративных сообществ, по мнению фашистов, противопоставление индивидуального и общего интересов лишено смысла. Солидарность их членов и преобладание на этой основе органического принципа взаимоотношений в рамках всей общественной системы не может рассматриваться как насилие над личностью.

Идеология органической солидарности основывалась на особой системе миропонимания. Она отрицала рациональный, материалистический метод познания природы и человека.

В конечном счете фашизм стремился полностью интегрировать человека в формируемую национальную сословно-корпоративную систему. «Для фашизма человек - это.индивид, единый с нацией, Отечеством, подчиняющийся моральному закону, связующему индивидов через традицию, историческую миссию, и парализующему жизненный инстинкт, ограниченный кругом мимолетного наслаждения, чтобы в сознании долга создать высшую жизнь, свободную от границ времени и пространства, - писал Муссолини. -Фашизм желает человека активного, со всей энергией отдающегося действию, мужественно сознающего предстоящие ему трудности и готового их побороть. Он понимает жизнь, как борьбу». Подчеркивая эти «всеохватывающие» притязания, Джованни Джентиле назвал фашизм «тотальной концепцией жизни», а в программу итальянской фашистской партии вошло понятие «тотальное государство», как «государство, поглощающее всю энергию, все интересы и все надежды народа».

Отношение к государству как тотальному воплощению народной воли было наиболее характерным признаком фашистской идеологии. «Основное положение фашистской доктрины, - утверждал Муссолини, - это учение о государстве. Для фашизма государство представляется абсолютом, по сравнению с которым индивиды и группы только «относительное».

Воплощением тотальности фашистского государства было исключительное положение его лидера - вождя нации. Фашистский вождизм являлся не только системой единовластия, но и особой идеологической категорией. «Фашизм не является диктатурой, это диктатура - следствие фашизма, -рассуждал на эту тему французский философ профашистского толка Пьер Дрие Ла Рошель. - В Италии существовало целое движение, подъем целого поколения, искавшего и нашедшего фашизм, движение, которое выразилось в Муссолини... Вождь - это плод долгой череды усилий, это награда людям смелости и воли. Множество людей должны искать, думать, действовать, чтобы затем лучший из них, выдвинутый ими, в свою очередь заставил их самих устремиться вперед».

Государственническая ориентация фашистской идеологии разительно отличалась от расового и партократического характера национал-социализма. Впрочем, истоки нацистской идеологии следует искать в том же пестром конгломерате идей и воззрений, которые стали питательной почвой для становления фашизма. Большую роль в формировании духовных предпосылок национал-социализма сыграли идеологи так называемой «консервативной революции», близкие к фелькишскому и раннефашистскому движению, -О. Шпенглер, Меллер ван ден Брук, К. Шмитт, М. Шпан, Э. и Ф. Юнгеры.

Освальд Шпенглер, автор известных трудов «Закат Европы» и «Прусская идея и социализм», разработал целостную органическую концепцию локальных культур-цивилизаций.

Тема «национального социализма» поднималась и в концептуальной работе «Третий Рейх» Меллера ван ден Брука (настоящее имя - Артур Меллер). Особое место в воззрениях Меллера ван ден Брука занимала идея борьбы «молодых народов», в том числе немцев, против «старых» наций дряхлеющей гуманистической Европы. Источником сил для национального возрождения Меллер ван ден Брук считал немецкие традиции племенного сознания и немецкую имперскую идею. При этом «прусский дух», воплотившийся в «активной и монолитной» государственности, Меллер ван ден Брук противопоставлял «аморфности», присущей, по его убеждению, остальным немцам. Сложившийся на прусской почве человеческий тип -стойкий, связанный прочными духовными узами со своим народом и готовый к самоотречению во имя «высших ценностей», - являлся для него прототипом немца, которого предстояло воспитать. Меллер ван ден Брук подчеркивал, что в основе политики должно лежать именно воспитание нового человека, а сутью воспитания является его «национализация». Целью национального воспитания Меллер ван ден Брук считал, с одной стороны, достижение «цельности» немецкого общества по прусскому образцу, а с другой - осознание немцами своей «сущности», с тем чтобы затем «наполнить ею» весь остальной мир. Грядущее торжество «немецкого духа» Меллер ван ден Брук называл Третьем Рейхом - вслед за Священной Римской империей и империей Бисмарка.

В философских и публицистических произведениях братьев Эрнста и Фридриха Юнгеров наиболее ярко выразился весь трагизм идеологии «консервативной революции». Э. Юнгер создал в своих романах и дневниках образ мировой войны как торжествующего абсурда и хаоса, гибели всех ценностей старого мира. Война рассматривалась им как переломный момент в истории общества - после нее уже невозможно мыслить прежними категориями добродетели и гуманизма. В то же время именно война способствовала, по мнению философа, пробуждению в народе истинного национального духа.

Национализм братья Юнгеры определяли как глубинное, невыразимое в своей полноте чувство сопричастности к духовной сущности нации. Нация рассматривалась ими в качестве некой сверхчувственной силы, дающей «определенность» всякому человеку, чувствующему свое отношение к ней. «Национализм связан с определенными историческими силами, -писал Ф. Юнгер. - Он не борется против исторического сознания, напротив, он стремится вдохнуть в него новую жизнь. Он желает пробудить чувство трагической и героической полноты прошлого, усилить народное притязание на власть и увидеть в нем будущее, указав на великие деяния германства». Отношение к нации, по мысли братьев Юнгеров, является своего рода тайной и не может быть выражено рациональным образом. Без наличия чувства мистической сопричастности народ и любая общность являются только простой механической массой. Уже в 1930 г. Э. Юнгер обобщил эти идеи в программной статье «Тотальная мобилизация». Само понятие «тотальная мобилизация» Юнгер использовал в особом смысле, подразумевая не сосредоточение людей для единого целесообразного массового действия, а концентрацию энергии и воли народа.

Таким образом, идейно-политическое движение «консервативной революции» было тесно связано с немецким национализмом и, одновременно, наиболее радикальными версиями солидаристской идеологии. Торжество «консервативной революции» трактовалось в качестве возрождения немецкого национального духа, традиций национальной государственности i культуры. Но сама подобная революция мыслилась как тотальный духовный переворот в масштабах всего человечества, толчок к рождению нового человека, противоположного в своей органической цельности ограниченному в своем рационализме и практицизме «западному человеком».

Идеология «консервативной революции» оказывалась созвучна наиболее радикальным концепциям, возникавшим в русле немецкой расологии. Расовая теория была чрезвычайно популярна в европейской науке на рубеже XIX-XX вв. Вслед за ее основоположником Жозефом Габино было принято считать расы особыми био-социальными общностями, неизменными в своей основе и предполагающими специфические модели мышления, поведенческие стили, направленность исторического развития и уровень творческого потенциала. Представители немецкой расовой теории Г. Понтер, А. Розенберг, Г. Лундборг, П. Шульце-Наумбург, О. Рехе придали расологии яркий философско-мировоззренческий и, одновременно, чрезвычайно политизированный и даже фундаменталистский характер. «Расовую душу нельзя потрогать руками, - писал Альфред Розенберг, - она воплощена в связанной кровью народности, увенчана и сплочена как эталон для сравнения в великих личностях, создающих творческим действием культурную сферу. Эта целостность представляет собой не только «дух», а дух и волю, то есть жизненную совокупность». Ту же мысль проводил и Ганс Гюнтер: «Впервые в мировой истории мы, люди, поняли причины величия и упадка народов. На основе этих знаний можно создать новый порядок в государстве и в личной жизни каждого человека. Этот новый порядок можно создать с чувством глубокой ответственности, со знанием того, что героической нордической расой совершены все подвиги... Грядет новая романтика - романтика расы. Она будет прославлять чистую нордическую кровь и создаст новые представления о добродетели и пороке». Нордический миф, т.е. представление о расовой избранности арийцев, стал основой концепции расовой евгеники, расового «оздоровления» человечества на основе формирования «чистых» расовых сообществ и выстраивания их взаимоотношений в соответствии с иерархией «чистоты крови».

Примитивизированные версии расовых учений и теорий «консервативной революции» в сочетании с антисемитской пропагандой создали в Германии ту духовную среду, в которой формировались многочисленные экстремистские движения фашистского толка. Но с образованием гитлеровской партии НСДАП (Национал-социалистической немецкой рабочей партии) развитие тоталитарной идеологии в Германии приобрело существенную специфику по сравнению с классическим фашизмом. Для национал-социализма в меньшей степени оказались характерны идеи корпоративной солидарности, сословного деления общества. Нацистское движение складывалось без какой-либо политической или идеологической связи с католицизмом. Все большую роль в воззрениях нацистов играли националистическая ксенофобия, антисемитизм, расизм. Особенно явно политический имидж и идеологическая программа НСДАП изменились после того, как в 1920 г. у партии появились могущественные покровители из «Германского ордена». Эта полулегальная оккультная организация пестовала идеи духовного обновления человечества на основе приобщения к неким высшим мистическим истокам жизни. Под влиянием представителей «Общества Туле» (духовного центра «Германского ордена») в идеологической доктрине НСДАП идеи национального социализма соединились с мистическими, оккультными мотивами. Эмблема «Общества Туле» - свастика, являющаяся древним мистическим символом вечного движения солнца, стала официальной эмблемой партии, обозначающей соединение арийских мистических традиций с героикой древнегерманских Нибелунгов. На основе рунических знаков была разработана система других партийных символов, введены штандарт партии, флаг имперских цветов, особые ритуалы (в том числе салют поднятой вверх рукой, массовые факельные шествия). Все эти элементы пропаганды, тесно связанные с оккультной мистикой, стали важнейшей частью идеологической платформы НСДАП.

В годы существования Третьего Рейха идеологическая концепция нацизма получила дальнейшее развитие. В отличие от фашизма, нацистская идеология ориентировалась не на всемерное укрепление национального суверенного государства, а на подчеркивание его вторичности, зависимости от «высших целей» партии - тотальной борьбы за установление расового мирового порядка. Если фашистская пропаганда создавала образ «тотального государства» как всеобъемлющего выражения народной воли, то нацисты в этой роли видели партию. Адольф Гитлер являлся «фюрером нации» именно как лидер партии, а не глава государства. «Правильный взгляд на государство заключается в том, что государство является не целью, а средством к цели. - утверждал он в книге «Майн кампф». - Правда, без государства нет высокой человеческой культуры, но само государство не является еше главным фактором культуры. Главным фактором является исключительно наличие расы, способной стать творцом культуры. Государство только сохраняет расу».

Нацистская идеология отвергла органическую трактовку понятия «народ» и трактовала народную общность именно с расовой точки зрения. Расовый принцип становился основой государственной политики в любой сфере. «Предпосылкой развития является чистота расы, - утверждал Гитлер. - Цель состоит в сохранении и в дальнейшем развитии коллектива одинаковых в физическом и моральном отношениях человеческих существ. Это сохранение относится прежде всего только к тому ядру, которое действительно принадлежит к данной расе и обеспечивает ей развитие тех сил, которые заложены в этой расе. Часть этого ядра будет обеспечивать сохранение физической жизни, а другая часть - содействовать дальнейшему духовному развитию. Наше государство будет видеть главную свою задачу не в том, чтобы накачивать наших детей возможно большим количеством «знаний», а прежде всего в том, чтобы вырастить здоровых людей. Лишь во второй очереди будем мы думать о развитии духовных способностей. Но и в этой последней области мы прежде всего будем думать о том, чтобы развить в нашей молодежи характер, волю, силу решимости, чувство ответственности».

Характерно, что и сами нацисты недвусмысленно подчеркивали отличие своей идеологии от фашизма. Так, например, Й. Геббельс утверждал: «Фашизм ничем не похож на национал-социализм. В то время, как последний идет корнями, вовнутрь, фашизм есть только поверхностное явление». Ту же мысль подчеркивал и Г. Гиммлер: «Фашизм и национал-социализм -это два глубоко различных явления... Абсолютно не может быть сравнения между ними, как между духовными, идеологическими движениями». Фашизм рассматривался нацистами как потенциальный партнер в противостоянии с либерально-демократической системой, но не более. Другое идейно-политическое движение тоталитарного толка - большевизм, - являлось для нацистов наиболее ненавистным противником. Это противостояние, на первый взгляд, диктовалось расхождением идейных доктрин: непримиримым столкновением национализма и интернационализма, мистицизма и атеизма, надклассового солидаризма и пролетарской классовости. Но за борьбой идей скрывалась еще более важная причина несовместимости, связанная с социальной природой обеих тоталитарных систем. Ее весьма образно охарактеризовал Ф. Хайек: «Национал-социализм и большевизм боролись за людей с определенным, схожим типом сознания и ненавидели друг друга, как ненавидят еретиков».

aaan Современные протестные движения. aaak

sssn Понятие «протестное движение» обычно используется для характеристики радикальных общественных движений второй половины XX в., противопоставлявших себя не только существующему партийно-политическому спектру, но и «общепринятой» стилистике политической жизни, негласным правилам межпартийной конкуренции в рамках системы парламентской демократии. Но исторически первым протестным движением можно считать классический анархизм XIX в. Подобную направленность имели и некоторые движения, возникавшие под влиянием идей «третьего пути» на рубеже XIX-XX вв. Их социальную базу преимущественно составляли маргинальные слои общества, протестующие против формирования индустриальной общественной системы, присущих ей принципов социальной состязательности, идеалов про-грессизма, личной ответственности и независимости. Ситуация принципиально изменилась в условиях системного кризиса индустриального общества на рубеже 1950-1960-х гг. Новые формы протестной идеологии начали формироваться под влиянием растущей плюрализации общественной жизни, все более пестрой мозаики стилей жизни и поведения, разнообразных субкультур со своими ценностными и мировоззренческими установками.

На протяжении 1960-х гг. сформировалось три основных вектора протестного движения - «новые левые», феминизм и экологическое («зеленое») движение.

Основу движения «новых левых» составили многочисленные молодежные группировки и течения, выступавшие против власти технократической элиты, «буржуазных ценностей» «общества потребления», засилья «системной» идеологии, ограничения человеческой индивидуальности и свободы самовыражения. Масштабные политические акции «новых левых» были чрезвычайно редки. Лишь во Франции во время «красного мая» 1968 г. и США на фоне массового недовольства войной во Вьетнаме сложились массовые политические молодежные движения.

Французские «новые левые», протестующие против деголлевского режима, образовали движение «гошистов» (фр. «gauche» - левый). В него влились разношерстные группировки троцкистов, анархистов, маоистов, единые лишь в своей радикальной критике «буржуазного строя» и неприятии политиков из «поколения Отцов». Гошисты считали, что парламентаризм и многопартийная избирательная система служат прикрытием для господства олигархической буржуазии, и возрождение подлинной демократии возможно только при условии тотального разрушения существующих порядков. Их лозунгом стало «требование невозможного», проведение акций протеста, исключающих возможность компромисса с властями.

В США акции молодежного протеста возглавила организация «Студенты за демократическое общество». Ее лидеры заявляли в своей программной Порт-Еуронской декларации: «Мы стремимся к демократии индивидуального участия, ставя перед собой две основные задачи: первое -задачу личного участия в тех социальных решениях, которые определяют важные стороны и направления жизни человека, и второе - чтобы общество было организовано таким образом, дабы способствовать независимости людей». Идеи «демократии индивидуального участия» получили развитие в коммунитарном движении американских студентов, пытавшихся создавать «антиобщины» - автономные сообщества, построенные на «альтернативных» нормах морали и взаимодействия.

Репутацию идеологов «новых левых» снискали философы из так называемой «Франкфуртской школы» - М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Е. Мар-кузе, Э. Фромм (позже - Ю. Хабермас, А. Шмидт, О. Herr). Пик влияния «Франкфуртской школы» пришелся именно на 1960-е гг., когда воззрения ее лидеров превратились в символ «антибуржуазной» философии. Методологическую основу философии «франкфуртцев» составило сложное сочетание неофрейдистских идей, неогегельянской версии теории отчуждения и критической социологии в духе неомарксизма. Пафос же ее составлял протест против насилия «тотального общества» над личностью, признание драматического одиночества человека, его нравственной дезорганизации и социальной «потерянности».

Критическая социальная философия «Франкфуртской школы» была очень созвучна настроениям тех слоев общества, которые дистанцировались от норм и стереотипов «общества потребления». «Крестовый поход» «франкфуртцев» против позитивизма и всей классической научной методо-

, логии воспринимался как яркий призыв возродить «подлинно человеческое» не только в философии, но и самой жизни. «Франкфуртцы» доказывали непреходящую значимость самостоятельного мышления человека, его смелости думать и противопоставлять обществу собственное мнение. Их философские рассуждения провоцировали обостренный общественный интерес к иррациональным мотивам человеческого поведения, акцентировали значимость рефлексии как фактора социализации личности.

С конца 1960-х гг. идеи «Франкфуртской школы» начали утрачивать былую привлекательность для «новых левых». Причина заключалась в том, что в поздних работах Адорно и Хоркхаймера, а также исследованиях Хабермаса и его единомышленников акцент начал смещаться на сугубо философские проблемы, близкие к парадигме постструктурализма и постмодернизма. Исключение составил лишь Герберт Маркузе, неизменно воспринимавшийся в качестве

. духовного «гуру» молодежного протестного движения.

В наиболее популярных произведениях Маркузе («Эрос и цивилизация», 1955; «Одномерный человек», 1964; «Очерк об освобождении», 1969) последовательно раскрывались идеи неофрейдизма. Индивидуальную психологию Фрейда, раскрывающую механизмы репрессивного подавления человеческого «Я», Маркузе считал ключом к формированию современной социальной философии. Он доказывал, что в современном обществе, обладающем огромным экономическим и научно-техническим потенциалом, подавление самостоятельности человека утрачивает смысл. Репрессивная система, вполне целесообразная на ранних стадиях истории, становится иррациональной, основанной на ложных принципах и целях. Для сохранения Системы происходит усиление контроля не только над влечениями, но и сознанием человека. Общество потребления с его «индустрией бездумного времяпрепровождения» превращает общественный контроль над личностью в беззастенчивое манипулирование самыми низменными страстями и страхами. Этот прессинг, по мысли Маркузе, служит одной цели - заполнить сознание человека, «отвлечь от мысли, что он может меньше работать и самостоятельно определять собственные потребности и способы их удовлетворения». Так рождается «одномерный человек», неспособный противопоставить государству собственную волю и утративший представления о подлинном счастье.

Выход из ситуации тотального отчуждения Маркузе видел в раскрепощении человеческой личности, в «Великом Отказе» от любых навязываемых обществом условностей и норм. Это, по его мнению, способно возродить в человеке «нерепрессивные потребности» в свободе, эстетическом удовольствии, нравственной гармонии. Вслед за Фрейдом большую роль Маркузе придавал освобождению Эроса - энергии инстинктов, свободной игры человеческих потребностей и способностей. Торжество Эроса, по мнению Маркузе, означает преодоление сублимированной сексуальности, порожденной репрессивным давлением общества и имеющей агрессивную, насильственную направленность.

Характерно, что единственную силу, способную противостоять одномерному обществу, Маркузе видел в аутсайдерах - личностях, не интегрированных в социальную систему, а потому не испытывающих всю силу ее репрессивного давления. Маркузе считал, что любой человек может встать на путь «Великого Отказа», испытывая «отчаяние в страхе», т.е. пассивное неприятие одномерности своей жизни. Но лишь те люди, которые сохранили благодаря своей неустроенности и неприкаянности протестный дух и жизненную энергию, способны к проявлению «надежды в отчаянии» — активному бунту против Системы, стихийному, спонтанному самовыражению.

Влияние философии «Франкфуртской школы» на идеологию «новых левых» не стоит переоценивать. Скорее речь может идти о созвучности протестного пафоса, бунтарского отрицания «правил» и «устоев», парадоксального сочетания социального нигилизма и чувственной экспрессии. В целом, идеология «новых левых» представляла собой скорее особую знаковую, символическую культуру, нежели программу тех или иных действий. Показательным примером стало формирование настояшего культа кубинского революционера Эрнесто Че Гевары. Его образ превратился в секс-символ молодежной контркультуры, а знаменитый портрет «архангела революции» в берете со звездочкой стал брендом протестного движения «новых левых».

Понятие «контркультура» вошло в обиход в конце 1960-х гг. в США и было тесно связано со знаковой, символической спецификой идеологии «новых левых». Его автором считается преподаватель хэйвудского колледжа Теодор Рожак, опубликовавший в 1969 г. книгу «Создание контркультуры». «Молодежный протест нашего времени, - писал Рожак, - выходит за рамки идеологии и достигает уровня сознания, пытающегося преобразовать самые глубинные чувства». Он полагал, что протестная культура молодежи направлена на разрушение не только технократической культуры, но и самой «социальности» технократического общества. Ее противник - это «абсолютное зло», поскольку, увлекшись своим «показным потребительством», «поколение отцов» подвело человечество к опасной черте ядерного самоуничтожения, разложения всех моральных .ценностей, расового геноцида.

В 1970 г. в свет вышло концептуальное исследование Чарльза Рейча «Зеленеющая Америка». В этой книге понятие контркультуры ассоциировалось с революционным рождением «третьего типа» сознания. «Сознание I», по Рейчу, сформировалось на протяжении XIX в. и отразило мечту о всеобщем благосостоянии, основанном на индивидуальном труде" и самоограничении. На смену ему в XX в. пришло «Сознание II», отводящее ключевую роль в обеспечении общественного и индивидуального блага научному прогрессу, техническому оснащению труда, системной организации и планированию всех сфер жизни. Подобные установки позволяли отдельному человеку достичь высокого положения в обществе, а всему обществу - быстро увеличить общий уровень благосостояния. Но ценой такого рывка становится забвение гуманистических ценностей, права человека быть самим собою. Рейч утверждал, что наступает эпоха «Сознания III» - освобождения личности, как неповторимой, честной и не приемлющей насилие по отношению к себе и другим. Он доказывал, что подобные изменения не могуг быть результатом политического выбора. Революция сознания порождается «изменением индивидуальных жизней», а потому первоначально распространяется именно на сферу культуры. Молодежную «альтернативную» музыку Рейч считал наиболее ярким и важным проявлением такой культурной революции.

Рок-музыка действительно стала символом молодежной протестной культуры. Толчком для ее становления стало распространение в США в начале 1950-х гг. мелодий в стиле «ритм-энд-блюз» (фолк-музыка с блюзовыми интонациями). Дискжокею Элану Фриду из Кливленда принадлежит авторство слова, которое стало символом «новой музыки» - «рок-н-ролл» (игра слов, близкая к фразе из популярной песенки тех лет: «Мы будем качаться, мы будем вертеться»). Ошеломляющий триумф «ливерпульской четверки» («Beatles») превратил рок-музыку в настоящее культурное явление, но ее первыми «гуру» стали музыканты из «Rolling Stones». Эта группа была создана Миком Джаггером и Кейтом Ричардом в 1962 г. в Лондоне и быстро обратила на себя внимание скандальными выходками на концертах, нарочито небрежным внешним видом. Длина волос «рокеров» стала с тех пор предметом особого осуждения защитников общественной морали.

Многие рок-музыканты не только использовали имидж бунтарей, протестующих против общественных нравов, но привносили соответствующие акценты в свое творчество. Вскоре зародилось и соответствующее музыкальное направление - хард-рок («Led Zeppelin», «Deep Purple», «Black Sabbath», «Nazareth»). Его музыкальная концепция была построена на «неистовом» инструментальном саунде в сочетании с напористым, «жестким» вокалом. Особенностью композиций многих хард-роковых групп становилось использование «иррациональных» элементов (мистики, оккультизма, сатанизма). По примеру «Black Sabbath» этот мистический элемент получил название «хоррор» (ужас).

На волне шумного успеха «тяжелой» музыки сформировалось наиболее радикальное течение рока, проповедующее экстремистские идеи «новых левых». Его лидером стала группировка «Белые пантеры», созданная в США в 1968 г. Джоном Синклером. «Наша программа - это культурная революция при помощи тотальной атаки на культуру, - утверждалось в ' манифесте «Белых пантер». - Наша программа - это рок-н-ролл, наркотики и секс на улицах. Это программа по освобождению всех и каждого. Мы дышим революцией. Мы - ведомые ЛСД маньяки всей вселенной. Рок-н-ролл - это острие нашего боевого копья...».

Формула «секс, наркотики и рок-н-ролл» превратилась в почти нарицательную во время «молодежного бунта» конца 1960-х гг. Сексуальная и психоделическая революции стали такими же символами протестного движения, как и рок-музыка. В пропаганде сексуальной свободы «новые левые» оказались близки к движению хиппи (термин «хиппи» принадлежит американскому писателю Майклу Фаллону, тогда как сами хиппи предпочитали называть себя «прекрасными людьми» - «beautiful people»). Движение хиппи сформировалось на основе сан-францисской «Лиги сексуальной свободы» и организации «Сторонники легализации марихуаны». Помимо пропаганды свободной любви, хиппи поддерживали антивоенное движение, разделяли идеи пацифизма и экологизма. Употребление легких наркотиков природного происхождения рассматривалось ими как способ духовного раскрепощения, ухода из мира «лжи, лицемерия и обмана».

«Новые левые» придали «психоделической революции» более жесткий характер. Толчком стало массовое распространение наркотика ЛСД -сильного галлюциногена, химически синтезированного на основе лизерги-новой кислоты. Идеологами «кислотной культуры» стали Тимоти Лири, Хантер С.Томпсон, Том Вульф, Кен Кизи (автор известной книги «Полет над гнездом кукушки). Употребление «кислоты» пропагандировалось как особый психоделический'опыт, позволяющий не уйти в мир грез, а расширить собственное восприятие реального мира, получить возможность управления сознанием. Возведя психоделический опыт в ранг культа, Т. Лири объявил себя пророком этого учения. Он доказывал, что человеческое сознание способно функционировать на семи уровнях, из которых рациональное мировосприятие является лишь начальным, а «доклеточный» уровень, достижимый под воздействием ЛСД, - высшим. «Ваши нервные клетки знают не хуже Эйнштейна, что всё во Вселенной - это пульсирующая энергия, - писал Лири. - Это то, что мистики и визионеры на протяжении тысячелетий описывали как «белый свет» и «танец энергии». Опыт путешествия в нем может казаться устрашающим, но вас охватывает ликование: вы проникли в природу материи и вибрируете в гармонии с изначальным, космическим ритмом. И я подозреваю, что это еще не все». Лири видел в наркотиках не только способ самопознания, но и средство, с помощью которого, посредством изменения сознания, можно будет изменить саму реальность. Он мечтал, что «лет через двадцать все общественные институты будут преобразованы в соответствии с прозрениями, почерпнутыми из опыта расширения сознания», что изменится вся система образования и вместо книг будут молекулы определенных веществ, открывающие «внутреннюю библиотеку».

Особняком в протестном лагере левых радикалов стояли представители немногочисленных террористических организаций. Политическая философия левого терроризма восходила к концепции «прямого действия» Ж. Со-реля. Наиболее активными группировками подобного толка стали западногерманские группы «Фракция Красной армии», «Движение 2 июня», «Революционные ячейки» и «Антиимпериалистические ячейки»; в Италии -«Красные бригады» (в целом, в начале 1970-х гг. здесь насчитывалось более 100 террористических групп). Две мощные террористические организации сложились в Испании - «Революционный патриотический и антифашистс кий фронт» и «Группа патриотического сопротивления 1 октября», во Франции схожие позиции занимала «Аксьон дарект», в Греции - «Движение 17 ноября». Большое распространение левый терроризм получил в Латинской Америке.

Особым направлением протестного движения стал феминизм. Становление его идеологии происходило на протяжении всего XX в., а ее истоки можно усматривать еще в размышлениях европейских просветителей о гражданской эмансипации женщин. Первоначально усилия феминисток сосредоточились на требованиях предоставления женщинам юридической самостоятельности и избирательного права (движение суфражисток). Образовалось и весьма влиятельное социалистическое крыло феминистического движения. Его представительницы, в том числе Ш.П. Гилман, Э. Голдман, М. Инмэн, К. Цеткин, А. Коллонтай, обращали внимание не на мужской сексизм, а на эксплуатацию женщин в капиталистическом обществе. В их представлении борьба за равенство полов была неразрывно связана с революционным классовым движением.

Переломное значение для развития идеологии феминизма сыграла публикация трудов Симоны де Бовуар, в том числе ее концептуальной работы «Второй пол» (1949). Опираясь на сартровскую версию экзистенциализма, де Бовуар пыталась доказать, что основным препятствием к женской свободе являются не юридические ограничения или экономическая эксплуатация, а сама существующая в обществе система социализации женщин. Знаменитой стала фраза де Бовуар: «Женщиной не рождаются, ею становятся». Де Бовуар доказывала, что женщина способна достичь такой же духовной свободы и социальной ответственности, как и мужчина, если преодолеет собственный негативный образ, откажется от предрассудков и условностей, исключит влияние физиологических особенностей на свое поведение в обществе.

Идеи Симоны де Бовуар послужили основой для формирования в 1960-х гг. феминистского движения либерального толка. Его лидер Бетти Фридан в книге «Загадка женственности» утверждала, что путь к решению женского вопроса лежит через «демифологизацию женственности», отказ от представления об «особых», «исключительных» функциях женщины. По мнению Фридан, подобные установки служат лишь поводом для изоляции женщин от многих сфер общественной жизни. Организовав в 1966 г. Национальную организацию женщин (NOW), Фридан придала феминизму в Америке характер широкого политико-правового движения. Вскоре сложилось и радикальное течение феминизма, трактующее идею эмансипации не в контексте борьбы за равные права и возможности, а, напротив, как последовательную защиту интересов женщин вопреки «мужским» законам и установкам. Образ «мужчины-угнетателя» стал ключевым для радикального феминизма. «Женщины - угнетенный класс, - утверждалось в манифесте «Красный чулок Нью-Йорка» (1969). - Наше угнетение абсолютно, оно влияет на все стороны нашей жизни. Нас эксплуатируют как сексуальные объекты, как домашних слуг, дешевую рабочую силу. Нас считают неполноценными существами... Действующей силой нашего угнетения мы считаем мужчин. Мужское превосходство есть главная форма подавления. Конфликт между конкретным мужчиной и конкретной женщиной есть конфликт политический».

При всей своей идеологической специфике феминизм внес немалый вклад в формирование протестного движения конца 1960-х гг. Менее радикальной была программа экологического движения, которое зародилось в те же годы. В основу ее легло представление о единой планетарной экосистеме - неразрывной связи в развитии живой природы, техногенной инфраструктуры и социальной организации человечества. Экологисты считали, что накопительская философия «общества потребления» ставит человечество на грань катастрофы. Их просветительская деятельность и протестные идеи вызвали отклик у представителей самых разных социальных слоев, но организационное оформление «зеленого движения» состоялось лишь в 1970-х гг. Причем сразу же выделилось два направления в развитии эколо-гизма. Для становления первого из них точкой отсчета послужило образование в 1971 г. международной организации «Green Реасе» («Зеленый мир»). Она провозгласила принципами своей деятельности «протест действием», «ненасильственность» и «независимость». Активисты «Green Реасе» предпринимали весьма эксцентричные акции, выступая против ядерных программ, использования токсичных веществ, загрязнения атмосферы.

Умеренную часть «зеленного движения» составили экологические партии, предпочитавшие парламентские методы борьбы, а не шумные акции протеста. Крупнейшими из них стали партия «зеленых» в ФРГ, «Эколо» и «Агалев» в Бельгии, партия «Зеленые - Зеленая Европа» в Италии, «Объединенные зеленые Австрии» и «Альтернативный список Австрии», «Экологическая партия» Великобритании, партия окружающей среды в Швеции, «Зеленые» и «Экологическое поколение» во Франции. Не обладая широкой организационной структурой и массовым электоратом, «зеленые» быстро заняли свою нишу в партийно-политическом спектре. Их программные установки включили не только призывы к защите окружающей среды на международном и национальном уровнях, но и идеи развития самоуправления рабочих на предприятиях, децентрализации капитала, миролюбивой внешней политики, более сбалансированной стратегии экономического роста. К 1990-м гг. «зеленые» партии окончательно превратились в ближайших союзников обновленной социал-демократии.

Помимо весьма разнообразного левоцентристского протестного лагеря, на протяжении 1970—1980-х гт. сложилось и консервативно-протестное движение. Его представители получили название «новых правых». Правда следует учесть, что использование в данном случае понятия «правые» оказалось двусмысленным. В роли «правых» еще с конца XIX столетия выступали либеральные, а затем либертарные партии, противостоящие «левому» флангу коммунистов и социал-демократов. «Новые правые» возродили идеи этнокультурного национализма, дискредитированные после Второй мировой войны их ассоциацией с фашизмом. Не случайно, что идеология «новых правых» нередко характеризовалась как неофашизм. В основу ее легли радикальный традиционализм, ксенофобия, ненависть к «чужакам», особенно с иными цветом кожи и вероисповеданием. «Новые правые» апеллировали к чувствам «простых людей», выражали присущую «маленькому человеку» тягу к «сильной руке» при одновременном глубоком недоверии к элитам и бюрократии, крупному бизнесу и наднациональным организациям. В Европе «новые правые» стали оплотом антиинтеграционных настроений («евроскептицизма»), источником ностальгических воспоминаний о «добрых старых временах», «культурных корнях», «великом национальном прошлом».

Самыми яркими представителями «новых правых» стали Национальный фронт Ж.-М. Ле Пена во Франции, Партия республиканцев в Германии, Партия свободы в Австрии, Лига Севера и Итальянское социальное движение в Италии. Особую нишу заняло молодежное движение скинхедов и близкие к нему экстремистские группировки футбольных фанатов. Возникли и немногочисленные неонацистские группировки. К «новым правым» примыкали националистические террористические группировки, наиболее активно действовавшие в 1970-х - начале 1980-х гг. Среди них выделялись баскские националистические организации в Испании и североирландская ИРА в Великобритании, «Военно-спортивная группа» Гофмана и «Германские группы действия» в ФРГ, ОАС (Секретная вооруженная организация»), «Бригады Пейпера» и «Федерация национального и европейского движения» во Франции.

С началом процесса глобализации в конце XX в. протестное движение в западных странах приобрело новую направленность. «Новые правые» получили возможность значительно расширить свой электорат за счет маргинальных групп населения. Отказавшись от экстремистских акций и провозгласив своей целью борьбу за приоритет национальных интересов в глобализован-ном мире, праворадикальные партии превратились во вполне респектабельную и успешную часть политического истеблишмента. Неожиданный рывок к власти совершила Партия свободы в Австрии. В правящую коалицию в Италии вошли политики из Лиги Севера. Французский Национальный фронт устойчиво получал поддержку около 10 % избирателей, а его лидер Ле Пен даже сенсационно вышел во второй тур президентских выборов в 2002 г.

На позиции антиглобализма перешли и левые протестные движения. Координация их действий началась в 1998 г. после совещания в Женеве. На нем было принято пафосное решение о создании «альянса борьбы и взаимной поддержки» под названием «Глобальное народное действие» («People's Global Action»). Эта организация позиционировалась как неформальная коалиция гражданских инициатив и социальных движений. Основные требования антш лобалистов сводились к списанию долгов развивающимся и бывшим коммунистическим странам, усилению налогового бремени на крупный капитал, выработке новых правил международного кредита, выведению из-под частного контроля и передаче в общественное ведение природных ресурсов и важнейших культурных институтов, демократизации политической жизни, отказу от военного насилия на международной арене.

18 июня 1998 г. более чем в 40 городах мира прошел «Всемирный карнавал против капитализма». С этого времени антиглобалистское движение особенно явно начинает перенимать старые лозунги «новых левых». На вооружение были приняты и методы «прямого действия». Первой массовой акцией протеста антиглобалистов стали события в ноябре 1999 г. в Сиэтле, когда саммит Всемирной торговой организации оказался фактически сорван 50-тысячной демонстрацией. За «битвой в Сиэтле», как окрестили эти события средства массовой информации, последовали бурные демонстрации в Мельбурне и Давосе, когда там заседали участники Всемирного экономического форума, в Вашингтоне и Праге - по случаю заседаний Всемирного банка и МВФ, в Виндзоре (Канада) - по случаю саммита Организации американских государств, в Ницце в декабре 2000 г., когда там проходила встреча глав государств и правительств Европейского союза, а также других городах Европы и Америки, где собирались крупные международные политические или экономические форумы.

Кульминацией протестного антиглобалистского движения стали беспрецедентные по размаху массовые демонстрации в Генуе в 2001 г., приуроченные к проходившей там очередной встрече «восьмерки». По разным оценкам, в них участвовало 200—300 тыс. чел. Все эти выступления сопровождались столкновениями с силами порядка, актами насилия и вандализма, за которыми обычно стояли хорошо организованные группы экстремистов. В дальнейшем движение антиглобалистов пошло на спад. Причиной стали жесткие охранные меры, предпринимавшиеся правительственными кругами в тех странах, где планировались акции антиглобалистов. Изменились и настроения общественности. После трагических событий 11 сентября 2001 г., в США внимание оказалось сосредоточено на угрозе терроризма. Действия антиглобалистов перестали получать прежнюю моральную поддержку, а эпицентр политических дискуссий сместился на проблемы международной и национальной безопасности.