Факторы многополярности в современном мире.

Международное положение России на протяжении 1990-х гг.

С 1996 г. внешнеполитический курс России начал существенно меняться.

События 1999 г. выявили всю противоречивость современных российско-американских отношений. Россия жестко осудила военную акцию НАТО против Югославии, а Примаков даже демонстративно отказался от запланированного визита в Вашингтон, развернув самолет прямо над Атлантическим океаном. Но уже в июне 1999 г. российский контингент был отправлен в Косово для участия в миротворческих операциях вместе с войсками НАТО. В том же месяце лидеры США и России подписали «Совместное заявление по СНВ - ПРО», в котором выражали намерение сохранить курс на ограничение стратегических вооружений и систем противоракетной обороны. Однако в июле Клинтон подписал закон «О национальной противоракетной обороне», который предопределил в конечном счете выход США из системы ПРО. В августе 1999 г. американское руководство «с пониманием» отнеслось к началу новой фазы антитеррористической операции в Чечне, но в октябре отказалось от ратификации «Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний».

Подобные «качели» требовали придания внешнеполитическому курсу России более стабильного характера.

На роль еще одного геополитического полюса, способного противостоять американскому глобализму, претендовал Европейский Союз. Однако механизм проведения единой внешней политики европейских стран сформировался лишь к началу 2000-х гг. Со своей стороны американской администрации удалось сохранять достаточно сбалансированный подход к европейским проблемам. Настаивая на укреплениивоенно-политической организации НАТО и активизации своего вмешательства в процесс «демократизации» Восточной Европы, США позитивно отнеслись к формированию самого Евросоюза и проектам дальнейшего углубления европейской интеграции. Поддержали в Вашингтоне и формирование новой общеевропейской организации ОБСЕ.

Решение об институционализации общеевропейского процесса было достигнуто еще на Парижской конференции в ноябре 1990 г. Хельсинкская встреча на высшем уровне в 1992 г. подтвердила этот курс. Принятая на ней декларация «Вызов времени перемен» дала толчок для формирования организационной структуры СБСЕ и расширения его функций. На протяжении последующих двух лет под эгидой Совета министров иностранных дел шла работа по перепрофилированию деятельности организации на миротворчество и урегулирование региональных кризисов. Римский саммит СМИД в декабре 1993 г. принял «Декларацию по агрессивному национализму», нацеливающую общеевропейский процесс на борьбу с терроризмом. В декабре 1994 г. Будапештский саммит на высшем уровне приял решение о переименовании СБСЕ с 1 января 1995 г. в Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).

Новый этап в развитии ОБСЕ начался с Лиссабонского саммита на высшем уровне (2-3 декабря 1996 г.). Принятая на нем декларация «О модели общей и всеобъемлющей безопасности для Европы XXI века» ориентировала ОБСЕ на укрепление безопасности и стабильности «во всех измерениях», в том числе не только в сфере контроля над вооружением и урегулирования конфликтов, но и профилактики политической напряженности, «укрепления доверия между народами» в гуманитарной сфере, борьбы за соблюдение прав человека и демократических принципов общественной жизни. Проявилось и особое внимание к «гуманитарно-конфликтной» проблематике на пространстве бывших СССР и СФРЮ. После Лиссабонского саммита резко активизировались региональные миссии ОБСЕ, которые превратились в основной инструмент текущей деятельности организации. Миссии ОБСЕ ориентировались на урегулирование любых фаз региональных конфликтов, включая «превентивную дипломатию», миротворчество и содействие в разрешении «горячих конфликтов», постконфликтную реабилитацию. Главной их задачей становилось содействие политическим процессам, способным приостановить развитие конфликта, урегулировать его последствия, а также обеспечить информированность международного сообщества.

К концу 1990-х гг. ОБСЕ превратилась в очень влиятельную международную организацию с разветвленной организационной структурой, широкими политическими и полицейскими полномочиями. Миссии ОБСЕ были представлены в Косово, Боснии и Герцеговине, Хорватии, Эстонии, Грузии, Латвии, Молдове, Таджикистане, Македонии, Украине. После заседания СМИД в Осло в декабре 1998 г., на котором с российской делегацией были урегулированы проблемы деятельности ОБСЕ на постсоветском пространстве, миссии ОБСЕ появились в Чечне, Албании, Беларуси, Центральной Азии, Алма-Ате, Ашхабаде, Бишкеке.

После начала международной антитеррористической операции в 2001 г. борьба с терроризмом была провозглашена одним из приоритетных направлений деятельности ОБСЕ. 12 июня 2002 г. на Лиссабонской международной конференции при активном участии стран ОБСЕ был принят концептуальный документ «Предотвращение терроризма и борьба с ним», в котором давалась оценка роли международных и региональных организаций для реализации стратегий и планов противодействий терроризму, сформулированы принципы сотрудничества между ними. В то же время все более заметным становился внутренний кризис в самом ОБСЕ, связанный с развертыванием гуманитарно-правозащитной дискуссии. Некоторые страны, в том числе Россия и Белоруссия, начали достаточно жестко протестовать против использования миссий ОБСЕ для вмешательства во внутренние дела суверенных государств и поддержки отдельных политических группировок. 15 января 2004 г. этот вопрос был поставлен российской делегацией на заседании Постоянного совета ОБСЕ в Вене. Однако, несмотря на стремление всех сторон к компромиссу, кризис так и не был преодолен. Это наглядно продемонстрировали события в Украине в 2005 г., когда лидеры «оранжевой революции» получили недвусмысленную поддержку со стороны руководства ОБСЕ.

Схожие проблемы на современном этапе переживает и Совет Европы, деятельность которого была изначально ориентирована на правозащитную сферу. На протяжении 1990-х гг. под эгидой Совета Европы достаточно активно развивалось гуманитарное сотрудничество в самых различных областях: образования («Европейский Центр молодежи», «Европейский Фонд молодежи»); стандартизации медицинских препаратов («Европейская Фармакопея»), борьбе против наркомании («Еруппа Помпиду»); внедрению общих принципов биоэтики, в том числе по проблемам трансплантации органов и клонирования, усиления гражданской ответственности в вопросах экологии (центр «Натуропа»); развитию нравственного, безопасного и здорового спорта («Европейская Хартия спорта» и «Кодекс этики» 1992 г.).

В 1998 г.

Все эти меры существенно повысили международный престиж и значимость деятельности Совета Европы. Но постоянным катализатором внутренней напряженности в организации стала правозащитная деятельность Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ). В апреле 2000 г. ПАСЕ, протестуя против событий в Чечне, лишила российскую делегацию права слова и постановила начать процедуру исключения России из Совета Европы. Это решение было заблокировано руководством ведущих стран Европы, но серьезно подорвало авторитет самого Совета Европы.

Помимо России и Европы еще одним влиятельным геополитическим полюсом в современной системе международных отношений остается Азиатско-Тихоокеанский регион. Правда, надежды на экономическую «сверхдержавность» Японии и блестящие экономические перспективы азиатских «маленьких тигров» и «драконов» не оправдались. На роль лидера АТР достаточно неожиданно выдвинулся Китай, где под руководством Дэн Сяопина очень успешно проходили структурные реформы. Их характер существенно отличался от советской перестройки и постсоциалистических преобразований в странах Восточной Европы. Китайское руководство не собиралось отказываться от принципа однопартийности и проводить политику гласности. В апреле и мае 1989 г. это привело к серьезному политическому кризису, когда во многих городах Китая прошли массовые манифестации против всевластия коммунистической партии. Трагическая развязка произошла 4 июня 1989 г. в Пекине. На площади Тяньаньмэнь при разгоне демонстрации студентов погибли сотни человек. В отношениях Китая с западными державами и мировым сообществом в целом наступил период охлаждения. Однако объявить Китай, обладающий ядерным оружием и мощным военным потенциалом, «государством-изгоем» США не решились.

К началу 2000-х гг. целенаправленная модернизация промышленности, развитие наукоемких отраслей в сочетании с традиционными видами легкой промышленности позволили Китаю достичь беспрецедентных темпов экономического роста. После приема Китая в ВТО началась настоящая экспансия китайских товаров в мире. Все эти процессы сопровождались и быстрым ростом международного авторитета Китая. Внешнеполитическая стратегия китайского руководства основывается на концепции многополярного мира, где растущее военно-политическое влияние США блокируется экономической активностью других крупных стран и интеграционных объединений. Предполагалось, что в такой ситуации крупномасштабные конфликты оказываются маловероятны, а само военное противостояние утрачивает значимость по сравнению с конкуренцией в области развития технологий и образования. В соответствии с таким пониманием мирового порядка руководство КНР существенно изменило военную доктрину. На смену концепции «народной войны» пришла доктрина «борьбы современным оружием в условиях высоких технологий». Китай отказался от балансирования между «сверхдержавами» и иными «полюсами» и попытался последовательно позиционировать себя на международной арене как самодостаточную силу, способную не только создать региональную систему безопасности, но и существенно влиять на мировую политику. Для адаптации к этой роли китайское руководство использует самые разнообразные средства от собственных космических программ до организации Олимпийских игр. Но решающим фактором китайской «сверхдержавное™» остается динамичное экономическое развитие.

Увеличение международной роли Китая ставит вопрос о превращении «восьмерки» ведущих стран мира в «девятку». При таком развитии событий этот политический «пул» будет уже очень напоминать состав Совета Безопасности ООН, а с учетом участия в нем Германии и Италии окажется даже более влиятельным. Ситуация усугубляется нарастающим кризисом самой Организации Объединенных Наций и затянувшейся дискуссией о ее реформировании. Предметом критики стали привилегированный статус постоянных членов, обладающих правом вето, отсутствие в их числе Германии и других влиятельных стран мира, несовершенство многих организационных и процедурных норм, препятствующих быстрому реагированию ООН на возникновение международных кризисов, недостаточная эффективность миротворческих операций и двусмысленная роль «голубых касок», зачастую находящихся в самых «горячих» зонах конфликтов, но лишенных права на использование военной силы. Провал миротворческих операций в Сомали в

1992 г. и Руанде в 1994 г. вызвал самый острый политический кризис ООН за все время ее существования.

В то же время нельзя отрицать, что роль ООН в 1990-х гг. существенно возросла. На чрезвычайном заседании Совета Безопасности в 1992 г. (первом на уровне глав государств и правительств) было принято обращение к Генеральному секретарю с просьбой подготовить рекомендации о мерах усиления влияния Объединенных Наций в мировой политике. В развитие этой инициативы в 1992 г. Генеральным секретарем ООН был подготовлен доклад «Повестка дня для мира. Превентивная дипломатия, миротворчество и поддержание мира», началась работа по формированию системы раннего предупреждения о возникновении угрозы миру, созданию специальных военных формирований, готовых к проведению не только обычных миротворческих операций, но и применению силовых методов воздействий. Координация всех этих действий была возложена на Рабочую группу Генеральной Ассамблеи ООН.

В 1995. г. Генеральный Секретарь ООН окончательно получил «открытый мандат» на осуществление превентивной дипломатии и расширение полномочий ООН по выявлению потенциальных конфликтных ситуаций. В 1998 г. была создана Система резервных соглашений, в рамках которой 70 государств определили конкретные военные подразделения постоянной готовности, которые могут быть использованы в любой момент для проведения операций объединенных сил ООН. Подобные меры позволили значительно повысить эффективность миротворческих усилий ООН и перейти от практики экономических санкций к массированному проведению «операций по поддержанию мира» в самых разных регионах планеты (в 1990-х гг. состоялось более 40 таких операций, участие в них приняли не менее 1 млн. солдат из 68 стран). Кроме того, под эгидой ООН продолжилась разработка международных соглашений о многостороннем разоружении и регулировании вооружений (самые заметные достижения - Конвенция по химическому оружию

1993 г. и Конвенция о противопехотных минах 1997 г.), развитию экономического и социального сотрудничества, проведению гуманитарных акций в депрессивных районах и регионах стихийных бедствий.

Таким образом, к началу XXI в. ООН сохранила роль важнейшего института системы международных отношений. Однако сама концепция Организации Объединенных Наций обладает глубокой внутренней противоречивостью. Она отражает миропонимание, воплощенное в ял-тинско-потсдамской системе, основанное с одной стороны на сдерживающем влиянии «сверхдержав», а с другой - на признании их права определять судьбы человечества, причем не по причине силового превосходства, а в качестве «маяков» прогресса и благополучия. Тем самым фактически легализовывался принцип насильственного вмешательства группы стран или международного сообщества в целом во внутренние дела суверенных государств. С исчезновением с политической карты мира одной из двух «сверхдержав» и дискредитацией мирового коммунизма в качестве одного из возможных путей общечеловеческого прогресса международно-правовая система ООН оказалась беззащитной перед американским глобализмом. Более того, США получили возможность использовать идею императивного права Объединенных Наций в своих геополитических интересах, а при необходимости действовать помимо и даже вопреки воле ООН. Новая военная доктрина НАТО окончательно легитимировала притязания западных держав на превентивное вмешательство в любом регионе планеты независимо от позиции ООН.

На первый взгляд, пути выхода из политико-правового кризиса ООН очевидны. Концепция ООН и ее Устав должны быть избавлены от ориентации на гегемонизм «прогрессивных стран» и их претензий на руководство миром. Необходимо возвращение к принципу суверенного равенства государств и действительной нерушимости границ. В частности, должен быть разорван порочный круг противоречий между суверенностью национальных государств и суверенностью каждого человека в его естественных правах. Это может означать только возвращение международно-правового института прав человека из системы императивных международных норм в состав категорий морального обязательства. Но что может заставить США и их союзников признать тупико-вость сохранения остатков ялтинско-потсдамской модели в современном мире? Этот вопрос предстал в особом свете после трагических событий 11 сентября 2001 г.

Нападение исламистских террористов, захвативших гражданские авиалайнеры, на Центр международной торговли в Нью-Йорке и здание Пентагона в Вашингтоне 11 сентября 2001 г., а также последующие террористические акты от острова Бали на Тихом океане до центра Москвы не только потрясли мировую общественность, но и заставили задуматься об уязвимости существующей международной системы безопасности. Вслед за терактом в американских городах последовал немедленный ответ со стороны США и их союзников. Уже 12 сентября Джордж Буш-младший объявил о неминуемой акции возмездия. Вскоре стал известен и противник - исламистская организация «Аль Каида» и ее лидер Усама бен Ладен, скрывавшийся на территории Афганистана. Бен Ладен уже не раз сообщал о своем желании нанести удар по США и даже был объявлен виновным за взрыв американского эсминца «Коул» в порту Адена, а также за взрывы американских посольств в Танзании и Кении. Для устранения бен Ладена американцы подвергли в 1998 г. территорию Афганистана обстрелу крылатыми ракетами. Теперь же бен Ладен был объявлен «террористом № 1», а отказавшийся выдать его режим талибов оказался вне закона. 2 октября Генеральный секретарь НАТО Джордж Робертсон сообщил, что США могут полагаться на поддержку всех 18 членов альянса в борьбе против угроз терроризма. Проведение операции в Афганистане одобрил и Совете Безопасности ООН.

7 октября 2001 г. началась антитеррористическая операция «Бесконечная свобода». Территория Афганистана подверглась налетам американской авиации, базировавшейся на авианосцах в Аравийском море и на острове Диего-Гарсиа в Индийском океане. С подводных лодок ВМС США и Великобритании были запущены десятки крылатых ракет. Наиболее сильные удары пришлись на Кандагар и его окрестности, где располагался штаб движения «Талибан», а также на горные ущелья, где находились подземные укрытия бен Ладена. В кратчайшие сроки военная и транспортная инфраструктура Афганистана была нарушена. С 11 октября осуществлялись массированные бомбардировки целей в Кабуле. С конца октября американская авиация начала поддерживать и действия войск Северного альянса - группировки моджахедов, сражавшихся с талибами в северных провинциях Афганистана.

Первые американские солдаты высадились на территории Афганистана 21 октября. В южных провинциях Афганистана начали действовать группы разведки, а специальный отряд американского спецназа атаковал штаб главы движения «Талибан» муллы Моххамеда Омара. В дальнейшем наращивание военного контингента коалиции шло параллельно с быстрым наступлением войск Северного альянса. Уже 7 ноября отряды моджахедов вступили в Кабул. Талибы не могли оказывать серьезного сопротивления и отступали в горные районы Южного Афганистана. Уже в марте 2002 г. американцы провели гам последнюю крупномасштабную операцию под названием «Анаконда», когда за 12 дней были уничтожены почти тысяча талибов. Власть в Афганистане перешла к проамериканскому временному правительству под руководством Хамида Карзая. Пленные талибы были вывезены на военную базу Гуантанамо. Но в самом Афганистане умиротворение так и не наступило. На территории страны продолжали оставаться войска коалиции, а исламистские боевики перешли к тактике партизанской войны.

Еще до завершения активной фазы операции в Афганистане американское руководство заявило о своем стремлении продолжить антитеррористическую войну. 30 января 2002 г. Буш-младший в своем выступлении не только назвал новых стратегических союзников пс антитеррористической коалиции - Россию, Китай и Индию, но и страны, представляющие потенциальную опасность, - Северную Корею, Иран и Ирак (хотя Иран официально поддержал афганский Северный альянс в борьбе против талибов). По поводу Ирака Буш-младший заявил, что эта страна «будет оставаться врагом до тех пор, пока не будет подтверждено обратное». Именно свержение Саддама Хусейна стало следующей целью американской политики. Подготовка такой операции началась сразу же после событий 11 сентября. Официальным же поводом для войны против режима Хусейна стало обнародование разведданных, якобы свидетельствующих о наличии в Ираке оружия массового поражения. Сомнения в истинности «иракского досье» появились очень скоро, а впоследствии была доказана не только ошибочность этих сведений, но и их преднамеренное искажение со стороны американского и британского руководства. Тем не менее с учетом этих данных Совет безопасности ООН в ноябре 2002 г. принял Резолюцию № 1441 о разоружении Ирака. О способах и средствах ее выполнения единогласия добиться не удалось. Впоследствии многие страны анти-террористической коалиции, в том числе Россия, осудили односторонние действия США и их союзников. Но решающий шаг к новой войне был сделан.

17 марта 2003 г. Буш-младший выступил с обращением к нации и ко всему миру, в котором объявил, что если иракский лидер и его сыновья не покинут страну в течение ближайших сорока восьми часов, то США предпримут силовые акции. 20 марта американо-британская военная коалиция начала операцию «Шок и трепет» по захвату Ирака. Активные боевые действия длились всего 23 дня. Это было совершенно неожиданно, поскольку иракский режим обладал многочисленной и хорошо подготовленной армией. Войска же коалиции были почти в 2 раза меньше, чем во время первой «войны в Заливе». С военной точки зрения основную роль в стремительном разгроме Ирака сыграла новая тактика американцев - массированные ракетно-бомбовые удары с использованием оружия высокой точности. Но даже во время штурма Багдада, начавшегося 3 апреля, иракская армия практически не оказала сопротивления. Выяснилось, что режим Хусейна являлся политическим банкротом, совершенно утратившим поддержку не только иракского народа, но и элитных частей армии. Свержение диктатора приветствовали многие жители Багдада. Всего за время операции «Шок и трепет» погибло 11000 иракских солдат, несколько сотен мирных жителей и 156 американских военных. В страну прибывали все новые военные контингенты стран коалиции (в ее составе участие приняли 38 стран). Но уже вскоре выяснилось, что самая тяжелая фаза иракской кампании еще впереди.

Вскоре после падения режима Хусейна в Ираке развернулись партизанские действия. Военнослужащие стран коалиции и иракцы, решившиеся поступить на службу в полицию, стали объектами террористических актов. 11 ноября 2003 г. американские войска были вынуждены даже начать масштабную антипартизанскую операцию «Железный молот», включающую массовые аресты, артиллерийские и авиаудары по «подозрительным» объектам. Ситуацию не изменила и поимка Саддама Хусейна 13 декабря 2003 г. Более того, на территории Ирака участились столкновения между суннитами и шиитами. Боевики из различных экстремистских группировок начали захватывать заложников из числа иностранных специалистов и журналистов, требуя вывода из Ирака войск коалиции. 11 марта 2004 г. в пригородных электричках близ Мадрида произошли взрывы, организованные «Аль Каидой» в качестве мести за участие испанских войск в оккупации. После этого события иракская кампания стала вызывать все большее недовольство общественности в неевропейских странах и США. Чудовищными оказались и человеческие жертвы. Только войска коалиции потеряли за три года почти 2 тыс. солдат, из них - более 1800 американцев. Потери же среди иракцев вообще не подаются точному подсчету (по приблизительным данным организации «Международная амнистия» только за первый год погибло более 10000 мирных жителей).

Несмотря на политическое фиаско иракской кампании внешнеполитический курс США не претерпел изменений. Американский обозреватель Дж.Хогленд емко назвал его «неопределившейся смесью выборочного вмешательства и твердой односторонности». Уже сразу после событий 11 сентября Буш-младший начал действовать по принципу «Кто не с нами, тот против нас!». В своей первой после теракта речи в Конгрессе он заявил: «Война будет долгой. Наш ответ будет представлять собой нечто большее, чем краткосрочное возмездие или несколько отдельных ударов. Американцам следует ожидать не одно сражение, но долгосрочную кампанию, не похожую ни на что, что мы когда-либо делали. И это не только американская битва. На карту поставлена не только свобода Америки. Это борьба всего мира. Это битва цивилизации. Это битва всех тех, кто верит в прогресс и плюрализм, терпимость и свободу. Мы просим все народы мира присоединиться к нам. Настал момент, когда каждое государство в мире должно определить - либо вы с нами, либо вы с террористами».

Такая категоричность добавила новые штрихи в действия США в роли лидера «свободного мира». Не отказываясь от угроз в адрес остатков «оси зла» (Иран - Северная Корея), США перешли к активной поддержке прозападных политических движений на постсоветском пространстве. Причем, если первоначальная официальная реакция Вашингтона на события в Грузии и Украине была достаточно умеренной, то уже 28 мая 2005 г. новый госсекретарь США Кондолиза Райе однозначно заявила: «Америка должна проложить путь для марша свободы по всему миру. Мы добиваемся успеха в этой великой цели и мы измеряем наш успех демократическими революциями, которые потрясли весь мир, - яркими революциями «роз», «оранжевой», «пурпурной», «тюльпановой» и «кедровой». Подобная позиция, на первый взгляд, является продолжением гегемонистского курса конца 1990-х гг. Но, в действительности, стратегия США существенно изменилась.

В 2004-2005 гг. американская администрация начала все более отчетливо проявлять приверженность собственным национальным интересам, а не «судьбам демократии в мире». Скандальный выход США из Киотского протокола, ограничивающего выброс в атмосферу промышленных отходов, и Договора по ПРО показывает стремление Вашингтона руководствоваться в любых вопросах только прагматичными соображениями независимо от мнения своих «стратегических союзников». Поддержка проамериканских настроений в постсоветских странах, невзирая на сдержанное недовольство Москвы, сочетается с аналогичной политикой по отношению к Европейскому Союзу, где из числа новых членов уже формируется проамериканская группировка. Но ведут ли эти шаги к укреплению монополярности мирового порядка?

События иракской кампании показали, что не только Россия, но и крупнейшие союзники США - Франция и ФРГ, готовы достаточно жестко противостоять американской политике «государственного эгоизма». Правда, и ось «Париж - Берлин - Москва - Пекин», о которой немало рассуждали в 2003-2004 гг., так и не сложилась. К тому же досадный провал ратификации конституционного договора неожиданно ослабил международные позиции самого Евросоюза. Малопредсказуемый характер приобретают события на постсоветском пространстве, а также в арабском мире (после выборов 2005 г. в Иране, смерти бессменного лидера ООП Ясира Арафата и на фоне тяжелой болезни короля Саудовской Аравии Фадха). Не только для США, но и для любого современного государства все более затруднительным становится разделение мира на «друзей» и «врагов», «мировое сообщество» и «государств-изгоев». К тому же международный терроризм не имеет ни национальности, ни государственной принадлежности. Военные и полицейские операции против любого из «государств-изгоев» не могут уничтожить терроризм как политическое и социальное явление. Не столь эффективными в борьбе против этого врага оказались и широкие многонациональные коалиции. В такой ситуации многополюсная международная система, при всей ее неустойчивости и уязвимости, не имеет альтернатив. Залогом ее формирования может быть лишь последовательное стремление всех ведущих держав мира искать компромисс между национальными интересами и общими задачами по обеспечению мира и безопасности.