Эшелоны модернизации и проблема «догоняющего развития».

Модернизация представляет собой переход от общественной системы традиционного типа (аграрной) к индустриальному обществу. В экономической сфере модернизация сопряжена с утверждением рыночных отношений как основного типа общественных связей, переходом от простого к расширенному воспроизводству, созданием целостной инфраструктуры промышленного, фабрично-заводского производства и крупного акционерного капитала, формированием соответствующего отраслевого баланса. Движущей силой экономики становятся товарно-денежные отношения и капитал, воплощенный в технико-технологическом и организационном базисе производства. Тем самым обеспечивается устойчивое накопление «капитализированного труда» и его нарастающее преобладание над трудом «живым». Все общество в ходе модернизации раскалывается на два класса - работников, распоряжающихся лишь собственным «живым трудом», и капиталистов, собственников «накопленного труда». На смену иерархичному и упорядоченному сословно-корпоративному социальному пространству приходит динамичная и, одновременно, очень жесткая биполярная социальная модель.

Специфика органической и неорганической модернизации обычно оговаривается при сравнении исторического пути Запада и Востока. Однако и в рамках западной цивилизации отнюдь не все страны изначально встали на путь органической модернизации. Различие в динамике развертывания модернизационных процессов, их хронологических рамок и движущих сил позволяет выделить среди них несколько групп, или «эшелонов».

Лидерами «первого эшелона» на протяжении всего Нового времени оставались Великобритания и Франция. Процесс формирования индустриальной системы в этих странах протекал эволюционно, на протяжении нескольких столетий и носил органический характер. Преемственность в развитии основных форм производства и предпринимательства, гибкое, постепенное изменение социальной структуры предопределили особую прочность и сбалансированность общественных институтов, возникших в результате модернизации. По динамике общественного развития к Великобритании и Франции были близки Нидерланды, Бельгия, Люксембург, Швейцария, а также Швеция и Дания. Не имея экономических, геополитических и культурных предпосылок для борьбы за лидирующие позиции в западном мире, эти «малые» страны достигли к началу XX в.

Особую группу стран, близкую к «первому эшелону», составили «белые переселенческие колонии» - британские доминионы Канада, Австралия, Новая Зеландия. На рубеже Х1Х-ХХ вв. в группу стран «первого эшелона» стремительно входят Соединенные Штаты Америки. На первый взгляд, ускоренный характер общественного развития в этот период дает основание отнести США к странам «неорганической модернизации». Однако формирование здесь индустриальной системы не было форсированным, направляемым «сверху» реформаторским процессом. Первоначально сказалась специфика американского «переселенческого» общества, не имевшего собственных прочных традиций доиндустриального периода. По завершении гражданской войны Севера и Юга к этому фактору добавились и новые - складывание единого общенационального рынка в огромной стране с богатейшими природными ресурсами, колоссальный приток иммигрантов, немалую часть которых составляли квалифицированные и недорогие трудовые кадры, приток капиталов из Европы. К тому же большинство американских предприятий создавалось на новейшей технологической базе, с учетом наиболее перспективных технических разработок. Именно в США впервые широко была внедрена конвейерная система. Активно шло внедрение в производство электрической энергии. Автомобильное производство становилось символом американской промышленной мощи.

В первой половине XX в. США по динамике промышленно-финансового роста и модернизации социальной структуры уже уверенно опережали францию и Великобританию. Однако это отнюдь не свидетельствовало о расколе в «первом эшелоне». Помимо общих геополитических интересов и культурной общности, взаимное тяготение США и европейских стран «первого эшелона» было связано с однотипностью их социально-экономического развития. Становление системы монополистического капитализма происходило здесь в наиболее «чистом», классическом варианте. Концентрация производства и централизация капитала вели к ускоренному вытеснению малого и среднего предпринимательства, унификации экономической инфраструктуры и росту транснациональных производственных и торговых связей.

Благодаря всем этим факторам в странах «первого эшелона» сохранилась достаточно сбалансированная модель обшественного развития, которая выдержала испытания и «Великой депрессии», и двух мировых войн. Нарастание структурных противоречий, характерных для системы монополистического капитализма, создавало здесь не угрозу экономического краха и антагонистического социального конфликта, а потенциал для дальнейшего обновления и совершенствования существующих общественных институтов. Единственным исключением стала Франция страна, в которой на протяжении XIX и отчасти XX вв. сохранялись внутренние «периферийные» регионы с преобладанием традиционных средних слоев населения, доиндустриальными формами экономической занятости и социальной психологии. На фоне разгрома во Второй мировой войне во Франции сложились условия для перехода к совершенно иной модели развития, присущей странам «второго эшелона». Но возможность такой альтернативы в значительной степени зависела от внешних факторов. С разгромом нацизма Франция вернулась в лагерь стран либеральной демократии.

«Второй эшелон» модернизации составили на рубеже Х1Х-ХХ вв. Германия, Россия, Австро-Венгрия, Италия и Япония. Большинство из этих стран встали на путь модернизации еще задолго до эпохи монополистического капитализма. Однако укрепление капиталистического уклада в экономике, вытеснение традиционных социальных институтов и формирование индустриальной классовой структуры были тесно связаны здесь с сугубо политическими процессами.

В последней трети XIX в. государственная элита стран «второго эшелона» не только приняла стратегию ускоренной модернизации, но и впервые совершенно осознанно поставила задачу коренного обновления всей системы общественных отношений. Причиной послужило все более очевидное отставание от ведущих стран мира в экономической и военной мощи. В условиях завершения промышленного переворота и колониального раздела мира, укрепления транснациональных экономических связей, складывания военно-политических блоков, претендующих на мировое лидерство, отставание в модернизации начинало угрожать национальному суверенитету даже крупнейших империй. Ответом стран «второго эшелона» на внешний «вызов» стало начало крупномасштабных системных реформ. При этом переход к «догоняющему развитию» отнюдь не свидетельствовал о распространении космополитических настроений или готовности признать собственную историческую «неуспешность». Напротив, страны, принимавшие «вызов», ориентировались на всемерное укрепление национального суверенитета, защиту собственных интересов в меняющемся мире. Идеологическое обоснование ускоренной модернизации, как правило, было тесно связано с обостренным переживанием собственной национальной специфики, культурно-исторической самобытности, гипертрофированным ощущением враждебности со стороны других стран и народов.

Форсированная модернизация в странах «второго эшелона» была инициирована «сверху» и носила неорганический характер.

Ускоренный экономический рывок позволил странам «второго эшелона» уже к началу XX в. приблизиться по уровню развития к лидирующим державам Запада, включиться в процесс складывания мирового торгового и финансового пространства, принять участие в борьбе за перераспределение сфер колониального влияния, выдержать гонку вооружений, развернувшуюся в преддверии Первой мировой войны. Особенно заметными были успехи Германии. К 1913 г. она вышла на второе место по уровню промышленного производства (16 %). Среднегодовые темпы роста за период 1870-1913 гг. составили 2,9 % (США - 4,3 %; Великобритании - 2^2 %). Уникальный рывок в экономическом и социальном развитии совершили на рубеже Х1Х-ХХ вв. Россия и Япония.

Успешные реформы в странах «второго эшелона» значительно изменили соотношение сил на мировой арене. Но одновременно происходил и быстрый рост внутренних противоречий в социально-экономической системе этих стран. Причиной стала несбалансированность модернизационных процессов, их форсированный характер, который не отвечал объективному уровню развития общества. Все более очевидным становился разрыв между темпами роста производства и покупательной способности населения. Потребительский рынок стремительно терял емкость. Отрасли, ориентированные на личное потребление (легкая, пищевая, текстильная), испытывали большие трудности со сбытом. К тому же они оставались почти не охвачены процессом монополизации. Отставание в концентрации производства приводило и к замедлению темпов технологического обновления этих отраслей, сохранению в них архаичных форм трудовых отношений. В целом, в экономике стран «второго эшелона» сложилось причудливое сочетание элементов производственной культуры и предпринимательства, свойственных разным стадиям развития индустриальной экономической модели.

Особенно специфические формы в странах «второго эшелона» приняла модернизация сельскохозяйственной сферы. Ее основой стало не столько качественное обновление технической и технологической базы производства, сколько социально-экономическая дифференциация сельского населения, выделение зажиточной крестьянской верхушки, способной вести рентабельное хозяйство, и обезземеливание остальной части крестьянства. При отсутствии притока инвестиционных средств (в силу неразвитости системы кредита), сохранении децентрализованной патриархальной структуры сбыта сельскохозяйственной продукции основным источником прибавочного лродукта становился труд батраков, наемных сезонных рабочих. Это способствовало консервации сложившейся деформированной модели сельскохозяйственного производства, а также сокращало приток рабочей силы в городскую промышленность. Еще одной особенностью сельскохозяйственной производственной структуры стало сохранение латифундий, а также остатков сословных привилегий крупных земельных собственников. В России, Италии. Австро-Венгрии аграрные регионы превратились в своего рода «внутреннюю периферию», все более отстающую по темпам развития.

Недостаточно сбалансированная отраслевая структура, незначительная емкость внутреннего потребительского рынка и острая конкуренция на мировом рынке, незавершенность складывания финансовой инфраструктуры делали экономику стран «второго эшелона» чрезвычайно зависимой от государственного патернализма. Причем наращивание темпов экономического роста не снижало, а наоборот лишь увеличивало роль этого фактора. Государство по-прежнему несло бремя огромных финансовых расходов на ' развитие транспортной инфраструктуры, инвестиционную поддержку стратегически важных отраслей, в том числе военно-промышленного комплекса, проведение аграрных преобразований. Происходило все более очевидное сращивание системы частного предпринимательства, финансово-банковского сектора со структурами государственного управления.

Результаты Первой мировой войны еще более осложнили процесс ускоренной модернизации. Страны «второго эшелона» понесли ^наибольшие потери, усугубившиеся репрессивными решениями Парижской мирной конференции. Распад империй Гогешюллернов, Еабсбургов и Романовых, радикальная перестройка политической карты Центральной Европы, волна революций подорвали исторически сложившуюся систему экономических связей. Приход к власти в России в 1917 г. партии большевиков положил начало строительству принципиально новой общественной системы и на длительное время изолировал страну от участия в развитии мирового рынка. Объявленная виновницей войны Германия была поставлена условиями Версальского договора на грань экономического краха. В еще более бедственном положении оказалась Австрия, превращенная решениями Парижской конференции в небольшое государство, лишенное всех связей с другими частями прежней империи Габсбургов. Немногим лучше было положение Италии, формально вошедшей в число победителей. Ее потери в годы войны составили примерно 1/3 национального богатства.

В 1920-е гг. в странах «второго эшелона» произошла постепенная стабилизация социально-экономического положения. Однако характер этого процесса значительно отличался от ситуации в странах «первого эшелона». Требовался значительно больший объем восстановительных работ. Необходимо было фактически заново создавать систему коммуникаций и всю рыночную инфраструктуру. Огромной проблемой стала инфляция, принявшая в 1919-1922 гг. гипертрофированные формы. Позиции национального капитала оказались подорваны, и на протяжении всего послевоенного периода сохранялась решающая роль государства в экономическом развитии. После подписания Женевских протоколов 1922 г. и принятия «плана Дауэса» в 1924 г. в экономике Австрии и Германии чрезвычайно усилились позиции иностранного капитала. Во второй половине 1920-х гг., несмотря на относительно высокие темпы развития, в этих странах не наблюдалось улучшения социального положения основной части населения.

Итак, в результате растянувшегося на несколько десятилетий процесса ускоренной модернизации в странах «второго эшелона» произошла глубокая структурная перестройка всей экономической системы. Однако в ходе этого форсированного, во многом искусственного рывка сложилась деформированная экономическая модель. Ко всем противоречиям, присущим монополистической экономике, добавились отраслевая и региональная несбалансированность, инвестиционный «голод», отсутствие платежеспособного внутреннего спроса, недостаточная мобильность рабочей силы, растущие социальные проблемы. Все более активное вмешательство государства в экономические процессы отражало не только специфику «догоняющего развития», но и разрушительные изменения в массовом сознании. В тех странах, где ускоренная модернизация приобрела масштабный характер, где реформы радикально меняли устои и традиции жизни, происходила массовая маргинализация общества. Росло число людей, уже утративших традиционные социальные связи и моральные ценности, но не адаптировавшихся к новым реалиям. Маргинальная масса требовала стабильности, порядка, спокойствия. Постепенно на основе изломанной социальной психологии формировалось агрессивное протестное движение масс. Появились экстремистские партии, выдвигавшие лозунги создания «нового», «революционного» порядка. В России, Италии, чуть позже - в Германии, Австрии, Японии, Испании. Португалии эскалация политического насилия привела к созданию тоталитарных режимов.