Глава 4. Экспертные задачи: понятие и классификация
В аспекте нашего исследования мы различаем три основные группы задач: 1) задачи общей теории судебной экспертизы, т. е. задачи этой отрасли научного знания; 2) задачи экспертной практической деятельности как одной из сфер человеческой деятельности; 3) задачи экспертных исследований как «производственного» элемента экспертной практической деятельности. Задачи общей теории судебной экспертизы как области научного знания в свою очередь можно разделить на общие и частные (или специальные). По мнению С. Ф. Бычковой, «общая задача может быть определена как создание научной базы для функционирования и развития области использования специальных знаний в судопроизводстве»255. В целом мы согласны с таким определением, но с некоторыми оговорками. Строго говоря, в судопроизводстве находят свое применение различные формы специальных знаний, а не только экспертиза. С таким же успехом предложенная формулировка общей задачи может быть отнесена и к деятельности следователя и суда, осуществляющих расследование и рассмотрение уголовного дела. На наш взгляд, правильнее было бы указать на создание научной базы для функционирования и развития области использования специальных знаний именно в экспертизе как практической деятельности в целях получения достоверной информации для нужд судопроизводства. К частным (или специальным) задачам теории экспертизы можно отнести такие, как: — изучение закономерностей формирования и развития конкретных видов судебных экспертиз, расширение их возможностей; — создание новых видов и родов экспертиз, вызванное появлением новых объектов (компьютерная экспертиза) либо усовершенствованием существующих в экспертной практике методов и методик (фототехническая, автороведческая, искусствоведческая); — разработка и совершенствование средств, методов и методик экспертной деятельности; — разработка программного обеспечения АРМ эксперта по видам и родам экспертиз; — прогнозирование процессов, протекающих в экспертной практической деятельности, и задач научных исследований в области судебной экспертизы; — систематическое пополнение научных основ и совершенствование в целом общей и частных теорий судебной экспертизы; — разработка методов и методик оценки заключения эксперта (оценочных категорий), способствующих их полноценному использованию в процессе. Задачи практической экспертной деятельности как одной из сфер деятельности человека. К ним относятся: — постоянное систематическое повышение своей экспертной компетенции, совершенствование профессионального мастерства; — изыскание путей повышения степени определенности экспертных выводов; — оптимизация формы и содержания экспертных заключений; — овладение экспертами основами компьютерной грамотности и навыками оперативной работы с персональным компьютером (ПК); — создание массива программ по различным родам и видам экспертиз; — каталогизирование и паспортизация экспертных методик и создание банков вспомогательной экспертной исходной информации (коллекции, образцы и т. п.); — создание необходимой информационной и правовой базы для реализации результатов экспертной профилактической деятельности. Экспертные задачи. Судебно-экспертные исследования связаны с выявлением и изучением свойств и признаков объектов, которые в результате предметно-практической и познавательной деятельности позволяют устанавливать некоторые ранее имевшие место события либо иные фрагменты реальности. Другими словами, только в процессе познания экспертом изучаемого им носителя определенной информации о происшедших в прошлом событиях возможно установление объективного факта, входящего в предмет исследования и представляющего практическую значимость. Именно эта информация служит основой для внутреннего убеждения эксперта о существовании или отсутствии факта или совокупности фактов, относящихся к делу. Получение же этой информации базируется на знаниях, навыках и умении эксперта правильно выбрать и применить методику и предусмотренные ею методы и технические средства. Выбор той или иной методики зависит, в свою очередь, от задач и особенностей объектов исследования. Исторически экспертные задачи иногда подразделяли на два вида, называя их определенными и неопределенными заданиями. Так, Е. Ф. Буринский считал, что выполнение определенных заданий, строго говоря, вообще не является экспертизой, а представляет собой справочную деятельность сведущего лица, поскольку эти задания требовали, с его точки зрения, лишь утвердительного или отрицательного ответа. Подлинно экспертными заданиями он признавал лишь неопределенные задания, выполнение которых требовало от эксперта поисковых, исследовательских действий256. Это деление в последующем развития не получило. В процессе становления криминалистической экспертизы было распространено деление всех задач на две группы: идентификационные и неидентификационные. Вероятно, для того времени такое деление было обоснованно, поскольку вопросы криминалистической идентификации были разработаны достаточно основательно257, в то время как общая теоретическая основа для задач неидентификационного характера отсутствовала. Отсутствовало, естественно, и единое понимание содержания понятия «неидентификационные экспертизы». Ю. Г. Корухов, например, писал, что «в основе анализа содержания как идентификационных, так и неидентификационных исследований должно лежать познание сущности изучаемых фактов, их взаимосвязи и взаимообусловленности, для чего с успехом может быть использовано учение о системообразующих связях, в частности познание связей между явлениями, изучаемыми в процессе расследования преступления»258. Под неидентификационными экспертизами понимали решение вопросов по установлению различного рода фактов и в этом случае предлагали такие исследования именовать «экспертизой факта»259. Критикуя данную позицию, Р. С. Белкин и А. И. Винберг писали, что термин «экспертиза факта» не является «достаточно корректным, ибо и идентификационная экспертиза... тоже представляет собой экспертизу по установлению факта»260. Предлагалось различать идентификационные и неидентификационные задачи экспертизы по методу сравнительного исследования261. Эта точка зрения также была подвергнута критике со стороны ряда ученых262. Дальнейшее развитие судебной экспертизы сопровождалось появлением новых объектов и задач, необходимость исследования и решения которых диктовалась потребностями следственной практики, появлением новых задач, не связанных с процессом идентификации. Это, в свою очередь, привело к тому, что в конце 70-х — начале 80-х гг. прошлого века появляется целый ряд работ, посвященных классификации экспертных задач263. Термин «неидентификационные экспертизы» уже не соответствует сущности и значению проводимых исследований. Этот факт подчеркивает Ю. Г. Корухов, отмечая, что терминологическое сочетание «неидентификационные исследования» слитком расплывчато, не выражает сущности этих исследований и по своему смысловому значению сводится к утверждению понятия, противоположного идентификационной экспертизе264. Положение изменилось с выходом в свет двух работ В. А. Снеткова, в которых он употребил, применительно к экспертным задачам, термин «диагностика» и попытался рассмотреть значение этого термина в криминалистическом и уголовно-процессуальном аспектах265. Правда, по мнению Н. П. Май- лис266, термин «криминалистическая диагностика» появился гораздо раньше и упоминается в работах Г. Гросса (1913). Однако с работ Г. Гросса и до выхода работ В. А. Снеткова данный термин, насколько нам известно, не употреблялся в криминалистической литературе ни в каком виде. У этого термина и у самого понятия криминалистической диагностики нашлись и оппоненты. Так, Н. А. Селиванов в одной из своих статей высказал категорическое мнение о том, что никакой диагностики в криминалистике не существует, а решаемые ею задачи относятся к категории установления групповой принадлежности267. Эта позиция поддержки не получила, и в специальной литературе появился целый ряд работ, посвященных классификации задач по различным основаниям268, в том числе с выделением диагностических задач. Вначале между неидентификационными и диагностическими задачами просто ставили знак равенства269. В 1977 г. появляется работа Г. Л. Грановского «Криминалистическая ситуационная экспертиза места происшествия», в которой он попытался определить научные основы подобного вида экспертиз270. Позднее были предприняты попытки разработки научных основ криминалистической диагностики. Все это не могло не отразиться на классификации экспертных задач. Предлагалось классифицировать задачи на идентификационные, диагностические, ситуационные, классификационные271; на идентификационные, диагностические классификационные, диагностические задачи исследования состояния272; на идентификационные, ситуационные, реставрационные, классификационные, диагностические273 и т. д. Начиная с 1978 г. в течение последующих десяти лет увидел свет ряд работ Ю. Г. Корухова274, в которых он дал исчерпывающий анализ сущности неидентификационных исследований с позиций учения о связях. Следом за А. А. Эйсманом он писал: «За основу могут быть взяты пять форм связей, которые выявляются в ходе экспертного исследования: генетическая (причинная), функциональная, объемная, субстанциональная и связь преобразования»275. Сделав теоретические обобщения отдельных видов исследований, относимых к неидентификационным, он определил криминалистическую диагностику как частный метод познания, позволяющий получить представление о механизме преступного действия на основе его отражения в объектах материального мира276. Исходя из форм связей объектов экспертизы, Ю. Г. Корухов предложил деление экспертиз на классификационные, диагностические и идентификационные, обоснованно, на наш взгляд, исключив звено ситуационных экспертиз277. Его поддержали большинство авторов, занимающихся этой проблемой. К классификационным были отнесены задачи, решающие вопросы установления принадлежности объектов к определенному классу. К диагностическим — распознавания состояния объекта, познания события, явления, процесса. К идентификационным — установления тождества конкретного материального объекта либо группы предметов, явлений. Интересна, но небесспорна, на наш взгляд, классификация задач, предложенная Т. В. Толстухиной, по мнению которой следует поделить все задачи на идентификационные, классификационные, диагностические, реституционные, прогностические, ретроспективные. При этом она отмечает, что последние «не являются экспертными и характерны только для судебноследственных действий, свидетельских показаний и т. д.», добавляя, что для решения этих задач, как правило, требуется помощь эксперта или специалиста и на этом основании данные задачи «в известном смысле примыкают к экспертным»278. Раскрывая содержание реституционных и прогностических задач, она понимает под реституционными «воссоздание, восстановление характеристик объекта или криминальной обстановки механизма события на основании исследования результатов действий объектов или их отображений», под прогностическими — «предсказание событий, обстоятельств, обстановки, характеристик объектов на основании исследования результатов криминальных действий объектов или их отображе- ний»279. Думается, что нет необходимости выделять реституционные задачи в самостоятельный класс. Нетрудно заметить, что определение понятия реституционных задач практически совпадает с определением ситуационных, о которых мы вели речь ранее и которые большинством специалистов относятся к разряду диагностических. Если же сравнить цели и содержание экспертной диагностики и экспертной реституции, о которых автор ведет речь далее, определяя цели первой как «познание (изучение и определение) свойств и состояния объектов, его отображения, а также изменений, происходящих в результате криминальных действий, причин и условий этих изменений», а второй — «получение знания о первоначальных свойствах и состояниях объекта, последовательности, механизме, обстоятельствах события и месте преступления на основе изучения измененных в процессе криминальных действий характеристик указанных свойств, состояний и явлений»280, то исчезают все сомнения и наше предположение перерастает в уверенность. Что же касается теории экспертного прогнозирования и прогностических задач, то здесь необходимо отметить следующее. Развитие теории экспертного прогнозирования конечно же целесообразно, и она, несомненно, имеет практическую ценность, но для решения не экспертных задач, а задач общей теории судебной экспертизы. Именно поэтому мы отнесли прогнозирование процессов, протекающих в экспертной практической деятельности, и задач научных исследований в области судебной экспертизы к задачам общей теории судебной экспертизы. Определение же прогностической задачи требует пояснений. Во-первых, не вполне понятно, о каком предсказании идет речь. Если автор имеет в виду те изменения событий, обстоятельств, обстановки и т. д., которые произойдут (могут произойти) в будущем (а прогнозирование, как известно, есть суждение о состоянии какого-либо явления в будущем281), то данная задача является скорее не экспертной, а следственной, и результаты ее решения зависят не только от состояния объектов или их отображений на момент их экспертного исследования, но и от целого ряда объективных и субъективных факторов, учесть которые без знания всех сопутствующих данным изменениям обстоятельств эксперт не в состоянии. Конечно же, основываясь на проведенных исследованиях объектов, представленных на экспертизу, или их отображений и опираясь на результаты экспертной практики прошлого и настоящего, эксперт может предсказать, спрогнозировать повторение той или иной ситуации и сформулировать свои рекомендации следователю по предотвращению тех или иных последствий. Но и эту задачу по нашей классификации можно отнести к экспертным лишь, как говорит сам автор, «в известном смысле». Полагаем, что под выражением «в известном смысле» автор понимал решение задач прогнозирования действий причинно-следственных связей, которые, по мнению Ю. Г. Корухова, являются разновидностью диагностических задач282. Во-вторых, также не совсем понятно, о каких объектах идет речь, и совсем уж непонятно, что имел в виду автор под криминальными действиями этих объектов. Наконец, несколько слов о ретроспективных задачах, под которыми Т. В. Толстухина понимает «воспроизведение, восстановление в памяти увиденного или услышанного на основании личного восприятия конкретного события»283. По ее мнению, данные задачи имеют право на существование в рамках экспертных постольку, поскольку, как было сказано ранее, решение этих задач требует помощи эксперта или специалиста. Если опираться на последний тезис, то все следственные действия, в которых по закону может быть использована помощь специалиста или эксперта, можно с успехом отнести к экспертным задачам. Сложно представить, какую конкретно помощь может оказать эксперт (специалист) в решении этих задач. То, что следователь при необходимости может воспользоваться знаниями специалиста для разъяснения тех или иных обстоятельств до либо в ходе производства того или иного следственного действия, еще не означает, что в данном случае решается именно экспертная задача. Таковы наши суждения о классификации, предложенной Т. В. Толстухиной. Некоторые авторы полагают, и мы с ними согласны, что нет нужды выделять классификационные задачи, поскольку они решаются в процессе либо идентификационных, либо диагностических исследований284. Если провести сравнение тех определений классификационных и диагностических задач, которые существуют в специальной литературе, то нетрудно заметить, что они несут практически одну смысловую нагрузку. Строго говоря, прежде чем отнести тот или иной объект к определенному классу, необходимо определить природу этого объекта. А определение природы — это уже задача диагностики285. Отсюда можно сделать вывод, что диагностика поглощает классифицирование. Таким образом, ряд авторов ограничивают перечень экспертных задач тремя, реже четырьмя видами. А. И. Рудиченко, например, посчитал, что «в соответствии со структурой процесса решения экспертных задач их можно разделить на четыре класса: 1) идентификационные задачи; 2) диагностические классификационные задачи; 3) диагностические задачи исследования состояния; 4) атрибутивные (вспомогательные) задачи»286. Однако чаще можно встретить деление всех задач на идентификационные, диагностические и ситуалогические (ситуаци- онные)287. Анализ содержания тех экспертных задач, которые в литературе именуются ситуационными или ситуалогическими, свидетельствует, что они заключаются в установлении состояния обстановки, положения участников и других элементов расследуемого события. Если сопоставить это содержание с понятием диагноза, диагностической задачи (установление состояния, природы, признаков и т. п. объектов), то, на наш взгляд, становится очевидным, что ситуационные исследования фактически преследуют те же цели. Похожие рассуждения мы находим, например, у Ю. Г. Корухова и Н. С. Романова288. Поэтому мы придерживаемся, как и ранее289, той позиции, согласно которой в экспертной практике решаются лишь два вида задач — идентификационные и диагностические. По существу, мы опять пришли к двухэлементной классификации. У оппонентов такой точки зрения может возникнуть предположение, что данная классификация отличается от первоначальной лишь заменой термина «неидентификационные» на термин «диагностические». Было бы ошибочно думать, что эти два термина несут одну и ту же смысловую нагрузку. Уже одно то, что в отличие от неидентификационных задач для диагностических определены основные направления развития теории криминалистической диагностики, сформулированы предмет и объект, задачи, дает основание для утверждения: диагностические задачи не есть задачи неидентификационные, в то время как понятие «неидентификационные» в специальной литературе трактуется далеко не однозначно. Рассуждая об экспертной диагностике, Ю. К. Орлов, например, отмечает, что в том понимании, в каком определяется диагностика в судебной экспертизе, к диагностическим задачам можно отнести «целый конгломерат самых разнообразных исследований, не имеющих между собой ничего общего», и заключает, что «такой подход представляется малопродуктивным в научном отношении», что деление всех экспертиз только на идентификационные и диагностические весьма сомнительно, не согласуется с правилами логики и, главное, «совершенно неясно, по какому же основанию включаются все эти исследования (проводимые в рамках решения диагностических задач. — Т. А.) в одну категорию»290. Соглашаясь с тем, что к диагностическим задачам относится «целый конгломерат самых разнообразных исследований», мы в то же время категорически возражаем против утверждения о неясности основания включения всех этих исследований в одну категорию. Ю. Г. Корухов, отмечая, что «спектр этих (диагностических. — Т. А.) задач достаточно широк», подчеркивает, что «объединяющим их является то, что во всех случаях в основу их решения положено изучение свойств и состояний объекта с учетом происходивших в нем изменений, определяемых условиями и факторами криминальной ситуации»291. Учитывая многообразие диагностических задач, возможна их дальнейшая классификация на основе, например, исходных данных для их решения292. По мнению А. М. Зинина и Н. П. Майлис, «классификация видов криминалистической диагностики осуществляется с учетом характеристик предмета, объектов, методов, технических условий решения диагностических задач». Исходя из этого они предлагают классифицировать виды диагностики по предмету на «диагностику природы, свойств предметов; по объектам — лиц, предметов, веществ, материалов, различных явлений и их отображений; по методам — почерковедческая, автороведче- ская, трасологическая и т. д.; по техническим условиям — лабораторная, полевая и т. д.»293. В целом соглашаясь с предложенной авторами классификацией, хотелось бы заметить, что по методам она является, на наш взгляд, спорной. И в почерковедческой, и в автороведческой, и в иных видах экспертиз в ходе решения диагностических задач используются самые различные методы, иногда одни и те же (например, метод наблюдения, измерения, описания, микроскопического исследования и т. д.). Здесь речь, скорее, следует вести о таком основании, как область специальных знаний, используемая при решении диагностических задач различных видов экспертиз. Могут быть дифференцированы и основные два вида экспертных задач. Авторы коллективной монографии «Основы судебной экспертизы» подразделяют диагностические задачи на: классификационно-диагностические; собственно диагностические; обстановочные; причинно-динамические294. Не вдаваясь в анализ этого деления, заметим, что все перечисленные подвиды диагностических задач, поскольку они относятся к числу диагностических, и являются собственно диагностическими. Эти же авторы предлагают подразделять экспертные задачи на конечные (конечная цель исследования), промежуточные и вспомогательные295. Такая классификация представляется оправданной, поскольку соответствует этапности процесса исследования и систематизирует содержание процесса достижения его цели.