О советско-югославском Договоре о дружбе и ненападении (1941 г.) Г. М. СЛАВИН
Советское правительство всегда выступало за нормализацию отношений с королевской Югославией, как и с другими балканскими государствами.
Однако с первых дней создания буржуазного югославского государства его внешняя политика носила явно выраженный антисоветский характер. Достаточно сказать, что Югославия одной из последних в Европе установила дипломатические отношения с Советским Союзом. Лишь в конце марта 1940 г. югославский посланник в Анкаре, выполняя указание своего правительства, обратился к послу СССР в Турции с предложением об установлении дипломатических отношений, подчеркнув при этом, что Югославии грозит опасность со стороны Италии. Ответ гласил, что СССР хочет мира и сохранения статус-кво на Балканах ‘. Это означало, что Советский Союз по-прежнему против империалистических планов вовлечения Югославии в войну.Начало развитию отношений между СССР и Югославией было положено в мае 1940 г., когда после предварительных переговоров в Москве были подписаны советско-югославский Договор о торговле и мореплавании, протокол к нему о торговом представительстве СССР в Ююславии и временной торговой делегации Югославии в СССР и Соглашение о товарообороте и платежах на 1940—1941 гг.2
В июне 1940 г. советско-югославские дипломатические отношения были установлены.
И в Югославии и в СССР общественность приветствовала этот акт. «Сообщение об установлении нормальных дипломатических отношений встречено народами обеих стран с глубоким удовлетворением»,—отмечала газета «Труд»3.
Когда 26 июня 1940 г. в Белград прибыл первый дипломатический представитель Советского Союза В. А. Плотников, тысячи людей собрались у вокзала, чтобы встретить посланца страны социализма. В столице прошла манифестация, демонстранты провозглашали лозунги о союзе с СССР4.
Однако югославские правящие круги продолжали придерживаться своего реакционного, враждебного Советскому Союзу курса.
Так, например, в Югославии не была разрешена деятельность Общества друзей СССР.Характеризуя политику находившегося тогда у власти правительства Цветковича—Мачека, V конференция КПЮ в октябре 1940 г. отметила, что оно не считается с требованиями народа опереться в это тяжелое время на Советский Союз, сотрудничать с ним и заключить договор о взаимной помощи. Напротив, предательские и капи^ тулянтские элементы в правительстве и вне его открыто действуют в пользу держав «оси», торгуют независимостью страны, ведут ярог стную кампанию против Советского Союза18.
Пытаясь лавировать между двумя воюющими блоками, югославское правительство все больше склонялось к сотрудничеству с гитлеровской Германией. Оно игнорировало усилия Советского Союза, направленные к сохранению мира на Балканах, к тому, чтобы не дать фашистским агрессорам втянуть страны Юго-Восточной Европы в орбиту войны. Оно не сделало выводов из заявления Советского правительства от 17 октября 1940 г., поручившего своему полпреду в Белграде информировать югославское правительство о том, что Советский Союз «сочувствует Югославии и борьбе югославского народа за свою политическую и экономическую независимость» 6.
Правители Югославии шли все дальше по пути подчинения блоку фашистских государств. В октябре 1940 г. было заключено неравноправное германо-югославское торговое соглашение, облегчавшее экономическое закабаление Югославии. В феврале 1941 г. премьер Цветкович и министр иностранных дел Цинцар-Маркович были вызваны в Берхтесгаден к Гитлеру, потребовавшему присоединения Югославии к Тройственному пакту. «Эта поездка,— писала белградская правительственная газета «Време»,— представляет собой новое подтверждение желаний Югославии продолжить путь, по которому она шла до сих пор. Этот путь является путем тесного сотрудничества с державами оси» 7.
По указке властей югославская печать пыталась игнорировать Советский Союз и создавать у читателей впечатление, будто СССР не представляет из себя фактора, на который Югославия могла бы рассчитывать.
Ясно, что такой курс югославского правительства не предусматривал заключения какого-либо соглашения с Советским Союзом, тем более пакта о взаимопомощи. 4
марта 1941 г. югославский принц-регент Павел тайно отправился в Берхтесгаден. Чтобы подтолкнуть регента к угодному решению, Гитлер доверительно сообщил ему о готовившемся нападении на Советский Союз8.
25 марта 1941 г. правительство Цветковича—Мачека подписало протокол о присоединении Югославии к Тройственному пакту. Казалось, Гитлер и Муссолини достигли своей цели в отношении Югославии — страна превращалась в формального союзника держав фашистской «оси». Однако это был, как говорит югославская пословица, «рачун без крчмара» — расчет без хозяина.
Трудящиеся Югославии осознавали опасность, которая грозила стране в результате навязанного союза с фашистскими державами. Коммунистическая партия разъясняла, куда ведет подчинение гитлеровской Германии9.
22 марта И. Броз Тито, возглавлявший ЦК КПЮ, получил от генерального секретаря Исполкома Коминтерна Г. М. Димитрова депешу в связи с подготовлявшимся присоединением Югославии к Тройственному пакту: «Рекомендуем занять решительную позицию против капитуляции перед Германией. Поддерживать движение за всенародный отпор политике военной агрессии. Требовать дружбы с Советским Союзом» 10.
В духе этих рекомендаций и действовала Компартия Югославии. По всей стране прокатилась волна народных демонстраций, во главе которых шли коммунисты. Демонстранты требовали отказа от соглашения с фашистскими агрессорами и заключения договора о дружбе с миролюбивым Советским Союзом. В Белграде 27 марта 1941 г. состоялась многолюдная демонстрация под лозунгами: «Долой Гитлера и пакт!», «Да здравствует свободная Югославия!», «Да здравствует Советский Союз!».
29 марта 1941 г. Г. М. Димитров снова обратился к И. Броз Тито, подчеркивая, что «основная задача партии сейчас состоит в том, чтобы неутомимо разъяснять свои взгляды и всесторонне подготовлять себя и массы» “.
Массовые выступления против присоединения к Тройственному пакту показали, как велика ненависть к фашизму, каким огромным авторитетом у народов Югославии уже тогда пользовался Советский Союз.
Окончательное подчинение страны гитлеровской Германии обеспокоило ту часть югославской буржуазии, которая была связана с Англией и ее союзниками. Используя волну народного возмущения, группа высших офицеров осуществила государственный переворот. 27
марта 1941 г. правительство Цветковича—Мачека было свергнуто, к власти пришло правительство генерала Д. Симовича. Несовершеннолетнего наследника престола Петра II провозгласили королем, п он «узаконил» государственный переворот.
Правительство Симовича было сформировано из представителей различных буржуазных слоев, причем в его состав вошли и деятели, питавшие симпатии к странам «оси». Генерал Симович отмечает в своих мемуарах, что М. Нинчич был назначен на пост министра иностранных дел с учетом того, что он пользовался репутацией «друга немцев и личного друга Муссолини» 12. Новое правительство не собиралось коренным образом менять политику своих предшественников. На первых порах Симович намерен был продолжать лавировать на международной арене. Министр Нинчич получил инструкции заверить Берлин и Рим в том, что протокол о присоединении Югославии к Тройственному пакту остается в силе. Одновременно велись переговоры с Великобританией о возможности организации обороны страны с использованием английских войск и. военной помощи13.
Следует отметить, что в связи с приходом к власти правительства Симовича премьер-министр Великобритании Черчилль начал разрабатывать далеко идущие планы. Он немедленно направил министра иностранных дел Идена и начальника имперского генерального штаба генерала Дилла в Афины, полагая, что представляется «блестящая возможность создать, наконец, коалицию Великобритании и трех балканских стран (Турции, Греции и Югославии,— Г. С.), способную заставить немцев воздержаться от наступления на Балканах» 14. Черчилль рассчитывал таким образом подтолкнуть Гитлера к нападению на Советский Союз, Он писал Идену в Афины 28
марта 1941 г.: «Не считаете ли Вы возможным, что в случае создания единого фронта на Балканском полуострове Германия могла бы счесть более целесообразным взять свое в России, учитывая полученные нами многочисленные сообщения о сосредоточении крупных сил в Польше...» 15.
Одновременно Черчилль обратился к Рузвельту с предложением «побудить югославов разгромить итальянцев в Албании, что приведет к результатам огромной важности, и дать им хорошее вооружение». «Я верю, что Вы займете аналогичную позицию,—писал Черчилль,— и поддержите новое правительство обещанием мощной американской помощи» 1в.Но новое югославское правительство избегало дать какой-либо повод Германии и Италии для агрессии. Генерал Симович призвал граждан «отказаться от манифестаций, могущих создать трудности в наших отношениях с соседями, с которыми мы и в будущем желаем оставаться также в мире и дружбе» ”. Югославский премьер отклонил предложение встретиться с Иденом, а генералу Диллу заявил, что решил «не предпринимать шагов, которые могли бы быть расценены как провокационные в отношении Германии»18. Посол Югославии в Берлине Иво Андрич, отозванный было в Белград, возвратился 31 марта 1941 г. в Берлин и еще раз заверил Риббентропа в лояльности своего нового правительства в отношении Германии.
Однако эти заверения Гитлер игнорировал. Мартовские события в Югославии нарушили расчеты германского генерального штаба, готовившегося к осуществлению плана «Барбаросса» и полагавшего, что после присоединения Югославии к Тройственному пакту южный, балканский фланг обеспечен. Но югославский народ ясно показал, что не намерен отдать свою страну в распоряжение фашистских главарей. И хотя Германия не сделала в Белграде никаких официальных заявлений, машина фашистской агрессии в тот момент была уже пущена в ход. Едва получив известие о государственном перевороте в Югославии, Гитлер в тот же день, 27 марта, сообщил верховному командованию вооруженных сил Германии, что решил принять все меры для того, чтобы разгромить Югославию в военном отношении и сокрушить ее как государство, не принимая во внимание «могущих последовать со стороны нового правительства заявлений о лояльности» 19.
Поэтому все старания правительства Симовича «умиротворить» фашистского главаря были безуспешны.
События 27 марта, отмечают югославские историки, имели двоякий смысл.
Для правящей буржуазии они явились попыткой с помощью перемены власти уменьшить накал народного негодования и не допустить возможной революционной развязки. Лавируя на международной арене, правящие круги Югославии надеялись, выиграв время, в конце концов найти устраивавшее их решение.Для югославского революционно-демократического движения события 27 марта ознаменовали переход руководящей роли в общественной жизни Югославии к рабочему классу и его авангарду — Коммунистической партии20.
;Отметим попутно, что Черчилль в своих мемуарах о второй мировой войне пытался отрицать роль Коммунистической партии Юго- ?иле.г.ии в событиях 27 марта и утверждал, что «национальное движение в Белграде возникло стихийно»21. Но он ничем не подкрепил и не мог подкрепить свое утверждение. Многочисленные факты II документы показывают, что организатором и руководителем народного движения против правительства капитулянтов, против вовлечения Югославии в фашистскую орбиту была КПЮ22.
В докладе Коминтерну о положении и событиях в Югославии И. Броз Тито в мае 1941 г. писал: «Приход к власти правительства Симовпча был охарактеризован партией как успех народной борьбы, как шаг вперед в этой борьбе на пути к достижению тех целей, за которые выступала партия и которых добивался народ»23.
Воля народа была выражена в воззвании ЦК Коммунистической партии Югославии от 30 марта 1941 г. В нем содержалось требование к правительству расторгнуть предательский и капитулянтский договор о присоединении к Тройственному пакту и установить тесные дружественные связи с Советским Союзом24.
Под давлением народных масс правительство Симовича обратилось к Советскому правительству с просьбой о заключении договора
о дружбе и получило положительный ответ. Главой делегации был назначен посланник Югославии в Москве М. Гаврилович. 3 апреля 1941
г. к нему присоединились прибывшие из Белграда двое уполномоченных: Б. Симич и Д. Савич.
Советская дипломатия поддержала Югославию, оказавшую сопротивление фашистской угрозе25. Во время переговоров разногласия возникли лишь по поводу формулировки статьи 2 проекта договора, гласившей, что в случае если одна из договаривающихся сторон подвергнется нападению со стороны третьего государства, то другая договаривающаяся сторона будет придерживаться по отношению к ней политики нейтралитета и дружбы. Югославская делегация предложила вместо «политики нейтралитета» записать обязательство и далее поддерживать дружественные отношения со стороной — объектом агрессии26.
Советское правительство одобрило предложенное изменение проекта. Советский Союз подтвердил свою решимость заключить договор и помочь Югославии остаться вне сферы войны, оказать ее народам морально-политическую поддержку. 4
апреля 1941 г., когда уже шли переговоры с югославской делегацией, нарком иностранных дел СССР В. Молотов информировал германского посла Шуленбурга о предстоявшем заключении договора. Шуленбург, разумеется, знал, что очередной акт гитлеровской агрессии вот-вот начнется. Поэтому он заявил в ответ наркому, что «сомневается в том, что момент, выбранный для подписания договора, являлся бы особенно благоприятным». Однако германскому послу было указано, что «Советское правительство обдумало свой шаг и приняло окончательное решение» 27. 5
апреля 1941 г. Договор о дружбе и ненападении между СССР и Югославией был подписан. Как отмечено в «Истории дипломатии», формулировка статьи 2 отличалась от обязательств, содержавшихся обычно в такого рода документах. Она обусловливала проведение политики дружественных отношений к стороне, подвергшейся нападению. 6 апреля, в день опубликования договора, Советское правительство через наркома иностранных дел сделало новое предупреждение Германии28. Но в это время фашистские самолеты уже бомбили Белград, несмотря на то что он был объявлен открытым, необороняемым городом29. И все же Договор о дружбе и ненападении сыграл важную роль в развернувшейся вскоре борьбе народов Югославии за свободу и независимость. Вместе с тем он еще раз подтвердил в то напряженное время, что все борцы против фашизма и сторонники демократии могут рассчитывать на поддержку и помощь Советского Союза. Советско-югославский договор имел огромный международный резонанс.
«Подписанный 5 апреля в Москве советско-югославский Договор о дружбе и ненападении оценивается мировой печатью как акг крупного международного значения и большой исторической важности. Договор явился новым убедительным доказательством притягательной силы принципов мирной политики Советского Союза»,— писала «Красная звезда»30. Даже Черчилль вынужден был признать, что заключение договора «во всяком случае было нечто вроде дружелюбного жеста» со стороны СССР31. Но отклики на договор свидетельствуют о необъективности этой оценки. Даже прогитлеровская пресса признавала большое значение пакта, подписанного в. Москве. В нейтральной Швейцарии газета «Нейе цюрхер цейтунг» 7 апреля 1941 г. отмечала, что заключение русско-югославского договора при существующих обстоятельствах имеет явно выраженный демонстративный характер. Турецкая печать расценила пакт как свидетельство «открытого неодобрения Советским Союзом германских действий», отмечая, что «этот важный документ заслуживает особенного внимания и имеет большое значение»32. Шведская «Ню даг» в передовой статье от 7 апреля 1941 г. называла московское соглашение новой блестящей демонстрацией мирной политики Советского Союза и смелым выражением симпатий тем странам, которые, подобно Советскому Союзу, борются против расширения войны.
В Англии советско-югославский договор оценивался как событие, имеющее исключительно важное значение. Газета «Ньюс кронпкл» писала: «Ни один документ не мог с такой силой укрепить решимость балканских стран к сопротивлению германскому господству» 33. В Соединенных Штатах государственный секретарь Хэлл назвал московское соглашение «положительным актом». Американское заявление нашло отражение в югославской печати34.
Хотя начавшееся 6 апреля 1941 г. фашистское вторжение в Югославию лишило Советский Союз возможности оказать ей материальную помощь, моральное значение договора было очень велико. Это признавал и премьер Симович, подчеркивавший 12 апреля 1941 г. в своем обращении к народам Югославии факт дружбы с СССР35. Министр иностранных дел эмигрантского правительства Югославии в августе 1941 г. в инструкции своим дипломатам указывал, что со- ветско-югославский договор продолжает действовать36. Но главным было отношение к договору трудящихся Югославии — уверенность в дружбе братского советского народа играла большую роль в укреп- легши и развитии народно-освободительного движения. Один из видных деятелей Коммунистической партии Югославии, Б. Зихерл, отмечал, что «договор о дружбе, заключенный с Советским Союзом, не мог в результате быстрого разгрома югославской армии принести какую-либо непосредственную пользу, но его моральное воздействие было чрезвычайно важно для мобилизации народных масс на освободительную борьбу против иностранных фашистских захватчиков и их слуг» 37.
Отмечая первую годовщину советско-югославского договора в дни, когда народно-освободительная война в Югославии уже развернулась, радиостанция «Свободная Югославия» говорила, что «договор открыл новую эру в отношениях между братскими народами ... вселил веру и надежду в души тысяч людей, узнавших о его заключении в самый тяжелый час для нашего народа». 28 апреля 1942
г., возвращаясь к советско-югославскому договору, та же радиостанция подчеркивала, что «симпатии русского народа были и остаются на стороне народов Югославии» 38.
Подписывая договор с Югославией в сложной международной обстановке, в период дальнейшего развертывания второй мировой войны и в наиболее критический момент развития событий на Балканах, Советский Союз подтвердил свое дружественное отношение к народам Югославии, выразил солидарность с ними в их борьбе за свободу и независимость. Как отмечено в «Истории внешней политики СССР», «договор повсюду справедливо расценивался как публичная поддержка Югославии и официальное осуждение Советским Союзом гитлеровской агрессии» 39.
Поэтому и по сей день так убедительно звучит проверенная временем оценка, данная «Правдой»: «Советско-югославский договор войдет в историю международных отношений как яркий документ мира, как свидетельство активной борьбы Советского Союза за мир» 40. 1
См.: Винавер В. Спол>нополитичка позадина успоставл>ан>а ]угословенско- coejeTCKHx дипломатских односа 1940 године.— В кп.: Зборник Матице српске за друштвене науке. Нови Сад, 1966, № 45, с. 47. 2
Внешняя политика СССР: Сб. док. М., 1946, т. IV, с. 504. 3
Труд, 1940. 26 июня. 4
Севастьянов П. П. Перед великим испытанием. М., 1981, с. 225. 5
Komunisticka partija Jugoslavije, 1919—1941: Izabrani documenti. Zagreb, 1959,
s. 178.
® История дипломатии. М., 1975, т. IV, с. 157. 7
Време, 1941, 16 фебр. 8
Milovanovi? N. Generali izdaje. Beograd, 1977, t. 1, s. 167. 9
Culinovic F. 27 mart. Zagreb, 1965, s. 240. 10
Broz Tito J. Sabrana djela. Beograd, 1979, t. 6, s. 213.
“ Ibid., s. 215. 12
Arhiv Vojno-istorijskog Instituta JNA (далее — AVII), k. 8a, br. reg. 2/1, s. 83. 13
Culinovic F. 27 mart, s. 341. 14
Батлер Дж. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941. М., 1959, с. 417. 15
Churchill W. S. The Second World War. Boston, 1950, v. III. The Grand Alliance, p. 151. 16
Roosevelt and Churchill. Their secret wartime correspondence. L., 1975, p. 136. 17
Политика, 1941, 28 марта. 18
Churchill W. S. The Second World War, v. Ill, p. 153. 19
Нюрнбергский процесс: Сб. материалов. В 2-х т. М., 1952, т. 1, а 353. 20
См.: Преглед историке Савеза комуниста 1угослави]е. Београд, 1963, с. 310. 21
Churchill W. S. The Second World War, v. Ill, p. 154. 22
См. подробнее: Culinovic F. 27 mart, s. 223—237, 304—322; Cetrdeset godina. Beograd, 1961, knj. 5, s. 5—100. 23
Броз Тито И. Избр. ст. и речи. М., 1973, с. 70—71. 24
Broz Tito J. Sabrana djela, t. 6, s. 186. 25
См.: Севастьянов П. П. Перед великим испытанием, с. 227. 26
Hoptner J. В. Yugoslavia in Crisis, 1934—1941. N. Y.; L., 1962, p. 272—280. 27
История дипломатии, т. IV, с. 157. 28
Там же, с. 158. 29
Известия, 1941, 5 апр. 30
Красная звезда, 1941, 10 апр. 31
Churchill W. S. The Second World War, v. Ill, p. 155. 32
Правда, 1941, 9 апр. 33
News Chronicle, 1941, Apr. 7. 34
Jutro, 1941, 9 apr. 35
Правда, 1941, 13 апр. 36
AVII, k. 208, hr. reg. 16/4—1. 37
Zikerl B. Stara i nova Jugoslavia. Beograd, 1945, s. 85—86. 38
Arhiv CK SKJ, f. Slobodna Jugoslavia. Emitovano, 5.4.1942, 28.4.1942. 39
История внешней политики СССР, 1917—1980: В 2-х т. М., 1980, т. 1, 1917—- 1945,
с. 142. 40
Правда, 1941, 6 апр.