Далматинцы в балканской торговле XIV—XVI вв. М. М. ФРЕЙДЕНБЕРГ

Возможности ее полного решения достаточно ограниченны. Источников, способных пролить свет на историю балканской торговли далматинцев, значительно меньше, чем дубровницких, сохранившихся в Дубровницком архиве,— преимущества последнего с каждым десятилетием становятся все очевиднее4. И тем не менее нам представляется, что эта задача выполнима, хотя бы в порядке постановки проблемы и мобилизации материала для ее решения.

Сложнее установить хронологические границы избранного нами периода. Довести изложение мы считаем возможным до начала XVII в, т. е. до времени, когда начинается хозяйственный упадок Дубровника 5. Не в последней степени этот упадок продиктован новой ситуацией, сложившейся в балканской торговле, и, таким образом, выбор этого рубежа органичен для нашей темы. Что же касается начала периода, то точкой отсчета в данном случае мог бы явиться 1189 год, когда боснийский бан Кулин даровал дубровчанам грамоту, разрешавшую им свободу торговли. А к 1230 г. относится первая грамота, пожалованная болгарским царем Иваном АсенемП тем же дубровчанам и предоставлявшая им широкие привилегии. Однако ни от конца XII, ни от начала XIII в. не сохранилось свидетельств о сколько-нибудь значительном проникновении выходцев с далматинского побережья в глубь полуострова. Эти свидетельства появляются позднее, лишь после того как далматинские города прошли два рубежа в своем развитии.

Во-первых, в последней трети XIII в. завершилось складывание всех городских структур, не только хозяйственной, но и общественной, административной, судебной; оно выразилось в утверждении коммунальных конституций-статутов, появлении собственного нотариата 6. И во-вторых, после того как в 1358 г. был заключен так называемый Задарский мир, города освободились из-под власти Венеции и вступили в полосу независимого существования (для большинства городов оно продолжалось всего полстолетия) и одновременно в эпоху бурного хозяйственного подъема. С середины XIV в. экономическая жизнь в приморских коммунах северной Далмации становится столь полнокровной, что делается возможным отток человеческих сил и финансовых средств в соседние славянские страны.

Здесь действовало, впрочем, одно дополнительное обстоятельство. Выходцы с побережья расселялись в городах или поселениях городского типа, например вблизи рудников. Таким образом, возникновение городов в соседних славянских странах или, напротив, их отсутствие было важным предварительным условием далматинской колонизации на Балканах. Городские же поселения в Боснии, одной из близких к побережью славянских стран, возникают не ранее второй половины XIV в.7 Это второе обстоятельство, позволяющее понять, почему, несмотря на раннюю разработку металлов в Боснии с первой половины XIV в., а в Сербии даже с XIII в.8, массовые свидетельства о далматинцах на Балканах поступают лишь с начала XV в.

Мы можем, таким образом, подвергнуть рассмотрению данные, относящиеся к последним ста годам существования независимых славянских государств и первым полутора столетиям османского господства. Это было время, которое потребовало от далматинского купечества значительного умения приспосабливаться к сложным обстоятельствам, и история этого приспособления, по крайней мере по отношению к дубровчанам, хорошо изучена9. Мы считаем поэтому возможным отказаться от рассмотрения того, как происходили получение султанских фирманов, формирование режима наибольшего благоприятствования или установление контактов с османской администрацией. Главными для пас будут определение количественных критериев для характеристики интенсивности торговых связей и, если это возможно, сопоставление масштабов деятельности дубровчан и горожан из северной Далмации.

Массовые свидетельства об активности дубровчан в глубине полуострова, в частности в Боснии, относятся к первой трети XV

в. (в Високом — с 1403 г., в Зворнике — с 1415 г., в Фойнице — с 1431 г.) 10, и только с этих лет создается возможность каких-то подсчетов. Однако для того чтобы реализовать эту возможность, следовало выработать новую методику, в первую очередь создать метод наблюдений за деятельностью отдельных личностей с помощью так называемых деловых биографий, а она начала применяться в югославской науке лишь с 50-х — начала 60-х годов XX в.

И тем не менее цифры дубровчан, только посетивших города Високо, Зворник и Фойница в первой половине XV в., производят внушительное впечатление. Так, в первом из них в 1412—1433 гг. побывало 370 дубровчан (среднюю цифру за год исчислить очень трудно: колебания весьма велики), во втором за 1415—1432 гг.— 640 человек, в третьем за 1430—1463 гг.— 365 человек. Еще более посещаемым был в г. Сребреница, ежегодно там бывало не менее ста дубровчан, а в 1434 г.—даже 484 человек (!) 13. Аналогичную картину представлял и г. Приштина. С 1414 по 1453 г. здесь зафиксировано пребывание 1413 дубровчан, причем и здесь колебания числа приезжих из года в год очень велико — от 15 до 238 человек (в 1438 г., видимо, наступил «пик» интереса дубровчан к Приштине, нараставший несколько лет подряд). Чаще всего встречается цифра свыше ста человек в год, больше, чем в остальных внутрибалканских городах14. Таковы некоторые характерные черты проникновения дубровчан на Балканы до турецкого завоевания.

После завершения османских завоеваний свидетельств этого наплыва уже не встречается. Б. Храбак, подсчитавший число дубровчан, живущих в Смедереве в XVI в., определил, что в 20-х годах XVI

в. в городе побывало 25 дубровчан, в 30-х —15, в 40-х — 19,

в 50-х —18, в 60-х—13, в 70-х —19, в 80-х годах —1015. Впрочем, в своем анализе он отказывается от методов, предложенных Д.

Подсчитав количество далматинцев (из Дубровника и его округи), побывавших в Скопле, С. Антоляк пришел к выводу, что в XV

в. город посетили 24 человека, а в продолжение XVI в,— уже 80 человек, среди них «чистых» дубровчан — 51 человек16. По его мнению, это четвертая часть всех дубровницких купцов, действовавших в XVI в. на Балканах. В данном случае он присоединяется к мнению Й. Тадича, высказанному еще в 30-х годах, что эта цифра равнялась 200 ". Позднее сам Й. Тадич пересмотрел это мнение, решив, что в XVI в. Дубровник имел на территории Османской империи 30—40 колоний, в которых жило 300—400 человек 18. Эта последняя цифра более соответствует современным представлениям. В частности, по расчетам В. Винавера, только за 1600—1650 гг. на Балканах побывало около 700 дубровчан (не только купцов, но и их помощников и слуг), с 1670 по 1690 г.—около 300 (точнее, 277), даже в 1681 — 1688 гг. в Сербии был зафиксирован 71 дубровчанин, а в Болгарии — 4819. Учтем, что XVII век всегда считался столетием упадка дубровницкой торговли на Балканах, а его последние десятилетия были также и годами ожесточенной войны (1683—1699 гг.), и мы сможем судить о том, что цубровицкие поселения проявляют большую устойчивость, чем считалось ранее.

Естественно, что людей, не просто посещающих балканскую «глубинку», но постоянно живущих в ней, значительно меньше. Чтобы отыскать их, Д. Ковачевич-Коич предложила учитывать людей, чьи имена встречаются в актах более одного раза. Выясняется, что в Приштине из 1413 человек на протяжении сорока лет таких было всего 483, но зато многие из них бесспорно являются здесь постоянными жителями.

Общая характеристика дубровницких колоний не является нашей целью. Что же касается их торговой деятельности, то вклад в нее вносили не одни профессиональные купцы, но и ремесленники. Так, в Зворнике среди 640 дубровчан источники отмечают 7 ворсильщиков, 6 портных, 5 ювелиров, 2 мясника и по одному кожевнику, сапожнику и судостроителю23. Комментируя эти цифры, мы можем высказать мысль, что мастера с побережья способствовали распространению в боснийском городе западных вкусов24, а многочисленность ворсильщиков и портных объясняется тем, что они не городские, а сельские ремесленники. В Приштине из 1413 дубровчан, побывавших здесь за сорок лет (1414—1453), насчитывалось 18 ювелиров, 6 портных, 8 кожевников, 3 пекаря, 2 столяра и по одному ткачу, свечнику и ворсильщику25. О том, что такое соотношение ремесленников-дубровчан не было ни случайностью, ни особенностью XV в., свидетельствует то, что оно воспроизводится почти без изменений в Смедереве через сто лет: здесь работали только ворсильщики, портные, ювелиры и кожевники26. Воздействие приезжих ремесленников на местное производство было значительным. Новейшие исследования доказали влияние дубровчан на развитие оружейного дела в Сербии27, а из 34 ремесленных специальностей, имевшихся в Боснии в XIV—XV вв., иноземцы упоминаются в 25 28.

Каковы же масштабы прибыли, которую здесь извлекали дубров- чане? К сожалению, сведения об этом очень отрывочны. Лишь в торговых книгах (а это сравнительно редкий источник) можно найти указания на высоту торговой прибыли. Так, судя по книге братьев Кабожичей, прибыль от доставки серебра из Боснии в Дубровник равнялась приблизительно 4—5%, а в Венеции — даже до 10%. Поскольку в течение года можно было совершить три торговых экспедиции, это значит, что ежегодная прибыль купца равнялась примерно 30% 29. Сведения же о прибыли от продажи других товаров, в частности воска, в этой торговой книге отсутствуют30.

А каковы были размеры дубровницкой торговли во внутренних районах полуострова? Для конца XIV в. об этом нет сколько-нибудь уверенных сведений, о размахе торговой деятельности можно судить лишь по размерам имущества, накопленного крупнейшим дубровницким финансистом при боснийском дворе Ж. Бокши- чем — свыше 10 тыс. дукатов (весь торговый флот Дубровника в то время стоил около 7 тыс.) 31. Братья Кабожичи за семь лет (1426—1432) вывезли воска на 31 тыс., а золота и серебра — на 138 тыс. дукатов 32. Исходя из предположения, что на Балканах в то время действовало около 40 торговых домов, подобных Кабо- жичам, Й. Тадич предполагает, что одного серебра из обеих стран (т. е. Сербии и Боснии) ежегодно вывозилось на полмиллиона дукатов 33.

Для структуры балканского вывоза в XVI в. характерны исчезновение металлов и появление кож. Впрочем, кожи и ранее фигурировали в списках товаров, но только в XVI в. их вывоз принял массовый характер. Все дубровчане, жившие в колониях, особенно в болгарских землях, стали ориентироваться на закупку у местных жителей и вывоз бычьих, буйволовых, козьих и телячьих кож, часто требующих доработки, но иногда выделанных и даже покрашенных, называемых «кордовани», сафьян, «булгаро». Вывозили много мехов — овчин, медвежьих, волчьих, лисьих. Вырос вывоз кож в Дубровник и из соседних стран. Так, в середине XVI в. из-за высоких пошлин, введенных Габсбургами, поток венгерских кож повернул на Дубровник34. Известное место в балканском вывозе заняли также шерсть и воск, а грубое домотканное сукно («склавина»), столь излюбленное в XIII и XIV вв., отступило на задний план.

Главное же место в импорте составляли ткани. С начала XVI

в. из Дубровника в глубь Балкан везли ломбардско-тосканские, а со второй половины — английские, особенно добротное н дешевое «керси». Именно это сукно стало главным предметом дубровницко- го ввоза в другие балканские страны. Так, дубровницкая колония в Белграде в 1564 г. запрашивает с родины товаров на 40 тыс. дукатов, в следующем году — на 45 тыс., а еще через год — уже на 60 тыс.35 Недаром именно Смедерево, близко расположенное к венгерскому театру военных действий, становится одним из важных центров распространения керси на Балканах36. О керси чаще всего речь идет в перечнях имущества, они составляют содержимое большинства тюков, привозимых во вьюках,— один тюк составлял 8

кусков (pezze) 37, их расцветка — зеленая, красная, ярко-красная (scarlat) — обычно упоминается в актах. Ввоз керси, как и вывоз кож, становится одним из основных способов, с помощью которого составляются состояния дубровницкого нобилитета.

Каков объем этой торговли? В литературе широким доверием пользуется мнение Й. Тадича о том, что в мирные годы Дубров- пицкая республика вывозила с полуострова товаров на 200 тыс. дукатов, а ввозила на 150 тыс.38 Здесь имеется в виду стоимость товаров, прошедших через дубровпицкую городскую таможню. Однако в мирные годы далеко не все товары, вывозимые теми же дубровчапами, шли через таможню их родного города. Более показательны в этом смысле военные годы, когда дубровницкий порт становился единственным выходом для товарных масс, скопившихся на полуострове. Например, в 1571 г. таможня Дубровницкой республики собрала пошлин на 140 тыс. дукатов, что соответствует операциям примерно на 2,5 млн. дукатов39. Ярким контрастом к этим цифрам являются данные о размерах торговли, которые ведут города венецианской Далмации. Известно, что весь объем торговли, которую вел город Корчула в середине XVI в., составлял всего 9

тыс. дукатов, Задар —14 тыс., Сплит — 25 тыс., Хвар — 70 тыс.40 Сопоставление достаточно выразительное. Что же дает северодалматинский материал для сравнения с дубровницким? Оказывается, очень немногое.

Прежде всего неизвестна численность далматинцев, прибывавших в континентальные города или поселяющихся там. Нет данных

о далматинских ремесленниках или торговых компаниях купцов. Относительно XIV в. имеются сведения лишь о единичных торговых экспедициях за пределы городов или закупке сравнительно больших партий скота41 в далматинском Загорье или в Боснии. Грамоты соседних династов вроде той, которую пожаловал боснийский бан трогирянам в 1339 г. с разрешением свободно «идти, останавливаться и возвращаться» для торговли, к сожалению, не могут дать представления о размахе их торговой деятельности42. Можно обнаружить дома и лавки сплитских купцов в XV в. в отдельных боснийских городах (например, в Яйце) 43. Мы знаем также, что трогиряне и спличане борются за перехват караванов, направляющихся к побережью44. И даже специальный анализ торговли за- дартинцев не устанавливает их проникновения в соседние области 45. Это позволило Т. Раукару заключить, что континентальная торговля Задара в XV в. принципиально отличается от дубровницкой, задартинцы не создают ни устойчивых торговых поселений, ни даже опорных пунктов — эта торговля целиком находится в руках жителей внутренних областей46.

Но, может быть, решительное преобладание дубровчан в балканской торговле объясняется просто лучшей сохранностью материалов в Дубровницком архиве, чем, скажем, в задарском? Чтобы прсь верить эти предположения, можно обратиться к источникам совершенно иного происхождения — к свидетельствам иностранцев, в XVI в. во множестве проезжавших через балканские страны. Путевые записки, дневники, отчеты послов, курьеров, ученых, миссионеров давно известны в литературе, в наши дни они вновь становятся объектом пристального внимания — переводятся на современные языки, комментируются47, проблема их истолкования оживленно обсуждается на страницах специальных изданий48. Возможности, которые открывает их внимательное изучение, действительно велики, но в данном случае мы предлагаем подвергнуть их рассмотрению, чтобы выяснить, о каких купцах чаще пишут в своих записках западные путешественники.

Этих путешественников немало: начиная с Ф. Петанчича, в 1501 г. написавшего книгу о своем путешествии в Константинополь, и до Братислава из Митровицы, посетившего балканские страны в самом конце XVI в., сохранилось около трех десятков подобных сочинений49. Сведения о далматинцах и дубровчанах сохранили 13 из них. Из этого числа 12 говорят о дубровчанах и лишь в двух встречаются упоминания о далматинцах. Так, в Белграде вместе с турками, венграми, трансильванцами путешественник из Чехии замечает и «далматинцев» 50 (хотя, строго говоря, в их числе можно предполагать и дубровчан), а в г. Ниш отмечено пребывание купцов и портных из Шибеника 51. О дубровчанах же свидетельства значительно более многообразны. Их пребывание фиксируется в Новом Пазаре, Скопле, Белграде, чаще же всего в Софии. Они отмечены как составная часть городского населения вместе с сербами, болгарами, греками и турками52 как наиболее представительная часть иностранного купечества наряду с венецианцами, «латинянами» или «франками» 53. Отмечают, что именно они владеют лучшими лавками или складами в городах, в Белграде в их руках находится «вся торговля»54. Они не только торгуют: в Скопле, например, дубровчане скупили много окрестных земель, разбили виноградники, на которых работают рабы55. Нередки свидетельства о том, что в одном городе (Софии) много дубровчан, а в другом (Нише) живет лишь один дубровницкий купец со слугой, что остальные дубровчане уехали или умерли56. Их церкви, обычно бывшие не только религиозными, но и деловыми и торговыми центрами дубровницких колоний, отмечаются многими авторами; нередко с точностью (в Софии —70 мечетей, 12 православных храмов и один католический, у дубровчан) или с удивлением — в Белграде дубровницкая церковь вкопана в землю так глубоко, что и не заметить, и на праздники дубровчане собираются для потаенных тихр1х песнопений57. Дубровчане встречают гостей с запада у городских ворот, ходят в гости, оставляют ночевать58. Разница в сведениях о далматинцах и дубровчанах, как видим, очень существенна.

Чем можно объяснить это? Нам кажется, что преобладание дубровчан в балканской торговле объясняется рядом обстоятельств.

Прежде всего здесь сыграла роль географическая близость Дубровника к главным трассам сухопутной торговли на полуострове, отмечаемая в литературе со времен К. Иречека59. Нельзя игнорировать опыт общения с балканской «глубинкой», накопленный на протяжении столетий. Он складывался из передававшихся в патрицианских семьях из поколения в поколение секретов общения с местными жителями, знания рыночной конъюнктуры и личных знакомств. Не последнюю роль играли и социально-психологические качества дуб- ровчан, которые всегда отличали их от жителей других городов побережья: их цепкость, напористость, жизнестойкость, деловая хватка и энергия. И наконец, для османского времени решающим оказались последствия того статуса, который приобрел Дубровник по отношению к Османской империи. Мы имеем в виду в данном случае только то льготное коммерческое обложение, которого добились дубровчане (понижение пошлины, уплату единовременного взноса — «джумрука» (гюмрука) и пр.) и которое обеспечило им такие преимущества в конкурентной борьбе.

Если же обратиться к еще одному разряду источников, а именно к донесениям (relazioni) венецианских чиновников в Далмации, то убеждение в пассивности далматинских купцов по сравнению с дубровчанами только укрепится — почти вся сухопутная торговля далматинских городов находится в руках влахов. «...Приход влахов в наши далматинские города очень полезен и для нашего государства и для подданных»,— писал дож Ф. Фоскари еще в 1428 г.60 В Шибеник в середине XVI в. прибывало в день 500—600 влахов, «если прекратить этот обмен, то Шибеник... полностью пропал бы» 6‘. Влахи появляются в Шибенике преимущественно для закупки соли62, и если они не появляются в городе, то нет подвоза хлеба, мяса, сыра и других съестных припасов63. И фигура влахов «с лошадьми, которые перевозят товары», становится привычной для далматинского пейзажа64. Эти примеры легко было бы умножить. Таким образом, то, что заметил Т. Раукар в Задаре в XV в., оказывается характерным для многих северодалматинских городов и в XVI в.— поддержание их торговых связей осуществляется жителями из внутренних областей. Никаких признаков втягивания собственно северодалматинского купечества в эту торговлю заметить не удается. Напротив, торговцы из внутренних областей все уверенней становятся основным связующим элементом между городами венецианской Далмации и балканским хинтерландом. Этот процесс проявляется в самом конце XVI в.

В 1592 г. венецианские власти открыли заново перестроенную сплитскую гавань, и сюда немедленно хлынул поток традиционных балканских товаров из Сараева, Баня-Луки и других городов65. «Чаршия» боснийских городов с восторгом встретила открытие нового порта. Это произошло не только потому, что Сплит был поблизости или потому, что за Сплитом стоял необыкновенно широкий и емкий венецианский рынок, но и потому, что сплитское купечество не представляло для балканского такого грозного конкурента, как дубровницкое. И создание внутреннего рынка на Балканах это только облегчало. Интерес к возникновению внутреннего рынка на Балканах в последние годы возрастает66. Возможно, таким образом, что возникновение внутреннего рынка на Балканах более способно объяснить не активность дубровницкого, а, как это ни парадоксально, пассивность северодалматинского купечества. Отказываясь от вторжения в торговые связи на местах, с известным безразличием представляя свои порты для вывоза балканских товаров, купечество из городов венецианской Далмации объективно больше способствовало формированию местного рынка, чем дубровчане сих сокрушительной и подавляющей энергией. 1

Фрейденберг М. М. Средневековые города Далмации: исторические судьбы— ВИ, 1982, № 10, с. 95—107. 2

Можно назвать лишь монографию: Raukar Т. Zadar u XV stoljecu: Eko- nomski razvoj i drustveni odnosi. Zagreb, 1977. 3

В литературе, насколько нам известно, существует лишь попытка сопоставить социальную структуру Дубровника и Далмации в XVI в. (Tadic ]. О drustvenoj strukturii Dalmacije i Dubrovnika u vreme Renesanse.— In: Zgodovinski casopis. Ljubljana, 1953, letnik VI—VII, s. 552—565) и опыт параллельной характеристики их монетных систем (Винавер В. Пре- глед iiCTopiije новца у jyroc-товенским зем.ъама, XVI—XVIII век. Београд, 1970, с. 97—123). Сопоставлением их торговой деятельности никто не занимался. 4

См. материалы конференции, посвященной 700-летию Дубровницкого архива — Zbomik Historijskog arhiva u Dubrovniku.— Arhivist, Zagreb, 1979, god. XXIX, broj 1—2. 5

Vinaver V. Dubrovacka nova ekonomska politika pocetkom XVII veka.— In: Anali Historijskog institute Jugoslavenske akadeniije znanosti i umjet- nosti (JAZU) u Dubrovniku (далее — Anali). Dubrovnik, 1956, sv. IV/V, s. 417—454. 6

Фрейденберг М. М. Деревня и городская жизнь в Далмации XIII—XV вв. Калинин, 1972, с. 184 и след. 7

См.: КовачевиН-Ко]иН Д. Градска насела среднюв^ековне Босанске држа- ве. CapajeBo, 1978, с. 52—53. 8

ДиниЬ. М. За историку рударства у среД1ьовековно] Србщи и Босни. Београд, 1955—1962. Т. 1, 2. 9

БожиН И. Дубровник и Турска у XIV и XV веку. Београд, 1952.

t0 КовачевиН-Ко]иН Д. Градска насела..., с. 160—162. 11

БожиН И. Дубровник и Турска... 12

Это сразу же отметила критика. См.: Фрейденберг М. М. Рецензия на кн.: Д. КовачевиЛ-КоиЬ. Градска насела средк>ов}ековне Босанске државе. Са- pajeBO, 1978.— СЭ, 1980, № 2, с. 179. 13

Koecmeeuh-Kojuh Д. Градска насела..., с. 160—162. 14

КовачеваН-Kojuh Д. Приштина у средк>ем веку.— Исторщ'ски часопис (далее — ИЧ), Београд, 1975, кнз. XXII, с. 56. 15

Hrabak В. Dubrovacki privrednici u Smederevu u doba Osmanlija.— Anali, 1979, sv. XVII, s. 207. Речь идет обо всех побывавших в городе, постоянно живущая колония много меньше, например в 70-х годах она включала лишь трех человек, в 80-х годах — даже двух. 16

Antoljak S. Prilog proucvanju trgovackih veza izmedu Dubrovnika i Skopja u 15. i 16. stoljecu.— В кн.: Филозофски факултет на универзитетот Скоще. Годишен зборник. CKonje. 1959, кн. 10/11, с. 72—73. 17

Taduh 1. Дубровчани по Jyжнoj Cp?njn у XVI столейу.— Гласник Скоп- ског научног друштва, CKonje, 1930, год. VII/VIII, № 3/4, с. 200. 18

Taduh 1. Дубровачка република.— В кн.: licropnja народа JyrocnaBitje. Београд, 1960, кн>. 2, с. 213. 19

Винавер В. Дубровачка трговина у Србщи и ByrapcKoj крадем XVII века (1660—1700).-ИЧ, 1963, кн.. XII/XIII, с. 192-193. 20

Koeaueeuh-Kojuh Д. Приштина..., с. 51—55. 21

КовачевиН-Ко]ий Д. Градска насела..., с. 162. 22

Вечева Е. Търговията на Дубровник с българските земи (XVI—XVIII вв.). С., 1982, с. 75 и след. 23

Kovacevic-Kojic D. Zvornik (Zvonik) u Srednjem vijeku.— Godisnjak drustva istoricara Bosne i Hercegovine (далее — ГДИ БиХ). Sarajevo, 1967, god. XVI, s. 29—30. 24

КовачевиН Д. Прилог проучвалу занатства у средаевзековно] Босни.— ГДИ БиХ, 1959, год. X, с. 284. 25

Ковачевик-Rojuh Д. Приштина..., с. 60—61. 26

НгаЪак В. Dubrovacki privrednici..., s. 208—210. 27

ПетровиН fi. Ватрено оруяф на Балкану уочи и после Османског ocBaja- н>а у XIV—XV веку.— Гласник Цетинхких музе]а, Цетин>е, 1970, кн>. III, с. 83—112; Она же. OpyH?je и опрема средн>овековног ратника у Cp?njn. Београд: Исторщски My3ej Cpoiijii, 1980. 28

НовачевиЛ-Koju? Д. Градска насела..., с. 220. 29

Taduh 1. Привреда Дубровника и српске земле у npBoj половини XV века.— Зборник филозофског факултета у Београду, 1968, Х-1, с. 529. 30

Koea4eeuh-Kojuh Д. О извозу воска из средц,ов]ековне Србще и Босне преко Дубровника.— ИЧ, 1971, кн. XVIII, с. 143—154. 31

Kovacevic-Kojic D. 2ore Boksic, dubrovacki trgovac i protovestijar bosanskih kraljeva.— GDI BiH, 1963, god. XIII, s. 289—310. 32

Koea4eeuh-I{ojuh Д. О извозу воска..., с. 145; Taduh J. Привреда..., с. 527. 33

Taduh J. Привреда..., с. 531. 34

Pickl О. Die Auswirkungen der T?rkenkriege auf den Handel zwischen Ungarn und Italien im 16. Jahrhundert.— In: Die wirtschaftlichen Auswirkungen der T?rkenkriege. Graz, 1971, S. 93—94. 35

СамарциН P. Мехмед СоколовиЙ. Београд, 1971, с. 165—166. 36

Kocruh В. Дубровник и Енглеска, 1300—1650. Београд, 1975, с. 111. 31

Вечева Е. Търговията..., с. 184—188. 38

Tadic J. Le commerce en Dalmatie et ? Raguse et la d?cadence ?conomique de Venise au 17e si?cle.— In: Aspetti e cause del ? decadenza economica veneziana nel secolo XVII. Venezia, Roma. 1960, p. 250; Kellenbenz H. ‘S?dosteuropa im Rahrnen der europ?ischen Gesamtwirtschaft.— In: Die wirtschaftlichen Auswirkungen..., S. 32—33; Винавер В. Преглед..., с. 111—112. 39

Tadic J. Le commerce..., p. 251—252. 40

Фрейденберг М. М. Хварское восстание 1510—1514 годов.— ВИ, 1979, № 12, ?. 110. 41

См.: Фрейденберг М. М. Торговля далматинского города в XIII—XIV вв.— Сов. славяноведение, 1967, № 2, с. 30, примеч. 31. 42

Codex diplomaticus regni Croatiae, Dalmatiae et Slavoniae/Ed. by T. Smi- ciklas. Zagreb, 1912, vol. X, s. 494. 43

Baukar T. Zadar..., s. 276, nota 93. 44

Novak G. Povijest Splita. Split, 1958, knj. 1, s. 477. 45

Baukar T. Prilozi о trgovackom zivotu u Zadru XV stolijeca.— In: Spomeni- ca Josipa Matasovica (1892—1962). Zagreb, 1972, s. 163—179. 46

Baukar T. Zadar..., s. 276.

41 См., например: Самарц-uh P. Београд и Србща у списима француских сав- ременика XVI—XVII в. Београд, 1961; Френски пьтеписи за Балканите XV—XVIII в. С., 1975; Немски и австрийски пътеписи за Балканите XV— XVI в. С., 1979. 48

Reiseberichte als Quellen europ?ischer Kulturgeschichte: Aufgaben und M?glichkeiten der historischen Reiseforschung/Hrsg. von A. Maczak, H. J. Teu teberg. Wolfenb?tlel, 1982. 49

Большинство из них было издано (или пересказано) еще П. Матковичем в последней четверти XIX в. Matkovic P. Putovanja ро balkanskom poluoto- ku XVI vieka.— In: Rad Jugoslovenske akademije znanosti i umjetnosti (далее — Rad.). Zagreb, 1879, knj. 49 и след. (Далее будут называться имена путешественников, произведения которых пересказываются или переводятся Матковичем). 50

Rad., 1891, knj. 130, s. 126 (Свидетельство Братислава из Митровицы). 51 Дерншвам X. Дпевпикът на Ханс Дерншвам аа пътувапето му до Цари- град през 1553—1555 г. С., 1970, с. 25. 52

Rad., ?882, knj. 62, s. 95, 99 (Свидетельство К. Зена) ; Rad., 1881, knj. 65, s. 219 (Свидетельство Б. Рамберти) ; Rad., 1893, knj. 116, s. 15 (Свидетельство C. Герлаха); Rad., 1892, knj. 112, s. 215 (Свидетельство анонима из посольства Д. Унгяада). 53

Rad., 1882, knj. 62, s. 99 (Свидетельство К. Зена) ; Rad., 1890, knj. 100,. s. 134—135 (Свидетельство M. Пигафетта). 54

Rad., 1893, knj. 116, s. 15 (Свидетельство C. Герлаха); Rad., 1896, knj. 129, s. 57 (Свидетельство M. Безольта) ; Rad., 1895, knj. 24, s. 66 (Свидетельство анонима из посольства Контарини). 55

Rad., 1887, knj. 84, s. 69 (Свидетельство C. Герлаха). 56

Rad., 1893, knj. 110, s. 43, 54 (Свидетельство анонима из посольства Коя- тарини). 57

Rad., 1895, knj. 124, s. 85 (Свидетельство анонима из посольства Контарини); Rad., 1890, knj. 100, s. 135 (Свидетельство М. Пигафетта). 58

Rad., 1887, knj. 84, s. 90 (Свидетельство Я. Бетцека) ; Rad., 1895, knj. 124, s. 3 (Свидетельство анонима Соранцо) ; Rad., 1895, knj. 124, s. 66 (Свидетельство анонима из посольства Контарини).

53 См., например: ШкриваниН Г. Путеви у средіьовековноі Cp?njn. Београд,

1974. 60

Listine о odnosajib izmedu juznoga slavenstva і Mletacke Republike, ed. S. Ljubic.— In: Monumenta spectantia historiam Slavorum Moridionalium (MSHSM). Zagreb, 1882, IX, 235—236. 61

Commissiones et relationes venetae/Ed. by S. Ljubic. Zagreb. 1877, vol. II, s. 190. 62

Commissiones.../Ed. G. Novak. Zagreb, 1964, v. IV, s. 144, 404. 63

Commissiones.../Ed. G. Novak. Zagreb, 1966, v. V. s. 200. 64

Ibid., s. 302. 65

Morpurgo V. Daniel Rodriguez i osnivanje splitsko skele u XVI stoljecu.— In: Starine JAZU'. Zagreb, 1962, knj. 52, s. 185—249; 1966, knj. 53, s. 363— 415; Расі R. La «scala» di Spalato c il commercio veneziano nei Balcani fra Cinque e Seicento. Venezia. 1971. 66

Показателен в dtom отношении доклад H. П. Мапанчиковой на IX Всесоюзной конференции историков-славистов в Ужгороде в сентябре 1982 г. См.: Узловые вопросы советского славяноведения. Ужгород, 1982, с. 222.