аналитическое пространство российских регионов: сравнительный анализ

Реализация исследовательского проекта по изучению аналитических сообществ в российских регионах предполагала проведение серии круглых столов по тематике проекта. Они состоялись в 2009-2010 гг.

Стенограммы этих заседаний положены в основу данной статьи. Подготовка материала о результатах дискуссии вызвала жаркие споры среди членов исследовательского коллектива. Логичным представлялось мнение о необходимости описывать ситуацию, выявленную в ходе дискуссий в каждом из регионов. Это позволило бы уделить достаточное внимание региональным нюансам. В то же время любой региональный обзор должен претендовать на комплексность и системность, что достижимо при условии участия в исследовании представителей различных аналитических групп региона, заказчиков и трансляторов аналитических продуктов. В противном случае перекосы освещения не только снижают ценность полученных материалов, но и нивелируют сделанные выводы. Иначе говоря — «выборка определяет все».

Несмотря на различный опыт соприкосновения с аналитической деятельностью все участники дискуссий были едины в признании важности и ценности аналитического труда, его потенциальной востребованности на региональном уровне и необходимости изучения как самостоятельного объекта практики. Состоявшиеся обсуждения показали, что процесс осмысления аналитической деятельности, и особенно самоосмысления, находится в начальной стадии. Очень много аспектов аналитического творчества, и его организации пока не стали объектом изучения, не проанализированы самими аналитиками. Трудности возникали даже на категориальном уровне, в частности, при обособлении понятий «аналитик», «эксперт», «консультант». Не меньшие затруднения вызвало и определение, характеристика субъ- ектности аналитических структур и отдельных аналитиков.

Не готова оказалась большая часть участников дискуссии говорить и в категориях менеджмента и маркетинга. Словосочетания «рынок аналитических услуг», «линейка аналитических продуктов» звучали редко и было понятно, что размышления об аналитической деятельности в рыночных категориях пока для многих затруднительны.

Не возникло также ощущение, что участники были готовы воспринимать себя как сообщество, объединенное не только местом проживания, но и общими взглядами на свою деятельность, готовое консолидироваться для отстаивания корпоративных интересов. Не всегда четко прорисовывались механизмы аналитической работы.

Однако все это не снижает ценность прошедших дискуссий. Они продемонстрировали не только разнообразие в организации аналити

ческой деятельности, но и позволили оценить роль различных участников процесса создания аналитических продуктов.

Ключевым моментом обсуждения стал вопрос субъектности создателей аналитических продуктов, их места и роли в жизни региона. Высокий уровень критичности оценок сложившейся ситуации свидетельствовал как о наличии проблем, так и о несогласии аналитиков с той ролью, которая им отведена заказчиками и потребителями аналитических продуктов: «экспертное сообщество сидит в башне из слоновой кости со своим экспертным знанием и не особенно оттуда и выходит, чтобы где-то его продвигать в какие-то процессы принятия решений. Оно — концентрат этого знания» (Большаков А.Г., Казань). Причины сложившейся ситуации виделись и в инертности самих аналитиков, и в неготовности потребителей аналитических продуктов грамотно использовать имеющиеся в регионе аналитические ресурсы. В числе ключевых определена проблема коммуникации заказчиков и аналитиков. Сразу отметим, что под заказчиками большинство участников понимали, прежде всего, органы власти и их отдельных представителей, т. к. они не только обладают потенциальным интересом к аналитическим разработкам, но и финансовыми возможностями для их заказа: «различного рода аналитики, работающие в системе гражданского общества, скажем, в высших учебных заведениях, научных и так далее, очень часто не взаимодействуют с властью. Дело не в том, что кто-то плох или кто-то хорош, а дело в том, что нет этого взаимодействия» (Большаков А.Г., Казань). Аналогичная позиция высказывалась большинством участников, однако именно в Казани она была выражена наиболее отчетливо. Аналитики из Петрозаводска и Саратова свидетельствовали о наличии такого взаимодействия, но признавали его фрагментарность. Однако сама постановка вопроса о роли аналитиков в региональном общественнополитическом процессе свидетельствует о повышении их самооценки, осознании потенциальной или реальной значимости, возможностей по воздействию на ситуацию и аналитическому сопровождению управленческого процесса. Региональные аналитики явно не намерены выступать рядовыми объектами управленческого процесса, полагая, что у них есть основания для более значимой роли и, прежде всего, обладание особым экспертным видением ситуации в целом и ее отдельных компонентов.

штате исследовательского предприятия. Это, а не культивирование учености придает ему острую злободневность. Исследователю теперь не нужны дом и библиотека, более того, теперь он везде проездом. Он проводит конференции и получает информацию на конгрессах. Он связан с заказами издателей, они теперь заодно определят, какие должны быть написаны книг» (С. Шайхитдинова, Казань). Подчеркнем важность признания мобильности аналитика как территориальной, так и предметной, его включенности в горизонтальные и вертикальные взаимодействия. Участники выделили две базовые формы такого взаимодействия, выраженные в регионах: индивидуальная и групповая. Особой была названа сетевая форма. В числе преимуществ последней — возможность самостоятельного определения характера и степени своего участия, общность цели участников и персональность ответственности, а также возможность одновременного участия в различных проектах и снижение затрат на менеджмент аналитической деятельности. «Я несколько лет назад осознал, что желание самому заниматься этим проектом — оно безнадежно. Единственный способ выживания для меня — это присоединение. У них свои задачи. Но я, присоединяясь к их деньгам, выполняю свою работу» (А. Цыганков, Петрозаводск). В Саратове в качестве регионального примера сетевого взаимодействия был назван Консорциум по анализу рисков, созданный в классическом университете как инновационное межфакультетское образование. Консорциум объединил социологов, философов, политологов, культурологов, экономистов. Другой формой уже существующего взаимодействия был назван МИОН — сеть Межрегиональных институтов общественных наук, созданных на базе Воронежского, Дальневосточного, Иркутского, Калининградского, Новгородского, Ростовского, Саратовского, Томского, Уральского государственных университетов.

Все это отнюдь не исключает наличие индивидуальной и коллективной аналитической деятельности. В сегодняшних условиях она востребована в значительно большей степени, особенно органами власти, но именно сетевая форма была названа продуктивной и соответствующей неформальным принципам организации аналитического сообщества. «Какой главный принцип организации саратовского

экспертного сообщества — это неформальные межличностные связи, они определяют все» (М. Мамонов, Саратов).

Научная и экспертная мобильность рассматривается нами как важный фактор повышения субъектности аналитических структур. Это связано, прежде всего, с созданием особой среды интеллектуального обмена, участие в которой приводит к повышению качества аналитических продуктов, глубине и масштабности анализа проблем, повышению статусности и значимости аналитиков, в том числе и региональных, возможности выхода на новые уровни взаимодействия. При этом базовым требованием к аналитику, сформулированным в ходе обсуждений, является способность к организации своей профессиональной деятельности. Аналитик сегодня не только «генератор знания», это, прежде всего, менеджер по организации собственного аналитического труда. «Чтобы заниматься аналитической работой постоянно, должны быть заказы, потому что, если от случая к случаю кто-то занимается этой работой, это, конечно, не аналитика. Человек не может следить за всей информацией, постоянно совершенствовать свои навыки и так далее» (А. Салагаев, Казань).

Следующим фактором субъектности аналитиков является интенсивность и характер взаимодействия с внешней (неэкспертной) средой, возможность влиять на процесс принятия решений.

В системе координат аналитик — власть — общество наиболее сильной и значимой была названа связка «аналитик — власть». Региональная специфика такого взаимодействия определяется отношением органов власти к аналитической деятельности, степень ее огосударствления. Приведем достаточно объемную цитату по поводу Республики Татарстан. Она в большой мере отражает специфику сложившейся ситуации и определяет одну из базовых тенденций региональной ситуации — стремление власти контролировать процесс производства аналитического продукта.

«В Татарстане в течение 20 лет идет процесс формирования аналитических структур. Прежде всего, если брать аппарат Президента и самого Шаймиева, то в 1991 году у него появляется институт советников, которые фактически взяли на себя аналитическую работу, аналитическое обеспечение работы. Это были советник по политическим вопросам, по внешним связям, социально-экономическим вопросам. К концу 90-х годов каждый советник обзавелся своей аналитической структурой, понимая, что время одиночек заканчивается, нужны везде команды. Советник, который отвечал у нас за политические вопросы — Хакимов, сейчас он уже ушел в отставку, он не только возглавлял Институт истории, но и создал потом Казанский институт федерализма. Поскольку он как раз отвечал за федералистское направление, он имел такую структуру, которая считалась при институте истории

Академии наук, а фактически существовала при госструктуре. Что касается советника по экономическим вопросам, сначала у него был Институт социально-экономических и правовых наук, а потом, когда пришел Марат Сафиуллин, он создал Центр перспективных экономических исследований. Что касается советника по внешним связям, то при нем был создан департамент внешних связей, который во многом взял на себя и аналитические функции. Я сейчас посмотрел структуру — там тоже есть информационно-аналитический отдел в департаменте внешних связей. Вообще в аппарате Президента, в трех его управлениях есть свои информационно-аналитические отделы: в департаменте внешних связей, в управлении по вопросам внутренней политики и еще в управлении по госслужбе.

Если брать Государственный Совет, то есть Законодательное Собрание Татарстана, то здесь тоже с начала 90-х годов существовала социологическая лаборатория, привлекались эксперты. С 2004 года в рамках секретариата председателя Госсовета создан аналитический отдел — человек 6-7, которые занимаются именно аналитической работой, по крайней мере, одно из направлений — обеспечение аналитической работы. В этом созыве (мы работаем с 2009 года), создан экспертный совет при фракции “Единая Россия”, то есть в рамках своей законодательной деятельности мы занимаемся экспертной работой, мы приглашаем экспертов, депутатов Госсовета, из других ведомств для рассмотрения каких-то инициатив, с которыми Госсовет выходит в Госдуму. Что касается кабинета министров Республики Татарстан, здесь занимаются чисто экономикой. У нас здесь есть информационно-аналитическое управление. Еще в середине 90-х годов был создан центр экономических и социальных исследований при кабинете министров республики Татарстан, его задача — прикладная аналитика. Для принятия некоторых решений нужны были социально-экономические исследования. Там около 100 человек, то есть — серьезная аналитическая структура, почти что институт. Возглавляет его Алевтина Кудрявцева, она всегда официально занимала административную должность, как правило — первый заместитель министра, раньше была заместителем министра промышленности и экономики, сейчас — министра экономики. Фактически при министерстве экономики сейчас существует две структуры. Вторая — центр перспективных экономических исследований, который Марат Сафиуллин возглавлял, когда был советником, он его принес сейчас в министерство экономики» (Хайруллин М.И., Казань). В Саратове степень огосударствления аналитической деятельности значительно меньше, но попытки также присутствует. Осенью 2005 г. была попытка создать в структуре правительства области Управление экспертной работы и общественного мониторинга. Сейчас такое управление

действует в составе аппарата губернатора. Каждое ведомство в своей структуре имеет аналитические подразделения и дополнительно привлекает узких специалистов для разработки различных программ и анализа ситуации. В значительной степени, данное замечание относится к социальным и экономическим подразделениям областной власти. В Карелии выработаны устойчивые формы взаимодействия органов власти и академических, вузовских центров — Карельского научного центра РАН (институт экономики, институт языка, литературы и истории и др.), Петрозаводского государственного университета и др.[188]

Власть в целом была определена участниками обсуждения не только основным заказчиком, но и организатором аналитической деятельности в регионе. «Чтобы понимать рынок аналитических услуг. здесь получается один заказчик — государство, потому что более или менее негосударственный сектор может развиваться только в условиях политической конкуренции, в условиях, когда все не ограничивается только государством. На Украину смотришь, там есть условия, есть потребности в аналитиках, там — политическая конкуренция, там активно принимают участие в политике финансово-промышленные группы. Им нужно аналитическое обоснование. В регионах, к сожалению, такого нет. Анализируя работу своего фонда, я понимаю, что единственный заказчик — это государство. Поэтому проанализировав влияние негосударственных структур на принятие политических решений, я могу сказать — оно близко к нулю» (Хайруллин М.И., Казань). Как уже было отмечено, степень огосударствления аналитической деятельности в Татарстане необычайно высока. Приведенные выше примеры показывают, что у независимых аналитических структур и отдельных аналитиков не так много возможностей в существующей системе. «У меня сложилась точка зрения, что особых потребностей в негосударственных аналитических структурах у нас нет. Государственные аналитические структуры во многом решают те задачи, которые ставит перед ними власть, и власть этим вполне удовлетворена. Если что-то не устраивает, мне кажется, они больше предпочитают взаимодействовать с московскими, потому что к местным есть определенное, может быть, недоверие, может понимание, что мы не дотягиваем до того уровня, который им необходим» (Хайруллин М.И., Казань). Однако факт заинтересованности власти в независимом аналитическом продукте не столь уж и бесспорен. С

одной стороны, такая заинтересованность есть в ожидании высококачественных аналитических продуктов, с другой — власть чувствует себя комфортней, когда аналитическая деятельность подконтрольна и недоступна иным участникам процесса, особенно — общественнополитического. Независимая оценка ситуации часто воспринимается не как результат аналитических размышлений, а именно критика. «Нас не готовы услышать. Это воспринимается как жесткая критика» (Сачук Т., Петрозаводск). И, как следствие, власть прямо или опосредованно стремится организовать аналитическое пространство субъекта. Это подчеркивали участники обсуждений во всех регионах. Этим обусловлено и создание специальных структур по взаимодействию с экспертами (Казань, Саратов), специальных аналитических и дискуссионных площадок (Саратов, Петрозаводск). «Если у власти есть интерес — такие площадки существуют. Если нет, то они не исчезают» (Мамонов М., Саратов). На взаимоотношения власти и аналитиков накладывает отпечаток сфера такого взаимодействия. Более охотно власть готова прислушиваться к мнению экспертов, когда речь идет об экономических и социальных аспектах действительности, вопросы же общественно-политического развития остаются, как правило, вне сферы публичного взаимодействия.

Стремление быть доминирующим игроком в аналитическом пространстве региона выражается не только в создании профессиональных подконтрольных аналитических структур, как это происходит в Казани, но и организации всевозможных общественных экспертных советов при органах власти, хотя, по мнению самих чиновников, качество и результативность работы этих структур вызывает много вопросов. «Существует проблема нехватки грамотных профессионалов, зачастую мы сваливаемся на «доморощенных» общественников, кто работает больше по зову сердца, но серьезного аналитического опыта у них мало. Нам не хватает экспертов-профессионалов» (Каштанова Е., Саратов). Это позволяет сделать вывод об определенной ритуальности данной деятельности: «На самом деле власти в регионе все экспертные структуры и не очень-то нужны. Это ритуальные вещи» (Мамонов М., Саратов).

Боязнь чиновников открытого, публичного взаимодействия с аналитиками приводит к «закрытию» результатов аналитического труда, что вызывает бесспорное сожаление у самих аналитиков. Аналитический продукт оказывается недоступен обществу и в этих условиях власть может игнорировать даже самые ценные выводы. Закрытый характер носит и процесс приглашения внешних аналитиков. В результате часто складывается впечатление, что «власти интеллектуальный продукт, экспертное мнение, в меньшей степени нужны, чем самому эксперту» (Данилов С., Саратов).

Очевидно страхи власти, ее неготовность к партнерскому взаимодействию и накладывают существенный отпечаток на те формы сотрудничества, которые уже выработаны. Само привлечение внешних аналитиков носит ограниченный характер. «Перед нами ставят не проблему, а только задачу. Задача не всегда отражает реальное положение вещей: проблема в другом. Вроде бы, как и деньги бюджетные потрачены, но деньги на это не надо было тратить. Надо было заниматься просто другим» (Сачук Т., Петрозаводск). Очень важным было замечание Т. Сачук относительно самих задач привлечения. «Нас не приглашают проводить экспертизу выполненных проектов» (Сачук Т., Петрозаводск). Таким образом, аналитический процесс с участием и в интересах власти носит ограниченный характер и не позволяет проследить полный цикл аналитического воздействия на ситуацию.

Прошедшие дискуссии определили один из возможных векторов анализа аналитической ситуации в регионе. Он предполагает учет степени и характера влияния власти на создание аналитического продукта. Максимальная степень влияния выражается в наличии подконтрольных власти аналитических структур, которые могут быть включены в административную систему, либо при формальной независимости быть полностью подконтрольными благодаря определенной финансовой и кадровой политике. На другом полюсе — практика аутсорсинга, когда органы власти выступают заказчиком аналитического продукта через различные открытые процедуры. Очевидно, в большинстве регионов присутствуют гибридные формы. Анализ ситуации в данном направлении позволяет четко описать ситуацию и тенденции развития.

Затронули дискуссанты и вопрос об условиях активизации взаимодействия власти и аналитических структур, отдельных аналитиков. Эта тема поднималась в ходе всех дискуссий, причем отмечалось, что в настоящий момент стимулов для системного взаимодействия аналитиков и власти не так уж и много. «Положение изменилось по отношению к экспертному сообществу тогда, когда губернаторов стали назначать» (Пантелеев А., Саратов). Изменение практики определения высших должностных лиц субъектов привело к ослаблению интереса власти к процессам в аналитическом сообществе и деятельности аналитиков. Превращение глав субъектов в президентских наместников способствовало смещению центра оценки деятельности глав с регионального на федеральный уровень. В связи с этим для региональных политиков оказалось важнее мнение федеральных аналитиков, а не региональных. Консультационно-аналитическую помощь во взаимоотношениях с федеральным центром региональные аналитики, как правило, предоставить не могут. Это замечание

относится, прежде всего, к тем, кто не включен в многочисленное экспертно-научное взаимодействие. В том числе, и по этой причине мобильность экспертов была определена как фактор способствующий повышению субъектности.

Немаловажной причиной снижения роли аналитиков стал и процесс унификации общественно-политической жизни в регионах, выведение глав субъектов из сферы активной политической деятельности. Наиболее яркий пример — Республика Татарстан. «Действительно в Татарстане с 90-го года влияние аналитики было значительно при принятии государственных решений. Во-первых, это было обосновано тем, что Татарстан был лидером федералистского движения в России, и нужно было всячески обосновывать эти решения. И второе, у нас тоже была своя особая социально-экономическая политика, по крайней мере, в 90-е годы, так называемое мягкое вхождение в рынок — и нужно было все это аналитически обеспечивать. И это во многом определило то, как шел в течение 20-ти лет процесс формирования аналитических структур, официальной аналитики в Татарстане» (Хайруллин М.И., Казань). Изменение принципов региональной политики привело к естественному отмиранию отдельных направлений аналитического сопровождения власти.

Сегодня активизация процесса взаимодействия власти и аналитических структур фиксируется в момент смены глав субъектов и, как следствие, смены отдельных векторов общественно-политической жизни, деятельности органов власти. Эта ситуация отрефлексирова- на аналитиками и в Петрозаводске, и в Казани. «С уходом старого президента и приходом нового, проблема политико-аналитического обеспечения возникает вновь» (Хайруллин М.И., Казань).

Одним из условий системного взаимодействия власти и аналитических структур было названо нормативное закрепление необходимости подготовки документов аналитического характера: «Надо отметить роль Конституции Карелии, по которой губернатор обязан представлять Законодательному Собранию через полгода после избрания программу развития республики (о социально-экономическом положении и внешней политике). А раз в четыре года он обязан предоставлять стратегию развития Республики» (Сухоруков А.С., Петрозаводск). Немаловажным ресурсом активизации аналитического творчества является, как это ни странно, преподавательская деятельность. «То влияние, о котором мы можем говорить, осуществляется через слушателей очно-заочной формы обучения, работающих в органах государственного и муниципального управления, и через интеграцию мероприятий Центра публичной политики и филиала Академии госслужбы» (Прохорова Л., Петрозаводск). Это позволяет формировать потребность в аналитических продуктах, знакомить с

возможными образцами и наработками. К сожалению, в ходе обсуждений не удалось измерить «аналитическую активность» органов власти различного уровня, как и выявить специфику их взаимодействия с различными группами аналитиков. Единичные приведенные примеры лишь свидетельствовали о его наличии.

Сюжетная линия «аналитик — общество» была выражена в ходе дискуссий значительно слабее, что может свидетельствовать о недооценке аналитиками значимости общественности в качестве самостоятельного ресурса и партнера. Это связано как с ограниченными финансовыми возможностями третьего сектора, так и потребительским отношением аналитиков к нему. Третий сектор часто рассматривается не как самостоятельное поле деятельности, а как ресурс личной капитализации. «Если мы обратимся к эксперту-одиночке как актору, то тут возникает другая проблема... он стремится к тому, как бы подороже продать свои мозги, то есть он стремится к практике, им движет определенный интерес. Это тоже не осуждаемая, а вполне закономерная практика. И общественный интерес уходит на второй план» (Шайхитдинова С., Казань); «мы можем повысить востребованность нашего продукта через наше участие, в том числе использование гражданских механизмов, институтов и т. д.» (Данилов, Саратов). Высказанное предположение отнюдь не означает, что аналитики возвели непреодолимые стены вокруг своего мира. Очевидно, в современных условиях они пока не готовы видеть в обществе равноправного партнера, самостоятельную силу общественнополитического процесса, место приложения своих способностей. В то же время отметим, что аналитическая деятельность и возможности ее публичной презентации у негосударственного сектора, бесспорно, есть. В регионах действуют весьма влиятельные общественные институты, которые могут консолидировать представителей аналитического сообщества для решения актуальных проблем. В числе таких — региональные ТПП, отделения РСПП и т. д.

Значительная часть проведенных дискуссий была посвящена проблемам функционирования аналитического сообщества регионов, хотя вопрос о том, существует ли такое сообщество или несколько сообществ тоже звучал. Наиболее остро он был поставлен в Саратове и Казани. «Нам важно то, что мы раздроблены, разъединены, и никакого статуса не имеем. Мы не институционализированы, не оформлены» (Санатин В., Саратов). Вопрос о существовании сообществ ставит проблему выделения критериев, оснований их оформления: что может объединять людей, фактически выступающих конкурентами? Ответ на этот вопрос так и не был найден. Неоформленность аналитических сообществ, организационная и идентификационная слабость создает условия для особых взаимодействий власти и от

дельных аналитиков, будь то выполнение заказанных работ или участие в деятельности различных аналитических площадок, дискуссионных клубов: «Наиболее успешны те организации, те структуры, те площадки, которые создавались по инициативе и при поддержке власти, и они существовали до тех пор, пока у этих структур был интерес; как только интерес пропадал — они прекращали свою деятельность» (Мамонов М., Саратов). Надо признать, что при такой постановке вопроса условий для влиятельности аналитических сообществ, аналитических структур не так уж и много. Отдельные попытки по организации аналитических сообществ предпринимались во всех регионах, однако «механизмов долгосрочной самоорганизации у регионального экспертного сообщества сегодня нет» (Мамонов М., Саратов).

Вторая проблема, выделенная в ходе всех дискуссий и затронутая нами ранее — закрытость власти и претензия на абсолютное владение создаваемым аналитиком продуктом: «Те аналитические материалы, которые мы нарабатываем, они малочитаемы. Они оседают где-то в наших библиотеках... аналитик сделал огромную работу за смешные деньги, и при этом он видит, что эта огромная масса материала лежит невостребованной» (Морозова Т., Петрозаводск). В результате аналитик попадает в еще большую зависимость от власти, которая использует его способности в своих интересах. Очевидно, это создает предпосылки для ангажированности аналитика, который вынужден искать особые отношения с властью, имеющей не только финансовые ресурсы. Закрытость касается и условий подбора аналитиков и организации их работы. Участники отмечали, что закрытость может приводить как к снижению качества подготавливаемого продукта, так и к коррупции: «Опыт показывает, что все эти центры, которые существуют при госструктурах, они постепенно коррумпируются и превращаются просто в организации для отмывания денег» (Салага- ев А., Казань).

Третья проблема — разрыв между вузовским сообществом и повседневной аналитической деятельностью: «Существует разрыв между реальным экспертным сообществом и вузовским академическим сообществом. Наше вузовское экспертное сообщество ориентировано на средние и долговременные моменты. Властью же востребован анализ в формате “здесь и сейчас”. Аналитика востребована и властью, и партиями, но они работают в своем формате, у них нет времени на то, чтобы ждать» (Мамонов М., Саратов). Хотя не все участники обсуждений были столь категоричны по этому вопросу. Некоторые полагали, что вузовские аналитики могут привнести многое в разработку базовых принципов аналитического сотрудничества: «Участие экспертов из академических сред достаточно перспективно,

они могут внести вклад в развитие такого вопроса как этика экспертного сообщества» (Данилов С., Саратов).

Четвертая проблема — ограниченный круг экспертов. Кроме того, нет системы производства аналитиков, несмотря на развитость политологического и социологического образования в регионах. Выпускники политологи и социологи, в своем большинстве, не соответствуют требованиям рынка. Процесс их подготовки носит излишне теоретизированный характер.

Пятая проблема — медиизация аналитической деятельности. Это проблема была названа аналитиками одной из основных и многоаспектных. Во-первых, публичность аналитика повышает его заметность и востребованность. «Конечно же, никакого влияния ни на кого мы не оказываем — это безусловно. Единственная возможность влияния не аналитическая, а информационная» (Цыганков А., Петрозаводск). Во-вторых, заказчикам, коими, как было указано, обычно выступают органы власти, часто нужны не теоретизированные аналитические разработки, а набор прикладных рекомендаций, которые можно использовать в повседневной деятельности, связанной, прежде всего, с формированием общественного мнения. Аналитический продукт подчас не соответствует такому требованию. В результате востребованными оказываются не высоколобые аналитики, а специалисты, связанные с медиа. «Это люди, пришедшие из Public Relations, не редко они психологи, медийщики по образованию. Они работают непосредственно при власти, при структурах, принимающих решения, при бизнес-структурах» (Большаков А.Г., Казань). И как следствие, аналитическую работу часто выполняют всевозможные пресс- службы, которые используют весьма ограниченный набор аналитических инструментов.

Шестая проблема — ограниченность ресурсной базы региона. Чем слабее местные финансово-промышленные группы, тем меньше заказчиков, и беднее аналитическая жизнь в регионе. «Когда заказов нет, имеют ли аналитические сообщества самостоятельный голос? С моей точки зрения — практически не имеют» (Сухоруков А.С., Петрозаводск).

Седьмая проблема — слабое влияние федерального центра на процесс формирования аналитического сообщества в регионах. Федеральный центр не создает запрос на аналитическую деятельность в регионах, более того он снижает ее востребованность. Региональные аналитики ограниченно привлекаются к оценке общественнополитической ситуации в регионе.

Восьмая проблема — отсутствие критериев оценки деятельности аналитиков. «Есть индикатор работы губернаторов, но индикаторов

работы аналитиков я пока не встречал» (Хайруллин М.И., Казань). В результате критерии оценки часто не связаны с аналитической деятельностью, а опосредуются либо степенью публичности, либо лояльностью/аффилированностью.

Девятая проблема — ограниченность используемого аналитического инструментария, слабое владение аналитиками количественными методами анализа.

Десятая проблема — отсутствие системы общепринятых в аналитическом сообществе норм и правил поведения.

Одиннадцатая проблема — беззащитность аналитика. «В российских условиях, у эксперта-одиночки, нет защиты. Требуется необходимая защита эксперта» (Шайхитдинова С., Казань).

Однако эти проблемы не представлялись неразрешимыми и обуславливались начальным этапом формирования аналитической системы в регионах. В то же время аналитики определили ряд условий, которые могут улучшить ситуацию, повысить востребованность аналитического труда, способствовать формированию аналитического сообщества и выработки неких общепринятых правил его функционирования. Было выделено три основных условия. Публичность политического процесса. Конкурентность политического пространства («чем больше игроков, тем выше интерес к идеям»). Институциональность политического процесса.

В совокупности эти факторы способны в разные временные промежутки изменить конфигурацию аналитического пространства региона.

И в завершении несколько слов о моментах прикладного характера, определенных в ходе дискуссий.

Прошедшие обсуждения показали ограниченность линейки аналитических продуктов, в работе над которыми принимают участие аналитики. Прежде всего, ими были названы: мониторинг СМИ; мониторинг общественного мнения; работа с обращениями граждан; аналитические записки, содержащие ситуационный или проблемный анализ; аналитические доклады; программные статьи.

Анализ востребованности тех или иных продуктов различными акторами не отмечен. Представляется, что такой узкопрофессиональный разговор не только обогатил бы дискуссию, но и позволил детализировать особенности и перспективы аналитического труда.

Второй тактический, но немаловажный вопрос — финансовые основы аналитической деятельности. Наряду с признанием недостаточности средств, были определены основные источники финансирования, точнее один источник — бюджет: бюджеты субъектов федерации, муниципальных образований, бюджетные гранты как общенациональных научных организаций (РГНФ, РФФИ), так и региональных (бюджетные гранты Республики Карелия). Данный источник весьма ограничен, что и порождает жесткую конкуренцию и непубличность распределения средств. Небюджетные источники финансирования практически не назывались.

И в завершении несколько слов о перспективах развития аналитических структур и сообществ в регионах. Однозначности в их понимании не было высказано. С одной стороны, выражалась надежда на повышение роли аналитиков, с другой — признавалась жесткая взаимосвязь между региональным политическим режимом и особенностями организации аналитических сообществ. Эта связь фиксировалась как в 90-е годы, так и в настоящее время. Ситуация, складывающаяся с начала 2000-х гг., привела к трансформации региональных политических режимов, ограничению публичного пространства в регионах. Все это сказывается на деятельности аналитических структур и их взаимоотношениях с властью. Это отнюдь не значит, что подобные структуры прекратят свое существование. Очевидно, это создаст условия для более пристального внимания аналитиков к процессам в негосударственном секторе.