Степень легитимности политической власти

Не менее важную роль в понимании отношения граждан к политической системе в целом играет показатель легитимности власти. В нашей стране после установления президентского правления в 1994 г.

ВСТАВКА 19.2

Президентский электорат

За почти пятнадцаць лет лукашенковского правления произошли определенные изменения в составе и мотивации поведения президентского электората. Согласно олегу Манаеву, "моментальная социологическая фотография электората Лукашенко (во второй половине 90-х гг. - замеч. авт.) выявила вполне определенную группу населения Беларуси с весьма характерными ценностями. Эта группа характеризуется, во-первых, "перекосом" социально-демографической структуры в сторону "слабых" социальных групп - по возрасту, образованию, социальному статусу, материальному положению и экономической активности. Во-вторых, она характеризуется уравнительным, этатистским и антирыночным, антиреформаторским (или контрреформаторским) сознанием.

Анализ динамики белорусского электората за первые четыре года правления президента А. Лукашенко показал, что президентский электорат действительно трансформируется, причем в одном направлении. В среднем на 13-15% в нем увеличилось число пенсионеров, людей с низшим уровнем образования, отвергающих капитализм и рыночную экономику, в том числе частную собственность на землю. Отнюдь не улучшилось и его материальное положение: как минимум половина постоянно еле сводила концы с концами. Иными словами, происходила заметная консервация электората, первый из описанных выше типов вытеснял второй (более динамичный и ориентированный на реформы. - замеч. авт.). Причем этот процесс довольно эффективно "подпитывался" извне, прежде всего, с помощью контролируемых электронных СМИ.

По данным опросов НИСЭПИ, за два года после "обвала" в 2002 г. (тогда рейтинг Лукашенко упал до 27% - замеч. авт.) электоральный ресурс президента значительно вырос: осенью 2004 г. за него готовы были голосовать почти 48% (самый большой рейтинг после осени 1998 г.). Такой рост объясняется прежде всего огромной концентрацией государственных ресурсов - информационно-пропагандистских (от тотальной пропаганды "белорусской модели" до дискредитации оппозиции и Запада), организационнополитических (от организации парадов до "избирательной вертикали"), материально-экономических (от повышения пенсий, зарплат, стипендий до стабилизации цен), - предпринятой властями при подготовке к референдуму.

Источники легитимности.

Харизматическое господство в нашей стране опирается на доминирование иррациональных начал над рационализмом в сформированном образе Лукашенко. Как указывает белорусский политолог Лысюк, "с особой силой они проступали в начальный период президентства Лукашенко. С начала его политической карьеры были очевидны его суггестивные таланты. Безусловна и способность к психологическому заражению населения, заметен и дар убеждения. Кроме того, иррациональность проявлялась в императивности бессознательных позывов к власти, обладающих огромным энергетическим потенциалом, что отчетливо и определенно выступает в системе мотивов белорусского президента. Тотальность иррациональных позывов в его личности была столь велика, что касалась не только коммуникативного взаимодействия с народом, но даже экономической политики (см. приказ "вернуть цены назад"). Эффективность иррациональной политики была напрямую связана с неспособностью основной части населения Беларуси мыслить рационально-критически. иррациональность может быть хорошим средством для достижения коммуникативных эффектов. Однако она не может быть хорошим строительным камнем для государственного строительства и эффективной социальноэкономической политики. Как следствие этого, во второй половине президентского срока в политике Лукашенко наблюдалось существенное нарастание элементов рационализма: в отношениях с Россией, в построении системы государственной власти, в огосударствлении экономики, в создании достаточно действенной модели социальной защиты населения и т.д." [39].

Еще одной особенностью властных отношений в Республике Беларусь, отчетливо демонстрирующих присутствие харизматического господства, является преобладание онтологичности власти над ее релятивизмом.

природу, божественную истину. Во-вторых, она (онтологичность) может задаваться образом правителя как всезнающего главы патриархальной семьи. в-третьих, правом на артикуляцию истины обладают носители высших властных полномочий в силу изначально присущей им харизмы. в современной Беларуси с самого начала президентской деятельности Лукашенко в его образе наблюдалось своеобразное доминирование онтологичности. однако не в сакральном проявлении, а в традиционалистском. очевидны претензии белорусского президента выступать в роли отца патриархальной семьи. образ отца обычно накрывает и покрывает все государство, включает в себя всех его граждан, даже тех, кто не считает себя ему кровным родственником. Как следствие этого, отец оперирует исключительно понятиями народа, но ни в коем случае не социальных групп или классов. образ отца обычно является олицетворением истины, абсолютной и относительной, воплощающей мудрость предыдущих поколений, знающей прошлое, настоящее и будущее, и создающей социальный проект, призванный привести к социальной нирване. властный образ отца, защищающий и оберегающий "своих детей", не может не обладать героическим ореолом и практикой многочисленных побед над полчищами врагов. Являясь своеобразным отцом нации, этот эталонный образ интегрирует в себя также образ Патриота, оказывающего спасительное (и исцеляющее) влияние на судьбу отечества, родины- Матери, своего народа.

Не менее очевидно стремление белорусского президента выступать в роли креативного творца новой идеологической и социальной системы и вообще человека, "никогда не ошибающегося", наподобие бывших лидеров стран бывшей мировой системы социализма. Кроме этого, при всей своей атеистично- сти, Лукашенко, во всяком случае, не отрицает то, что является носителем особой божественной благодати, о чем ему периодически напоминают политические соратники.

наконец, для харизматического господства обычно характерным является преобладание инновационности над традиционализмом. В Республике Беларусь сформировался синтез этих бинарных оппозиций. "он сформатировал образ довольно-таки инновационного политического лидера, сформировавшего оригинальное и своеобразное в европейском контексте государство. важным элементом его деятельности является и составляющая традиционализма, выражающаяся в воспроизведении (творческом) советских образцов политического руководства. Следует отметить, что саму инновацию питает интенсивно пульсирующий мотив власти действующего президента, готового легко поступиться принципами ради сохранения власти" [41].

Тесно связан с харизматической легитимацией режима популистский стиль политики, осуществляемый Лукашенко. В отличие от большинства других государств СНГ, сформировавших клановые отношения, для Беларуси свойственна монополизация власти и собственности в руках президентского клана и подавление всех его конкурентов из числа элиты и контрэлиты. Это дало основание японскому политологу Мацузато назвать Беларусь “островом популизма в океане клановой политики” (см. тему 17).

Политика популизма оказала и продолжает оказывать влияние на развитие многих стран Латинской Америки. "Несмотря на значительные исторические отличия, - подчеркивает Мацузато, - функциональные характеристики латиноамериканского популизма в значительной мере присущи и лукашенковской политике. Тем не менее, ей свойственны и существенные отличия.

С 1996 г. начинает просматриваться значительное расхождение между клановыми политиками режимов в странах СНГ и популистским режимом в Беларуси. И для России, и для Украины этот год стал решающим в их переходе к клановой модели: Ельцину, чтобы выиграть выборы, потребовалась поддержка региональных элит (а также финансовых и медиа олигархов). В Украине создание кабинета Лозаренко стало сигналом колонизации национальной политики различными региональными и олигархическими кланами. В Беларуси же происходили события, совсем не похожие на российские и украинские: в 1996-1997 гг. Лукашенко начал ренационализацию ранее приватизированных предприятий. Он фактически повернул вспять процесс номенклатурной приватизации, который был инициирован бывшим премьер-министром Кеби- чем, и тем самым разрушил экономическое основание для постсоветского клиентелизма, т.е. для сращивания власти и собственности. из-за постоянных показательных судебных процессов (над "своими" - замеч. авт.) возник специфический союз правоохранительных органов и спецслужб, которые безостановочно "раскрывают" случаи коррупции. После своего запуска система функционирует по инерции, не обращая внимания на последствия своей деятельности за рубежом и внутри страны. Лукашенковская антиэлитная кампания фактически потеряла свой аутентичный популистский смысл. За последнее время обычные граждане "наелись" этими постоянными, бесконечными процессами, единственная функция которых - запугать элиту, предотвратить ее превращение в олигархию.

Значительная разница между Беларусью и другими странами СНГ наблюдается в отборе кандидатур на должность руководителей местной исполнительной власти. Когда Кучма и Шаймиев выбирали кандидатов на такие должности из числа местных боссов, тогда Лукашенко передвигал местное руководство из одной области в другую, чтобы предотвратить формирование региональных кланов. Кроме того, если украинские губернаторы обладают значительной автономией в подборе собственной команды, то белорусские территориальные руководители обязаны согласовывать кандидатуры своих заместителей и заведующих отделами с вышестоящими органами власти...

В сфере экономики, белорусский режим, как и аналогичные популистские образования, ориентирован на увеличение валового внутреннего продукта и перераспределительную политику в пользу рабочих и социально "слабых" групп общества. Большая часть белорусской экономики остается в руках государства, а частный сектор ограничен даже в свободе определять цены и зарплату. Тем не менее, наиболее болезненно маниакальная любовь Лукашенко к всеобщей регламентации бьет по руководителям государственных предприятий. Лукашенко может посадить каждого из них в любой момент - просто потому, что выполнить все мелкие инструкции невозможно" [42].

Популистский курс в Беларуси содействовал формированию негласного общественного договора между властями и народом, смысл которого заключается в следующем: руководство сохраняет в незыблемом виде основные элементы социальной политики, которые были свойственны Советскому Союзу, не допускает массовой безработицы и обеспечивает пусть медленный, но постоянный рост материального благосостояния; население, в свою очередь, платит политической лояльностью недемократическому режиму и отказом от активного участия в политической жизни страны, что на языке лукашенковских пропагандистов и называется политической стабильностью.

В качестве одного из основных источников легитимности власти в Беларуси выступает также ее верность советским традициям.

Как отмечает Лысюк, "правящей элитой Беларуси в качестве образцовой принята советская модель политического устройства, созданная в соответствии с принципами идеологии марксизма-ленинизма, крах которой до сих пор ею оплакивается. Одной из задач, стоящих перед современной белорусской государственностью, по мнению президента, является максимально возможное воспроизведение характеристик советского общества, включая и его военнополитическую составляющую: (1) белорусская модель объявляется "наследницей по прямой" модели советской; (2) победы, герои, символы сегодняшней Беларуси являются производными от советской политической культуры; (3) по советским "лекалам" ("два мира - две системы") осуществляется идентификация внешнего противника: западное общество рассматривается как основная угроза Беларуси и утверждается, что оно находится в неоплатном долгу перед подвигом советского солдата; (4) несмотря на скудость ресурсов, артикулируется стремление к выполнению глобальной политической роли. "Правящая элита Беларуси идейно-психологически как бы продолжает жить в СССР и проводить внешнюю политику великой державы. А Лукашенко выступает от имени такой сверхдержавы, исчезнувшей много лет назад". На постсоветском пространстве А. Лукашенко является одним из немногих оставшихся солдат, до сих пор не покинувших окопы холодной войны" [43].

Разработка в 2003 г. государственной идеологии может рассматриваться в качестве попытки идеологической легитимации белорусского режима. Создатели данной духовной конструкции ставили перед собой следующую цель: дополнить обоснование личной власти Лукашенко популярным обоснованием созданной им системы. Республика Беларусь провозглашалась “духовным лидером восточноевропейской цивилизации”, который призван защитить этот регион планеты от угрозы “неолиберального террора”.

Как заявлял Лукашенко в тексте идеологического доклада, "ощущение этого предназначения может поднять наш народ на удивительные подвиги. Множество людей в России, в Украине и в других странах смотрят на Беларусь как на пример последовательной и самостоятельной политики... Надо выпрямиться, отказаться от позиции обороняющегося. Беларусь должна притягивать силы патриотической направленности со всего нашего Отечества, постсоветского пространства. Именно здесь люди должны получить трибуну, свободную от неолиберального террора и травли" [44].

Крайне незначительную роль в нашей стране играет легальнорациональная легитимность. Об этом свидетельствует отсутствие должной общественной реакции на фактические признания главы государства в фальсификации итогов последних президентских выборов. Правда, в 2008 г. администрация президента предприняла некоторые усилия для демонстрации европейским наблюдателям определенного прогресса в организации и проведении парламентских выборов и повышения степени внешней легитимности Палаты представителей. Но, как известно, за громкими заявлениями президента о демократизации избирательного процесса не последовало никаких реальных шагов в этом направлении.

Таким образом, несмотря на легитимность действующей власти, у нее могут появиться значительные проблемы в этой сфере уже в недалеком будущем. Наиболее слабыми нам представляются позиции идеологической легитимации режима. Дело в том, что советникам Лукашенко (Якубовичу, Скобелеву, Криштаповичу и др.) так и не удалось создать популярную идеологию, а то, что они соорудили, позволяет Республике Беларусь претендовать не на роль духовного лидера восточноевропейской цивилизации, но, скорее, на роль духовного изгоя. С каждым годом уменьшается количество тех людей, которые родились и выросли в СССР. Этот объективный демографический процесс не может не подрывать традиционную советскую легитимность. Наконец, как подчеркивает Мацузато, “единственной возможностью для политических изменений в Беларуси в ближайшем будущем будет, наверное, ухудшение экономической ситуации. Популистские режимы являются более зависимыми от последствий экономических трудностей, чем клановые... Популистские режимы теряют легитимность, когда падает уровень жизни населения” [45]. Оспаривание все большим и большим числом граждан того, что власти соблюдают свою часть негласного общественного договора, не может не привести к подрыву веры людей в особый дар президента, размыванию и так не очень устойчивой харизматической легитимности главы государства.

Отношение к политической системе в целом. Попробуем теперь определить отношение белорусских граждан к политической системе в целом. Британские исследователи Стивен Уайт и Ян Макаллистер предложили для этих целей использовать оценку жителями Беларуси, а также Украины, России и стран Центрально-Восточной Европы своих прежних (коммунистических) политических устройств, нынешнего политического режима и его вероятного состояния через пять лет. В 2003 г. авторы попросили респондентов проставить баллы от +100, что означает наивысший показатель, до -100 - наихудшая оценка [46].

Рис. 19.1. Оценка политических систем гражданами некоторых посткоммунистических государств: прошлое, настоящее, будущее.

Как видно из рис. 19.1. белорусы поставили более низкие оценки советской системе, чем украинцы и россияне, что противоречит устоявшемуся мнению некоторых ученых, о том, что в советской Беларуси наиболее полно были воплощены в жизнь преимущества коммунистического строя. Конечно, отношение населения постсоветских стран к старому порядку является гораздо более позитивным, чем отношение жителей стран Центрально-Восточной Европы в силу целого ряда причин: большей продолжительности существования советского строя, отсутствия у него здесь ярлыка “подарок оккупантов”, сложности и противоречивости процессов формирования новых рыночно-демократических отношений.

Настоящая политическая система получила гораздо более низкие баллы, чем советская, у граждан Беларуси, Украины и России. Однако если оценки белорусов и украинцев (до Оранжевой революции) действующему режиму совпали, то россияне проставили своему политическому устройству чуть большие баллы, что объясняется относительно более ранним выходом РФ из экономического кризиса и стабилизацией политической системы при Путине. Большинство граждан стран Центрально-Восточной Европы, несмотря на имеющиеся у них серьезные политические и экономические проблемы (трудности переходного периода), оценили нынешнее состояние своих политических систем, как значительно более развитое, чем то, которое существовало во времена коммунистического правления [47].

Что касается оценок гражданами возможного будущего состояния своих политических устройств, то они заметно различаются. По мнению большинства белорусов, в ближайшей перспективе в политической жизни нас ждет стагнация, если не ухудшение положения дел. Такой же прогноз делают и украинские респонденты. Правда, в данные британских исследователей по Украине не попали оценки гражданами Оранжевой революции, произошедшей в конце 2004 г., которые могли серьезно скорректировать этот прогноз. Известно, что в то время очень многие украинцы находились в состоянии эйфории и ожидали быстрых и позитивных перемен в связи с демократизацией политической системы [48]. Россияне оценили вероятное состояние своей политической системы через пять лет достаточно позитивно, на что повлияли отмеченные выше факторы. Однако выставленные ими баллы не превысили показателей советской системы. Граждане стран Центрально-Восточной Европы считают, что в ближайшей перспективе их политические устройства поднимутся еще на несколько ступеней вверх. На такой результат, несомненно, повлияло недавнее присоединение государств ЦВЕ к экономически развитому и демократическому Евросоюзу и НАТО.

Таким образом, как мы видим, объективная оценка белорусскими гражданами уровня развития своей политической системы и ее перспектив разительно отличается от весьма радужных отчетов официальных властей о преимуществах белорусской модели. Это означает, что в недалеком будущем Республика Беларусь может столкнуться не только с кризисом легитимности власти, но и с кризисом доверия основных институтов политической системы.