Причины прихода Лукашенко к власти
Существует две точки зрения относительно закономерности утверждения режима личной власти в Беларуси в середине 90-х гг. С одной стороны, многие авторы, разделяющие самые разные политические позиции, утверждают, что иное развитие событий в тот период времени было практически невозможным.
С другой стороны, некоторые исследователи говорят о “девиантности” и неожиданности прихода А. Лукашенко к власти.Парадигма закономерности. По мнению белорусского политолога Валерия Карбалевича, которого можно отнести к первой группе исследователей, для понимания произошедшего в Республике Беларусь не обойтись без анализа глубинных социальных процессов, предшествовавших президентским выборам 1994 г.
"Если в СССР в целом, как и во всех европейских странах советского блока, в середине 80-х гг. общественная система исчерпала себя и оказалась в состоянии кризиса, то в Беларуси ситуация была иная. Здесь существовавшая система к этому времени не выработала свои ресурсы и имела еще определенный запас прочности и могла какое-то время сравнительно эффективно функционировать... Поэтому демократизация и реформирование начались здесь не естественно, не органически, на собственной основе, а были привнесены извне, из Москвы. Произошел импорт реформ. В Беларуси общество всячески сопротивлялось изменениям из Центра. С самого начала реформ Беларусь оказалась "антиперестроечной Вандеей", одним из центров оппозиции политике Горбачева.
Независимость свалилась на Беларусь как снег на голову. На референдуме 17 марта 1991 г. 82,6% населения республики проголосовало за сохранение СССР. В силу стечения исторических обстоятельств Беларусь оказалась вытолкнутой в независимое плавание вопреки желанию, как большинства населения, так и правящей элиты. Без руководящего центра в Москве руководство республики испытывало сильный психологический дискомфорт. Независимость оказалась для него тяжелой, непосильной ношей.
Если во многих посттоталитарных странах прежняя правящая элита была сметена демократической волной, то в Беларуси власть осталась в руках старой номенклатуры, которая, отказавшись от коммунистической идеологии, подчинила себе механизмы рынка и политической демократии в качестве новых способов самосохранения и воспроизводства. В результате имитации рыночных реформ, "прихватизации" произошло обуржуазивание номенклатуры, в значительной мере слияние чиновничества с предпринимательством на фоне резкого обострения кризиса, обнищания народа. Поэтому накопленный в обществе и не нашедший до сих пор выхода антиноменклатурный потенциал оказался направленным одновременно и против нарождающегося предпринимательского слоя. В результате в Беларуси народная революция носила одновременно антиноменклатурный и антибуржуазный характер. Победил кандидат, наиболее страстно и последовательно выступавший как против номенклатуры, так и против бизнесменов. Таким образом, мы получили маленькую социалистическую революцию периода позднего индустриального общества, находящегося на пороге перехода к постиндустриальному. лукашенко оказался ярким представителем этой общественной тенденции, своеобразным "зеркалом белорусской революции", и нечего удивляться, что "зеркало" оказалось отражением как народной мудрости, так и общественных мифов, предрассудков, того хаоса в головах людей от непонимания происходящего, который возник после краха старой системы. Будущий президент адекватно отразил доминирующие настроения масс... По данным лаборатории Новак, полученным в ходе опроса между двумя турами президентских выборов, среди наиболее важных задач, стоящих перед страной, на первое место населением была поставлена борьба с коррупцией и мафией, на второе и третье - борьба с инфляцией и повышением цен, на четвертое - наведение порядка и т.д. В целом первые десять задач предусматривали усиление административно-командных методов управления со стороны государства и развитие интеграции в рамках СНГ. Задача поддержки бизнеса и предпринимательства оказалась лишь на двенадцатом месте, а обеспечение свободы слова и печати - лишь на шестнадцатом.
[32].Большинство населения Беларуси идейно-психологически продолжает жить в СССР. И результаты обоих референдумов, и социологические опросы свидетельствуют не столько о стремлении людей объединиться с Россией (как это трактуют власти), сколько о желании вернуться в Советский Союз, в прежний советский социализм. То есть за идеологемой о интеграции с Россией скрыт миф о возможности реанимировать СССР. В этой связи более понятной является историческая миссия нашего президента. Как заметил известный польский политолог Михник, "Лукашенко - это вовсе не московская марионетка; он советская кукла" [33]. Мы получили не просто консервативные настроения, т.е. стремление сохранить статус-кво, а ностальгический консерватизм, т.е. желание вернуться назад в прошлое. Это уже консервативный радикализм, экстремизм и фундаментализм. По-другому это можно назвать консервативной революцией или консервативной реакцией, как кому больше нравится.
Феномен Беларуси состоит в том, что различные слои населения живут как бы в различных исторических эпохах. По уровню научно-производственного потенциала, образования, социальной структуре наша страна находится на стадии позднего индустриального общества. А массовое сознание в какой-то мере осталось патриархальным, законсервировалось на уровне начального периода индустриализации. Переход к машинному производству произошел слишком поздно, на протяжении жизни одного поколения. Здесь мы наблюдаем классический пример отставания общественного сознания от бытия. И Лукашенко нашел свою социальную опору именно в среде людей с доминированием патриархального сознания, люмпенизированной части общества, пенсионеров, социальных иждивенцев. Сыграло роль накопившееся недовольство политикой правительства Кебича и открытое давление на население властных структур. То есть эта категория граждан во втором туре голосовала во многом не столько "за" Лукашенко, сколько "против" надоевшего премьера. Часть демократов рассматривала "борца с коррупцией" как таран, способный вытеснить старую номенклатуру, сдвинуть страну с мертвой точки и начать какое-то движение.
Огромную роль в победе Лукашенко сыграли иррациональные факторы общественного сознания. В обществе, где около 80% собственности принадлежит государству, количество собственников ничтожно. Значительная часть населения люмпенизирована. общество не структурировано и, значит, не дифференцировано в социально-политическом плане... Большинство населения не осознало своих интересов и руководствуется преимущественно политическими инстинктами и идеологическими пристрастиями. Глобальные общественные катаклизмы последних лет вызвали хаос не только в экономической и политической системе, но и головах людей. В такой атмосфере рационально мыслящие и логически рассуждающие люди часто вызывают отторжение и неприятие, так как разрушают иллюзии, заставляют трезво взглянуть на окружающий мир. Одним из показателей кризиса сознания является его мифологизация. Все мифы оседлал Лукашенко, превратив их в ядро своей предвыборной борьбы.
Первые демократические выборы пришлись на период более глубокого экономического кризиса, чем в соседних государствах, где они проходили в сравнительно благоприятной обстановке. Поэтому там популистская тенденция в политической жизни не получила полной реализации. Одной из основных идей предвыборной кампании Лукашенко был культ народа и противопоставление его номенклатурной власти.
Будущий президент эффективно использовал еще один стереотип обыденного сознания. Уже давно среди политологов утвердилось мнение, что белорусы - самый советский народ. В основном это относится к проблеме национального самосознания. Однако это утверждение правильно и в другом смысле. Значительная часть населения стихийно и очень прочно усвоила ленинскую идею о кухарке, могущей управлять государством. Президентские выборы и последующие события дают основание переосмыслить устоявшееся мнение о толерантности белорусского социума. По большому счету, можно утверждать, что степень толерантности общества в какой-то мере является показателем его способности жить в условиях демократии" [34].
Следует согласиться с большей частью аргументов Карбалевича. Они позволяют нам найти ответ на вопрос, почему Республика Беларусь не смогла обеспечить демократический вектор своего развития, и не пошла по пути балтийских стран. Вместе с тем эти аргументы не объясняют, почему из всех форм авторитаризма расположенная в Европе страна, достигшая стадии позднего индустриального общества, выбрала почти “азиатскую модель”, отличающуюся высокой степенью концентрации политической и экономической власти в руках президента. По нашему мнению, трудно признать “железную закономерность” победы именно такой версии авторитаризма в Беларуси.
Парадигма девиантности. Согласно точке зрения российского политолога Кирилла Коктыша, относящегося ко второй группе исследователей, приход А. Лукашенко к власти в середине 90-х гг. и связанное с этим резкое понижение уровня развития политической системы Беларуси не было неизбежным событием и, скорее, представляло собой отклонение от обычной логики развития ситуации в большинстве постсоветских стран. Одной из важнейших проблем белорусского общества, которая требовала своего незамедлительного решения, было противоречие между нереформированной социалистической экономикой, оказавшейся к середине 90-х гг. в состоянии глубокого кризиса, и относительно развитой политической структурой, получившей свое закрепление в Конституции 1994 г. Наиболее вероятным и благоприятным для страны путем выхода из данной ситуации была бы глубокая рыночная реформа экономики. К этому сценарию склонялись не только демократические элиты, представленные на президентских выборах командами реформаторов в лице
З. Позняка и С. Шушкевича, но и премьер-министр В. Кебич, видевший необходимость заимствования многих элементов российской экономической модели.
"Неожиданное и девиантное, с точки зрения большинства политических акторов, разрешение кризиса дисбаланса более развитой политической надстройки и нереформированного экономического базиса в пользу упрощения последней происходило постепенно, приняв открытую форму лишь во время конституционного кризиса осени 1996 г.
от президентских выборов интеллектуальная элита ожидала импульса к реальным политическим преобразованиям, крестьянский социум - воплощения мифа восстановления СССР (которое автоматически должно было нормализовать жизнь и восстановить по крайней мере прежние жизненные стандарты), а промышленный электорат ожидал и того и другого, испытывая, впрочем, изрядный скептицизм в отношении осуществимости обоих этих путей... Мифологизированное, т.е. упрощенное и избавленное от рационалистических противоречий понимание действительности всегда оказывается более эффективным. Правительство Кебича, своими же стараниями столкнувшееся в полной мере с тем же советским вызовом, т.е. проблемой неэффективности экономики, переживая на локальном белорусском уровне тот же кризис, в свою очередь в качестве инструмента для удержания контроля над ситуацией и компенсации собственной экономической несостоятельности использовало миф о восстановлении союза (с Россией - замеч. авт.). Восприятие идеи восстановления союза как самоценной, которая, реализовавшись, автоматически поставит на свои места все остальное, продемонстрированное Лукашенко, опять же оказалось более конкурентоспособным в силу простоты и выбивало у Кебича из рук его же оружие. В довершение аналогии (Кебича и Горбачева - замеч. авт.) белорусский премьер своими же руками превратил практически никому неизвестного депутата лукашенко во всенародного героя, после отставки Шушкевича, распустив за ненадобностью возглавлявшуюся Лукашенко антикоррупционную парламентскую комиссию, обеспечив последнему устойчивый имидж борца за справедливость.
Лукашенко, революционизировав крестьянский социум и, соответственно, взяв обязательство воплотить его упрощенное, мифологизированное осознание действительности, изначально оказался в онтологической оппозиции к элите и, в чуть меньшей степени, к промышленному социуму, и в силу этого в конкретной форме осуществления политики изначально был обречен оставаться популистом. Вновь победила самая простая некорректная трактовка действительности, и действовавшие до сих пор на сцене политические акторы отныне были просто обречены на свое политическое исчезновение. В белорусском политическом поле остался единственный игрок, воплощавший чаяния революционизировавшегося крестьянского населения, - президент Александр Григорьевич Лукашенко...
Уже на этом (начальном этапе - замеч. авт.) на заднем плане политической жизни происходит интенсивное и первоначально малоафишируемое создание "опричных", т.е., по сути, надсистемных органов власти, чье существование ни в коей мере не предопределялось действующей Конституцией, а именно Администрации президента и Управления делами президента. Администрация становится вершиной назначаемой президентской "вертикали", и достаточно быстро, уже в начале осени 1994 г., заменяет собой местные выборные Советы, которые были распущены под предлогом экономии госсредств... Управление делами президента, чья функция должна была сводиться к хозяйственному обеспечению президентского аппарата, в самом начале своего существования также расширяет "зону своей компетенции" и наносит удар по парламенту: Верховный Совет в одночасье лишился изъятых у него транспортных средств, равно как и существенной части остальной собственности. Вскоре подотчетное Верховному Совету полномочное правительство оказалось подотчетным и подконтрольным разрастающейся Администрации президента. Одновременно с постепенной концентрацией власти в своих руках Лукашенко интенсивно, однако первоначально малоуспешно, пытается перейти к разыгрыванию оставленной в наследство Кебичем “российской карты", т.е. решить проблему ресурсообеспечения системы. Пытается он это сделать очень простым путем, демонстрируя готовность пойти на любые политические формы союза, совершенно при этом упуская экономическую составляющую интеграции. Натолкнувшись на изначально жесткую позицию российского правительства, белорусский президент апеллирует к "справедливой толпе", в этом случае вынесенной за пределы белорусской системы, т.е. ко всему российскому обществу в целом. Его объединительная риторика весьма быстро находит ему союзников как в широких социальных слоях, так и среди оппозиционных политических сил России. В итоге не Лукашенко, а российское руководство под давлением изнутри российского общества оказывается вынуж- деным пересмотреть свою позицию и пойти на некоторые уступки, которые впоследствии, по мере экспансии "фактора Лукашенко" в Россию, неизбежно вылились в "особые" отношения (в январе 1995 г. подписывается выгодный для Беларуси договор о заключении таможенного союза между двумя странами - замеч. авт.).
Президент Беларуси становится единственным гарантом и источником какого ни есть экономического благосостояния (за счет России), и при таком развитии ситуации все элементы многофакторности развития, т.е. гражданское общество, конкурентная экономика, парламент и т.д. на самом деле становятся несистемными, развитие их, предполагающее по крайней мере существование независимых центров влияния, становится излишним, не обусловленным насущными нуждами новой, фундаменталистской системы, и, собственно, антагонистичным ей. Управлять государством в такой ситуации действительно становится возможным "не сложнее, чем колхозом".
Конфликт (с парламентом в 1996 г. - замеч. авт.) ни в малейшей степени не был чем-то нелогичным, вытекающим из личных особенностей характера Лукашенко и определяющимся конкретной ситуацией. Конфликт, напротив, был совершенно логичным и прямо вытекающим из осуществлявшейся белорусским президентом “миссии", т.е. совершенно системным в этом контексте: президенту он был необходим, в первую очередь, для сохранения “толпы"как “субъекта политики" и возможности вновь эту "толпу" мобилизовать [35].
Точка зрения Коктыша нам кажется более аргументированной, нежели позиция Карбалевича. Действительно, неспособность белорусской номенклатуры пойти по пути рыночных реформ, ее желание отложить преобразования в долгий ящик, упование только на помощь со стороны России обернулись острым экономическим кризисом и стремительным падением жизненного уровня населения. Этим не преминул воспользоваться маргинальный политик, который в других обстоятельствах вряд ли бы имел хоть какие-либо шансы на успех.
В Беларуси сложилась тогда уникальная ситуация. Население после нескольких месяцев ожидания “чуда” от реформ Е. Гайдара в России и поддержки курса на “строительство капитализма” и укрепление независимости (см. данные многочисленных опросов общественного мнения в конце 1991 - начале 1992 гг.) резко изменило свое мнение о реформах и реформаторах. Быстро сформировался и стал доминировать антидемократический тренд в общественном сознании. Подлинная причина данной метаморфозы заключалась не в объективных трудностях начального этапа перехода к рыночной экономике, как было в России или Украине. В Беларуси кризис был результатом отсутствия преобразований социалистической экономики. Однако простые люди понимали все иначе. Власть в нашей стране никогда не находилась в руках демократов, но и З. Позняку, и С. Шушкевичу было непросто объяснять это своим избирателям. Одна только принадлежность к демократическому лагерю делала их непопулярными, а в глазах некоторых - и ответственными за те тяготы, которые выпали на долю миллионов простых людей. Конечно же, срабатывала и кампания клеветы в их адрес со стороны контролируемых правительством средств массовой информации (см. вставку 17.2).
Вторая не менее важная особенность Беларуси, которая объясняет приход к власти Лукашенко и “упрощение” им политической системы, связана с отношением правящей элиты к независимости. Как и другие страны СНГ, Республика Беларусь получила государственный суверенитет после распада СССР без долгой и мучительной борьбы народа за данный статус. Это породило парадоксальную ситуацию: политическая власть в Беларуси в августе 1991 г. оказалась в руках наиболее решительных противников независимости. С другой стороны, Белорусский народный фронт (БНФ), созданный двумя годами ранее с целью ведения трудной и продолжительной борьбы за национальное освобождение, оказался в оппозиции к правительству
Безусловно, С. Шушкевич допускал и ошибки. Самой большой, на наш взгляд, стало его негативное отношение к проведению референдума о роспуске верховного Совета и проведении досрочных парламентских выборов по смешанной мажоритарно-пропорциональной системе (за его проведение было собрано почти 500 тыс. подписей граждан Беларуси). Как отмечает З. позняк, "потеря позиций (силами, выступающими за независимость - замеч. авт.) началась именно в 1992 г., когда был упущен отличный шанс на обеспечение хорошего национального будущего. Решение о референдуме - заключение ЦИК, было принято в конце апреля 1992 г. Как раз в это время шла сессия Верховного Совета, оставалось только определить дату референдума, и судьба Беларуси пошла бы другим путем. вместо этого, под давлением номенклатуры, С. Шушкевич распустил депутатов и в течение полугода не собирал Верховный Совет... Потом референдум запретили, и советская номенклатура укрепила свою власть в Беларуси". Тот выбор С. Шушкевича на определеное время превратил его в "своего среди чужих и в чужого среди своих" Лишившись поддержки оппозиции БНФ в Верховном Совете, он был отправлен в отставку с должности спикера парламента номенклатурным большинством в начале 1994 г. Были и другие недостатки: и в кадровой политике, и в стратегическом планировании (ориентация на согласие в стране с расколотой политической культурой), и при проведении кампании по выборам первого президента. но, как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает. С. Шушкевич в течение всей своей политической карьеры находится на национальных и демократических позициях. С 1998 г. он возглавляет партию Белорусская социал-демократическая грамада [36].
Существовали два варианта преодоления этой аномалии. Первый был связан с замещением правящей элиты при помощи мобилизации населения на ненасильственные массовые действия и обеспечение победы национал-демократических сил на свободных и справедливых выборах. Данный сценарий был в то время успешно реализован в станах Балтии; предпринимались попытки для его осуществления в Грузии, Азербайджане, Армении, Молдове. Вторым вариантом была быстрая трансформация вчерашней коммунистической элиты в националистическую. Таким путем пошли Украина и страны Центральной Азии.
Интересно отметить, что ни первый, ни второй сценарий так и не стали реальностью в Беларуси. Главная сила демократической оппозиции - БНФ, которая к тому времени еще не превратилась в “партию одного лидера”, как считает Коктыш, не располагала необходимым политическим опытом, чтобы оказаться у власти. Фронт добился определенного прогресса в привлечении на свою сторону значительного количества сторонников с помощью проведения ряда акций под антикоммунистическими и социальными лозунгами. Он пытался донести до людей правду о последствиях катастрофы на Чернобыльской АЭС, правду о Куропатах (урочище под Минском, где в 30-е гг. во времена сталинских репрессий были расстреляны десятки тысяч невинных граждан). Фракция БНФ в парламенте, несмотря на свою малочисленность, была инициатором практически всех основных законопроектов, ставших правовым фундаментом государственной независимости.
Вместе с тем эта организация допускала и крупные просчеты, которые не позволили ей стать действительно массовым общенациональным движением. Прежде всего это относится к сфере культурной политики: руководство БНФ с упорством, достойным лучшего применения, делало ставку на белорусизацию общества без завоевания политической власти. Лидеры Фронта не отдавали себе отчета в том, что любая массовая ресоциализация (сама по себе крайне важная и необходимая) будет обречена на неудачу, если она не осуществляется государством. Данный просчет позволил и коммунистам, и Лукашенко обвинить БНФ в культурном экстремизме, в том, что БНФ якобы сводит решение всех сложных проблем страны к изучению белорусского языка и истории.
Фронт недооценил политического значения лозунга борьбы с коррупцией. Являясь главной оппозиционной силой, он позволил перехватить инициативу критики режима в столь болезненной сфере мало кому известному депутату А. Лукашенко, использовавшему антикоррупционный доклад как грозное личное оружие в борьбе с правительством и оппозицией. Доклад С. Антончика от фракции БНФ о злоупотреблениях властью в структурах администрации президента прозвучал с большим опозданием (декабрь 1994 г.), когда вопрос о власти был решен, и поэтому он не вызвал ожидаемого политического эффекта. Вполне вероятно, что своевременная инициатива Фронта в этом вопросе предотвратила бы быструю трансформацию антикоммунистических популистских настроений в общественном сознании в антиноменклатурный и антидемократический популизм, ментальную основу лукашенковской власти.
Очень часто руководство БНФ не отдавало себе отчета в том, что существует довольно большой разрыв между идеями, артикулированными Фронтом, рассматривающим себя в качестве авангарда белорусского народа, и сознанием обычных граждан. Как отмечает американский исследователь Кателин Михалиско, “та же самая моральная сила, которая превращала З. Позняка в самого храброго оппонента режима, делала его и слишком резким и крайним для белорусского вкуса” [37]. Эта особенность организации объективно выталкивала ее в радикальную нишу, несмотря на все усилия избирательного штаба лидера партии и движения по перепозиционированию БНФ в центристскую силу.
Наконец, отсутствие единства в стане демократов на выборах 1994 г., безусловно, не содействовало мобилизации протестного электората и решению вопроса о власти в пользу сторонников проведения подлинных экономических и политических реформ в Беларуси. Этот факт стал своеобразным подарком премьеру В. Кебичу, растерявшему свою былую поддержку в ходе кампании. С еще большим энтузиазмом он был воспринят популистом А. Лукашенко, у которого повысились шансы на прохождение во второй тур и на окончательную победу. Таким образом, ошибки оппозиции и факторы субъективного характера сыграли, по нашему мнению, гораздо более важную роль в том, что власть в суверенном белорусском государстве так и не перешла в руки национально-демократических сил в середине 90-х гг., чем действие некой объективной “железной” закономерности, помешавшей этому процессу.
В то же время белорусская номенклатура была слишком реакционной и провинциальной, чтобы воспринимать независимость всерьез. Коммунистический правящий класс выжил и сохранил себя после краха СССР. Республика Беларусь была единственной постсоветской страной, в которой до 1995 г. действовал парламент, избранный еще в советскую эпоху. Для того чтобы консолидировать свое положение, бывшая советская номенклатура должна была быстро превратить государственную власть в частную собственность. Однако, несмотря на то, что Верховный Совет одобрил закон о приватизации, а также некоторые другие рыночные законы, Беларусь существенно отставала от соседних стран по темпам проведения экономических реформ. Вместо этого белорусские чиновники, как в добрые старые советские времена, использовали общественную (государственную) собственность для удовлетворения личных интересов. В результате коррупция превратилась в одну из острейших проблем молодого белорусского государства.
Для удовлетворения своих стратегических интересов белорусская правящая элита должна была укреплять институты независимого государства. Вместо этого она прилагала все усилия к тому, чтобы подороже продать суверенитет России. Хорошо известно, что программа Кебича во время президентских выборов 1994 г. была направлена на “восстановление разрушенных хозяйственных связей” и вступление Беларуси в рублевую зону Российской Федерации (см. вставку 17.3). Острый экономический кризис середины 90-х гг. свидетельствовал о полной неспособности премьера справиться с ситуацией. Белорусская бюрократия в целом не была готова к тому, чтобы действовать самостоятельно и ответственно. Она опасалась открытой конкуренции, привыкла к монополизму и зависимости. Ее поведение невозможно описать с помощью веберовской концепции легально-рационального господства.
ВСТАВКА 17.3
Политический портрет В. Кебича Вячеслав Кебич родился в 1936 г. в крестьянской семье в Новогрудском воеводстве польши (ныне воложинский район Минской области). несмотря на отсутствие достатка, родители вячеслава стремились дать сыну хорошее образование. он окончил школу с золотой медалью и поступил в Белорусский политехнический институт, который с отличием закончил в 1958 г. Хорошие способности и талант организатора позволили в. Кебичу довольно быстро продвигаться по службе: в 1970-е гг. он становится заместителем главного инженера Минского завода автоматических линий, позже - директором и генеральным директором Минского станкостроительного завода им. Кирова. В 80-е гг. начинается успешная партийная карьера. В. Кебич окончил Высшую партийную школу и работал в должности второго секретаря Минского горкома и Минского обкома КПБ. В 1980-1985 гг. В. Кебич возглавлял очень важный отдел промышленности ЦК КПБ, а перестройку встретил на посту председателя Госплана БССР (1985-1990 гг.). В 1990 г. В. Кебич становится председателем Совета Министров Республики Беларусь. Это его последняя высшая государственная должность, потому что в 1994 г. В. Кебич проиграл президентские выборы Лукашенко.
Особенности биографии отразились на взглядах и позиции этого белорусского политика. С одной стороны, В. Кебич - человек советской социалистической системы, о преданности которой он заявлял неоднократно. С другой стороны, он во многом самостоятельно, благодаря талантам и трудолюбию, восходил по ступеням служебной лестницы. Будучи умным человеком, он не мог не видеть слабости и недостатки той системы, защитником которой ему приходилось выступать. В отличие от подавляющего большинства номенклатурного руководства Беларуси, В. Кебич искренне выступал за рыночные преобразования экономики страны. Правда, делать реформы, по его мнению, необходимо было постепенно и вместе с Россией.
Отмеченное противоречие наложило глубокий отпечаток на политическую позицию экс-премьера по всем ключевым вопросам повестки дня. В. Кебич вместе с С. Шушкевичем принимал участие во встрече в Вискулях 8 декабря 1991 г. и поставил свою подпись под текстом документа, положившего конец СССР. но, в отличие от бывшего спикера белорусского парламента, который не устает заявлять, что гордится этим шагом, тогдашний глава правительства РБ продолжает считать, что "Советский Союз в новом виде можно было сохранить, если бы М. Горбачев желал принять новую конституцию и если бы так быстро не отказались от руководящей роли КПСС". Вместе с тем в книге Искушение властью он пишет о том, что одна, главная часть его жизни "была насыщена вдохновенным трудом на благо Отечества", что он "стал непосредственным участником рождения суверенного государства - Республики Беларусь. В той большой жизни я чувствовал себя счастливым человеком, нужным своей стране".
В интервью Европейскому Радио на вопрос корреспондента, какой самый острый момент в книге, В. Кебич ответил: "Мое противостояние, и правительства, против националистических сил Беларуси. Против Белорусского народного фронта. Если припомните, после развала Союза националистические силы решили взять реванш, и кое-где это закончилось большой кровью.
У нас этого не произошло". На риторический вопрос корреспондента, не кажется ли экс-премьеру, что в результате произошел откат от национальной культуры и традиций, Кебич не нашел что ответить. и опять же, в книге Искушение властью экс-премьер утверждает: "понадобятся целые научные коллективы и многие годы для того, чтобы понять, когда и почему мы потеряли свою национальную идею... Да простят меня за фривольное сравнение, но ребенка пальцем не сделаешь! Даже если этот палец - указательный.
Так и национальная идея не рождается по приказу или декрету. Она вызревает в душе народной и проявляется только тогда, когда власть угадает мысли и чаяния народа".
В. Кебич считает, что в 1994 г. он вполне мог не проиграть Лукашенко, если бы пошел на использование административного ресурса, "как это делается теперь у нас, в России, других странах". Перед ним все же стоял моральный барьер, и он не поддался на "искушение властью" "Все зло в мире имеет в своей основе жажду власти, которая, в свою очередь, открывает дорогу и к деньгам, и к владению женщинами" Перед Лукашенко и его командой такая проблема, по большому счету, никогда не вставала, потому что для действующего главы государства власть - это высшая ценность. Ради ее сохранения в своих руках он идет на нарушение законов и моральных норм, не говоря уже о правилах проведения честных и конкурентных выборов. Электоральные состязания 1994 г., которые организовывал В. Кебич, были первыми президентскими и последними относительно свободными выборами в Беларуси.
По мнению В. Кебича, "даже рьяные критики существующей власти соглашаются: президент знает, что делает. И то, что он делает, не укладывается ни в одну экономическую модель, противоречит всем политическим концепциям. Не мне судить, хорошо это или плохо. Сбились ли мы со столбовой дороги цивилизации? Или, наоборот, сознательно ступили на целину, прокладывая новый путь?" [38].
Таким образом, неспособность демократической оппозиции предложить народу популярную альтернативу, с одной стороны, и полная непригодность бывшей коммунистической номенклатуры к тому, чтобы и дальше управлять государством, с другой, породили острый политический кризис. Деконструкция старой посттоталитарной политической системы и очень медленное создание новых демократических институтов, лишь декларированных в Конституции, создали очень благоприятные условия для популистски настроенных маргинальных политиков, одним из которых и стал Лукашенко. Использовав неразвитость белорусской бюрократии, ее ориентацию на патрон-клиентельную зависимость и монополизм, а также эффект устрашения мобилизованной толпой, Лукашенко с помощью России соорудил крайне неразвитую по европейским меркам, но относительно устойчивую политическую систему, в которой все властные связи и отношения завязаны на главу государства.
Еще по теме Причины прихода Лукашенко к власти:
- Глава I ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
- Проблемы демократии
- КОНФЕРЕНЦИЯ «ЧЕСТЬ И ДОБРОЕ ИМЯ. КОНФЛИКТ ЖУРНАЛИСТИКИ И ЮРИСПРУДЕНЦИИ»
- Глава 10 «ТЕОРИЯ ЗАГОВОРА» И СОВРЕМЕННОЕ РОССИЙСКОЕ СОЦИОКУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО
- ПОЛИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ В ПРЕССЕ: ЖАНРОВО-СТИЛИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ Л. Р. Дускаева
- Исторические традиции и их влияние на политические институты
- Геополитическое положение Республики Беларусь
- ТЕМА 17. ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
- Причины прихода Лукашенко к власти
- Черты политического режима Лукашенко