5. Социальная роль политической активности духовенства

Для США характерна высокая степень политической активности и очень сложная структура политической деятельности вероисповедных организаций и духовенства.

Прежде всего отметим, что политическая активность церкви потенциально или в какой-то минимальной степени присуща церкви всегда, поскольку у церкви и церковников есть свои особые задачи и интересы.

Не все церкви США активны в равной мере, не все активны в одном направлении, сама природа их активности очень различна. Секты политически вообще не активны, и чем более «чистый» тип являет собою СЄК-) та, тем меньше ее участие в политической жизни: сектанты не голосуют, в профсоюзах и политических организациях не состоят, в демонстрациях не участвуют. Иммигрантские церкви активны, как правило, только тогда, когда их побуждает к активности догма, прямые интересы церкви как организации или интересы их единовер цев и соплеменников за рубежом (как они эти интересы понимают).

В политической активности католической церкви громадное место занимает борьба против законов, облегчающих аборты, и за принятие законодательства, позволяющего государственное финансирование католических школ. Поскольку в США есть чуть ли не все существующие в мире церкви, самые разные международные конфликты оказываются перенесенными «внутрь» США и выступающими здесь в форме конфликтов между разными иммигрантскими церквами и давления этих церквей на общество и государство. Так, в деятельности иудаистского раввината громадное место занимает поддержка Израиля.

Такого рода активность принципиально отлична, скажем, от участия «белых» церквей в борьбе за права негров — участия, догматически не предписанного и прямых выгод для вероисповедной организации и ее членов не сулящего. Именно этот второй тип активности характерен для «основных», старейших американских протестантских деноминаций. Они все время занимаются самыми разными нерелигиозными политическими вопросами— рабочим законодательством, правами негров, самыми разными внешнеполитическими вопросами, которые ни в материальном, ни в догматическом -плане их прямо не касаются 126

Для американской политической жизни характерна одна постоянно присущая ей и на первый взгляд странная черта: во всех движениях, имеющих целью облегчение участи каких-либо угнетенных, неполноправных слоев населения, вообще *в либеральных, прогрессивных движениях очень велик удельный вес духовенства старейших протестантских деноминаций США — епископа- лов, пресвитериан, конгрегационалистов, унитариев, квакеров, т. е. самых респектабельных элитных деноминаций, среди членов которых как раз меньше всего угнетенных и неполноправных. При этом мы можем отметить не только то, что удельный вес духовных лиц в таких движениях несоизмерим- с их удельным весом в населении, но и то, что, как правило, социальная позиция церковников значительно «сдвинута» в либеральном, прогрессивном направлении по отношению к социальной позиции мирян данной деноминации. Д. Иингер на основании 'проведенных опросов пришел к выводу, что «наибольший контраст в экономических установках — не между деноминациями, а между духовенством и мирянами» (207; 157).

Это очень ярко проявилось в движениях 60-х годов, но эта особенность позиции религиозных профессионалов— характерная черта отнюдь не только 60-х годов, но всей американской истории.

Национальный совет церквей Христа и верхушка «основных деноминаций» подвергалась ожесточенной атаке со стороны маккартистов за «мягкость к коммунизму» или даже «зараженность» коммунизмом (190; 461).

В 60-е годы эти особенности позиции духовенства проявились с особой силой прежде всего в громадной роли церковников (мы говорим здесь о белых, а не о негритянских церковниках, роль которых также колоссальна, но не нуждается в особом объяснении) в движении за гражданские права негров.

Приведем ряд фактов. Так, в июне 1961 г. в Алабаму отправляются автобусы с белыми и неграми для протеста против сегрегации в межштатских путях сообщения. Во главе — трое негров (из них один — пастор) и один белый. Белый — это У. Коффин — протестантский пастор, капеллан Йельского университета (Тайм, 1961, 21 /VI, 15). В 1963 г. полицией было арестовано 283 демонстранта — белых и негроів, протестовавших против сегрегации одного из парков близ Балтиморы. Среди них — 26 (чуть меньше 1/10) белых церковников, в том числе Юджин Блейк, крупный деятель пресвитериан, получивший широкую известность в США своим планом объединения протестантских церквей, У. Коффин, епископ епископалов Д. Корриген, раввин М. Либерман. Фотография арестованного Блейка обошла все журналы (Тайм, 1963, 12/VII, 17—18). Всего с января по* октябрь 1963 г. было арестовано 200 церковников (Тайм, 1963, 4/Х, 43) 129. В Вашингтонском марше вместе с неграми участвовали сотни белых церковников. 7 марта 1965 г. алабамская полиция разогнала марш негров из Сельмы в Монтгомери. Мартин Лютер Кинг назначает на 9 марта новый марш. По всей стране белые пасторы и священники спешат в Сельму.

Кроме такого индивидуального участия, деноминации в 60-х годах принимали активное участие в борьбе и коллективно, организуя разного рода комитеты, бойкоты компаний, дискриминирующих негров, выпуская воззвания, петиции, уничтожая сегрегацию и дискриминацию в своих собственных организациях, демонстративно выбирая негров на ответственные церковные посты, собирая и распределяя среди негритянских организаций или какими-либо другими способами направляя на помощь неграм миллионы долларов130. Объединенная пресвитерианская церковь внесла даже 10 тыс. долл. в фонд защиты Анджелы Дэвис (Вашингтон Пост, 1971, 19/VI).

В вопросе о войне во Вьетнаме мы видим ту же картину. Широко известные у нас Берригены — явление отнюдь не единственное, хотя, может быть, форма, в которой выразился .протест против войны, в этом случае наиболее активна и ярка. Так, Церковь унитариев-универсалистов постановила в 1968 г. предоставлять лицам, уклоняющимся от военной службы, право «символического убежища» в своих молитвенных домах (Тайм, 1968, 18/VI, 48). С призывами немедленно прекратить войну выступили в 1965 г. Национальный совет церквей Христа, а в 1971 г. Национальная конференция католических епископов 131.

Участие в антивоенных демонстрациях, организаций раз-^ ного рода петиций со стороны духовенства таких церквей, как Объединенная методистская или Объединенная церковь Христа носит по-настоящему массовый характер.

Обычно церкви воздерживаются от участия в избирательной кампании и официальной поддержки какого-либо кандидата. Но в 60-е годы один раз церкви решительно и единодушно высказались против кандидата в президенты, бросив свой авторитет на весы избирательной кампании. И этим кандидатом был Барри Голдуотер (Тайм, 1964, 9/Х, 37).

Факты подобного рода можно умножать до бесконечности.

Социально-политический либерализм духовенства имеет одну особенность. При всей своей страстной политической активности духовенство в некотором роде аполитично.

Это своеобразное сочетание аполитичности с политической активностью проявляется в следующем.

Во-первых, как близко ни подходит духовенство к созданию своей политической программы и платформы, это никогда не приводит его ни к созданию, ни даже к попыткам создания какой-либо специфически религиозной партии по типу европейских и латиноамериканских христианско-демократических партий. Д. Мейер показал,что логика «социального евангелизма» вроде бы толкала духовенство в этом направлении, но никакого решительного шага сделано не было (140).

Во-вторых, духовенство никогда не отождествляет своего дела с программой одной из двух партий и никогда не поддерживает безоговорочно одного из кандидатов против; другого. Чаще всего оно вообще воздерживается от участия в избирательной кампании, но если, как в случае с Б. Голдуотером, осуждало одного из кандидатов, то одновременно воздерживалось и от восхваления другого) кандидата 132.

Чем же объясняется эта своеобразная либеральная,, активная и одновременно надпартийная и внепартийная позиция пастората?

В какой-то степени либеральная социальная позиция может быть объяснена более высоким культурным уровнем духовенства .по сравнению с рядовыми верующими, следовательно, его более «открытым», демифологизированным сознанием, более критическим отношением к «светским мифам» буржуазной идеологии и частичным преодолением тех собственно религиозных догм, которые могут препятствовать интересу к социальным и экономическим проблемам. В этом отношении либерализм духовенства является аспектом более широкого явления, неоднократно отмечавшегося американскими социологами,— либеральных и часто даже леворадикальных тенденций, характерных для американской интеллигенции вообще (129; 298—307, гл.

Но это, безусловно, недостаточное объяснение. Во-первых, хотя есть прямая связь образования и секуляризации сознания, прямой связи образования с либерализмом все-таки нет. Образование обязательно расшатывает мифы и догмы, но может влечь за собой защиту консервативной позиции новыми, не догматическими средствами. Во-вторых, это не объясняет специфических активизма и надпартийности духовенства. Представители других интеллигентных профессий значительно чаще, чем церковники, бывают кандидатами, депутатами законодательных .органов или в свите либеральных политических деятелей вроде Кеннеди. Но зато церковники активнее принимают участие в различных демонстрациях (в поддержку негров и т. п.).

Перебирая разные факторы, которые могут объяснить либеральную социальную позицию церковников, мы неизбежно приходим к вопросу о том, как влияет эта позиция на статус церковника, на его положение в обществе, на его карьеру. И тут мы обнаруживаем следующее: хотя организации деноминаций, из которых выходят либеральные церковники, устроены так, что роль мирян в карьере церковника очень велика; хотя миряне, среди которых громадную роль играют буржуазные элементы, настроены всегда менее либерально, чем церковники, а иногда и просто консервативно, в целом либерализм церковника не является препятствием для его карьеры 133. Безусловно, консервативно настроенные буржуа-миряне предпринимают разнообразные попытки пресечь церковный либерализм (давление на выборах в руководящие органы, угроза лиіуить пожертвований и т. д.), но попытки эти всегда какие-то половинчатые, робкие. И дело не только в том, что, выбирая образованных, консервативные миряне, сами того не желая, выбирают либералов. Были случаи, когда очень консервативно настроенные миряне совершенно сознательно выбирали в руководство очень либерально настроенных церковников134.

На наш взгляд, за этим стоит полусознательное понимание буржуазией, социальной элитой того, что при всех своих зачастую очень резких антикапиталистических выпадах церковный либерализм выполняет в целом какую- то полезную для буржуазного строя США, укрепляющую его функцию. Какая же это функция?

Рассмотрим прежде всего воздействие этой позиции на поднимающиеся на борьбу угнетенные слои. Если рабочие предлагают для разрешения трудового конфликта арбитраж видных церковников, а предприниматели от него отказываются, ибо заранее известно, что такой арбитраж решил бы дело в пользу рабочих; если негры узнают, что глава пресвитерианской церкви Блейк оказывается в тюрьме за нарушение порядка во время анти- расистской демонстрации, то и те и другие уже не отождествляют церковь с капитализмом и расизмом. Если это так, то у них нет стимула идти мучительным и сложным путем к антиклерикальному мировоззрению. Они сохраняют религиозную символику (особенно это характерно для негритянского движения). Но ведь духовенство— группа, пользующаяся высоким социальным престижем в обществе в целом, а религиозная, библейская символика— общеамериканская, значит, угнетенные выступают уже не против общества в целом, а против какой-то группы в обществе, каких-то частных недостатков этого общества. Более того, они могут апеллировать к общеамериканским ценностям и «источнику» этих ценностей — Библии. И таким путем их движение неизбежно оказывается движением не революционным, а реформистским, движением в рамках строя, в рамках конституции, в рамках общеамериканских (буржуазных) ценностей. Таким образом, абстрактно-религиозная символика, сохраняемая движением угнетенных, неразрывно связана, с оппортунистическим, реформистским характером этих движений. И одновременно апелляция к Библии, к общехристианским ценностям придает чисто реформистским, оппортунистическим требованиям и движениям характер «крестового похода». Черта американской политической жизни, впервые появившаяся в эпоху революции, сохраняется на протяжении всей истории США: для всех американских народных движений характерно несоответствие (с точки зрения европейского наблюдателя) между очень «практическим», реальным характером требований движений и их колоссальным эмоциональным па- калом.

Способствуя канализации социальных движений угнетенных в безопасное оппортунистическое русло, церковный либерализм одновременно толкает буржуазию и правящие круги в сторону реформизма. Он способствует отказу от того недальновидного своекорыстия, которое, если бы оно было идеологически закреплено, могло бы вести к моральному и социальному краху общества135.

Теперь понятно и то, почему либерализм церковников не ведет к созданию собственных политических лартий и к отождествлению ими -своей позиции с ^позицией какой-либо партии или какого-либо политического деятеля. Такое отождествление означало бы, что социально-политический строй США в целом лишается религиозной санкции, что это строй нехристианский. Между тем даже самая резкая критика, -но критика в рамках строя лишь укрепляет представление о том, что в конечном счете США — страна истинно христианская, страна, которая может грешить и заблуждаться, но которая все равно есть избранная Богом страна, как грешивший и заблуждавшийся, но избранный Богом Израиль. Таким образом, мы видим, что специфический и надпартийный тип либерализма церковников — неотъемлемый элемент американского буржуаз- нйго общества, поддерживающий систему и связанный 66 всеми другими ее элементами. Он — средство укрепления всеобщей абстрактной религиозности, и он сам без этой всеобщей абстрактной религиозности немыслим. Он — средство поддержания специфически оппортунистического характера политической жизни, и он немыслим без такой политической жизни. Он — средство поддержания представления о США как особой, избранной стране, и немыслим без такого представления и т. д.

И как функционально он связан со всеми этими элементами, так генетически он связан с пуританскими доктринами подчинения социальной жизни «славе Божией» и «избранного народа», подразумевающими активность духовенства и его постоянную моральную критику всегда несовершенного общества, которое тем не менее общество «избранное», доктринами, сохраняющими свое значение и в секуляризованном варианте ставшими элементами американской буржуазной идеологии.

Политическая активность духовенства развивается в основном в либеральном направлении. Однако есть и консервативное, и даже реакционное меньшинство. Это меньшинство, политическая реакционность которого всегда совпадает с теологическим консерватизмом, представлена двумя изолированными друг от друга и разнородными силами. *

Во-первых, это некоторая часть католической иерархии, сейчас в целом утратившей яркую политическую реакционность, характерную для 50-х годов — эпохи Спелмана и Кушинга. Во-вторых, это фундаменталистские группы, откалывающиеся начиная с 20-х годов от «основных» протестантских деноминаций и организовавшие «Американский совет христианских церквей» в противовес Федеральному, затем Национальному совету136.

Эти группки отличаются паранояльным страхом коммунизма, проникшего, по их мнению, повсюду и агентами которого выступают и Национальный совет, и вашингтонские правители, и кто угодно. Заинтересованность либеральных церковников в реформах для них — забвение истинной задачи церкви, задачи спасения душ, результат коммунистического влияния. Прогрессизм воспринимается ими как утрата христианской веры, веры в Страшный суд.

Если церковные либералы способствуют движению общества вперед в рамках строя и в условиях быстрого «аучного и экономического роста и бурных социальных изменений их преобладание функционально, то эти консервативные группки тянут общество назад. Но этим они также выполняют важную функциональную роль.

Во-первых, без этого консервативного идеологического балласта церковный либерализм мог бы зайти слишком далеко за пределы допустимого в рамках американской буржуазной идеологической системы, ибо наличие фундаменталистских и консервативных деноминаций — это всегда существующая возможность ухода к ним консервативных элементов137.

Во-вторых, как церковный либерализм способствует абстрактно-религиозной окраске движений угнетенных и, следовательно, их оппортунистическому характеру, так церковная реакционность способствует фундаменталистской или абстрактно-религиозной окраске движений реакционных слоев, а также в некотором роде их оппортунистическому характеру. Если во главе рабочих мы видим американских профсоюзных деятелей, во главе негров — пастора Кинга, то во главе реакционных сил также выступают не фашисты, не какая-нибудь партия, имеющая свою альтернативную американскому строю модель идеального общества, а люди типа Уоллеса или Голдуотера, на знамени которых — верность той же самой американской конституции. Так как политическая активность духовенства — и «левая» и «правая» — не может, так сказать, по определению, вывести его за пределы религии, то и те движения, которым церковники поставляют идеологические формулы, также не могут отказаться от религиозной символики, а это значит, как мы уже говорили,— выйти за пределы американской буржуазной идеологии.

Таким образом, и «справа» и «слева» конфликт вводится в рамки общехристианских ценностей и «законности», идеологически оформляется не как (конфликт идеалов, конечных целей, а скорее как конфликт по поводу средств, конфликт «внутри» буржуазного мировоззрения.