Жизненно-политическая ситуация в стране, сложившаяся к началу нового избирательного политического цикла 2011-2012 гг., как принято говорить в определённых кругах, достаточно сложная и неоднозначная. Это осознают и об этом пишут многие. «Страна, - пишет, например, С. Бабаева, - явно пробуксовывает, её горизонты не очерчены, её идеалы размыты, её достижения последних лет неочевидны. Кампания по борьбе с коррупцией. никаких результатов не принесла. Инерционный сценарий, который практикуется истеблишментом в последние годы. всех устраивает, поскольку не несёт в себе угроз кардинальных перемен, а, следовательно, гарантирует более или менее спокойное существование внутри принятой системы координат. В последние годы пространство нации становится всё более дискретным, зримо распадаясь на кластеры, живущие по своим законам. Власть категорически утеряла способность предъявлять людям какой-либо конечный результат. Не слова в виде программ, фондов и проектов, а что-то конкретное, что избиратель может "потрогать". Дорогу, снизившиеся цены на бензин и "коммуналку", доступную медицинскую помощь, заработавшую ипотеку. Но ведь ничего подобного нет. Чиновники выглядят усталыми и бесконечно занятыми, у них самих, видимо, полное ощущение загруженности и востребованности. Но в реальности им нечего предъявить людям. И в конце концов люди стали от этого уставать. Но такой режим, лишённый - пусть и латентно - поддержки и одобрения базовых слоев общества, не может совершать достижения. Он существует, но и только. Отсюда - острая, буквально жизненная необходимость выработки новой программы действий для того, кто придёт следующей весной»1159. Об этом же пишут и авторы упомянутого выше доклада Института современного развития1160. Вновь актуализируется вечный вопрос русской истории: что делать? Точно так же как в известном стихотворении А. С. Пушкина «Бесы» , строки из которого взяты Ф. М. Достоевским для эпиграфа к своему одноимённому роману1161: Хоть убей, следа не видно; Сбились мы. Что делать нам? В поле бес нас водит, видно, Да кружит по сторонам... Мутно небо, ночь мутна. Сил нам нет кружиться доле . Бесконечны, безобразны, В мутной месяца игре Закружились бесы разны, Будто листья в ноябре... Сколько их! Куда их гонят? Что так жалобно поют? Домового ли хоронят, Ведьму замуж выдают? Мутно небо, ночь мутна. Мчатся бесы рой за роем В беспредельной вышине, Визгом жалобным и воем Надрывая сердце мне. Старая повестка дня исчерпана, нужна новая. В. Путин и Д. Медведев в той или иной мере осознают это, о чём свидетельствует бурная речевая деятельность Д. Медведева и что подтверждает выступление В. Путина в Государственной думе 20 апреля 2011 г., в котором он сформулировал основные положения предвыборной программы не только «Единой России», но и, как представляется, своей собственной, пытаясь найти ответ на вопрос, как остаться у власти. Как заметила С. Бабаева, Путин должен был это сделать, поскольку «три года назад он нашёл формулу, как "уйти, чтобы остаться". Теперь ему предстоит найти ответ, как остаться, чтобы уйти. Потому что самой тяжелой будет ситуация, в которой "ни остаться, ни уйти".» (фото 7.6.1)1162. Фото 7.6.1. В. Путин «удивлён»? Ему «смешно» и «не стыдно»? Он задумался: «что делать»? Или ему всё-таки стыдно? Что говорит В. Путин Д. Медведеву? Что делать, чтобы условия жизни и сама жизнь людей в России (всех или, по меньшей мере, большинства), все её элементы и формы - ментальнопсихические, духовно-культурные, телесные, социальные, вещно-технические, экономические, политические - стали лучше? С нашей точки зрения прежде всего необходимо изменять (развивать, воспитывать, формировать, преобразовывать) самого человека. Изменять так, чтобы во всех его психических актах (чувствах и мыслях), высказываниях (словах) и действиях (делах), во всех - ментальной (психической), телесной, духовной, социальной, вещнотехнической, экономической, политической - формах его деятельности и субъ- ект-контрсубъектных отношений с другими людьми личностные формы проявления субъектности доминировали над неличностными формами её проявления. Изменять так, чтобы он всегда проявлял себя как личность, как личностный индивид-субъект. Причём изменять необходимо всех, а не только тех, кто занимает «тёпленькое местечко» в нынешней криминально-плутократической властно-политической и финансово-экономической номенклатуре, поскольку в каждом из нас «сидит бес» - та или иная доля неличностной субъектности, и если мы просто заменим в этой номенклатуре одних людей другими, то на смену им могут прийти такие же «вурдалаки-кровопийцы», как и их предшественники, или ещё хуже. При этом необходимо учитывать, что находясь внутри поля политики, человек может занять по отношению к ней либо пассивную позицию, либо более или менее активную позицию её участника. Занимая пассивную позицию, человек проявляет определённую политическую апатию, которая может быть вызвана либо низким уровнем развития существующей политической системы, либо неприятием им её содержания и формы, например, её недемократично- стью (авторитарностью) или её чрезмерной заорганизованностью (регламентацией), результатом чего является его отчуждение от политики. Занимая активную позицию, человек может осуществлять либо политический бойкот как форму активного выражения (проявления) своей враждебности к существующей политической системе, либо осуществлять определённую политическую деятельность и вступать в определённые политические отношения с другими её участниками. При этом уровень участия в политике, уровень осуществления политической деятельности и проявления политических отношений может быть различным. В частности, можно выделить следующие уровни участие человека в политике: 1) уровень импульсивно-эпизодического1163 участия, на котором осуществляется импульсивное и эпизодическое (нерегулярное, осуществляемое от случая к случаю) участие человека в политике, представляющее собой его положительную или отрицательную ответную реакцию на импульсы, исходящие от политической системы, её институтов или их представителей; 2) уровень эксклюзивно-периодического участия, характеризующийся относительно самостоятельным и периодическим, но ограниченным (исключительным, редким - один раз в два-четыре года) участием человека в отдельных (единичных) политических акциях, прежде всего в выборах государственных должностных лиц; 3) уровень эксклюзивно-опосредствованного участия, характеризующийся относительно регулярным (периодическим, более или менее частым - один-два раза в год), но ограниченным (исключительным) и несамостоятельным участием человека в отдельных (единичных) политических акциях, организуемых неполитическими организациями (профсоюзами, молодёжными, ветеранскими или иными организациями); 4) уровень непосредственного постоянного непрофессионального участия, характеризующийся непосредственным, постоянным, но непрофессиональным участием человека в деятельности политических партии, членами или сторонниками которой они являются; 5) уровень общественно-деятельного участия, характеризующийся тем, что человек, будучи видным общественным деятелем, руководителем или лидером крупной неполитической общественной организации, более или менее регулярно участвует в политике; 6) уровень профессионально-политического участия, характеризующийся постоянным и профессиональным участием человека в политике, которая является для него профессией и смыслом жизни, когда он обладает необходимыми для этого знаниями, умениями и навыками, получает за свою деятельность материальное (как правило, денежное) вознаграждение; 7) уровень политического руководства или политического лидерства, характеризующийся тем, что человек является либо политическим руководителем, руководящим (управляющим) политической деятельностью других людей, либо политическими лидерами, ведущими за собой других людей. Отметим при этом, что интерес российских людей к политике не слишком высок. Так, при опросе 1500 россиян-респондентов, проведённом Фондом «Общественное мнение» 24-25 июня 2006 года в 100 населённых пунктах 46 областей, краёв и республик России, 39 % опрошенных заявили, что интересуются политикой, большинство же (58 %), по их словам, политикой не интересуются1164 . Такая картина сложилась не сегодня. Распределение ответов на этот вопрос практически не изменилось с октября 2004 года. Политикой традиционно в большей мере интересуются люди с высшим образованием (59 %), представители старшей возрастной группы (49 %), а также лица с относительно высокими доходами (48 %). На вопрос «Одни люди интересуются политикой, а другие не интересуются. А Вы лично интересуетесь или не интересуетесь политикой?» были получены следующие ответы (рис. 7.6.1). 100 1 30 - 43 47 Jl 47 4Н L, 39 9 4 7 2 2 Р Г 1 . , интересуюсь не интересуюсь затрудняюсь ответить ? 10-11 февраля 2001 г. ? 6-7 сентября 2003 г. ?25-26 сентября 2004 г. П24-25 июня 2006 г. Рис. 7.6.1. Интерес россиян к политике Меньше всего политикой интересуются молодые россияне, хотя большинство (69 %) из 1500 россиян, опрошенных Фондом «Общественное мнение» 1718 мая 2008 года в 100 населённых пунктах 46 областей, краёв и республик России, признают важность того, чтобы молодежь - те, кому не более 25 лет, - участвовала в политической жизни страны. Только 16 % респондентов считают, что это не нужно (и такое же число затруднились ответить на вопрос). Причем доля признающих участие молодежи в политике нужным несколько возросла по сравнению с 2005 годом. Тогда на аналогичный вопрос 62 % ответили, что участие молодежи в политике нужно, 18 % - что не нужно и 20 % затруднились ответить. В то же время молодые граждане России, судя по данным опроса, не слишком интересуются политикой. Так, только 11 % россиян считают, что среди людей моложе 25 лет этой сферой интересуются многие, 53 % думают, что немногие, а 22 % - что среди молодежи интересующихся политикой нет совсем (14 % респондентов затруднились ответить на этот вопрос). Люди старшего поколения (в возрасте от 55 лет) еще ниже оценивают интерес молодежи к политике: 28 % из них считают, что эта сторона социальной жизни безразлична всем молодым, 42 % - что внимание ей уделяют немногие и только 7 % - что многие. Молодые же респонденты (18-35 лет) в большинстве своем (63 %) считают, что небольшое число интересующихся политикой среди людей моложе 25 лет все-таки есть; по мнению 14 %, ею интересуются многие молодые люди, а 13 % говорят, что таких нет вообще. Кто же те немногочисленные представители молодого поколения, которые не просто интересуются политическими вопросами, но «идут в политику»? Отвечая на данный открытый вопрос, респонденты чаще всего (20 %) высказывали мнение, что это обычно умные и образованные молодые люди: «которые более образованные, с высшим образованием»; «образованные, разносторонне развитые люди»; «продвинутая молодежь»; «сильно заумные». Некоторые россияне (6 %) считают, что политикой занимаются молодые карьеристы в поиске выгод: «махровые карьеристы»; «кто хочет добиться денег и власти»; «выскочки, кто хотят в высшие круги попасть». Другие респонденты, напротив, полагают, что таким молодым людям небезразлична судьба России: «патриоты-бессребреники»; «кому небезразлично положение в стране»; «те, для кого слово “Родина” - не пустой звук» (5 %). Также звучало мнение, что политикой занимаются обеспеченные молодые люди либо дети влиятельных родителей: «кто живет в достатке»; «дети политиков, бизнесменов - династии, со стороны дети не придут»; «дети олигархов»; «депутатские детки»; «у кого родственники в политике - сын Жириновского, дочь Ельцина» (4 %). Что касается индивидуализированных качеств, присущих «политизированной» молодежи, то в числе таковых респонденты называли чаще всего активность, целеустремленность и схожие характеристики: «активные»; «инициативные»; «энергичные»; «бойкие»; «предприимчивые молодые люди»; «целеустремленные»; «деловые»; «серьезные»; «уверенные в своих силах»; «ответственные» (7 %). Наконец, небольшая часть респондентов сказали, что в политику идут самые разные, любые молодые люди - все, кто хочет: «из любой прослойки общества»; «всякие»; «все»; «обычные молодые люди»; «разные»; «любые»; «кто этого хочет» (2 %). Большинство россиян (51 %) считает, что молодые люди до 25 лет способны создавать собственные политические организации. Противоположной точки зрения придерживаются 27 % респондентов (22 % не смогли ответить на этот вопрос). Выше оценивают политические и организаторские способности молодежи сами молодые люди (среди них 57 % дали ответ «способны», и 24 % - «не способны»), люди с высшим образованием (60 и 26 % соответственно) и жители Москвы (64 и 23 % соответственно). Тем не менее, молодежные политические организации не слишком известны среди рядовых россиян. Отвечая на открытый вопрос, какие молодежные организации они знают, 13 % респондентов вспомнили движение «Наши», 5 % - «Молодую гвардию Единой России», 2 % - скинхедов, и по 1 % - «Идущих вместе», На- ционал-большевистскую партию, РНЕ, «Молодую Россию» и некоторые другие организации. Три четверти респондентов - 75 % - затруднились назвать какие бы то ни было молодежные организации, а 1 % считают, что таковых нет вовсе. Две трети опрошенных россиян (66 %) разделяют мнение, согласно которому государство должно оказывать помощь молодежным организациям, а 19 % считают, что ему следует ограничиться контролем за тем, чтобы эти организации действовали в рамках закона. Остальные 16 % не смогли определить, какая из этих точек зрения им кажется более убедительной. Небезынтересна динамика ответов на вопрос, должна ли молодежь создавать свои собственные организации, или же молодые должны присоединяться к партиям и движениям, созданным старшими. В 2005 году 40 % респондентов ответили, что молодежь должна создавать собственные политические организации, а 33 % - что молодым лучше идти по стопам старших (затруднились с ответом тогда 27 % участников опроса). В этом году соотношение поменялось: 32 % опрошенных выбрали первую точку зрения, а 42 % - вторую (число затруднившихся ответить не изменилось), т. е. идея «межпоколенческой преемственности» в политической деятельности стала несколько преобладать1165. Л. Милбрат (Milbrath) и М. Гоэл (Goel) делят всех граждан США, способных принять участие в политике, на три категории: «гладиаторов» - более или менее активно вовлечённых в политику; «наблюдателей», принимающих участие в политике; «безразличных» - лиц, вообще не вовлечённых в политику. По их расчетам, «гладиаторы» составляют всего около 5-10 % взрослого населения США, «наблюдатели» - примерно 60 % и «безразличные» - 30-35 % . Согласно Г. Боуну (Bone) и О. Рэнни (Ronney), американские граждане распадаются на шесть категорий: «активисты-организаторы», составляющие менее 1 % взрослого населения США; «содействующие» (около 5 %); лидеры общественного мнения (около 25 %); «избиратели» (25-30 %); «неголосующие» (30-40 %) и «аполитичные» (3-7 %) . М. Олсен (Olsen) выделяет «политических лидеров» (3 %), «активистов» (14 %), «коммуникаторов» (13 %), «граждан» (30 %), «маргиналов» (18 %) и «изолированных» (22 %)1166. Важным критерием дифференциации субъектов и контрсубъектов политики, существенно влияющим на характер их участия в политике, является мера рациональности-иррациональности их политической культуры, о которой говорилось в гл. 7.3, а также мера рациональности-иррациональности их политической ментальности, политической деятельности и политических отношений, принятия ими политических решений1167. Экспериментальные исследования, проведённые В. И. Моросановой и Т. А. Индиной, показали, что наличие у человека высокого уровня осознанной саморегуляции своего поведения и рациональности, при развитых когнитивных (познавательных) способностях и субъектноличностных свойствах логичности и рассудительности, значимо повышает вероятность того, что решения, принимаемые им в различных ситуациях, будут отличаться рациональностью. Фактор же интенсивности эмоций оказывает отрицательное влияние на проявление у человека высокой рациональности при принятии им политического решения. Рациональность - важнейшая регуляторная характеристика принятия политических решений (например, голосовании на выборах). Она проявляется в адекватной оценке человеком альтернатив решения с учётом своих целей, поиске необходимой информации для анализа значимых внешних и внутренних условий принятия решения, продуманности способов и средств реализации, осознанной оценке результатов и последствий принимаемого решения1168. Были установлены существенные различия между «рациональными» и «эмоциональными» избирателями. Избиратели, принимающие рациональные решения, характеризуются более высоким, по сравнению с «эмоциональными» избирателями, развитием общего уровня саморегуляции, осознанного планирования целей, программирования действий, моделирования значимых условий и оценки результатов действий. У них более развиты логичность, рассудительность, интроверсия, интеллект. «Эмоциональные» избиратели отличаются более низким общим уровнем саморегуляции, но при этом высокоразвитой регуляторной гибкостью. Им присущи выраженная экстраверсия, импульсивность, высокая эмоциональность и готовность к риску при более низком, в сравнении с «рациональными» избирателями, уровне интеллекта и рациональности. Отмечена тенденция предпочтения избирателями с высокой рациональностью принятия решений «рационального» кандидата (кандидата с «рациональным» имиджем). Так, в группе с высокой рациональностью принятия решений большинство (45 %) выбрало «рационального» кандидата (кандидата с «рациональным» имиджем), 26 % проголосовали за «эмоционального» кандидата (кандидата с «эмоциональным» имиджем), 29 % - «против всех». В группе с высокой эмоциональностью принятия решений большинство (43 %) проголосовали за «эмоционального» кандидата (кандидата с «эмоциональным» имиджем), 40 % испытуемых выбрали «рационального» кандидата (кандидата с «рациональным» имиджем) и 17 % проголосовали «против всех». Согласно опросу по анкете Д. Кейрси, преобладающими в группе «рациональных» субъектов принятия решений были интуитивно-рациональные» (31 %) и «сенсорно-планирующие» (44 %) типы, а в группе «эмоциональных» субъектов принятия решений - «интуитивно-чувствующие» (46 %) и «сенсорноспонтанные» (30 %) типы. Кроме того, в группе «рациональных» субъектов принятия решений были выявлены подгруппы «рационально-планирующих», «рационально-моделирующих», «рационально-программирующих» и «рационально-оценивающих», а в группе «эмоциональных» субъектов принятия решений - подгруппы «эмоционально-экстравертированных», которым присущи достаточно высокий уровень саморегуляции и выраженностью свойств гибкости, моделирования и оценки результата, и «эмоционально-нейротичных», которым присущи низкий общий уровень саморегуляции и развитые звенья гибкости, планирования и программирования (табл. 7.6.1)1169. Таблица 7.6.1. Регуляторно-личностная типология «рациональных» и «эмоциональных» субъектов принятия решений Регуляторноличностный подтип: Характеристики подтипа Значимо развитые особенности саморегуляции Значимо выраженные измерения личности «рационально- планирующий» планирование целей, общий уровень саморегуляции рациональность, инверсия, сенсорика, логичность, рассудительность «рационально- моделирующий» моделирование условий, общий уровень саморегуляции рациональность, инверсия, сенсорика, чувствование, рассудительность «рационально- программирующий» программирование действий, общий уровень саморегуляции рациональность, инверсия, интуиция, логичность, рассудительность «рационально оценивающий оценка результата, общий уровень саморегуляции рациональность, экстраверсия, сенсорика, логичность, рассудительность «эмоционально- экстравертирующий» гибкость, моделирование условий, оценка результата эмоциональность, рациональность, интуиция, экстраверсия, чувствование, импульсивность «эмоционально- нейротичный» гибкость, планирование целей, программирование действий эмоциональность, сенсорика, экстраверсия, чувствование, импульсивность, готовность к риску Особый интерес имеет типология индивидов-субъектов, основанная на их отношении к их собственному бытию, к существующему в нём положению вещей, идей и людей, в том числе к их собственному положению в нём, существующим между ними отношениям. Используя данный критерий можно выделить следующие типы индивидов-субъектов (рис. 7.6.2). Во-первых, «реакционеров» - тех, кто неудовлетворён существующим бытием, желает его изменения в регрессивном направлении, устремленном в прошлое, например, к временам сталинщины или царизма. Они либо активно участвуют в практической или вербальной (словесной) деятельности по этому изменению (назовём первых «активными реакционерами-практиками», а вторых «активными реакционерами-трибунами»), либо молчаливо-пассивно сочувствуют «активным реакционерам» (назовём их «пассивными реакционерами»). Рис. 7.6.2. Типы индивидов-субъектов Во-вторых, «консерваторов» - тех, кто удовлетворён существующим бытием, желает его стабилизации, сохранения в неизменном, «законсервированном» виде. Одни из них либо активно участвуют в практической или вербальной деятельности в данном направлении (назовём первых «активными консер- ваторами-практиками», а вторых - «активными консерваторами-трибунами»), либо молчаливо-пассивно сочувствуют «активным консерваторам» (назовём их «пассивными консерваторами»). В-третьих, «реформаторов» - тех, кто неудовлетворён существующим бытием, желает его постепенного, иногда достаточно глубокого и последовательного преобразования в прогрессивном - устремленном в будущее - направлении ненасильственными методами. Одни из них либо активно участвуют в практической или вербальной деятельности по этому преобразованию (назовем первых «активными реформаторами-практиками», а вторых - «активными реформаторами-трибунами»), либо молчаливо-пассивно сочувствуют «активным реформаторам» (назовём их «пассивными реформаторами»). В-четвёртых, «революционеров» - тех, кто неудовлетворён существующим бытием, желает его немедленного разрушения и создания вместо него нового, прогрессивного, т. е. устремленного в будущее, бытия на основе использования не только ненасильственных, но и в случае необходимости насильственных методов. Они могут либо активно участвовать в практической или вербальной деятельности в данном направлении (назовём первых «активными революцио- нерами-практиками», а вторых - «активными революционерами-трибунами»), либо молчаливо-пассивно сочувствовать «активным революционерам» (назовём их «пассивными революционерами»). В-пятых, «нейтральных» - тех, кто безразличен, нейтрален к существующему бытию, не определил своё отношение к нему и не желает делать этого, занимает промежуточное место между пассивными реакционерами, консерваторами, с одной стороны, и пассивными реформаторами, революционерами, с другой стороны, или более пассивную позицию, чем пассивные реакционеры, консерваторы и революционеры. Они, тем не менее, склонны в определённых ситуациях, в частности в ситуации неустойчивости, или нестабильности, к активным деструктивным действиям или высказываниям и импульсивной (не осознанной) поддержке либо активных реакционеров, либо активных революционеров. Позиция реакционеров, консерваторов, реформаторов и революционеров может быть либо умеренной, либо умеренно-радикальной, либо радикальной, а позиция реакционеров и революционеров - еще и экстремистской. Поэтому активные индивиды - и практики, и трибуны - подразделяются на следующий ряд последовательно расположенный ряд подтипов: реакционеры-экстремисты - радикальные реакционеры - умеренно-радикальные реакционеры - умеренные реакционеры - радикальные консерваторы - умеренно-радикальные консерваторы - умеренные консерваторы - умеренные реформаторы - умереннорадикальные реформаторы - радикальные реформаторы - умеренные революционеры - умеренно-радикальные революционеры - радикальные революционеры - революционеры-экстремисты. Однако между ними нет непроходимой грани. Представители одних подтипов или даже типов могут переходить в другие, например: умеренные реформаторы - в умеренные консерваторы или умеренно-радикальные реформаторы, умеренные консерваторы - в умеренные реформаторы или умеренно-радикальные консерваторы, радикальные реформаторы - в умеренные революционеры или умеренно-радикальные реформаторы, умеренные революционеры - в радикальные реформаторы или умереннорадикальные революционеры и т. д., а крайности (реакционеры-экстремисты и революционеры-экстремисты) - сходиться друг с другом. Пассивные индивиды - пассивные реакционеры, консерваторы, реформаторы и революционеры - составляют, как правило, основную базу пополнения, во-первых, «нейтральных» индивидов, во-вторых, тех или иных подтипов активных индивидов, когда пассивные реакционеры, консерваторы, реформаторы и революционеры могут стать соответственно - активными реакционерами, консерваторами, реформаторами и революционерами. Но точно также некоторые представители активных индивидов - как умеренных и умеренно-радикальных, так и радикальных, а порой и экстремистских - могут перейти в разряд пассивных, а затем и «нейтральных». Индивиды, активные в одном отношении, могут быть пассивными в другом отношении и, наоборот, индивиды, пассивные в одном отношении, могут оказаться активными в другом отношении. Следует также отметить, что среди различных подтипов активных и пассивных индивидов есть «устойчивые», «постоянные», отличающиеся устойчивостью своих позиций, остающиеся в своих типологических группах и подгруппах, и «переменчивые», «неустойчивые», отличающиеся частой переменчивостью своих позиций, периодически переходящие из одной позиции в другую. В силу этого первые сохраняют «приверженность» или «лояльность» определенной позиции, а вторые не сохраняют её. У первых склонность к догматизму, то есть неспособность к самокритике, преобладает над творческим началом, а у вторых, наоборот, творческое начало, в том числе способность к самокритике, преобладает над догматизмом. Первые - скорее утописты, чем реалисты, вторые - скорее реалисты, чем утописты. Исследования показывают, что значительная часть россиян, в том числе среди «консерваторов» и «нейтральных», хотят изменений своей жизни к лучшему. Так, на заданный Фондом «Общественное мнение» в августе 2003 года вопрос 1500 россиянам «Вам бы хотелось или не хотелось, чтобы Ваша жизнь существенно изменилась, стала совсем другой?» утвердительно ответили 70 % респондентов. Среди тех, кто моложе 50 лет, доля желающих перемен ещё выше - 75 %. Не хотят «совсем другой жизни» 23 % наших сограждан, чаще других заявляют об этом люди с высшим образованием (33 %). Каких именно изменений хотелось бы людям? «Выбраться из нищеты», «жить богаче», «повысить жизненный уровень» - такие ответы дали 38 % опрошенных. Значительная доля россиян мечтает о решении различных социальных задач. На первом месте стоит проблема трудоустройства (15 %), затем - жилищная проблема (7 %), ещё 3 % говорят о хорошем и недорогом (а иногда и бесплатном) медицинском обслуживании, а 2 % - о бесплатном, доступном образовании. О решении личных, семейных проблем и хорошей, счастливой жизни в целом мечтают 12 % респондентов («благополучие семьи»; «развестись с женой и найти молодую жену»; «здоровье поправить»; «выучить английский язык»; «прожить подольше»). Для 6 % «другая жизнь» - это обретение чувства стабильности и уверенности в завтрашнем дне («жить хочется спокойно и стабильно, как жили раньше»; «уверенность в будущем детей»). Хотя респондентов спрашивали о желаемых переменах в их собственной жизни, многие говорили о том, решения каких именно общественно-политических и экономических проблем они ожидают. К числу таких проблем, кроме уже упомянутых, они относят обеспечение безопасности граждан - 2 % («чтобы не было разгула преступности»; «чтобы не было никаких терактов»; «не было маньяков»), подъем экономики (2 %), прекращение войны в Чечне (1 %), повышение «культурного и духовного уровня жизни» (1 %)1170. Тем не менее социальная база для подлинной и всеобъемлющей модернизации России, в том числе и прежде всего, как отмечалось в гл. 6.7 (табл. 6.7.2), среди нынешней правящей номенклатуры крайне мала. Такое положение надо изменять. Необходимо так изменить российских избирателей, вовлекая их в политику и повышая их политическую активность, чтобы они были полноправными гражданами, когда их права реализуются в максимально возможной мере, а не подданными своего государства, когда их права либо полностью игнорируются, либо реализуются в минимальной мере. При этом термины «гражданство» и «подданство» используются нами в предельно широком их значении, как термины, обозначающие правовую (юридическую) принадлежность индивидов-субъектов к определённому государству, их устойчивую правовую (юридическую) связь с ним, их правосубъектность. Вместе с тем, эти термины, имея определённое общее значение, выражают разные формы, способы, стороны, аспекты, разную меру правовой связи людей с определённым государством, а также различия в их правовом статусе, или ранге. Каждый образующий государство и входящий в него индивид занимает в нём различные места и выполняет в нём различные роли, имеет различные юридические права и обязанности. Эти различия могут доходить до противоположности и тем самым в значительной мере определять различия между индивидами-гражданами и индивидами-подданными, а также отличия одних (гражданских) государств от других (подданнических). Г. Гегель, проводя данное различие, пишет: «Индивид, по своим обязанностям подданный, находит в качестве гражданина в исполнении этих обязанностей защиту своей личности и собственности, внимание к особенному благу и удовлетворение его субстанциональной сущности, сознание и чувство, что он член этого целого, и в этом исполнении обязанностей как свершений и дел на пользу государства государство обретает основу своей прочности и своего пре- бывания»1171. С понятием «гражданин», отмечает, например, В. Г. Смольков, особенно «после Французской буржуазной революции XVIII в.», «всё чаще ассоциировались попытки обосновать взаимоотношения между личностью и обществом, государством. «Граждане» в отличие от бессловесных, безропотных «подданных» выступали как равноправные члены общества, начинающие осознавать свои личные интересы и соотносить их с интересами общества, государства» . Аналогичную мысль высказывает и К. С. Гаджиев, рассматривающий «гражданина как самостоятельного, сознающего себя таковым индивида, наделённого определённым комплексом прав и свобод и в то же время несущего перед обществом моральную или иную ответственность за все свои действия»1172. Кроме того, эти различия определяют также и различия в типах политической культуры. Так, осуществлённое Г. Алмондом и С. Вербой различение, с одной стороны, гражданской политической культуры (civic political culture), активистской политической культуры, политической культуры участия (participant political culture), и, с другой стороны, подданнической политической культуры, политической культуры зависимости (subject political culture)1173, в значительной мере определяется, как нам представляется, существующими различиями между индивидами-гражданами и индивидами-подданными. Члены того или иного государства, следовательно, проявляют себя в нём либо как его граждане, либо как его подданные. В качестве граждан выступают индивиды-субъекты, которые достигли установленного возраста и наделены установленными в данном государстве правами и обязанностями в полном объёме. Согласно И. Канту, члены государства называются гражданами (cives), если они обладают такими основанными на законе атрибутами, как: свободой не повиноваться иному закону, кроме того, на который они дали своё согласие; равенством признавать стоящими выше себя только тех, на кого они могут на- лагать такие же правовые обязанности, какие те налагают на них; самостоятельностью своего существования, т. е. способностью существовать не благодаря произволу кого-то другого, а благодаря самому себе, своим собственным силам. В частности, отмечает И. Кант, квалификацию гражданина составляет его способность быть не просто частицей определённой общности, но и её членом, т. е. её частицей, действующей по собственному произволу согласно с другими. Различая активных и пассивных членов государства, И. Кант определяет в качестве граждан тех индивидов, которые могут принадлежать не только и не столько кому-то другому, сколько сами себе, т. е. могут быть своими собственными господами. «Каждый из них сам себе господин и не зависит от абсолютной воли другого лица, равного ему или стоящего над ним». Каждый принадлежит себе, а не другому и может заключать с ним договор. Если же индивид является лишь орудием произвола в руках другого, «если он холоп.», то такой человек не может быть гражданином. Он перестаёт быть и лицом. Только тот, кто является господином самого себя и волен распоряжаться собой, является личностью и правомочным субъектом, т. е. гражданином. Существует, считает И. Кант, прямая связь гражданских прав индивидов с их экономической самостоятельностью и независимостью. Активное гражданское право, право участие в законотворчестве, обретают лишь те индивиды, которые не зависят от произвола остальных, обладают статусом «самодостаточности» (sibisufficientia)1174. Аристотель распространял принцип самодостаточности на всё государство, определяя его как «совокупность таких (автономных, свободных и активных. - И. Г.) граждан, достаточную, вообще говоря, для самодавлеющего существования»1175. Гражданином, в подлинном смысле этого слова, человек становится лишь тогда, когда сознаёт и реализует свои права и обязанности. Как пишет Л. Пет- ражицкий, «достаточно интенсивное сознание своих прав» ставит человека наравне со всеми, поднимает «малых» до «великих мира сего», прививает человеку чувство собственного достоинства и делает его гражданином1176. Гражданство предполагает демократию и обусловлено ей. В качестве же подданных выступают индивиды, которые являются в большей мере объектами, чем контрсубъектами государственной власти. У них отсутствуют какие-либо права в отношении её субъектов. Они находятся в полном и безусловном подчинении у субъектов государственной власти, полной и безусловной зависимости от них. Государство в целом и, в частности, его властвующие субъекты не берут на себя никаких обязательств перед ними. Поэтому название «гражданин», как писал Д. Дидро, не подходит к ним, т. е. к тем, кто живёт в подчинении или в разоб- щённости1177. Подданство обязывает человека к повиновению государственной власти, к верности ей и государству, т. е. к отказу от любой деятельности, могущей пойти во вред государству1178 и её властвующим субъектам. Здесь, как пишет Э. В. Ильенков, все, кроме короля, «другие - его «подданные» - обязаны относиться к нему как к «королю», а к себе соответственно как к «подданным».»1179. Подданство, в отличие от гражданства, предполагает не демократию, а автократию и в значительной мере обусловлено автократией. Исторически подданство, как правило, возникает с образованием в позднем средневековье единых государств и развитием товарно-денежных отношений. Оно сменило вассалитет - систему договорных (!) отношений личной и поземельной зависимости одних феодалов от других, которая сформировалась в VIII-IX веках во Франкском государстве и покоилась на иерархии собственности. В России вассалитет окончательно вытесняется подданством в XV-XVI веках, когда отношения типа государь-холоп приобретают самую жёсткую форму подданства-министериалитета, который не давал возможности феодалам сохранять свои политические права и привилегии, а также гарантии против произвола монарха, как это имело место в Западной Европе, где государственное подданство развивалось преимущественно на прочном фундаменте вассальных прав и привилегий. В конце XV века уже ставится знак равенства между отношением государя всея Руси к боярину и отношением боярина к своим холопам. Хотя трансформация вассальных по своей сути отношений «князь - дружина» в отношения «князь - подданные» начинается значительно раньше - уже в XII- XIII веках, когда при князе появляется реальный административный аппарат, рекрутировавшийся из части младшей дружины и получивший название дворян, т. е. людей княжеского двора, личных слуг князя, а не его друзей и соратников («дружинников). Смена вассалитета подданством сопровождалась соответствующими изменениями в системе ценностей, формированием во всё большей части членов государства холопского менталитета. Не случайно, что именно в XII-XIII веках в Северо-Восточной Руси возникает «Моление» и «Слово» Даниила Заточника - подлинный гимн княжеской власти. В XV веке в официальных обращениях служилых людей высокого ранга к Ивану III доминирует самоназвание «холоп твой», которое в XVII веке сознаётся уже как привилегия . В государствах же Азии подданство возникает на много раньше и существует значительно дольше, чем в Западной Европе и России. Например, в Китае и Индии оно возникает ещё в древней истории, существует в средневековье и новое время, вплоть до новейшего времени. Что касается гражданства, то его можно обнаружить в отдельные периоды древней истории Греции и Рима. В Западной Европе оно появляется в тех или иных формах вместе с буржуазными революциями. В России гражданство формально провозглашается весной 1917 года. В действительности же и по сей день российское государство остаётся подданническим, т. е. государством подданных, в котором почти все его члены, по сути дела, являются подданными властвующих в нём субъектов, а не их равноправными (и равнообязанными!) согражданами. В нём многие его члены ощущают, воспринимают, воспоминают, воображают, мыслят себя, действуют и высказываются преимущественно не как граждане, а как подданные. Вот почему надо изменять существующее положение людей в российском государстве, вовлекать их в политику, повышать их политическую активность и тем самым изменять их политический статус, политическую субъектность с тем, чтобы они проявляли себя не как неличностно-политические подданные, а как личностно-политические граждане. Такое изменение человека не может произойти само собой, стихийно или только по чьей-либо воле, в том числе по велению Всевышнего, который, кстати, требует от человека жить праведно, проявляя свои лучшие личностночеловеческие качества, в частности, требует соблюдать содержащиеся в Библии и упомянутые выше заповеди. Оно предполагает целенаправленно-осознанное формирование человека человеком, в том числе по его собственной воле, а не вопреки ей, предполагает его целенаправленно-осознанное самосовершенствование, саморазвитие, самовоспитание. 7.7.