2. «Технологическая реконструкция» вместо социальной революции
За последние годы на Западе вышло немало философско-социологических работ, авторы которых (Р. Арон, М. Маклюэн, Д. Нойман, П. Гудмен, JI. Мэмфорд, Р. Т. Флюэллинг, Ж. Эллюль, Э. Фромм, М. Шумпетер, Е. Хофер и др.) пытаются осмыслить кризисное состояние буржуазного общества в условиях научно-технической революции. При всем разнообразии и противоречивости содержащихся в этих работах прогнозов и оценок относительно перспектив будущего человечества условно в них можно было бы выделить два направления: «исторического пессимизма» и «исторического оптимизма». Представители первого направления дают отрицательный ответ на поставленный ими самими вопрос: «Может ли человечество выжить при современном уровне развития науки и техники, достижимо ли исключение войны и других проявлений насилия из политической практики?» В качестве основного аргумента своей негативной позиции в этом вопросе они ссылаются на тот факт, что научно-технический прогресс носит сейчас глобальный характер, он давно перерос собственные рамки и стал как бы самостоятельной и неуправляемой силой, представляющей угрозу всему человечеству из-за отсутствия какого- либо централизованного контроля и координации его развития в мировом масштабе. «Поскольку современная научно-техническая революция,— пишет американский социолог Д. Нойман,— оказывает влияние как на природные условия, так и на политическую структуру мира, настоятельно необходимыми являются объективные и целенаправленные усилия всего человечества для использования ее результатов только в мирных и гуманных целях. Однако в силу существующего раскола мира на противоположные и враждебные друг другу группировки такие усилия оказываются невозможными и бесполезными. Человечество стоит на краю пропасти и рано или поздно обречено на тотальное уничтожение» 115. Не менее мрачную, полную пессимистических прогнозов картину нарисовал и американский социолог Люис Мэмфорд в двухтомном труде под общим названием «Миф машины» (первый том—«Техника и человеческое развитие», второй—«Пентагон силы»). Сетуя по поводу судьбы современного человечества, вынужденного жить в «атмосфере ожидания тотальной катастрофы» и «отталкивающего кошмара» научно-технической революции, Л. Мэмфорд заявляет, что в сегодняшнем мире господствует «мега-машина», олицетворяющая научно-технический прогресс и представляющая главную опасность для общества. Война— это «тело и душа мега-маши- ны». Абсолютизируя милитаристскую направленность процесса исторического развития науки и техники в целом, Л. Мэмфорд следующим образом изображает прошлое и будущее человечества: «Колоссальный и концентрированный рост антигуманной культуры насилия неуклонно осквернял страницы истории начиная со времен уничтожения древнего Шумера и до разрушения Варшавы и Хиросимы в наши дни. В этой связи возникает вопрос: является ли процесс гигантского развития сил интеллекта и производства, с одной стороны, и одновременный рост масштабов и возможностей проявления насилия и разрушения, с другой стороны, случайным явлением... Очевидно, дело обстоит таким образом, что преимущества быстрого прогресса в развитии научных знаний и технического производства как в прошлом, так и в наше время сводятся на нет благодаря сопровождающему это явление процессу умышленного опустошения, стихийного экстремизма и параноической враждебности людей» *. Исходное настроение, которым проникнуто большинство работ западных теоретиков этого направления,— это абстрактно-гуманистическое беспокойство, страх перед настоящим и апокалиптические прогнозы будущего человечества. Представители второго, «оптимистического» направления, придерживающиеся более радужных взглядов на историческую перспективу, признают принципиальную возможность положительного разрешения связанных с современным развитием науки и техники острых социально-политических проблем, выражают надежду на то, что разум и естественное стремление людей к взаимному сотрудничеству возьмут верх над теми иррациональными и опасными центробежными тенденциями, которые ведут к подрыву самих условий существования человечества. Однако эта задача представляется им не столько ре- ально-практической, сколько весьма далеким и абстрактно-теоретическим идеалом будущего. При этом достижение этого идеала они мыслят не путем коренных социальных преобразований буржуазного общества, а сглаживанием или даже устранением наиболее острых противоречий «технократического» образа жизни посредством «гуманизации» самой техники, усовершенствованием системы техни- ко-экономического планирования и управления производственными процессами, путем «приспособления» системы капитализма к потребностям человеческой природы, а также «рационализации» последней через развитие способностей человека к адаптации и контролю за быстрыми темпами изменений, происходящих в современной общественной жизни. Идея «внутренней гуманизации» научно-технического прогресса на основе установления «демократического планирования», усовершенствования методов «экономического управления» утопична и исторически бесперспективна. Подобного рода либерально-реформистские «рецепты» усовершенствования капитализма не выходят за рамки его системы, представляют собой еще одну тщетную попытку сгладить противоречия без устранения тех коренных причин, которые носят не технологический, а социально-классовый характер. Фиксируя действительные антагонизмы и реакционные тенденции в развитии современного капитализма, в частности углубляющуюся милитаризацию общественной жизни, различного рода иррационали- стически-пессимистическая критика в адрес науки и техники со стороны некоторых представителей западной научной общественности не учитывает того обстоятельства, что в действительности материализованные результаты научно-технического прогресса сами по себе нейтральны. Они приобретают либо созидательную, либо разрушительную силу лишь в зависимости от того, как и кто конкретно их использует, ставятся ли они на службу интересам всего общества, целям мира и прогресса или же, наоборот, служат узкоэгоистическим интересам реакционного господствующего меньшинства, направляются на разрушительные цели, на выколачивание сверхприбылей, эксплуатацию и угнетение народных масс. Нельзя не согласиться поэтому с английским экономистом Дж. Шмуклером, который пишет: «Развитие техники не есть абстрактный процесс, в нем концентрируются и отражаются интересы и воля тех, кто обладает политической властью в обществе» К Современный антитехницизм в буржуазной социальной мысли — это не просто очередная «технофобия», а, по сути дела, своеобразное выражение критического отношения к технократически ориентированному мышлению, получившему столь широкое распространение на Западе. Многие буржуазные ученые правильно отмечают негативные черты и отрицательные свойства научно-технического прогресса в условиях монополистического капитализма, понимают, к каким пагубным последствиям для человека он может привести, когда выходит из-под контроля общества. Они сознают реальную опасность того, что французский социолог Ж. Фридман называет «анархической погруженностью современного человека в технологическую среду без возможностей ориентироваться в ней...» К В то же время, подвергая критике современный капитализм, эти буржуазные теоретики осуждают его не как в принципе несправедливый социальный порядок, изживший себя исторически и превратившийся в тормоз общественного развития, а как всего лишь определенный тип «технической рациональности», который, по их мнению, можно модернизировать и сделать жизнеспособным. Среди буржуазных теоретиков находятся и такие, в концепциях которых по сравнению с рассмотренными выше теориями «технологического детерминизма» устанавливается как бы «обратная связь» между научно-технической революцией и эскалацией насилия в западном мире. То, что в рассуждениях сторонников «технологического детерминизма» выступало в качестве причины, у них становится следствием. Именно войны, гонка вооружений, по их мнению, обусловливают ускоренные темпы научно-технического прогресса, экономического развития общества в целом. Опираясь на данные ЮНЕСКО, что за 3400 лет записанной истории человечества было всего лишь 234 года, когда люди не вели войн116, эти теоретики пытаются доказать, что войны — необходимый и самый мощный стимул общественного прогресса, что цивилизация вообще не способна развиваться без войн или подготовки к ним. «Современные войны,— утверждает английский социолог Б. Крик,— безусловно, являются мощными стимулирующими факторами глубоких изменений как в научно-технической, так и в общественно-политической сферах жизни. Вряд ли сейчас кто-либо будет спорить о том, что история общества, отделенная от истории современных войн, будет весьма несовершенной и искаженной» *. Одним из аргументов, используемых сторонниками подобного рода взглядов, служит утверждение, что именно военные потребности привели ко многим научным открытиям и техническим достижениям и что большинство ведущих отраслей современной экономики зарождалось и развивалось на базе производства прежде всего различных видов оружия. Именно с последней мировой войной, стимулировавшей быстрый рост производства и развитие научной мысли, связывает американский ученый С. Сильвер начало современной научно-технической революции: «Война уже сама по себе поставила науку и технику на одно из главных мест в общественной жизни, явилась важнейшим стимулом их стремительного развития в грандиозных масштабах. Она в полной мере выявила технологические ресурсы и поставила на службу обществу все потенциальные возможности производства, которые в обычное время никогда полностью не использовались. Война дала толчок к новым научным открытиям, к созданию и быстрому развитию новых отраслей науки и производства»117. Однако тот факт, что милитаризм в условиях буржуазной социально-экономической системы выступает в известной мере катализатором экономического и научно-технического развития общества, свидетельствует лишь об извращенном характере капиталистических общественных отношений, при которых «труд многих миллионов людей, блестящие достижения человеческого разума, таланта ученых, исследователей, инженеров направляются не на пользу человечеству, служат не делу прогресса и преобразования жизни на земле, а используются в варварских, реакционных целях, для нужд войны — этого величайшего бедствия для народов» *. Важнейшим условием раскрытия сущности современной научно-технической революции является понимание принципиальной разницы между ее развитием в условиях капитализма и социализма. Стремясь абсолютизировать противоречивый характер научно-технической революции, обусловленный социальными антагонизмами капитализма, как универсальный и неизменный, буржуазные идеологи пытаются создать некую абстрактную модель общественных отношений в условиях НТР, независимо от той социально-политической системы, в которой она развивается. «Это — самая характерная черта буржуазных философов,— отмечал В. И. Ленин,— принимать категории буржуазного режима за вечные и естественные...» 118 Трактуя современный капитализм как «техническую цивилизацию» и тем самым выхолащивая реальное социально-политическое содержание всех его антагонизмов и пороков, буржуазные теоретики пытаются тем самым приписать их всему современному человечеству. Стремясь поставить знак равенства в этом отношении между капиталистической и социалистической системами, они утверждают, что в индустриально развитом обществе наблюдается «повсеместная тенденция к социальным и моральным деформациям, к технократической диктатуре» 119. Очевидно, что подобного рода взгляды есть не что иное, как форма превращенного сознания, абсолютизирующего отрицательные последствия научно-технического прогресса при капитализме. Независимо от субъективных намерений проповедующих эти взгляды буржуазных теоретиков, объективно они служат реакционным силам, стремящимся любыми способами снять с империализма ответственность за все кризисные последствия научно-технического прогресса, отвлечь внимание масс от борьбы против главных виновников милитаризма, за полное раскрепощение человечества от пут капиталистического рабства. Вместе с тем только такое раскрепощение поставит достижения науки и техники на службу экономическому и духовному прогрессу всего общества, цели обеспечения мира на земле, созидательного труда и сотрудничества всех народов. Только социалистические преобразования общественной жизни создают реальную основу для действительной гуманизации научно-технического прогресса, подчинения его достижений интересам и целям каждой личности и общества в целом. Уже на заре Советской власти В. И. Ленин, призывая трудящихся организовать новое производство и потребление на социалистических началах, говорил: «Раньше весь человеческий ум, весь его гений творил только для того, чтобы дать одним все блага техники и культуры, а других лишить самого необходимого — просвещения и развития. Теперь же все чудеса техники, все завоевания культуры станут общенародным достоянием, и отныне никогда человеческий ум и гений не будут обращены в средства насилия, в средства эксплуатации» К Марксистская философия и социология, рассматривая научно-техническую революцию как закономерный процесс, развертывающийся в рамках определенных общественных отношений и в тесном взаимодействии с ними, показывают величайшие преимущества социализма перед капитализмом в этой области. Лишенный антагонистических противоречий, социалистический строй обеспечивает планомерное государственное регулирование развития науки и техники, направляет его не на разрушительные, а на созидательные цели. Научно-технический прогресс в условиях социализма служит повышению благосостояния трудящихся масс, дальнейшему развитию культуры, формированию творческой и самодеятель ной личности, практическому осуществлению гуманных идеалов и целей коммунизма. «...Только социализм,— указывал В. И. Ленин,— освободит науку от ее буржуазных пут, от ее порабощения капиталу, от ее рабства перед интересами грязного капиталистического корыстолюбия. Только социализм даст возможность широко распространить и настоящим образом подчинить общественное производство и распределение продуктов по научным соображениям, относительно того, как сделать жизнь всех трудящихся наиболее легкой, доставляющей им возможность благосостояния» *.