Прежде чем приступить к конкретному анализу различных взглядов и концепций на природу насилия, распространенных в современной соци- ально-философской мысли Запада, представляется целесообразным выявить некоторые общие аспекты и новые тенденции, характерные для буржуазной «социологии насилия» в целом. Процесс развития буржуазной социально-фило- софской мысли давно уже идет не по восходящей линии, не по пути выдвижения оригинальных и конструктивных по своей теоретической и методологической сущности идей и концепций. Движение здесь . 1 //. Niebuvg. Political Violence. The Behavioral Process. N. Y., 1969, p. 44.. происходит в основном как бы по кругу. Особенно заметным стало проявление этой специфической тенденции, отражающей общий кризис буржуазной общественной мысли, в последние десятилетия. С определенной периодичностью на авансцену буржуазной философии и социологии выдвигаются те или иные весьма сходные по своим идейно-теоретическим и методологическим основам школы и теории. Внешне может показаться, что подобная эволюция «по кругу» определяется исключительно логикой самого процесса познания. В действительности же этот «кругооборот» обусловлен стоящей перед буржуазной философией задачей идеологического оправдания политики господствующих классов. Процесс смены одних концепций другими, возврат к старым теориям и активное использование их в слегка видоизмененном, модернизированном виде позволяет, во-первых, создавать видимость динамики развития и, во-вторых, ставить на службу официальной идеологии и политике в каждый данный момент именно те теории, которые в большей степени отвечают классовым потребностям буржуазии. При этом, конечно, и внутренняя логика развития буржуазной философии и социологии диктует свои определенные закономерности, накладывает свой специфический отпечаток на общий процесс и направление их исторической эволюции. Характерная для всей буржуазной социальной мысли тенденция движения «по кругу» находит проявление и в современных философско-социологических взглядах на феномен насилия. В целом эти взгляды по своему содержанию мало чем отличаются от имевших некогда широкое распространение со- циал-дарвинистских и фрейдистских теорий насилия. Известно, что в основу этих, давно отвергнутых наукой и жизнью, идеалистических теорий был положен принцип биологизации и психологизации социальных явлений и процессов, абсолютизации закономерностей животного мира, распространения их на общественную жизнь. Так, например, утверждая, что механизм агрессивного поведения людей приводится в действие исключительно посредством неких врожденных и неустранимых инстинктов, извечно существующих в человеческой природе, 3. Фрейд писал: «Люди по своей природе больше склонны к нападению, чем к обороне, ибо они обладают в качестве врожденной инстинктивной наклонности сильно развитым чувством агрессивности. Наличие этой инстинктивной наклонности к агрессивности является решающим фактором, нарушающим добрососедские отношения между людьми и народами и толкающим общество к столь дорогим и бессмысленным затратам на военные цели» С подобного рода взглядами Фрейда во многом перекликаются и положения, выдвинутые сторонниками так называемого социального дарвинизма, которые сводили источники всех социальных конфликтов и проявлений насилия также к сугубо биологическим факторам 18. Известно, что социал-дарвинистское направление занимало господствующее место в буржуазной со- циально-философской мысли во второй половине XIX века. В его основу была положена теория Ч. Дарвина о «естественном отборе» и «борьбе за существование», перенесенная в область социальных отношений. Иррационалистически истолковывая саму сущность проблем, поставленных в учении Дарвина, метафизически подходя к основным его принципам, со- циал-дарвинисты создали из этого учения универсальную модель эволюционного процесса и пытались применить ее к обществу, подставив вместо организма социальную группу. Изучение конкретного механизма социального процесса, его сложных и многообразных форм подменялось ими иллюстрацией извращенно трактуемых дарвиновских принципов организации и функционирования животного мира. Утверждая, что прекращение вражды и соперничества между индивидами, нациями и государствами невозможно, потому что не может прекратиться действие «всеобщего» закона естественного отбора, предполагающего столкновение интересов и борьбу людей, социальные дарвинисты в принципе отвергали не только возможность, но даже желательность состояния мира в обществе, доказывали, что это означало бы конец развитию цивилизации. Так, австрийский философ Густав Ратценхофер, подчеркивая «социальную ценность насилия», объявлял войны «основной формой развития человеческого общества» *. Г. Спенсер выдвинул концепцию конфликта, в которой рассматривал общественную жизнь исключительно лишь в качестве продукта конфликтных ситуаций и взаимной борьбы отдельных индивидов и групп. Социальная структура общества мыслилась им как некое равновесие, поддерживаемое именно благодаря этой непрерывно происходящей борьбе, постоянным внутренним и внешним конфликтам. Другой проповедник социал-дарвинистских взглядов — австрийский социолог JI. Гумплович также пытался свести все социальные противоречия и конфликты к извечной вражде человеческих племен и рас, изобразить насилие и завоевание как естественный, первичный фактор исторического развития, образования классов и государств. Неустранимые антагонизмы в отношениях между расами, по его мнению, «поддерживают и ускоряют весь прогресс человеческой истории, образуют вечное движение развития человечества» 19. В свое время, критикуя антинаучные взгляды проповедников социального дарвинизма, К. Маркс назвал их метод перенесения биологических законов на явления общественной жизни убедительным лишь для «напыщенного, псевдонаучного, высокопарного невежества и лености мысли» 20. Хотя общие теоретические позиции современных сторонников биологической и психологической трактовки общественных явлений, включая и феномен социального насилия, остаются в своей основе неизменными, используемая для их обоснования псевдонаучная аргументация пополнилась новым, соответствующим образом интерпретированным фактическим материалом из арсенала таких областей естественнонаучного знания, как этология, генетика, нейрофизиология. При помощи извращенно трактуемых экспериментальных данных этих научных дисциплин, манипулирования их принципами и методами буржуазные теоретики стремятся возродить в модернизированной форме антинаучные положения социального дарвинизма и фрейдизма, обосновывая идею о врожденной, биогенетической природе феномена насилия. Таким образом, очевидна спекуляция буржуазных идеологов на естественнонаучных данных и методах с целью апологетики капитализма. На современном этапе развития науки об обществе возврат к каким-либо формам социал-дарвинизма и фрейдизма выглядит анахронизмом, тем не менее целый ряд современных буржуазных теорий общества и человека, социального поведения личности имеют отчетливо выраженный биопсихологический характер. Само общество рассматривается в них как некая механическая «сумма личностей», руководствующихся в своем поведении и взаимоотношениях друг с другом врожденными инстинктами и бессознательными влечениями. Исходным тезисом этих буржуазных концепций является утверждение, что главная причина агрессивного поведения людей и основной источник всех форм насилия коренится в генетическом несовершенстве и неприспособленности человечества как биологического вида. По мнению австрийского биолога К. Лоренца, «этологическая наука в настоящее время располагает исчерпывающими данными о естественной природе и истории феномена агрессии» Л Идейно-теоретическими корнями такого рода ми- стически-фаталистического объяснения проявлений насилия в современном мире, которое активно внедряется в массовое сознание буржуазного общества, являются субъективный идеализм и метафизика. Попытка поставить знак равенства между законами животного мира и общественной жизни, перенести принципы поведения животных на социальную деятельность людей и построить на этой антинаучной основе свои новейшие концепции насилия независимо от субъективных желаний и целей отдельных буржуазных ученых служит интересам наиболее экстремистских кругов империализма, теоретическому обоснованию их милитаристской идеологии и политики. Аморальная, антигуманная сущность новейших концепций насилия выступает особенно наглядно в попытках обоснования тезиса о том, что агрессивность не только извечный и естественный инстинкт человеческой природы, но и весьма полезный и даже необходимый инструмент обеспечения прогресса цивилизации, поддержания «генетической полноценности» человеческого рода. Некоторые буржуазные теоретики заявляют, что войны, преступность, различного рода «гражданские конфликты» и беспорядки являются важным средством сокращения численности населения Земли и предотвращения перенаселения планеты. Единственно, о чем они при этом сожалеют,— что все эти средства недостаточно эффективны, чтобы полностью предотвратить угрозу «генетического вырождения» человечества от последствий перенаселения. В свое время распространение биологизированной трактовки всех явлений и процессов общественной жизни, применение лозунга «Пусть природа берет свое» к политической и экономической практике капиталистического общества соответствовали идеалам буржуазного индивидуализма эпохи свободного предпринимательства, принципам «равных возможностей», «свободной конкуренции», невмешательства государства в процесы капиталистической экономики и т. д. Изображая социальные явления как своеобразный вид биологических явлений, буржуазные теоретики пытались представить частнокапиталистические общественные отношения как выражение неизменных, естественных биологических законов. Тот факт, что буржуазные идеологи вновь обращаются сегодня к биологическим и психологическим направлениям в социологии, модернизируют и берут на вооружение их идеи, не является, конечно, случайностью. Используя демагогические лозунги «перестройки человеческой психики» и «морального совершенствования людей», они пытаются отвлечь массы от борьбы за революционные преобразования исторически отживших общественных отношений. Вместе с тем для многих современных теоретиков на Западе, занимающихся исследованием феномена насилия, очевидна несостоятельность биологической или психологической его трактовки. Они теперь уже так или иначе признают, что прежде всего социальные условия оказывают детерминирующее влияние на образ мышления и поведения отдельных индивидов и тем более различных социальных групп. Вопрос заключается, однако, в том, какие именно внешние, по отношению к индивиду или социальной группе, факторы берутся исследователем в качестве основных и что, по его мнению, является в данном случае определяющим, а что побочным. Общим методологическим пороком буржуазных исследований проблемы насилия является то, что за исходное в них берутся в большинстве случаев второстепенные, частные по отношению к объекту исследования факторы, оказывающие на него в лучшем случае лишь косвенное влияние, а следствие часто принимается ими за причину. Так, в буржуазной социологии получили сейчас довольно широкое распространение взгляды, что насильственные действия в общественной жизни есть якобы результат наблюдающегося в современную эпоху демографического «взрыва» Выдвигается и такой тезис, что в основе агрессивного поведения людей лежит извечно существующий в обществе конфликт поколений21. В буржуазной литературе нередко в качестве главной причины социальных катаклизмов и проявлений насилия в современном обществе выдвигаются такие факторы, как влияние на сознание людей средств массовой информации, урбанизация, противоположность между «богатыми» и «бедными» нациями, национальный суверенитет, отчуждение личности, потребительская тенденция «обогащения любой ценой» и т. д. Безусловно, некоторые из этих факторов в условиях буржуазного общества оказывают определенное (иногда весьма значительное) влияние на рост различных проявлений насилия. Но ни один из них не может быть и не является исходной и определяющей причиной, ибо каждый из них сам по себе есть лишь неизбежное следствие капиталистических общественных отношений. С другой стороны, в своем стремлении выдать проблемы, порождаемые и до предела обостряемые именно капиталистическим способом производства, за общечеловеческие проблемы всего современного индустриального мира, буржуазные идеологи пытаются доказать, что общество столкнулось сейчас с каким-то совершенно особым, принципиально новым и труднообъяснимым феноменом насилия. «Феномен насилия в его современном виде,— утверждает французский социолог Эдгар Морин,— носит совершенно новый, необычный для всех прошлых эпох характер, ибо он есть продукт общества качественно иного свойства, а именно общества, определяемого как индустриальное и постиндустриальное» Если в прошлые эпохи, утверждает ряд западных ученых, было сравнительно нетрудно обнаружить и более или менее точно указать на конкретные причины тех или иных насильственных действий, то теперь положение в корне изменилось, ибо насилие стало якобы все чаще принимать совершенно неосознанный, сугубо иррациональный и стихийный характер. Насилие в жизни современного общества превращается якобы в самоцель, направлено на утверждение неких новых символов и образов, а не на достижение конкретных материализованных целей. Конечно, социально-политическое насилие по своей структуре и содержанию, формам и методам своего проявления не является застывшей и неизменнрй категорией, оно претерпевает закономерную историческую эволюцию, которая имеет свою вполне определенную материальную основу и объяснение. Что же касается социальной природы и сущности феномена насилия как средства регулирования классовых отношений, орудия политической борьбы, то они всегда оставались неизменными. Социально-политическое насилие, являясь инструментом классовых отношений, выступает всегда в конечном счете как необходимый компонент отношений собственности, реальных отношений производства. Господствующие в том или ином обществе политические, правовые, идеологические и другие отношения надстроечного характера фактически служат лишь соответствующим оформлением и закреплением господствующих здесь производственных отношений, они защищают и поддерживают последние, опираясь на силу государственной власти. Поэтому всякие ссылки на «беспричинность» и «бесцельность» тех или иных проявлений насилия в современном буржуазном обществе, на «иррациональную психологию» толпы лишь камуфлируют подлинные источники социальных конфликтов и классовой борьбы, затушевывают обострение социальных антагонизмов. Не мистический «импульсивный позыв к насилию» и не пресловутый «инстинкт агрессии» служат причиной перманентного состояния «социальной конфликтности» буржуазного общества. Его источник — внутренние закономерности капиталистического развития, положение рабочего класса, которое является «действительной основой и исходным пунктом всех социальных движений современности...» 22.