ВВЕДЕНИЕ И.С. Семененко, ИМЭМО РАН ИДЕНТИЧНОСТЬ В ПРЕДМЕТНОМ ПОЛЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ

В большой мере такое приращение категориального аппарата политической науки объясняется расширением научного знания о политике и предметного поля исследований, самого понятия «политического». В фокусе внимания исследователей политики в ХХ, теперь уже прошлом, веке оказывались политические партии, выборы и иные формы политического участия, государство и другие политические институты, политические системы и режимы, эволюция массового сознания, политические идеи и идеологии, группы интересов и другие субъекты политического процесса, механизмы принятия управленческих решений и публичная политика.

Внимание к мотивации деятельности субъектов общественных изменений вводит в предметное поле знаний о политике её субъективное восприятие и проекцию такого восприятия в политическое действие. Общий вектор развития таких исследований можно обозначить как анализ социокультурных оснований политического процесса. Утверждение о том, что «культура имеет значение»1, стало сегодня аксиомой для значительной и быстро растущей части интеллектуального сообщества, занимающегося изучением общественных процессов. Однако сам человек как субъект политического действия и его отношения с социальными структурами различного уровня зачастую остаются за рамками политического анализа. Применительно к концептуализации политических изменений и прогнозированию возможных сценариев их динамики речь идет в первую очередь о необходимости разработки и внедрения категорий и инструментария, которые позволили бы выявить механизмы влияния ценностных ориентаций на эволюцию социальных и, в частности, политических институтов.

С другой стороны, поиски подходов к концептуализации политического сознания (через категории ментальности и менталитета, картин мира, архетипов и других перенесенных из смежных научных дисциплин понятий) и его влияния на политический процесс поставили вопрос о необходимости принимать во внимание не только рациональную, но и эмоциональную составляющую поведения человека в публичной сфере, учитывать психологические мотивы политического выбора и его культурные (в широком смысле) основания. Столкнувшись с задачей концептуализации синтеза ценностных, эмоциональных и рационально мотивированных оснований политического действия на уровне индивидуальном, групповом и социетальном, политическая наука обратилась к концепту идентичности.

Об актуальности проблемы «соотношения объективного и субъективного в жизни и развитии общества» и о роли психологии в структурировании политического поведения писал выдающийся российский ученый Г.Г.Дилигенский, стоявший у истоков научной школы социально-психологических исследований и нового для отечественной науки направления - социально-политической психологии3. Анализируя механизмы экстраполяции массовых потребностей в политическую сферу, он увидел такой механизм в «макрогрупповой или средовой идентификации», под влиянием которой «складываются политические предпочтения». «Идентификация индивида с большой социальной группой является в любом обществе мощным фактором политического выбора. Эта идентификация восходит к одной из фундаментальных особенностей человеческой психологии - потребности индивида в выделении из всей массы человеческих существ - выделении не только индивидуальном, но и «своей» группы, потребности не только в своем собственном «я», но и в своем «мы», в принадлежности к определенной социальной среде».4

Действительно, вектор развития всех без исключения сообществ - субъектов общественных отношений - определяет коллективная идентичность их членов - комплекс представлений, образующих согласованную, солидарную мотивацию индивидуального и группового поведения.

Имея в виду соотнесенность граждан с политическими институтами и их вовлеченность в политико-институциональное взаимодействие в рамках

политической общности, можно говорить о формировании политической идентичности. Она опирается на самоидентификацию с выступающими от имени граждан политическими сообществами и представляющими их структурами и с разными формами объединений участников политического процесса - партиями, массовыми движениями, группами интересов. Политическая идентичность индивида утверждается в ходе соотнесения собственных представлений о приоритетах

общественного развития с идейными ориентирами и целями политических акторов. Такой выбор закрепляется средствами символической политики, которая вырабатывает разделяемые членами группы имиджи, знаки и ритуалы, создавая узнаваемые символические опоры политической идентичности больших сообществ.

В гражданской идентичности соединяются микроуровень (идентичность индивида как гражданина - члена политической нации) и макроуровень

(идентичность государственной общности, которая поддерживает институциональные основания политической нации и обеспечивает реализацию гражданских прав через общественные институты). В то же время в понятии «гражданская идентичность» заложено и нормативное содержание,

предполагающее, помимо сугубо правового статуса, и полноту соотнесения гражданина себя с государственно-политической общностью. Оно наполняет гражданскую идентичность эмоциональными смыслами и может трансформироваться в политическое действие. Таким образом, в сформировавшейся современной политии гражданская идентичность, которая является основанием политического самоопределения индивида, структурирует идентичность политическую.

В обществах, переживающих процессы институциональной трансформации, укорененность элементов несовременной политической идентичности затрудняет формирование ее гражданских оснований. Их подменяют этноконфессиональные, клановые, кастовые и другие групповые формы квазиполитической самоидентификации. В процессе адаптации традиционалистских структур к современности возникают гибридные идентичности, которые могут стать как источником модернизации, так и фактором демодернизации и дезинтеграции государственного сообщества. Ориентация на развитие политической и экономической элиты страны, её идентичность становится в этих условиях ключевым фактором, задающим вектор такой динамики.

Происходящие в мире процессы, которые принято описывать термином глобализации, открытое информационное пространство, бурное развитие сетевых взаимосвязей и высокая мобильность людей радикально изменили на глазах одного поколения привязанности включенного в эти процессы человека и его представления о своем месте в мире. «Национальная» (ориентированная на страну происхождения) составляющая в системе идентификационных ориентиров стала терять былое нормативное значение для позиционирования индивида как полноправного члена политического сообщества.

Поэтому тем более значимой для многих людей системой координат и важным психологическим компенсатором такого размывания ориентиров оказывается «идентичность места»: она может поддерживать необходимые для

самоидентификации человека эмоциональные или иные символические опоры. Локальная идентичность (самоотождествление человека со своей «малой родиной», с местом проживания) утверждается в открытом информационном пространстве в ходе сознательного, а порой и неосознанного противостояния обезличенным глобальным символам. Регионализация политического пространства -

рост значения регионов в составе национального государства и макрорегионов - наднациональных объединений как субъектов политического процесса - выдвигает региональную идентичность в качестве одной из важных точек отсчета в концептуализации политической и социокультурной динамики современного мира. Категория пространства становится одной из ключевых в осмыслении тенденций эволюции социальной и, в частности, политической идентичности.

В процессе взаимовлияния глобальных и локальных изменений разного уровня -

т.н. глокализации7 тесно переплетаются универсалистские и партикуляристские

основания идентичности. У «национального» государства появились конкуренты в борьбе за право выстраивать национальную идентичность: в системе

привязанностей индивида и группы важное место заняли сетевые сообщества, транснациональный корпоративный бизнес, наднациональные структуры, диаспоральные миры. «Ценой вопроса» оказывается гражданская лояльность человека эпохи информационного общества. Сама социальная идентичность не мыслится сегодня в категориях выстраивания иерархии ориентиров и предпочтений, но их многозначность, размывая контуры «национального», не перечеркивает его значения. Публичная политика становится ристалищем «борьбы за идентичность».

Национально-государственную (или национальную) идентичность страны и другие присутствующие в публичном дискурсе основания идентификации национально-государственного сообщества (такие, как гражданская нация) можно рассматривать как макрополитическую идентичность8.

Агрессивное отстаивание собственной идентичности рядом групп, борющихся за право на «особость», приводит к серьезным коррективам в правовом регулировании и в социальной политике государства. При этом значимость таких традиционных форм политического участия, как членство в политической партии или голосование на выборах и на референдумах, для политической самоидентификации человека ХХІ века оказывается под вопросом. В сферу публичной политики выносятся принадлежащие к частной жизни и опирающиеся на обыденное сознание практики и жизненные стили. Сама трансформирующаяся идентичность организует социальное пространство, порождая такие новые коннотации, как «экономика идентичности». Этот феномен, впрочем, отнюдь не нов, но осмысление того, «как наши идеалы и социальные нормы определяют, кем мы работаем, сколько зарабатываем и насколько несчастны», еще недавно вряд ли можно было представить в качестве предмета исследований Нобелевского лауреата по экономике9.

Идентичность как научная категория быстро распространяется в разные сферы социогуманитарного научного знания. Для культурной и политической географии, для этнологии и политической конфликтологии, для культурологии и лингвистики она уже стала «родным» и органичным понятием. В прикладных экспертных исследованиях и в арсенале политических технологий, в деятельности власти и бизнеса по созданию узнаваемых имиджей территории и культурных брендов свое место занимает политика идентичности. Институты социализации - система образования, культурные и просветительские инициативы различного уровня апеллируют к позитивной идентичности, ориентированной на развитие как основу преодоления социальной аномии и консолидации современного общества.

Поэтому большой и недооцененный пока потенциал имеют междисциплинарные исследования идентичности. Они могут дать качественное приращение понимания общественных процессов, синтезируя динамические (самоидентификацию как процесс) и утвердившиеся её характеристики (идентичность как состояние, которое, впрочем, само находится в процессе внутренней динамики), знания об объективной реальности и о ее субъективном восприятии, пространственные и временные параметры развития. Изучение идентичности позволяет выявить уровни и механизмы взаимодействия людей и институтов, горизонтальные и вертикальные связи, возникающие в процессе социальной коммуникации, и оценить в этом контексте перспективы институциональной динамики современного общества.

Концептуализация социальной и политической идентичности становится одной из основ для развития нового направления междисциплинарных исследований - социально-политической культурологии, или

социокультурных исследований политики. Речь идет об анализе социокультурных оснований общественных процессов и, в частности, политических изменений, и акторов таких изменений. Разработка научного инструментария их изучения может стать значимым вкладом в развитие такого ключевого для человека, общества и государства источника понижения порога рисков развития, как социальное и политическое прогнозирование. А применительно к предметному полю политической науки - обогатить ее инструментарием анализа политической динамики современного мира на основе понимания мотивации субъектов политического процесса и механизмов их взаимодействия, трезво оценить ограничения и риски и выявить новые источники общественного развития в ХХІ веке.