| 2.1. Политическое объяснение на основе принципа социального принуждения            

Согласно марксистским представлениям, экономическая и социальная структуры, формируемые на основе изменяющихся и развивающихся производительных сил и производственных отношений, порождаемых этими силами, предопределяет политическую, юридическую и идеологическую суперструктуры общества.

ственного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни общества. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание»1.

В соответствии с таким пониманием общественного развития К. Маркс и многие его последователи отрицали автономию политики или, точнее, наделяли ее вторичным статусом. А политические объекты ими рассматривались как объекты, предопределенные экономической структурой. Политическая суперструктура, которая формально возвышается над экономической инфраструктурой, по убеждениям марксистов, является выражением классовой борьбы, которая, в свою очередь, порождается противоречиями способа производства.

По-своему марксисты трактуют вопросы возникновения и функционирования государства. Оно возникает на основе борьбы против феодализма, и самим фактом своего появления государство знаменует утверждение капиталистического способа производства и господства буржуазии.

Так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность классов, т. к. оно в то же

время возникло в самих столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является государством самого могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает таким образом новые средства для подавления и эксплуатации угнетенного класса»1.

В наследии К. Маркса и Ф. Энгельса можно найти положения, в соответствии с которыми за государством в определенных исторических ситуациях признается известная самостоятельность, способность действовать не только в интересах буржуазии, но и в интересах всего общества. Однако эта «независимость» государства в условиях классовой борьбы проявляется только в случаях равновесия сил противоборствующих сторон. Такая ситуация, например, была отмечена в ходе государственного переворота 2 декабря 1851 г. во Франции, когда внутренний конфликт правящего класса — буржуазии «привел» в центр политической борьбы именно государство.

В последующем экономический детерминизм марксизма был подвергнут критике целым рядом сторонников данного учения. Назовем таких политических мыслителей из числа марксистов, как А. Грамши, Л. Альтюссер или Н. Пуланзас, которые решительно выступили против жесткого подчинения политики экономике. К тому же они выдвинули идею о реабилитации понятия «идеология». В частности, А. Грамши различает в суперструктуре два элемента: гражданское общество, связанное с идеологией во всех формах (религия, право, культура, информация и т. д.), и политическое общество, образуемое государством и его аппаратом принуждения и насилия. В странах, где гражданское общество не получило достаточного развития, государство является главным инструментом господства правящего класса. В иных странах, в которых

' Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1989. С 176, 178

сложилось и утвердилось гражданское общество, государство вносит значительный вклад в утверждение идеологического господства буржуазии. Такое господство А. Грамши определял как «гегемонию». Гегемония— это такое господство, которое основывается на использовании немалых возможностей идеологии в деле утверждения в обществе ценностей правящего класса и его власти.

Л. Альтюссер, в свою очередь, выдвинул концепцию «идеологических аппаратов государства» (церковь, школа, семья, право, СМИ и т. д.), которые «функционируют» на основе идеологии, наряду с «репрессивным аппаратом государства». Идеологические аппараты государства имеют целью поддержание неизменности сложившихся производственных отношений, их воспроизводство на основе буржуазной идеологии. Эти аппараты действуют относительно автономно в ходе обеспечения воспроизводства господства правящего класса.

Эти и другие инновации понимания и практики марксизма не смогли спасти его от исторического поражения, которое он потерпел на исходе XX столетия. Во многом это поражение было связано с утопическим характером марксистского учения.

Утопизм марксистского учения

В «Тезисах Фейербаха» К. Маркс выдвинул одно из ключевых положений марксизма: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его»1. Работа по осмыслению социального порядка, по Марксу, является напрасной, если она не связана с критикой капиталистической эксплуатации и выдвижением революционного проекта трансформации общества.

Можно назвать несколько положений марксизма, которые пронизывают его содержание.

В эпоху современного капитализма «пролетарии», которым нечего терять, кроме цепей, становятся ядром революционного процесса.

Пролетариат — единственный социальный класс, частный интерес которого совпадает с коллективным интересом общества.

36              1              Маркс              К.              Энгельс              Ф.              Сочинения.              Т.              3.              С.              4.

Столкновение между «пролетариатом» и «буржуазией» неизбежно: насилие является повивальной бабкой истории.

Победивший пролетариат устанавливает «временную диктатуру» для того, чтобы уничтожить эксплуататоров и создать условия для появления нового общества.

«Коммунистическое общество», или «управление вещами», заменяет «управление людьми» и представляет собой конечную цель революционного творчества пролетариата.

Р. Арон усматривает в мыслях Маркса и в факте утверждения марксизма в качестве некой «светской религии» появление идеологии, нацеленной на утверждение коммунистического общества как общества без классов, без несправедливости, без государства, устанавливающего счастье на Земле.

Утопизм марксизма заложен в его социологическом проекте: в отличие от Э. Дюркгейма и М. Вебера, которые исключали «ценностные суждения» социологического подхода, марксизм соединяет социологию с идеей трансформации мира; «аутентичная» политическая социология, по Марксу, — это социология, которая познает капиталистическое общество в целях его разрушения и установления нового порядка; марксистская политическая социология, назовем ее так, является одновременно «пророком» и «борцом», а остальные социологии являются реакционными.

Жизнь не подтвердила постулаты К. Маркса и его последователей. Неудивительно, что в последние годы происходят значительные изменения и в самом марксизме.

Истощение пророческого измерения

Кризис марксизма наглядно виден на примере истощения его пророческого потенциала: марксизм платит высокую цену за несбывшиеся предсказания в отношении судьбы капитализма; марксизм страдает от дискредитации коммунистических обществ в западных странах. Демократизация стран «народной демократии» в Восточной Европе, произошедшая бескровно в конце 80 — начале 90-х гг. про-

шлого столетия, является свидетельством негативного отношения на научном и массовом уровне к марксистской теории; марксизм утрачивает влияние на всех континентах.

Нужно отметить также эволюцию «интеллектуального рынка» (П. Бурдье). Рынок отдает предпочтение «экспертам» и «информаторам» в ущерб интеллектуальной среде, до того испытывавшей на себе влияние марксизма. «Левый интеллектуал», архетипом которого долгое время, во Франции например, былЖ.-П. Сартр[28], похоже, сегодня обречен на исчезновение.

Реабилитация социологического измерения

Марксизм сохраняет свое влияние в социальных науках за счет светскости своего содержания. С одной стороны, он стремится освободиться от пророческой функции в пользу социологической. С другой — марксизм теперь вынужден «сожительствовать» с другими системами мысли: так, в Германии появилась школа неомарксистов[29] (М. Хоркхаймер и Т. Адорно), которая сочетает секуляризацию и открытость марксистской мысли. Эта школа была ориентирована на выработку «критической теории» капитализма и включение в свою основу фрейдизма; сегодня в англосаксонских странах развивается «аналитический марксизм», использующий максимы методологического индивидуализма при анализе социальной мобилизации в развитых странах (Джон Элстер, Адам Пшеворски); неомарксизм стремится модернизировать концепцию господства: Ю. Хабермас вменяет позднему капитализму тенденцию к «колонизации мира», П. Бурдье идентифицирует «механизмы символического насилия», воспроизводящего классовое неравенство, в то время как И. Валлерстайн изучает империалистическую логику отношения центра и периферии.

Марксистская мысль, связанная с другими интеллектуальными течениями, может сохранять в наши дни свою полезность как инструмент познания современного капиталистического общества и как социально корректирующая сила. Однако марксизм пока, похоже, не может предложить новые политические и социальные альтернативы. Он не является, используя метафору Сартра, «непреодолимым горизонтом нашего времени»[30].