Культура толерантности в современном обществе

Возникает вопрос, почему проблема проявления интолерантности и экстремизма особенно остро стоит сейчас? «Учёные дают разные обозначения современному этапу развития общества («постиндустриальное общество», «информационное общество» и другие).

«Понятие «глобализация» подразумевает переход ко «всемирности», глобальности (globality), т.е. к более взаимосвязанной мировой системе, в которой взаимозависимые сети и потоки преодолевают традиционные границы. Понимаемая таким образом глобализация означает аннулирование расстояний, погружение в транснациональные формы жизни или, следуя определению Э. Гидденса, в деятельность и (со)существование, которые не признают расстояний (внешне отделенных друг от друга миров, национальных государств, религий, регионов и континентов). Процессы глобализации привносят качественно новые характеристики в различные сферы жизнедеятельности социума. Теоретики- глобалисты отмечают кардинальные изменения в политической, экономической, культурной, международной, природной (на уровне экологических проблем) сферах, что в свою очередь оказывает в определенной степени, и не малой, по мнению Э. Гидденса, влияние на повседневную жизнь отдельного человека» [306, 213-214].

«Сегодня в мире существует множество трактовок глобализации как процесса. Большую часть теоретической работы по проблемам глобализации проделали английские, американские и скандинавские ученые. Среди теоретиков- исследователей проблемы заслуживают внимание работы таких авторов, как С.

«Что привносится кардинально нового в повседневную жизнь современного человека сейчас в сравнении с эпохами прошлого? Человек начинает осознавать, что он живет в условиях культурного многообразия. Рефлексия возникает, как следствие повседневного столкновения с разнообразными культурами, что происходит зачастую не только непосредственно, но и в результате опосредованного взаимодействия. Глобализация предоставляет в распоряжение индивидов различные способы социального взаимодействия, которых принципиально не было прежде. В среде глобалистов употребляется выражение «сжатие пространства и времени», которое означает, что сегодня ни территориальный, ни временной фактор нельзя рассматривать как преграду на пути межкультурного общения. В прошлом территориальные преграды составляли значительную проблему, ограничивая (а в определенной степени и защищая) локальное сообщество от воздействий внешней среды, со стороны других сообществ (исключение составляли соседские контакты). В условиях современного мира становится необязательным даже физическое перемещение по земному шару, чтобы завязать контакты с внешним миром. Культуры распространяются, взаимодействуют, перемешиваются и особую роль здесь играют средства массовой коммуникации и миграционные процессы, в том числе явление туризма, трудовая и вынужденная миграция и др. В условиях чрезвычайного культурного многообразия и множества идентичностей возникают повседневные вопросы о том, как вести себя в ситуации взаимодействия с «другими»? Минимизация дистанции между «мы» и «другими» задает потенциал конфликта и может вылиться в «войну всех против всех» Т. Гоббса, когда всё чужое вызывает опасение и может расцениваться как несущее опасность и угрозы. Эти противоречивые процессы подробно были проанализированы в работах исследователей закона социальной категоризации, а в условиях глобализации проблема категоризации приобретает новые смыслы» [306, 214­215].

«В самом широком понимании глобализация означает становление единого пространства, будь то географичекого, культурного, экономического или политического, которое возникает как следствие проницаемости национальных границ, «сжатия» пространства и времени, разрушения пространственно - временных рамок. Государства утрачивают ту сдерживающую роль, которую они играли до недавнего прошлого. Главным образом это связывают с утратой государственного суверенитета, когда новые игроки мирового пространства в виде надгосударственных образований в лице международных межправительственных организаций, международных неправительственных организаций и транснациональных корпораций пытаются вмешиваться во внутренние дела государства, так или иначе, влиять на проводимую политику. Научно-технический прогресс приводит к тому, что становится возможным беспрепятственное массовое перемещение людских и информационных потоков по земному шару. Стало возможным говорить о трансформации привычного нам многогосударственного мирового сообщества во взаимозависимое и уже отчасти единое транснациональное мировое общество - «Мегаобщество». По мнению Е. Ф. Молевича, сейчас стало возможным говорить о трансформации «привычного нам многогосударственного мирового сообщества во взаимозависимое и уже отчасти единое транснациональное мировое общество - «Мегаобщество» (или в другой терминологии, «Мегасоциум», «Мироцелостность», «Глобальное общество» и т.

«По мнению теоретиков-глобалистов мир становится единым - с единой экономикой, единой системой международного права, едиными проблемами глобального характера, единой культурой. В условиях интеграционных процессов на мировом уровне актуальным становится выражение - «человек как гражданин мира». Становится возможным говорить о процессах взаимопроникновения культур. Культуры различных народов взаимодействуют, перемешиваются и распространяются. Главным образом это происходит за счёт миграционных процессов, за счёт трансляции элементов культур средствами массовой коммуникации. Человек начинает непосредственно взаимодействовать с «чужими», незнакомыми ему культурами. Человек наблюдает плюральность мира» [305, 127].

Вместе с тем происходит то, что называют ассимиляцией культур. «Интересно описал эти процессы в своей работе Молевич Е. Ф. Повсеместно наблюдаемая сегодня практика мировой социально-культурной жизни не составляет сомнения в том, что с течением времени и в этой сфере все большую значимость начинает обретать устойчивая тенденция к глобальной унификации образа жизни: на разных концах земли люди потребляют одну и ту же пищу, носят одну и ту же одежду, слушают одну и ту же музыку, смотрят одни и те же фильмы, полу чают информацию из рук одних и тех же СМИ.

«Это и мировые СМИ, ежедневно приобщающие миллиарды людей к одному и тому же культурному опыту и унифицирующие вкусы, привычки, ценности. Это и широчайшая практика использования английского языка в качестве основного международного языка профессионального, образовательного, бытового общения. И на этой основе растущее двуязычие (вся северная Европа практически двуязычна), а во многих странах и превращение английского языка в родной для подрастающих поколений («афросаксы», «индосаксы и т.д.»). Это и миграция во всех ее видах - трудовой, туристской, образовательной и т.д., опять-таки предполагающая известную адаптацию к формирующимся на основе вестернистской культуры общемировым реалиям. Это и компьютерные технологии, «всемирная паутина» Интернета с их унифицированными, одинаковыми для всех стран и культур программами, правилами, языком общения и т.д. Это и мощнейшие индустрии и системы досуга, моды, современного образования и европеизированного здравоохранения, урбанизированного быта и т.д. Стоит ли в этих условиях удивляться тому, что в целом в современной мировой культуре также доминирует тенденция к единообразию... Местные нормы и ценности, обычаи и мораль, религиозные верования, модели семейной жизни ....исчезают под натиском современных западных институтов» [214, 137-138]. «Одновременно с этими процессами происходит стирание и размывание самобытных, культурных, этнических различий населяющих земной шар народов. Как реакция на подобные процессы активизируются движения фундаменталистов и националистически настроенных организаций, готовых любыми способами сохранить локальную культуру своего народа. Подобные глобализационные последствия задают вектор для новых социальных конфликтов (связанные, например, с иммигрантскими потоками), когда коренные сообщества начинают отстаивать и активно защищать всеми возможными способами свои права на территорию, на материальные блага и собственную культурную самобытность, конкурировать в политическом пространстве.

Исследователи глобализации указывают на диалектичность самого процесса. Они подчёркивают, что можно говорить как о процессах глобальной интеграции, так и о процессах локальной дифференциации. Эта диалектичность «...представлена единством противоположных по своей направленности процессов глобальной интеграции и транснационализации, сплачивающими и универсализирующими мировые сообщества, и процессов локальной дифферен­циации, наоборот, фрагментирующих и разнообразящих общественное бытие, во всей его конкретной представленности. Причем, оба эти противоположные начала взаимодействуют друг с другом не как что-то внешнее и независимое в своем существовании, а наоборот, типично диалектически, как «имплицирующие друг друга взаимосвязанные принципы», т.е. в рамках их реального единства, внут­ренней неразрывной слитности и взаимопроникновении. И это находит свое понятийное отражение в рождении специального синтезирующего термина, охватывающего обе противоположные тенденции в их диалектически- неразрывном единстве, - понятия «глокализация»» [86, 22].

Что же обусловливает и делает вполне закономерной эту диалектику глобального и локального? Ее питательные корни, в основном, двояки. И, прежде всего, они в растущем, всестороннем и вполне естественном сопротивлении глобальной интеграции и транснациональной делокализации всего местного, самобытного, партикулярного, в изобилии представленного в конкретной жизни любого современного общества. Интегрируя и транснационализируя мировую общественную жизнь, глобализация с необходимостью активизирует и всех тех, кто этих социальных перемен не хочет. И, более того, кто готов им противостоять.

Защитная реакция многообразна. И в своей простейшей форме она представлена разнообразными явлениями социально-культурной сегрегации, стремлением обособить, изолировать, спрятать все местное и самобытное от разрушающих воздействий вестернистской глобализации. Во многих случаях подобные стремления перерастают в культурный консерватизм, приводят к масштабной активизации традиционных для данного общества норм и ценностей повседневной жизни. И во многих случаях - даже к фактам своеобразного «ренессанса» таких архаичных социально-культурных форм поведения, которые, казалось бы, уже давно изжиты жизнью. Типичный пример - быстро растущий общественный интерес в современной России к внешней православной

религиозной атрибутике - нательным крестам, постам, обрядам крещения и венчания и т.д. Европейские девочки-мусульманки десятилетиями посещали школы с непокрытой головой. Сегодня это один из источников растущего напряжения в отношениях живущих в Европе мусульман и местных властей. Проанализировав подобные явления, Э. Г идденс приходит к парадоксальному, но вполне диалектичному выводу: «Глобализация является причиной возрождения местной культурной идентичности во многих регионах мира» [86], и, можно здесь добавить, основой для потенциальных столкновений. В этой же связи Роцеска С. подчёркивает: помимо широко распространенного тезиса о том, что

существующие различия могут стимулировать напряженность и разрушительные процессы, а также ограничивать развитие и интеграцию, выдвигается и антитезис, утверждающий, что экономические, политические, культурные или социальные различия сами по себе не обязательно могут быть разрушительными, если достигается фундаментальный консенсус, объединяющий общности или группы. Поэтому глобализация должна рассматриваться как процесс, который порождает новые потребности в сотрудничестве, требуя создания способов, механизмов и институтов для установления более эффективных и гармоничных связей между различными общностями и акторами развития [255, 57-58].

«Негативное воздействие на уровень толерантности оказывает явление, именуемое «новым национальным вопросом». В его основе лежат существенно возросшие масштабы иммиграции в регион «золотого миллиарда» выходцев из стран, отставших в экономическом и социокультурном развитии. Рост такой иммиграции наблюдался и раньше. Особо заметной она стала во второй половине 20 в. До поры до времени государства, принимавшие иммигрантов, более или менее справлялись с их потоком, либо ассимилируя вновь прибывших, либо осуществляя эффективный контроль над ними. В последние годы ситуация приобретает новое качество. Во многих странах возникли обширные анклавы, в которых вновь прибывшие составляют большинство населения. И что самое главное, новые иммигранты уже не стремятся слиться с окружением, овладеть языком страны пребывания, принять утвердившиеся в ней обычаи, образ жизни, культуру. Особенно четко это проявляется в тех случаях, когда речь идет об иммигрантах иных конфессий, чем местное население. В странах, принимающих иммигрантов, стали складываться новые национальные меньшинства, четко сознающие свою этническую специфику, свои интересы и возможности их отстаивать, используя политические и иные методы, утвердившиеся в ареале нового проживания. Возросла также острота конкуренции между коренным населением и иммигрантами в сфере мелкого производства, в торговле и, особенно, на суживающихся рынках наемного труда» [82, 72].

«В результате становятся все более настороженными отношения коренных граждан к «чужакам». Иногда настороженность перерастает в нетерпимость, проявляющуюся не только на бытовом, но и на общественном уровне. Нетерпимость к иммигрантам растет на глазах, о чем свидетельствует усиление позиций праворадикальных, шовинистических партий, уже вошедших в ряде европейских стран в состав правительственных коалиций. К этой тенденции на­чинают подстраиваться и другие партии, пытающиеся таким образом удержать избирателей в сфере своего влияния» [82,72].

«Глобализация, таким образом, приводит к тому, что человек в своей повседневной практике сталкивается с чрезвычайным многообразием культур, с множеством идентичностей. Как вести себя в подобной ситуации, как реагировать? Теоретически это может вылиться в «войну всех против всех», а практика повседневности показывает примеры столкновений на национальной, религиозной и иной почве» [306, 213]. Толерантность в данном случае выступает как способ минимизации конфликтных ситуаций для индивида, оптимизации социальных взаимодействий.

Выводы по главе 1:

Можно подвести некоторые промежуточные итоги. Толерантность как социальная норма и научная категория появляется в условиях европейского общества пронизанного межкультурными, в частности межрелигиозными конфликтами. В соответствии с либеральной моделью (Дж. Локк, Дж. Ст. Милль, И. Кант), в рамках которой проблема толерантности впервые получила научное осмысление, означает право на существование для различных религиозных культур. В условиях современности норма толерантности приобретает объективный характер и актуализируется на глобальном уровне в связи с процессами глобализации и плюрализации общества, их культурными следствиями, где дистанция между «своими» и «чужими» минимизируется. Таким образом, содержательные рамки категории толерантность в условиях современности расширяются. Толерантность в диссертационной работе в социологическом смысле понимается, как социальная норма, регулирующая социальные взаимодействия субъектов, принадлежащих к различным культурам, и включает в себя уважение оппонента, его мировоззренческих взглядов, ориентаций, ценностей, установок, норм, моделей поведения и др.

«Социологический анализ толерантности опирается на положения социологической теории культуры (О.Конт, Г.Спенсер, Э.Дюркгейм, М. Вебер, Т. Парсонс, П. Сорокин). Толерантность в рамках социологической теории культуры следует рассматривать на уровне сознания и поведения индивида» [74]. «Однако важно понимать, что явление толерантности и интолерантности многоаспектно и поэтому для его адекватного изучения очень результативным может оказаться использование положений различных социологических теорий» [208]. «Использование методологии микросоциологии при изучении толерантности индивидов наиболее адекватно на уровне межличностного взаимодействия, на уровне малых групп. В поле зрения исследователя здесь попадают способы, с помощью которых люди познают и конструируют реальность. Макросоциологический подход актуализируется при изучении толерантности на уровне крупных социальных структур, которые имеют специфические закономерности в своём функционировании и учитывает социокультурный контекст явления» [74].

«При социологическом рассмотрении социальных взаимодействий в контексте толерантности важно ответить на следующие вопросы: кто является субъектом социального действия; кто является объектом социального действия в контексте «инаковости»» [73, 138]; какие культурные отличия выступают предметом социального действия в контексте толерантности; в каких формах осуществляется интолерантность; какие социальные факторы являются детерминирующими толерантность или интолерантность индивида?