В. Я. Ельмеев СУВЕРЕНИТЕТ НАРОДА И ЕГО РЕАЛИЗАЦИЯ

Обсуждение проблемы суверенитета народа следует начинать с определения понятия «народ». Приходится встречаться с мнением, отрицающим существование народа как такового. Оно идет от номинализма и позитивизма, а сегодня — от методологического индивидуализма, проповедуемого западными авторами.

Обычно, для того чтобы отрицать существование народа как социальной общности, он сводится к сумме отдельных индивидов, к их множеству, существование которого не отрицается. В этом случае, вроде бы, нет никакого основания допускать наряду с этим множеством индивидов еще и существование какого-то общего — общность под названием «народ». Народ, соответственно, это все люди, их сумма и больше ничего. Поэтому, мол, вполне достаточно иметь декларацию прав человека, и нет никакой нужды в декларации прав народа.

Приводится еще один довод против признания объективного существования народа и его суверенитета, но уже из арсенала софистики: если суверенитетом наделить народ, всех людей, то тем самым его лишается отдельный индивид, т. е., если он у всех, то никому в отдельности он уже не будет принадлежать.

Конечно, народ как социальная общность слагается из людей, представляет собой население всего земного шара или данной страны, но его нельзя свести к сумме составляющих население людей, тем более всех. Общее вовсе не означает «все». Вносить в понятие общее все частные его составляющие, в данном случае всех индивидов, нет никакой нужды. За деревьями, как известно, нужно увидеть еще и лес.

Понятие народа как социальной общности предполагает переход к новому качеству, не обратимому к сумме индивидов и к первоначальному представлению о нем как о населении. Эта общность имеет своей предпосылкой субстанциональное отношение взаимозависимости индивидов, которого лишена абстрактная личность.

Однако, понятие народа не счерпывается его первоначальным определением как единства (тождества) в себе, отличного от существования множества индивидов.

В этом случае общее понятие народа тоже не сводится к сумме народов, к формуле «все народы страны или всех стран». Оно имеет за собой реально существующее общее наряду с указанными особыми формами, хотя анализ последних позволяет обогатить первоначальное понятие народа, перейти от его абстрактного определения к его более конкретному пониманию.

Этим переходом понятие народа приобретает свое итоговое определение, в котором множество определенностей превращается (и возвращается) в единство самопределения, т. е. как для себя сущее единство, целостность (Гегель). Здесь речь идет не просто

о              множестве людей или об их большинстве, а о народе как об их основе. В этой своей сущности народ выступает: а) как подлинный субъект истории, ее творец; б) как определяющая, решающая, ведущая сила коренных общественных преобразований и в качестве трудового народа, главной производительной и социально-политической силы.

С этих позиций должен решаться и вопрос о суверенитете народа, т. е. необходимо признать, что абсолютным и единственным сувереном является народ. Соответственно конституции государств должны оцениваться с позиций того, в какой мере реализуется в них этот основополагающий принцип. Форма конституционного устройства по логике вещей не может допускать наличия двух или многих суверенитетов, например, суверенитета народа и суверенитета государственной власти, персонифицированной в государе, президенте, главе государства и т. п.

В этом отношении серьезные методологические положения были высказаны К. Марксом в работе «К критике гегелевской философии права». К. Маркс не согласился с Гегелем, который суверенитетом наделял лишь государственную власть, воплощенную в государе, монархе.

противоположном монарху суверенитете, то в «таком противопоставлении представление о народном суверенитете принадлежит к разряду тех путаных мыслей, в основе которых лежит пустое (дикое) представление о народе. Народ, взятый без своего монарха и необходимо и непосредственно связанного именно с ним расчленения целого, есть бесформенная масса, которая уже не есть государство и не обладает больше ни одним из определений, наличных только в сформированном внутри себя целом, не обладает суверенитетом... »1.

По поводу приведенного суждения Гегеля К. Маркс выразился довольно резко: «Путаные мысли» и «дикое представление» здесь только у Гегеля. Само собой ясно: если суверенитет существует в монархе, то глупо говорить противоположном суверенитете на стороне народа, ибо уже по самому своему понятию суверенитет не может иметь двойного, а тем более противоположного себе существования» 2.

Вопрос, согласно К. Марксу, именно в этом и состоит: следует или принять суверенитет народа или отдать его монарху! Речь идет не об одном и том же суверенитете, а о двух совершенно противоположных понятиях суверенитета, из которых одно понятие означает такой суверенитет, который может осуществиться в монархе, другое— такой суверенитет, который может осуществиться только в народе. Один из этих двух суверенитетов есть неправда, хотя и существующая неправда. Дуализма одной и той же сущности, в данном случае сущности суверенитета, быть не должно3.

Соответственно, когда речь идет о демократии, то в ней государственный строй выступает как момент бытия народа, как его государство. При демократии государственный строй не только по своей сущности, но и по своему существованию, по своей действительности приводится к своему основанию, к действительному народу и утверждается как собственное дело народа4.

Если исходить из приведенных выше методологических предпосылок, то можно сказать, что прежние конституции советской России исходили из безусловного признания суверенитета народа по отношению к власти: начиная с утверждения о принадлежности власти целиком и исключительно трудящимся массам (Конституция 1918 г.) и кончая положением о принадлежности всей власти всему народу (Конституция 1977 г.).

нитета государства и власти, гарантом конституции, т. е. высшим сувереном, объявляется президент. Народу и его правам отводится лишь одна статья (ст. 3), в то время как неотчуждаемые права отдельного человека не только предшествуют не удостоившим признака неотчуждаемости правам народа, но и занимают в сумме 48 статей (ст. 17-64)5.

В статье, отведенной народу, записано следующее: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ» (ст. 3, п. 1).

Это положение в печати нередко выдается за признание суверенитета на стороне народа, хотя таковым в действительности оно не является. Достаточно после фразы «носителем суверенитета» поставить вопрос — носителем «чего» является народ, как обнаруживается, что «носимым» оказывается «суверенитет власти». Народ — лишь носитель суверенитета, принадлежащего власти. Власть, в свою очередь, «черпает» себя и свои силы из одного и того же источника—народа, который якобы делает суверенной «государственность России», а не собственную власть.

То, что по этой конституции народ теряет первенство своего суверенитета, свидетельствует не только сведение его роли лишь к носителю суверенитета власти, но и многие другие ее положения. Во-первых, в той же статье (ст. 3) утверждается, что «никто не может присваивать власть в Российской Федерации». Но из этого следует, что и народ не может присваивать себе свою же власть, даже будучи ее источником, т. е. то, что исходит от народа, ему уже не принадлежит, и он не может ее присвоить. Не случайно, во-вторых, отменяется прежнее конституционное положение «Вся власть принадлежит народу», согласно которому власть присваивается народом.

В теоретико-философском отношении здесь мы имеем в качестве исходной основы «методологический индивидуализм». Суверенитет власти в итоге реализуется в виде окончательного решения особого индивидуума, воплощающего в себе единство государственных функций, каким является глава государства (государь) или президент.

гда найдется причина их несоответствия существующей конституции, а то, что ей соответствует, не нуждается в референдуме. Кроме того, президент имеет право распускать Государственную Думу и тем самым отменить результаты другой формы непосредственного выражения «власти» народа — свободно избранного им парламента, как это сделал Б.Ельцин, отдав приказ расстрелять Белый дом, где заседал парламент.

Что касается выборов, то опять-таки Конституцией РФ не предусмотрено участия в них достаточного большинства населения, допускается даже возможность избрания той или иной власти 20% голосующих граждан. Так что и в этом отношении суверенитет народа оказывается ущемленным, не говоря уже об участии в законодательных органах власти непосредственных представителей трудящегося населения, рабочих и крестьян.

В вопросах суверенитета Конституция РФ базируется на дуализме и двойном стандарте: формально признается и народ, как носитель суверенитета власти, и суверенитет государственной власти в лице президента. Однако по существу этого быть не может. Суверенитет по своему определению, как было сказано, не может иметь двойного существования: он является или суверенитетом народа, или суверенитетом воплощенной в президенте государственной власти. В этом случае речь идет о двух противоположных понятиях суверенитета, а не об одном и том же понятии. Решение вопроса состоит в том, чтобы отказаться от одной из противоположностей, не вставать на позиции дуализма, т. е. признать суверенитет народа в качестве единственного, соответствующего своему понятию суверенитета, признать сам народ, (а не президента) гарантом конституции.

В этом отношении примером может служить Конституция Китайской Народной Республики (принята в 1982 г.). В отличие от конституции «президентской» республики России, она базируется на социалистических принципах. В вопросах суверенитета она исходит из признания безусловного суверенитета Народа: «Вся власть в Китайской Народной Республике принадлежит Народу. Народ осуществляет государственную власть через Всекитайское Собрание Народных Представителей и Местные Собрания Народных Представителей различных ступеней6.

Народ в соответствии с положениями закона, различными путями и в различных формах управляет государственными, хозяйственными, культурными и общественными делами (ст. 7). Таким

образом, утверждается, что народу принадлежит вся власть, народ управляет всеми делами общества. Народу принадлежат и вооруженные силы страны (ст. 29). Само государство, соответственно, предстает как государство «демократической диктатуры народа, руководимое рабочим классом и основанное на союзе рабочих и крестьян» (ст. 1).

Все эти положения, пожалуй, самым лучшим образом выражают сущность суверенитета народа.

Высшим (верховным) органом, через который осуществляют свою государственную власть народ, выступает Всекитайское Собрание Народных. Оно избирает Председателя республики и его заместителей, членов, министров, председателей комитетов, Главного ревизора. Государственный Совет, т. е. Центральное Народное Правительство, является исполнительным органом верховного органа государственной власти — Всекитайского Собрания Народных Представителей.

Этим реализуется принцип единовластия народа, что является атрибутом демократического централизма. Народ, в свою очередь, осуществляет контроль над избираемыми на собраниях своими представителями, избиратели и их органы имеют право отзыва избранных ими депутатов (ст. 77), граждане получают право обращаться с критикой, жалобами, предложениями в адрес любых государственных органов или государственных служащих, предъявлять им обвинения за нарушение законов или служебных обязанностей (ст. 41).

В отличие от Конституции России, Конституция Китая признает рабочий класс и коммунистическую партию Китая в качестве руководящей силы, предусматривает деятельность Единого фронта различных демократических партий и народных организаций, возглавляемого Народным политическим консультативным советом. Всем государственным органам и служащим вменяется в обязанность в своей деятельности опираться на народ, постоянно поддерживать тесные связи с народом, прислушиваться к мнениям и предложениям народных масс, находиться под их контролем, отдавать все силы служению народу (ст. 22).

От признания суверенитета народа зависит его правовое положение. Случилось так, что такие социальные общности как народ, нация и др. до сих пор не имеют или почти не имеют соответствующих своему этому статусу международно признанных прав. Достаточно напомнить, что для защиты прав вроде бы не нужда

ющегося в самоопределении русского народа, не имеющего, в отличии от других народов РФ, своей особой государственности, нет ни одного международного документа, не говоря уже о существующей Конституции России. Русский и другие народы лишились права верховного собственника на свою землю и природные ресурсы. Общая собственность допускается лишь для двух или нескольких лиц (Гражданский Кодекс РФ, ст. 244). Народы по существу лишены права на самоопределение: это право после отмены возможности выхода из федерации становится неосуществимым, оно к тому же отрицается правом на целостность федерального государства.

Не лучше обстоят дела с правами народов в международных правовых документах, особенно в их западных вариантах. Права народов подменяются правами отдельного человека. Под отрицание суверенных прав народа подводятся теоретические основания, которые в итоге сводятся, как было сказано, к непризнанию реального объективного существования народа как социальной общности.

Для обоснования социального статуса и суверенитета народа необходимо отказаться от противопоставления общества и индивида как двух самостоятельно существующих противоположных сущностей, особенно от превращения сущности индивида в самостоятельную, противоположную обществу сущность, придания индивиду определяющей роли по отношению к обществу в качестве абсолютного и фундаментального определения назначения отдельного человека. Общество и индивид не составляют двух противоположных сущностей, они различные, противоречивые стороны одной и той же сущности — общества людей, человеческого общества. К этому и сводится теоретическое решение вопроса. Что же касается их противопоставления как двух противоположных сущностей, то раз последние не могут быть одинаково действительными, дуализма сущности общества быть не может. Поэтому не могут быть истинными ни абсолютизация самодостаточности личности, ни превращение общества в существо вне людей. Индивид и общество как две стороны одной и той же сущности находят в последней свое определение согласно требованиям к такого рода понятиям, т. е. общество и есть то общее, которое образует сущность и является основанием существования как своих частей, так и себя как целого.

Если настаивать на том, что каждый для себя есть цель, а все остальное для него ничто, то эта цель без взаимоотношений индивида с другими лицами как средствами не достижима. Отдель

ный человек вынужден вступать в отношения с другими и тем самым связывает себя с условиями всеобщности, которая становится почвой опосредования деятельности всех особых лиц. В результате особенное лицо получает право на развитие всех своих сторон, а общество (всеобщее) — право выступать основанием и необходимой формой существования особенного, отдельной личности.

Важно, как подчеркивалось, не сводить общество и социальные общности к сумме, к множеству составляющих их индивидов. Именно такое понимание общества (народа) служит основанием для отрицания за общностями (народами) специфических общих, коллективных прав и для редукции прав народа к правам человека. Права той или иной социальной общности (народа) возникают не из суммы прав составляющих ее единиц и не из их одинаковости для всех индивидов, а из различенности, социально-генетической связи особенных лиц, из их принадлежности к единой субстанции, имеющей особую форму своего реального существования. На этой основе только и могут возникнуть права той или иной социальной общности, народа.

Такое решение вопроса в теории позволяет предложить и обосновать программу по выработке и реализации «Всеобщей декларации прав народов», аналогичной «Всеобщей декларации прав человека». Инициативу по ее разработке и утверждению на международном уровне (ООН) могли бы взять на себя страны евроазиатской интеграции. В качестве условий ее разработки и эффективности можно было бы принять решение следующих вопросов:

а)              в какой мере признается право народа (нации) владеть, пользоваться и распоряжаться своими естественными богатствами и ресурсами, т. е. право собственности народа на землю, право верховного собственника земли, на которой он проживает. Обычно права народов сводятся к праву на самоопределение, в силу которого народ свободно определяет свой политический статус, свое экономическое, социальное и культурное развитие. Что касается его права собственности на природные ресурсы и другие средства существования, то оно не фиксируется.

б)              до какого уровня допускается самоопределение народа, самоопределение нации и какие ограничения допустимы в установлении народом (нацией) своего экономического, социального и политического статуса, развития своей культуры;

в)              имеет ли народ способы непосредственного осуществления своего суверенитета кроме участия в выборах и референдумах, яв

ляется ли суверенитет народа единственным принципом, гарантирующим ему права и свободы, или же возможны ограничения этого суверенитета;

г)              возможен ли самостоятельный статус общечеловеческих (всечеловеческих) образований, имеет ли право на существование всемирное правительство и может ли человечество в целом служить для него основанием его власти.

Можно ли надеяться, что разработанная с учетом этих критериев «Всемирная декларация прав народов» будет принята? Вряд ли западные страны на это пойдут. Они не откажутся от сведения прав народа к правам человека, а последних — к правам частного лица, частного собственника.

Другое дело —страны Востока. Им такая перспектива более подходит, и есть уже соответствующий опыт —это принятые «Алжирская всеобщая декларация прав народов» (1976), «Делийская декларация человеческих прав индивидов и народов» (1988). Россия с ее многочисленными народами и другие страны Востока должны максимально поддерживать такую программу и активно участвовать в ее осуществлении.