16.1. Гражданство и формирование политического сообщества             

В современных условиях, как мы уже отметили, гражданство неотделимо от демократии. Само понятие «гражданство» отражает личную зависимость каждого члена общества от Суверена и подчинение ему (Суверену).

сом, одной и той же идентичностью и равенством. И именно это объединение является Сувереном в современных условиях.

Гражданство устраняет различие между частной и публичной сферами, образуя тем самым как бы единую публичную сферу, в которой каждый индивид-гражданин наделяется равными правами в сравнении с другими согражданами. Это и позволяет построить политическое общество, в котором все граждане политически равны между собой.

Указанный процесс иногда в политической науке называют политической «революцией». Эта революция вписывается в более широкую, по своей сути социальную трансформацию, в основе которой лежит разделение общественного труда, диверсификация и специализация социальных ролей, что приводит к растущей индивидуализации всех общественных отношений, характерной для современных демократических обществ.

Следует сказать и о том, что понятие «гражданство» вписывается в историческое развитие, в ходе которого устраняются модели так называемых традиционных обществ и утверждается контрактная форма социальной организации.

Нужно сказать, что становление гражданственности, основанное на политическом равенстве всех сограждан между собой, не устранило, а подчас даже усилило неравенство условий существования людей в современных обществах.

А.              Равенство граждан как необходимость

Понятие «гражданство» является, по сути, комплексным понятием. Это определяется, в частности, хотя бы тем, что оно связано с комплексными понятиями и историческими феноменами, какими являются, например, демократия, нация, социальная интеграция и т.

Данное положение носит принципиальный характер потому, что позволяет теоретикам и политикам основываться на постулате о равенстве граждан. Однако этот

постулат является фикцией, которая может подвергаться (и она подвергается) критике, указывающей небезосновательно на фиктивный характер равенства в демократических обществах. Эти общества по определению являются обществами, в которых в большей или в меньшей степени царит неравенство реальных граждан между собой.

Обратим свой взор к истории становления данного понятия. Концепции гражданства свои теоретические и исторические истоки берут в политических революциях в. (Великобритания) и конца XVIII в. (США и Франция), которые утвердили новый политический порядок в этих странах. Этот порядок назвали либеральным потому, что он был нацелен на сохранение и дальнейшее развитие индивидуальных свобод и опирался на принцип представительства, который позволял подтверждать легитимность власти, основывающейся на воле управляемых, которая получает свое выражение через деятельность законодательно определенных политических институтов.

Новый социальный и политический порядок определялся тем, что он опирался на индивидов, равных между собой в правах. Эти индивиды были изначально равны перед законом, что обеспечивалось постепенным устранением привилегий аристократии и служителей культов, эмансипацией представителей различных этносов и т. д. А потому и идея гражданства символизировала и конкретизировала собой концепцию нового социального и политического порядка, основанного на равных между собой гражданах. Иными словами: вертикальные связи монархического общества были как бы превращены в горизонтальные связи, на основе которых индивиды, равные между собой, объединялись в единое общество, а суверенитет монарха переходил к нации, т. е. к коллективу равных между собой граждан страны.

Превращение индивидов в граждан предполагает их возвращение к человеческой природе. Они стали рассматриваться в отрыве от их исторической идентичности и принадлежности к тем или иным социальным, религиозным, культурным и т. д. группам, в рамках которых утверждаются различия и неравенство между людьми. Такой подход был необходим для того, чтобы в общественной жизни утвердился принцип равенства, применительно к теориям общественного договора.

Поясним. Человек является Сувереном в естественном состоянии, а в политическом обществе, основанном на общественном договоре, индивиды равны (должны быть равны) между собой. Гражданство, таким образом, строится в перспективе утверждения универсального подхода (универсализма как принципа), т. к. оно основывается на том, что является общим для всех людей, какой бы ни была их историческая принадлежность. Гражданство основывается на фикции, или постулате, равенства граждан, которые оставляют в стороне вопросы реального неравенства людей между собой. Бедные и богатые как граждане равны между собой, но это не отменяет имеющегося реально между ними неравенства. Это означает, что равенство граждан является равенством гражданским (равны в правах и перед лицом права), а также равенством политическим (имеют равные права на участие в принятии политических решений и имеют одинаковый вес в решении: «один человек — один голос»). Таким образом, граждане равны между собой, но это равенство существует только в политической сфере, в которую вписывается и феномен гражданства.

В политической науке различают две основные концепции гражданства — французскую и англосаксонскую. Французская концепция гражданства берет начало во Французской революции и акцентирует внимание на различии между публичной и частной сферами. При этом, согласно данной концепции, культурная и социальная идентичность и принадлежность индивидов относится к частной сфере, что и создает предпосылки для утверждения равенства граждан.

В англосаксонской традиции гражданство относится к реальным индивидам, наделенным политическими и гражданскими правами.

го суверенитета. Для него демократические принципы не требуют обязательного уважения либеральных свобод и либеральных ценностей»[369].

Таким образом, англосаксонская традиция признает легитимность частных идентичностей и историческую принадлежность граждан, что она вводит на политическую сцену. Согласно этому подходу, общество предстает как совокупность этих различных идентичностей (и интересов). Можно сказать, что эта либеральная традиция является индивидуалистичной: она позволяет выдвижение требований о признании права на существование частных сообществ.

Что касается французской концепции гражданства, она все указанные различия и идентичности отсылает в частную сферу. Гражданин оказывается в качестве некой абстрактной фигуры, оторванной от своей социальной принадлежности и социальных различий, а потому на политической сцене общества он (гражданин) предстает как выразитель общей воли или как представитель нации2.

Не составляет труда увидеть, что французская концепция гражданства во многом опирается на наследие Ж.-Ж. Руссо. С ней, вероятно, можно было бы соглашаться, если не учитывать того простого факта, что такая интерпретация гражданства может вступать в противоречие с реальной принадлежностью граждан к той или иной форме общественного существования (социальной, религиозной, культурной и т. д.). А это значит, что такое понимание гражданства вступает в противоречие с интересами граждан, затрудняя саму возможность их участия в реализации общего интереса.

Указанная проблема дает о себе знать и в наши дни. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что современные демократические общества стали значительно более терпимыми (толерантными) в отношении разного рода различий между людьми. Отражением этого стала получившая распространение в последние десятилетия концепция мультикультурализма, на основании которой открылась перспектива интеграции общества поверх раз

ного рода различий между его членами как на индивидуальном, так и на коллективном уровнях.

Правда, ряд событий последнего времени, например во Франции в конце 2005 г., когда вспыхнул бунт в пригородах Парижа, в котором приняли участие в своем большинстве лица нефранцузской национальности, а также ряд последующих событий и в других странах вызвали к жизни необходимость переосмысления иммиграционной политики страны. Более того, власти Франции были вынуждены признать ошибочность политики интеграции населения страны на основе принципов мультикуль- турализма, которая проводилась на протяжении трех десятилетий.

Об этом же свидетельствуют и события в ряде других стран. Так, в США большую озабоченность властей вызывает факт неуклонного и решительного увеличения нелегальной иммиграции, масштабы которой поражают воображение: она достигла 12 миллионов человек. А потому власти вынуждены ужесточать иммиграционную политику, в какой-то мере отступая от ее мультикультуралист- ской интерпретации.

Таким образом, проблема гражданства приобретает в последние годы новое качественное измерение, которое порывает во многом с прежними подходами, основанными на концепции мультикультурализма. Вот почему в наши дни политологи вынуждены вновь и вновь обращаться ко всему тому, что исторически было связано с критикой идеи гражданственности.

Формальное равенство и реальное неравенство граждан

Как мы уже отмечали, со времен Французской революции «гражданство по-французски» было подвергнуто решительной критике.

порядком, и люди призваны следовать его установлениям. Некоторые из контрреволюционеров рассматривали такой порядок «естественным», в котором отражается Божественная воля, другие же связывали его с историей, традициями или обычаями. Однако и в том, и в другом подходе господствовало убеждение в том, что сами люди не способны создать более совершенные законы, по сравнению с теми, что вытекают из Божественного или естественного рисунка, который определяет, что называется, высший порядок. А потому рациональный порядок может навязываться только силой. И уже только поэтому он становится противоположным законам Бога, Провидения или Природы. Более того, он становится просто опасным для людей. Именно в рационализме и волюнтаризме многие из контрреволюционеров видели причину террора в годы Французской революции.

Такое понимание было связано с тем, что, по убеждению контрреволюционеров, гражданство как фикция лишало конкретного индивида разнообразия его социальной принадлежности, верований и идентичности, которые, с позиции революционеров, как бы угрожали политической организации общества. Волюнтаристское объединение граждан в итоге оказывалось возможным на основе принуждения и насилия, что и открывало путь террору.

Второй тип критики был связан с учением марксизма. Марксисты разоблачали иллюзию формальной буржуазной демократии и выступали с позиций обеспечения равенства граждан, которое скрывало реальное социальное и экономическое неравенство. Вот как об этом писал

В.И. Ленин: «"Чистая демократия" есть лживая фраза либерала, одурачивающего рабочих... Буржуазная демократия, будучи великим историческим прогрессом по сравнению со средневековьем, всегда остается — и при капитализме не может не оставаться — узкой, урезанной, фальшивой, лицемерной, раем для богатых, ловушкой и обманом для эксплуатируемых, для бедных... только либерал может забывать историческую ограниченность и условность буржуазного парламентаризма... На каждом шагу в самом демократическом буржуазном государстве встречают угнетенные массы вопиющее противоречие между формальным равенством, которое "демократия" капиталистов провозглашает, и тысячами фактических ограни-

чений и ухищрений, делающих пролетариев наемными рабами»1.

Представленная в данном фрагменте критика имеет две стороны. Эта критика объявляет вторичным равенство между гражданами. Даже если это равенство существует реально, оно в таком подходе мало что значит с точки зрения экономического и социального неравенства, Даже если равенство существует, оно ничего не меняет в судьбе эксплуатируемых.

Таким образом, требования справедливости, выражающиеся в утверждении равенства между людьми, в указанном подходе предполагают устранение неравенства в том, что касается условий жизнедеятельности людей. Это было отмечено еще А. де Токвилем. Он, в частности, писал: «...По мере того, как я занимался изучением американского общества, я все явственнее усматривал в равенстве условий исходную первопричину, из которой, по всей видимости, проистекало каждое конкретное явление общественной жизни американцев, и я постоянно обнаруживал ее перед собой в качестве той центральной точки, к которой сходились все мои наблюдения.

Затем, когда мысленным взором я обратился к нашему полушарию, мне показалось, что и здесь могу выделить нечто подобное тому, что я наблюдал в Новом Свете. Я видел равенство условий, которое, не достигая здесь, в отличие от Соединенных Штатов, своих крайних пределов, ежедневно приближалось к ним. И мне представилось, что та самая демократия, которая господствовала в американском обществе, стремительно идет к власти в Европе»2.

Исходный тезис концепции А. де Токвиля состоял в следующем. По мере расширения и развития демократического процесса в мире утверждается формально-правовое равенство. Истоки этого процесса Токвиль связывает с возникновением христианства (все люди равны перед Богом), а применительно к своей эпохе он оценивает равенство как «демократическую революцию, простирающуюся на весь западный мир».

Нужно сказать, что А. де Токвиль пришел к выводу о том, что социальное состояние, определяемое им как ра-

1 Ленин В. И. Пролетарская революция и ренегат Каутский // Ленин В.И В В Поли. собр. соч. Т. 37. С. 251-252, 255.

г Токвиль .4. де. Демократия в Америке. М., 1992. С 27

венство, является мотором демократических режимов.

Оно определяет общественное мнение, чувства и страсти людей, определяет цели общества, тип человека, вызывающего восхищение современников, язык и даже характер человека. Характер социального состояния при демократии он оценивал как эгалитарный, разрушающий традиционную иерархию общества и политический патернализм. Для его утверждения на Старом континенте нужна революция. Эту революцию он называет неизбежной. А потому и борьба с ней бессмысленна.

Справедливости ради нужно сказать, что политическое равенство (равенство в участии в политической жизни) невозможно обеспечить, если сохраняется масштабное экономическое и социальное неравенство, принуждающее часть общества заниматься тем, чтобы обеспечить в условиях реального неравенства свое выживание. Для этой части общества — а она может достигать немалых размеров — главное выжить, свести концы с концами. Какое уж тут участие в политической жизни. Для того чтобы это участие было реальностью, как справедливо отмечает Д. Шнаппер, каждый гражданин должен располагать правом для того, чтобы питаться, иметь крышу над головой, иметь возможность реально воспитывать детей. Словом, как утверждает Д. Шнаппер: «Он должен иметь приемлемые материальные условия для того, чтобы реально пользоваться своими политическими правами. Этот принцип лежит в основании концепции государства всеобщего благоденствия, деятельность которого заключается в том, чтобы корректировать при помощи механизмов перераспределения богатства болезненные иногда результаты деятельности рынка. Он основывается на идее о том, что государство должно прямо или косвенно, во имя солидарности, порождаемой «сообществом граждан», компенсировать порочные социальные результаты, порождаемые строгой экономической логикой»1.

При всей привлекательности такой аргументации преодолеть различие между абстрактным равенством граждан и реальным их неравенством никому не удавалось, тем более что политическое неравенство граждан определяется не только неравенством экономическим. Оно испытывает влияние того, что определяется в поли-

' Schnapper D. Qu’est-ce que la citoyermete? P. 105-106.

тической науке как политическая компетентность, которая, в свою очередь, коррелирует с неравенством в социальных позициях.

На ином основании, не универсалистском, и в условиях иной политической традиции в США звучала подобная критика, которая была связана с утверждением так называемого утвердительного действия. Таким действием обозначается, как отмечали Реми Удгери и Даниэль Саб- баг, «совокупность диспозиций, адаптированных, начиная с конца 60-х гг. (в США), различными организмами федерального административного аппарата, которые применяются в отношении членов различных групп, к которым в прежние годы в разной степени применялся юридически дискриминационный режим в том, что касается вопросов занятости, предоставления публичных рынков и поступления в университет»[370].

В инаугурационной речи президент США Линдон Джонсон в июне 1965 г. обосновал новый подход в американской политике. Он сформулировал ставшую известной следующую метафору: «Представим человека, который провел годы порабощенным. Вы его освобождаете и открываете для него путь к новой жизни, говоря: "Вы свободны для участия со всеми другими": можете ли вы из этого сделать вывод, что вы были "в полной мере справедливым"?»

И он добавил: «Мы не стремимся только к свободе, но это удобный случай для того, чтобы добиться не только равенства в правах или теории, но фактического равенства»[371].

Сторонники и противники позитивной дискриминации выдвигают две различные концепции равенства. Они могут быть сформулированы следующим образом: заключается ли равенство граждан в том, чтобы, следуя универсалистскому подходу, например, предоставить каждому в равной мере все то, что связано с правами, принуждением и т. п., или предоставить каждому в различной мере, опять же, все то, что связано с правами, принуждением и т. п., в зависимости от конкретной ситуации, в которой находятся те или иные граждане?

В разных странах, в том числе и в Европе, под влиянием мультикультурализма в последние 2 — 3 десятилетия позитивная дискриминация получила свое юридическое закрепление в политике. Согласно такой политике, выходцы, например, из стран «третьего мира» получали большие права, чем коренные граждане в решении вопросов получения разного рода пособий, доступа к системе образования и т. д. В итоге сложилась такая ситуация, когда реальное равенство противопоставлялось (и противопоставляется) равенству, гарантированному правом.