11.2. Представительная демократия            

А.              Принцип представительства

Сила мифа об афинской демократии, который идеализирует прямую демократию, может приводить и приводит иногда к тому, что представительная демократия предстает как бы худшее из зол.

Преодолеть указанные трудности стремились и Ж.-Ж. Руссо, и Ш. Монтескье. Первый из них, например, стремился на основе императивного мандата, как бы в обход прямого участия всех граждан в политической жизни, обосновать принцип общей воли, что, конечно же, не разрешает указанного противоречия. Не решают данной проблемы и утопические идеи утверждения кибер-демократии, которая должна была бы заменить прямую демократию «старого образца». Справедливости ради нужно сказать, что приведенные нами две формы участия в принятии решений граждан исключают предварительное обсуждение, а значит, и обдумывание решения гражданами. Получается так, что «правление на основе обсуждения» заменяется процедурой оценки соотношения сил.

Тем не менее исторический опыт убедительно демонстрирует тот факт, что, начиная с XVIII в., повсеместно стали возникать представительные формы демократии. Причем этот выбор не был связан с принуждением, например, материальным или демографическим. Причины утверждения представительного правления многочисленны и редко расходятся с консервативным видением общества. Весьма скептическое отношение многих мыслителей и политиков после Французской революции по отношению к народным слоям общества вполне понятно.

346 Понятным является и скептицизм по отношению к вы-

борам. Власти и политическая элита вынуждены были признавать необходимость проведения выборов, но они с самого начала носили ограниченный и цензовый характер.

Сомнения в отношении политических способностей представителей народных слоев возникли задолго до утверждения представительства. Эти размышления встречаются и у Платона, и у Аристотеля. А потому политические решения должны принимать представители экономически обеспеченных и просвещенных слоев общества, а также традиционных социальных авторитетов.

Другим выражением сомнения было неверие в умеренность поведения народных слоев. Это тоже побуждало к замене их опасной активности представительным правлением. Можно вспомнить и о предупреждении Аристотеля об опасностях демократии, что сродни опасениям либералов XVIII в. правления народа. И в том, и в другом случае опасались утверждения правления бедных, которое неизбежно было бы обращено против богатых. Такого рода опасения были подтверждены кровавыми событиями Французской революции, а позднее — революцией в России.

Наконец, сомнения вызывались к жизни, как полагали тогда, изменчивостью общественного мнения, что не позволило бы проводить продуманную политику. А потому представительное правление предполагало изначально независимость избранников от избирателей в течение всего срока их мандата. Это рассматривалось как предпосылка для защиты выборных собраний от меняющегося общественного мнения. А потому Б. Констан в свое время предлагал учредить верхнюю палату парламента с пожизненным членством как своеобразный контрбаланс негативного влияния изменчивого общественного мнения.

Свою аргументацию в пользу представительной демократии выдвигали и сами ее основатели. Так, Джеймс Мэдисон, один из соредакторов американской конституции, редактор Билля о правах (1789), различал республиканское (представительное) правление и «демократию

античных городов».

Подобным же образом Эммануэль Жозеф Сиейес (1748— 1836), деятель Французской революции, один из основателей якобинского клуба и участник переворота 18 брюмера 1789 г., полагал, что представительство не является неким заместителем прямой демократии. Оно является другой и более предпочтительной формой правления, в частности, потому, что оно оказывается более приспособленным к условиям, в которых индивиды желали бы реализовать свой интерес в частной сфере и в экономической деятельности. А если представительство может быть в таком понимании связанным с необходимостью, то это, по Сиейесу, является следствием разделения общественного труда.

Принцип представительства, на котором основаны все современные демократии, занимает как бы промежуточное положение между двумя различающимися между собой концепциями. В узком смысле политическое представительство может определяться как институт, представленный индивидуальными или коллективными актерами, обладающими способностью говорить и действовать от имени тех, кого они (актеры) представляют. В таком подходе, берущем начало от Ж.-Ж. Руссо, лица, реализующие принцип представительства, сводятся, по сути дела, к некому инструменту: они могут выражать то, что им самим не принадлежит; и они не располагают авторитетом, который позволял бы им хотя бы интерпретировать то, что они призваны выражать.

Принцип представительства с позиции абсолютной власти Т.

Б. Принцип и формы представительного правления

Представительное правление, как таковое, не предписывает никакой определенной формы политических институтов. Оно характеризуется лишь соблюдением некоторых фундаментальных принципов. В политической науке выделяют, по крайней мере, четыре основных принципа, присущих представительному правлению. Управляющие избираются управляемыми. Как известно, согласно либеральному подходу к демократии, статус управляющего не связан с божественным миропомазанием, фактом рождения, богатством или знаниями. Этот статус определяется только волей избирателей. Выбор кандидата является способом назначения и формой легитимации управляющих. Управляющие сохраняют определенную независимость по отношению к управляемым. В соответствии с этим положением осуществляется отказ, по крайней мере, от двух возможных (и иногда обсуждаемых, в том числе и в нашей стране) практик: императивный мандат и отзыв избранников. Еще в XVIII в. сначала в Великобритании, а потом во Франции (с начала Французской революции) утвердилась идея, связанная с тем, что избранник является представителем всей нации, а не только того округа, в котором он избран. Это означает, что любой избранник оказывается выше вердикта избирателей округа, в котором он избирался. Иными словами: мнения или решения избирателей округа не имеют для

избранника обязательного и подлежащего исполнению принудительного характера.

Следует сказать и о том, что свобода выражения общественного мнения предполагает независимость представителей. Их нельзя рассматривать как простых выразителей воли народа. Но они не могут, в свою очередь, не считаться с ней. Управляющие, прежде всего избранники, вынуждены считаться с мнением общества, ибо в противном случае им грозит поражение на следующих выборах. Коллективные решения следуют за дискуссией. Отождествление представительного правления с «правлением на основе дискуссии» аналитически не связано с идеей представительности. Однако принцип представительства всегда отождествлялся с таким правлением, в котором представлены разные по своим политическим взглядам люди. Это в полной мере относится к самому выборному органу власти (парламенту), в котором представлены самые разные политические силы. Это означает, что парламент, представляющий, как мы сказали, разные политические силы, является органом, в котором не может быть единодушия, а тем более единомыслия по всем вопросам. Отсюда следует, что принятию любого ответственного решения в демократическом обществе предшествует (должно предшествовать) обсуждение проблемы с тем, чтобы отыскать на основе компромисса приемлемый вариант решения.

Представительные правления в любой стране в той или иной мере ориентируются в своей деятельности на

эти четыре принципа.

Изначально (с конца XVIII — начала XIX в.) такого рода режимы утверждаются в форме парламентаризма. Позднее, со второй половины XIX в., с выходом на политическую сцену широких народных масс в лице политических партий наступила эпоха «демократии партий», некоторые черты которой сохраняются вплоть до наших дней. С конца 60-х гг. прошлого столетия в политической науке заговорили о наступлении третьей фазы представительного правления, которая получила наименование «демократии населения», содержание которой напрямую зависит от участия населения в политическом процессе.

Понятно, что переход от одной фазы представительного правления к другой получает свое выражение в изменении формы, смысла и «места» осуществления различных принципов представительного правления. Иногда говорят о наступлении кризиса представительного правления. Отдельные проявления кризиса вполне различимы в те или иные периоды в разных странах. Однако было бы преждевременным списывать в архив представительное правление, которое в новых исторических условиях получает новое выражение на основе указанных выше четырех принципов.

В самом деле, во-первых, выборы и ныне лежат в основе системы представительства. При этом цензовое голосование периода «парламентаризма» сменилось всеобщим голосованием, которое не только радикально изменило сами условия проведения выборов, но и преобразовало сам смысл голосования: вместо личностной связи между избирателями и кандидатами, а потом и избранниками на передний план вышли вопросы отношения избирателей к политическим партиям, их программам. На современном этапе не столько за того или иного кандидата голосует избиратель, сколько за конкретную политическую партию. Правда, такой политический выбор не исключает голосования за определенного кандидата, за конкретного популярного политического деятеля. И тем не менее отношение к конкретной политической партии в решающей степени определяет выбор избирателя.

Во-вторых, триумф в политической жизни политических партий, ставший реальностью в наши дни, радикаль-

но меняет условия независимости избранников, осуществляющих функцию представительства. До недавнего времени избранники были свободными в том, что касается голосования в парламенте. В настоящее время как представители той или иной политической партии депутаты не являются свободными, ибо они вынуждены подчиняться партийной дисциплине и голосовать так, как это решает политическая партия.

В-третьих, в рамках «парламентаризма» голосование в основном сводилось к определению избранника как представителя избирателей. По всем другим вопросам граждане могли использовать для выражения своего мнения внепарламентские методы (кампании в печати, манифестации, петиции и т. д.), организация которых осуществлялась, как правило, без участия избранников. В настоящее время политические партии не только участвуют в проведении выборов, но и внепарламентские формы деятельности также находятся под их непосредственным контролем. Общество слышит только один голос (голос партий) как в институциональном, так и внеинституцио- нальном политическом выражении. Это означает, что «голос народа» в настоящее время слышен не только в парламенте, но и во всех иных, т. е. внепарламентских, своих выражениях. Получается так, что он слышен теперь ежедневно. И это не может не сказываться на самой форме представительного правления.

И наконец, изменился и сам характер парламентской работы. Дисциплина голосования в соответствии с позицией партии не отменила парламентской дискуссии. Она имеет место и в наши дни. Но сама эта дискуссия становится выражением неизменных позиций депутатов по любому вопросу. Кроме того, дискуссия, о которой идет речь, сместилась от парламента в штабы политических партий. Именно внутри руководящих органов политических партий сталкиваются различные точки зрения, и они призваны на основе обсуждения принимать конкретные политические решения, которые потом выносятся на обсуждение в парламенте.

Следует сказать и еще об одном изменении, которое происходит на фазе «демократии населения». Все большее значение приобретают встречи управляющих с представителями групп интересов, ассоциаций, экспертами и т. д- 352 И это отражает тот факт, что парламентская деятельность

все ближе смыкается с электоратом, опираясь на стремление учесть его политические интересы и предпочтения.

В. Меняющийся режим

Демократия как политический режим берет начало в античной Греции. Она являла собой, как мы уже отмечали, прямую демократию, на фоне которой современная представительная демократия может казаться как несовершенная. Такое понимание нет-нет да и встречается не только в публицистических работах. Вот почему нам необходимо дать объективную оценку афинской демократии, которая в современных условиях является просто неприемлемой, да к тому же и мало «недемократической».

Рассмотрим основные черты афинской демократии. Гражданами Афин были далеко не все, а только свободные люди. Это означает, что из категории граждан были исключены женщины, рабы, а также так называемые метеки, т. е. иностранные представители, которых было немало в этом городе-государстве. В целом лишь только около 10 процентов жителей Афин обладали политическими правами. Согласно многочисленным исследованиям, реальное участие в политике афинян было еще меньше, чем десятая часть населения. Демократические принципы Афин не исключали образования элиты из числа наиболее обеспеченных граждан. Это во многом определялось тем, что для участия в политической жизни, а тем более для нахождения на важных в политическом отношении постах необходимо было быть образованным человеком, в частности владеть письмом и чтением. В Древней Греции этим в полной мере обладали прежде всего обеспеченные граждане. К тому же роскошь заниматься постоянно политикой, опять же, могли себе позволить обеспеченные люди. Политический режим Афин, как это подчеркивал еще Б. Констан, оказывается неприемлемым с точки зрения публичных свобод. Об этом свидетельствует ряд фактов: наличие законов, которые регулировали нравы (например, предусматривалось наказание за уклонение от Религии); весьма сомнительным был статус политической оппозиции, представители которой подвергались преследованиям и разного рода ограничениям в их деятельности;

*2 Политическая социология

наконец, в том числе по моральным основаниям, использовался инструмент смертной казни, как это имело место, например, в случае Сократа.

Короче говоря, афинская демократия является почти абсолютной антитезой либеральной демократии, которая в наши дни утвердилась и продолжает утверждаться во многих странах. При этом для характеристики современной демократии нередко используется известная формула 16-го президента США Авраама Линкольна (1809 — 1865): «Правление народа, при помощи народа и для народа». На основе этой формулы выявляются два слабых момента представительной демократии.

Прежде всего, утрата управляемыми, являющимися теоретически носителями суверенитета, властных полномочий и присвоение власти представителями (избранниками). Суверенитет, как это отмечал еще Ж.-Ж. Руссо, т. е. право законодательствовать, пребывает только в народе. Он не может быть никому доверен, как, впрочем, не может быть поделен между какими-то органами. Не случайно Руссо иронизирует по поводу британской конституции, которая, как известно, представлялась Ш. Монтескье воплощением свободы.

«Английский народ, — пишет Ж.-Ж. Руссо, — считает себя свободным: он жестоко ошибается. Он свободен только во время выборов членов Парламента; как только они избраны — он раб, он ничто. Судя по тому применению, которое он дает своей свободе в краткие мгновения обладания ею, он вполне заслуживает того, чтобы он ее лишился»[316].

Представительный мандат не только символически, но и реально замещает волю избирателей волей представителей (избранников), власть решения избирателей властью избранников (представителей). Как показал П. Бурдье, это находит свое выражение в «символическом перевороте», на основе которого представители избирателей, власть представляет себя в качестве единственной силы, которая имеет право говорить от имени всех («французы полагают, что...», «рабочие требуют...», «лица наемного труда могут соглашаться с...» и т. д.)[317].

В итоге такого «символического переворота» принимаемые властями решения не являются выражением воли

всех. Они чаще всего представляют собой выражение воли (интересов) только одной, ограниченной и частной группы — представителей населения, иначе говоря, избранников. Такая постановка вопроса сопровождается, весьма часто, и критикой представительной демократии за неоднородность корпуса представителей по отношению к социальной структуре населения. И на этом основании выдвигаются требования обеспечения условий для адекватного выражения социальной структуры общества в составе корпуса избранников. Речь чаще всего в таком случае идет о слабой представленности, например, в депутатском корпусе женщин, молодежи, представителей разного рода национальных групп и т. д.

При всей справедливости такого подхода, он во многом является иллюзорным. Добиться полной адекватности социального состава избранников социальному составу общества просто невозможно. Это в определенной мере удавалось добиваться в бывшем Советском Союзе, где состав избранников проходил до голосования через сито организационного отдела ЦК КПСС, а потом получал поддержку избирателей. Тем более нужно учитывать тот факт, что в демократическом обществе решение принимает избиратель, а он выражает свою волю вовсе не с позиций обеспечения адекватного выражения будущих избранников по своему социальному составу социальной структуре общества.

К представительной демократии можно предъявить немало претензий. Это вовсе не идеальная форма правления. Были целые исторические периоды, когда представительная демократия оказывалась малоэффективной, а то и просто терпела поражения, как это было в Веймарской республике, в годы IV Республики во Франции, в начале 90-х гг. в России. Этот факт попытался объяснить известный французский политолог КлодЛефор, который, сравнивая представительную демократию с монархией, тоталитарными режимами, приходит к выводу о том, что при демократии место власти остается пустым, т. к. никто ее (власть) не воплощает, а также потому, что ни политический выбор, ни цели или благо общества не определяются заранее раз навсегда.

«Воплощенная в государе власть давала тело обществу, — со ВСей определенностью заявляет К. Лефор. —

^ * в силу этого факта имелось скрытое, но действенное зна- 355

ние того, чем один был для другого на всем пространстве социального. Сравнительно с этой моделью проступает революционный и беспрецедентный характер демократии. Место власти становится пустым местом. Бесполезно настаивать на деталях институционального механизма. Существенное состоит в запрете для правителей присваивать себе власть, сливаться с ней. Ее исполнение периодически вновь ставится под вопрос. Это осуществляется в конце регулируемого соперничества, условия которого постоянны. Данный феномен включает институционализацию конфликта. Пустое, незанятое, так что никакой индивид и никакая группа не могут ему быть консубстан- циональны, место власти оказывается необозначенным. Видны только механизмы ее работы или люди, простые смертные, которые имеют в своем владении политическую власть»[318].

Подход К. Лефора позволяет по-новому увидеть связь между тоталитаризмом и демократией. Между ними нет непреодолимой стены. Тоталитаризм не является выразителем абсолютного Зла. Он является выразителем Зла как такового, в сети которого могут попадать и демократические политические режимы, как это, к слову сказать, имело место в истории. И это происходит, точнее сказать— может происходить, тогда, когда появляется у властителей желание захватить «пустое место» власти на основе установления или восстановления трансцендентности, в противовес которой и была создана демократическая форма правления[319].