Исторически преходящий характер форм познавательной деятельности

Познание кая процесс

Чтобы исследовать связь между духовным и материальным производством, для этого само материальное производство надо «брать в его специфически исторической форме», иначе «невозможно понять характерные особенности соответствующего ему духовного производства и взаимодействие обоих.

Не осознав социально-исторической природы человеческого познания, невозможно объяснить множество за

вихрений в философской мысли, пытающейся понять различные аспекты проблемы отношения сознания к бытию, нельзя понять ни тайны производства нового знания, пи исторически преходящего характера его форм, а том числе и современной науки. «Абстрактный» субъект* «чистое» знание, иррационализм и мистика — все превратные формы отражения действительности раскрывают свою природу лишь тогда, когда сам процесс познания рассматривается как функция общественно-производственного организма, как необходимый элейент исторически преходящих форм человеческой деятельности, характеризующейся такими факторами, как разделение труда и отчуждение.

К. Маркс, впервые выдвинувший принцип материалистического понимания, истории, открыл эру соцнологиза- ции гносеологии..

Согласно этому пониманию, человек формируется в процессе овладения выработанными обществом способами изменения природы, обращаясь к сложившимся условиям культуры как к универсальной кладовой. Усваивая систему материально-практического взаимодействия с миром, овладевая опытом преобразования вещества природы в предметном плане, он одновременно с этим осуществляет этот процесс в отраженной форме, развивая тем самым* свои идеально-преобразовательные способности.              -

Сознание с самого начала есть общественный процесс.

Первоначально познание непосредственно вплетено в материально-практическую деятельность. Вычленение собственно-мыслительной деятельности как идеальнопреобразовательной— это последующий этап. Однако и здесь познание существует как момент всеобщей чело- веческЬй деятельности. Познание вообще —это абстракция, однако она вполне реальна, если учесть, что появляются особые группы людей, которые только познанием и занимаются.

В докапиталистических формах производства познание в основном носит практический характер и реализуется в виде соответствующих навыков и рецептов по производству продуктов и регулированию технологического процесса, т. е: в управлении. Человек, как известно, выступает здесь источником энергии, регулятором и центром кумуляции нового знания одновременно. Такая «универсальность» тождественна технологическому зверству. Лишь в рамках средневекового художественного цеха специфический характер разделения труда создает возможность развития индивидуальности.

С прогрессом общественного разделения труда происходит расчленение единой человеческой деятельности на умственный и физический труд. Вместе с тем происходит расчленение самой материальной и духовной деятельности на составляющие элементы. В силу того, что умственный и физический труд закрепляется за различ* ными группами людей и становится для них, как правило, пожизненным, индивидуальное сознание каждого отдельного представителя этих двух групп определяется прежде всего характером его деятельности^ «Знание и труд отделяются друг от друга — и тогда первое противостоит второму... как предмет роскоши богатых» ‘. Занятие физическим трудом поглощает рабочего целиком, на другие виды деятельности у него ие остается ни времени, ни сил.

Итак, индивидуальное сознание определяется положением человека в социальной структуре, которое открывает ему доступ к культуре, или же, наоборот, закрывает, Однако даже в первом случае индивидуальное сознание остается частичным и отягощается, превратными представлениями, ибо, как правило, оно не свободно от некритического воспроизведения действительности. И в том и в другом случае это сознание соответствует наличному Материальному производству.

Капитализм создал колоссальный мир материальной и духовной культуры. Однако жизнь отдельного индивида не стала богаче, духовно содержательнее. Более того, процесс порабощения индивида в области матери- ального и духовного производства неизмеримо возрастает и «поражает индивидуума в самой жизненной основе» В условиях господства машинного производства и антагонистического разделения труда личность формируется как «частичная». Деятельность человека, выполняющего какую-либо одну операцию у обслуживаемой им машины или повторяющиеся изо дня в день функции в сфере управления и обслуживания, носит механический характер, полностью лишена творческих моментов. «Вечно прикованный к седельному малому обрывку целого, человек и сам становится обрывком». Жизнь «нисходит до простого и грубого механизма»[XLVI].

Человек превращается в робота на производстве или в винтик бюрократической машины, а его сознание формируется в обстановке культа потребления материальных благ и «массовой культуры», на потоке всеобщей стандартизации мыслей, образа ясизни.

Социальное разделение труда в условиях капиталистического производства расщепляет человека. «Не только отдельные частичные работы распределяются между различными индивидуумами, но и сам индивидуум разделяется, превращается в автоматическое орудие данной частичной работы»3.

Капиталистическое общество —это грандиозная машина, состоящая из миллионов частичных машин, где человек лишь средство технического прогресса, лишь деталь «производства ради производства». Под влиянием

этой машины, «под гнетом всеобщего тоталитаризма человек становится тихим, выдрессированным и покорным ' животным. Мне грустно за мой поколение, начисто лишенное человеческого содержания»,— писал Антуан де Сент-Экзюпери1.

Люди своей деятельностью порождают такие общественные институты, которые вступают в коллизию с намерениями своих творцов, й такие социальные силы, которые не поддаются регулированию. Отдельному индивиду представляется, что он живет в мире демонических сил. Этот мистицизм есть своеобразное отражение факта самоотчуждения человека в условиях стихийного развития общественных отношений, когда всеобщие продукты собственной деятельности людей противостоят своим творцам как особая социальная сила, господствующая над их волей и сознанием.

Противопоставление мира общественного богатства. человеческой личности находит свое отражение в таких проявлениях, как и до л оп оклонство или безудержный скептицизм по отношению к любым фактам культуры. Поклонение и нигилизм выступают в данном случае как стороны одной и той же медали, имя которой — кризис буржуазного духа. Наука и техника — вот идолы современного буржуа. И тому и другому поют гимны, и того и другого подвергают проклятию. Но в обоих случаях наука и техника непостижимы и неотвратимы.

Совершенно очевидный характер отчуждения всех форм культуры сгг человека определяется противоречивостью самой земной основы. Именно поэтому, несчастный, раздавленный, разорванный человек—-главная тема не только «философии жизни», но и художественной литературы на Западе.

Наука не может исходить только из констатаций этой реальности и делает своим объектом целое, ту систему, органом которой является отдельный индивид^ и без исследования которой он остается тайной за семью печатями, «...Человек, —писал К. Маркс, —не абстракт.

ное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек —это мир человека, государство, общество»'. Именно поэтому К- Маркс не ограничился фиксированием ситуации отчуждения, а перешел к конкретному исследованию социально-экономических отношений, которые ее порождают.

Разделение груда в условиях капиталистического способа производства достигает своего апогея. Люди физического труда оказываются не только изолированными от богатства духовной культуры, но их собственная материально-практическая, производственная деятельность все больше и больше лишается какого бы то ни (было интеллектуального содержания. Дело доходит до того,' что-духовные потенции производства полностью выключаются из материального процесса производства. Собственно познавательная, функция обособляется в особую сферу деятельности — науку. «Частичное искусство отдельного машинного рабочего, подвергшегося опустошению, исчезает как ничтожная и не имеющая никакого значения деталь перед наукой...»[XLVII]              '

Специализация вырывает ров между учеными к другими членами общества. Наука не служит "обогащению общей культуры человечества, она превратилась в удельное княжество выдающихся специалистов. Здесь нет никакого умысла, никаких собственнических инстинктов, напротив, ученые пытаются разъяснить науку, но она «все же ускользает от- всеобщего понимания» [XLVIII]. Она противостоит отдельному индивиду не только в качестве недоступной, но и мистической, чуждой ему силы, завершающей «обесчеловечивание человеческих отношений». В условиях капитализма, писал К, Маркс, наука н ёе применение не только «отделяется от искусства отдельного рабочего и его знания дела», но и как сила капитала «прямо направлена етротяд него»*

Вместо индивидуального изготовления предмета, потребительной стоимости, несущей в себе черты производителя, при капитализме господствует всеобщее производство              меновых стоимостей,              где индивидуальность              ут-

рачена.

Трудовой процесс, принявший вид строга фиксированных, формализованных операций, требует соответствующей формы знаний, которые могут использоваться в наличной технологии.' Поскольку в основе познания лежит действительный мир (предметной деятельности чело- - века, постольку зарождающаяся система знаний являет- ся отражением безличной «'формализованной системы производства, действующей по своим заломам, якобы независимым от деятельности индивидов. Поэтому-то природа, общество и человек такой формой знания воспринимаются и воспроизводятся как самосушностные системы.

В основе таких представлений лежит противопоставление индивида миру самодовлеющих отношений. Это распространяется и на предмегнотэнаковую форму человеческой культуры и самой зарождающейся науки, что и толкает идеологов к некритическому мысленному воспроизведению действительности: господства вещных отношений «выступает так..., что над индивидами теперь господствуют абстракции» *.

Целью познания становится отыскание всеобщих законов, их формализация и использование в сфере производства. Всеобщее разделение труда, стандартизация технологического процесса требуют именно такой системы знаний. Сам характер материального производства - порождает соответствующую форму знания — формализованные системы.

И хотя действительно познание всегда осуществляется как содержательный процесс, оно является тайной. Содержательная сторона ускользает не только от «непосвященных», но, как -правило, и от самих субъектов по- знайия. На это есть причины: во-первых, ученый сам

/

подвержен разделению труда; во-вторых, он' «тонет» в мире, готового знания, над ним господствует формальнознаковый фетишизм; в-третьих, он как личность—продукт существующей общественной системы, а потому не может, как правило, критически отнестись к наличным мыслительным формам, увидеть их преходящий характер.

Ученым становится see труднее и труднее узнавать, что знают и что делают их коллеги. Необходимость ограничиваться узкими областями приводит к тому, что многие исследователи замыкаются в своих специальностях, начинают презирать другие виды умственной деятельности и даже хвастать этим,

Специалисты-учекые не похожи на «гармонические» натуры; как только умолкает разговор о специальности, они обнаруживают свою усталость, растрепанную память и желание развлечься. За пределами собственной дисциплины ученый превращается в обыкновенного дилетанта. «Только кудахтать они,— писал по этомуповоду Ф. Ницше, —умеют больше, чем когда-либо, так как они чаще несут яйца: правда, зато яйца делаются все меньше (хотя книги все толще) gt; 1.

Всеобщая тенденция к разделению труда не только разъединяет людей, создавая основу для профессионального снобизма, но и порождает тотальное господство рассудка как привычки действовать и «рефлектировать» (не смешивать с «мыслить») по шаблону, по схеме, с позиций готового знания.

В условиях социального разделения труда знание усваивается в качестве готового результата. Частичный субъект не использует его в активной деятельности по отношению к действительности. Такого субъекта хватает лишь на то, чтобы отнестись к знанию как к общесоциальной норме, которую надо использовать для выполнения своей частичной функции. Распредмечивание— удел одиночек, для всех остальных оно — роскошь. В этих условиях возникает иллюзия, будто истина принадлежит не процессу воспроизведения самой действительности, а отдельному высказыванию, «фрагменту».

В таком случае происходит фетишизация готового

J Цит. по ст. В. Асмуса «Противоречия специализации в буржуазном сознании». «Под знаменем марксизма», 1926, N° 9—10, стр. 64.

знания, оно отрывается от предметности материального мира. Субъект привыкает иметь дело лишь с «чистым» знанием, т. е. с уже зафиксированными результатами мыслительной деятельности, нисколько не задумываясь о том, что стоит за ними.

Система социальных институтов и норм — этих суррогатов «коллективности» — доминирует во всей духовной жизни и определяет что истинно и что неистинно, что прекрасно и что безобразно, что нравственно и что безнравственно. В этих условиях массовой стандартизации человек все меньше оказывается способен думать. Получается, что индивид, погрязший в тенетах готового знания, не является субъектом действительного познания.

Творчество возможно лишь при условии отказа от абсолютизации готового знания. Но в современном мире это доступно немногим. Поэтому «ученые сначала находят что-то, а затем уже, как правило, безрезультатно размышляют о способах, которыми это было открыто»

Превратный мир глазами гносеологов

В поисках разгадки тайны истинного знания философы нового времени, а за ними и теоретики социологии познания, отделили реального индивида от субъекта познания. Последний наделяется особой способностью к абстрактному мышлению, противопоставляемой всем другим определенностям. И это не удивительно — ведь искусство мыслить становится особым ремеслом.

Искалеченный разделением труда эмпирический индивид подменяется абстрактной активностью познающего духа, мышлением вообще. А исторически преходящий процесс познания, принявший в условиях антагонистического разделения труда форму научной деятельности, имеющей своим результатом формализованные и непротиворечивые системы знания, отливается в теорию «чистого мышления». Как видим, «абстрактный субъект» и «чистое мышление», противопоставляемые чувственнопрактической деятельности, есть не что иное, как отражение действительных процессов капиталистической системы.

] Д. Бернал. Наука в истории общества. М., Изд-во иностр. лит., 1956, стр. 21.

Поэтому тщетны попытки истолковать' абстрактность познания как независимость его от общественных форм. «Абстрактный субъект» — порождение истории. «...Если нет человека, — замечает К. Маркс, — то и проявление его сущности не может быть человеческим, а поэтому и мышление не могло рассматриваться в качестве проявления сущности человека как человеческого и природного, наделенного глазами, ушами и т. д., живущего в обществе, в мире и природе субъекта» Ч

Итак, частичный, стандартизированный индивид — «отчужденный от самого себя человек» —г порождает в умах теоретиков образ мыслителя, отчужденного от своей сущности, т. е. от природной и человеческой сущности. Если это философ, то не столько человек, сколько носи* тель абстрактного философского мышления. Только бог, да еще философ и, может быть,(художник могут быть вместилищем всеобщего знания, истины. Ф. Ницше, лично переживший трагедию индивида в буржуазной культуре, писал: «Посмотрите только, чем убивает свою жизнь человек науки: какое отношение к ценности жизни имеет учение о греческих частицах? Таким образом) мы видим здесь, как бесчисленное множество людей живет только как приготовление к действительному человеку, например, филологи как приготовление к философу, который сумеет воспользоваться их муравьиной работой, чтобы высказать нечто о ценности жизни... Лишь в трех формах существования человек остался индивидом: как философ, как святой и как художник»2.

Канонизируя абстрактное философское мышление, гносеологи тем самым показывают, что их конструкции зависят «не от сознания, а от бытия», от общественных отношений, которые делают возможным лишь одностороннее развитие индивида. «У такого индивида, когда он испытывает потребность в мысли, мышление неизбежно становится столь же абстрактным, как сам этот индивид и его жизнь, и противостоит ему, лишенному всякой сопротивляемости, в виде косной силы, деятельность ко* торой дает индивиду возможность спастись на мгновение из его «дурного мира», дает возможность минутного               1 __ - К. М а р к с и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 640. Ф. Ни цше. Поля. собр. соч., т. 2. «Московское кн-во», 1909, стр. 271.

наслаждения»1.- Классическая буржуазная философия некритически воспроизвела'положение познающего субъекта в мире отчуждения.

Наделив субъект гипертрофированной познавательной функцией, которая якобы должна уберечь истину от искажений общественного «шума», от «примесей» социальности, гносеологи, сами того не ведая, отразили действительный, но исторически преходящий процесс познания в современном им обществе. «Абстрактный субъект» и «чистое знание» — гносеологическое отражение абстрактности, частичности, стандартизированное™ действительных индивидов, живущих разобщенной жизнью в условиях господства предметно-знакового фетишизма, мифов. Тем самым еще раз в негативной форме была продемонстрирована социальная природа познаниц* «Чистая» гносеология оказалась слепком конкретно-исторической ступени общественного развития. ‘

Лишь в рамках коммунистической социальности, где преодолевается извечный антагонизм индивида и общества, а само общество функционирует в виде сознательно взаимодействующих индивидов, раскрывается социальная природа познания. При коммунистической организации производства создаются действительные условия для обретения человеком своей собственной, ранее отчужденной сущности, создаются предпосылки того, чтобы каждый человек мог проявить свой истинную индивидуальность.

В условиях свободного доступа к богатству человеческих способностей социальная сущность* познания наи* более полно воплощается в творчестве индивида. Движение в рамках готового знания (функция регулирова- ния, управления) не является привилегий человека. Формальнологическая основа деятельности человека позволяет передать последнюю1 техническим устройствам. Собственно познание, творчество как способность видеть и разрешать противоречия — достояние исключительно человеческое, глубоко социальное по своей природе.

Коммунизм предполагает устранение противопоставления иауки и труда. Само материальное производство становится практическим приложением к науке. Частич

ность как специфическая черта личности предшествующих эпох, характеризующихся противоположностью умственного труда физическому, искусства — цауке, естествознания—философии, сменяется целостностью индивида, синтезирующего в своей деятельности труд, науку, философию и красоту.