Теневые практики в контексте стратификации общества

Рассмотрение теневых практик неразрывно связано также с проблемой социального неравенства. Сегодня этот постулат стал привычным, и в какой то мере, даже общим в построениях экономистов, политиков, управленцев всех уровней.

Однако вопрос, как реально связаны проблемы материального неравенства в обществе и неформальные отношения остается открытым.

На уровне гипотезы можно было бы предположить, что с ростом доходов происходят постепенные изменения в неформальной сфере. Богатые и бедные вступают в конфликт с законом, моралью и нравственностью по различным поводам и в разных формах.

Этот параграф посвящен тому, что мы попытаемся выявить связь между прямыми, декларируемыми доходами, уровнем потребления и частотой и структурой неформальных практик.

Отметим, что нам были доступны для исследования не все слои населения. Мы сознательно не рассматривали крайние полюса социальной структуры - маргиналов и очень богатых. Нас интересуют типические практики, неформальные отношения в реально средних слоях.

Мы специально дополняем термин «средние слои» термином «реально», поскольку существует множество подходов и определений терминов «средние слои» и «средний класс». В целях нашего анализа важны именно среднестатистические, типические, наиболее распространенные практики.

Классики социологии выработали достаточно разнообразный арсенал средств изучения проблем социального неравенства. Существует множество теорий от «исчезающего» неравенства до «усиливающего» в результате развития экономики в обществе.

Однако, нам ближе точка зрения Дарендорфа, который считал, что «...даже в процветающем обществе неравное положение людей остается важным непреходящим явлением... Конечно, эти различия больше не опираются на прямое насилие и законодательные нормы, на которых держалась система привилегий в кастовом или сословном обществе.

В ходе изучения социальной структуры традиционно выделяют два основных подхода:              структуралистский              и функциональный. Структуралистский подход

развивался преимущественно в Западной Европе. Его авторы идут от анализа различных структур к обнаружению исполняемых ими функций (Э. Дюркгейм, Б. Малиновский, А.Р. Радклифф-Браун и др.).

Авторами, придерживающимися функциональной школы постулируется определенная совокупность функциональных требований и лишь затем выявляются различные структуры, осуществляющие эти функции. Родоначальник данного подхода (структурно-функциональной школы) — Т. Парсонс. Среди видных ученых структурного функционализма следует отметить Роберта Мертона с его знаменитой «теоремой Мертона», а в России - Ю.А. Леваду.

Однако, мы также не оставим в стороне деятельностную парадигму. Ныне социология не только отвергает абсолютизацию «единственных», «доминирующих» факторов, вызывающих изменения, но и заново определяет их. Сейчас уже широко распространено убеждение, что говорить об экономических, технологических или культурных причинах изменений в качестве доминирующих ошибочно и означает упрощение ситуации, поскольку за всеми этими категориями стоят реальные причинные силы: человеческая деятельность - «при всем ее необычайном разнообразии и при всей оригинальности - организуется и управляется в основном

144

социально определенными правилами, а также системами правил »              .

Через практику люди обретают убеждения и проверяют их, получают подтверждение истинности или ложности тех или иных заявлений и собственных идей. Неформальная экономика объединяет все виды ориентированной на доход деятельности, которая удовлетворяет, по крайней мере, одному из двух критериев: частная деятельность или нелегальная деятельность в рамках частного или государственного предприятия.

Итак, далее попробуем ответить на вопрос о том, какие слои являются базой теневой активности.

Для этого мы провели кластерный анализ на основе ответов на вопросы анкеты об образовании L4, уровню доходов L8, L9, структуре расходов, уровню потребления и образе жизни L12 - L38 (Приложение 1).

Кластерный анализ проводился методом К-средних. В результате было получено пять кластеров. Рассмотрим, куда попадают центры кластеров. К первому кластеру, назовем его нижним слоем, принадлежат респонденты, среднемесячный доход которых наименьший, в соответствии с этим покупки крупных дорогих вещей они также совершают реже, чем все остальные, денег им достаточно только на самое необходимое. В противоположность первому кластеру можно поставить второй кластер - высший слой. Доход этой части респондентов значительно больше, чем у всех остальных, больше совершенных покупок и денег достаточно, чтобы купить все необходимое. Следующие три кластера примем за слой ниже среднего, ядро среднего слоя, слой выше среднего, которые входят в совокупный обобщенный средний слой. Их доход и расход представляют нечто среднее между первым и вторым кластерами, границы и критерии в этих промежуточных слоях размыты и неустойчивы. Результаты кластерного анализа приведены в таблицах 3.25 и 3.26.

Таблица 3.25

Таблица 3.26

Тест значимости разбиения на кластеры (ANOVA)

Примечание. *Значения F-статистики следует использовать только как индикатор, ведь кластеры выбирались так, чтобы максимизировать расхождения между наблюдениями из разных кластеров. Наблюденные уровни значимости не скорректированы соответственно, и потому их нельзя применять для проверки гипотезы о равенстве средних значений кластеров.

**Величины критерия хи-квадрат, для которых статистика f-значимости меньше 0,001 считают максимально значимыми.

Как видно - из анкеты (см. Приложение 1) уровень дохода 3 - это доход от 1001 до 2000 руб. на человека в месяц, 10 - от 30001 до 40000 руб. в месяц на человека соответственно.

2° о

Рис.3. 22 Состав кластеров

Большая часть (55%) выборки в кластерный анализ не попала, поскольку разброс данных очень велик (см. рис. 3.22). Таким образом, можно сделать вывод, стратификация общества пока неустойчива, и мы не можем исчерпывающе идентифицировать социальные группы. Это вполне ожидаемый результат, во- первых, потому, что рассчитывать на точные и исчерпывающие ответы респондентов по поводу дохода и уровня жизни было бы наивно, во-вторых, поскольку мы находимся в ситуации трансформирующегося, неустойчивого общества

Для того, чтобы очистить результаты от ответов, заведомо выпадающих или неустойчивых, мы продублировали многие вопросы, и доход фактически идентифицировался по нескольким показателям - самоидентификация, уровень самооценки, ответы на вопросы о качестве и уровню жизни (см. Приложение 1 , вопросы L8-L38). По поводу второго аспекта, затрудняющего наш анализ, заметим, что из полученных результатов и оценки их точности уже можно наметить контуры продолжающейся трансформации, и попытаться спрогнозировать некоторые тенденции. Объем валидной подвыборки (1092), тем не менее, позволяет сделать некоторые выводы.

Выявление среднего класса, описание стратификации регионального социума и детальное исследование проблем, связанных с этим выходит за пределы нашей задачи. Это отдельная, сложная, чрезвычайно важная и интересная работа.

В целях дальнейшего анализа мы озаботились построением шкал, описывающих уровень дохода и уровень жизни по шкале нижний слой, обобщенный средний класс (или страт) и высший слой. При этом самые бедные и самые богатые выпадают из выборки в связи с особенностями способа построения выборки, т.к. изучение нищих и богатых также не стояло нашей задачей.

Опыт развитых стран показывает, что в последние десятилетия суть, глубина и динамика социально-экономических преобразований в немалой степени зависят от позиции среднего класса, его численности и силы. По западным меркам к нему относят людей, имеющих устойчивые и значительные по размерам доходы, экономически самостоятельных, владеющих собственностью, инвестирующих сбережения в экономику, образованных и обладающих высокой квалификацией. Именно эта часть населения заинтересована в политической стабильности, формировании социальных институтов современного гражданского общества, создании условий для развития предпринимательской деятельности. Общественнополитическую стабильность представители среднего класса обеспечивают своим стремлением закрепить достигнутые позиции, не допустить изменения правил игры, позволивших им добиться существенных успехов. Нас интересуют различия между социальными слоями по степени и формам теневых практик. С помощью факторного анализа найдем такие комплексные факторы, которые как можно более полно объясняют наблюдаемые связи между переменными B39 - B56 (переменные частоты действий в неформальной экономике, приложение 1). Результаты факторного анализа приведены в таблице 3.27.

Таблица 3.27

              Факторный анализ по переменным частоты теневых практик

По таблице 3 Приложения 2 показано, что шесть собственных факторов имеют значения превосходящие единицу. Поэтому для дальнейшего анализа было отобрано шесть факторов. Первый фактор объясняет 26,8% суммарной дисперсии, второй - 10,5%, третий - 8,1%, четвертый - 6,3%, пятый - 6%, шестой -5,6%.

Первый фактор собрал все вопросы (B43,              B44,              B45,              B46,              B50),

соответствующие участию и отношению к воровству (использование рабочего времени и казенного имущества в личных целях, взятие мелких и крупных вещей для себя с места работы и т. д.).

На основании позитивных корреляционных коэффициентов участвующих переменных с фактором и принимая во внимание полярность значения переменных (большое значение означает постоянное участие) большое значение фактора означает частое воровство. Во второй фактор входят те вопросы, которые указывают на злоупотребление общественным положением (В46, В47, В48, В49, В55, В56). Большое значение фактора означает постоянное злоупотребление.

Третий фактор объединил вопросы, которые связаны с неформальной занятостью (В49, В51, В53, В54). Четвертый фактор - вопросы, касающиеся

активного нарушения норм права в торговле (В41              1, В41_2). Пятый фактор

содержит вопросы о неформальных отношениях в финансовой сфере (В52, В53, В54). Последний, шестой фактор - пассивное нарушение норм права в торговле (В39, В40, В47).

Мы условно назвали фактор - воровство - по совокупности вопросов, попавших в фактор. Фактор фактически объединил ответы на вопросы: Вы использовали казенное имущество (канцелярские принадлежности, телефон, машину и т. д.) в личных целях? Вы брали для себя с места работы какие-либо мелкие или крупные вещи? Вы использовали рабочее время в личных целях? (см. таблицу 3.27, Приложение 2, факторный анализ - раздел 3, таблица 1). Этот фактор оказался наиболее значимым при объяснении закономерностей и связей между социальной структурой и неформальными практиками.

Задачей приведенного анализа являлось сжатие исходных данных до нескольких, наиболее информативных факторов, которые и являются для нас в дальнейшем индикаторами участия граждан в теневых практиках.

Рассмотрим, как связаны теневые практики и положение респондента в социальной структуре общества.

По первому фактору, объединяющему использование казенного имущества в личных целях, случаи, когда с работы берутся мелкие или крупные вещи, используется рабочее время в личных целях, наблюдается существенная разница частоты участия в высших слоях по сравнению с нижними слоями (рис.3.23). Анализ стандартизованных остатков расхождения между наблюдаемыми и ожидаемыми частотами позволяет подтвердить данный вывод.

alt="" /> Связь между доходом и неформальной занятостью также линейная, прямо пропорциональная, но выраженная гораздо более слабо, чем для двух первых факторов.

Q^Missing ? нижний слой I Ивысшнн слой [Дсредний слой | |ниже среднего слоя | |выше среднего слоя

Missing время от времени постоянно часто

никогда, редко

NTILE3 Of FAC3J

Рис. 3.25 Связь между фактором Неформальная занятость и кластерами

При анализе случаев активного нарушения норм права в торговле также оказывается, что более обеспеченные граждане вовлечены в действия в большей степени, чем менее обеспеченные.

40

[^Missing ? НИЖНИЙ слой | Двысший слой [^средний слой |              |ниже среднего слоя

|              |выше среднего слоя

Missing время от времени постоянно никогда, редко              часто

NTILES of FAC4 1

Рис. 3.26 Связь между фактором Активное нарушение норм права в торговле и кластерами

Значение статистических характеристик связи и их значимость приведены в таблице 6 Приложения 2.

Значимость полученных выводов и анализ диаграмм распределения по кластерам и факторам участия в теневых практиках позволяет сформулировать следующие выводы.

Как и предполагалось, высший слой наиболее часто принимает участие в теневых практиках.

Особенно это оказалось очевидным при рассмотрении связи между кластерами и факторами «Воровство» и «Злоупотребление общественным положением». Если выделить тех, кто постоянно ворует, то вероятность, что это окажется респондент, принадлежащий слою выше среднего, почти в три раза выше, чем для всех остальных. Если выделить тех, кто постоянно часто злоупотребляет общественным положением, то вероятнее всего это будут респонденты, принадлежащие к высшему слою.

Пассивное нарушение норм права в торговле - фактор, который показывает нам, что высший слой очень редко принимает пассивное участие в теневых практиках. Практически в жизни обманываю, обвешивают, продают нелицензированную продукцию чаще более бедным слоям населения.

Для среднего слоя характерно участие практически во всех указанных теневых практиках. Причем довольно высок процент его постоянного участия в них. Представители среднего класса не слишком дальновидны и не особенно заглядывают в свое пенсионное будущее.

Отметим, что Т. Малеева, в своих работах также делает вывод и о том, что «средний класс вполне вписался в теневые экономические практики и вовсе не борется за выход из "тени в свет"».[77]

Выводы по третьей главе.

Мы можем выделить насколько специфических для российской неформальной экономики черт. Нет предпосылок, чтобы заключить, что в неформальную экономику вовлечены в большей степени маргиналы и низшие слои. Напротив, доход населения прямо коррелирует с частотой участия в неформальных практиках и с оправданием, а частично и одобрением таких практик. Наблюдается тесное переплетение государственной и негосударственной теневой хозяйственной деятельности. Практически трудно выделить, в чем значимо отличаются стратегии государственных чиновников и представителей власти в неформальной сфере от остальных граждан. Оказывается, что формы и объемы теневой деятельности чрезвычайно сложно определить. Неофициальные действия в постсоветской России - не обязательно мелкие и относительно невидимые; некоторые из них широко распространены и имеют широкий резонанс. Но физическая видимость данных действий, к сожалению, не гарантирует признания их неофициального происхождения.

Это происходит потому, что множество нелегальных действий совершаются на больших государственных предприятиях, где часть деятельности официальна, а часть - неофициальна. Российская неформальная экономика в основном не связана с насильственными или преступными действиями. В России существует преступная мафия, но не преступная неформальная экономика, которая, например, по мнению Д. Кауфманна, гораздо сильнее распространена в других постсоциалистических странах 146. Неофициальные действия в России имеют целью уклонение от бремени административных инструкций и обложения высокими налогами, а не производство запрещенных товаров. Неформальный контракт как норма несет функции субъективного взаимного оценивания и признания сторон, при этом чисто экономические отношения как безличные связи превращаются в личные, субъективно значимые контакты. Формальный контракт еще не легимитизирован как социальная норма и не получил ценностного обоснования, поскольку доверие к формальным нормам в обществе чрезвычайно низко. Предприниматели предпочитают неформальные отношения формальным. По всем показателям идентифицирующим теневую деятельность, ее осознание, оправдание и мотивацию, заметно значительное превышение ожидаемых частот над реальными, оправдание и одобрение над осуждением. В Российской неформальной экономике заметны сильные межрегиональные различия. Эта специфика закономерна для России, в которой одновременно сосуществуют и восточный, и западный уклады. Такое смешение усилила политика советских времен, когда на всевозможные стройки перемещались большие массы людей.

Особенно это заметно в регионах, подобных Тюменской области. Симптоматично, что по многим измерениям неформальной экономической активности Тюмень расположена ближе к Западу, чем, например, Тула или Ставрополь.

Население Тюменской области сформировано во многом за счет мигрантов, поэтому говорить о «западном» или «восточном» укладе жизни в регионе нельзя. Более того, одним из факторов распространения теневых практик в регионе является «размытость» моральных норм и правил. Информационная среда, формирующая общественное мнение, никоим образом не служит благому делу сужения питательной среды для развития теневых практик, хотя предпосылки для этого в обществе еще есть.