<<
>>

Культурологический анализ неформальных отношений

 

Изучение взаимодействия экономики и культурных традиций берет начало с работ немецкого социолога М. Вебера, исследовавшего в начале XX века влияние изменений в религиозном мировоззрении на генезис капиталистического предпринимательства.

Именно он предложил анализировать экономическую культуру сквозь призму национально-религиозных традиций. Следующий шаг на пути понимания взаимосвязи между культурными традициями и неформальной экономикой сделал Дж. Скот. Он рассматривал повседневные мелкие нарушения предписанных законом норм, как «оружие слабых», позволяющих обеспечить

147

минимально приемлемый уровень жизни.

В России такие исследования проводились А. Олейником, Н.В. Латовой, Ю.В. Латовым, И. Клямкиным, Л Тимофеевым, С. Барсуковой и другими учеными.

В данном разделе неформальные отношения в экономике рассматриваются с позиции культурологического подхода, т.е. выделяются специфические и типичные ценности, ценностные ориентации и модели поведения, связанные с неформальными отношениями в экономике.

Неформальная экономика, вообще трудный для исследователя объект. Как справедливо заметила С. Барсукова в своей монографии по неформальной экономике «Одни, виды неформальной деятельности скрываются в силу своей противоправности (теневая и криминальная экономики), другие - ускользают в силу своей обыденности (домашняя экономика, экономика дара)». [78]

В этой же монографии С. Барсукова отмечает, что преждевременно говорить о том, что сложилась единая научная традиция в изучении неформальной экономики. Тем не менее, появляющиеся в последнее время публикации, посвященные этому феномену свидетельствуют о том, что в научной среде уже сложился некий общий взгляд на неформальную экономику, объединяющий черты неоинституционального подхода с включением экономико-правового              и культурно-исторического

149

дискурса.

Практически все исследователи заключают, что современные россияне широко вовлечены в неформальную экономику, причем доля тех кто одобряет неформальную экономическую деятельность значительно выше тех, кто в ней участвует. Связан ли этот факт с нашей культурой? Чтобы ответить на этот вопрос определим сначала понятие культуры.

Существует несколько подходов к понятию культуры. Например, П.Н. Шихирев выделяет пять подходов:              философский, культурантропологический,

социологический, семиотический, социально-психологический.[79]

Согласно определению, данному в философском энциклопедическом словаре, «...культура, это способ развития и организации человеческой жизнедеятельности, представленный в продуктах материального и духовного труда, в системе социальных норм и учреждений, в духовных ценностях, в совокупности отношений людей ... между собой.»[80]

Культура по Э. Шейну это совокупность коллективных базовых правил, изобретенных, открытых или выработанных определенной группой людей по мере того, как она училась решать проблемы, связанные с адаптацией к внешней среде и внутренней интеграцией, и разработанных достаточно хорошо для того, чтобы считаться ценными.[81].

Согласно социологическому подходу с точки зрения Л. Ионина: «Культура является общественным фактом постольку, поскольку она является репрезентативно культурой, т.е. производит идеи, значения и ценности , которые действенны в силу их фактического признания.»[82]

Важно подчеркнуть, что в современной культурологии, какую бы из концепций мы ни взяли, культура рассматривается как система, состоящая из знаний, ценностей и норм. Но именно на этой триаде и основываются представления и действия людей в неформальной экономике постольку, поскольку они осознают свою деятельность в социальном контексте.

Процессы производства, восприятия и репродукции культурных образцов в России с начала 1990-х годов складывались под воздействием следующих факторов: разложения централизованной государственной организации общества; деградации советского мировоззрения; вторжения глобалистских теденций и влияний; расширения и интенсификации мирового информационного обмена.

Анализ процессов, сопровождающих реформы в России - отдельная и интересная тема, но для нас важны истоки противостояния меду формальными и неформальными нормами, которое, как отмечают многие исследователи, стало одной из черт российской культуры.

А. Ахиезер, анализируя историю реформ в России, подчеркивает, что «почти все поле нравственного схематизма занимал традиционализм» и, как следствие, российское общество «отвечало на вызовы истории, в том числе на попытки реформ, не на языке диалога, а насилием, бунтом, стремлением сломить источники угроз, прежде всего государство, а также бегством от власти, игнорированием ее попыток изменить массовое поведение и образ жизни (мол, «барин дурит»), отказом

платить налоги и т.д.»[83]. На власть возлагали ответственность за все беды и подозревали ее в злодейских замыслах.

Стремление вывести деятельность из-под контроля государства Я. Косалс и Р. Рывкина называют "государствофобией " жителей России[84].

Государственные нормы и правила легитимны в полной мере у тех народов, которые создают его на основе собственной системы коллективных идеалов - культуры общества. Законопослушный народ - это народ, для которого соблюдение закона есть служение собственной морали, возведенной в ранг закона. В противном случае государство и культура существуют параллельно, сталкиваясь и мешая, ослабляя и разрушая друг друга. Еще великий русский мыслитель Н.А. Бердяев, отмечал: «Русская земля... отдавалась многим мужьям, со стороны приходившим, но никогда не происходило от этого истинного брака»[85]. Именно поэтому в российском интеллектуальном дискурсе принято противопоставлять законную власть и власть традиций, тогда как в западной науке они зачастую отождествляются. Признание существующих законов как нравственных и справедливых означает, что подчиняющиеся им люди свободны. Подчинение же законам безнравственным воспринимается как гнет и рабство. Не зря в истории государства российского все преобразования (от царя Александра- освободителя, убитого народовольцами) и до сих времен воспринимались народом как очередное издевательство.

Народ традиционно подозревает государство, и, порой вполне обоснованно, в стремлении в очередной раз обмануть, лишить, или отобрать нажитое непосильным трудом.

В российской ментальности парадоксальным образом уживается, и наше исследование на эмпирическом уровне это подтвердило, неверие в справедливость законов, ярко выраженное недоверие к представителям законодательной и государственной власти с продолжающейся традицией патернализма.

Рассмотрим, каким образом особенности экономической культуры граждан формируют модели их поведения, как эти модели проявляются в неформальных экономических отношениях. Для того чтобы, ответить на вопрос, что влияет на распространение неформальной экономики в пореформенной России, мы рассматривали, как неформальные экономические отношения связаны с ментальностью россиян. В этой неформальной модели экономической реальности переплетены интересы, представления, ожидания и деятельность россиян в неформальной экономике. Человек может осознавать свои действия, их оправдывать одним образом, а действовать совершенно иначе. Ежедневно перед человеком открывается множество возможностей - неформальных, по нашей терминологии, но то, какие из этих возможностей они выберут, прямо связано с тем, что в данной работе мы называем экономической культурой.

Анализ российской национальной модели неформальной экономики невозможен без учета основной особенности России - огромной протяженности территорий, и, как следствие, сильных межрегиональных различий.

Уникальность российской культуры заключается в первую очередь в том, что она расположена и в Европе, и в Азии. Регионы России разнообразны не только в экономическом отношении, но и в первую очередь, в культурном. Известны исследования голландского ученого Хофштеда, проводившего исследования экономической ментальности жителей многих стран, и сравнивавшего эти

157

ментальности по выработанным для этих целей специальным индексам.              .

Модель Хофштеда разработана именно для проведения кросскультурных исследований, и охватывает все аспекты культуры, в том числе и интересующие нас экономические.

Исследователям доступны данные более чем по 50 развитым и развивающимся странам. Важным преимуществом данной модели является также то, что данные по ней собирались вокруг базовых ценностей, на которые ориентируются люди в процессе своей практической деятельности.

В модели Хофштеда статистический анализ ответов              на вопросы о ценностных

ориентациях людей ведется вокруг одних и тех же              проблем, но с разными

«национальными» решениями в следующих областях: социальное неравенство, включая отношения с властью (дистанция власти) (PDI - Роwer Distance); то, как люди справляются с неопределенностью или относящееся к контролю агрессии и выражению эмоций (избегание неопределенности) (UAI ^uncertainty Аvoidance); отношения между индивидом и группой (индивидуализм)              (IDV - Individualism); концепция мужественности и женственности в поведении              (мужественность) (MAS -

Masculinity); восточное и западное представление о развитии семьи и общества (долгосрочная

158

ориентация или конфуцианский динамизм) (CDI - Confucian dynamism) .

Под первым показателем «дистанция власти» понимается готовность людей принимать неравномерность распределения власти в институтах и организациях. Фундаментальным здесь является вопрос о том, как общество справляется с фактом неравенства людей. При этом низкая степень характеризует относительное равенство в обществе.

В обществах с низкой дистанцией власти постоянный надзор и контроль оценивается подчиненными негативно; действует сильная производственная этика: люди не верят, что человек может не любить работать; возможен неформальный совет с работниками без их формального участия в процессе; высокообразованные работники в меньшей степени придерживаются авторитарных ценностей, чем низкообразованные.

В культурах с высокой дистанцией власти зависимость подчиненных от руководства принимает форму патернализма, при которой подчиненные получают поддержку взамен на лояльность.

Представители культур с высокой дистанцией власти признают неравенство нормой; действует слабая производственная этика; работники боятся              выражать              несогласие с              начальством; высоко- и

низкообразованные              работники              в одинаковой              степени придерживаются

авторитарных ценностей.

Второй показатель «избегание неопределенности» отвечает на вопрос о том, как общество решает проблемы, связанные с тем, что время течет в одном направлении.

Низкий уровень избегания неопределенности показывает: низкий уровень тревоги у населения; меньше связанных с работой стрессов; меньше эмоциональное сопротивление переменам; меньший разрыв между поколениями; допускается возможность нарушения правил из прагматических соображений; считается, что наличие конфликта в организации — формальная ситуация; высока готовность к достижению компромиссов с оппонентами.

В регионах с высокой степенью стремления избегать неопределенности имеют тенденцию проявлять большое волнение и беспокойство, лихорадочность в работе; лояльность по отношению к работодателю рассматривается как добродетель; больше эмоциональное сопротивление переменам; считается, что менеджер должен быть специалистом в той области, которой руководит; предпочтение отдается четким требованиям и инструкциям.

В тех случаях, когда тот или иной исход представляются равно вероятными, коррупционная сделка может рассматриваться как средство снижения неопределенности [86]. На личностном уровне избегание неопределенности связано с нетерпимостью к противоречивой информации и, как считают С. Вителл, С. Нвашукву и Дж. Барнс, снижает чувствительность к этическим дилеммам бизнеса[87]. Однако, как замечает Дж. Лэмсдорф, избегание неопределенности может иметь и обратный эффект, усиливая решимость третьих сторон бороться с коррупцией[88].

Третий показатель - «индивидуализм» характеризует стремление людей заботится только о себе и собственных семьях, т.е. действовать как индивиды, а не как члены какой-то группы.

Низкая степень индивидуализма показывает, что коллективные решения более привлекательны, чем индивидуальные; социальные отношения определяются принадлежностью к «своей» или «чужой» группе. В коллективистических культурах люди, как работающие в частном секторе, так и находящиеся на государственной

службе, склонны нарушать законы и формальные правила в тех случаях, когда они

162

противоречат, с их точки зрения, традиционным нормам и ценностям .

Высокая степень этой переменной предполагает, что человек, находясь в условиях свободных социальных связей в обществе несет полную ответственность за себя и за свою семью. Люди в обществе считают социально приемлемым преследовать собственные цели, не заботясь об остальных; для работников важна личная жизнь; предпочтительны отношения расчета, стремление к лидерству и разнообразию.

Четвертый показатель -              «мужественность»              -              ведет              отсчет              по              шкале />фемининность - маскулинность.

Низкая степень показателя соответствует женственному стилю отношений в обществе (фемининные): для людей важны теплые взаимоотношения; и мужчинам и женщинам можно быть мягкими и заботиться об отношениях; выражена симпатия к слабым; люди стремятся работать чтобы жить.

В мужественных (маскулинных) обществах доминирующими ценностями в обществе является материальный успех и прогресс; деньги и вещи важны; мужчины должны быть настойчивыми, амбициозными и жесткими; женщины должны быть мягкими и заботиться об отношениях; в семье отцы имеют дело с фактами, а матери с чувствами; люди считают, что они живут, чтобы работать.

Пятый показатель «долгосрочная ориентация» направлен на измерение культуры по шкале ориентации на краткосрочные/долгосрочные цели. В обществах с низким значением показателя превалирует ориентация на краткосрочные цели. Хофштед считает, что это: уважение к традициям; уважение к общественным обязательствам и статусу; ожидаются быстрые результаты; выражено стремление к заботе о «лице» и обладании Правдой - конфуцианская культура.

В культурах с высоким значением показателя превалируют: ориентация на долгосрочные цели; адаптация традиций к современному контексту; уважение к общественным обязательствам и статусу в разумных пределах; экономность в распределении и трате ресурсов; выражена настойчивость в достижении медленных результатов.

Для того, чтобы выявить социокультурные факторы, влияющие на предрасположенность жителей регионов к неформальной экономике на первом этапе проведем сравнение регионов с точки зрения культурных стереотипов и ценностей (методику можно найти в Приложениях 1 и 2).

На втором этапе мы попытаемся выделить ценностные ориентации, которые свойственны для жителей Тюмени, объясняющие мотивы их участия, оправдания и одобрения неформальной деятельности.

Для сравнения использованы репрезентативные выборки по Тюменской области, Тульской области и Ставрополье.

Тюменская область входит в число благополучных регионов, с высоким уровнем жизни по сравнению с общероссийским. Во первых это обусловлено запасами «черного золота», которое востребовано на рынке, а так же запасами газа. По производству валового регионального продукта на душу населения Тюменская область занимает ведущее место среди регионов России. Во вторых данный регион имеет достаточно развитое сельское хозяйство, нефтеперерабатывающий комплекс, а так же машиностроение. В третьих он занимает достаточно большую территорию, на которой размещаются «бедные» (юг) и « богатые» (север) слои общества.

Тульская область (промышленная зона) - относительно небольшая по территории, имеет большую плотность населения. Добыча угля, имевшее ранее большое значение для экономики региона, сокращается до минимума, важными для региона остаются предприятия химической промышленности, черной металлургии, машиностроения и электроники. Выборка по Тульской области составила 572 человека.

Ставропольский край (сельскохозяйственная зона)              -              зона              связанная              с

переработкой и производством сельскохозяйственных продуктов, а так же сельскохозяйственного машиностроения. В данной области ведется добыча запасов углеводородного топлива, но в более меньших объемах относительно Тюменской области. Выборка по Ставропольскому краю 597. Все выборки репрезентативны.

Выбор этих регионов обусловлен тем, что они представляют три качественно разных типа географического расположения: Тюмень (Восток), Ставрополь (Юг), Тула (средняя полоса России, находится в близости от Москвы).

Результаты социологических исследований - анкета и линейное распределение ответов на вопросы, методика и техника социолого- статистического анализа) приведены в приложениях 1, 2.

Полученные в ходе опроса ответы были расположены по пятибалльной шкале (1, 2, 3, 4, 5). Значение 1 соответствует минимальному согласию, отрицанию или минимальной частоте, значение 5 - полное согласие, одобрение или максимальная частота, в зависимости от вопроса для всех вариантов.

Формулы для вычисления средних и техника расчетов приведена в Приложении раздел 4. При сравнении результатов нами применялась специальная методика перевода ответов в шкалу 0т «0» до «100» (см. Приложение 2, раздел 4).

Переход к стобалльной шкале позволяет, во-первых, сравнить Тюменскую область с другими регионами России на основе данных которые были получены Ядовым, Боллингером, Латовыми и Наумовым. Во-вторых, сравнить регионы России с другими странами на основе результатов, полученых Хофштедом и его последователями. Ожидалось, что это сравнение позволить выявить национальные и региональные особенности влияния неформальных экономических отношений.

В Российских регионах ранее проводились этнометрические исследования, основанные на методике Г. Хофштеда, которые дали возможность получения сравнительных количественных оценок, приведенных в таблице 4.1. Нас интересовало, существует ли сегодня то, что можно было бы с некоторым приближением назвать «российская экономическая ментальность»? Полученные показатели по городам Тула, Тюмень, Ставрополь оказались достаточно близки по значению, что говорит об относительной целостности ментального пространства России. В то же время заметна и некоторая дифференциация, что, впрочем, и следовало ожидать. Тюмень отличается более высоким уровнем «индивидуализма» и меньшей «дистанцией власти».

Более подробно останавливаясь на региональной специфике ментальности, сравним российские регионы с результатами международных исследований, проводимых по методике Хофштеда (таблица 4.2).

Данные этнометрических исследований российской экономической ментальности               по методике Г. Хофштеда [89]

Регионы, используемые методики, год проведения IDV PDI MAS UAI CDI
Россия в целом (Г. Хофштед, 1989) 39 30 76
Россия в целом (Д. Боллингер, 1989) 26 76 28 92
Россия в целом (Г. Хофштед, 2001) 39 93 36 95
Тула (Латовы, Вуколова, 2003) 82 45 67 85 44
Москва (Латовы, 2003) 67 40 60 54 27
Ставрополь ( 2004) 37 47 55 31
Тула ( 2004) 42 45 49 32
Тюмень (2004) 43 42 58 49 32

Таблица 4.2

Значение Хофштедовых показателей по странам и регионам[90]

Регионы, используемые методики, год IDV PDI MAS UAI CDI
Россия в целом (Г. Хофштед, 2001) 39 93 36 95
Тула (Латовы, Вуколова, 2003) 82 45 67 85 44
Москва (Латовы, 2003) 67 40 60 54 27
Ставрополь (Латовы, 2004) 37 47 55 31
Тула (Латовы, 2004) 42 45 49 32
Тюмень (Наше исследование, 2004) 43 42 57 49 32
Австралия 90 36 61 51 31
Бразилия 38 69 49 76 65
Великобритания 89 35 66 35 25
Германия (ФРГ) 67 35 66 65 31
Гонконг 25 68 57 29 96
Индия 48 77 56 40 61
Канада 80 39 52 48 23
Китай 23 63 50 86 118
Нидерланды 80 38 16 53 44
Новая Зеландия 79 22 58 49 30
Пакистан 14 55 50 70 0
Сингапур 20 74 48 8 48
США 91 40 62 46 29
Тайвань 17 58 45 69 87
Таиланд 20 64 34 64 56
Филиппины 32 94 64 44 19
Франция 71 68 43 86 30
Швеция 71 31 5 29 33
Япония 46 54 95 92 80

Прим. Вариация признаков от 0 до 100, где IDV- коллективизм(0 )- индивидуализм (100); PDI - дистанция власти (0 минимальная - 100 максимальная); UAI - избегание неопределенности (0 минимальное - 100максимальное); CDI - краткосрочная ориентация (0) - долгосрочная ориентация (100 ); MAS- мужественность (0) - женственность (100).

Необходимо отметить, что результаты проведения рыночных реформ в Тюменской области были существенно сглажены сырьевым характером экономики региона. Анализ результатов исследования позволяет заключить, что жители Тулы и Тюмени подобным образом справляются с неопределенностью и предпочитают действовать как индивиды, находясь условиях свободных социальных связей. Они относительно легко идут на риск и живут принимая ситуацию какая она есть, что не характерно для жителей Ставрополя так, как они имеют более высокую степень выраженности этого показателя.

Кроме этого, данные были подвергнуты корреляционному анализу(см. таблица 8 Приложения 2). Единственными показателями, слабо коррелирующими между собой, являются дистанция власти и индивидуализм. В Тюмени оказались слабо связаны долгосрочная ориентация и дистанция власти. Однако все связи очень слабы. Остальные показатели независимы.

20 -

20              40              60              80

Индивидуализм IDV

Рис. 4.1. Расположение стран в проекции Хофштеда (PDI-IDV)

Если графически отобразить соотношение двух хофстедовых показателей, получим одну из проекций созданной Г. Хофстедом модели национальных культур. На рис. 4.1 показана проекция взаимосвязи индексов IDV-PDI для некоторых стран мира между рангами дистанции власти и коллективизма. Две группы стран довольно заметно отстоят друг от друга. Страны западноевропейской культуры (Запад) сгруппированы в правом нижнем углу, для них характерна низкая дистанция власти и высокий уровень индивидуализма. Страны Азии, Востока и Латинской Америки (Восток) заняли место в верхнем левом углу, демонстрируя признаки коллективизма и выраженную дистанцию власти. Это говорит, о том, что, например, жители Швеции в наибольшей степени предпочитают действовать, как индивиды. Они находятся в условиях свободных социальных связей и сами заботятся о себе и своей семье, но в то же время они в меньшей степени дистанцируются от власти.

В верхнем левом углу расположена, например, такая страна, как Филиппины. Для нее свойственны признаки коллективизма т. е. ее жителям с детства прививают уважение к группе, семье, клану, тем самым говоря, что группа несет полную ответственность, если они попадут в беду. С другой стороны жителями страны принимается и допускается считать допустимым и нормальным неравенства между людьми. Исследуемые нами регионы заняли промежуточную позицию между странами Запада и Востока. Жителям регионов присущи как западные признаки ментальности, так и восточные. Этот социальный факт ранее отмечали Н. В. Латова и Ю. В. Латов.165 При сравнении полученных данных с результатами ранее проведенных в России исследований, очевидны существенные расхождения.

Например, в 1989 году показатель индивидуализма, в целом по России был равен 39, а в 2004 году - 43. Это говорит о том, что кардинальных изменений не произошло и люди продолжают отождествлять себя членами коллектива. С показателем дистанции власти наблюдается совершенно иная ситуация, с 76 ( в 1989 году) этот показатель к 2001 году изменился до 93. Даже если принимать во

alt="" />

внимание различия в методиках сбора и погрешностях выборки, изменения носят характер ярко выраженной тенденции к увеличению дистанции между людьми и властью. Начиная с 2003 года заметно существенное уменьшение (в два раза) этого показателя - 45. Показатель дистанции власти для различных регионов России варьируется от 40 (Москва, получен в 2003 году Латовыми), который до 42 в Тюмени, 45 в Туле и 47 в Ставрополе. Отметим, что в этих регионах опрос проводился по сопоставимой методике и вычислялся нами. Можно заключить, что из всех исследуемых регионов наименьшей дистанция между людьми и властью оказалась в Москве (что вполне ожидаемо), приближается к московским данным Тюмень, наибольшая дистанция власти - в Ставрополе. Можно заключить, что как результат реформ происходят изменения ментальности жителей центральных регионов в сторону западного способа восприятия власти.

Рассмотрим проекцию следующих двух показателей Хофштеда: индивидуализма (IDV) и избегания неопределенности (UAI). По горизонтальной оси откладывается индекс избегания неопределенности (UAI) по сто бальной шкале (значения 0-25 соответствует слабому избеганию неопределенности, а 75-100 сильному), по вертикальной оси - индекс индивидуализма (IDV) с такой же интерпретацией шкалы (см. Рис. 3.2).

Как и следовало ожидать, две группы стран - Запада и Востока - также довольно заметно отстоят друг от друга. Для стран, расположенных в нижнем правом углу характерно высокое значение индекса избегания неопределенности, характеризующее общества с четко выраженным стремлением контролировать свое будущее. Граждане данных стран, например Китай, склонны работать слишком усердно, для них выражено сильное напряжение и беспокойство на работе. С другой стороны для них характерен коллективизм, общинность в отношении индивидуума и группы. Другая группа стран заняла верхний правый угол. Там расположились такие страны, как США, Нидерланды, Австралия. Для этих стран характерны средний показатель избегания неопределенности, но им свойственны проявления индивидуализма т. е. действия каждого индивидуума определяется личными интересами, и возможно, интересами ближайшего его окружения.

США

Австралия Великобритания

» •              Нидерланды

Новая Зеландия

ё

Швеция              Франция

*              *              ФРГ

Москва ( 2003)

class="lazyload" data-src="/files/uch_group43/uch_pgroup244/uch_uch1026/image/122.jpg" alt="" />

Тюмень (2004)т              ......              Япония

Тюмень (2004)

Ставрополь (2004) ФилиппиныТула (®004) БразиРоссия в целом ( 2001)

Ставрополь (2004) Филиппины

ГонконгГонконг

ПакистанТайвань

Пакистан

Рис. 4.2 . Расположение стран в проекции Хофштеда (IDV - UAI)

Избегание неопределенности UAI Рис. 4.2 . Расположение стран в проекции Хофштеда (IDV - UAI)

alt="" />

Рис. 4.3 . Расположение стран в проекции Хофштеда (UAI - PDI ) Исследуемые нами регионы сгруппировались около стран Востока. Фактически мы подтвердили многократно озвученный тезис о том, что россияне придерживаются скорее восточной модели в межличностных отношениях, тогда как отношения с государством и властью строятся по скорее западной модели. Различия между регионами по показателю UAI практически не наблюдаются.

Если теперь изобразить на графике соотношение двух показателей дистанции власти и избегание неопределенности, то получим третью проекцию (см. Рис. 4.3).

На рис.4.3 отображены две группы стран Запада и Востока также довольно заметно отстоящие друг от друга. С одной стороны, жители Японии в наибольшей степени испытывают волнение и напряжение на работе, боятся выразить несогласие с мнением вышестоящего начальства. С другой стороны в наименьшей степени такое напряжение испытывают жители Швеции и Сингапура. Но различия между этими странами заключаются в том, что в Швеции граждане в меньшей степени дистанцируются от власти, тогда как в Сингапуре - в большей.

Исследуемые нами регионы России заняли промежуточное место между ними. Знаменательно, что нет существенных отклонений, показывающих, что жители исследуемых регионов в большей или меньшей степени дистанцируются от власти или испытывают напряжение на рабочем месте. Данные в целом в дореформенный период, полученные Хофштедом (1989 год) близки к данным, полученным нами в послереформенный период (2003, 2004 годы), тогда как данные за 2001 год существенно отклоняются. Можно заключить, что в 2001 году (непосредственно послереформенный период) граждане России в наибольшей степени испытывали волнение и напряжение на работе, боялись выразить несогласие с мнением вышестоящего начальства (подобно Японии) и существенно в большей степени, чем в Японии дистанцировались от власти.

Фактически данные по России за 2001 год показывают кризисное состояние культуры, а за 2004 - послекризисное, когда происходит так называемый «откат», фактически можно сказать, что рыночные реформы на настоящий момент в России или не закончены, или не достигли своей цели. Не произошло значимых сдвигов в экономической ментальности россиян, позволяющих сделать вывод о том, что граждане начинают мыслить и действовать по западной или восточной модели культуры. Возможно, российская, евразийская, модель проявляется и в этом, центральном положении россиян среди исследуемых стран и регионов.

Нашей задачей было выделение комплекса норм и стереотипов, создающих предрасположенность к участию или одобрению «простых людей» в неформальной экономике, т.е. как часто россияне сталкиваются с теневой хозяйственной деятельностью, каково их отношение к ней и какие представления они имеют о распространение этого явлении. Для этого были построены индексы, показывающие частоту участия граждан, обоснование гражданами действий, их ожидания и отношение к различным аспектам неформальных отношений. Это индексы: DNP (нарушения прав покупателей) куда входят: обсчет, искажение информации о качестве предлагаемых услуг и товаров. Определяется вопросами B1, B2, B19, B20, B39, B40 , приложения 1; DNR (нарушения прав работодателей):              присвоение казенных ресурсов,

коррупция. Определяется вопросами B4, B5, B6, B7, B8, B9, B43, B44, B45, B46, B47, B48, B23, B24, B25, B26,B27, B28 , приложения 1; DNG(нарушения прав производителей): торговое пиратство, обман покупателями продавцов. Определяется вопросами B3, B41, B42, B21, B22 приложения 1; DNZ (нарушения законов и норм в отношениях с государством): неуплата за предоставляемые государством услуги; уклонение от подоходного налога путем получения части зарплаты «черным налом». Определяется вопросами B10, B11, B49, B50, B29, B30,B31 приложения 1; NFY (нарушения законов и норм в отношениях между агентами рынка - неформального предоставления услуг): обмен услугами без формального договора; обмен товарами без формального договора; обмен услугами без выплаты налогов. Определяется вопросами B13, B14, B15, B52, B53, B54, B34, B35, B36 приложения 1; NZ (неформальной занятости): наемный труд без трудового соглашения, помощь при устройстве на работу. Определяется вопросами B12, B16, B17, B51, B55, B56,B32, B33, B37,B38 приложения 1.

Рассмотрим, как относятся граждане к проявлениям неформальных отношений в экономике, и каким образом это отношение связано с показателями экономической ментальность (таблица 4.3).

Таблица 4.3

              Матрица корреляций по Тюмени

Индексы IDV PDI UAI CDI

Нарушения прав производителя

Ожидания -0,04 0,07** -0,07** 0,01
Частота 0,069** 0,027 -0,157** -0,001
Осуждение - Одобрение по поводу 0,08** -0,03 -0,17** 0,04

Нарушения законов и норм в отношениях с государством

Ожидания 0,01 0,10** -0,07** 0,03
Частота 0,082** 0,010 -0,112** -0,003
Осуждение - Одобрение по поводу 0,079** 0,001 -0,174** 0,027

Неформальной занятости

Ожидания -0,026 0,087** -0,011 0,005
Частота 0,07** -0,01 -0,11** 0
Осуждение - Одобрение по поводу 0,03 0,01 -0,14** 0,05**

Нарушений прав работодателя

Ожидания -0,008 0,070** -0,081** 0,003
Частота 0,01 0,01 -0,09** 0,02
Осуждение - Одобрение по поводу 0,04 -0,01 -0,15** 0,04**

Нарушения законов и норм в отношениях между агентами рынка - неформального предоставления услуг

Ожидания -0,028 0,070** -0,042* 0,017
Частота 0,085** 0,003 -0,074** 0,008
Осуждение - Одобрение по поводу 0,061** 0,046* -0,099** 0,040

Прим. ** Корреляция является значимой на уровне 0,01 (2-сторонная)

* Корреляция является значимой на уровне 0,05 (2-сторонная)

IDV индивидуализм-коллективизм; PDI дистанция власти; UAI избегание неопределенности; CDI долгосрочная ориентация.

Более подробный анализ позволяет сделать некоторые выводы, важные в целях дальнейшего исследования. Индексы индивидуализма и дистанции власти показывают максимально значимые, но низкие по величине корреляции. Можно предположить, что имеется связь между ментальностью граждан, и неформальными экономическими отношениями, но для качественного отображения такой связи необходимо разработать другие, детально отражающие реальные проявления индексы. Более сильной оказалась обратная корреляция индекса Хофштеда «избегание неопределенности» (UAI) с показателями неформальной деятельности в модели «Осуждение - одобрение по поводу», т. е. отношение к неформальной деятельности связано со степенью с которой респонденты оказывают предпочтение структурированным ситуациям в противоположность неструктурированным.

Структурированными являются ситуации с ясными и четкими правилами того как следует себя вести. Эти правила могут быть формализованы, а могут поддерживаться традициями. Индекс избегания неопределенности находится в слабой обратной максимально значимой зависимости с отношению к нарушениями прав производителей (-0,17), государства (-0,174), работодателей (-0,15) и неформальной занятости (-0,14).

Таким образом, можно сделать предварительное предположение, что чем ниже уровень тревоги у населения; меньше связанных с работой стрессов; меньше эмоциональное сопротивление переменам; допускается возможность нарушения правил из прагматических соображений; высока готовность к достижению компромиссов с оппонентами - тем выше уровень оправдания нарушения прав, законов и формальных норм, и тем чаще эти нормы нарушаются.

Однако эти выводы не относятся к нарушениям в сфере отношений между агентами рынка, т.к. здесь корреляция не обнаружена.

Далее рассмотрим, что движет людьми, когда они участвуют в неформальной деятельности, и каким образом это связано с показателями экономической ментальность. Для этого опять обратимся к таблице 4.3.

Результаты исследования подтверждают нашу гипотезу о том, что существует связь между культурой и неформальной деятельностью. Частота участия в неформальной деятельности обратно коррелирует с показателем избегания неопределенности с частотой нарушения прав государства (-0,112), производителя (0,157) и неформальной занятостью (-0,11).

Также оказалось, что меньше всего с показателями культуры по Хофштеду связаны показатели ожидания проявлений неформальных отношений. Как и можно было предположить, ожидания граждан определяются в большей степени внешними факторами: политикой, экономикой, пропагандой, и навязываются извне. Отметим, что по результатам нашего исследования ожидания граждан в проявлениях неформальных отношений в экономике всегда превышают частоты личного участия, и оправдания такой деятельности.

Как уже отмечено ранее, мы стараемся отойти от детерминисткой модели социальных процессов, предпочитая трактовать обнаруженные зависимости как «взаимосвязи». Обратимся теперь к социальному сознанию, или «идеологической среде». Погруженность в сознание - один из отличительных признаков социальных систем. Как считает Ян С. Яви, «социальный мир отличается тем, что его сущности, процессы и отношения возникают и формируются из действий его членов, а те, в

свою очередь, опираются на теории и картины мира, которые они периодически

166

создают».

Другая формулировка принадлежит Кеннету Болдингу. «Социальные системы - это «направляемые образцы». Знание о самих системах является существенной частью их собственной динамики, т.е. такое знание о системе изменяет саму

167

систему».

Именно в неформальной сфере такая взаимосвязь проявляется наиболее ярко. Поэтому помимо хофштедовых показателей национальной ментальности рассмотрим ряд характеристик, которые показывают отношение россиян к неформальной деятельности. Это индексы, измеряющие уважение к формальным правовым нормам, стремление к обогащению любой ценой, превалирование личных отношений над служебными/гражданскими и честность/доверие. 

<< | >>
Источник: Коллектив авторов Давыденко В. А., Ромашкина Г. Ф., Абдалова Ю. П., Мездрина Н. В., Тарасова А. Н. Захаров В.Г., Сухарев С.Я.. СОЦИОЛОГИЯ НЕФОРМАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ: ЭКОНОМИКА, КУЛЬТУРА И ПОЛИТИКА. 2005

Еще по теме Культурологический анализ неформальных отношений:

  1. 8.4. ОРГАНИЗАЦИОННАЯ КУЛЬТУРА: ИЗМЕРЕНИЕ И УПРАВЛЕНИЕ
  2. Другие источники культурологических данных
  3. 1.2. ПРЕДМЕТ ПОЛИТОЛОГИИ, ЕЕ ФУНКЦИИ И МЕТОДЫ
  4. 4.3.2. Криминогенность виктимности на макроуровне
  5. Другие источники культурологических данных
  6. 11.4. Каталог требований должностных позиций
  7. Организационно-культурный анализ бюрократического феномена
  8. Генезис российской бюрократии
  9. § 5. Адвокатская тайна, этика, мораль и «сделки с правосудием»
  10. Глава 6 ОСОБЕННОСТИ БЫТОВАНИЯ «ТЕОРИИ ЗАГОВОРА» В ОТЕЧЕСТВЕННОМ СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ НАЧАЛА XX в.
  11. 1. СПОР О ТЕРМИНЕ
  12. Культурологический анализ неформальных отношений
  13. Теоретические подкцы к управлении персоналом
  14. Глава 2 Познавательные возможности метода опроса
  15. Библиография
  16. § 1. Понимание юридической конструкции в современном отечественном правоведении (анализ исследовательской ситуации)