Даниел Белл Даниел Белл (род. в 1919 г.) — американский журналист и социолог, профессор Колумбийского и Гарвардского университетов. Жил и работал в Чикаго, Нью-Йорке, с 1969 г. — в Кембридже. От юношеских леворадикальных увлечений эволюционировал к позициям неоконсерватизма. Д. Белл является одним из авторов концепций деидеологизации и постиндустриального общества; в числе первых высказал идею о том, что с середины XX в. инициатива изменений в обществе переходит от экономики к культуре. Автор фундаментального труда «Грядущее постиндустриальное общество» (1973), который переведен на многие языки и получил широкий научный и общественный резонанс. Ниже приведен, со значительными сокращениями, один из разделов третьей главы этой книги. В нем дана характеристика ряда основных факторов, которые свидетельствуют о движении либерального общества к новой, зрелой стадии развития. Ее анализ приведен в базовом пособии учебного комплекса (глава 18). Н.Л. 1 Связь между протестантскими религиозными ориентациями и современной экономической этикой давно находится в центре научной дискуссии. См. классические работы, в которых эта дискуссия нашла отражение: Weber M. The protestant ethic and the spirit of capitalism. N.Y.: Scribner, 1958. / Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990; Tawney R.H. Religion and the rise of capitalism. N.Y.: Mentor, Books, 1947; Protestantism and capitalism/Ed, by R.W. Green. Boston: Health, 1959; Parsons T. Richard Henry Tawney// American Sociological Review. 1962. December. 546 547 ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ Модернити и технологический прогресс Отличительным признаком модернити можно считать потребность в новизне, причем подобные требования не столько представляют собой какие-то новые аспекты человеческого опыта, сколько изменение в масштабах явления. Культурный синкретизм [известен давно]; он был отличительной чертой эпохи Константина с ее смешением [политеистической] греческой и мистической азиатской религий. Раздвоение сознания также старо, как и разделение Платоном рационального и духовного, если не старше. Однако революция в средствах передвижения и связи, превратившая мировое общество в одну огромную Ойкумену (Вселенную), означала распад старых замкнутых культур и слияние всех существующих в мире традиций искусства, музыки и литературы в новое, вселенское вместилище, доступное для всех и обязанное своим существованием всем. Уже это расширение горизонта, смешение отдельных искусств, поиски «нового», будь то путешествие с целью открытий или снобистское стремление чем-то отличаться от других, само по себе представляет создание нового типа модернити. В центре этой проблемы стоит значение понятия «культура». Когда речь идет о «классической культуре» или о «католической культуре» (об этом часто говорят почти в том же смысле, что и о «бактериальной культуре», т.е. о выращивании четко определенных штаммов), имеют в виду совокупность долгое время формировавшихся взаимосвязанных представлений, традиций, обрядов и правил, которые в ходе их исторического развития образовали нечто однородное по своему стилю. Но модернити — это четко выраженный разрыв с прошлым как с прошлым, перемещающий его в настоящее. Старая концепция культуры базируется на преемственности, современная — на многообразии; старой ценностью была традиция, современный идеал — синкретизм. В этом разрыве между настоящим и прошлым технология является одной из главных сил, определяющих характер социального времени; принося с собой новую систему оценок и расширяя контроль человека над природой, она трансформирует наши социальные отношения и все наше мировоззрение. Несколько произвольно Цит. по: Белл Д. Параметры знаний и технологии: новая классовая структура постиндустриального общества // Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования./Пер. сангл. под ред. В.Л. Иноземцева. Гл. 3. М., 1999. С. 253—260, 356—361. Цитируемый текст иллюстрирует содержание главы 18 базового пособия учебного комплекса по общей социологии. можно выделить пять способов, которыми технология вызывает к жизни эти перемены: 1. Позволяя производить больше товаров с меньшими издержками, технические достижения являются главным средством повышения жизненного уровня повсюду в мире... 2. Развитие технологии создало новый класс, ранее неизвестный в обществе, — класс инженеров и техников, людей, непосредственно не участвующих в производительном труде, но представляющих собой «аппарат планирования» операций, образующих процесс производства. 3. Технологический [прогресс] сформировал новое определение рациональности, новый способ мышления, делающие упор на функциональные отношения и на количественные показатели. Критериями производительности в нем являются эффективность и оптимизация, т.е. использование ресурсов с наименьшими издержками и усилиями. Это определение функциональной рациональности имело своим следствием новые формы образования, когда количественные методы системного и экономического анализа оттесняют старые принципы, основанные на умозрительных размышлениях, традициях и внутреннем смысле. 4. Революции в области транспорта и передачи информации, явившиеся следствием развития техники, создали новые экономические взаимосвязи и новые социальные взаимодействия. Возникли новые комплексы социальных взаимоотношений (прежде всего, произошел сдвиг от связей, основанных на родстве, к базирующимся на профессиональных признаках и роде занятий); средой человеческой деятельности стали новые компактные образования, физические и социальные. 5. Радикально изменились эстетические представления, особенно касающиеся пространства и времени. Древние не знали концепции скорости и движения в том понимании, в каком они существуют сейчас: тогда не было и синоптической концепции высоты — вида с воздуха, — которая сегодня дает возможность использовать другой стандарт для оценки вида сельской местности или городской панорамы. Именно это радикальное изменение восприятия отражено в искусстве, особенно в живописи. Оценка экономических изменений Развитие техники оказывает влияние прежде всего на экономику, так как техника есть основа индустриального общества. Экономические новации и перемены непосредственно зависят от новой технологи и. Тем не менее этот факт был осознан сравнительно недавно... 548 549 Стандартное отношение «капитал-выпуск» (известное как функция Кобба —Дугласа)... исходит из того, что каждые 3 процента роста капитала, при постоянном уровне рабочей силы, порождают рост производительности на 1 процент. В период с 1909 по 1949 г. капиталовооруженность в расчете на один человеко-час в частном несельскохозяйственном секторе экономики США увеличилась на 31,5 процента. На этом основании рост выпуска продукции в расчете на человека должен был составить около 10 процентов. Однако поразительный факт состоит в том, что за период, в течение которого капиталовложения выросли на 31,5 процента, выпуск готовой продукции в расчете на человеко-час повысился не на 10, а на 104,6 процента. Произошло увеличение производительности, которое на 90 процентов нельзя объяснить одним лишь ростом капиталовооруженности труда рабочего. Объяснение этому... сводится оно к технологическим изменениям. Сегодня мы знаем, что технология есть основа растущей производительности, а производительность меняет экономическую жизнь таким образом, какого ни один классический экономист не мог себе представить... Вопрос о том, что же представляет собой та «революция ускорения», которая происходит в наше время, слишком широк и туманен. Очевидно, что она имеет технологическую составляющую, однако это и политическая революция в том смысле, что мы впервые видим включение широких масс в общественную жизнь, и этот процесс сопровождается пересмотром социальных, гражданских и политических прав. Это также и социологическая революция, поскольку она предвещает крупный сдвиг в сознании и моральных устоях: в сексуальном поведении, понятии успеха, характере социальных связей, чувстве ответственности и т.п. Она представляет собой и культурную революцию, что уже было отмечено выше. Очевидно, что не существует простого концептуального метода, позволяющего сгруппировать все эти различные аспекты воедино и найти для них общий измеритель. Если строго ограничить себя идеей «изменений», то измерить их «темпы» невозможно. Какого-либо сводного индекса не существует; каждый из элементов приходится рассматривать по отдельности... Заключение В настоящей главе были поставлены три задачи: оценить основные структурные изменения в обществе с точки зрения их влияния на науку и технологии; проанализировать некоторые проблемы измерения знания; обрисовать нынешние и будущие черты класса образованных и технически подготовленных граждан. Это весьма обширные задачи, и поэтому многие вопросы были по необходи- мости рассмотрены лишь бегло. Более того, учитывая рамки книги, пришлось абстрагироваться от ряда важных вопросов. Однако при любом всестороннем обсуждении проблем знаний и техники не могут не рассматриваться такие аспекты, как: изменение организационных условий [получения, передачи и использования] знания (в частности, соотношение иерархической и бюрократической систем организации работ с ценностями коллективов и ассоциаций); устои науки (например, возможность соединить идею автономии науки с призывом служить национальным целям); типы связей внутри научных структур (проблемы поиска информации, формальных и неформальных коммуникационных сетей и т.п.); революционный характер новых «интеллектуальных технологий» (например, роль имитационных моделей, системотехники и других подобных методов, связанных с использованием компьютеров). Значительная часть главы касалась фактов, цифр, количественных оценок. Д.Юм, этот шотландский скептик, в свое время говорил: «Взяв в руки любой том богословской или школьной метафизики, спросим себя: содержит ли он какие-либо абстрактные умозаключения, касающиеся количества и чисел? Нет, не содержит. Содержит ли он основанные на экспериментах умозаключения, касающиеся фактов реальной жизни? Нет, не содержит. Тогда бросьте его в огонь, ибо он не содержит ничего, кроме софистики и иллюзий». Можно учесть предупреждение скептика, однако следует отдавать себе отчет в существовании сферы, в которой ничто не может быть измерено или взвешено, — сферы психологических ценностей и нравственного выбора. Важнейшей особенностью последней трети XX столетия — назовите ее постиндустриальным обществом, обществом знания, технотронной эрой или активным обществом — является то, что сегодня требуется более совершенное социальное управление и более широкое использование экспертных оценок1. В определенной 1 Огромная работа по анализу социологических основ этого качественно нового вида общества была проделана А. Этциони в его книге «Активное общество» (см.: EtzioniA. Active Society. N.Y., 1968). Совершенно правильно отметив, что исторический метод исследования и полученные социологические модели, даже когда с их помощью удастся показать факт социального прогресса, оказываются непригодными при рассмотрении его направления и открывающихся возможностей, он предпринял попытку построения системы новых социологических понятий. Мне, однако, кажется несовершенным использование А. Этциони в качестве ключевых элементов исследования понятий «сознание» и «кибернетика». Кибернетическая модель, даже если она включает обратную связь и самонастройку, является по своей сущности механистической и закрытой. Сознание же, как и использование расширяющегося кругозора человека и его способностей осуществлять контроль над природой и обществом, могут реализоваться только в открытой системе. 550 551 степени мы сталкиваемся со старой технократической мечтой. Однако прежние мечтатели, такие, как А. де Сен-Симон, считали, что в технократическом обществе политика исчезнет, так как все проблемы станут решаться экспертами. Люди будут подчиняться компетентности специалистов, подобно тому как они следуют указаниям врача, дирижера оркестра или капитана корабля. Однако сегодня представляется более вероятным, что в постиндустриальном обществе роль политики станет большей, чем когда-либо ранее, в силу того что теперь выбор становится осознанным, а центры принятия решений оказываются более видимыми . Природа рыночного механизма общества предполагает рассредоточение ответственности и «производство» решений на основе множественных потребностей рассредоточенных потребителей. Однако решение о выделении средств на определенный научный проект, а не на какой-то другой, принимается, в противоположность рынку, политическим центром. Поскольку политика есть сплав интересов и ценностей, зачастую очень противоречивых, усиление конфликтов и напряженности в постиндустриальном обществе становится фактически неизбежным. Вследствие того что знание и технологии стали основным ресурсом общества, некоторые политические решения оказываются предопределенными. Поскольку институты знания претендуют на определенные государственные средства, общество получает неоспоримые права предъявлять к ним некоторые свои требования. В результате мы сталкиваемся с множеством обстоятельств, требующих как от всего социума, так и от сообщества знания принятия ряда трудных решений, касающихся их взаимосвязанного будущего. Финансирование высшего образования. Очевидно, что акцент в сфере высшего образования смещается от частных учебных заведений к государственным колледжам, однако сегодня даже частная высшая школа не может больше существовать без значительной помощи со стороны общества; при этом в обоих случаях степень оказываемой поддержки требует централизованных усилий на федеральном уровне2. В этой связи возникает неизбежный вопрос: кому и как следует помогать? Должно ли любое учебное заведение — крупное и мелкое, общественное и частное, религиозное и светское, младший, старший или профессиональный колледж — получать поддержку независимо 2 См. материалы симпозиума по проблеме финансирования высшего образования, помещенные в: The Public Interest. No. 11. Spring 1968; особенного внимания заслуживают выступления К. Керра, Д. Трумэна, М. Мейерсона, Ч. Хитча и других докладчиков. от качества своей деятельности? Если это не так, кто должен принимать решение об оказании помощи? Если возникает необходимость создания новых колледжей, должно ли соответствующее решение быть прерогативой властей штатов, зачастую не принимающих во внимание региональные и национальные нужды? Если учебные заведения будут финансироваться за счет общественных средств, каким образом будет при этом учитываться общественное мнение? Оценка знания. Если для получения знания используются общественные ресурсы, то каким образом и кем должны оцениваться результаты научных исследований, становящиеся предпосылкой новых расходов? Если ввиду ограниченности средств возникает необходимость выбора между использованием интеллектуального потенциала и финансовых возможностей на исследование космоса и, скажем, на создание ускорителей элементарных частиц (общая стоимость которых может превышать миллиард долларов), — как должны приниматься подобные решения? Условия творческой деятельности. Является ли знание продуктом «общественной кооперации», коллективных усилий, воплощающихся в деятельности лаборатории и исследовательской группы, или же оно есть результат работы отдельного мыслителя, плод индивидуального гения? И если такая постановка вопроса означает утверждение слишком жесткой или даже неверной антиномии, то каковы условия и формы обеспечения творческой деятельности и продуктивности в науке? Распространение технологий. Каковы процессы, посредством которых лабораторные открытия могут быстро воплотиться в технических образцах и быть запущены в производство? Отчасти эта проблема носит информационный характер, что порождает, например, вопрос об ответственности федерального правительства за учреждение широкой программы «внедрения» новой техники, которая не ограничивалась бы лишь публикацией информации о технических новшествах, а включала бы меры активного поощрения их использования промышленностью; в частности, если рассматривать этот вопрос как составную часть более широкой проблемы распространения технических знаний в малоразвитых странах, она принимает форму программ культурной и технической помощи. Темпы развития знания. Если знание в целом и отдельные научные дисциплины претерпевают все более ускоренную дифференциацию, что нужно сделать, чтобы преподавание не отставало от этих процессов? Не возникла ли необходимость оценивать характер учебных курсов с точки зрения «структуры знания», о которой гово- 552 553 рит Дж. Брюнер, или «концептуальных новаций», отмечаемых вдоль тех структурных линий, о которых я писал ранее? Опасности перемен. Учитывая, что американское общество, как и всякое другое, переживает ряд происходящих одновременно революций (включение социально обездоленных групп в состав общества; усиление взаимозависимости и создание национальных сообществ; ускоряющаяся замена рыночного механизма принятия решений политическим; создание полностью урбанизированных обществ и сокращение сельского населения; массовое внедрение новых технических устройств и т.д.), не нуждаемся ли мы в использовании более чувствительных средств «контроля» за социальными изменениями и в создании механизмов, позволяющих прогнозировать будущее? Вернемся к нашей притче. Вавилонская башня описана в книге Бытия как один из первых примеров человеческого опыта. «И сказал Господь: "Они один народ и у них всех один язык; и вот что они начали делать; и теперь ничто не удержит их от того, что они вознамерились сделать. Иди и смешай их язык, чтобы они не могли понять речь друг друга"». Выброшенное из Эдема понимания, человечество пребывает в поисках общего языка и единого знания, набора «исходных принципов», которые, в рамках теории познания, могли бы быть положены в основу субординации данных опыта и категорий логики, тем самым формируя набор незыблемых истин. Вавилонская библиотека есть издевка над этой человеческой гордыней; как в бесконечном космосе, там все есть и там ничего нет; и, как в теореме Геделя, — осознание некоего противоречия устраняет его по существу. В конце, говорил поэт, заключено начало. Это парадокс, [требующий] неизбежного смирения человека в его усилиях измерить собственное знание. Рональд Инглехарт Рональд Инглехарт — американский социолог, профессор Мичиганского университета. Окончил социологическое отделение Прин-стонского университета. Его научная деятельность началась в конце 60-х гг. В 1970 г. Р. Инглехарт возглавил проект «Материалистические и постматериалистические ценности», который осуществлялся (1970—1988) в рамках многонационального исследования Комиссии европейских сообществ под руководством Ж. Р. Рабье. Эмпирические результаты своего проекта, полученные в ходе социологических опросов белее чем в 40 странах, Р. Инглехарт теоретически обобщил в книге «Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе» (1990). Главный вывод состоит в том, что в индустриальных странах с начала 70-х гг. XX в. постепенно, от поколения к поколению расширяется круг людей, поведение которых мотивировано нематериалистическими ценностями, а в менее развитых странах сохраняется преобладание материалистически ориентированных людей. Ниже приведены, в сокращенном виде, подытоживающие положения этой работы. Они служат одним из оснований для вывода о возрастающей роли культуры на этапе зрелой либерализации общества, который сделан в базовом пособии учебного комплекса (глава 18). Н.Л.