Нынешнее состояние макротеории
простых людей и заложили основы современной так называемой качественной методологии. В последующем между исследователями макропроцессов и изучающими повседневную жизнь людей образовался разрыв, получивший название макро-микро-дилеммы. Сейчас, как я думаю, наметилось сближение между макро- и микро-исследователями (См. разд. 8.2). Одна из причин всплеска интереса к качественной методологии в наше время — многосложность социальных процессов, возникновение ранее неизвестных поведенческих практик.
Возрождается историческая социология, рушатся междисциплинарные границы. Так, социология политики пересекается с политологией; лингвистика вошла в корпус культурологии и социологии культуры. «Культуральная» парадигма претендует на статус макросоциологической теории (см. подробнее раздел 5.1.). Целая плеяда психологических концепций излагается в нормальных социологических пособиях — психоаналитики, бихевиористы, когнитивисты и ныне психологи-постмодернисты. Присовокупим к названному ряду теорию динамического хаоса социальных систем Ильи Пригожина и синергетику, науку об искусственном интеллекте.
Напомним, что Гидденс ввел в социологию компонент природной телесности, а А. Страусс совершил переворот в социологии медицины и помимо ролей врача и пациента ввел «роль» медицинского инструмента.Стираются границы между социальными дисциплинами и естественно-научным знанием. Эммануил Валлерстайн в преддверии новых выборов президента Международной социологической ассоциации, пост которого он тогда занимал, в составе международной и междисциплинарной комиссии независимых экспертов представил доклад о перспективах развития социальных наук в новом, уже наступившем столетии20. В докладе а) утверждалось: социальные науки в ближайшем будущем отринут дисциплинарные границы и сосредоточатся на объекте исследования (пример — бывшая советология, японистика и подобные, где в одном научном учреждении работают историки, филологи, экономисты, социологи, но также географы, военные специалисты и др.); б) прогнозировалось разрушение границ между Staatswissenshaft (науками государственного статуса вроде экономической или юридической) и всеми другими в демократическом гражданском обществе. Можно сказать так: границы между науками становятся прозрачными. Однако, пересекая эти границы, каждая научная дисциплина сохраняет свой профессиональный лексикон, и все вместе мы стремимся понять друг друга, сохраняя свою научно-дисциплинарную идентичность.
Не меньше проблем в области методологии. Одна из них — применение статистик, основанных на нормальном распределении, в то время как таковые редко встречаются в обществе. Эта же проблема
и у экономистов, которые высчитывают средний доход тысячи сверхбогатых и миллионов остальных[22].
Необходимо сказать несколько слов о «постмодернистском проекте». Постмодернизм возник прежде всего на почве разочарования в каких бы то ни было идеологиях, ни одна из которых не привела человечество к провозглашаемым вершинам благополучия. Объективная, т. е. реальная основа социологического постмодернизма — фрагментарность макросоциума, в котором сосуществуют благополучные и бедствующие страны и сообщества.
Электронные массмедиа предлагают коллаж сюжетов давнего прошлого, настоящего и будущего, коктейль из сюжетов, локализованных в мировом пространстве, сопровождают фактуальные демонстрации в режиме «live» прямо с места катастроф и боевых действий, сопровождая картинку противоречивыми толкованиями и т. п. Вольно или невольно люди осваивают свое жизненное пространство «здесь и сейчас» соответственно базисному принципу постмодернистского мировосприятия hear and now.Что касается социальной теории, то постмодернизм утверждает принципиальный отказ от теорий как таковых. Р. Коллинз справедливо замечает, что постмодернисты рассматривают социологию всего лишь как интеллектуальный дискурс, далекий от познавательной и практической функции научной дисциплины, поскольку это направление вообще отрицает существование законов социального мира[23]. С. Сид- ман, анализируя труды М. Фуко и Ж.-Ф. Лиотара, приходит к заключению, что, по мнению авторов, «тот тип социальных теорий, что сегодня имеет место, должен быть заменен многообразием социальных теорий в виде широкого социального нарратива (т. е. рассказа, описания. — В. Я.), каковой имеет дело с историей возникновения и развития, описанием кризисов, упадка или прогресса на основе регистрации реальных событий, не претендуя на единственно верное понятийное толкование зеркальных образов социального универсума»[24]. И добавляет: «Социальное в данном подходе существует лишь в пространстве возможного, оно “гибнет в претензии на реальное”».
Действительно, претендовать на открытие бесспорной истины социальная наука не может хотя бы потому, что, как утверждает диалектика, истина всегда относительна. В практическом применении обоснованное социальное знание должно быть адекватным и предмету исследования, и некоторой практической задаче. Но совершенно иное дело — подменять социальное знание «широким нарративом», описанием социокультурных «текстов», каковые каждый волен толковать как ему вздумается. «Главный род деятельности, который дает социологии интеллектуальное оправдание, — пишет Р.
Коллинз, — это формулировка обобщенных объяснительных принципов, организованных в модели глубинных процессов, порождающих социальный мир» [3. C. 246]. Социальная наука во все времена существует для удовлетворения одной из важнейших потребностей — понимания существующего общества и прогнозирования его развития. В противном случае этот социальный институт утрачивает свои основные функции и превращается в арену для состязаний в красноречии, в беспредельный дискурс амбициозных субъектов, озабоченных демонстрацией своего интеллекта.Примечательно, что постмодернизм с его принципом текучести и неопределенности всего и вся побудил в современной социологии интерес к объяснению человеческого поведения устойчивыми, неизменными природными инстинктами[25]. Роль инстинктов в поведении человека была убедительно доказана эволюционистами. В середине 1950-х сформировалось этологическое направление в биологии — исследования схожести поведении животных и человека. Еще Дарвин писал, что нам милы обезьяны своими ужимками, гримасами вполне «человеческими». Этологи обратили внимание на подсознание в ином плане, сравнительно с Фрейдом: дети во сне летают, как павианы, перепрыгивая с ветки на ветку. Этология убеждает в том, что и коллективное поведение людей также несет следы дочеловеческого. Семья человекообразных, встречая другую семью на границе своей территории, выстраивается в шеренгу, вожаки выходят вперед и либо вступают в схватку, либо обнимаются. Первое напоминает кадры из американских фильмов о разборках чикагских мафиози, а второе мы можем наблюдать в новостных сюжетах ТВ, сообщающих о встречах президентов дружественных стран.
Спрашивается, почему в наше время социологи обратились к этоло- гическим изысканиям? Я думаю потому, что теории ускоряющейся трансформации социальных систем, становления глобальной цивилизации рисков и т. п. продуцируют в социологическом сообществе потребность искать теоретические обоснования стабильности неразрывных связей человека
с природой.
В том же направлении следует искать и возрастание интереса к антропологическим изысканиям, в частности, изучению имеющихся свидетельств о том, каким образом первобытный человек формировал социальные институты, позволяющие адаптироваться к среде обитания.Обладает ли такой подход эвристическим потенциалом? Скорее всего, да. Но существенно меньшим, чем деятельностный. Макросо- циальные трансформации индивидуальные поведенческие программы не объясняют, да и обыденное поведение тоже. Например И.Ф. Девятко описывает теорию П. Ричерсона и Р. Бойда о таких механизмах, предполагая, что здесь можно найти ответ на вопросы о способах распространении воздействия социальных институтов современной глобальной системы на институты отдельных стран. Авторы теории предполагают, что механизмы родственного и группового отбора про- социальных культурных норм эффективно обеспечивали кооперацию и социальную интеграцию на уровне семейной группы и племени. Почему не предположить, что и глобальные институты «отбирают», а затем целенаправленно утверждают путем международных соглашений те или иные экономические и политические институты?[26] Но было бы наивностью бросаться в крайность. Макросоциальные трансформации индивидуальные поведенческие программы не объясняют, да и обыденное поведение лишь частично.
Рассуждая таким образом, мы можем усмотреть ниточку связи между постмодернистами (here and now, т. е. здесь и сейчас — это из постмодернистской лексики) и их противниками — биологистами. Чтобы оставаться самим собой в калейдоскопе событий, следует воспринимать окружающую среду контекстуально, не задумываясь о прошлом и будущем. 3. Бауман нашел метафору: постмодерный человек подобен туристу. Турист извлекает удовольствие из созерцания Колизея, паломник (традиционная личность) предпринимает утомительное путешествие в Иерусалим или хадж в Мекку ради успокоения души[27]. У меня возникает аналогия с поведенем моего кота. Я не волнуюсь за своего кота, уходя из дома. Думаю, он не страдает в мое отсутствие.
Он чувствует дискомфорт лишь в момент захлопывания двери. Спустя секунду следит за птичками в окне или дремлет. Бежит с поднятым хвостом, когда дверь открывается. Он живет «здесь и сейчас».Из отечественных социологов наиболее радикальную позицию в логике постмодернизма сформулировал Л.Г. Ионин. Он считает, что социология как область социального знания — продукт модерна с его верой в рациональность и «расколдовывание мира», по М. Веберу. «Создается впечатление, — замечает автор, — что западная или буржуазная социология... не в силах взломать свою железную клетку с
прутьями из рациональности, закономерности и развития. Если это так, то мы живем в преддверии конца социологии...»[28]. Автор видит выход из данного состояния в движении «в сторону социологии культуры и социологии знания в духе интеракционизма и “понимания”, а также сдвига в направлении антропологизации социологии»[29].
Я думаю, что дилемма «рациональность» или «понимание» — это непродуктивно сформулированная проблема. Более продуктивен поиск диалектического ее разрешения, органичного совмещения микромакроподходов, анализа и понимания повседневности человеческих взаимодействий и социальных структур, в которых они имеют место. Деятельностная парадигма открывает простор для такого совмещения. Петр Штомпка предпринял попытку изложить содержание современного социологического знания в его органичной целостности как последовательного осмысления и объяснения активности человека в многообразных общностях. В изданном в 2002 г. учебнике «Социология» [10] автор начинает свой курс не с традиционно принятых обсуждений что есть общество, социальные институты и культура, но «снизу», с уровня индивидуальной активности и взаимодействий между людьми (первая часть книги названа «Активность человека»), продвигается к проблематике социальных общностей, культуры и социального расслоения, а завершает свой курс рассмотрением механизмов функционирования общества и социальных изменений[30].
Главный вывод из сказанного состоит в том, что современная теоретическая социология полипарадигмальна. Правда, в отечественной литературе высказываются мнения о том, что данное утверждение «узаконивает беспринципную эклектику» и что «концепция полипарадиг- мального подхода опирается на определенные идеологические и философские принципы, а именно - либералистские и прагматистские»[31]. Мне представляется, что в данном случае не следовало бы бросать обвинения идеологического свойства, т. к. мы имеем дело с реальным процессом развития и социологии и других гуманитарных наук.
В самом общем виде состояние мировой социологии можно было бы характеризовать следующими тенденциями[32]:
дальнейшее разветвление в теоретико-методологическом пространстве и негласное принятие постулата о невозможности создания в современном мире какой-либо «интегральной» теории; размывание границ между «отраслевыми» социологиями ( middle range по Мертону) и более того — между социальными и гуманитарными дисциплинами; концентрация на комплексном подходе с участием представителей разных областей знания и практиков исследования и поиска решений текущих, в особенности «эмерджентных» социальных проблем, в осмыслении которых имеющиеся подходы не помогают; дальнейшее размежевание макро и микро-социологии, с одной стороны, тенденция к устранению этого разрыва, с другой.
Исследования жизненной повседневности индивидов в особых социальных контекстах становятся целевым предметом изучения, размывая грань между социологией, социоантропологией, антропологией, журналистикой и кинодокументалистики. Вместе с тем и макротеоретики и феноменологии обращаются к понятию практик, что позволяет концептуально и на эмпирическом уровне «наводить мосты» между сторонниками этих парадигм[33].
В отечественной социологии наблюдаются две противостоящие тенденции. Одна — следование классическим и современным теоретико-методологическим подходам вне зависимости от их «национального» происхождении, и другая - призыв к созданию национальной русской социологии. Вторую позицию я здесь не буду обсуждать, она заслуживает особого рассмотрения[34]. Замечу лишь, что следование признанным в мировом социологическом сообществе теоретико-методологическим подходам с непременной коррекцией к российскому обществу, я полагаю, является нормальным процессом обогащения социально-научного знания.
Рекомендация студентам. Петр Штомпка в своем выступлении на конференции в Москве о мировом опыте в области преподавания социально-экономических дисциплин[35] предложил необычную классификацию теорий под углом зрения дидактики, т. е. педагогики образования. Целевая задача классификации: что студент может извлечь из того или иного класса теорий? Я привожу его классификацию с собственными комментариями. Штомпка выделил эвристические, аналитические и экзетерические теории.
Эвристические теории, близкие к социальной философии, затрагивают вечные вопросы: а) что является основой социального порядка? и
б) каковы механизмы социальных изменений? Именно в таких теориях прежде всего и отражаются метапарадигмальные сдвиги. Постпостк- лассический период, как это обозначено в нашей схеме, Штомпка характеризует тремя историческими сдвигами. Первый — от концепции устойчивости социальных систем к концепции их подвижности. Социальный порядок представляется продуктом конструирования субъектами. Второй — переход от образа эволюции или развития к образу «социального становления». Он концептуализируется в понятиях «открытого сценария» (Дж. Тилли) и эмерджентности (Р. Мертон, М. Арчер, П. Штомпка и др.). Третий — интерпретативный, поворот к приоритету культуры: от homo economicus Вебера к homo sociologicus Дарендорфа, теории рационального выбора (Дж. Коулмен) и до homo cogitUs — «человека знающего», но ограниченного коллективными символическими системами представлений и норм (Дж. Александер, Н. Луман, Леви-Стросс, Ф. де Соссюр, А. Щюц). Вторая разновидность культурного поворота, как считает Штомпка, это текстуализм, постструктурализм, теория дискурса М. Фуко. Социальная реальность есть разновидность текста. Третья версия этого поворота — Хабермас: теория коммуникативного действия (я бы добавил сетевую теорию Э. Кастельса).
Наконец, еще одна особенность новейшего исторического сдвига — акцент на практическое знание (Гидденс, этнометодологи, Гарфинкель, Бурдье). У Бурдье хабитус — отрефлексированный набор практических действий. При этом выделяется роль тела как инструмента действия (Э. Гидденс, Б. Тернер), эмоций как сопутствующих и значение среды как контекста действия.
Аналитические теории соединяют теорию и эмпирию путем продуцирования гипотез и обобщения понятий, типологизируют, классифицируют, играют вспомогательную, инструментальную роль, и этим близки к теориям среднего уровня, например ролевой, референтнтных групп. Теория данного класса «дает студенту основные элементы профессии».
Экзетерическая (объяснительная) теория — анализ, толкование, систематизация, реконструкция, критика существующих теорий. Чем запутаннее теория, тем более она вдохновляет дискуссии, — замечает Штомпка. Экзетерическую стадию прошли Т. Парсонс («Структура социального действия»), Э. Гидденс («Капитализм и современная социальная теория»), Н. Смелзер («Объяснение и современная социальная теория») и другие крупные теоретики, к числу которых надо добавить и самого Штомпку («Становление социального становления»).
Я бы советовал студентам, не претендующим на научную карьеру, штудировать авторов, которых Штомпка относит к аналитикам. Тем же, кто намеревается посвятить себя науке, надо внимательно читать эвристиков и экзетеристов. Тем из студентов, кто планирует свое профессиональное будущее как «академическое» (работа в науке и преподавательская деятельность) очень полезно следить за развитием нашей области знания по выпускам ежегодника Международной
социологической ассоциации (МСА) — «Annual Review of Sociology». Материалы международных конгрессов содержат наряду с достойными внимания массу «академической шелухи», а ежегодник публикует тексты, которые тщательнейшим образом отбираются редсоветом, состав которого утверждает Исполком МСА.
Итак, состояние современной социологической теории — это многообразие школ, направлений и парадигмальных «созвездий». В их ряду мы придерживаемся того направления, которое его сторонники называют по- разному: деятельностным, активистским, реалистским, диалектическим. Его отличительная особенность—стремление совместить макро- и микроанализ социальных процессов в принципе, утвердить в качестве реалистической картины социального мира наличие в нем объективно существующих структур и институтов, каковые воздействуют на формирование личности. В данных теориях акцент анализа сконцентрирован на процессах социально-системных изменениях, более обстоятельно, нежели на итоговом продукте деятельности социальных субъектов (агентов), каковые фиксируются не в терминах их повседневной активности, но в обобщенных понятиях их «социального ресурса» или «социального капитала». Целевая интенция этого подхода в том, чтобы утвердить доминирующую роль деятельных социальных субъектов, которые практически преобразуют социальные структуры и институты. Иными словами, пафос деятельностно-активистских теорий состоит в том, что в нашу эпоху люди, сообразуясь с традициями прошлого, экономическими и другими условиями, все же сами делают свою историю.
Историко-культурные различия научной картины мира вполне объясняются поначалу чувством бессилия социальных субъектов перед лицом внешних обстоятельств. Но по мере возрастания роли «человеческого фактора», наиболее явно проявляющегося в научных и технических революционных открытиях, массовых социальных движениях, деятельном обустройстве людьми их собственной жизни и т. п., социальные теоретики не могут игнорировать столь радикальные перемены. Они приходят к заключению, что сами закономерности человеческой истории становятся иными.
Вопросы для усвоения темы Причины множественности социологических теорий. Понятие научной парадигмы и научной школы Критерии достоверности знания в рамках разных макропарадигм. Особенности деятельно-активистских теорий. Чем обусловлен постмодернизм в социологии и насколько этот подход эвристичен в анализе российского общества? Основные повороты в социологической теории ХХ века. Классификация социологических теорий П. Штомпкой под углом зрения их «пользы» для студентов, по разному планирующих свое профессиональное будущее.
Рекомендуемая литература
Основная Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М.: ИС РАН. Библиотека Центра социологического образования, 2003. Джонсон Т., Дандекер К., Шуорт К. Теоретическая социология: условия фрагментации и единства // THESIS. 1993. № 1. Коллинз Р. Социология: наука или антинаука? // Там же. 1994. № 4. Кун Т Структура научных революций. М.: Прогресс, 1997. Степин B.C. Теоретическое знание: структура, историческая эволюция. М.: Прогресс-Традиция, 2000. Тернер Дж. Структура социологической теории. Перевод с англ. М.: Прогресс, 1985. ФилипповА.Ф. О понятии «теоретическая социология» // Социологический журнал. 1997. № 1/2. Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. / Пер. с англ. А. Бойкова, А. Лисициной. М.: Питер, 2002. Штомпка П. Социология социальных изменений: Пер. с англ. / Под ред. В. Ядова. М.: Аспект-Пресс, 1996. Штомпка П. Социология: Анализ современного общества / Пер. с польск. С.М. Червонной. М.: Логос, 2005. Штомпка П. Формирование социологического воображения. Значение теории // Социс. 2005. № 10.
Дополнительная Camic Ch., Gross N. Contemporary development in sociological theory: Current projects and conditions of possibility // Annual Review of Sociology. 1998. Vol. 24. Р. 453-476. Hennen P. The Narrative Turn in Sociology - http://www.soc.umn.edu/-trcweb/ homewpage/stu-pub/publications/HennenQual.PDF Ritzer G. Contemporary sociological theory. New York: McGraw Hill, 1992.