§ 3. Статистические возможности анализа причин преступности, личности правонарушителей и мотивации преступного поведения
В теории криминологии причины преступности, конкретных преступлений и личность преступника обычно рассматриваются как относительно самостоятельные, хотя и взаимосвязанные проблемы.
Мотивация преступного поведения чаще всего тяготеет к проблеме личности, но нередко рассматривается в структуре комплекса объективных и субъективных причин. В реальной жизни и практике правоохранительных органов четко развести причины преступности, конкретных преступлений, личность преступников и мотивацию преступного поведения непросто.Объективные причины преступности реализуются в конкретных противоправных актах через личность субъекта и его мотивацию. Причинами преступного поведения выступает вся совокупность социальных воздействий прошлого, настоящего и возможного будущего во взаимодействии с личностью правонарушителей. В момент совершения преступления многие причины давно перестали объективно существовать, но оставили свои «следы» в личности виновного, «спрессованные» в его взглядах, привычках, побуждениях. Поэтому причины и условия, действующие в момент совершения преступления, осознанно или неосознанно, но избирательно отбираются субъектом в качестве личностно значимой информации, которая преломляется через его мотивационную сферу, сформированную предшествующими воздействиями, и реализуются через конкретные мотивы, цели, желания[CXLI].
В момент следственного или судебного разбирательства многие причины преступлений, особенно прошлые, отдаленные и косвенные, далеко не всегда могут быть выявлены и поняты следователем или судом. В снятом виде они наличествуют в более или менее устанавливаемой характеристике личности виновного. В силу этого в уголовном деле и документах первичного учета отражается лишь то, что установлено.
Задача статистического анализа причин преступности, личности преступника и мотивации преступного поведения — выявить и измерить имеющуюся связь между теми признаками, которые отражены в криминальном учете, и признаками социальных, экономических и других явлений, которые сопровождали жизнь и деятельность правонарушителя.
Объединение анализа возможностей статистического изучения причин преступности, личности преступников и мотивации преступного поведения в одном параграфе определяется их объективной взаимосвязанностью и неразрывностью отражения в документах первичного учета и отчетности. Раздельный анализ статистических возможностей изучения данных явлений вполне осуществим и необходим, но в учебнике это привело бы к многочисленным повторам. Сказанное, однако, не может служить методическим препятствием для обособленного статистического анализа причин преступности, конкретных преступлений, личности преступников и мотивации преступного поведения в научных или практических целях. Хотя и в этом случае не следует забывать о реально существующих взаимосвязях между данными объектами изучения.
Преступность детерминируется огромным количеством социальных, экономических, демографических, организационных, идеологических и иных причин и условий, «растянутых» во времени и пространстве. Система детерминирующих обстоятельств глубоко разработана в фундаментальных криминологических исследованиях[CXLII], и она вполне применима в эмпирических изучениях.
1. Статистические возможности анализа причин преступности иные, чем при количественном изучении самих уголовно-наказуемых деяний. С одной стороны (в рамках юридической статистики), эти возможности намного уже, с другой (в рамках других отраслей статистики) — заметно шире. Собственно юридическая (уголовная) статистика отслеживает причины преступности не прямо, а лишь косвенно и в ограниченном, можно сказать, условном виде. Но статистическое изучение причинности не замыкается на криминальном учете и отчетности. Во взаимосвязи с ними может использоваться экономическая, социальная, демографическая, культурная, медицинская, моральная и иные виды статистики. Что касается использования в этих сопоставлениях собственных методов статистического анализа (сводки и группировки, относительных и средних величин, корреляции и др.), то универсальность применения для любых количественных явлений позволяет использовать их и при изучении причин без каких-либо ограничений.
Предварительное статистическое выявление причин преступности начинается с количественной характеристики ее состояния, уровня, структуры, динамики. Особенно важны структурные показатели различных обстоятельств совершения преступлений и удельные веса распределения преступных проявлений по объективным признакам, таким как:
места и способы совершения преступлений;
объекты и предметы посягательства (незаконного оборота);
способы и орудия совершения преступлений;
квалификация и категоризация преступлений;
административно-территориальное деление;
социальные сферы;
отрасли хозяйства;
формы собственности;
организационно-правовые формы хозяйствующих субъектов; применение оружия, взрывчатых веществ, и боеприпасов.
Эти знания помогают относительно точно сориентироваться в наиболее криминогенных зонах, территориях, сферах, отраслях и т.д.
Объем показателей по многим из названных признаков достаточно большой: по способам совершения преступлений — 29 признаков, ор-
ганизационным формам хозяйствующих субъектов при посягательствах экономической направленности — 54, предметам посягательства — 103, месту совершения преступления — 105, отраслям хозяйства — 286, составам деяний —* более 500 и т.д.
Определение направленности изучения может быть плановым иди случайным. Например, регистрация высокого удельного веса преступности в каком-то регионе, городе, районе по сравнению со средними данными по стране или субъекту Федерации либо по сравнению с данными предыдущих лет может привлечь внимание изучающего к более глубокому осмыслению положения дел на данной территории. Может случиться так, что высокий удельный вес обусловлен наличием миграционного прироста населения. Дополнительный расчет коэффициента преступности на 100 тыс. или 10 тыс. всего населения и населения в возрасте уголовной ответственности способствует более точному раскрытию состояния преступности в данном районе. Если оно и по коэффициенту преступности выделяется в худшую сторону, то это может служить достаточным основанием к более глубокому криминологическому изучению.
Анализ преступности по ее другим объективным показателям, месту и способу совершения преступлений, объектам и предметам преступного посягательства, квалификации и категориям деяний, отраслям хозяйства и т.п. помогает уточнить особо криминогенные обстоятельства. К примеру, если преступность распространена на улицах и в общественных местах, круг причин может быть один, на предприятиях — другой, в квартирах — третий. Если объект посягательства — коммерческая деятельность, то в совокупность причин будут входить одни обстоятельства; порядок приватизации — другие; половая неприкосновенность женщин — третьи; порядок государственного управления — четвертые. И так по каждому объективному показателю.
В первичных документах учета преступности регистрируется дополнительная характеристика преступлений. Там отражается: сколько преступлений связано с приватизацией, земельными отношениями, внешнеэкономической или финансовой деятельностью, операциями с недвижимостью, незаконным оборотом валютных ценностей, потребительским рынком, стратегическими материалами; сколько преступлений совершено в сфере пассажирских или грузовых перевозок и связано с хищениями грузов на разных стадиях их доставки; сколько преступлений сопряжено с разбоем, вымогательством, бандитизмом, захватом заложников и другими «попутными» преступлениями; сколько преступлений совершено в отношении лиц, находящихся в беспомощном состоянии, при исполнении служебной деятельности или выполнении общественного долга; сколько преступлений повлекло причинение тяжкого вреда здоровью или смерть потерпевших и другие общественно опасные последствия; сколько преступлений связано с различными нарушениями правил предпринимательской или банковской деятельности и т.д., и т.п.
Многие из перечисленных показателей могут быть установлены почти по всем учтенным преступлениям, независимо оттого, раскрыты они или нет, а остальные — только по раскрытым деяниям и при выявлении виновных лиц. Раскрытие преступлений и установление лиц, их совершивших, дает возможность уточнить предварительные выводы о некоторых объективных обстоятельствах совершения преступлений, а также познакомиться с обобщенной характеристикой выявленных правонарушителей и мотивацией их преступного поведения.
2. В статистических карточках на лицо, совершившее преступление, отражается более 200 обобщенных признаков личности, текстуальных и закодированных. С учетом использования кодов справочников и Особенной части УК РФ — около 1500: фамилия, имя, отчество, дата рождения, пол, образование, гражданство, страна и место проживания, цель приезда, социальное положение, материальное обеспечение, семейное положение, национальная принадлежность, психическое состояние во время совершения преступления (алкогольное, наркотическое, токсическое опьянение), отношение к группам хронических алкоголиков, наркоманов, токсикоманов, отношение к другим маргинальным слоям населения, распределение по видам соучастников и формам соучастия, по повторности, прежней судимости, общему и специальному рецидиву и т.д.
Многие причины могут быть раскрыты только через те или иные сведения о лицах, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений. В 2002 г., например, в структуре установленных правонарушителей было выявлено 11,0% несовершеннолетних, 18,0% — женщин, 53,0% — лиц, не имеющих постоянного источника дохода, 24,0% — ранее совершавших преступления, 25,0% — совершивших преступление в группе и 24,0% — находились во время совершения преступления в состоянии алкогольного опьянения. Одни только эти данные ориентируют изучающего на недостатки воспитания подростков в семье и школе, исключительную криминогенность лица без постоянного источника дохода, серьезные пробелы ресоциализации лиц, ранее совершавших преступления, криминогенную роль групповой психологии и пьянства.
Из этих же данных видно, что характеристика выявленных правонарушителей существенно сдвигается к маргинальным группам населения, тогда как реально преступления совершают субъекты из самых разных социальных слоев, не исключая политической и правящей элиты, но они с трудом выявляются, регистрируются, расследуются и т.д. Характеристика лиц, совершивших нераскрытые и латентные деяния, могла бы заметно повлиять на удельные веса названных признаков, но этих данных в официальной статистике нет.
Их можно получить лишь при специально организованном статистическом наблюдении.При статистическом изучении таких сложных систем, как личность человека, следует проявлять максимум критичности к получаемым показателям и принимать меры для проверки их надежности путем привлечения иной информации. Всем известно, что состояние опьянения субъекта — серьезный криминогенный фактор. Удельный вес названного обстоятельства в структуре выявленных правонарушителей или учтенных преступлений колеблется в пределах 30—35%. Он особенно высок при совершении хулиганских действий. В 60-е гг., когда хулиганство составляло около трети всей учтенной преступности, состояние опьянения наличествовало в 6—9 случаях из 10. Этот фактор признавался самым главным[CXLIII]. Но посмотрим на этот фактор с другой стороны.
Возьмем за базу, т.е. за 100%, не число лиц, совершивших хулиганство, а общее количество граждан, которые употребляют спиртные напитки, и вычислим среди них долю хулиганов. На 1000 пьющих мужчин в начале 80-х гг. хулиганские действия совершали 2—4 человека в год. Если соотнести случаи хулиганства с количеством выпивок, поскольку криминогенным фактором признается состояние опьянения во время совершения преступления, то доля его среди пьющих окажется мизерной. При этом была принята минимальная частота употребления алкоголя пьющими: 1—2 раза в месяц или 12—24 раза в год.
Состояние опьянения при таком подходе в абсолютном большинстве случаев напрямую не приводит к совершению хулиганских действий или иных «пьяных» преступлений. Все оказывается намного сложнее и без обращения к биологическим и психологическим особенностям личности, которые взаимодействуют с состоянием опьянения, трудно понять криминогенное влияние последнего. Тем не менее этот фактор криминологически важен, но его нельзя рассматривать в отрыве от других обстоятельств как самодостаточный, хотя его доля в структуре правонарушителей существенна, но она традиционно является разной для различных регионов страны и различных народов.
Поданным 1996 г., в России было зарегистрировано 34,6% преступлений, совершенных субъектами в состоянии опьянения. Разрыв по субъектам Федерации достигает 6-кратного размера и определенным образом связан с общим уровнем преступности. В Республике Тува в состоянии опьянения было совершено 50,6% преступлений, в Волгоградской области — 52,5%, в Республике Коми — 53,6%, в Ингушской Республике —- только 8,8%, в Республике Адыгея — 13,2%, в Республике Северная Осетия — Алания (которая заполонила страну некачественной и фальсифицированной водкой) — 14,0%. Имеющиеся различия не случайны. Они требуют более широкого и глубокого статистического и теоретического анализа.
Удельные веса показателей личности правонарушителей целесообразно сопоставлять с удельными весами тех же признаков среди правопослушных граждан. Когда мы регистрируем долю мужчин среди преступников в пределах 84—87%, то есть все основания утверждать об особой криминогенности этого пола. Но если мы рассчитаем коэффициенты преступности полов на 100 тыс. мужчин и женщин, то криминогенное^ мужчин еще более увеличится, так как их доля в структуре населения меньше 50%. Эти соотношения устойчивы. В большинстве стран мира преступная активность мужчин в шесть-семь-восемь раз выше, чем женщин.
То же можно сказать о криминогенности лиц, не имеющих постоянного источника дохода. Их в структуре российских преступников 1997 г. — 52,4%. Это очень много. Мы не имеем точных данных о доли данной категории граждан в структуре всего населения. Но, по некоторым приблизительным оценкам, она составляет около 15—20%. Если это так, то криминогенность анализируемого фактора еще более очевидна.
Сопоставительный статистический анализ тех или иных данных о личности правонарушителей выводит исследователя на очень серьезные криминологические проблемы. В конце 80-х гг. при анализе преступности несовершеннолетних автор нашел следующие данные: среди школьников 1988 г. было совершено одно преступление на 278 учащихся общеобразовательных школ, среди учащихся ПТУ — одно преступление на 77 учащихся, среди работающих подростков — одно преступление на 24—26 человек, а среди не работающих и не учащихся подростков — одно преступление на пять-шесть таких лиц. Получалось, что преступная активность несовершеннолетних, «выпавших» из школьной и трудовой жизни, была в четыре-шесть раз выше, чем работающих подростков, в 10—15 раз выше, чем учащихся ПТУ и в 40— 45 раз выше, чем школьников[CXLIV].
Иерархия криминогенности различных категорий несовершеннолетних в этом случае закономерно переходила на иерархию кримино- генности школ, ПТУ, заводов, улицы. В 90-е гг. все это только усугубилось. Но сейчас об этом можно только гадать, поскольку системного и полного учета нет не только в отношении детей, которые нигде не учатся и не работают, но и в отношении всех категорий учащихся. Подобные сведения можно получить лишь при выборочном специально организованном обследовании. На основе приведенных данных можно делать и еще более общие выводы: рост правонарушаемости подростков — серьезная база для будущей взрослой преступности. Особо ценные сведения о возможных причинах и условиях совершения преступлений наличествуют в мотивах преступного поведения. Первичные учетные документы отслеживают преступления, совершенные по корыстным побуждениям; по мотивам приобретения (получения) наркотических средств, психотропных, сильнодействующих веществ, прекурсоров, спиртных напитков, денежных средств, кредита; совершение преступлений с целью завладения транспортным средством, грузом, оружием, взрывными устройствами, взрывчатыми веществами, боеприпасами; с целью сбыта или промысла; из хулиганских, сексуальных, бытовых (ссора, ревность, иные бытовые мотивы) побуждений; по мотивам вражды, ненависти, мести (расовой, национальной, религиозной), иной личной заинтересованности; в целях раздела сфер влияния, облегчения совершения или сокрытия других преступлений, сокрытия прибыли от налогообложения, в целях трансплантации человеческих органов и многие другие.
Перечень мотивов далек от совершенства. Это связано в первую очередь с тем, что содержание мотивов, их иерархия и система недостаточно разработаны в науке и судебной практике. Вышеприведенный перечень списан нами почти дословно со статистических карточек о результатах расследования преступления (Ф. 1.1, п. 26) и налицо, совершившее преступление (Ф. 2, п. 35). В них говорится о корыстных побуждениях (код 01), мотивах приобретения (получения) наркотических средств (код 02), спиртных напитков (код 04), денежных средств (код 05), хищении грузов на разных стадиях перевозки (коды 19, 20, 21), о мотивах сопряженности преступления с разбоем (код 30), вымогательством (код 31), бандитизмом (код 32), мотивах сбыта (код 10), промысла (код 11), раздела сфер влияния (код 20), сокрытия доходов (код 22) и т.д. Все перечисленные мотивы носят исходный корыстный характер. Если бы в статистических карточках было указано, 4jro «корыстные побуждения» — родовое понятие по отношению к конкретным формам реализации корысти, то это было бы более или менее правильно. Но этого, к сожалению, нет. Поэтому при работе с базами данных по мотивам преступного поведения необходимо проявлять высокую критичность.
Тем не менее практическое изучение криминальной мотивации помогает глубже разобраться в субъективных и объективных причинах преступности, правильно понять и оценить личность виновных в генезисе преступления, грамотно квалифицировать содеянное по субъективной стороне преступления, индивидуализировать наказание и оптимизировать ресоциализацию преступников. Мотивационные характеристики преступности в сочетании с признаками личности и объективными характеристиками преступления существенно приближают исследователей к искомым причинам и условиям, способствующим совершению преступлений. На основании этих данных мы узнаем, какие преступления совершаются, где, кем, как и ради чего.
Отсутствие аналогичных сведений по латентным преступлениям и недостаток этих данных по учтенным, но нераскрытым преступлениям, не дает возможности изучить подобные обстоятельства в полном объеме реально совершаемой преступности. Но наличие информации по учтенным и раскрытым деяниям позволяет более или менее адекватно оценить возможный набор причин и условий преступности и их иерархию.
Отслеживание доминирующих криминальных мотивов за длительный период времени свидетельствует о криминологически значимых сдвигах в преступности, ее причинах и об обществе в целом. Обратимся к динамике мотивов умышленных убийств. В 1956 г. 87,5% этих деяний совершалось по следующим мотивам (мотивационным обстоятельствам): на почве ревности, ссоры и других бытовых причин (52,8%), из хулиганских побуждений (19,5%), при убийстве матерью новорожденного (7,5%), разбойном нападении (6,3%), изнасиловании (1,4%). В 1966 г. эти показатели соответственно составили: 58,5 + 26,7 + 3,7 + 1,8 + 1,2 = 91,9%. К 1991 г. их криминологическая значимость ослабла (с 91,9 до 35,7%) в 2,6 раза, в том числе мотивация ревности и другие бытовые побуждения — почти в два раза, хулиганские побуждения — в 10, детоубийство — в девять, корыстная мотивация при разбоях в девять, сексуальная мотивация при изнасиловании — в пять раз. В результате наступивших изменений два убийства из трех стали мотивироваться «отодвинутой» корыстью, желаниями к переделу сфер влияния и устранению конкурентов, местью, национальной и политической нетерпимостью и т.д. Мотивы последних лет раскрывают совсем другие причины, чем мотивы 60-х гг. Это объяснимо происходящими в стране серьезными изменениями. Статистическое изучение соответствующих показателей в динамике имеет исключительную аналитическую значимость. Обратимся к некоторым частным показателям. В 1995 г. были выявлены 8222 организованные группы. 1641 группа насчитывала от четырех до 10 человек,
151 —свыше Ючеловек; 1628 групп существовали от одного года до пяти лет, а 11 — свыше пяти лет; 363 группы имели международные связи, 1065 — межрегиональные, 857 — коррумпированные. Организованные группы (выявленные) совершили 26 433 тягчайших преступления. Один перечень названных показателей раскрывает важные криминогенные обстоятельства.
Выявление более 8 тыс. организованных групп в течение одного года свидетельствует о широкой распространенности организованной преступности в стране. Однако реальное число этих групп в два—четыре раза выше. Около 17% групп имели международные и межрегиональные связи, каждая десятая была связана с коррумпированными чиновниками, более 20% действовали от одного года до пяти лет и дольше, но своевременно не были установлены органами правоохра- ны. Если мы посмотрим на организованную преступность в динамике, то установим важные тенденции: за шесть лет (1989—1995 гг.) число выявленных преступных групп увеличилось в 17 раз, их число с количественным составом от четырех до 10 человек и более — в 10, с длительностью существования от одного года до пяти лет — в 20, с межрегиональными связями — в 27, с коррумпированными — в 142— 172 раза. За эти же годы число выявленных преступлений, совершенных установленными организованными группами, увеличилось только в девять раз. Научились «прятать концы в воду». Сопоставление приведенных данных дает более точные «адреса» причинности организованной преступности и эффективности системы правоохранительных органов.
Обращение к динамике анализируемых показателей в целях выявления обстоятельств, способствующих совершению преступлений, имеет важное значение. Именно динамика их, положительно или отрицательно коррелируемая с динамикой самой преступности, позволяет зачислить те или иные обстоятельства в систему криминогенных или антикриминогенных факторов, среди которых могут быть и преступления одного вида по отношению к другому.
Между зарегистрированным уровнем хищений огнестрельного оружия и учтенными преступлениями, совершенными с применением огнестрельного оружия, существует прямая корреляционная зависимость (табл. 48).
Таблица 48
Соотношение преступлений хищения оружия и его применения
Виды преступлений | 1991 | 1992 | 1993 | 1994 | 1995 | 1996 | Всего |
Хищения. |
|
|
|
|
|
|
|
абсолютные показатели | 773 | 1138 | 1396 | 1352 | 1336 | ИЗО | 7125 |
проценты | 100,0 | 147,2 | 180,6 | 174,9 | 172,8 | 146,2 | - |
Вооруженные преступления: |
|
|
|
|
|
| - |
абсолютные показатели | 4481 | 8873 | 19 154 | 18 059 | 12 160 | 9549 | 72 276 |
проценты | 100,1 | 198,0 | 427,4 | 403,0 | 271,4 | 213,1 | — |
Число вооруженных преступлений на одно хищение оружия | 5,8 | 7,8 | 13,7 | 13,4 | 9,1 | 8,5 | 10 |
Сопоставляя числа хищений оружия и преступлений, совершенных с применением оружия, следует сознавать, что эти деяния коррелируют между собой главным образом потому, что у них практически одни и те же причины. Но хищение оружия чаще всего — лишь стадия приготовления более дерзких преступлений с применением оружия. Это, однако, не означает, что совершение тяжких вооруженных преступлений в том или ином году осуществляется с оружием, похищенным в том же году. На руках населения оружия много.
В 70-е гг. в розыске находились десятки похищенных стволов, в 80-е гг. — сотни, в 90-е гг. — тысячи. В 1996 г. разыскивался 32 121 ствол. Это в 210 раз больше, чем в 1988 г. По неполным данным МВД России, в нелегальном обороте в 1995 г. находилось не менее 150 тыс. единиц огнестрельного оружия. Кроме того, 3,2 млн единиц огнестрельного оружия (главным образом, охотничьего) в том же году находилось в правомерном владении граждан. Любая единица оружия из этой массы могла быть применена при совершении преступления. Тем не менее между хищениями оружия и применением его при совершении других преступлений существует сильная прямая корреляция.
Судя по данным таблицы, в 1992—1993 гг. росло число хищений и применений оружия, а в последующие годы снижалось число и хищений, и применения оружия, хотя темпы прироста (снижения) в сопоставляемых видах деяний существенно различались. В среднем на одно хищение приходилось 10 вооруженныхдеяний. Максимум (13,7 и 13,4) падает на 1993—1994 гг. Перефразируя известное выражение (если в первом акте пьесы на стене висит ружье, то в последнем акте оно выстрелит) можно сказать, если совершено хищение оружия, то оно с большой долей вероятности может вскоре выстрелить.
Осознание опасностей от вооруженных преступлений в 1992— 1995 гг. и принятие некоторых предупредительных мер по контролю над оружием снизило число учтенного вооруженного насилия в стране. Аналогичная картина наблюдалась в США в 80—90-е гг. Удельный вес умышленных убийств с применением огнестрельного оружия с 1985 по 1994 г. в американском обществе вырос с 54 до 60%. В США оружие свободно продается и покупается. Только по учету там насчитывается примерно один ствол на каждого жителя (от младенцев до стариков). Население страны давно научилось более или менее осторожно пользоваться им. Но интенсивный рост умышленных убийств из огнестрельного оружия напугал американское общество, что послужило основанием для принятия жесткого законодательства 1994 г., по которому запрещались продажа и хранение 19 видов автоматического оружия, расширение применения смертной казни по 50 составам деяний и многие другие репрессивные меры. Они способствовали снижению уровня умышленных убийств вообще и совершенных с применением огнестрельного оружия в частности.
Проблема распространения огнестрельного оружия на земле волнует международное сообщество. На Девятом конгрессе ООН о предупреждении преступности и обращении с правонарушителями (1995, Каир) обсуждался специальный проект резолюции о контроле над оружием. Как мы видим, изучение соотношений только двух взаимосвязанных деяний, одно из которых условно можно рассматривать как фактор, а другое как следствие, помогает выйти на очень важные национальные и транснациональные криминологические проблемы. Результаты статистического анализа параллельных рядов этих двух деяний — серьезный аргумент против введения в России свободной продажи огнестрельного оружия, которая давно предлагается некоторыми политиками. Следующий шаг в статистическом выявлении причин и условий, способствующих совершению преступлений, — это сопоставление данных криминальной статистики с данными статистики социальной, экономической, демографической, культурной, географической, медицинской, моральной и т.д.
Элементарным примером может служить обращение к коэффициенту преступности, который строится на соотношении абсолютного числа преступлений (юридическая статистика) на 100 тыс. или 10 тыс. жителей (демографическая статистика). Это соотношение помогает решать очень многие проблемы объективной оценки преступности, сравнительного анализа по территориям и годам, в том числе и в плане определения криминогенности той или иной группы населения. Аналогичные сопоставления можно произвести между данными о преступлениях и площадью территории, на которой они совершены, путем исчисления числа преступлений на 1 кв. километр территории.
Более ценные данные для изучения причин преступности заключаются в соотношениях уголовной статистики с сущностными статистическими характеристиками общества и государства — политическими, экономическими, социальными, культурными, духовными и т.д. Эти сведения систематически собираются и обнародуются в статистических сборниках Госкомстата России. В данном случае статистический анализ является междисциплинарным и базируется на статистическом учете и отчетности по всем отраслям и сферам жизни и деятельности. Обращение к статистике данных отраслей требует от исследователя достаточного знакомства с интересующими его учетом и отчетностью.
Демографическая статистика дает возможность соотнести преступность, распределенную во времени и пространстве, с аналогичным распределениям численности всего населения, мужчин и женщин, лиц различного возраста, городских и сельских жителей, с общими и частными показателями воспроизводства населения, браками и разводами, рождаемостью и смертностью, естественным и миграционным приростом и т.д. Все это имеет прямое отношение к изучению причинности преступности или ее особенностей.
Особую роль в этих изучениях играет анализ взаимосвязей уровня преступности с основными общеэкономическими показателями, развитием материального производства и различных форм хозяйства страны (субъекта Федерации, города, района), со структурой и уровнем валового национального продукта в целом и по отраслям производства, национальным доходом, производительностью труда, потреблением и накоплением, распределением населения по отраслям производства и обслуживания, природными ресурсами и охраной окружающей среды, с научно-техническим прогрессом, производством и оборотом алкогольных напитков и т.д. Статистика и криминология имеют в проведении подобного анализа богатый опыт.
Любопытные сведения, например, приводятся в Четвертом обзоре ООН о тенденциях преступности по данным 1990 г. на основе изучения взаимосвязей убийств с агрегированными показателями развития людских ресурсов. Эти агрегированные показатели представляли собой уровень национального дохода, продолжительность жизни и уровень образования (табл. 49).
Приведенные данные международной статистики подтверждают давно установленную ООН тенденцию: уровень убийств и насилия значительно выше в бедных и развивающихся странах, чем в более обеспеченных и развитых, поскольку борьба за,существование и выживание снижает ценность человеческой жизни. В развитых странах с достаточной социальной защитой чрезвычайно высок уровень корыстных деяний, главным образом краж. Приведенная таблица раскрывает причинные связи убийств с низким уровнем развития людских ресурсов, низким и средним уровнем доходов населения, с недостаточным развитием страны в целом. Коэффициент убийств в странах с низким уровнем развития людских ресурсов в 4,5 раза выше, чем в странах с высоким уровнем их развития.
Таблица 49
Взаимосвязь убийств с некоторыми агрегированными показателями1
Агрегированные показатели | Уровень убийств на 100 тыс. населения |
Развитие людских ресурсов: |
|
низкий уровень | 20,59 |
средний уровень | 8,89 |
высокий уровень | 4,58 |
Доходы: |
|
низкий уровень | 11,79 |
средний уровень | 10,48 |
высокий уровень | 4,24 |
Развитие стран: |
|
развивающиеся | 9,94 |
развитые | 4,52 |
Система показателей социальной статистики в ее широком понимании включает в себя огромное число показателей, выявление взаимосвязей преступных проявлений с которыми помогает адекватно определить всю совокупность криминогенных факторов социального значения. Систему показателей социальной статистики условно можно разбить на четыре большие группы. Results of the Fourth United Nations Survey of Crime Trends and Operations of Crimi- nal Justice Systems/Interim, report prepared by the Secretariat. A/CONF. 169/15 1994.2 Dec. P. 12. Статистика общественного и государственного устройства: экономической системы страны, политической системы страны, социальной структуры общества, расслоения общества, общественного мнения и другие параметры. Статистика личности, семьи, коллектива: личности и семьи, трудового коллектива, моральных устоев, свободного времени, досуга и другие показатели. Статистика уровня жизни населения: доходов и расходов, социальных условий труда, социального обеспечения, потребления материальных благ и услуг и т.д. Статистика сферы обслуживания населения: торгового и бытового обслуживания, жилищных условий и коммунального обслуживания, транспортного обслуживания и услуг связи, здравоохранения и физической культуры, продолжительности жизни, образования, культуры, массовой информации и многих других аспектов обслуживания.
В порядке иллюстрации мы обратимся лишь к одной взаимосвязи, может быть, самой главной, — взаимосвязи уровня корыстной преступности с величиной социально-экономического расслоения (неравенства) населения, в котором заложена суть социальной справедливости общества.
В 60-е гг. доля корыстных преступлений в структуре всей учтенной преступности составляла около 40—45%, в конце 80-х гг. — в пределах 75, в настоящее время — более 80%. С учетом латентной корыстной преступности эта доля будет еще больше, ибо уровень латентности корыстных экономических и должностных преступлений чрезвычайно велик. В российских условиях неправового накопления первичного капитала это в первую очередь свидетельствует о криминальном «око- рыствовании» всех общественных отношений — экономических, социальных, политических. Значительное число людей в переходное правовое безвременье имеет мотивацию стать собственником, урвать свое или чужое, создать или войти в доходную коммерческую структуру, обворовывающую государство, общество, а то и непосредственно население.
Именно в эти годы интенсивно увеличивался разрыв в доходах населения (децильный коэффициент, раскрывающий соотношение 10% самых бедных и 10% самых богатых). В 1991 г. он составлял 1 : 4,5, в 1992— 1: 8, в 1993 — 1: 10, в 1994— 1:15. Поданным Программы социальных реформ в РФ на период 1996—2000 гг., утвержденной постановлением Правительства РФ 26 февраля 1997 г., этот разрыв был уже 1 : 24[CXLV]. Скрытый разрыв намного больше. Данный социально-экономический фактор является особо криминогенным. Это было доказано многочисленными исследованиями XVIII—XX вв. Платон в целях предупреждения преступлений прямо предлагал установить разрыв между бедностью и богатством в пределах 1 : 4[CXLVI]. Эти предложения реализуются во многих цивилизованных странах. В демократических европейских государствах он близок к пятикратному. Социально опасным и наиболее криминогенным считается соотношение 1 : 10. Этот вывод с давних времен базируется на соотношении уголовной, моральной и социально-экономической статистики.
Подобные сопоставления многих сведений о преступности могут быть произведены с самыми разными показателями социально-экономического развития. В статистической и криминологической литературе на сопоставлении уголовной и социально-экономической статистики давно и небезуспешно решаются многие проблемы изучения причинности преступных проявлений[CXLVII].
Еще по теме § 3. Статистические возможности анализа причин преступности, личности правонарушителей и мотивации преступного поведения:
- 2.1.2. Криминологическая характеристика состояния и динамики предпреступного правонарушающего поведения несовершеннолетних
- 2.1.4. Криминологическая характеристика преступности несовершеннолетних и проблемы ее профилактики в России
- 2.2. Проблемы борьбы с домашним насилием
- 6.1. Причины преступности: гносеологические и правовые аспекты. Криминологические проблемы противодействия преступности
- 4.3.5. Виктимность и преступление
- 4.1. ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ СТРАТЕГИИ И МЕТОДЫ
- § 1. Понятие механизма преступного поведения
- § 6. Иные методы криминологических исследований
- § 3. Понятие причинности в криминологии
- § 1. Понятие и предмет криминологического прогнозирования
- § 3. Отрасли юридической статистики
- § 5. Значение юридической статистики для юридической науки и практики
- § 2. Официальная статистическая отчетностьправоохранительных органов
- § 1. Понятие статистической сводки и группировки
- § 2. Статистические возможности анализа преступности
- § 3. Статистические возможности анализа причин преступности, личности правонарушителей и мотивации преступного поведения