§11. Ювенальная юстиция - между судебной властью и гражданским обществом I.
Предварительные замечания. Концептуально и в реальной жизни ювенальная юстиция занимает именно такое место. Суд по делам о несовершеннолетних - центральное звено ювенальной юстиции - осуществляет функции судебной власти, причем в определенных стадиях процесса даже более ярко выраженные, чем у суда общей юрисдикции. Одновременно неотъемлемой частью функционирующей ювенальной юстиции является участие в ней представителей гражданского общества. Это не исторический парадокс. Юристы концаXlX в., создавая ювенальную юстицию, видели в этом сочетании залог высокой эффективности будущего правосудия для несовершеннолетних. И это предвидение оправдалось. Сочетание в ювенальной юстиции вышеупомянутых признаков создает своеобразный теоретический и практический “мост” между внешне полярными сторонами общественной жизни: ограничением (самоограничением) свободы общества и личности и самой этой свободой, предоставляемой в правовом обществе представителям гражданского общества. Ювенальная юстиция существует в мире более 100 лет. Современные российские юристы обратили на нее внимание в 1990 г. Автор данного раздела опубликовала первую монографию на эту тему, а в 1995 г. сотрудники ИГП РАН разработали первую концепцию ювенальной юстиции и проект закона о ювенальной юстиции в Российской Федерации. Прошедшее десятилетие показало не просто интерес к этой теме. В России начался “бум” ювенальной юстиции, продолжающийся и поныне. Научные центры, институты, факультеты университетов внесли немалый вклад в формирование банка информации в этой области, пополнив его исследованиями российских и иностранных источников. В небольшом по объему разделе нет возможности останавливаться на них подробно. Отсылаем читателей к последним по времени работам в этой области, где дана соответствующая библиография1. Несмотря на значительный объем исследований ювенальной юстиции, один аспект проблемы незаслуженно не стал главным и анализировался лишь одним-двумя авторами. Это функция судебной власти и иерархия судебной власти и гражданского общества. Этот пробел не покажется непонятным даже в условиях “бума" ювенальной юстиции, если иметь в виду основных разработчиков темы. Ими оказались в основном неюристы, почему исследования и пошли по пути анализа технологий, социально-психологических моделей в рамках ювеналыюй юстиции, а отнюдь не правового ме ханизма, прежде всего судебного. Так что у российских юристов перед этой уникальной судебной юрисдикцией остался долг - отстоять главенствующую роль суда, осуществляющего функцию судебной власти, которому (и только ему) подчинены все остальные звенья ювенальной юстиции. Долг состоит и в определении места гражданского общества в этой системе, поскольку неопределенность уже привела к возвышению его роли в судебном процессе и отвлекла исследователей от главного его руководителя - суда для несовершеннолетних. При анализе рассматриваемого специфического положения ювенальной юстиции необходимо учесть следующие исторические парадоксы ее развития в России: а) она существовала и действовала в дореволюционной России; б) ее не было в СССР и в постсоветской России в течение более 80 лет; в) новый УПК РФ, вступивший в силу I июля 2002 г., не создал автономную ювенальную юстицию, хотя правовой резерв для этого был и в УПК РСФСР 1960 г., и есть в новом УПК РФ. В данном разделе этот резерв тоже анализируется. Видимо, российским юристам в определении их правовой позиции придется опираться на международные стандарты правосудия для несовершеннолетних (Пекинские правила ООН 1985 г.), к которым Россия как правопреемница СССР присоединилась, тем более что п. 4 ст. 15 Конституции РФ провозглашает приоритет международных норм при отсутствии соответствующих норм национального законодательства. 2. Судебная власть и ювенальная юстиция. Феномен ювенальной юстиции. История возникновения. Появление ювенальной юстиции на юридическом пространстве непосредственно связано с функцией судебной власти. Парадокс состоял в том, что ювенальная юстиция сразу представилась юридическому мышлению как отрицание судебной власти, а деятельность суда для несовершеннолетних - как отрицание процессуальной формы реализации судебной власти. В чем же были причины столь резкого отказа от привычных форм общего правосудия и перехода к судебной деятельности, мало похожей на привычное судопроизводство в судах общей юрисдикции? Предыстория ювенальной юстиции свидетельствует о том, что правовое положение несовершеннолетних, оказавшихся в орбите правосудия, характеризовалось двумя словами: жестокое и несправедливое. Как известно, существовало оно в течение нескольких веков. В юриспруденции тех времен не было правового понятия детства как особо охраняемого правом периода жизни человека. Действовали принципы правового равенства взрослых и детей в уголовной ответственности и наказании, восполнения недостатка возраста тяжестью содеянного. Очевидно, что в этих условиях карательный меч правосудия был острее для детей (а им могло быть 8-9 лет), чем для взрослых. В их наказании превалировало воздаяние, переходящее в объективное вменение. Именно поэтому борьба гуманистических идей в праве включила требование повышенной юридической защиты в рамках уголовного процесса детей и подростков - преступников и жертв преступлений. Ho это произошло значительно позже - во второй половине XIX в. Итогом этой борьбы стало создание 2 июля 1899 г. первого в мире суда для несовершеннолетних, получившего названия чикагского (от города Чикаго, где начал работать этот суд) и иллинойского (по наименованию штата Иллинойс, где был принят Закон о первом ювенальном суде). Среди многих вопросов о причинах появления в мире ювенальной юстиции есть и такой: почему человечество так долго ожидало это событие? И ответ на него вновь восходит к представлению юристов разных эпох о функции судебной власти. Она, согласно доктрине, не включала повышенную защиту несовершеннолетних только по самому факту их возраста, хотя в историко-правовых памятниках были указания на “прощение наказания", относящееся к несовершеннолетним, “прощения, оправданного несовершеннолетием”, а позднее, начиная с кодексов Наполеона, сформулировано понятие действия “с разумением” и “без разумения”, применяемое к несовершеннолетним. Однако только с возникновением ювенальной юстиции повышенная правовая (судебная) защита несовершеннолетних стала ее принципом, специфическим при реализации функции судебной власти в рамках правосудия для несовершеннолетних. Ювенальный суд: первые шаги в реализации судебной власти1. Эта функция, как и структура суда, его юрисдикция, были определены в упомянутом Законе от 2 июля 1899 г. В этом Законе было много новшеств: - выдвижение на первый план обращения с несовершеннолетними воспитательной функции судебной власти, что означало применение к несовершеннолетним преимущественно воспитательного надзора (пробации), помещения подростков младших возрастов в реформатории; - специализация судебного процесса по делам о несовершеннолетних, т. е. создание юрисдикции специализированного судьи (судей) по этим делам, резервирование специального зала судебных заседаний для суда по делам несовершеннолетних; создание специального реестра дел о несовершеннолетних отдельно от общего судебного реестра; - создание попечительского совета при ювенальном суде, что открывало дорогу представителям гражданского общества в юве- Подробно исторический путь ювенальной юстиции за 102 года ее существования см.: Мельникова Э. Б. Правосудие по делам несовершеннолетних: история и современность. М.: Наука, 1990; Мельникова Э. Б. Указ. соч. М.: Дело, 2001: МелъниковаЭ. Б., КарнозоваЛ. М. Указ. соч. М.: Проспект, 2002). нальную юстицию, определив ее положение как “мост” между судебной властью и гражданским обществом. В дальнейшем именно на базе положений Закона от 2 июля 1899 г. формировался специфический судебный округ ювенального суда с его вспомогательными службами, включающими консультационные бюро встречи и наблюдения, изучения личности несовершеннолетних, где работали специалисты неюридических профессий (по современной терминологии - “непрофессиональный элемент”). Приведенные нормы Закона от 2 июля 1899 г. показывают, что первый ювенальный суд имел существенные отличия от суда общей юрисдикции. И, как всегда, отличие от привычного юридического мышления подвергается сомнению. Это и произошло с чикагским “детским” судом. Надо сказать, что эти сомнения касались реализации этим судом функции судебной власти, ее содержания и формы. Конфликт нового - ювенального суда на этой почве с действующей судебной системой возник в США, а позднее его отголоски прозвучали в других странах, где создавалась ювенальная юстиция. Суть конфликта внешне была связана с тем, что создатели чикагского “детского” суда предусмотрели в Законе 1899 г. специализацию ювенальных судей и упрощение судебной процедуры. Эти процессуальные изменения имели, однако, концептуальное значение и вызвали протест противников ювенальной юстиции, доказывавших, что суд для несовершеннолетних - это уже не суд, процедура в нем - уже не уголовный и вообще - не судебный процесс. И действительно, недоумение “классических” юристов имели основания. Кстати, и сейчас, когда в начале XXI в. в России сторонники ювенальной юстиции пытаются ее возродить, они наталкиваются на те же, что и в начале XX в., сомнения ее противников. В чикагском ювенальном суде уголовный процесс отбросил многие свои классические формы - предъявление обвинения, обвинительный акт и его чтение, судебное следствие, прения сторон. Вся процедура разбирательства сводилась к беседе судьи с несовершеннолетним в присутствии представителя (попечителя) несовершеннолетнего. Тем самым ритуальность судебного процесса уступала место его максимальной индивидуализации, ставшей одним из принципов ювенальной юстиции. Сторонники ювенальной юстиции заявляли, что судебная процедура в суде общей юрисдикции непонятна подростку, особенно младшего возраста, воспринимается им либо как спектакль, либо как действо, вызывающее у него страх наказания неизвестно почему и за что. Судебное разбирательство в “детском суде стало конфиденциальным именно в целях ограждения детей, подростков от этого влияния судебного процесса. Напомним, что эта позиция обосновывается криминологической теорией стигматизации ("клеймения”) несовершеннолетних в глазах общественного мнения, в том числе и в открытом судебным заседании. Еще один повод для конфликта: отсутствие в ювенальном суде жюри присяжных и единоличное рассмотрение дела ювенальным судьей. И наконец, - специализация этого судьи. Магистрат по делам несовершеннолетних не обязательно должен быть юристом по образованию, но должен иметь опыт общения с детьми и желательно профессию врача, педагога, психолога. В США эти признаки ювенального суда уже в самом начале его деятельности привели даже к вынесению соответствующих решений Верховных судов - США и штатов. Закон штата Пенсильвания, устранивший большое жюри, был отменен и заменен другим, конфиденциальность признана нарушением 5-й поправки к Конституции США. Ho все это в прошлом. Принципы ювенальной юстиции отражены и в специальных национальных законах о ней, и в документе, имеющем международное признание, - Пекинских правилах ООН 1985 г. Несмотря на эти битвы “за и против” ювенальной юстиции, ее сторонников и противников одинаково поразила необычайная эффективность этой новой юрисдикции. Вскоре современники заговорили с ней с не свойственным юристам энтузиазмом. Один из крупнейших российских процессуалистов П. И. Люблинский после посещения США и бесед с американскими судьями о новом чикагском суде приводит знаменательное высказывание одного из них - судьи Галлея, одного из самых уважаемых в юридическом сообществе: “За свое краткое существование суд для несовершеннолетних сделал больше для уменьшения преступности, чем все суды государства за двадцать лет, а один попечитель, ревностно и искренне преданный своему делу, в течение года предупредил больше преступлений, чем лучший прокурор, преследовавший преступления в течение пяти лет.”761 Эффективность ювенального суда - весомый аргумент в его пользу. В результате к 1905 г. большинство штатов США имело ювенальные суды. Таким образом, специфика реализации ювенальными судами функции судебной власти состояла в персонификации ее реализации. Главным субъектом процесса реально был судья, главными участниками процесса - судья и несовершеннолетний, а сам процесс осуществлялся на “двух полюсах” - преступления и наказания за него. В этой ситуации судебная власть для несовершеннолетнего четко персонифицировалась в фигуре судьи и становилась реальной и понятной подростку. 3. Гражданское общество в истории ювенальной юстиции Закон Штата Иллинойс от 2 июля 1899 г. предусмотрел привлечение населения для помощи суду при отправлении правосудия, что тоже было необычным для уголовного процесса тех времен. Тогда гражданское общество участвовало в этой деятельности только в форме жюри присяжных, а его в ювенальном суде не было. В рам ках ювенальной юстиции население стало принимать активное участие, и эту возможность ему дали законодательство и судебная практика. Сюда включались выбор магистрата по делам несовершеннолетних, мировых судей, формирование попечительских советов, оказание помощи суду многочисленными добровольными благотворительными организациями помощи детям (религиозными объединениями женщин). Обнаруживается стойкая преемственность этих форм участия гражданского общества в борьбе с преступностью несовершеннолетних, дошедшая до наших дней. Правда, в современной России эти функции гражданского общества выражены слабее, чем в СССР и в современных вариантах ювенальной юстиции в других странах. Характерно то, что на протяжении всех 102 лет существования ювенальной юстиции из ее орбиты никогда не исключалось гражданское общество. Его представители фигурировали и в законах, и в решениях судов. Конечно, баланс сил “судебная власть - гражданское общество” в разное время и в разных условиях менялся. Ho никогда реализация судом функции судебной власти не мыслилась без участия гражданского общества. Это можно сказать и о России, хотя даже ее новое уголовно-процессуальное законодательство сохранило для несовершеннолетних юрисдикцию общеуголовного суда, не создав суд ювенальный. Концепция и философия ювенальной юстиции в контексте судебной власти и гражданского общества Специфическое биполярное положение ювенальной юстиции - между судебной властью и гражданским обществом - изначально определило ее концепцию и заложило основы ее особой философии. Главную теоретическую базу ювенальной юстиции признают все представители разных научных дисциплин, изучающих феномен ювенальной юстиции. Эта база - несовершеннолетие как понятие правовое, социально-психологическое и демографическое. Поскольку речь идет о ювенальной юстиции как правовом и судебном институте, в ее концепцию вкладываются признаки общего понятия юстиции (разные варианты этого понятия), а также специфические признаки юстиции ювенальной. Специфику определяют уже указанные выше особенности реализации функций судебной власти, и, кроме того, специфические принципы судоустройства и уголовного процесса. В концепцию ювенальной юстиции включается и суд по делам о несовершеннолетних как центральное звено ювенальной юстиции, осуществляющий функции судебной власти и действующий на базе особых принципов ювенальной юстиции. Следует иметь в виду, что ювенальная юстиция - это один из многих правовых институтов, базирующихся на понятии несовершеннолетия (более привычно понятие несовершеннолетнего). Несовершеннолетние фигурируют во многих отраслях права, где они приобретают разные правовые признаки. Они определяются специфическими общественными отношениями, регулируемыми соответствующими отраслями права. Однако во всех случаях прослеживается особая - охранительная философия права, обязывающая правовые институты защитить несовершеннолетнего в неблагоприятной обстановке или стать таковыми без защиты. Эта философия касается всех детей и подростков, оказавшихся в таких условиях, а не только в орбите правосудия. Все системы предупреждения маргинальное™, девиантности и делинквентности детей и подростков построены на философии их защиты, спасения. И конечно, они действуют, когда речь идет о реальном спасении детей - жертв негативных явлений жизни. Об этом сказано в первом Законе 1899 г. о суде для несовершеннолетних (США), в первом Законе о детях и молодежи Англии (1906 г.), наконец, в первом международноправовом акте о защите детей - Декларации прав ребенка (1924 г.). Охранительная философия определяет прежде всего принципы функционирования судов по делам о несовершеннолетних и реализации в целом судебной власти в рамках ювенальной юстиции. Для углубленного понимания этой деятельности существенным представляется анализ самого понятия несовершеннолетия (несовершеннолетнего) . Известно, что общеюридическое понятие несовершеннолетнего включает возраст от 0 до возраста, после достижения которого человек считается полностью дееспособным, т. е. способным реализовать все предоставленные ему как человеку и гражданину конституцией и законами страны субъективные права, свободы и юридические обязанности. Наиболее часто в законах разных стран окончанием несовершеннолетия и достижением совершеннолетия считается возраст в 15 лет. Однако есть страны, где совершеннолетними считаются лица, достигшие 18, 20 лет и даже 21 года. Поэтому, когда о возрастной границе несовершеннолетия стоит вопрос в международных документах, обычно указывается возраст в 18 лет, после чего делается оговорка: если иной возраст не установлен национальным законодательством. Это прямо сформулировано в Пекинских правилах ООН, такой же вывод может быть сделан из текста Конвенции ООН по правам ребенка 1989 г. Таким образом, юридическое закрепление в законах демографической возрастной группы несовершеннолетних связано с охранительными функциями права в отношении этой категории людей. Возникает естественный вопрос: чем именно определяется потребность в этой охранительной функции? Начнем с того, что правовая защита несовершеннолетних, в том числе и в судебном процессе, отличается от той, что предоставляется в таких же ситуациях взрослым (совершеннолетним), ее большим разнообразием и объемом средств защиты, а также более высоким уровнем. Такая защита в юридической литературе именуется повышенной. Возникает вопрос: чем объясняется необходимость введения именно повышенной правовой защиты несовершеннолетних? Связано это с психофизиологическими и социальными особенностями личности несовершеннолетних. Растущий организм ребенка, подростка плохо защищен от неблагоприятных внутренних и внешних влияний. Это может привести к быстрому конфликту подростка с окружающими людьми, с законом в разных сферах его жизни, к более частым нарушениям прав детей и подростков со стороны других лиц. Такая возрастная неадаптированность (неприспособленность) несовершеннолетних к меняющимся условиям жизни требует ее компенсации с помощью законодательного регулирования, а именно введения в законодательство норм о повышенной юридической защите прав и свобод несовершеннолетних. И такая повышенная правовая защита считается неотъемлемым признаком юридического понятия несовершеннолетнего. Возраст 18 лет как рубеж совершеннолетия является достаточно условным не только потому, что в законе той или иной страны может быть указан иной возраст. Он условен и в чисто индивидуальном плане. Личность конкретного человека может не соответствовать заложенному в законе представлению о моменте наступления юридической зрелости. Подросток может отставать в своем развитии или, наоборот, обгонять свой возраст. Такие ситуации особенно чреваты конфликтами: отставший в развитии скорее станет жертвой преступления, а “акселерат”, имея завышенные ролевые ожидания, не соответствующие его возрасту, скорее сам нарушит закон. И здесь требуется повышенная правовая защита таких несовершеннолетних, которой служат нормы отраслевого законодательства, в том числе и процессуального, например обязательное установление в необходимых случаях возраста несовершеннолетнего, особое внимание к деяниям несовершеннолетних с признаками умственной отсталости при наличии их вменяемости. Защитой несовершеннолетних в судебном процессе является и значительный объем прав их законных представителей. Объем прав, свобод и обязанностей, предоставляемых несовершеннолетним разными отраслями права, должен всегда учитываться, поскольку он, составляя правовой статус несовершеннолетнего, тем самым определяет границы юрисдикции ювенальной юстиции, а значит, и границы реализации функции судебной власти. Концепция и философия ювенальной юстиции находятся в прямой зависимости от того, что понимается под термином “ювенальная юстиция”. Для России это особо важный вопрос, ибо воссоздание ее в наше время породило серию существенно разнящихся между собой понятий. Возможность по-разному трактовать ювенальную юстицию возникла еще при ее зарождении, когда даже в Законе от 2 июля 1899 г. задачи чикагского суда для несовершеннолетних и его помощников были сформулированы достаточно широко, нередко выходили за рамки процессуальной деятельности, да и сама эта деятельность, как уже отмечалось, была расплывчата. Словом, уже тогда было возможно говорить о социальной деятельности “детского суда. Правда, в те времена авторитет судьи для несовершеннолетних был чрезвычайно высок, а потому никому не приходило в голову “захватывать его полномочия”. Этого нельзя сказать о более поздних исторических этапах, когда такой “захват” происходил. Этот феномен в контексте “судебная власть - ювенальная юстиция” будет проанализирован ниже. Здесь приведем примеры сказанному: а) в 60-е годы возникло целое движение среди юристов, требующих замены судов для несовершеннолетних административными органами; б) в ряде европейских стран в то же время были созданы специальные комиссии по делам несовершеннолетних, которые наделялись функциями реализации судебной власти. Co временем эти функции были ограничены, но не настолько, чтобы не считать их квазисудебными. В России они существуют и поныне. И последнее. Говоря о понятии ювенальной юстиции, нельзя забывать, что в любом своем варианте она является частью общей юстиции и функционирует на базе ее общих принципов. И специфические принципы ювенальной юстиции своими корнями уходят в принципы правосудия. Повышенная правовая защита несовершеннолетних есть специфическое выражение права обвиняемого на защиту; максимальная индивидуализация судебного процесса по делам о несовершеннолетних - специфическое проявление общеуголовных и общепроцессуальных принципов индивидуализации уголовной ответственности, наказания; социальная насыщенность судебного процесса в делах несовершеннолетних - своеобразное развитие процессуальных правил собирания и оценки доказательств. Об этом нельзя забывать прежде всего потому, что это органическое соединение общих и специфических принципов позволяет рассматривать ювенальную юстицию в качестве специального правосудия, а суд для несовершеннолетних-как суд специальной юрисдикции. Весь же комплекс иных органов, образованных вокруг этого суда, должен быть отнесен к категории вспомогательных, привлекаемых в процесс только судом и только для его целей, которые он сам определеяет. Таким образом, общие принципы судоустройства и уголовного процесса ювенальная юстиция унаследовала от общего правосудия; специфические черты определяют в совокупности ее отличие от общего правосудия, степень ее автономности. Учет именно этой основы специфики ювенальной юстиции оградит ее от нарушений дан- ного”баланса сил”, будет способствовать эффективности реализации судами для несовершеннолетних функций судебной власти. Видимо, именно это учли создатели и первые функционеры ювенальной юстиции. Поэтому и первые результаты ее функционирования были поистине ошеломляющими. Пожалуй, технологии конца XX в. в областях науки и практики не дадут такого “чистого” положительного результата от реализации ювенальной юстицией функций судебной власти. Однако, если будущая российская ювенальная юстиция будет функционировать на указанной теоретической базе, можно скорее ожидать, что ювенальные суды будут функционировать эффективно. Итак, неотъемлемой частью философии и концепции ювенальной юстиции являются ее следующие специфические принципы: а) ее преимущественно охранительная ориентация. Ювенальная юстиция согласно Закону от 2 июля 1899 г. создавалась как преимущественно уголовное правосудие. Задачи такого правосудия ассоциируются с уголовным преследованием за преступления с обвинением, осуждением и наказанием, а не с преимущественной судебной защитой тех, кто совершил преступление. Вместе с тем уже при рассмотрении первого элемента концепции ювенальной юстиции - несовершеннолетия можно было заметить выдвижение на первый план именно охранительной функции ювенальной юстиции. Замысел же сделать ее прежде всего системой правовой защиты детей и подростков был определен философией ювенальной юстиции, которая изначально считала судебную власть в первую очередь властью охранительной. Об этом уже шла речь выше. Здесь отметим, что все сказанное об этой специфике судебной власти в отношении несовершеннолетних касается и ее охранительной функции. Специальный охранительный правовой режим для несовершеннолетних может быть выражен в разных формах: ^ - прямой протекционизм, т. е. освобождение от уголовной ответственности, наказания, уменьшение на определенную часть размера наказания, указанного в соответствующей статье Уголовного кодекса, только по самому факту несовершеннолетия, - специальная правовая защита отдельных групп несовершеннолетних в соответствии с их возрастом, учетом общего и специального возраста уголовной ответственности; процессуальных требований защиты, выражающихся в обеспечении конфиденциальности процесса, обеспечения участия законных представителей несовершеннолетнего: дополнительного участия в процессе представителей неюридических профессий (например, педагогов); ^ - специальный подход к применению мер воздействия в отношении несовершеннолетних правонарушителей: приоритет воспитательного воздействия; особое внимание суда к выбору и реализации режима принудительного воспитания. Последнее в теории ювенальной юстиции также принято считать ее принципом; б) ее преимущественно социальная насыщенность. Суть этого принципа - в широком использовании в рамках ювенальной юстиции неюридических специальных познаний. Сюда же относится требование специального изучения социальных условии жизни, социально-психологических признаков личности несовершенно летнего в судебном процессе. В западной правовой литературе представители таких специальностей объединены общим понятием непрофессионального элемента. В отношении несовершеннолетних констатируется, что их привлечение в процесс имеет гораздо более широкие задачи и должно всемерно поощряться, естественно, в рамках, установленных национальными законами1. В отличие от процесса в судах общей юрисдикции, где тоже приглашаются для участия эксперты и специалисты, в рамках ювенальной юстиции происходит социальное насыщение всего судебного процесса данными из неюридических источников. Речь идет не только об участии экспертов и специалистов, но и об использовании в рамках ювенальной юстиции данных, полученных судом и по его заданиям от специализированных неюридических учреждений и служб ювенального профиля. Эти данные предоставляют суду медико-психологические, социально-психологические, социальные службы, бюро, консультационные центры. Привлечение этих данных - одна из главных особенностей “классического” правосудия по делам о несовершеннолетних. Законы стран, где действуют суды для несовершеннолетних, предоставляют им право не только запросить и получить такие данные от перечисленных неюридических служб, но и поместить несовершеннолетнего на стационарное обследование в связи со своим запросом, если это потребуется для ответа на запрос судьи. Вопросы и ответы на них могут касаться особенностей личности несовершеннолетнего, содержания и скорости его реакции на негативные жизненные ситуации и т. д. Как свидетельствует практика работы судов для несовершеннолетних, судьи этих судов ставят перед неюридическими учреждениями даже вопросы о том, какая мера воздействия при наличии соответствующих психологических и иных признаков личности данного несовершеннолетнего будет для него более результативной, а тем более, - каков должен быть режим исполнения назначенной судом меры воздействия. Эта мерология используется при назначении “промежуточных” мер в ходе судебного разбирательства, а также при постпенитенциарном режиме (после выхода подростков из закрытых воспитательных и исправительных учреждений). Принцип социальной насыщенности ювенальной юстиции обеспечивает в странах, где действуют суды для несовершеннолетних, высокую эффективность правосудия для них. В то же время, если не определить место и правовые границы деятельности всех перечисленных неюридических учреждений в функционирующей ювенальной юстиции, легко перестроить систему ее органов так, что главным окажется вовсе не суд. А это уже дисбаланс функций судебной власти и гражданского общества. Например, на проходившем в 1990 г. в Оксфорде очередном симпозиуме ученых-юристов СССР и Великобритании специально обсуждалась тема “Участие «непрофессионального элемента» в уголовном процессе по делам несовершеннолетних” и формулировались средства и формы повышения таким путем эффективности судопроизводства по делам этой категории. Результаты были обнадеживающими. Надо сказать, что и в литературе, и при обсуждении проблем эффективности правосудия для несовершеннолетних на это нарушение равновесия сил и его последствия именно в контексте эффективности мало обращалось внимания. Об этом свидетельствуют материалы многих конгрессов, симпозиумов, где речь шла о ювенальной юстиции762, это можно увидеть и в ряде национальных исследований данной проблемы763. Поиски шли либо по пути изучения деятельности судов для несовершеннолетних, либо оценивались возможности использования потенциала общины в так называемой “внесудебной” деятельности. Возможно, именно игнорирование не раз нами упоминавшейся органической связи в ювенальной юстиции функций судебной власти и задач гражданского общества приводило к тому, что исследователи предпочитали приоритет то суда, то гражданского общества. Появлялись модели “спасительной", “общественной” юстиции для несовершеннолетних, создавались упомянутые комиссии, комитеты по защите, по благополучию несовершеннолетних. Правда, такая ломка не касалась центрального звена ювенальной юстиции - суда по делам о несовершеннолетних, и он, как мы знаем, продолжает существовать. He менее настораживают и выводы о необходимости в целях повышения его эффективности и защиты прав несовершеннолетних приблизить модель действующих ювенальных судов к модели суда общей юрисдикции, а лучше - вообще передать дела о несовершеннолетних юрисдикции общеуголовных или общегражданских судов. Анализ этой коллизии рассмотрен ниже; в) максимальная индивидуализация судебного процесса. Общим правилом является то, что судопроизводство по любому делу должно носить индивидуальный характер, иметь сугубо индивидуальные цели. В уголовном процессе исследуется индивидуальный акт совершения преступления, за которое следуют индивидуальная уголовная ответственность и индивидуальное для данного деяния и лица, его совершившего, наказание. И в гражданском процессе требуется индивидуализация гражданских прав и гражданской ответственности конкретных лиц и в отношении конкретных имущественных или неимущественных притязаний. Так что индивидуализация судебного процесса - не есть прерогатива только ювенальной юстиции. Ее принципом индивидуализация процесса провозглашена потому, что это вытекает из ее философии. Именно она требует, чтобы центром процесса была личность несовершеннолет него, чтобы именно ее потребностям была подчинена вся судебная процедура. Естественно, учитываются те особенности этой личности, учет которых в судопроизводстве будет способствовать достижению истины по делу, а их игнорирование, напротив, может этому воспрепятствовать. Потому философия ювенальной юстиции и провозглашает индивидуализацию как методологию судебного процесса; учет признаков личности может осуществляться только на индивидуальном уровне. Поэтому и идет речь не просто об индивидуализации, но об индивидуализации максимальной. То, что данный принцип был изначально заложен в концепцию ювенальной юстиции, подтверждается неформальным характером судебной процедуры в первых “детских” судах. Отметим, что он есть и в современных судах для несовершеннолетних, обычно в стадии единоличного рассмотрения дела судьей (магистратом, мировым судьей). Неформальный характер судебной процедуры в суде для несовершеннолетних противоречит принципу обязательной процессуальной урегулированности всего, что происходит в процессе и имеет значение для достижения истины по делу. И тем не менее этой жесткой урегулированности в уголовном процессе в рамках ювенальной юстиции нет. И такая неординарная правовая ситуация оценивается юристами стран, где функционируют суды для несовершеннолетних (а их в мире - большинство), как обеспечивающая максимальную индивидуализацию процесса, а значит, и его эффективность. Напомню приведенные выше слова по этому поводу чикагского “детского” судьи: если процесс в данном суде пойдет по формальным правилам, “он просто не получится”. Проверенный 100-летней практикой, причем во многих странах мира, принцип максимальной индивидуализации судебного процесса по делам о несовершеннолетних получает отражение во всех стадиях процесса, во всех процессуальных действиях. В западной литературе принцип максимальной индивидуализации оценивают как синтезирующий, профилирующий. Действительно, как без максимальной индивидуализации будет реализовываться учет возрастной специфики (варианты индивидуальной возрастной специфики), специфический охранительный режим в отношении несовершеннолетних, рекомендации неюридических служб относительно выбора и применения мер воздействия и многое другое? Co всем этим трудно не согласиться. Однако в данной работе нас интересует реализация функций судебной власти. И здесь вырисовывается следующая специфика ювенальной юстиции: именно принцип максимальной индивидуализации фактически устанавливает индивидуальный уровень направленности судебной власти, ее целей и ее результатов. Судебная власть и ювенальная юстиция: выводы из исследования. Из всего сказанного можно сделать следующие выводы относи- тельно специфики реализации функции судебной власти в рамках ювенальной, юстиции: - поскольку ювенальная юстиция есть специальная (специфическая) форма правосудия, осуществляемая специальным (специфическим) судом по делам о несовершеннолетних, в рамках ювенальной юстиции осуществляется функция судебной власти: - соответственно, все признаки общего понятии судебной власти относятся и к ее реализации в рамках ювенальной юстиции; - носителем судебной власти является в рассматриваемом случае суд по делам о несовершеннолетних; - специфической формой реализации судебной власти в рамках ювенальной юстиции является ее персонификация, что выражено в максимальной индивидуализации судебного процесса по делам о несовершеннолетних; - специфика реализации судом для несовершеннолетних функций судебной власти состоит в том, что она реализуется при отсутствии жестко регулированной в процессуальном законе судебной процедуры. Вариантом является упрощенная судебная процедура. Соответственно, для ювенальной юстиции исторически сформировалась только ей присущая процедура осуществления функции судебной власти судом для несовершеннолетних. 4. Ювенальная юстиция и гражданское общество. Рассмотренные выше особенности ювенальной юстиции дают общее представление о ее специфике в той части, которая касается ее взаимосвязи с гражданским обществом. Это те ее особенности, которые позволяют отнести ее к разновидности системы социальной помощи. В литературе последних лет можно встретить и общее понятие социальной юстиции, решающей задачи социальной защиты населения1. Здесь подробно анализируется само это понятие, а также прогнозируются тенденции развития этой ветви юстиции в контексте судебной власти. He останавливаясь на понятии, содержании и задачах социальной юстиции, следует отметить следующие обстоятельства: а) в российских условиях при монолитности структуры правосудия трудно говорить о наличии самостоятельной подсистемы социальной юстиции, хотя ее элементы существуют и даже начинают осваивать правовое пространство, традиционно отведенное для судебной деятельности; б) в правосудии для несовершеннолетних, независимо от того, идет ли речь о “классической” ювенальной юстиции или о правосудии, реализуемом общими судами, но в отношении несовершеннолетних, всегда участвуют представители гражданского общества. Естественно, формы этого участия различны, и это зависит от многих причин, вытекающих из правового обеспечения такого участия, от национальных традиций и т. д. Так что и в действующем российском уголовно-процессуальном законодательстве, и в теоретических моделях, которые создавались в настоящее время при подготовке проектов законов о ювенальной юстиции (в них - особенно) участие представителей гражданского общества в уголовном и гражданском судопроизводстве предусмотрено. Это не только дает основание рассматривать в теории ювенальную юстицию в России в контексте гражданского общества, но и требует реализовать эту идею. Отметим, что применительно к судебным системам стран, где действует ювенальная юстиция, этот вопрос не встает: там участие гражданского общества в отправлении правосудия по делам о несовершеннолетних одобряется и активно изучается. Во всяком случае, законодательство и судебная практика стран, где функционирует ювенальная юстиция, свидетельствует о том, что гражданское общество заняло свое место в концепции ювенальной юстиции. Какие же характеристики гражданского общества могут быть включены в эту концепцию? Речь идет о следующих: - массовый интерес населения к вопросам о детях и подростках групп риска. Это дети и подростки, которые находятся в условиях, опасных или негативных для их жизни, здоровья, нормального развития, безопасности, при которых нарушаются или могут быть нарушены их права и законные интересы. В отношении детей и подростков групп риска требуется защита их со стороны общества и государства: - проявление населением чувства гражданской ответственности за указанную ситуацию и активного стремления принять участие в преодолении опасного состояния, в котором оказались дети, в спасении их жизни и здоровья: - подобное же отношение населения к детям - жертвам преступлений, к вовлечению их в совершение преступлений и иных противоправных деяний; - создание в рамках гражданского общества его представителями различных общественных объединений, в уставы которых включается деятельность по защите детей и подростков от неблагоприятных условий жизни, например защита экологической среды обитания, от неблагоприятных тенденций в нравственной обстановке, в которой они живут, деятельность, направленная на оказание этим детям помощи в образовании, физическом, эстетическом, социально позитивном воспитании; - предусмотренное в законе участие объединения гражданского общества, а также отдельных граждан в профилактике правонарушений несовершеннолетних; - в рамках закона и поручения суда оказание помощи суду при осуществлении правосудия по делам о несовершеннолетних. Так сложилось, что именно одна сторона (особенность) ювенальной юстиции отразила специфику реализации ювенальной юстици ей функции судебной власти и участия в этой реализации гражданского общества. Этой общей характеристикой ювенальной юстиции стало участие в ее деятельности неюристов. двуединая задача ювенальной юстиции - защита прав несовершеннолетних и правосудие по делам о несовершеннолетних - изначально “втягивала” в ее орбиту неюристов, в том числе самых раз ных представителей гражданского общества. Следует отметить, что история развития ювенальной юстиции в мире показала не только процесс формирования участия гражданского общества в правовосудии для несовершеннолетних, стимулируемого судом. Здесь всегда была четкая “обратная связь”: широкое участие представителей гражданского общества в отправлении этой ветви правосудия постепенно создавало разные модели социального правосудия. Фактически община (территориальное объединение гражданского общества) всегда была рядом с “детским” судом. поскольку судебный округ территориально мог полностью или частично с ней совпадать. И первые обращения судей по делам о несовершеннолетних, первые поручения представителям населения адресовались судом именно общине. Участие представителей гражданского общества в функционировании ювенальной юстиции прошло длительный путь эволюции. Формы участия их были различными - от идиллического альянса разнообразных благотворительных организаций с только что созданным “детским” судом до попыток прямого захвата правового поля, принадлежащего суду, требований создания “общественного” правосудия. Если первый вариант стимулировался самим судом, то второй (уже в 70-х годахXX в.) потребовал от суда определенных ответных действий в свою защиту. Очевидно, что все эти акции происходили не в практике ювенальной юстиции, где для таких кардинальных изменений потребовались бы решения правового содержания. Все баталии велись на теоретическом фронте. Их кульминацией стал IX конгресс Международной ассоциации судей по делам несовершеннолетних, проходивший в 1974 г. в Оксфорде (Великобритания). Этот конгресс был весьма знаменателен, в том числе и в связи с тем, что на нем был представлен один из генеральных докладов по теме “Альтернативное вмешательство в правосудии для несовершеннолетних”764. 5. Формы участия представителей гражданского общества в функционировании ювенальной юстиции. Исторически сложилось несколько форм такого участия. И надо сказать, что некоторые из них возникли задолго до появления ювенальной юстиции. Она получила их в наследство от своих далеких предшественников. В первую очередь здесь следует сказать о роли церкви в покровительстве детям-сиротам и правонарушителям. Выработанные церковью специальные формы их устройства и воспитания пережили не одно столетие, а в период начала деятельности судов для несовершеннолетних активно использовались этими судами путем обращения к церковной общине, монастырям за помощью по тем или иным вопросам, возникающим в ходе осуществления правосудия. Сильное влияние религии на верующих, определяющее их нравственный облик и поведение, также бралось на вооружение первыми “детскими” судами. В литературе приводится немало свидетельств такого влияния, например католицизма. Речь идет об Испании, Италии, Португалии, Польше, Нидерландах1. Как пишет одна из самых известных европейских исследовательниц проблем ювенальной юстиции Э. Вейяр-Цибульская, в Польше социальная помощь детям, связанная с отправлением правосудия, была целиком в руках церкви. Для этой страны традиционным было создание большого числа религиозных патронажных общин, покровительствовавших детям и подросткам, оказавшимся в неблагоприятных для жизни условиях. Многие из таких общин располагали немалыми материальными ресурсами. Это позволяло им строить здания, организовывая TB них воспитательные учреждения для таких несовершеннолетних. Так, в 1876 г. был построен дом, который по замыслу его создателей должен был стать подобием семьи для этих детей. Оригинальный вариант участия церкви в помощи правосудию для несовершеннолетних дала дореволюционная Россия. Согласно “Уложению о наказаниях уголовных и исправительных” дети и подростки в возрасте от 10 до 18 лет, совершившие преступление без разумения, могли быть отданы для исправления” в монастыри их вероисповедания, если в них не запрещалось проживание посторонних лиц. Говоря о роли церкви в деятельности ювенальной юстиции, нельзя забывать, что в указанных странах и в упомянутые времена власть церкви и ее влияние на гражданское общество были почти безграничны. И средства этого воздействия - нравственные и материальные - тоже были очень велики. Это, естественно, обеспечивало успех ее охранительных и воспитательных акций в отношении детей и подростков. Нельзя не учитывать и того, что решения высших церковных иерархов имели даже правообразующее значение. Поэтому участие представителей церкви в ювенальной юстиции даже нельзя назвать в ряде случаев квазисудебной деятельностью. Гражданское общество со времен инквизиции получило в наследство привычку видеть в этой деятельности власть судебную. “Разуме ется, современный мир, сохранив эту привычку как часть веры, относится к рассматриваемой деятельности церкви как к одной из форм участия гражданского общества в помощи правосудию. Это тем более относится к России, пережившей длительный период массового атеистического воспитания населения и потерявшей в этой связи указанное выше традиционное почитание предписаний церкви. В последние годы положение дел изменилось, но уже на совершенно новой основе. Поэтому сейчас еще трудно определить, в чем именно может (или будет) состоять взаимосвязь ювенальной юстиции и церкви в России. He вызывает сомнений сегодня роль церкви и в целом религии в нравственном воспитании детей и подростков, их родителей, что, надо полагать, сможет поставить заслон антисоциальному климату в семье, в ближайшем окружении детей и подростков, т. е. поднимет уровень профилактической работы в их среде. Примеры этого уже есть. Однако это только часть правового поля, где функционирует ювенальная юстиция. Как уже отмечалось, суд для несовершеннолетних был в тесном взаимодействии с общиной - территориальным образованием гражданского общества. Причем это воздействие возникло отнюдь не под влиянием позиции церкви, а само по себе. И в том и в другом случае помощь объяснялась тесной связью участников на уровне обыденной жизни. Можно даже говорить об элементах взаимопонимания суда для несовершеннолетних и гражданского общества в рамках ювенальной юстиции. Так определенно происходило на начальном этапе функционирования ювенальной юстиции. Эти элементы взаимопомощи просматриваются и сейчас в России, когда ювенальная юстиция, не будучи еще урегулированной в законе, стихийно создается в правосудии, осуществляемом судами общей юрисдикции. Примеры этому даны, например, в работах некоторых судей г. Москвы, Омска, Красноярска765. Этот опыт районных судов ближе к реализации ими функций судебной власти, а участие представителей гражданского общества, привлекаемых судами для оказания им помощи, является, безусловно, вспомогательным. Иначе идет процесс профилактики правонарушений несовершеннолетних, особенно после введения в действие упоминавшегося выше Федерального закона РФ “Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних” от 24 июня 1999 г. В нем приоритет решений суда в отношении профилактических действий, даже связанных с ограничением свободы «профилактируемых» подростков, не формулируется с необходимой четкостью и определенностью, а иногда о суде ничего не говорится тогда, когда это обязательно. В результате можно сказать, что исчезает одна из важных функций судебной власти - судебный контроль. А именно он в мировой доктрине и судебной практике определяет верховенство судебной власти в механизме функционирования системы правоохранительных органов. В этом случае на первый план борьбы с преступностью, защиты прав и интересов отдельных граждан выступает гражданское общество, что противоречит концепции судебной власти и снижает ее эффективность. Можно напомнить, что в 60-е годы в СССР был “бум” такой деятельности представителей общественности в борьбе с преступностью, и прежде всего несовершеннолетних. Чрезвычайно велика была активность этих объединений и отдельных граждан в указанной области, что нашло отражение и в законодательстве: институт общественных воспитателей несовершеннолетних получил отражение в УПК РСФСР, других союзных республик; ведомственные нормативные акты Прокуратуры, МВД, министерств юстиции регулировали участие общественности в проведении следственных и судебных действий в качестве общественных помощников лиц, проводящих дознание, следователей, прокуроров. Однако этот «бум» относительно скоро прекратился, поскольку гражданское общество в таком качестве не было приспособлено к взаимодействию с судебной властью. Оно оказалось малоэффективным. Мешало то, что концептуально в механизме реализации судебной власти роль представителей гражданского общества может быть только вспомогательной. В противном случае мы будем иметь дело не с правосудием, а с чем-то иным, выходящим за его правовое поле. Результатом описанной ситуации вначале фактически, а затем и юридически стал оформленный отказ от привлечения разнообразных “общественных помощников” в судебный процесс. Применительно к делам о несовершеннолетних было сохранено право суда вызывать в судебное заседание этих представителей для получения от них сведений об обстоятельствах жизни и воспитания несовершеннолетних подсудимых (ст. 400 УПК РСФСР). В случае необходимости суд мог допросить их в качестве свидетелей. Новый УПК РФ эту норму исключил. Таким образом, оценивая концептуальное содержание взаимосвязи ювенальной юстиции и гражданского общества, необходимо сделать следующие общие выводы: - органической частью концепции ювенальной юстиции является участие в ее механизме представителей гражданского общества; - общим с правосудием «для взрослых» является делегирование гражданским обществом в установленном в законе порядке своих представителей в число народных (до принятия УПК РФ) и присяжных заседателей, а также представителей и защитников интересов граждан в судебном процессе; - специфика такого делегирования в рамках ювенальной юстиции состоит (или должна состоять) в особых правилах отбора народных и присяжных заседателей, в наделении их специаль ными качествами, относящимися к их образованию, профессии, жизненному опыту; - специфика ювенальной юстиции состоит в том, что исторически сложилась органическая связь с судебным округом суда для несовершеннолетних и общины - территориального образования гражданского общества. Именно в рамках этой взаимосвязи происходила и происходит поныне совместная деятельность суда для несовершеннолетних и организаций гражданского общества, а также разграничение их полномочий. Последнее особенно важно с учетом того, что ювенальная юстиция при всем разнообразии участвующих в ее деятельности органов остается прежде всего правосудием: - доктрина и законодательство дают судебной власти и гражданскому обществу широкий спектр самостоятельных функций. Однако, соединившись в рамках ювенальной юстиции, оба этих важнейших института действуют на правовом пространстве, определенном законодательством о судоустройстве и судопроизводстве, что должно учитываться другими законодательными актами страны. Российские законодатели, создающие в настоящее время большое число таких законодательных актов, должны, видимо, принять во внимание, что нормы, относящиеся к гражданскому обществу, не должны нарушать принципы и нормы судебного процесса. 6. Ювенальная юстиция и новый УПК Российской Федерации. Новый УПК РФ не создал автономную систему ювенальной юстиции, но он содержит немало норм, которых не было в УПК РСФСР, приближающих к ней российское правосудие. Это позволяет смотреть в будущее оптимистично. Напомним, что в большинстве стран мира ювенальная юстиция функционирует на базе специальных законов о ней или решений высших судебных органов, а не на базе норм уголовно-процессуальных кодексов. Так что этот вариант сохраняется и для России. ^ Новый УПК РФ нельзя оценить однозначно как создающий правовую базу ювенальной юстиции. Кое в чем есть и потери по сравнению с УПК РСФСР, хотя и небольшие. Напомним, что правовая база для создания в России ювенальной юстиции существовала и раньше, так что препятствий правового характера не было. Несомненным приближением УПК РФ к мировым стандартам ювенальной юстиции, к ее философии и концепции как специфической формы реализации функции судебной власти являются: а) расширение охранительной функции судебной власти, что выразилось в значительном расширении прав законных представителей несовершеннолетних, в более раннем включиении их и защитников несовершеннолетних в процесс; б) большее отражение специфики ювенального суда, а именно реализация функции судебной власти единоличным судьей, в) повышение уровня применения специальных неюридических знаний в делах несовершеннолетних путем обязательного в них участия педагогов и психологов, чего не было предусмотрено в УПК РСФСР; г) расширение круга лиц, которым суд поручает присмотр за несовершеннолетним как меру пресечения. К ним отнесены теперь “другие заслуживающие доверия лица”. Их не было в УПК РСФСР. Что касается “потерь" ювенальной юстиции в новом УПК РФ, то, пожалуй, пострадало гражданское общество: нет нормы, аналогичной ст. 400 УПК РСФСР, предусматривавшей вызов в суд представителей общественности при рассмотрении дел несовершеннолетних. В последние годы в связи с перестройкой российской экономики, появлением в ней частного сектора роль представителей администрации, профсоюзов в рамках уголовного судопроизводства явно снизилась, а указанная ст. 400 УПК РСФСР практически не действовала. Так что ее исключение из УПК РФ вполне закономерно. Ho потеря все же есть: дело в том, что именно в последние годы активизировалась служба социальной защиты и помощи несовершеннолетним, и ее представителей суды стали приглашать в судебные заседания в порядке ст. 400. Суды поручали им сбор данных об условиях жизни и воспитания несовершеннолетних подсудимых, о чем волонтеры социальной защиты представляли суду отчеты и допрашивались в судебном заседании. Эта деятельность распространена в странах, где действуют суды для несовершеннолетних и осуществляют ее работники службы пробации. Поскольку новый УПК РФ не дает суду юридической возможности использовать этот полезный ресурс, судебная практика потребует правового урегулирования деятельности социальных помощников суда в делах несовершеннолетних. Возможно, будет принят вариант службы пробации, оправдавшей себя в рамках ювенальной юстиции. 7. Ювенальная юстиция - модель правосудия будущего: проблемы судебной власти и гражданского общества Свое наименование “правосудие будущего” ювенальная юстиция получила от многих известных западных исследователей этой судебной системы и судебной юрисдикции. Такую оценку быстро получили первые “детские” суды в начале XX в. По мере формирования ювенальной юстиции в нашем современном представлении о ней как о системе судов для несовершеннолетних с их вспомогательными службами мысли создать нечто подобное зарождались у многих исследователей - юристов и неюристов. В XX в. ювенальная юстиция довольно долго основательно идеализировалась, а ее достоинства во взглядах ее сторонников представлялись универсальными для всего правосудия, для всей юстиции - уголовной, гражданской, административной. И это происходило в течение длительного времени. Из рассмотренных выше особенностей ювенальной юстиции можно понять, какие из них и почему были избраны для конструи рования на ее базе универсальной модели “правосудия будущего”. Это следующие: - осуществление двуединой задачи судебной защиты человека и гражданина и судебного преследования: - приоритет охранительной функции суда; - широкая социальная база правосудия, позволяющая связать указанную двуединую задачу суда с глубоким и всесторонним анализом причин и условий, способствовавших правонарушению и возникновению юридической ответственности, наказания, иных мер воздействия и их максимальной индивидуализации; - наличие комплексной юрисдикции суда для несовершеннолетних (в одних странах) или тенденции ее формирования (в других странах), что способствует всесторонности исследования в рамках правосудия всех вопросов, обстоятельств, причинно связанных с рассматриваемым судом делом, и возможностью решить их комплексно в рамках одного судопроизводства; - большая вариативность моделей судов для несовершеннолетних даже в рамках основных правовых и судебных систем, что позволяет выбрать наиболее приемлемые для создания новых моделей судов общей юрисдикции; - гуманистическая ориентация ювенальной юстиции в применении мер воздействия за совершенное деяние способствует успешной ресоциализации неопасных правонарушителей и предупреждению рецидива преступлений среди неустойчивых или слабых социально-демографических групп населения (женщин, молодых взрослых, близких по возрасту к несовершеннолетним, или старших возрастных групп). Приведенный перечень позитивных характеристик ювенальной юстиции можно было бы расширить. Однако в теории и практике были и есть разные периоды оценки ювенальной юстиции. И нельзя забывать, что именно в настоящее время отношение к ней не столь идиллическое, а потому и о ней как о модели “правосудия будущего” приходится говорить со многими оговорками. И здесь важно оценить эту теоретическую модель именно с позиций уже рассмотренного соотношения в ювенальной юстиции функций судебной власти и акций гражданского общества. Очевидно, всякая модель суда должна предусматривать, что он должен быть в максимальной степени организован для исполнения функции судебной власти. Значит, модель «правосудия будущего», если ее хотят построить на базе ювенальной юстиции, должна отразить ее достоинства, но учесть и ее недостатки, которые, естественно, в модель “правосудия будущего” по возможности не следует включать. А в ювенальной юстиции за 100 с лишним лет ее существования таких недостатков обнаружилось достаточно. Справедливости ради надо сказать, что эти недостатки тоже отмечаются, причем не только противниками ювенальной юстиции, но и ее сторонниками. В их числе именно те, которые определяют “непохожесть" ювенальной юстиции на правосудие и дают базу для расширения границ теоретического понятия ювенальной юстиции, для превращения ее в институт социальной помощи. К этим признакам-недостаткам ювенальной юстиции относят: - недостаточную правовую и процессуальную защищенность участников судебного процесса в связи с неформальным характером процедуры в суде для несовершеннолетних; - опасность передачи многих правовых вопросов для решения неюристам в связи с большим диапазоном их участия в правосудии для несовершеннолетних; - спорность преимущественного применения к лицам, осужденным судами общей юрисдикции, мер, заменяющих уголовное наказание. Если сопоставить перечисленные выше преимущества ювенальной юстиции как теоретической базы, модели “правосудия будущего” с данными недостатками, бросается в глаза то, что преимущества относятся к тем, что образуют юридическую базу реализации судебной власти, которая сформулирована и анализировалась выше. Недостатки ювенальной юстиции, напротив, могут образовать преграду нормальному осуществлению судом главной генеральной его функции. Как сохранить баланс сил в этом альянсе противоречий? Ответ на этот вопрос следует искать в будущем законодательстве России о ювенальной юстиции и в тщательном разностороннем анализе всей судебной практики ювенальной юстиции XX- начала XXI вв. Ho во всех случаях этот внутренний конфликт достоинств и недостатков полностью устранить невозможно.