В марте 1946 г. НКВД СССР был переименован в Министерство внутренних дел (МВД) СССР, а наркоматы внутренних дел союзных и автономных республик — в министерства. В первые послевоенные годы ясно прослеживается курс на понижение роли МВД при одновременном укреплении МГБ. В ноябре 1946 г. в составе последнего было образовано Особое совещание. В январе 1947 г. из МВД в МГБ были переданы внутренние войска и транспортная милиция. В апреле 1948 года в МГБ из МВД были переданы войска по охране особо важных объектов промышленности и железных дорог; в апреле 1949 г. — Государственное хранилище ценностей (ГОХРАН). В октябре 1949 г. из МВД в МГБ переданы пограничные войска и милиция. Согласно приказу МВД СССР от 4 февраля 1950 г. «Об усилении работы по розыску бежавших из мест заключения и спецпоселенцев-выселенцев, бежавших из мест обязательного поселения», ГУББ МВД СССР реорганизовывалось в Главное управление МВД СССР по оперативному розыску. В июле 1950 г. оно было передано в состав МГБ. МВД между тем меняло свой «профиль», постепенно передавая в МГБ и другие ведомства все большее количество функций, связанных с обеспечением порядка. Кроме названных ранее подобных акций, можно отметить следующие: во исполнение постановления Совета Министров СССР от 6 мая 1951 г. войска МВД СССР по охране особо важных объектов промышленности и железных дорог были расформированы, а охрана промышленных предприятий, железных дорог, шоссейных дорог и сооружений была передана военизированной охране министерств и ведомств. В мае того же года конвойные войска были реорганизованы в конвойную охрану МВД СССР, что повлекло сокращение штатной численности, снижение уровня социальной и правовой защиты личного состава. В июне 1951 г. были расформированы войска по охране особых лагерей и тюрем, лагерей военнопленных, а охрана этих объектов поручалась военизированной охране ГУЛАГа МВД СССР. В августе 1952 г. военизированная охрана из МВД была передана в МГБ. В то же время на МВД возлагаются все новые обязанности хозяйственного плана. На основании постановления Совета Министров СССР от 20 мая 1950 г. «О мероприятиях по увеличению добычи и производства асбеста» в составе МВД СССР было образовано Главное управление исправительнотрудовых лагерей асбестовой промышленности. Во исполнение постановления Совета Министров СССР от 30 сентября 1950 г. «О развитии геологоразведочных работ на золото по МВД СССР в 1951-1955 годах» в составе МВД СССР было создано Геологическое управление. Таким образом, в 1949—1953 гг. МВД в значительной степени изменило свой профиль в результате передачи милиции и уголовного розыска в состав МГБ. Тем не менее объем выполняемых министерством функций оставался значительным, хотя на передний план выдвигалась различного рода хозяйственная деятельность преимущественно силами заключенных ГУЛАГа. Ситуация изменилась после смерти И.В. Сталина. 5 марта 1953 года на совместном заседании Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР было признано целесообразным объединить Министерство внутренних дел и Министерство государственной безопасности в одно министерство — МВД СССР, которое вновь возглавил Л.П. Берия. Сразу же был взят курс на освобождение МВД от производственно-хозяйственной деятельности. Постановлением Совета Министров СССР от 16 марта 1953 г. Главпромстрой и Главспецстрой были переданы из ведения МВД СССР в ведение Первого Главного управления при Правительстве СССР. Постановлением Совета Министров СССР от 18 марта 1953 г. из ведения МВД СССР в ведение других министерств были переданы следующие подразделения: • в ведение Министерства металлургической промышленности СССР - Дальстрой, Енисейстрой и др.; • в ведение Министерства электростанций и электропромышленности СССР — Гидропроект, Куйбышевгидрострой, Сталинградгидрострой; • в ведение Министерства нефтяной промышленности СССР — Главспецнефтестрой; • в ведение Министерства путей сообщения СССР — Главное управление лагерей железнодорожного строительства. Главное управление шоссейных дорог и Особый дорожно-строительный корпус; • в ведение Министерства сельского хозяйства и заготовок СССР — Средазгидрострой; • в ведение Министерства промышленности строительных материалов СССР — Главасбест и Главслюда; • в ведение Министерства лесной и бумажной промышленности СССР — Главное управление лагерей лесной промышленности; • в ведение Министерства морского и речного флота СССР — Главгидроволгобалтстрой. Постановлением Совета Министров СССР от 28 марта 1953 г. ГУЛАГ и Отдел детских колоний из ведения МВД СССР были переданы в ведение Министерства юстиции СССР. В то же время в состав МВД передавались Главное управление геодезии и картографии, а также Управление уполномоченного Совета Министров СССР по охране военных и государственных тайн в печати (Главлит). По состоянию на середину мая 1953 г. в центральном аппарате МВД СССР насчитывалось около 20 тыс. человек, всего в органах и войсках — 1 095 678 человек (без милиции). Приказом Л.П. Берии от 2 июня 1953 г. штаты центрального аппарата МВД были сокращены на 8 704 единицы. В первые послевоенные годы прежде всего было необходимо завершить оперативно-следственные мероприятия, начатые еще в годы войны. Как это следовало из указаний руководства НКВД/МВД СССР на места с середины 1945 г. важнейшей оперативной задачей органов внутренних дел страны стала работа по выявлению и разоблачению карателей и других участников зверств на временно оккупированной территории СССР. В ней были задействовали сотрудники территориальных органов внутренних дел, проверочно-фильтрационных, исправительно-трудовых и специальных лагерей, лагерей и спецгоспиталей для военнопленных и интернированных. Особо актуальной при этом была очистка западных окраин СССР от бандитских группировок и антисоветского националистического подполья, сформировавшихся еще в годы Великой Отечественной войны при активном участии гитлеровских оккупантов. В целях разгрузки тюрем Украины, Белоруссии и Прибалтики значительная часть следственных арестованных из числа бывших немецких ставленников, полицейских и т.п., согласно совместной директиве НКВД и НКГБ СССР от 15 марта 1945 г., были «эвакуированы в отдаленные лагеря» НКВД СССР. Располагались они на территории Коми АССР, Архангельской, Свердловской, Кировской и Куйбышевской областей. Окончание предварительного расследования по данным уголовным делам поручалось республиканским НКВД и областным УНКВД по месту расположения указанных мест заключения. С этой целью ими были организованы следственные группы во главе с заместителями соответствующих министров и начальников управлений. За счет местных ресурсов следственные группы обеспечивались как оперативным составом, так и техническими средствами. Подследственные данной категории содержались в лагерях в условиях строгой изоляции. Рассматриваемыми оперативно-следственными мероприятиями первоначально предусматриваюсь охватить 16 500 человек, в действительности их число превысило 45 тыс. Несмотря на это, специальные группы следователей или оперативночекистские отделы (ОЧО) лагерей, которым они были поручены, были крайне малочисленны или обладали низкой квалификацией. Так, в Севпечлаге фильтрация 9 929 лиц рассматриваемой категории была возложена на лагерный ОЧО, располагавший всего 4 сотрудниками. Несмотря на то что указанной директивой от 15 марта 1945 г. устанавливался 2-х месячный срок для окончания следствия на «эвакуированных заключенных» рассматриваемой категории, и по прошествии 17 месяцев значительное количество их дел осталось не расследованным. Так, в Унжлаг Горьковской области 1 032 арестованных из Западной Украины поступили еще в июле 1944 г. Их дела по прибытии были сданы в оперативно-чекистский отдел лагеря, где и оставались без движения до мая 1945 г. Тем временем содержавшиеся под стражей в неприспособленных условиях заключенные испытывали большие тяготы и лишения. По состоянию на 18 мая 1945 г. из числа прибывших в лагерь 74 человека умерли и 200 находились на стационарном лечении, 276 арестованных дошли до состояния крайнего истощения и к труду стали непригодны. Выполнять тяжелую физическую работу смогли выполнять только двое. Как оказалось, многие арестованные прибыли в лагеря без следственных дел и каких-либо компрометирующих материалов, которые не поступили и впоследствии. Из 708 заключенных данной категории, содержащихся под стражей в Воркутлаге, на 15 июля 1946 г. в отношении 208 человек уголовные дела отсутствовали, а в отношении 500 длительное время не выполнялись отдельные требования о доследовании, посланные по месту совершения инкриминируемых деяний. Подобные обстоятельства существенно повлияли на очень высокий процент прекращения дел. Так, из 952 дел на 1 383 арестованных, рассмотренных прокурорскими работниками в апреле — мае 1946 г. в Воркутлаге, прекращены были 510 на 786 человек, т.е. свыше 50%. Основными причинами к этому, по заключению сотрудников прокуратуры, послужили аресты, производившиеся в ходе массовых операций без достаточных к тому оснований, а также отстранение органов прокуратуры от отбора арестованных для направления на фильтрацию. По значительному количеству уголовных дел отмечались факты, когда арестованные отказывались от своих прежних показаний, ссылаясь на применение к ним мер физического воздействия, незнание русского языка и т.п. 7 июня 1946 г. Главная военная прокуратура обратилась в МВД СССР с представлением о необходимости возврата с целью завершения расследования заключенных рассматриваемой категории по месту их ареста. В ответ на это С.Н. Круглое ограничился лишь направлением в лагеря руководящих работников заинтересованных республиканских органов МВД СССР вместе с компрматериалами, по которым можно было бы закончить соответствующие уголовные дела в лагерях. Подобный порядок производства по делам о контрреволю- ционных преступлениях, во многом противоречивший действующему законодательству5, диктовался не только сиюминутными выгодами по очищению регионов, наиболее подверженных националистическими бандпроявлениями от нежелательных элементов. Предварительное расследование по делам рассматриваемой категории на западных окраинах в первые послевоенные годы значительно осложнялось организованным вооруженным сопротивлением националистов, которые всячески препятствовали его проведению. Так, во всех западных областях Украины оуновское подполье жестоко расправлялось со свидетелями, дающими показания на участников гитлеровских злодеяний из числа членов «Организации украинских националистов» и «Украинской повстанческой армии». Порой это создавало непреодолимые трудности в сборе доказательств. Данное обстоятельство приводило не только к значительному увеличению сроков следствия, но и к отказу многих свидетелей от своих показаний в суде и, как следствие, возврату таких дел на доследование. 1 июня 1948 г. УК КП(б) Украины вынуждено было вынести по этому поводу специальное решение «О мерах по ограждению свидетелей, дающих показания в следственно-судебных органах, от репрессий со стороны банд украинско-немецких националистов». На его основе органами МВД СССР также были предприняты соответствующие мероприятия, в том числе и по «эвакуации» лиц рассматриваемой категории в отдаленные лагеря. В изучаемый период органы внутренних дел продолжали принимать активное участие в проверочно-фильтрационных мероприятиях, осуществлявшихся в отношении репатриантов — как бывших военнопленных, так и гражданских лиц, сосредоточенных с этой целью в разного года спецлагерях НК.ВД/МВД СССР. Практика показала, что «государственная проверка» вылилась в необоснован ные массовые репрессии. В постановлении ЦК КПСС и Советского Правительства «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей» от 29 июня 1956 г. отмечалось, что, как показала проверка в спецла-герях НКВД СССР, они содержались практически в тех же условиях, что и заключенные исправительно-трудовых лагерей. Как было отмечено в справке комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, подготовленной в декабре 1994 г., в качестве прикрытия для привлечения к принудительным работам с особо опасными и тяжелыми условиями труда была использована фильтрация репатриированных советских граждан, возвращавшихся на Родину из-за рубежа в проверочно-фильтрационных лагерях НКВД СССР. Наряду с этим необходимо признать, что в рамках возложенных на них полномочий, действуя во исполнение действующего законодательства и ведомственных нормативно-правовых актов, советские органы внутренних дел проделали огромную работу по обеспечению возврата советских людей на Родину, а также привлечению к ответственности лиц, повинных в тягчайших преступлениях. С окончанием Великой Отечественной войны, когда поток репатриированных советских граждан, возвращающихся из-за рубежа, резко возрос, действовавшие за пределами СССР проверочно-фильтрационные комиссии в установленных местах сосредоточения репатриантов перестали справляться не только с проведением необходимых оперативнорозыскных мероприятий, но даже с регистрацией всех поступающих лиц. В результате огромное количество советских репатриантов оказалось в приграничных сборнопересыльных пунктах и лагерях Наркомата обороны СССР, проверочно-фильтрационные группы в которых отсутствовали. Сложившееся положение создало реальную угрозу беспрепятственного проникновения на территорию Советского Союза граждан, представлявших большую общественную опасность. Чтобы исправить сложившееся положение, руководство органов НКВД Украины, Белоруссии, Латвии, Эстонии, Литвы, Молдавии, Ленинградской и Мурманской областей в указанных пограничных пунктах (лагерях) НКО СССР создало специальные группы, возложив на них учет и регистрацию каждого репатриирован ного. При отсутствии компрометирующих материалов об активном пособничестве оккупантам проверка завершалась в органах внутренних дел по месту постоянного жительства. В последующем, учитывая невозможность содержания всех без исключения репатриированных в проверочнофильтрационных лагерях, директивой НКВД СССР от 29 октября 1945 г. их дальнейший прием туда был запрещен. С этого момента все гражданские лица подлежали проверке местными органами внутренних дел. При этом учет лиц данной категории возлагался на органы милиции. На местах проверкой репатриантов занимались районные комиссии, укомплектованные необходимым количеством оперативников из местных органов внутренних дел. При этом выявленные предатели, ставленники, пособники оккупантов и т.п. подлежали передаче в органы МВД СССР. Следствие по делам арестованных было направлено на разоблачение их преступной деятельности, выявление их скрывшихся сообщников, антисоветского подполья и агентуры противника. Был установлен срок окончания деятельности указанных проверочно-фильтрационных комиссий — на 1 февраля 1947 г. Особую группу в рассматриваемой сфере составляли лица, в отношении которых поступали данные об их участии в гитлеровских злодеяниях. Для оперативной разработки они направлялись в проверочно-фильтрационные лагеря НКВД СССР. Емкость каждого из них, в соответствии с приказом НКВД СССР от 31 января 1945 г., была рассчитана на 3 тыс. человек. Первоначально они дислоцировались в Ковеле, Одессе (УССР), Таурасе и Каунасе (Литовская ССР). К лету 1945 г. на территории Советского Союза действовали уже 43 подобных спецлагеря и 26 проверочно-фильтрационных лагерей. 74 ПФЛ и 22 сборно-пересыльных пункта с указанной целью были организованы на территории Германии и в странах Восточной Европы. Благодаря рассмотренным мероприятиям к уголовной ответственности были привлечены многие гитлеровские пособники, совершившие в годы войны тягчайшие злодеяния. Так, в августе 1946 г. УМВД по Кировской области были арестованы четверо репатриантов из числа советских немцев. Как выяснилось в ходе следствия, в 1941 г. они перешли на сторону врага и поступили на службу в его разведывательные органы, после чего приняли активное участие в арестах оказавшихся в оккупации советских и партийных работников, а также в угоне советских граждан в Германию. По состоянию на 1 января 1946 г. общее число репатриантов, зачисленных по результатам фильтрации в «спецконтингент НКВД» составило 228 018 человек; 125 812 из них содержались в проверочно-фильтрационных лагерях, а 102 206 были помещены в исправительно-трудовые лагеря НКВД СССР. К 1 марта 1946 г. число «спецконтингента» возросло до 339 618. Внутренние перемещенные лица (т.е. не покидавшие в годы войны пределов СССР) при этом составляли 272 867 человек (или 6,5% от 4 199 488 всех учтенных репатриантов). Наиболее многочисленную группу советских граждан, потенциально причастных к гитлеровским злодеяниям, являлись лица, принимавшие участие в военных действиях на стороне гитлеровской Германии. Учетом и оперативно-чекистским обслуживанием лиц этой категории, согласно приказу НКВД СССР от 10 января 1946 г., занимались Отдел спецпоселений НКВД/МВД СССР и находившиеся в его ведении спецкомендатуры. Их сотрудниками было выявлено и разоблачено значительное количество лиц, совершивших тягчайшие злодеяния на оккупированной территории. Так, в июле 1947 г. сотрудниками УМВД Кемеровской области были выявлены и разоблачены 10 человек, прежде состоявших на службе в 631-м карательном батальоне, сформированном гитлеровцами в 1942 г. и принимавших непосредственное участие в массовом уничтожении, грабежах и угоне в Германию советских граждан на территории Ленинградской, Калининской и Витебской областей. По окончании Великой Отечественной войны на основе накопленных в предшествующий период обличительных материалов была развернута активная деятельность по подготовке в СССР массовых открытых процессов над нацистскими преступниками, которые проходили в два этапа под руководством специальных комиссий, образованных по решению ЦК ВКП(б) и Советского правительства в 1945-1947 гг. На проведение оперативных мероприятий и предварительного расследования по делам рассматриваемой категории были брошены сотрудники центрального аппарата НКВД, НКГБ и ГУКР «Смерш» НКО СССР под общим руководством союзного наркомата (министерства) внутренних дел. Наряду с подготовкой материалов для открытых процессов, значительная работа органами внутренних дел была проделана по передаче выявленных и разоблаченных участников злодеяний из числа военнопленных противника на рассмотрение в закрытых заседаниях военных трибуналов войск МВД СССР и Особого совещания. Основным содержанием оперативной работы среди военнопленных противника на данном этапе являлось тщательное изучение их состава и выявление лиц, причастных к гитлеровским злодеяниям в силу своего должностного положения, либо служебных обязанностей в оккупационных структурах, карательных органах и вооруженных силах нацистской Германии. Ее обеспечению способствовали формирование развитой информационной системы, осуществлявшей криминалистические учет и регистрацию лиц, подозреваемых в военных преступлениях, а также массивов данных о гитлеровских злодеяниях. Так, одним наиболее перспективных объектов для оперативной разработки военнопленных противника на предмет выявления участников военных преступлений, были признаны военнослужащие войск СС. Их разоблачение облегчало наличие почти у всех бывших эсэсовцев и полицейских особых татуировок, обозначавших группу крови. Таким образом, оперативникам удалось выявить практически неизгладимые отличительные признаки военнослужащих войск СС, которые в большинстве своем тщательно скрывали это обстоятельство, справедливо опасаясь ответственности за злодеяния на оккупированной территории СССР. В этой связи, согласно директиве НКВД СССР от 22 ноября 1945г. во всех лагерях и спецгоспиталях были проведены специальные медосмотры. Пленные, у которых были выявлены указанные татуировки, ставились на оперативный учет и подлежали «активной разработке» в качестве наиболее вероятных участников военных преступлений. Только благодаря указанным мероприятиям, в 1945 - 1946 гг. было выявлено до 15 тыс. эсэсовцев. На выявление личного состава отдельных частей и соединений войск СС МВД СССР обращалось особое внимание. Так, согласно его ориентировки от 20 сентября 1946 г., активное участие в отличавшихся особой жестокостью массовых злодеяниях, принимал весь личный состав дивизии СС «Мертвая голова». В этой связи лагерным ОЧО было предписано выявлять среди военнопленных бывших гитлеровских солдат и офицеров, ранее проходивших службу в данном соединении, с тем чтобы вести расследование конкретных фактов их военных преступлений. Согласно директиве МВД СССР «О выявлении среди военнопленных и интернированных немцев военных преступников» от 3 декабря 1946 г., в течение 3-х месяцев был негласно произведен учет содержащихся в лагерях и спецгоспиталях лиц, подпадавших под определенные ею категории «главных военных преступников» и «военных преступников». За всеми ними устанавливалось усиленное наблюдение. Вместе с тем директивой особо подчеркивалось, что пленные, подпадавшие под указанную директиву только на этом основании, без доказательств конкретной вины, ответственности не подлежали. С 6 апреля 1948 г. по местам содержания военнопленных осуществлялся розыск подозреваемых военных преступников по спискам как конкретных лиц, так и частей, соединений и учреждений гитлеровцев, причастных к злодеяниям на оккупированной территории СССР. Необходимо отметить, что в вопросах уголовного преследования гитлеровских военных преступников МВД СССР занимало активную позицию и не ограничивалось оперативно-следственными мероприятиями только в отношении тех военнопленных, которые находились в его власти. В необходимых случаях его руководство обращалось к главе советского внешнеполитического ведомства В.М. Молотову с инициативой о предании суду на территории Советского Союза и тех военных преступников, которые находились за рубежом. Это служило поводом и основанием для принятия Советским государством необходимых мер по их выдаче и депортации согласно межсоюзническим соглашениям. В свою очередь, МИД по мере возможности своевременно информировал МВД СССР о местонахождении и перемещениях установленных военных преступников. Так, в июне 1947 г. С.Н. Кругловым в указанном порядке был поставлен вопрос о доставке из Югославии для привлечения к ответственности за организацию злодеяний на оккупированной территории СССР фельдмаршала Э. Клейста и генерала артиллерии Г. Ангелиса. 19 февраля 1949 г. советское правительство обязало органы внутренних дел представить конкретные предложения о порядке и сроках репатриации военнопленных, состоящих на оперативном учете как предполагаемые участники военных преступлений до 1 октября текущего года. Таким образом, на оперативно-следственную разработку указанных лиц, общее количество которых к этому времени превысило 40 тыс., отводилось всего 7 месяцев. Разрешению этой задачи было посвящено Всесоюзное совещание руководящих оперработников МВД— УМВД и заместителей начальников лагерей для военнопленных по оперативной работе, состоявшееся в начале мая 1949 г. в Москве. Порученные им мероприятия должны были обоснованно «внести ясность» в отношении каждого пленного, находившегося на оперучете — подлежит он репатриации или нет. Особенностью оперативно-следственных мероприятий данного этапа, является создание специальных режимных лагерей, в которых находились все военнопленные, отведенные от репатриации и состоящие на оперативном учете как предполагаемые военные преступники. При этом создавались отдельные лагеря для разработки рядового и младшего командного состава, старших и высших офицеров вермахта. Внутри каждого лагеря в ходе разработки пленные изолировались еще и по национальному признаку. Для содержания военнопленных-подучетников из числа старших офицеров выделялись отдельные режимные лагеря: №27 (Красногорск), №62 (Киев), №74 (Горьковская область), №168 (Минск), №185 (Ивановская область), №270 (Новгородская область), №437 (Вологодская область). Помешенные в них 4 тыс. бывших полковников, подполковников и майоров, «поведение которых на территории СССР в период войны осталось недостаточно проверенным», подлежали тщательной проверке на предмет разоблачения среди них военных преступников. Репатриация данной категории военнопленных была отложена на декабрь 1949 г., т.е. на последнюю очередь. Их списки, составленные по данным архивных следственных дел и распространенные по всем региональным министерствам, управлениям внутренних дел и ОЧО лагерей военнопленных, ориентировали на разоблачение находившихся в плену старших офицеров вермахта — командиров полицейских, жандармских, охранных и иных формирований, совершивших в годы войны тяжкие преступления на территории СССР. При получении компрометирующих материалов на лиц, значащихся в указанных списках, они незамедлительно направлялись «для реализации» по месту их содержания (т.е. привлечения к суду), с одновре менным информированием об этом Оперативного управления ГУПВИ МВД СССР. Для ускорения следствия по делам военных преступников, приказом МВД СССР от 10 мая 1949 г. в УМВД по Смоленской, Брянской, Орловской, Вели-ко-Лукской, Тульской, Курской, Крымской, Ростовской, Новгородской, Воронежской, Ленинградской областям и Краснодарскому краю, были организованы специальные оперативно-следственные группы. Перед ними были поставлены задачи расследования дел о злодеяниях гитлеровцев непосредственно на местах и привлечения виновных к ответственности. С санкции Оперативного управления ГУПВИ МВД СССР указанным группам из лагерей могли передаваться подозреваемые военнопленные. Подчинялись они руководству местных отделов (управлений) по делам военнопленных и интернированных, МВД-УМВД или заместителям начальников управлений лагерей военнопленных по оперативной работе. После рассмотренных подготовительных мероприятий, в период с 1 июня по 10 сентября 1949 г., на основе распоряжения МВД СССР, получившего в свою очередь соответствующие полномочия от советского правительства, была произведена «фильтрация» контингента лагерей военнопленных. К этому времени общее количество лиц, находящихся в оперативной разработке и под следствием за причастность к злодеяниям на оккупированной территории составило около 87 тыс. Основной задачей «фильтрации» было недопущение выезда из пределов СССР лиц, виновных в совершении военных преступлений. В конечном счете нагрузка следственных органов, главным образом ОЧО лагерей военнопленных в 4-м квартале 1949 г. по сравнению с предшествующим периодом возросла в 12 раз. Несмотря на исключительно большое количество расследованных в крайне сжатые сроки уголовных дел, военным прокурором войск МВД СССР качество проделанной в данной сфере работы было признано удовлетворительным. Как отмечалось, при этом были соблюдены все необходимые процессуальные нормы, в том числе обеспечено право перевода всех материалов дел на родной язык подследственных. По окончании войны продолжилась осуществляемая органами внутренних дел карательная практика на подконтрольных Советскому государству зарубежных территориях. 4 июля 1945 г. аппараты уполномоченных НКВД СССР по фронтам были расформированы. Учитывая «новую расстановку войск Красной Армии на Западе», среди прочих оргмероприятий, произведенных в данной связи, уполномоченный НКВД СССР по 1-му Белорусскому фронту был переименован в уполномоченного НКВД СССР по Группе советских оккупационных войск в Германии (далее — ГСОВГ)- На эту должность был назначен заместитель наркома внутренних дел СССР И.А. Серов. В его функциональные обязанности входили: организация и руководство оперативной работой на территории Германии, оккупированной советскими войсками; розыск и изъятие военных преступников, сотрудников гестапо и других немецких карательных органов, руководящего состава областных, городских и районных национал-со циалистических организаций, командно-политического состава гитлеровских военизированных организаций (в том числе СС, СА, тюрем, концлагерей, военных комендатур и т.п.). И.А. Серову были подчинены войска НКВД по охране тыла ГСОВГ, а также лагеря, тюрьмы и проверочно-фильтрационные пункты на территории Германии. Кроме того, в своей деятельности И.А. Серов опирался на Управление МВД СВАГ, которое также было организовано в изучаемый период. С целью «изъятия» и ареста военных преступников, скрывавшихся на территории Восточной Германии, находившиеся в ведении И.А. Серова внутренние войска регулярно «прочесывали» города, населенные пункты и лесные массивы. Первоначальная фильтрация задержанных, как и прежде, осуществлялась опергруппами, к январю 1946 г. насчитывавшими 2 230 сотрудников НКВД. Так, при указанных обстоятельствах в процессе фильтрации в августе 1945 г. были арестованы 110 бывших сотрудников гестапо, СД и иных карательных органов; в сентябре — 1 313; в октябре — 929. В частности сотрудниками оперсектора НКВД провинции Тюрингия был задержан бывший адъютант коменданта города Остров Псковской области Шотте, при обыске у которого были обнаружены несколько фотоснимков, уличающих его в зверствах над мирными гражданами СССР. В результате он вынужден был признаться что, исполняя свои служебные обязанности, он неоднократно лично вешал советских патриотов. Значительные усилия в изучаемый период были направлены на устранение процессуальных нарушений, ранее вызывавшихся военной обстановкой. В частности, основной целью надзорной работы в послевоенные годы было приведение оперативно-следственных мероприятий в полное соответствие с требованиями Постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от 17 ноября 1938 г. Подобные меры оказались весьма своевременными и актуальными. Практика свидетельствовала об имевшем место во многих случаях «поверхностном подходе» к арестам, осуществлявшимся сотрудниками МВД СССР по недоработанным или не внушающим доверия оперативным материалам. С одной стороны, это позволяло арестованным скрывать свои преступные деяния, с другой, приводило к заключению под стражу невинных людей. Часто личность граждан, обвиняемых в предательстве, службе в карательных органах оккупантов, участии в их злодеяниях, надлежащим образом не устанавливалась. При этом игнорировались расхождения в именах, отчествах, датах и местах рождения и других установочных данных. В результате только после ареста выяснялось, например, что то или иное лицо имеет лишь внешнее сходство или совпадающие анкетные данные с подлинным военным преступником и на самом деле к инкриминируемым злодеяниям никакого отношения не имеет. Большое распространение в послевоенные годы получила практика возбуждения уголовных дел лишь на основании протоколов опознания по фотографиям, распространяемым в ходе оперативно-розыскных мероприятий. Поскольку при этом органы МВД СССР «излишне доверяли» результатам подобных следственных действий, она также породила немало случаев неосновательного привлечения к уголовной ответственности. Например, 29 сентября 1950 г. был арестован Ф.Ф. Казначеев. Основанием к этому послужили показания четырех свидетелей, опознавших его по фотоснимку как шеф-повара одного из немецких лагерей, где содержались военнопленные. Свидетели утверждали, что он издевался над пленными. При личном же предъявлении обвиняемого тем же свидетелям он опознан не был, в результате чего после месячного содержания под стражей был освобожден. Необходимо отметить, что формы и методы, практиковавшиеся органами внутренних дел в официальном порядке, породили множество грубейших нарушений законности и прав обвиняемых, что выражалось прежде всего в применении физического и другого воздействия в отношении подследственных. Случаи применения незаконных арестов и методов следствия, получили распространение и за рубежом. Так, 30 мая 1946 г. военным прокурором 5-й Ударной армии при проверке тюрьмы опергруппы НКВД Гюстровского округа на ее территории была обнаружена специальная камера «строгого режима», в которую помещались арестованные, отказывавшиеся подписывать протоколы своих допросов. По сути это означало жестокую пытку, поскольку данная камера представляла собой цементированное помещение, заполненное ледяной водой. На момент проверки там был обнаружен подследственный Р. Шлейзе, простоявший в воде свыше 7 часов. С целью приведения всей оперативно-следственной работы в полное соответствие с требованиями указанного Постановления от 17 ноября 1938 г., руководством органов внутренних дел и военной прокуратуры войск МВД СССР были предприняты меры по привлечению к «суровой судебной ответственности» каждого из своих, допустивших подобные нарушения. Однако, несмотря на принимавшиеся в этой сфере меры, подобные негативные проявления сопровождали оперативно-следственные мероприятия еще долгие годы. Борьбе с ними был посвящен целый ряд директив и приказов со стороны как высшего, так и регионального руководства органов внутренних дел, адресованных нижестоящим подразделениям. Кроме того, генеральный прокурор, главный военный прокурор Вооруженных Сил и военный прокурор войск МВД СССР периодически входили в Министерство внутренних дел СССР с представлениями о выявленных нарушениях закона в данной сфере. 4 апреля 1953 г. был издан приказ МВД СССР «О запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия». За нарушение данного приказа к ответственности стали привлекаться не только непосредственные виновники, но и их руководители.