2) Введение контрагента в заблуждение

Введение в заблуждение (misrepresentation) может быть непреднамеренным (innocent misrepresentation) или намеренным, обманным (fraudulent misrepresentation, fraud). В обоих случаях лицо вступает в договор вследствие сообщения ему контрагентом сведений, не соответствующих действительности.

•Если лицо, сообщающее такие сведения, было добросовестно уверено в их правильности и имело разумные основания для такой уверенности, введение в заблуждение признается непреднамеренным (innocent). Если же лицо сообщило'неправильные сведения, зная о том, что они неправильны, договор признается заключенным под влиянием обмана. К обману приравниваются случаи, когда лицо, сообщая неправильные сведения, хотя и не знало о том, что они ложны, но допускало такую возможность. Наконец, лицо, сообщающее неправильные сведения, отвечает и за проявленную им неосторожность.

Таким образом, наличие любой формы вины (умысла, эвентуального умысла или неосторожности) лица, сообщающего ' неправильные сведения, дает основания для квалификации его действий как обманных и, следовательно, для признания договора оспоримым на основании обмана.

Указанный критерий, как и подавляющее большинство принятых в гражданском праве Англии критериев и принципов, отличается чрезвычайной неопределенностью и произвольностью. В этом смысле характерен ведущий прецедент по рассматриваемому вопросу, на который ссылаются все современные курсы договорного права,—дело Дерри против Пика (Derryv. Peek, 1889). Компания, представив свои планы в министерство торговли, где они были одобрены, добивалась

2W

парламентского акта, разрешающего устройство внутригородской паровой железной дороги в Плимуте. Парламентским актом компании было разрешено устройство путей и указано, что движение будет либо конным, либо (при согласии министерства торговли) будет осуществляться посредством паровой или механической чяги.

Палата лордов, куда в конечном счете поступило это дело, признала, что директоры действовали добросовестно и имели разумные основания считать, что нужное разрешение будет дано, а поэтому иск об обмане не может быть предъявлен п6.

Это дело характерно для начала п&риода империализма, когда колоссальные состояния наживались на прямом и косвенном обмане мелких акционеров и вкладчиков. Оно показывает, как гибкость и неопределенность основных норм английского гражданского права давали возможность дельцам, наживавшимся за счет обмана мелких акционеров, избегать ответственности перед потерпевшими. Действительно, так ли уж добросовестны директоры компании? Ведь они поместили в проспектах объявление не о том, что у них “есть надежда получить разрешение” или что они “уверены в том, что получат его”. В проспекте было ясно указано, что компания “имеет право” пользоваться паровой тягой, что явно не соответствовало действительности в момент издания проспекта. Есть все основания для того, чтобы говорить здесь если не о прямом умысле (что 'было бы наиболее точным), то во всяком случае—об эвентуальном. Но “резиновые” формулировки английского “общего права” о том, что сторона имела “разумное основание считать”, что сторона “добросовестно полагала” и т. п., дали возможность суду снять ответственность с директоров компании и создать соответствующий прецедент.

Непреднамеренное введение в заблуждение (innocent misrepresentation) может служить основанием недействительности договора лишь при определенных условиях.

Прежде всего, неправильное утверждение, вводящее в заблуждение сторону в договоре, должно относиться к определенным фактам, наличие или отсутствие которых существенно для договора.

"б Изложение дела см. Вильям Р. А неон. Указ. соч., стр. 177—180. 247

отдельных условий, не имеющих существенного значения для договора, не может опорочить договор.

В “общем праве” существовало положение, что заблуждение может служить основанием для признания договора недействительным только тогда, когда оно касается фактов, составляющих часть договора или одного из условии договора. Однако” “суды справедливости” предоставляли в таких случаях более широкую защиту, отказывая в выдаче постановлений об исполнении в натуре, если было доказано, что заблуждение затрагивает факты, существенные для заключения договора, но не составляющие его условий.

После судебной реформы 1873 г. это положение было воспринято всеми судебными органами, но до сих пор последствия признания договора недействительным" вследствие непреднамеренного введения в забл' ^ение различны в зависимости от того, касается ли заблум е одного из основных условий договора или же других ^ лтов, побудивших лицо вступить. в договор, но не включенных в него в качестве условий.

В первом случае оспаривающий договор имеет право отказа 1ься от договора и получить возмещение причиненных ему убытков. Если неправильное утверждение касается второстепенного условия договора (warranty), сторона должна исполнить договор, но может получить возмещение убытков, причиненных ей неправильным'утверждением.

Во-втор.ом.случае.сторона не вправе требовать возмещения убытков. Она может или отказаться от исполнения договора, или, если договор полностью или частично исполнен, требовать обратно исполненное и возвратить то, что она получила no1 договору; должно^Ы1ь__восстановленоз1а1из_^ио_лп1^ Если такое восстановление в натуре стало невозможным, оно должно-быть компенсировано денежным возмещением. Но при этом [сторона может получить только то, что она отдала; возмещения понесенных убытков она получить не может.

Необходимо указать на относительность и неточность такого деления Признание английской цивилистической доктриной и практикой так называемых подразумеваемых условий дает возможность суду в тех случаях, когда утверждение касается фактов, не составляющих условий договора, считать, что оно касается его “подразумеваемых” условий.

Кроме того, именно заблуждение должно побудить сторону вступить в договор. Если лицо было непреднамеренно введено-в заблуждение, но это заблуждение не было причиной, побудившей его вступить в договор, лицо не может впоследствии:

оспорить договор как заключенный вййедствие непреднамеренного введения в заблуждение. Вместе с тем не обязательно,, чтобы такое заблуждение было единственной причиной вступле-

248

ния в договор; достаточно того, чтобы оно было одной из причин этого.

Наконец, введение в заблуждение, как правило, должно выражаться в определенных действиях. Лицо, вводящее в заблуждение, должно что-либо утверждать или отрицать, причем утверждение или отрицание должно касаться определенных фактов. Простое выражение своего мнения не может рассматриваться как введение в заблуждение.

Расхваливание продавцом своего товара или расписывание контрагентом выгод договора не может рассматриваться как введение в заблуждение. Однако провести грань между простым расхваливанием предмета договора и введением в заблуждение — чрезвычайно трудно. В нескольких прецедентах суды признавали, что, поскольку мнение было выражено лицом более компетентным, нежели контрагент, и последний, полагаясь на его суждение, действовал определенным образом, высказавший это мнение непреднамеренно ввел контрагента в заблуждение 117.

Заслуживает внимания вопрос о значении молчания. Как правило, введение в заблуждение предполагает действие, активное поведение лица, вводящего в заблуждение. Поэтому молчание относительно обстоятельств, которые могли бы препятствовать заключению договора, как правило, не опорачивает договор. Здесь действует правило: caveat emptor. Контрагент должен сам осведомляться о всех существенных для договора моментах. Если он этого не сделал, а другая сторона умолчала об обстоятельствах, которые могли бы воспрепятствовать заключению договора, то он не может впоследствии ссылаться на введение его в заблуждение путем умолчания.

Однако это общее правило имеет три исключения-

а) Если лицо дало определенные сведения, а впоследствии узнало о том, что эти сведения перестали соответствовать действительности, или же с самого начала ей не соответствовали, оно обязано немедленно сообщить об этом другой стороне.

б) При наличии между сторонами отношений, требующих*” особого внимания сторон друг к другу, умолчание о сущест-1 венных моментах договора также рассматривается как введе^ ние в заблуждение. Примерами таких отношений могут служить отношения солиситора и клиента, доверительного собственника

117 См. Q Q. С h e s h i r e and С Н S F i f о о t Op cit, p 219—220. 249i

•и собственника, членов товарищества, принципала и агента и т.п. ^ в) Особая группа договоров, так называемые договоры

•особого доверия (contracts uberrimae fidei), требуют от сторон, вступающих в эти договоры, сообщения всех известных им | существенных моментов, касающихся этих договоров. Молчание стороны об известном ей препятствии к заключению такого договора рассматривается как введение контрагента в заблуждение и может служить основанием для признания договора недействительным.

Такими договорами являются договор страхования, предварительные договоры относительно семейного имущества, договоры о распределении паев или акций в компаниях. Договоры о продаже недвижимости не являются .договорами особого доверия, но если в таком договоре не указаны дефекты в титуле собственности продавца, а впоследствии таковые обнаружатся, договор признается недействительным. Следовательно, молчание продавца недвижимости о дефектах титула собственности делает договор недействительным.

За исключением указанных трех случаев сообщение стороной известных ей фактов, касающихся договора, не является ее обязанностью и не может служить основанием для расторжения договора. В противоположность многим другим положениям “общего права”, отличающимся чрезвычайной неопределенностью и допускающим противоречивые толкования,— это правило характеризуется достаточной ясностью и точностью 118.

Тем большее удивление вызывает решение суда первой инстанции по делу Джьюсона и сыновей против общества “Аркос” (Jewson and Sons v.

Истец заключил договор с обществом “Аркос” о покупке

•строевого леса, причем “Аркос” обязался не продавать лес другим покупателям на более выгодных условиях. Через некоторое время истец узнал о том, что еще до заключения данного договора “Аркос” продал партию леса по более низкой цене другой фирме. На этом основании истец ппедъявил иск об обмане (fraud). ^

Неосновательность такого иска очевидна, так как договор ') мог обязывать только на будущее время. Если же истец хотел 1 обезопасить себя от конкуренции и в отношении сделок, совершенных до заключения этого договора, он должен был вклю-

118 См. Самонд и Вильяме. Указ. ЛЯГ, стр 329—349.

250

чить соответствующий пункт в договор либо заинтересоваться этим вопросом во время предварительных переговоров. Ознакомление покупателя с условиями всех договоров, заключенных продавцом в прошлом, ни в какой мере не входит в обязанности продавца.

Решение суда, усмотревшего в действиях общества “Аркос” обман, противоречило нормам “общего права” и являлось проявлением враждебного отношения к советскому контрагенту. Оно было связано с травлей советских организаций реакционными элементами Англии, которая проводилась в это время. Несостоятельность решения была настолько очевидной, что •апелляционный суд не счел возможным подтвердить его 119.

Небезынтересно также отметить, что ни в одном из новейших курсов договорного права нет упоминаний об этом решении; английская правовая литература о нем умалчивает.

Исходя из того, что^непреднамеренное введение в заблуждение дает потерпевшему право отказаться от договора, но не делает договор ничтожным и в ряде случаев не дает потерпевшему право на возмещение понесенных им убытков, практика считает, что потерпевший может оспорить договор лишь до тех пор, пока он не исполнен. Если договор исполнен обеими сторонами, расторжение его невозможно120. Таким образом, во многих случаях потерпевший не может получить никакого удовлетворения, несмотря на то, что факт введения его в заблуждение доказан.

Наличие такого принципа обусловлено, по нашему мнению, двумя причинами. Прежде всего — стремлением создать наиболее благоприятные условия для капиталистического оборота. Признание сделок, заключенных под влиянием заблуждения, действительными, гарантирует третьих лиц, к которым после таких сделок перешла собственность, от возможности дальнейших претензий, как бы “очищает” товары, вступающие в капиталистический оборот.

Возможность признания многих сделок, заключенных под влиянием заблуждения, действительными, определяется также характерным для английского права стремлением поставить в более выгодное положение собственника недвижимого имущества. Договор невозможно расторгнуть по мотивам введения в заблуждение, если при сдаче в аренду или предоставлении других прав на недвижимое имущество или, наконец, при купле-продаже недвижимого имущества договор о передаче вещных прав (conveyanse) уже оформлен. Такое положение

119 “Annual Survey of English Law”, 1933, p. 124—125.

120 Seddon v North Eastern Salt Co (1905); Angel v. Jay (1911). Изложение этих прецедентов см Вильям Р А неон. Указ соч , стр. 200— 202.

251

выгодно в первую очередь прежнему собственнику имущества, когорый обычно и является лицом, введшим в заблуждение другую сторону.

В тех случаях, когда потерпевший лишен прямой защиты и не имеет права отказаться от договора или получить возмещение убытков, “общее право” предоставляет ему косвенную защиту в форме так называемого процессуального запрещения возражения (estoppel). Estoppel является не иском, а процессуальным правилом. Оно заключается в том, что ответчик, возражая против требования истца, не может ссылаться на то, что факты, которые он сообщил истцу, в действительности были иными.

Например, доверительный собственник сообщил третьему лицу неправильные сведения о состоянии доверенное ;у имущества: указал, что имущество обременено залогом на 80%, в то время как оно обременено, залогом на 100%. На основании этого утверждения третье лицо дает в долг собственнику денежную сумму в размере 20% стоимости имущества. При предъявлении к нему третьим лицом иска доверительный собственник не сможет ссылаться на то, что имущество обременено залогом на 100%; он будет обязан удовлетворить требование истца, если для этого не хватит средств собственника, из своих средств.

Однако такой способ защиты создаст серьезные неудобства для участников капиталистического оборота. Он применим только в ограниченном числе случаев введения в заблуждение и зачастую возлагает ответственность на лицо, не имеющее отношения к договору и не получающее от него выгоды. Наконец, применение этого способа может иметь место лишь тогда, когда неправильное утверждение было сделано “в ясной и недвусмысленной форме”, и, следовательно, целиком зависит от усмотрения суда. Отыскать же “двусмысленность” в написанных тяжелым и туманным языком английских юридических документах дело чрезвычайно легкое.

При наличии обмана договор оспорим и соответствующая сторона вправе предъявить иск из гражданского правонарушения (tort of deceit). При этом сторона может либо подтвердить договор и, наряду с его исполнением, потребовать возмещения убытков, либо отказаться от договора и требовать покрытия убытков. “Общее право” предоставляет возможность потерпевшему, преднамеренно введенному в заблуждение, отказаться от исполнения своего обязательства даже после того, как контрагент свое обязательство выполнил. Таким образом санкционируется неосновательное обогащение обманутого, и неизвестно кого в этих случаях следует называть “потерпевшим”.

252

В этом отношении показательно дело Берга против Сэдле-ра и Мура (Berg v. Sadler and Moore, 1937). Берг, розничный торговец табачными изделиями, входил в Ассоциацию торговли табачными изделиями, но впоследствии за продажу товара по более низкой цене, нежели установленная ассоциацией, был из нее исключен и внесен в черный список. Члены ассоциации не имели права с ним торговать. Через подставное лицо, истец купил несколько партий табака у членов ассоциации — Сэдлера и Мура. Когда последние узнали о том, что их покупатель — подставное лицо, а действительный покупатель — внесенный в черные списки Берг, они, получив деньги за очередную партию табака, отказались выдать товар или вернуть деньги.

Апелляционный суд, куда перешло это дело, отказал Бергу в иске на том основании, что истец не может доказать своего права на эти деньги, не ссылаясь на собственный обман. Поэтому требовать от ответчиков доказательства их права не нужно, деньги могут остаться у них.

В статье английского юриста Аллена, специально посвященной этому вопросу, делаются попытки подвести “теоретическую базу” под приведенное решение суда. Аллен пытается ссылаться на то, что из неправомерного основания не может возникнуть иск (ex turpi causa поп ontur actio). Нарушивший норму объективного права, зая1 ляет Аллен, не может в свое оправдание ссылаться на это нарушение. По с каких пор правила капигалисгического объединения и издаваемые им “черные списки” стали нормой объективного права? Скорее в действиях ассоциации, нарушающей свободу промысла, следовало бы увидеть нарушение нормы объективного права.

Приведенный пример показывает, как суд помогает осуществлению монопольных соглашений и как более сильный и опытный контрагент может использовать в своих интересах положения права о последствиях недействительности договора, заключенного под влиянием обмана, и из лица обманутого превратиться в обманщика, но обманщика, защищенного правом.